Глава 7. Ремин
Ремин с трудом открыл глаза. Они еще продолжали болеть после нестерпимо-яркой вспышки магического пламени. И в ушах все еще раздавались раскаты взрыва хрустального шара. Ремин отчетливо помнил, как мир завертелся вокруг него в бешеном хороводе и словно в бездонную черную воронку вытянул из тела сознание. Дальше воспоминания обрывались. И сейчас он пытался понять, оказался ли его дух в загробном мире, или каким-то чудом вновь вернулся в мир живых.
Сфокусировав взгляд, Ремин разглядел высокий потолок из струганных досок. Немного повернув голову, он увидел гладкие каменные стены, до половины задрапированные собранной складками тканью приятного зеленого цвета, а потом в его поле зрения возникло взволнованное лицо прекрасной девушки. Ремин чуть снова не потерял сознание. Около его постели стояла принцесса Этла-Тиды!
— Он пришел в себя! — Сообщила Лорана кому-то, стоящему позади изголовья кровати. — Иди и передай это моему отцу и Крон-то-Риону.
— Где я? — Прошептал Ремин.
— Во дворце, конечно. Вы разве ничего не помните? — Спросила принцесса, садясь на стул рядом с Ремином.
— Я помню, как Юнор выпустил красный шар, помню, как кричал, стараясь предупредить об опасности, но никто не слышал меня, и пришлось самому ловить эту штуку. Больше я не помню ничего.
— Вы так спокойно говорите: «пришлось ловить»! — Воскликнула девушка, и ее глаза восхищенно раскрылись. — Вы что, никогда не слышали о молнии Кир-Потчли?
— Может и слышал когда-то, но не запомнил. Меня готовили к воинской службе, а не к магическим наукам. Так что же я поймал?
— Молния Кир-Потчли — самое мощное, самое великое магическое оружие. Сильнее его, говорят, когда-то был только Лучевой Меч… ну, это не важно. В общем, то, что ты остался жив, это просто чудо. Если бы прошло еще несколько мгновений, молния набрала бы полную силу и тогда ее невозможно было бы остановить. А Вы разрядили ее на себя! Когда Вас принесли во дворец, Ваша кожа была вся красная, как после сильного ожога. Мой отец, Крон-то-Рион и этот выскочка Трисмегист, — при упоминании последнего имени по лицу Лораны легкой тенью промелькнуло смутное отражение каких-то мечтаний, незамеченное Ремином, — закрылись втроем в этой комнате и не выходили почти пять часов. Даже меня не пустили! А Крон-то-Рион потом сидел около Вас целые сутки! Да и потом постоянно приходил проверять Ваше состояние.
— Сутки? — Переспросил Ремин. — Сколько же я тут лежу?
— Четверо суток. Сейчас как раз вечер четвертого дня.
Ремин удивленно поднял брови. И только потом решился спросить:
— А Вы, Ваше Высочество, почему Вы сами посетили меня?
— Посетила? — Переспросила девушка. — Я, господин Реасон-Миновар-Медон, почти все это время сижу около Вас.
— Но почему? Это слишком большая честь для меня!
— Ну, положим, для меня не менее лестно выхаживать героя Этла-Тиды. Кроме того, дворец почти пустой, все уехали из города. И отец, и его советники, и генералы, и этот… Трисмегист. — Принцесса состроила торжественную гримасу. — Страна готовится к войне!
— Куда они поехали? — От волнения Ремин чуть не вскочил с кровати. Но тонкие руки девушки легли ему на плечи и с неожиданной силой вернули в горизонтальное положение.
— Лежите, господин Реасон-Миновар-Медон, это днем они уезжают на Южную дорогу, осматривают укрепления и строят планы. Вечером все возвращаются во дворец. А когда узнают, что Вы очнулись, уж будьте спокойны, эта комната будет мала, чтобы вместить всех желающих поприветствовать героя!
— Ну, какой же я герой? — Ремин усмехнулся. — Вот Трис — это герой!
— Трис? Это кто такой?
— Это Трисмегист-Аттон-Тониан, Ваше Высочество. Я имею честь считать себя его другом, и поэтому называю просто Трис.
— Удивительно, что у этого Трисмегиста есть друзья! — Заявила девушка. — Мне он показался нахальным самодовольным выскочкой, с довольно пошлыми шутками и непомерной гордостью. Сейчас все крутятся вокруг него, словно он — единственная надежда Этла-Тиды. Мне это не нравится! И, между прочим, именно поэтому я здесь, с Вами, господин Реасон-Миновар-Медон, со скромным, но не менее героическим человеком.
— Вы плохо знаете Триса! — Горячо принялся защищать друга Ремин, весьма польщенный словами принцессы. — Поверьте, он вовсе не хотел Вас обидеть или оскорбить. Просто жизнь в далеких северных провинциях накладывает на людей особый отпечаток, и уж, конечно, не способствует знанию правил этикета Императорского двора. Трис — необыкновенный человек. Если бы Вы знали, сколько приключений мы уже вместе прошли. Мы знакомы чуть больше недели, а мне кажется, что он мой друг с самого раннего детства!
— С трудом верится. Мне все время кажется, что Вашего друга окружает какая-то тайна. — Глаза принцессы мечтательно затуманились. — Похоже, отец и Крон-то-Рион что-то скрывают от меня… Но я все равно узнаю правду об этом человеке. Может быть, и Вы, господин Реасон-Миновар-Медон, знаете кое-что, но не хотите мне это рассказать?
— Нет, Ваше Высочество! — Запротестовал Ремин, восхищенно и преданно глядя на девушку. — Я никогда и ничего не стал бы скрывать от Вас. И прошу, Ваше Высочество, называйте меня просто Ремином. Я не привык все время слышать свое полное имя.
— Хорошо Ремин, но только при одном условии: ты тоже будешь звать меня Лораной.
— Но я не могу…
— Можешь! Если ты не привык слышать свое полное имя, то уж я-то слишком часто слышу свое. Ее Высочество принцесса Этла-Тиды Лоранон-Локи-Нея! И так ко мне обращаются с пяти лет! А мне очень нравится, когда меня называют «Лорана». Я же человек, а не статуя, не богиня. Скажи, Ремин, я — человек? — Принцесса порывисто вскочила со стула и быстро повернулась кругом. Ее длинные черные волосы с вплетенными в них красными лентами овеяли лицо Ремина ароматом сладостных благовоний.
— Да, Лорана, — внезапно охрипнув, согласился он, — ты — человек!
Девушка неожиданно смутилась, и легкий румянец выступил на ее щеках.
— Как же я забыла! — Виновато воскликнула она и, хлопнув в ладоши, громко приказала. — Принесите молодому господину еду: куриный бульон, хлеб, отвар из целебных трав и еще чего-нибудь! — И, наклонившись к изголовью кровати Ремина, уже тише добавила, — мы еще продолжим наш разговор, Ремин. А сейчас тебе надо восстанавливать силы, господин командующий тяжелой кавалерией Этла-Тиды!
И Лорана тихо и легко выскользнула из комнаты, впустив внутрь трех очаровательных служанок с подносами, полными еды. От изумления рот Ремина все еще оставался открыт, чем не преминули воспользоваться кормилицы, с обезоруживающими улыбками влив туда несколько ложек восхитительного по вкусу бульона. Только после этого Ремин вернулся в реальный мир и, чувствуя себя очень неловко в обществе трех смешливых юных девиц, самостоятельно принялся за трапезу. Мысли же его были заняты приятными воспоминаниями о беседе с принцессой и менее приятными вопросами: что такое тяжелая кавалерия и как он стал ее командующим?
«Было бы забавно посмотреть на выражения лиц отца и брата, — с усмешкой подумал Ремин, засыпая после легкой, но сытной еды, — когда им сообщат, какую карьеру я сделал уже на второй день пребывания в столице!»
* * *
Ремину недавно исполнилось двадцать лет. Все свое детство и юность он провел в северных лесах, за исключением короткой двухмесячной поездки в Этла-Тиду. Но тогда ему было всего шесть лет, и ехал он в сопровождении отца, слуг и своего воспитателя. Так что можно считать, что до сих пор он не путешествовал самостоятельно. И сразу же такие приключения!
Согласно законам Этла-Тиды, старший потомок мужского пола наследовал все земли и недвижимость. Младшие сыновья должны были поступать на службу в армию, становиться чиновниками или жрецами, чтобы заслужить собственные поместья. Такая традиция позволяла с одной стороны, избежать постоянного административного дробления земель и, с другой стороны, обеспечить постоянный приток молодых честолюбивых людей в армию и на государственную службу…
У Ремина был старший брат, Терин, и любимая младшая сестренка, почти ровесница Алины. Их мать умерла от родов, так и не увидев лица своей дочери… Пока дети были маленькими, они беззаботно играли и вместе познавали огромный и такой прекрасный мир. И для Терина, и для Ремина большим ударом стало известие, что один из них должен остаться хозяином в замке, а другой вынужден будет покинуть родной дом. Владелец земли Акиной был суровым и жестким хозяином и не стал смягчать этот разрыв. Он всегда поступал расчетливо и рационально, очень редко вспоминая, что у окружающих его людей есть души и чувства. Поэтому, когда Терин достаточно повзрослел, отец счел необходимым лично сделать из него достойного наследника.
И с этого момента обучение детей пошло по-разному. Отец рассказывал Терину, как вести хозяйство, как управляться со слугами и крестьянами, как собирать подати. Ремин же получил наставника, старого ветерана, когда-то принимавшего участие в небольших приграничных стычках на востоке, который должен был подготовить младшего сына к будущей армейской жизни. Старик учил Ремина фехтованию, верховой езде, стрельбе из лука. Вместе с Ремином обучались и несколько детей младших дворян, готовящихся стать солдатами и стражниками. Бывало, старик и его воспитанники по несколько недель не ночевали в родовом замке, охотясь в обширных северных лесах.
Учитель, практически заменивший Ремину отца, скончался, когда ему исполнилось семнадцать лет… Это событие на какое-то время так потрясло юношу, что он надолго замкнулся в себе. Даже родственники и близкие друзья не могли развеселить его или увлечь каким-нибудь делом. Но время лечит… Постепенно Ремин снова стал прежним жизнерадостным юношей и только сестра иногда замечала, как он стоит у окна, задумчиво глядя на юг, туда, куда должен будет уехать.
И этот момент скоро настал. Едва только закончился праздник по поводу совершеннолетия младшего сына хозяина земли Акиной, Ремин объявил отцу и брату, что не намерен больше задерживаться в родном доме. Он даже отказался от предложенного отцом слуги, заявив, что отныне сам намерен управляться со всеми делами. Расставание вышло несколько холодным и натянутым. Пожалуй, лишь сестра искренне сожалела об отъезде брата. И только ей поведал бы Ремин всю правду о своих приключениях…
* * *
Разбудил Ремина топот ног в коридоре и громкие голоса.
— Господин еще спит! — Слышался робкий голос служанки. — Их Высочество не разрешили его беспокоить!
— Ничего! — Возражал громкий голос Триса. — Он уже достаточно полежал. Солнце только что встало, наступило лучшее время для лечения на свежем воздухе.
Дверь в комнату Ремина широко распахнулась и на пороге появился его друг. Он критически осмотрел помещение, деловито подошел к кровати и несколько раз сосредоточенно провел руками над больным, словно бы поглаживая воздух ладонями. Ремин молча ждал окончания процедуры.
— Отлично! — Неожиданно хлопнул его Трис по плечу. — Можно вставать.
— Как здорово, что ты пришел. Хоть кто-то, наконец, объяснит мне, что происходит в городе.
— А разве тебе еще не рассказали? — Лукаво улыбнулся Трис. — Я тут в коридоре видел одну красавицу, желающую вновь посидеть у твоего ложа. И все-все на свете рассказать. Правда, увидев меня, она развернулась и пошла в другую сторону…
Ремин, вставший с кровати, покраснел и начал говорить что-то хорошее о принцессе Лоране, о ее доброте и искренней заботе…
— Синдром больного и сиделки. — Нарочито мрачно констатировал Трис. — Похоже, ты попался!
— Это что, опасная болезнь? — Не понял его Ремин.
— Да нет, состояние человека. Довольно приятное… поначалу. — В комнату тихо вошла служанка с подносом, на котором стояла кружка, источавшая аромат неизвестных трав. Трис взял ее и передал Ремину. — На, выпей! Сразу почувствуешь себя лучше.
— Кстати, Трис, а как я стал командующим какой-то тяжелой кавалерии? — Поинтересовался Ремин, маленькими глотками отхлебывая густое пахучее варево.
— Так это же я тебя и назначил! — Развел руками Трис и тут же вынужден был несколько раз ударить по спине поперхнувшегося от неожиданности друга. — Я думал, что принцесса уже успела пересказать тебе все последние новости.
— Мы с ней говорили-то совсем мало и только один раз… — Начал оправдываться Ремин.
— Не переживай, вечером она все-таки до тебя доберется! — Увидев смущение друга, Трис сжалился и сменил тему разговора. — Если коротко, то мы готовимся к войне. Я теперь командую всеми сухопутными силами Этла-Тиды, Крон-то-Рион обеспечивает снабжение, тылы, набор солдат. В запасе у нас всего один месяц, от силы полтора. Уже точно известно, что армия Южной Империи перейдет Хадор и вступит в Зеленую долину в самое ближайшее время. Нашим морским флотом руководит Наор-ла-Патли, отличный адмирал, мы с ним сразу нашли общий язык. Он запрет флот южан в портах и попытается высадить десант в их тылу, чтобы отвлечь часть армии. Но, боюсь, это не намного сократит войска вторжения: корабли Этла-Тиды недостаточно вместительны, чтобы на большое расстояние перевезти достаточно солдат…
Короче, все решится в одной битве, как того хочет Маг-Император. Мы встретим южан сразу, как только они выйдут из Зеленой долины на плато Семи Ветров. И в этом сражении большую роль будет играть удар тяжелой кавалерии.
— Но, Трис, — перебил его Ремин, — я даже не знаю, что такое тяжелая кавалерия. Как я могу ею командовать? Пусть лучше кто-нибудь более опытный и достойный…
— Таких нет! — Отрезал Трис и принялся загибать пальцы. — Во-первых, не только ты не знаешь ничего о кавалерии, но и никто другой не знает. Это новый вид войск и его подготовка целиком ляжет на тебя. Во-вторых, опыт полководцев Этла-Тиды тут не годится, они не знают ни преимуществ, ни слабых мест кавалерии, нужен кто-то молодой, энергичный, на кого я могу положиться, то есть ты. В-третьих, если ты не согласишься, мне придется искать кого-то другого, кто, наверняка, хуже тебя подготовит кавалеристов. Так что решай, если ты согласен, то мы сейчас же едем в военный лагерь вблизи Южной дороги. — Заметив секундное колебание Ремина, Трис добавил. — Но вечером вернемся обратно во дворец.
— Если ты так ставишь вопрос, то я согласен! — Улыбнулся Ремин. Последняя фраза сняла все его сомнения. Служить всеми силами своей родине, Этла-Тиде, да еще иметь возможность встречаться с самой принцессой Лораной — о таком он даже и не мечтал, покидая родной дом. И все благодаря Трису. Ремин был искренне благодарен судьбе за то, что она свела его с таким интересным и необычным человеком, ведь раньше он только из баллад и легенд узнавал великих о магах и полководцах. А теперь сам оказался в их обществе. Невероятно!
Выходя из комнаты вслед за Трисом, Ремин оглядел коридор, но принцессы в нем не было. Только двое стражников стояли у выхода на колоннаду внутреннего двора, да несколько юных служанок суетились в глубине
— Не удивляйся, Ремин, — говорил Трис на ходу, — когда увидишь, что к седлу прикреплены стремена. Это и есть основа новых военных сил — кавалерии.
— Что такое стремена? Я никогда о них не слышал.
— Объяснять дольше, чем просто показать. Сейчас сам все увидишь и сразу поймешь, какая это полезная вещь.
Уже подходя к лошади, Ремин заметил, что в упряжи появилось существенное дополнение: с двух сторон седла свешивались прикрепленные к нему толстые кожаные ремни, к нижним свободно висящим концам которых были приделаны металлические полукольца.
— Ставь левую ногу в левое стремя, — посоветовал Трис, — и перекидывай правую через спину лошади. Потом и ее вдевай в стремя.
Ремин так и поступил. Оказалось, что сидеть на лошади подобным образом гораздо удобнее и надежнее. Ноги упирались в стремена и позволяли уверенно сохранять ровную посадку. Ремин пустил скакуна сначала шагом, потом прибавил скорость. Он твердо сидел в седле, несмотря на то, что был еще слаб после ранения. Сзади его догнал Трис на своем коне.
— Ну, как тебе стремена? — Спросил он.
— Отлично! — Ремин ударил пятками бока лошади и та еще быстрее помчалась по дороге. Трис скакал рядом.
Вскоре они миновали ворота Этла-Тиды. Несмотря на довольно раннее время, по Южной дороге двигались в обе стороны торговые обозы, караваны, отдельные повозки. Двухколесные легкие колесницы чиновников, живших во Внешнем городе, мчались в сторону столицы, чтобы их хозяева не опоздали на службу. Кони Триса и Ремина могли идти только шагом, хотя им и уступали дорогу, еще издалека узнавая национальных героев. Но слава имела и обратную сторону медали: приходилось раскланиваться, улыбаться, отвечать на приветствия, что еще больше замедляло движение. Поэтому друзья свернули с шумной дороги на параллельную ей лесную тропу и там вновь пустили коней вскачь.
— А теперь, Ремин, достань меч и, немного привстав на стременах, рубани им сверху вниз, словно под тобой шлем врага! — Прокричал Трис
— Великолепно! — Меч Ремина несколько раз со свистом рассек воздух. — Без стремян никогда бы не получилось такого мощного удара. Я смог вложить в него не только силу руки, но и вес всего тела.
— А теперь представь себе, — продолжил Трис, — что и ты, и конь защищены прочным панцирем. Твой левый бок закрыт щитом, а правая рука сжимает длинную пику. Что получиться?
— Получится, что я непобедим! — В восторге заорал Ремин. — Пикой я буду прокалывать южан, как кроликов, а потом мечом разрубать их сверху до низу.
— А как ты назовешь отряд таких, как ты, всадников в несколько сотен, а потом, может быть и тысяч человек?
— Я назову его тяжелой кавалерией Этла-Тиды. — Понял Ремин. — Ни одна армия юга и востока не устоит перед нами! За мной, кавалерия, вперед, на врага!
Размахивая над головой мечом, Ремин летел по дороге на коне и ощущал себя почти что Богом-Защитником своей страны. Трис держался сбоку и чуть позади, с улыбкой наблюдая за искренней радостью друга. «Но почему мне не дано возможности испытывать простые человеческие радости? — Думал он. — Почему я не могу быть таким же искренним, наивным и счастливым?» И в аквамариновых глазах Триса засверкали капельки влаги, наверное, от сильного встречного потока воздуха…
* * *
— Военный лагерь построен в просторной долине между двух высоких холмов, густо заросших лесом и кустарником. — Рассказывал Трис Ремину. — Севернее его проходит Южная дорога Этла-Тиды — оживленная центральная магистраль, позволяющая быстро доставлять материалы и продовольствие. С другой стороны протекает полноводная река Ре-Тилач, снабжающая лагерь питьевой водой. Кроме того, она достаточно глубока для того, чтобы позволить даже большим морским кораблям причаливать к самому берегу.
Едва только кони вынесли друзей из леса на расчищенное поле, Ремин почувствовал какое-то чужое прикосновение к своему разуму. Он вопросительно посмотрел на Триса.
— Грубовато работают — Отозвался тот. — По приказу Мага-Императора все более-менее способные колдуны охраняют окрестности лагеря, не пропуская туда возможных шпионов южан. Мы сможем победить в войне только потому, что наши новшества в армии будут сюрпризом для захватчиков.
В этот момент всадники выехали на возвышенность, откуда перед ними открылся вид всего лагеря, разбитого посередине ровного поля. Ремин был поражен. Он и не предполагал, что всего за четыре дня можно проделать такую огромную работу. Военный лагерь представлял из себя квадрат со сторонами в три полета стрелы. Он был защищен глубоким рвом, земля из которого пошла на сооружение земляного вала. Сверху на валу был построен частокол высотой в человеческий рост. Через каждые двадцать шагов над частоколом на деревянных опорах поднимались башенки. Внутри лагеря располагались ровные ряды палаток для солдат, чередовавшихся с дощатыми домиками командиров.
Но больше всего Ремина интересовали люди. Их было так много, что издалека они казались муравьями, копошащимися вокруг своего муравейника. Когда друзья подъехали еще ближе, Ремин понял, что все люди организованно занимались определенными видами упражнений. Солдаты, разбитые на группы, под руководством офицеров делали совершенно непонятные для Ремина вещи.
Одни из них, построенные в прямоугольники из двадцати человек по фронту и из пяти в глубину с песнями ходили вокруг лагеря. Ремин насчитал пятнадцать таких отрядов, идущих друг за другом. Около каждого шел командир, придирчиво следящий за соблюдением равнения и за тем, чтобы его солдаты шли в ногу. А сбоку на коне (с такими же, как и у него, стременами, издали определил Ремин) ехал старший офицер — крепко сбитый мужчина средних лет с длинными черными волосами, завязанными сзади косичкой.
— Держать равнение! — Время от времени выкрикивали командиры отрядов. — Левой! Левой!
Солдаты пели:
Раз, два! В ногу шагай!
Три, четыре! Наступай!
Не уставай, не отставай!
Локоть друга не теряй.
И ритмичный топот многих тысяч ног казался гулким эхом далекой грозы, придавая песне некий магический смысл физического и духовного единения воинов Этла-Тиды.
— Разворачивай строй! — Раздалась команда сидящего на коне старшего офицера.
— Первая сотня прямо! Вторая направо! Третья налево! — Командовали своими отрядами младшие офицеры. — … Пятнадцатая направо!
Ремин вытаращил глаза, наблюдая за четкими перестроениями солдат на ходу. Первый идущий отряд замедлил шаг, но продолжал двигаться прямо. Второй отряд обогнул его справа, третий — слева, четвертый — опять справа… Через небольшой промежуток времени сотни построились в две линии: в первой было семь отрядов, во второй — восемь. Между соседними отрядами в одной линии оставалось расстояние, равное фронту из десяти человек. От одной линии до другой было шагов двадцать.
— Сомкнуть ряды! — Скомандовал всадник.
Не переставая идти вперед, сотни каждой линии сошлись в единый ряд, шагающий в ногу, а расстояние между линиями сократилось до десяти шагов.
— Идти на месте! Разомкнуть строй!
Движение вперед прекратилось, и отряды вновь разошлись в стороны, построившись в шашечном порядке.
— Стой! Расходись на отдых! Отличная работа! Молодцы! — В голосе конного офицера чувствовалась радость и удовлетворение. И солдаты с улыбками покидали строй. Им тоже доставляло удовольствие новое занятие, тем более, что они так быстро научились с ним справляться. Командиры сотен ходили между усевшимися тут же на траве людьми и что-то объясняли своим подчиненным.
Старший офицер направил коня к Трису и Ремину, которые остановились на пригорке, наблюдая сверху за происходящим.
— Приветствую Вас, командующий! — Прокричал он еще издали. — Ну как мы справляемся с Вашим заданием?
— Великолепно! Я не предполагал, что Вы так быстро освоите сложные перестроения на ходу. Не зря Вас назначили командиром Первого полка! Под Вашим руководством солдаты совершают чудеса. — Трис прямо-таки излучал радость, чем немало удивил Ремина, привыкшего к сдержанности друга. Ремин, конечно, не догадывался, что Трис надел эту маску исключительно для того, чтобы порадовать полковника, падкого на похвалу, как и все люди.
— Ремин, — продолжал Трис, — познакомься с Ролом-Толионом — командиром Первого полка копьеносцев Этла-Тиды. Рол-Толион, представляю Вам Реасон-Миновар-Медона, командующего тяжелой кавалерией.
— Я был на Храмовой площади во время поединка. — Сочным густым голосом прогудел полковник. — Я восхищен Вашим мужественным поступком, господин Реасон, и поддерживаю Ваше назначение на этот пост.
— Благодарю Вас. — Поклонился Ремин. — Я надеюсь, что смогу командовать вверенным мне отрядом хотя бы вполовину так же хорошо, как это делаете Вы.
— Рон-Толион, — прервал поток комплиментов Трис, — а где сейчас находится Второй полк?
— Согласно Вашему приказу, он совершает марш-бросок до переправы через Ре-Тилач и обратно. Сегодня мой полк тренируется возле лагеря, завтра же мы пойдем к переправе, а Второй полк будет отрабатывать перестроения возле лагеря. Да, кстати, и офицеры, и солдаты уже спрашивают: когда им доставят новое оружие?
— Кузницы работают в полную силу. Наконечники для копий и короткие тяжелые мечи — гладиусы — скоро начнут подвозить. — Трис пожал плечами. — Но сначала придется отрабатывать новые виды построения: бой клином, бой повернутым строем, бой рассыпным порядком. Если все будет хорошо получаться, тренируйтесь с древками без наконечников и с короткими палками вместо мечей. Завтра уже должны привезти три сотни щитов, панцирей, шлемов и древков. Выдавайте их лучшим отрядам: пусть это будет их первой наградой за труды. А сейчас извините нас, надо ехать дальше. Увидимся вечером, на Совете у Мага-Императора.
Рон-Толион сверкнул белозубой улыбкой и, попрощавшись, поскакал к своему полку. А Трис и Ремин направились дальше, к следующей группе солдат и офицеров. Еще издали они услышали команды:
— Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск! Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск!
Ремин пригляделся: две дюжины человек держали в руках какие-то брусья, на одном конце которых находилось что-то вроде маленького металлического лука с выступающим перед ним кольцом, а другой конец чуть расширялся, чтобы его удобно было упирать в правое плечо. Примерно посередине был виден какой-то хитрый механизм, сбоку которого торчала длинная рукоять, вращающаяся параллельно брусу, а снизу выступал маленький крючок.
По команде «Натягивай» солдаты опускали передний конец своего оружия на землю, вставляли в кольцо ногу, и несколько раз поворачивали рукоять ворота, натягивая тетиву лука до тех пор, пока она не достигала механизма и не закреплялась в нем. По команде «Заряжай» они поднимали оружие, причем тетива оставалась натянутой, доставали из сумок короткие толстые стрелы и вставляли их в специальные пазы. По команде «Целься» солдаты прижимали брусья к правому плечу и наводили их на деревянные щиты с нарисованными яркой краской человеческими фигурами, находящиеся на расстоянии ста шагов. По команде «Пуск» они нажимали указательным пальцем на крючок, и тетива высвобождалась. Раздавался звук летящих стрел — «чш-ш-ш-ш-пок-пок-пок!» — и в щит почти одновременно втыкалось еще две дюжины снарядов. Потом все повторялось сначала.
Командовал солдатами молодой офицер, ровесник Ремина. Он стоял справа от стрелявших и внимательно наблюдал за их действиями. Командуя: «Целься!», он поднимал правую руку вверх, а выкрикивая: «Пуск!», резко опускал ее. Еще около сотни человек сидели на земле чуть позади стрелявших и негромко переговаривались, обсуждая результаты каждого выстрела. Видимо, они ожидали своей очереди, чтобы сменить товарищей на позиции.
— Из чего они стреляют? — Задал Трису вопрос удивленный Ремин. — Я никогда не видел такого мощного оружия. Стрела летит на сто шагов по прямой траектории! Это втрое, а то и вчетверо дальше, чем выстрел из лука. И какая сила удара! Стрелы почтичто насквозь пробивают доски толщиной в мое запястье.
— Это оружие — арбалет. Пока арбалетов сделано мало. Пружинную сталь для луков изготовить сложно, да и собрать натяжной ворот со спусковым механизмом непросто. Поэтому будущим арбалетчикам приходится тренироваться по-очереди. Но начать подготовку стрелков надо как можно раньше, ведь в битве с южанами на них ляжет особая задача: выбивать в рядах врагов офицеров, пускать стрелы в щели, открывшиеся между щитами. Лучники станут стрелять навесом, осыпая врага дождем стрел, а арбалетчики будут бить прицельно, по конкретным целям. Еще у нас будут большие арбалеты, стреляющие большими копьями, которые мы установим на боевые колесницы, чтобы можно было быстро перевозить их по полю боя и вовремя поддерживать стрельбой атаки пехоты.
В этот момент молодой командир стрелков оглянулся и увидел подъезжающих Триса и Ремина. Он крикнул:
— Прекратить стрельбу! Идите к мишеням, соберите болты и оцените свою меткость. Приготовиться следующим стрелкам!
Отстрелявшиеся арбалетчики и несколько присоединившихся к ним зрителей отправились к мишеням, а офицер пошел навстречу всадникам.
— Трис, — тихо спросил Ремин, — а что такое «болт»?
— Так называют арбалетную стрелу.
— Спасибо, а то мне не хочется выглядеть полным профаном…
Друзья спешились. Трис представил Ремину молодого офицера с черными глазами и небольшими щегольскими усиками:
— Ретор-Литли — капитан арбалетчиков. Он был командиром Третьей Сотни лучников гвардии Мага-Императора. Крон-то-Рион рекомендовал его, как хорошего человека, надежного офицера, обладателя живого ума и собственного мнения по любому вопросу. Короче, для нового рода войск он подходит лучше всего. Не сомневаюсь, что вы подружитесь.
Ремин и Ретор-Литли крепко пожали друг другу руки. Молодой капитан был чуть выше Ремина, но уже его в плечах. Должно быть, ему не так уж часто приходилось натягивать лук. Ярко-синяя туника с серебряным шитьем, гладкий золотой обруч, охватывающий густые черные локоны, меч в красивых ножнах с украшенной золотом и драгоценными камнями рукоятью — все говорило о принадлежности молодого человека к одной из богатейших семей Этла-Тиды. Однако его дружелюбный взгляд и мягкая полуулыбка создавали приятное впечатление.
После нескольких дежурных комплиментов, сказанных друг другу, Ремин попросил:
— Могу ли я попробовать выстрелить из арбалета?
— Конечно! — Ретор-Литли заулыбался. — Мои солдаты уже вернулись на исходную позицию, так что поранить никого не удастся.
Ремин взял арбалет у ближайшего солдата. Оружие оказалось гораздо тяжелее, чем ему показалось вначале, но оно было удобным и хорошо ложилось в руки. Металлический лук и винтовой ворот, занимающий всю переднюю часть арбалета, уравновешивались прикладом. Ремин упер оружие в землю и начал крутить ручку ворота, как это делали солдаты.
— Не надо торопиться, крути быстро, но плавно. — Наставлял его Ретор-Литли. — Хорошо! Бери болт и клади его на полозья, потом прижми «ласточкиным хвостом», чтобы он не выпал. Отлично! Теперь смотри: чтобы попасть в фигуру, нарисованную на щите, нужно добиться совмещения мушки на упорном кольце и прорези прицела. Учти: стрела попадет примерно на ладонь ниже, чем точка, в которую ты целишься! Плавно нажимай на спусковой крючок. Осторожно! Сильная отдача! О-о-о… Вот это выстрел!
Ремин целился в грудь нарисованной фигуры. Он так старался не промахнуться, что пропустил мимо ушей слова Ретора-Литли об отдаче. От непривычной тяжести и от волнения руки слегка дрожали и, едва лишь мушка совпала с прорезью, Ремин дернул спусковой крючок. Приклад больно ударил его в плечо, и в момент выстрела арбалет дернулся вверх. Ремин непроизвольно моргнул… И открыл глаза одновременно с последним удивленным возгласом щеголя-капитана.
— Великолепный выстрел! — Громко сообщил Трис. — Точно в зрачок!
Арбалетный болт попал именно в то место, где у человека находился бы правый глаз. Солдаты, подошедшие поближе и наблюдавшие, как их командир учит стрельбе другого офицера, одобрительно загудели. Это, действительно, был отличный выстрел. В бою человек закрыт щитом, защищен шлемом и доспехами, и только глаза остаются открыты. Бывалые лучники знали, что попасть в глаз врага очень трудно, практически невозможно. Недавно взяв в руки мощные арбалеты, они получили такую возможность, однако еще недостаточно метко стреляли из непривычного оружия. Ремин показал пример, достойный подражания.
Пожалуй, только Трис и стоявший вплотную к Ремину Ретор-Литли понимали, что попадание было совершенно случайным. Они переглянулись и одновременно подмигнули друг другу. Не стоило расстраивать солдат, веселящихся и радующихся удачному выстрелу, словно дети. Пусть это послужит им образцом для тренировки. Поэтому, когда Ремин открыл рот, чтобы сообщить о случайном успехе, Ретор-Литли потихоньку дернул его за тунику:
— Ты знаешь, и я знаю. Ну и что? Ведь ты попал в точку? Не все ли равно, как? Главное — результат.
Ремин мог бы поспорить с некоторыми из этих высказываний, но промолчал. Тем более, что Трис уже делал ему знаки, указывая на коней: дескать, нам пора ехать дальше, а Ретору-Литли предоставь самому командовать своими людьми. Ремин так и поступил.
Они двинулись к следующей группе солдат, а позади них вновь раздались команды молодого капитана арбалетчиков:
— Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск! Натягивай! Заряжай! Целься! Пуск!
Ремина же заинтересовала следующая группа людей. Впереди, возле самого рва, окружающего военный лагерь, обнаженные по пояс солдаты с какими-то длинными не-то топорами, не-то копьями, яростно сражались с соломенными чучелами, привязанными к деревянным столбам. Они то кололи их резкими тычками, то рубили сильными размашистыми ударами, то нагибались, словно подцепляя снизу за ноги. Пот блестел на широких спинах и мускулистых плечах солдат. Они шумно дышали, вкладывая в удары всю свою силу. Странное оружие, позволяющее производить столь разные упражнения, мелькало в их руках, и Ремин никак не мог разглядеть его как следует.
— Трис, — осторожно позвал он, — боюсь, что я совсем отстал от жизни. Сегодня я первый раз увидел солдат, марширующих в ногу, первый раз выстрелил из арбалета, а теперь снова вижу бойцов с неизвестным мне оружием.
— Не огорчайся, Ремин! — Улыбнулся Трис. — Ты отстал от жизни всего на четыре дня. Но зато быстро наверстываешь упущенное. Ты одним из первых видишь алебардистов — еще один новый вид войск. А в руках они держат алебарды: гибрид топора, багра и копья. Можно назвать это коротким толстым копьем с длинным обоюдоострым наконечником, к месту соединения с древком которого с одной стороны приделано полукруглое лезвие, а с другой — острый крюк. А можно назвать и топором на длинной рукоятке, с крюком вместо обуха и с выступающим вперед четырехгранным колющим наконечником.
Это самое подходящее оружие против армии южан. Крюком можно зацепить врага за ноги и, повалив на землю, добить острием. А можно захватить край щита, отогнуть его, и опять же острием пронзить незащищенного противника. Лезвием топора, благодаря длинной рукояти, многократно усиливающей силу удара, можно разрубить врага до пояса, даже если на нем одет панцирь. Короче, алебарда — универсальное оружие, оно годится и против конного, и против пешего. А когда ты увидишь непробиваемый стальной доспех солдат-алебардистов, то поймешь, почему я делаю основную ставку в битве именно на этот род войск. Да и Маг-Император приказал обучить приемам с алебардой в первую очередь своих гвардейцев.
— А как же тяжелая кавалерия? — Расстроился Ремин, представлявший до этого именно себя главным героем сражения. — Я думал, что мы первыми будем атаковать врага.
— Увы, мой друг, — развел руками Трис, — мы не успеваем собрать нужное количество сильных лошадей и выковать достаточно доспехов для них и для всадников. Кроме того, если южане образуют стену щитов и выставят вперед длинные пики, то кавалерия не сможет атаковать их в лоб. Для того, чтобы разбить строй врага, я готовлю арбалетчиков и алебардистов. Копьеносцы будут прикрывать их щитами до самого начала атаки, чтобы южане не догадались, с кем им предстоит иметь дело.
— А мы?
— Кавалерии же предстоит другая задача: ударить во фланг армии Южной Империи, напугать, деморализовать, заставить смешать строй. Не более того! Стоит только южанам оправиться от первого потрясения и увидеть вашу малочисленность, они сразу же поднимут вас на пики. Поэтому ни в коем случае кавалерии нельзя глубоко врезаться в пехотный строй. Ударить, отойти, перестроиться, снова ударить — таков будет ваш главный принцип. Со временем, когда число всадников возрастет, можно будет говорить о копейном таранном ударе. А пока, увы… — Трис еще раз развел руками, показывая, что рад бы оказать честь другу, но при нынешних обстоятельствах это невозможно.
Они проехали место, где обучали алебардистов и направились туда, где виднелись конюшни, и по полю скакали всадники. Туда, куда уже давно всматривался Ремин; где ждал его собственный отряд, новые знакомства, новые заботы, новые ступени на лестнице судьбы. В самых потаенных уголках души Ремина зародилась маленькая, но твердая надежда, что эти ступени приведут его наверх, к вершине самых смелых мечтаний — к прекрасной принцессе Этла-Тиды…
В объяснениях и разъяснениях, приказаниях и указаниях, рассказах и разговорах день пролетел, словно несколько мгновений.
* * *
Вечером Трис и Ремин вернулись в Императорский дворец. Маг-Император собирал Совет из всех высших офицеров. Пока отряды воинов Этла-Тиды подтягивались к столице со всех земель и провинций, офицеры уже прибывали во дворец, чтобы получить указания, как по-новому организовывать отряды, как их тренировать и вооружать. Подобную практику предложил Трис: так ему было проще объяснять высокопоставленным Этла-Нитам азы стратегии и тактики, координировать их действия.
Ремина же возвращение в Этла-Тиду порадовало потому, что он жаждал еще хотя бы раз встретить прекрасную принцессу Лорану и, может быть, даже поговорить с ней. Он был так поглощен своими мечтами, что, даже сидя на Совете, в пол-уха слушал речь своего друга.
А Трис тем временем говорил:
— Два полка копьеносцев уже тренируются по новой программе в лагере за городом. В каждом из них по полторы тысячи человек. Еще два таких же полка я предлагаю собрать из солдат и офицеров, которые по приказу Мага-Императора идут в столицу из северных провинций. Один полк можно составить из солдат береговой охраны. Таким образом, у нас будет семь с половиной тысяч обученных копьеносцев.
Еще два полка я думаю одеть в сплошные латы нового типа и вооружить алебардами. Эти полки будут меньше по численности, по тысяче человек каждый, но им предстоит особая миссия — взломать строй армии южан. В эти полки отбирают самых сильных и закаленных воинов, в основном, гвардейцев Мага-Императора. К сожалению, старых кузниц недостаточно, чтобы изготовить большое количество доспехов нового образца для алебардистов, поэтому и приходится пока ограничиться только двумя тысячами. Но легкие пехотинцы с луками и арбалетами будут поддерживать их атаку, так что в успехе я не сомневаюсь.
Такая же ситуация и с тяжелой кавалерией. Мы не успеваем изготовить необходимое количество оружия и панцирей. Нам придется встретить врага, имея только около пяти сотен всадников. Но, я думаю, и этого будет вполне достаточно на первое время. А потом начнут работать новые кузницы.
— Я не понимаю, командующий. — Встал со своего места один из будущих полковников копьеносцев. — Основные силы Этла-Тиды находятся сейчас на южной и восточной границах. Две армии почти по десять тысяч человек. Почему Вы ничего не говорите о них? Ведь Южная Империя выставит против нас не менее двадцати тысяч воинов. Как Ваши новые полки общим числом чуть более десяти тысяч смогут победить в битве?
— Ваш вопрос совершенно справедлив. — Кивнул головой Трис. — Все дело в том, что Вы только вчера прибыли с севера и еще не видели, как готовятся новые отряды. Завтра мы все отправимся в военный лагерь. Там вы посмотрите и поймете, что такое полки нового типа. И точно так же будете готовить свои отряды. Времени у нас мало, так что солдат придется обучать прямо на марше. Все наши силы должны собраться на плато Семи ветров не позднее, чем через месяц. Восточная армия останется прикрывать Этла-Тиду от возможного обхода южан или набега восточных соседей, а наша южная армия перейдет в тыл ударных полков нового типа. Из этой армии в бой пойдет только легкая пехота, которую мы вооружим арбалетами и пращами. Остальные солдаты не будут участвовать в битве при выходе из Зеленой долины. Мы не успеем обучить их, а неподготовленные воины могут сломать строй и открыть брешь для прорыва врага.
Слово взял Крон-то-Рион:
— Господа офицеры, нам известно, что Южная Империя собирается направить против нас армию в тридцать тысяч человек. Но десанты в портовых городах южан, которые высадит адмирал Наорла-Патли, заставят Повелителя Горвана усилить охрану побережья. Так что через Зеленую долину пройдет около двадцати пяти тысяч. Южане же считают, что Этла-Тида выставит против них не менее тридцати-тридцати пяти тысяч, то есть, почти всех воинов государства.
На этом и построен план Горвана: в одной решающей битве полностью разгромить всю армию Этла-Тиды, и тогда страна, словно спелое яблоко, сама упадет в его руки. Дело в том, что южане побеждают прежде всего своим пехотным строем. Наши разведчики, следившие за врагом во время походов Южной Империи против стран Востока, так описывали их манеру боя: пехотинцы строятся несколькими огромным прямоугольниками — до пятисот человек по фронту и до десяти в глубину. Они закрыты с головы до ног деревянными щитами и держат в руках длинные пики в полтора-два человеческих роста, так что спереди к ним невозможно приблизиться, не попав на острые наконечники. Фланги и промежутки между отрядами прикрывают лучники, пращники и колесницы.
Армии восточных стран, привыкшие сражаться неорганизованной лавой, потерпели сокрушительное поражение. Словно волны на утес, накатывались они на строй южан, и, так же, как волны, разбивались, оставляя убитых и раненных. Так Южная Империя присоединила к себе три провинции.
Пусть же нас не постигнет их участь! Против сомкнутого строя южан мы поставим наших алебардистов, арбалетчиков и копейщиков. Арбалетные болты выбьют первые ряды, алебардисты вклинятся в пролом и расширят его, копьеносцы сомнут и разорвут построение врага. А тяжелая кавалерия ударит во фланг южан и сомнет его, сея смерть и панику. Таков наш план. Мастерству южан мы противопоставим не многочисленную, но малоэффективную армию, а небольшую, но отлично вооруженную, хорошо обученную, сильную духом. Мы будем защищать свою свободу, честь и жизнь, и мы победим захватчиков!
Окончание речи Крон-то-Риона потонуло в восторженных возгласах собравшихся офицеров. А на глазах Тзота-Локи даже показались слезинки. Он встал и произнес:
— Да будет так, как сказал Маг-Советник. Да будет так, как делает командующий Трисмегист. Мы победим! — И уже спокойнее Маг-Император добавил. — А теперь прошу Вас, господа офицеры, проследовать в пиршественный зал. Завтра же мы все отправимся за город, в военный лагерь, чтобы каждый из вас запомнил науку командующего Трисмегиста и потом передал ее своим солдатам.
* * *
Пир в Императорском дворце закончился, когда на улице совсем уже стемнело. Однако многочисленные масляные светильники, установленные на всех галереях, окружавших внутреннюю площадь, освещали дворец довольно ярко. После Совета и пира часть офицеров, прибывших издалека, оставалась во дворце, где им были предоставлены гостевые покои. Другая часть разъезжалась или расходилась по своим домам.
Ремин вышел на второй этаж галереи дворца. Он облокотился на высокий парапет и смотрел вниз, на покидающих дворец людей. Ремин был один, если не считать двух несших службу стражников, которые при виде молодого, но высокопоставленного командира, стояли по стойке «смирно». Трис еще оставался в пиршественном зале, продолжая о чем-то говорить с Магом-Императором и Кронто-Рионом. Ремин не знал, нужно ли дождаться своего друга, или пойти домой к своей тете и ее мужу, которых он не видел с того времени, как на Храмовой площади схватил магическую молнию Посла Юнора. А, может, стоило вернуться в ту маленькую комнатку, где он пришел в себя вчера вечером и откуда его утром увел Трис. Но он не мог вспомнить, где находится этот уголок покоя и уюта в огромном и шумном дворце. А спрашивать дорогу у слуг ему не хотелось.
Голова у Ремина слегка кружилась. Не то от выпитого на пиру вина, не то от последствий ранения магическим оружием. Ремин удивился: сколько событий произошло за сегодняшний день, сколько впечатлений, встреч, новых знакомств. Но он ничуть не устал. Может быть, это энергия Триса подпитывала его? В глубине души Ремину хотелось все же верить, что лучшим лекарством, оживляющим и бодрящим, стал вчерашний разговор с прекрасной Лораной.
— Я не помешаю важным стратегическим размышлениям господина командующего тяжелой кавалерией? — Послышался тихий мелодичный голос позади Ремина. Он обернулся, и счастливая улыбка озарила его лицо. В свете масляных светильников Лорана была похожа на сошедшую с небес богиню. Отблески огня и ночные тени причудливо переливались на ее простой белой тунике и спадающих на плечи черных волосах, то подчеркивая границу между светлым и темным, то сглаживая ее.
— Как вы можете мне чем-то помешать, принцесса! — В порыве радости воскликнул Ремин, но, увидев недоуменные взгляды стражников, заговорил тише. — Я всегда рад видеть Вас. Ничто не значит для меня так много, как Ваше внимание.
— Почему мы опять перешли на «Вы»? — Принцесса едва заметно смутилась от слов молодого человека. — Зови меня Лораной, Ремин. Ведь мы равны и по возрасту, и по положению.
— Я не могу с Вами, то есть, с тобой согласиться. Я всего лишь младший сын дворянина с далекого севера, а ты — принцесса Этла-Тиды, будущая правительница…
— Ты хочешь сказать, что все уже считают меня наследницей, приняв на веру слова Посла Юнора на Большом приеме?
Ремин промолчал, и Лорана продолжила:
— А если и так, что это меняет? Я что, превращаюсь в богиню, в предмет поклонения, обожания?
В глазах Ремина было написано, что лично он именно так и считает, хотя и вкладывает в свое чувство не тот смысл, который имела в виду принцесса. И Лорана увидела, почувствовала, поняла, что хочет, но не может высказать стоящий рядом с ней молодой человек. Поэтому она дала себе слово впредь не говорить так двусмысленно и постаралась сменить тему:
— Расскажи мне, Ремин, о северных провинциях. Я ведь почти никогда не покидала столицы. Всего два раза отец брал меня с собой во время его поездок на восток, в верховья Ре-Тилач, в города Рил-Тонар и Роличит. Да и то, берег я видела только с борта речного корабля Императора, на котором мы плыли вместе с нашими свитами и слугами. Так что создавалось впечатление, что я нахожусь в Императорском дворце, а не на палубе судна. А при сходе на берег меня сразу же отправляли во дворцы наместников. Приемы, пиры, пустые разговоры… Если бы ты знал, как я устала от этого… Расскажи же мне про север, которого я никогда не увижу.
Ремин был потрясен не столько словами принцессы, сколько тоской и усталостью, написанной на ее лице. Он никогда раньше не задумывался об обратной стороне жизни правителей.
— Северные провинции Этла-Тиды — это край густых лесов, огромных озер, бескрайних болот. — Начал говорить Ремин и увидел, как мечтательно замерцали в отблесках светильников бездонно-черные глаза Лораны. — Но леса там не такие, как вокруг столицы. У нас, на севере, преобладают сосны, ели, клены. Они покрывают огромные площади.
Замок моего отца расположен на берегу огромного озера Точилан, окруженного высокими холмами. Величественные сосны, клены, березы густо покрывают холмы от самых вершин до берегов озера, в солнечные дни осеняя его прозрачные прибрежные воды своими тенями. По мере удаления от берега вода чернеет, и никто не знает, как глубок Точилан.
Землей Акиной называется вся эта долина вместе с окружающими ее холмами. Долина почти круглая, и объехать вокруг озера можно за семь дней. Если же ехать прямо на север, в пяти днях пути от замка холмы переходят в скалистые горы, сплошь покрытые елями и соснами, но сам я там не бывал, а только слышал рассказы охотников, добывающих горных баранов и козлов. Никто пока точно не знает, как далеко на север простирается зона лесов, и какой ландшафт сменяет ее.
Пологие склоны холмов с южной и восточной сторон распаханы. Долина озера защищена от ледяных северных ветров, и земля дает богатый урожай пшеницы, ржи, картофеля. Леса полны кабанами, оленями, лосями. Правда, встречаются и волки, и медведи, но за последние столетия они уже научились бояться людей и не приближаются к поселкам, а, тем более к замку.
В юности со своим учителем и с ватагой друзей я много охотился среди холмов и лесов. Ночевали мы под открытым небом, разведя большой костер и нарубив еловых лап для ложа. Это были прекрасные времена…
Извини, Лорана, я не мастер говорить… Может лучше ты будешь спрашивать, а я — отвечать?
— Ты так красиво рассказываешь. — Выдохнула принцесса. — Как бы я хотела своими глазами увидеть такую красоту!
Она немного поколебалась, но все же спросила:
— А земли твоего друга, командующего Трисмегиста… Где они?
— Насколько я понял, — ответил Ремин, не обратив внимания на едва скрываемый напряженный интерес девушки, — его замок находится где-то на северо-западе от земли Акиной, может быть, на берегу океана. Он вообще не очень любит говорить о своем детстве. Да я и не настаивал. Я тоже с тяжелым сердцем покинул родной дом… На северо-западе, за Красными болотами, мало кто бывал. Об этих краях могут рассказать только вольные охотники, купцы — торговцы мехами, да немногие моряки, заплывающие далеко на север. Спроси о севере самого Триса, Лорана. Он очень хороший человек. Вы бы, наверняка, стали друзьями.
— А почему Красные болота называют «красными»? — Заинтересовалась Лорана, предпочтя не обратить внимания на последние слова Ремина. — Неужели, это связано с кровью?
— Нет, Лорана. — Улыбнулся Ремин. — На болотах растет огромное количество ягод: брусники, морошки, клюквы. От их цвета — цвета спелых ягод, ковром покрывающих моховые кочки — и пошло название «Красные болота». Хотя, надо признать, нынешний хозяин тех земель, Клостер-Варрон-ап-Ги может заставить усомниться в происхождении названия от ягод, а не от крови. Но, надеюсь, Трис его заставил…
Ремин внезапно замолчал, вспомнив, что они договаривались никому не рассказывать о побоище в гостинице «Три разбитых горшка». Еще не хватало, чтобы в разговоре с Лораной он выболтал правду об Алине!
Принцесса заметила смущение молодого человека, наверняка, скрывающего от нее что-то важное, но не подала вида, как ее интересует все, что связано с Трисом. Но любопытство взяло верх, и она безразличным голосом задала вопрос:
— А кто такая Алина? Та самая очаровательная девочка, которая, как я знаю, живет во дворце твоего друга?
Ремин стушевался еще больше, подумав даже, что наследница многих поколений Магов-Императоров прочитала его потаенные мысли. Однако, он ответил:
— Алина — родственница Триса. Не то племянница, не то двоюродная племянница. Он взял ее с собой в столицу, потому, что… потому, что… — Увы, Ремин не мог придумать достаточно вескую причину для того, чтобы везти почти что ребенка через половину страны. Для фрейлины Алина была еще молода, для воспитания при дворе — уже слишком взрослая.
Из щекотливой ситуации Ремину помог выбраться Трис, шедший по коридору и нарочито громко топающий сандалиями.
— Ваше Высочество, — преувеличенно низко поклонился он принцессе, — Ваш отец хочет видеть Вас у себя в покоях.
Лорана молча отвесила Трису еще более низкий поклон и удалилась. Трис и Ремин проводили ее взглядами до поворота во внутренний коридор.
— Пора домой, Ремин! — Хлопнул по плечу друга Трис. — Остаться на ночь нам принцесса пока не предлагает.
Трис увидел испуганно-изумленный взгляд Ремина: «как можно так говорить о священном?», внутренне усмехнулся, но продолжил, как ни в чем не бывало:
— Никар-Вазам и Парина-ап-Латор уже заждались своего героя. Их знаменитый повар готовится устроить тебе такой ужин, который запомнится на всю жизнь. Так что торопись, пока он не остыл!
— После пира у Императора-Мага я сегодня не смогу уже съесть ни крошки! Придется перенести торжества на завтра. Ты, разумеется, придешь?
— Там будет видно. — Неопределенно махнул рукой Трис, и глаза его в свете языков пламени показались Ремину черными, как середина озера Точилан. — Очень много дел, и крупных, и мелких… Но я постараюсь вырваться и, если не возражаешь, возьму с собой Алину! Пошли, я отвезу тебя домой на своей колеснице…
Когда друзья уже подъезжали к дому Никар-Вазама, Ремин спросил:
— А Алина по-прежнему живет у тебя во дворце?
— Да. — Удивленно пожал плечами Трис. — Она великолепно управляется с хозяйством. Я даже не ожидал такой сноровки от юной девушки. А почему ты спросил?
— Принцесса спрашивала о ней. Интересовалась, кем она тебе приходится. — Ремин испытующе посмотрел в глаза друга.
— Дальней родственницей! — Твердо ответил тот и отрицательно покачал головой. — Надежной подругой. Не более того. Она еще слишком маленькая, по-детски беззащитная. А когда подрастет и окрепнет… Там будет видно…
Трис высадил Ремина у ворот дворца Никар-Вазама и, сославшись на усталость и головную боль, уехал за город в свой дворец. Ремин обнимал выбежавших навстречу тетю и ее мужа, отвечал на их многочисленные вопросы и выслушивал огромное количество похвал и комплиментов в свой адрес, но в тоже время продолжал обдумывать последние сказанные Трисом слова. И еще он старался вспомнить выражение глаз принцессы Лораны, когда она настойчиво выспрашивала об Алине. Что он увидел тогда во взгляде девушки: неужели скрываемую даже от самой себя ревность?
