Глава 18
Виктория Ковалевская, дитя звёзд
Я позорно бежала. У меня не было сил для разговора с Игорем и Алёной, я не знала, что им сказать, как объяснить своё поведение, поэтому просто задала стрекача. Игорь был так поражён моим малодушным поступком, что даже не пытался остановить меня.
Поднявшись на крышу, я вскочила в первое попавшееся такси, даром что оно было с автоматическим управлением, и приказала взлетать. Автопилот заупрямился, требуя указать конечный пункт назначения, и я, обругав его на шести языках, назвала адрес гостиницы, где остановился Генри Янг. Флайер поднялся в воздух как раз в тот момент, когда на стоянке появился Игорь, который наконец-то сообразил броситься за мной вдогонку.
Через пять минут полёта такси приземлилось перед зданием гостиницы. Выбравшись из кабины, я ещё немного постояла, раздумывая, потом решительно развернулась и быстро зашагала прочь. Мой порыв броситься к Генри и рассказать ему обо всём был бессмысленным жестом отчаяния, продиктованным растерянностью и безысходностью, желанием поделиться с кем-нибудь своими проблемами, найти поддержку и понимание. Это было глупо и безнадёжно. Всё равно никто на свете не мог мне помочь – даже Генри Янг со своим братом Лайонелом и всем Интерполом в придачу...
Вскоре я дошла до площадки летнего кафе. Оно уже закрылось на зиму – столики со стульями были убраны, а на месте раздаточного автомата красовался рекламный щит, расхваливавший обеды в ближайшей закусочной. В противоположном конце площадки, у самого парапета, спиной ко мне стояла темноволосая девушка со стройной, странно знакомой фигурой.
Секунду спустя я поняла, кого она мне напоминает, и от этой догадки едва не споткнулась на ровном месте. Ещё сутки назад я была готова к такой встрече и искала её, однако сейчас меня охватил панический страх. Ведь последние события свидетельствовали, что никакого двойника у меня нет, а есть только я, блуждающая во времени. Следовательно, та девушка у парапета была мной – не моим вторым «я», не моей копией из другой исторической линии, а именно мной. Мной из будущего. Или хуже того – из забытого мною прошлого...
Девушка повернулась ко мне, и я увидела её лицо. Да, без сомнений, это было моё собственное лицо!
Она махнула мне рукой:
– Иди сюда, не бойся.
С трудом подавив желание развернуться и драпануть отсюда куда глаза глядят, я робко направилась к ней. Она молча ждала, пока я подойду, и смотрела меня с сочувственной улыбкой. Ещё бы – ведь она уже пережила нашу встречу и понимала, каково мне сейчас.
Я попыталась прикинуть на глаз, какой промежуток времени нас разделяет. Вряд ли больше года или, в крайнем случае, двух – а может, всего лишь месяц. Она выглядела точно также, как я, разве что с другим макияжем и другой причёской. На её веки была наведена лёгкая тень, брови были тоньше чем у меня, губы прямо пылали от слишком яркой и насыщенной помады, а волосы были тщательно собраны сзади – в точности как на фотографии, которую показывал мне Генри Янг.
– Здравствуй, Вика, – сказала она, когда я приблизилась к ней. – Не дрожи так, я тебя не укушу.
Осмелев, я потянулась к её разуму... и тут же отступила, ослеплённая и оглушённая. Наши мысли, наши эмоции «звучали» в унисон, взаимно усиливая друг друга, в результате чего между нами возникала своего рода положительная обратная связь. А такая связь, как известно, приводит к нестабильной работе системы: грохот, треск помех, нарастающий пронзительный вой – и ничего нельзя разобрать. Для обмена мыслями нам нужно прилагать обоюдные усилия, чтобы погасить нежелательный резонанс, однако «я-вторая», похоже, помогать мне пока не собиралась.
– Ты... ты – это я из будущего?
– Сложный вопрос. В некотором смысле да, а в некотором – нет. Скажем так: я, это ты, которая в своём будущем восстала против тирании времени и вырвалась из его тисков. Этого будущего уже не существует, оно вычеркнуто из реальности, однако я сумела спастись, убежав в прошлое. В итоге нас стало двое – ты и я.
– Ты можешь перемещаться во времени по своей воле?
– Уже не могу. Я потеряла эту способность, когда моё настоящее исчезло и было заменено твоим будущим, в котором ты покорно пляшешь под дудку неизбежности.
Её высокопарность вызвала у меня лёгкий приступ раздражения. Неужели и я пересыпаю свою речь такими напыщенными и глупыми метафорами? Никогда не замечала...
– А с чего ты взяла, что я и дальше буду плясать под эту дудку? Ведь ты сама сказала, что не можешь заглянуть в будущее.
– Этого я не говорила. Я не могу попасть в будущее, но способна видеть его – вернее, его возможные варианты. И во всех этих вариантах ты не повторяешь мой путь, не восстаёшь против времени, а послушно исполняешь его волю. – Она подтянулась, села на парапет и помахала в воздухе ногами. – Кстати, для ясности зови меня Тори. Плевать, что так называл нас отец. Это имя принадлежит нам, а не ему.
Я испытующе посмотрела на неё:
– А тебя никогда не звали Эммой Браун? Случайно, не ты натравила на меня Ньето?
Тори утвердительно кивнула:
– Да, я. Так что не беспокойся: ты не сойдёшь с ума и не будешь пытаться убить себя. Покушение было заказано мной.
– Но почему?!
– Чтобы избавиться от того будущего, которое кто-то – или что-то – создаёт твоими руками. От будущего, которое уже пытались создать с моей помощью. Я не говорю, что оно плохое, просто... просто я ненавижу предопределённость. Вот и решила устранить главный её фактор, не причину, но орудие – тебя. Извини, это было глупо.
Я включила подогрев нижней части куртки, чтобы не простудиться от холодного гранита, и присела на парапет рядом с Тори. Несмотря на её бесстыжее признание в попытке убить меня, я почему-то ни капельки не боялась повторного покушения. Встреча с самой собой, пусть даже из отменённого будущего (и особенно из отменённого будущего!), стала для меня таким потрясением, что на какое-то время я лишилась способности удивляться или пугаться.
– В самом деле глупо, – согласилась я. – Глупее не придумаешь. Другое дело, если бы Ньето был «нечитаемый». А так я сразу раскусила его.
– Это входило в мои планы. Сначала ты здорово перетрусила, а потом успокоилась и решила, что запросто ускользнёшь от него. Когда же он получил известие о твоём скором отлёте и явился в твой номер под видом коридорного, ты была застигнута врасплох и растерялась. В том варианте будущего, которое я тогда видела, вы выстрелили друг в друга одновременно – он убил тебя, а ты его парализовала. Но в состоявшейся реальности ты всё-таки опередила его на какую-то долю секунды. – Тори порывисто схватила мою руку. – Прости меня, пожалуйста. Я была не в себе. Я опомнилась только на корабле, по пути на Дамогран, и уже не могла вернуться, чтобы отменить свой заказ. Целых три недели я провела в настоящем аду. Я... я чувствовала, как умирает частичка меня. Ты даже не представляешь, какое я испытала облегчение, когда снова увидела будущее с тобой... будущее, которое я так ненавидела и хотела изменить. Будущее, в котором ты служишь чьей-то неведомой воле... Но я всё равно была счастлива. Поверь мне...
Я обняла её за плечи.
– Я верю тебе. Я сама готова была убить себя, лишь бы не делать того, что меня заставляют делать. Из протеста, из отчаяния... Что происходит, Тори? Ты можешь мне объяснить?
Она ответила не сразу, а сначала дождалась, пока мимо пройдёт одинокий прохожий – молодой человек лет двадцати. Парень так засмотрелся на нас, что чуть было не врезался в клумбу.
«Какие потрясающие близняшки! – подумал он, удаляясь. – Вот бы поваляться с ними в постели. Сразу с обеими...»
– Что происходит, спрашиваешь? – наконец заговорила Тори. – Если честно, то я знаю об этом не больше тебя. Я сумела разобраться в механизме своих перемещений во времени, но до сих пор не понимаю ни цели, ни смысла происходящего, для меня вообще загадка, как этот мир, где попраны все причинно-следственные связи, ещё не провалился в тартарары. Поначалу я думала, что просто «подчищаю» реальность, устраняю последствия несанкционированных путешествий в прошлое – как в случае с Карло Ломбардо или Алёной Габровой. Но постепенно я убедилось, что всё гораздо сложнее. Мне приходилось делать массу вещей, которые не имели ни малейшего касательства к двойникам из будущего, я самым беззастенчивым образом меняла естественный ход вещей. Кто-то... или что-то, или вообще чёрт-те что, перекраивало с моей помощью реальность, преследуя какие-то свои цели. И далеко не всегда эти изменения были к лучшему. Например, при моём содействии к власти в Империи Зулу пришло реакционное правительство, которое до предела ужесточило режим апартеида. А войска Звёздного Халифата захватили Землю Шеппарда, и сотни тысяч «неверных» погибли в концлагерях. – Тори сделала короткую паузу и засмотрелась на реку. – Всё это происходило помимо моей воли, под чужую диктовку, однако я чувствовала себя в ответе за случившееся. Ты уже знаешь, каково быть марионеткой, но ещё не представляешь, какая мука год за годом жить с таким грузом на совести.
– Как долго ты этим занималась? – спросила я.
– Почти пятнадцать лет по собственному времени. Сейчас мне около сорока.
Я внимательно всмотрелась в черты её лица.
– Ты не похожа на сорокалетнюю, – произнесла я с лёгким недоверием. – И лицом и фигурой ты кажешься не старше меня.
– Так получилось, что внешне я не старею. Как и ты, кстати. За последние пару лет ты совсем не изменилась – можешь убедиться в этом, просмотрев свои фотографии... Вернее, наши фотографии – ведь прошлое до твоего появления на Эль-Парайсо у нас идентично. Я обратила на это внимание лишь в тридцать, когда проходила очередной профилактический медосмотр, и доктор сказал мне, что у меня очень здоровый организм – все тесты определяли мой биологический возраст в двадцать три, максимум в двадцать четыре года.
– И как ты это объясняешь?
Она пожала плечами:
– Спроси что-нибудь полегче. Одно ясно: это как-то связано с нашими телепатическими и темпоральными способностями. Возможно, мы даже не люди, а... а какие-то искусственные биологические конструкты. – Тори поёжилась. – Генетические уродцы, созданные в далёком будущем для коррекции прошлого.
От этого предположения мне стало не по себе.
– Разве я... разве мы не дети наших родителей?
– Боюсь, что нет.
Я с трудом подавила желание схватить Тори за грудки и хорошенько встряхнуть её.
– Что тебе известно? Рассказывай!
Она достала из сумочки пачку сигарет и протянула её мне:
– Хочешь?
– Нет, спасибо. Обойдусь.
– А я, пожалуй, закурю. – Тори щёлкнула зажигалкой, прикурила сигарету и глубоко вдохнула дым. – Ещё в своей реальности я слетала на Аркадию, там раздобыла генетические карты отца и мамы и сделала сравнительный анализ ДНК. Результат был однозначным – я не их дочь. И ты, соответственно, тоже.
Я растерянно тряхнула головой:
– Что же тогда получается? Я... мы были удочерены? Но ведь в мыслях отца я ничего подобного не встречала. Он нисколько не сомневался, что я его дочь. Пару раз он вспоминал, как мама меня рожала. Он при этом присутствовал.
– И тем не менее генетическая экспертиза утверждает обратное. А она не лжёт.
– Значит, нас подменили?
– Похоже, на то. Другой вопрос, когда именно это произошло и кто это сделал. В отличие от будущего, прошлое я не вижу, поэтому не могу сказать наверняка. Вполне возможно, что подмена была произведена in vivo, ещё на ранней стадии беременности. Или вообще мамина беременность была вызвана искусственно, путём пересадки оплодотворённой яйцеклетки.
– О Боже! – сказала я. – Дай сигарету.
Тори тотчас протянула мне пачку.
– Я так и знала, что ты попросишь.
– Ещё бы. Ты же сама говоришь, что видишь будущее.
– Сейчас не вижу. Я перестала видеть его, как только ты заметила меня. Это признак переломного момента. Будущее коренным образом меняется, и то, каким оно будет, зависит от исхода нашей встречи.
Я закурила и сделала неглубокую затяжку. В этом мы с Тори отличались: я лишь баловалась сигаретами, а она, похоже, курила по-настоящему.
– А ты не пробовала вернуться во времени к моменту нашего рождения и всё разузнать?
– Пробовала. И на этом погорела. Как только я ушла в прошлое дальше своего появления на свет, моё будущее исчезло, а вместо него появилось другое – твоё. С тех пор я утратила способность перемещаться во времени.
– И ты... ты прожила все эти двадцать шесть лет?
– Нет. Когда я увидела, что моя реальность исчезает, то попыталась исправить свою ошибку, и из последних сил рванулась назад, в будущее. По инерции меня перенесло к моменту моего первого путешествия в прошлое, и на этом всё закончилось.
– Что за первое путешествие?
– Ты о нём знаешь. Это моя – а теперь уже твоя – встреча с Василовым на Терре-Сицилии.
Некоторое время мы молча курили.
– Ну ладно, – сказала я. – Эпизод с Василовым и двумя Ломбардо мне понятен. Я предотвратила изменение реальности, вызванное появлением двойника Карло. А как насчёт всего остального – похищения Келли Симпсон, моей встречи с Игорем, этих... этих безобразных шашней с Алёной Габровой? – Тут я вспомнила, что на большинстве «картинок», которые я видела в мыслях Алёны, волосы у меня были собраны сзади, на глаза наведены тени, а губы накрашены слишком яркой помадой. – Или последнее – твоя работа?
Докурив сигарету, Тори сразу достала новую.
– Начнём с Келли. Это была своего рода «подчистка», устранение побочного эффекта от операции по обезвреживанию двойника Ломбардо. При обычных обстоятельствах Келли не обратила бы внимания на странности в поведении Мишеля Тьерри, но из-за найденного на борту корабля трупа она стала излишне настороженной и подозрительной. Если бы она осталась на «Отважном», то непременно догадалась бы о том, что на Эль-Парайсо с Мишелем случилось что-то нехорошее.
– Я тоже догадалась.
– Как и я. Но дальше этого мы не пошли. Зато Келли со своей профессиональной паранойей разведчика добилась бы успеха там, где потерпела неудачу наша телепатия.
– И тогда Мишель остался бы в живых?
– Да. А вместе с ним уцелел бы и Сантини – правда, ненадолго, он погиб бы в любом случае. Такой вариант будущего я видела с той минуты, когда наняла Ньето, чтобы убить тебя, и до того момента, как ты его подстрелила. В этой реальности через тридцать пять лет Мишель Тьерри возглавил бы правительство Земной Конфедерации и продержался бы на своём посту полных три срока.
– Значит... получается, что я убила его?.. То есть, ещё убью – совершив нападение на Келли.
– Как сказать. Если бы не ты, Василов не получил бы предупреждения о диверсии, и корабль взорвался бы в овердрайве. Вместе с Мишелем, Евой, коммодором Конте и другими людьми, которые летели на «Отважном». Собственно поэтому, как я понимаю, Ньето не смог тебя убить. К тому времени «ты-будущая» уже встретилась с Василовым и рассказала ему о бомбе – таким образом, ты оказалась крепко привязана к реальности поступком, который тебе ещё предстоит совершить, и это спасло тебя от преждевременной смерти.
Мы снова замолчали. Аргументы Тори не слишком-то утешили меня – я по-прежнему чувствовала себя убийцей Мишеля. Да, конечно, я отдавала себе отчёт, что в естественном состоянии реальности, без двойника Ломбардо и моего вмешательства, он всё равно убил бы адмирала Сантини и застрелился сам. Но ведь я вмешалась – и, вмешавшись, не предотвратила трагедии...
– Теперь по поводу Игоря, – спустя минуту продолжила Тори. – Сама подумай: что было главным следствием твоей встречи с ним?
– Ну, с моей эгоистической точки зрения главным было то, что он влюбился в меня.
– Совершенно верно. Весь следующий день он ждал твоего возвращения и даже пальцем не пошевелил, чтобы остановить Алёну, которая решила улететь вместе с отцом. В результате она погибла, а её место заняла другая Алёна – двойник из несостоявшегося будущего. Так что в общих чертах реальность была исправлена.
– Чёрт побери, – пробормотала я, ругая себя за несообразительность. – Это же было очевидно... Хотя нет. Почему в живых осталась Алёна из будущего, а не Алёна из настоящего? Ведь так, по-моему, было бы ближе к изначальной реальности.
– Ошибаешься. Та Алёна, которая погибла с отцом, не была похищена арранскими террористами и не подверглась допросу под наркотиком.
– А это важно?
– Очень важно. Террористы, спеша получить нужные сведения, передозировали наркотик и не позаботились о сопутствующих препаратах, которые компенсировали бы его негативное воздействие на организм. Поэтому мозг Алёны оказался слегка повреждён. Нет, она не сошла с ума и даже не поглупела, но у неё притупилась интуиция, обеднело воображение, её восприятие мира стало менее глубоким, она лишилась того, что люди называют творческим даром, талантом, искрой Божьей. Алёна с десяти лет пишет стихи, я их читала – они ещё незрелые, их слог немного хромает, однако в них чувствуется необыкновенное очарование, они похожи на природные алмазы, которым не хватает только огранки, чтобы превратиться в сверкающие бриллианты. К сожалению, эта Алёна больше ничего подобного не напишет. А вот другая Алёна, которая не пострадала от рук террористов, через несколько лет переключилась бы на прозу, и потомки признали бы её величайшей в истории Дамограна писательницей, чьи произведения вошли в золотой фонд всемирной литературы. Но в том будущем, которое создаёшь ты, нет места для писательницы Алёны Габровой-Поляковой, есть просто Алёна Полякова – доцент кафедры английского языка университета Нью-Монреаля. Ну а то, что она на год старше, чем должна быть, для реальности не имеет особого значения.
«Ещё одна смерть на моей совести, – отрешённо подумала я. – Ломбардо, Мишель, Сантини, Алёна Габрова... А сколько их ещё будет?!»
– Значит, Полякова, – произнесла я. – Она станет женой Игоря?
Тори грустно улыбнулась:
– Увы, да. Это случается с неизбежностью восхода солнца во всех доступных мне вариантах будущего. Знаешь, бывают пары, о которых говорят, что они специально созданы друг для друга. Именно такие Игорь и Алёна. Если с тобой и со мной у Игоря была бурная, всепоглощающая страсть, то к Алёне у него спокойное, но глубокое чувство на всю жизнь. Как это ни банально звучит, но только смерть способна разлучить их.
– Гм. Держу пари, что ты рассматривала и такой вариант.
– Рассматривала. Именно поэтому я сразу полетела на Дамогран – чтобы вовремя убрать Алёну-из-будущего, пока она не заняла место Алёны-из-настоящего. Но, как оказалось, я слишком много на себя брала. Моего потенциала убийцы хватило лишь на неудачное покушение на тебя. – Она на секунду задумалась. – Хотя кто знает. Если бы Ньето удалось тебя убить, то, может, у меня хватило бы духу и на второе убийство. А так... В общем, я спасовала.
– И вместо того чтобы избавиться от соперницы, – подхватила я, – ты стала крутить с ней любовь. Верно?
Тори смущённо кивнула:
– Да, верно. Это была не ты, а я.
Её признание принесло мне огромное облегчение. За последнее время со мной случилось (или ещё должно было случиться) много не слишком хороших вещей, но особое неприятие вызывали у меня мои предполагаемые отношения с Алёной. Я всегда считала себя на сто процентов гетеросексуальной девочкой, даже в подростковом возрасте я не испытывала ни малейшего соблазна позабавиться с подругами, поэтому те картины, которые промелькнули в мыслях Алёны при нашей встрече, ввергли меня в настоящую панику. Слава Богу, мне не придётся этого пережить...
– Но зачем? – спросила я у Тори. – Чего ты добивалась?
– А ты до сих пор не поняла? Ведь это был единственный шанс хотя бы временно отвлечь Алёну от Игоря. Если бы не я, она бы уже на третий день прибежала к нему поплакаться в жилетку, и ты не застала бы его свободным. А так ты провела с ним тринадцать замечательных дней. Я же в своей реальности вынуждена была довольствоваться одним вечером и одной ночью.
Я недоверчиво уставилась на неё:
– Ты сделала это ради меня?
– Да. Считай это моим маленьким подарком, компенсацией за покушение на тебя. Две недели с мужчиной твоей мечты; две недели, которые ты запомнишь на всю жизнь. Разве это плохо?
– Нет, хорошо. Очень хорошо, хоть и очень мало. Я хотела бы побольше, в идеале – навсегда.
– К сожалению, больше не получалось. Это всё, что я смогла выжать из реальности.
Подумав, я решительно покачала головой:
– Я не верю тебе. Не верю, что ты делала это ради меня. Пускай я не могу прочесть твои мысли, но я чувствую, что ты лжёшь.
Тори вздохнула:
– Ладно. Я делала это и для себя. Я хотела вскружить Алёне голову и выгадать хоть немного времени, чтобы провести его с Игорем.
– Гм. Положим, голову ты ей вскружила. Во всяком случае, мне так кажется. Почему же тогда ты не пришла к Игорю?
Ничего не ответив, она соскочила с парапета.
– Ну всё, хватит нам здесь сидеть. Я уже продрогла и проголодалась. Пойдём лучше ко мне.
– А это далеко?
– Совсем рядом. – Она указала на высотный дом в сотне метров ниже по набережной. – Я сняла там квартиру сразу после прибытия на Дамогран. Очень удобное место: оттуда я наблюдала за твоей встречей с Игорем, всё было видно как на ладони. Да и сегодня не пришлось далеко идти, чтобы встретиться с тобой.
– Ага! – запоздало догадалась я. – Так это ты всё устроила? Ты послала Алёне фальшивое письмо от Игоря?
– Нет, не я. Ты сама это сделала. Вернее, сделаешь в своём будущем.
– Я? С какой стати?
– Ну, как я понимаю, тем силам, что манипулируют тобой, надоел твой затянувшийся отпуск и они решили прервать его.
Я схватила её за локоть и с мольбой произнесла:
– Что мне делать, Тори? Я не хочу быть марионеткой! Помоги мне освободиться. Пожалуйста...
– Конечно, помогу, – ответила она, обняв меня. – Для этого я здесь. Я потеряла способность управлять реальностью, но знания у меня остались. Я научу тебя всему, что сама умела, и мы вместе накрутим хвост неведомым кукловодам. Мы не позволим им вмешиваться в нашу жизнь.
– А они возьмут и опять заменят реальность, – обречённо сказала я. – Даже если мы уцелеем, то появится ещё одна, уже третья Виктория, и всё начнётся по-новому.
– Если мы будем действовать разумно, этого не произойдёт. Да, сейчас тобой управляют, но вместе с тем ты обладаешь огромной властью над временем. Тебе по силам удержать реальность и направить её в нужное для нас русло – главное, чтобы ты не повторила моей ошибки, возвращаясь в прошлое раньше своего рождения. Ниже этого порога наша власть кончается.
Взявшись за руки, мы пошли по набережной в направлении дома Тори.
– А где верхний предел? – спросила я. – Как далеко ты могла уходить в будущее?
– Почти на пятьсот лет, вплоть до 3127 года.
– Ого!
– Но всё это были лишь его возможные варианты, – добавила Тори. – Когда я возвращалась назад во времени, все следы моего вмешательства исчезали. Мне удавалось влиять на реальность только из своего настоящего и прошлого.
– А как же парадоксы времени? Как быть с причинно-следственными связями?
– В том-то и дело, что никак. Пока я действовала под диктовку, с причиной и следствием, казалось бы, всё было в порядке. Правда, существовала большая проблема со свободой воли. Но когда я взяла под контроль свои способности и убедилась, что свобода воли всё-таки существует, причина и следствие просто взбесились. Порой они выкидывали такие фортели, что я... иногда я удивляюсь, как я сама не сошла с ума.
Я на секунду зажмурилась в отчаянной надежде, что сейчас проснусь и всё происшедшее окажется лишь дурным сном. Увы, чуда не случилось: когда я раскрыла глаза, рядом со мной по-прежнему была Тори – моя двойняшка, моё второе «я» из отменённого будущего.
– Господи, твоя воля... – пробормотала я.
– Ах, если бы так! – с сожалением произнесла Тори.
– О чём ты?
– О том, кого ты только что помянула всуе. Если бы он существовал, то не допустил бы такого безобразия. Я в этом уверена.
Тори снимала небольшую уютную квартирку, состоящую из двух жилых комнат – гостиной и спальни. Едва войдя внутрь, я сразу почувствовала себя как дома, до того знакомой и привычной была окружающая обстановка, начиная с набора верхней одежды и обуви в шкафу. Каждое жилище несёт на себе отпечаток личности владельца, это проявляется в сочетании цветов интерьера, подборе мебели, её расположении, в том, где лежат те или иные мелочи, и даже в лёгком индивидуальном запахе, который неспособны истребить никакие кондиционеры. Обычно, приходя в чужой дом, пусть это дом близкого родственника или друга, человек испытывает лёгкий дискомфорт, не позволяющий ему забывать, что он всё-таки в гостях. Я же с самой первой секунды ничего подобного не ощущала. Если бы полтора месяца назад я вздумала снять эту квартиру и жить в ней, сейчас она выглядела бы точно так же.
Тори отправилась на кухню приготовить что-нибудь перекусить, а я, закончив осмотр гостиной и посетив ванную, прошла в спальню. Как и в остальной части квартиры, там было всё знакомо и привычно мне – вплоть до того, что в кресле рядом с широкой кроватью, застеленной пёстрым покрывалом, сидели плюшевый медвежонок и нарядно одетая кукла с длинными золотистыми волосами. Это не были двойники моих Миши и Маши, их Тори наверняка потеряла вместе со своей исчезнувшей реальностью. Они были новее и современнее, но очень походили на те игрушки, которые были сделаны по индивидуальному маминому заказу к моему шестилетию.
«Ну и дела! – подумала я. – Ведь ей уже за сорок, а она... Впрочем, какая разница – сорок или двадцать шесть. Всё равно это уже диагноз. Хронический и безнадёжный случай эмоционального инфантилизма».
Я присела на пуф перед трюмо, собрала на затылке волосы и скрепила их заколкой. Затем навела на веки тень, подкрасила губы более яркой помадой и оценила результат в зеркале. Да уж, теперь нас практически невозможно отличить друг от друга. А между тем меня и Тори разделяло пятнадцать лет... Если, конечно, она не солгала.
Мой взгляд упал на фотографию с правого края туалетного столика. Я не сразу обратила на неё внимание, потому что в моей спальне на «Звёздном Скитальце» уже более трёх лет стоял почти на том же месте снимок в точно такой же рамке. Правда, имелась одна существенная разница: у меня был портрет Евы, а у Тори – Алёны Габровой.
Целую минуту я просидела, задумчиво глядя на фотографию и гадая, что бы это значило. Допустим, снимок Евы я держала у себя, потому что она была моей единственной настоящей подругой за все годы странствий. А как насчёт Алёны? Если бы Тори просто отвлекала её от Игоря, то не держала бы её фото в своей спальне. Похоже, тут всё гораздо сложнее. И гораздо серьёзнее...
Я встала из-за трюмо, вышла из спальни и проследовала на кухню, где Тори уже заканчивала накрывать стол. Взглянув на меня, она улыбнулась:
– Ты здорово выглядишь. Теперь, чего доброго, мы и сами перепутаем, кто из нас кто.
Мы устроились за столом и принялись за еду. Тори ела с отменным аппетитом, а я лишь неохотно ковыряла вилкой в тарелке, переваривая полученную информацию.
– Ну, хорошо, – сказала я. – Предположим, я научилась управлять временем. А что будут дальше? У тебя есть какой-то план?
– Конечно, есть. По-моему, он очевиден. Я уверена, что за тем барьером 3127 года, дальше которого я не могла попасть и ничего не видела, скрывается некто или нечто, пытающееся манипулировать нами. Мы должны изменить будущее таким образом, чтобы это «некто-нечто» вообще не возникло. Тогда мы и сами освободимся, и освободим наше настоящее от диктата из будущего.
Я задумалась.
– Но если твоё «некто-нечто» создало нас, то мы в таком случае тоже исчезнем. А стало быть, заведомо ничего не изменим, и всё вернётся в круги своя.
– Да, классический парадокс времени. Я до сих пор не нашла его решения.
– А ты когда-нибудь пыталась делать изменения в прошлом, которые затрагивали бы тебя в твоём настоящем? Речь не идёт о тех запланированных вмешательствах, результаты которых уже известны наперёд – вроде встречи с Игорем или похищения Келли. Я имею в виду изменения, сделанные по собственной инициативе. Ну, скажем, что будет, если когда-нибудь в будущем, я вернусь в прошлое на часик раньше этого момента и... и, например, разнесу к чёртовой матери стол, за которым мы сейчас сидим?
– У тебя ничего не получится. Ты просто вернёшься обратно в своё настоящее, как только попытаешься изменить запечатлённые в твоей памяти события и обстоятельства. Поэтому ты не сможешь, к примеру, встретиться с самой собой на Арцахе и предупредить, что в твою яхту забрался Генри Янг. Не сможешь, потому что этого в твоих воспоминаниях нет. А вот изменения, результаты которых ты обнаружишь постфактум, уже после своего вмешательства, совсем другое дело.
– С ума сойти! – сказала я, отодвинув от себя тарелку с едва начатым ростбифом. Есть мне совсем перехотелось. – Значит... Мишеля спасти нельзя?
Тори покачала головой:
– Боюсь, что нет. Он мёртв, и для тебя это свершившийся факт. Ты видела его убитым, ты знаешь результаты экспертизы. Его смерть повлияла на твои дальнейшие поступки и в итоге привела к нашей встрече. Если бы Мишель остался в живых, всё сложилось бы иначе.
– Ты сука! – с чувством произнесла я. – Ведь ты могла остановить его. Ты же наперёд знала, что должно произойти, почему ты ничего не сделала?
Тори тихо вздохнула:
– Я хотела сделать, но не успела.
– Вот как! И что тебе помешало?
– Не «что», а «кто». Ты.
– Я?!
– Да, ты. Я собиралась позвонить адмиралу Сантини и анонимно предупредить, что Мишель Тьерри запрограммирован на его убийство, но когда я набирала номер на комлоге, передо мной появилась ты и выстрелила в меня из парализатора. А потом, наверное, вколола мне лошадиную дозу снотворного, потому что я проспала почти сутки. Проснувшись, я узнала из новостей, что Мишель и адмирал убиты.
– Проклятье! – ошеломлённо произнесла я. – Но ты... ты же видишь будущее. Как ты могла это проморгать?
– Я вижу лишь его варианты, – уточнила Тори. – Множество разных вариантов. На самом деле – бесконечное множество. Те из них, вероятность осуществления которых близка к нулю, теряются в общем потоке возможных линий будущего, и я их просто не замечаю. Обычно это не мешает мне в точности предугадывать дальнейшее развитие событий – вселенная предпочитает двигаться по пути максимальных вероятностей. Однако ты обладаешь способностью осуществлять самые невероятные варианты будущего, ты являешься тем фактором, который мне не удаётся до конца учесть. Так было на Эль-Парайсо – чему я очень рада; так случилось и в тот раз, когда я собиралась предупредить адмирала. За несколько секунд до твоего появления я увидела этот вариант будущего, но среагировать уже не успела. А сейчас я вообще не знаю, что может произойти дальше. Надеюсь, это временно.
Я закрыла лицо руками.
– Боже мой! Что ж это с нами творится... А я никак не могу это исправить? Например, отказаться в тебя стрелять. Ведь я ещё не совершала этого путешествия в прошлое, и если ты быстро научишь меня управлять временем... – Увидев безнадёжное выражение лица Тори, я замолчала.
– Нет, – сказала она. – Ничего не получится. Это уже состоявшийся факт, и никуда от этого ты не денешься. Рано или поздно ты перенесёшься в прошлое и остановишь меня.
– Я не стану стрелять! – упрямо заявила я.
– Станешь. Если не сразу, то с десятой, с двадцатой, с сотой... да хоть и с тысячной попытки! Ты будешь блуждать в петле времени, пока не устанешь, пока не сдашься. А ты в конце концов сдашься – я знаю по своему опыту.
– А если... если я убью себя? Прямо сейчас, здесь. Вот возьму и выброшусь в окно. Что тогда?
– Не знаю, не пробовала. Хотя соблазн такой был. Но это слишком радикальное средство.
Я взяла стакан с апельсиновым соком и сделала пару глотков.
– А что получилось с Алёной Габровой? С той, другой, которая погибла при взрыве корабля. Насколько я поняла, в то время ты уже была на Дамогране. Кто помешал тебе спасти её? Тоже я?
К своему удивлению, я заметила, что на её глаза навернулись слёзы.
– Нет, Вика, никто мне не мешал.
– А что же случилось?
– Я... я... – Тори часто заморгала, затем вдруг резко вскочила на ноги и выбежала из кухни.
Пару минут я просидела за столом, ожидая, что она вернётся, затем встала и прошла в спальню. Тори лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Плечи её вздрагивали.
Я присела возле Тори и стала гладить её по спине. Меня охватило щемящее чувство нежности и жалости. Только теперь я в полной мере осознала, что она моя сестра. Сестра по крови и по духу, ближе и роднее которой у меня никого нет и никогда не будет. Она больше чем мой близнец, она – это я, пусть и на пятнадцать лет старше. Сейчас я не могла проникнуть в её мысли, но я и без этого остро чувствовала её боль, муку, раскаяние. Нас связывало нечто большее, чем телепатия. Это было единство более глубокое, более фундаментальное, единство всего нашего существа...
Наконец Тори повернула ко мне своё мокрое от слёз лицо.
– Я сама во всём виновата, – сказала она. – Я могла спасти её и всех остальных, но не сделала этого. Мне... мне не нужна была лишняя Алёна, ещё одна претендентка на Игоря. Я сознательно позволила ей погибнуть, понимаешь! Я... я убила её! Считай, собственными руками убила...
Тори поднялась, села рядом со мной и положила голову на моё плечо. Я обняла её за талию.
– А потом, – продолжала она, – я познакомилась с другой Алёной... которая осталась в живых. Я хотела вскружить ей голову, влюбить её в себя, чтобы... впрочем, я уже говорила об этом. Я быстро добилась своего, и уже через неделю могла прийти к Игорю и жить с ним, а с Алёной встречаться раз в два-три дня. Это могло бы продлиться довольно долго... если бы, конечно, не вмешалась ты. Но я так и не пошла к нему. Я... я...
– Ты влюбилась в неё, – помогла я.
– Да... – Тори крепче прижалась ко мне. – По-настоящему. Никогда не думала, что я на такое способна. Но Алёна... она исключительная девушка. Мне ещё ни с кем не было так хорошо.
– Даже с Игорем?
– Ну... не знаю. Не уверена. С ним у меня было давно и только одну ночь. Постепенно он превратился в сладкое воспоминание, в недостижимую мечту, в идеал возлюбленного и мужа, существующий большей частью лишь в моём воображении... А Алёна была реальна.
– Может, ты просто боялась встретиться с Игорем? – предположила я. – Боялась, что он не вполне будет соответствовать твоему идеалу, и поэтому осталась с Алёной?
– Отчасти я боялась. Да. Но с Алёной осталась не поэтому. Я... Нет, Вика, ты не поймёшь меня. Чтобы понять, ты должна получше узнать её. Не просто покопаться в её разуме, а провести с ней некоторое время. Прочитать все её стихи, понаблюдать за её поведением, последить за ходом её мыслей, увидеть, какие красочные, какие восхитительные образы рождаются в её голове... и гаснут, так и не сформировавшись окончательно. Бедняжка Алёна! Она до сих пор пытается сочинять стихи, скрывая свои попытки от всех, в том числе и от меня, но у неё уже ничего не получается. Это приводит её в отчаяние. Мне так жаль её, она такая несчастная!
– Значит, ты просто жалеешь её?
– Нет... Хотя да. Конечно, я жалею её, но... Я не могу этого объяснить. Я сама запуталась. Вконец запуталась...
Мы немного помолчали.
– Я хочу понять тебя, Тори, – сказала я. – Я должна тебя понять. Ведь мы с тобой так похожи. Позволь мне заглянуть в твои мысли. Это можно?
Она подняла голову.
– Да, можно. Но опасно.
– Почему?
– Именно потому, что мы с тобой очень похожи. До Эль-Парайсо мы вообще были одинаковые, а с тех пор для тебя прошло не так много времени. Если ты глубоко войдёшь в мой разум, то не сможешь отличить себя от меня и, не дай Бог, у тебя случится раздвоение личности. А в лучшем случае ты воспримешь все мои воспоминания как свои собственные и станешь мной. А я не хочу, чтобы это случилось. Мне не нужен полностью идентичный двойник, мне нужна сестра.
– Мне тоже нужна сестра. Я всегда мечтала о ней. Но я надеялась, что наши мысли будут открыты друг другу.
– Это можно... только осторожно. Очень осторожно. Мы должны научиться различать мысли друг друга, чтобы не путать их со своими.
Я почувствовала, как Тори потянулась к моему разуму. В тот же миг между нами возник сильный резонанс, но совместными усилиями мы погасили его. Я прикоснулась к её мыслям, а она – к моим.
У меня перехватило дыхание от счастья. Наконец я нашла человека, на которого всегда смогу опереться, который поймёт меня с полуслова и даже без слов, с которым я больше не буду одинокой. Все трудности, все проблемы, все беды и неудачи мы будем делить на двоих и вместе бороться с ними. Вдвоём мы станем сильнее – в сто, в тысячу, в миллион раз!..
Мы долго наслаждались нашим мысленным контактом и постепенно всё глубже проникали в разум друг друга. Тори была права: опасность запутаться в своих и не-своих чувствах и воспоминаниях существовала, но я действовала осторожно и пока мне без проблем удавалось отделять собственные переживания от того, что принадлежало ей.
Я многое узнала о жизни Тори за последние пятнадцать лет, и многое из увиденного мне не понравилось. Кое в чём я её осуждала, кое-что просто не одобряла, но вместе с тем я всё понимала. Понимала и принимала как должное, как часть её внутреннего мира, её неповторимой индивидуальности...
Наше дальнейшее мысленное общение прервал настойчивый писк комлога в моей сумочке.
– Наверное, Игорь, – сказала я. – Совсем забыла отключить входящие звонки.
Достав комлог, я посмотрела на его дисплей. Оказывается, звонок был не от Игоря. Номер вызывающего абонента принадлежал Еве. Подумав пару секунд, я пожала плечами:
– Да ладно уж, отвечу. Может, что-то срочное. – Нажав кнопку «Ответ», я произнесла: – Да, слушаю?
– Привет, Вики, – раздался из трубки голос Евы. – Извини, что помешала тебе, но у меня появилась одна идея.
– Насчёт чего?
– Как спасти Мишеля и моего отчима.
Внезапно у меня пересохло в горле и закружилась голова.
– Ева, деточка, о чём ты говоришь?
– Ты знаешь, о чём. И твоя... твоя двойняшка знает.
– Кто?
– Твоё «alter ego» из будущего. Та, которая называет себя Тори. Я слышала весь ваш разговор. Когда мы расставались, я подкинула тебе «жучка», который стащила в ведомстве капитана Романо. Знаю, это некрасиво, это подло, это недостойно нашей дружбы, но я не жалею об этом.
– Чёрт побери! – выругалась Тори. – Какое свинство!
– Да, свинство, – услышав её слова, согласилась Ева. – И мне очень стыдно, поверь... поверьте обе. Но ты, Вики, тоже вела себя по-свински, не доверяя мне. А ведь я всегда считала тебя своей лучшей подругой. Я уже давно подозревала, что ты что-то скрываешь, а после той безумной выходки Келли окончательно в этом убедилась. Вот я и решила всё выяснить.
– И ты... ты веришь тому, что слышала? – Вопрос, конечно, был дурацкий, но ничего другого мне в голову не пришло.
– Представь себе, верю. С трудом, но верю. Сначала я, правда, подумала, что ты сошла с ума и разговариваешь сама с собой, но потом собственными глазами увидела, что вас всё-таки двое. – В голосе Евы явственно чувствовалась крайняя растерянность. – Должна признать, что я до сих пор в шоке, но... Впрочем, это не телефонный разговор. Давай встретимся и побеседуем в более подходящей обстановке. Сейчас я возле вашего дома. Назови мне этаж и квартиру, и я сейчас зайду.
Я замешкалась с ответом и вопросительно взглянула на Тори.
«Да ладно уж, – обречённо ответила она. – Что тут поделаешь».
– Хорошо, приходи, – сказала я и сообщила ей номер квартиры. Затем выключила комлог, швырнула его на кровать и сказала Тори: – Вот такие дела.
«Интересно, – произнесла она мысленно, – Ева догадалась о нашей телепатии?»
«А как ты думаешь! Вы только что мы говорили об этом прямым текстом».
«Но, может, она была так потрясена всем услышанным раньше, что ещё не сообразила?»
«Ну, тогда позже сообразит. От неё ничего не ускользнёт. Она умнее нас с тобой вместе взятых».
«Да, у неё светлая голова. Знаешь, Вика, возможно, это и к лучшему, что Ева обо всём узнала. Её помощь нам очень пригодится... Кстати, как по-твоему, она не слукавила, когда сказала, что знает, как спасти Мишеля и адмирала?»
«Она сказала не совсем так. У неё просто есть идея... Ах, Тори, я очень надеюсь, что Ева знает, о чём говорит. Она, в конце концов, физик. Перспективный молодой учёный. Может, она сумеет разобраться во всей этой чертовщине...»
В спальню донёсся мелодичный зуммер дверного звонка.
– Вот это прыть! – сказала я вслух, поднимаясь с кровати. – Пойду открою. А ты, сестричка, умойся – у тебя всё лицо в слезах.
Пребывая в полной уверенности, что это пришла Ева, я даже не взглянула на дисплей коридорного монитора и была несказанно удивлена, когда открыла дверь и увидела перед собой Генри Янга.
– Мисс Эмма Браун, если не ошибаюсь? – произнёс он официальным тоном. – У меня к вам важный разговор. Не уделите ли вы мне минуту внимания. – С этими словами он полез в карман, очевидно, за служебным удостоверением, но, встретившись с моим ошалелым взглядом, и сам замер в изумлении. – Мисс Виктория... это вы?
Однако на этом сюрпризы не закончились. Пока мы с Генри потрясённо глазели друг на друга, дверь лифта открылась, и оттуда вышли Игорь с Алёной.
У меня возникло паническое желание немедленно захлопнуть дверь и забаррикадироваться, а потом будь что будет. Словно угадав мои мысли, Алёна быстро произнесла:
– Пожалуйста, не убегай. Мы должны поговорить. Юля нам уже всё рассказала. Ты кто из двоих – Виктория или Тори?
«Ну вот, – донеслась до меня растерянная мысль моей сестры. – Похоже, мы вляпались...»
