Глава 14. ТЕМНИЦА

Перешагнув порог дома Кернуса, я оказался в коридоре, ведущем к недавно показанной мне Хо-Ту роскошной комнате с массивной закрывающейся на задвижку дверью, в которой Кернус держал особых пленниц. С удивлением я заметил, что около двери стоят четыре охранника.

Зайдя в свою комнату, я нашел Элизабет спящей на циновке, закутанной в репсовое одеяло. Ее ошейник был цепью прикован к кольцу.

Все рабыни, обслуживающие гостей дома Кернуса, как правило, тщательно охранялись. Меры предосторожности обеспечивались стражниками, делающими обход. Если бы я находился в комнате, Элизабет не заковали бы, так как мое присутствие гарантировало бы достаточную охрану. Обычно ночью мы закрывались на засов и спали в объятиях друг друга. Итак, я вошел и закрыл дверь на задвижку Элизабет приподнялась, звеня цепями, и сонно протерла глаза.

Она была одета в короткую тунику из красного шелка удовольствий, предписанную для неё как для рабыни, находящейся в обучении. Однако Вирджиния и Филлис до сих пор носили обычные платья из белого шелка и, как рассказывала мне Элизабет, по-прежнему были закованы в простые металлические ошейники. Ошейник Элизабет сменили на эмалевый красного цвета.

Приподняв лампу, я заметил, что пол комнаты вымыт, с сундуков и шкафов вытерта пыль, шкуры почищены и аккуратной стопкой лежали на каменном ложе. Да, девушка безупречно следила за чистотой. Я почувствовал удовлетворение от того, что прекрасная мисс Элизабет Кардуэл, рабыня в доме Кернуса, обязана убирать в моей комнате. Я наслаждался домашним уютом. Раньше Элизабет опрометчиво предполагала, что рутинную домашнюю работу мы будем распределять поровну, но, надев ошейник рабыни, она с раздражением признала, что должна подчиняться моим желаниям. Забавно, что уже вскоре она стала необыкновенно покорной, отзывчивой, страстной. Подозреваю, что женщины, даже такие гордые, красивые и умные, как Элизабет Кардуэл, тайно желают, чтобы мужчины были сильными и командовали ими просто как женщинами, не оставляя права выбора, а лишь обязанность выполнять любые мужские желания.

Я освободил Элизабет от ошейника и цепей.

Она подозрительно принюхалась.

— Ты опять был в банях?

— Был.

— В бассейне Синих Цветов? — продолжала она допрос.

— Да.

— Там хорошенькие девушки? — поинтересовалась Элизабет.

— Не такие хорошенькие, как ты, — ответил я.

— Ты — хорошо пахнущее животное, — подвела она итог и взглянула мне в лицо. — Возьми меня когда-нибудь в бассейн Синих Цветов.

— В Капасиане много других прекрасных бассейнов.

— Нет, ты мне ответь, возьмешь ты меня в бассейн Синих Цветов или нет? — настаивала Элизабет.

— Возможно.

— Ты — животное, — она улыбнулась, поцеловала меня и села на циновку. — Пока ты занимался плаванием, я беседовала с Капрусом.

Я сразу же стал серьезен и приготовился внимательно выслушать Элизабет. До сих пор этот высокий, сухопарый, суровый книжник не давал нам никакой информации.

— Он сказал мне, — продолжала Элизабет, — что нашел большое количество карт и записей. Но чтобы скопировать их, необходимо много времени, а он не может оставить свои обязанности на долгий срок.

— Карты? — спросил я. — Записки на горианском?

— Он говорит — да.

— Интересно, — я не стал говорить Элизабет, что ожидал, что карты будут с координатами, возможно зашифрованными, а записки — закодированными.

— Наша задача — доставить копии в Сардар, — сказала Элизабет.

— Ну, это нетрудно. Я могу свободно выходить из дома. Да и ты после того, как отработаешь с Капрусом и после обучения, сможешь покидать его.

— Не думаю, что это будет так просто.

— Не думал и я.

Мы появились в доме Кернуса потому, что, согласно сообщениям, Капрус мог и не получить документов. И тогда мы — я как наемник, а Элизабет как рабыня дома Кернуса — постарались бы обнаружить эти документы и завладеть ими. Воин Тентиса, который был убит и так похож на меня, предоставил мне возможность появиться в Аре в облике убийцы.

— Но, вероятно, придется очень долго ждать, может быть, месяцы, — сказал я.

— Да, это так.

— За это время «Другие» могут продвинуться вперед основать новые базы, создать новые сферы влияния, подготовить все для вторжения своей армии.

Элизабет кивнула.

— Лучшее, что мы можем сделать, — предложил я, — это переправлять материалы, которые скопирует Капрус, в Сардар частями. У меня много свободы, и я могу быть связным между Аром и горами Царствующих Жрецов.

— К сожалению, Капрус сказал, что не передаст нам материалы, пока не скопирует их полностью, — сказала Элизабет.

— Но почему? — я начинал злиться.

— Он боится, станет известно, что документы поставляются из дома Кернуса. Он опасается, что в Сардаре есть шпионы, которые обнаружат, откуда присылаются бумаги, и нас раскроют.

— Думаю, это невозможно.

— Но Капрус думает иначе.

Я пожал плечами:

— Нам придется делать так, как хочет Капрус.

— У нас нет выбора, — согласилась Элизабет.

— Когда информация будет готова для передачи, думаю, нам придется разделиться.

Элизабет усмехнулась:

— Капрус, конечно же, не пожелает остаться здесь.

Уверена, все заслуги он присвоит себе.

— Предполагаю, Капрус из благоразумия никому не доверяет, — с улыбкой сказал я.

— Он играет в опасные игры, Тэрл.

Я кивнул.

— Итак, — подвела итог Элизабет, — мы должны ждать.

— Плюс к этому я хотел бы найти того, кто убил воина из Тентиса, погибшего на мосту в Ко-Ро-Ба.

— Ты же даже не знаешь, кто это был, — напомнила Элизабет.

Я взглянул на девушку так сурово, что она потупила глаза.

— Извини, — тихо сказала она, — это только значит, что я очень боюсь за тебя.

Я с нежностью взял её руки в свои:

— Я знаю.

— Сегодня ночью помоги мне, поддержи меня. Я очень боюсь.

Я притянул её к себе и поцеловал. Она положила мне голову на плечо.

Так и не сумев заснуть, я покинул Элизабет и надел свою тунику убийцы. Появление Марленуса в Аре заставило меня задуматься. Я знал — убар убаров пришел сюда не для того, чтобы полюбоваться гонками. Я вспомнил, что в банях Нела весьма уклончиво говорила о своем отношении к убару, хотя, несомненно, очень многое слышала в Капасиане. Возможно, в Аре существовало какое-то общество, о котором я ничего не знал. К примеру, я ничего раньше не слышал о попытках разыскать и убить Марленуса в Валтае — попытках, которые предпринимались, но не удались. Сейчас у нынешней власти Ара появилась отличная возможность обнаружить и уничтожить прежнего убара.

Я вышел из комнаты и, погруженный в думы, стал бродить по дому Кернуса. Прошел мимо охранников, но никто не окликнул меня. Мне была предоставлена полная свобода перемещений.

Я испытывал раздражение от того, что Капрус не захотел показывать результаты своего труда до полного его завершения. Я не понимал причины его страха. Но с другой стороны, то, что он достал документы и уже делал копии с них, радовало меня. Ведь это означало, что наша с Элизабет работа теперь сводится только к тому, чтобы передать документы, правда через несколько месяцев, в Сардар. Когда все будет готово, я мог бы купить тарна с несущей корзиной и, взяв с собой Элизабет и Капруса, уже через пять дней очутиться в Сардаре, в полной безопасности, встретиться с Миском, Куском, Ал-Ка, Та-Ба и другими моими друзьями. Меня по-прежнему приводил в недоумение тот факт, что карты и документы не зашифрованы и написаны на горианском.

Это можно объяснить только тем, что «Другие» уверены бумаги в доме Кернуса находятся в безопасности.

Внезапно я услышал дикий, ужасный крик, похожий на рев животного, и подумал, что, наверное, это зверь, которого так боялся Хо-Ту. От ужаса волосы поднялись у меня на голове, я остолбенел. Но так как крик больше не повторился, то спустя какое-то время я продолжил свою прогулку, испытывая, однако, большое облегчение от уверенности, что страшный зверь содержится в клетке. Не хотел бы я повстречаться с ним один на один в холле дома.

Ноги машинально привели меня в коридор, к массивной двери, за которой находилось помещение для особых трофеев. Четверо охранников все так же стояли на страже. К своему удивлению, у двери я столкнулся ни с кем другим, как с хозяином дома — Корпусом. На нем была длинная черная грубошерстная мантия, обрамленная тремя шелковыми полосами — желтой и двумя синими. На шее поблескивал медальон с изображением герба дома — тарна со скованными кандалами лапами. Остекленевшими серыми глазами он молча наблюдал за мной. Но потом кривая улыбка коснулась его сурового рта.

— Вы поздновато бодрствуете, убийца, — сказал он.

— Не могу уснуть, — объяснил я.

— Я думал, люди вашей касты спят крепче всех.

— Кажется, я что-то не то съел.

— Может быть. Ну и как, ваша охота успешна?

— Я ещё не нашел того убийцы.

Кернус хмыкнул в ответ.

— Предполагаю, что выпил плохой паги — вот и не спится, — сказал я.

Кернус рассмеялся:

— Это хорошо, что вы здесь. Я хочу вам кое-что показать.

— Что?

— Гибель дома Портуса.

Мне было известно, что дом Портуса был единственным из оставшихся конкурентов Кернуса в борьбе за полный контроль над работорговлей в Аре. На эти два дома в сумме приходилось около семидесяти процентов всего объема торговли рабами в городе. Несколько второстепенных домов уже закрылись, а оставшиеся тридцать процентов приходились на небольшие, не опасные для Кернуса дома.

— Следуйте за мной, — сказал Кернус и вошел в дверь, распахнутую перед ним охранниками.

Мы очутились в коридоре, идущем к большой комнате со стеклянным экраном, за которым располагалась металлическая решетка. Вновь заглянув через стекло, обратной стороной которого было зеркало, я увидел роскошную комнату со шкафом и сундуком, задрапированными шелком, с коврами, мягкими диванами и ванной, находящейся за портьерой. Теперь в этой поражающей роскошью комнате томилась пленница.

Поразительно красивая, но с чертами лица, говорящими о жестокости, девушка в ярости металась из одного конца комнаты в другой, словно молодая, посаженная в клетку самка ларла. Судя по великолепию одежд, можно было не сомневаться она принадлежала к высшей касте, была объектом зависти всех свободных женщин в Аре.

— Вот посмотрите. Это и есть гибель дома Портуса, — кивнул на неё Кернус.

У девушки были прекрасные волосы — вьющиеся, длинные, которые скорее всего никогда не стриглись, огромные черные сверкающие глаза и несколько широкие скулы. Ее узкие запястья были скованы металлическими кандалами весом не менее фунта, но они не ограничивали её передвижений по комнате.

— Я хочу, — сказал Кернус, — чтобы она ощутила сталь на своих руках, тяжесть кандалов.

Девушка в это время, откинув руки в кандалах за голову, стояла неподвижно, устремив в потолок застывший взгляд. Но потом она, зарычав от ярости, изо всей силы ударила цепью по шкафу, по дивану и лупила по ним снова и снова. Отведя этим душу, красавица, немного успокоившись, постаралась освободить руки. Она даже подскочила к ванне и смазала маслом запястья, но это ей не помогло — кандалы не поддавались. Тогда она зарыдала и, метнувшись в центр комнаты, с ещё большей неистовостью стала бить по дивану цепью, затем, опустившись на колени, начала колотить его кулаками. Я почувствовал рядом с собой какое-то движение, повернулся и увидел женщину в красной тунике кухонной рабыни, несущую поднос с фруктами и кувшин вина. За ней следовал охранник. Рабыня робко постучала в дверь. Девушка отскочила от дивана, вытерла руки полотенцем и, отбросив волосы назад, застыла в царственной позе.

— Войдите, — сказала она.

Охранник открыл дверь, и рабыня вошла, скромно опустив голову, поставила поднос с фруктами и вином на небольшой низенький столик у дивана и все так же с опущенной головой направилась к двери.

— Подожди, — приказала девушка.

Рабыня упала на колени и склонила голову.

— Где твой хозяин? — требовательно спросила девушка в кандалах.

— Не знаю, госпожа, — испуганно ответила кухонная рабыня.

— Кто твой хозяин?

— Мне не разрешили это вам говорить, госпожа.

Девушка в кандалах шагнула к ней, схватила за ошейник — рабыня дернулась, стараясь высвободить голову. Девушка же, нагнувшись, тщательно изучила надпись на ошейнике и рассмеялась, затем с презрением оттолкнула рабыню. Та лежала на полу, боясь пошевелиться. Девушка грубо лягнула её ногой и прорычала:

— Убирайся, рабыня!

Кухонная рабыня моментально вскочила на ноги и выбежала из комнаты. Дверь захлопнулась, и охранник закрыл её на засов.

Кернус жестом остановил рабыню. Та опустилась на колени и замерла, не произнося ни слова, в глазах её были слезы. А Кернус вновь привлек мое внимание к происходящему в запертой комнате. Казалось, настроение пленницы улучшилось. В её движениях появилось ещё больше высокомерия. Она посмотрела на поднос, рассмеялась, взяла фрукт и, усмехнувшись, вонзила в него зубы.

— Я знаю, что я сделаю с этой девицей, — сказал Кернус. — Я намеревался бросить её к мужчинам-рабам, чтобы они пользовались ею до того момента, как она покинет наш дом, но не сделаю этого. Я пока наблюдаю за ней, она интересна мне. Перед тем как она покинет дом, я сам займусь ею, но красотка не узнает, кому она будет служить. Когда я буду приходить к ней, ей на глаза будут надевать повязку.

— А в конечном итоге что вы собираетесь сделать с ней? — поинтересовался я.

— У неё прекрасные волосы, не так ли?

— Прекрасные.

— Думаю, она очень гордится ими, — продолжал размышлять Кернус.

— Несомненно, — не стал возражать я и на этот раз.

— Так вот, я состригу ей волосы, завяжу глаза и отправлю на тарне в другой город, к примеру Тор, где её продадут на публичных торгах.

— Полагаю, такую девушку можно продать и персонально.

— Нет, — сказал Кернус, — её продадут в общей массе.

— Но как это связано с домом Портуса? — спросил я.

Кернус рассмеялся:

— Вы убийца, а не игрок, не умеете рассчитывать ходы вперед.

Я пожал плечами.

— Эта девица быстро вернется в Ар. Если будет необходимо, я помогу ей вернуться.

— Ничего не понимаю, — сказал я.

Кернус жестом приказал кухонной рабыне подойти поближе. Она поспешила выполнить приказание.

— Посмотрите на ошейник.

Я прочитал надпись на ошейнике: «Я собственность дома Портуса».

— Она вернется в Ар, — повторил Кернус, — и день её возвращения будет днем падения дома Портуса.

Я посмотрел на Кернуса.

— Эта девушка, конечно же, Клаудия Тентиус Хинрабия, — сказал он.