Глава 6
В этот же день мы продолжили наш марш, целью которого была база скорписов, расположенная в другом полушарии. Три небольшие группы разведчиков, двигавшиеся в авангарде и на флангах отряда, обеспечивали безопасность передвижения основной колонны, но ни одной из них так и не удалось обнаружить каких-либо следов недавнего присутствия противника.
К исходу второго дня мы вышли к границе леса и сделали небольшой привал, чтобы согласовать и уточнить наши дальнейшие планы. Если верить космическим снимкам, имевшимся в памяти моего портативного компьютера, впереди нас лежала обширная, поросшая скудной растительностью равнина, пересеченная цепью высоких гор.
Мне не слишком улыбалась перспектива многодневного перехода по открытой местности, но выбора у нас фактически не было. Впрочем, и технические возможности скорписов позволяли им при желании с одинаковой легкостью наблюдать за перемещением нашей колонны как на открытом пространстве, так и под покровом тропического леса. Оставалось уповать только на то, что наш последний маневр все ещё оставался не замеченным временно утратившим бдительность противником.
После недолгого отдыха мы двинулись дальше, по направлению к крупной реке, бравшей начало в отрогах пока ещё не видимых нами гор. Помимо всего прочего, мы испытывали острую жажду, поскольку все наши очистные приборы остались в лагере вместе с другой громоздкой аппаратурой.
Теперь я мог осуществить свой первоначальный план и пополнить запасы продовольствия за счет местной фауны. С этой целью я начал совершать непродолжительные экскурсии сначала в одиночку, а затем и вместе с несколькими солдатами, наиболее адаптировавшимися к местным условиям. Лазерные ружья не слишком подходящее оружие для благородного искусства охоты, но в нашем положении не приходилось быть особенно щепетильными. Мы не брезговали ничем, что попадалось под руку, будь то кролики, степные куропатки или даже мелкие грызуны, напоминавшие белок.
— Хотелось бы, чтобы на этой планете водились животные и чуть побольше древесных лемуров, — вздохнул как-то один из моих помощников, когда мы, не слишком отягощенные добычей, возвращались из очередной охотничьей экспедиции.
— Да уж, не мешало бы нам наконец подстрелить и кого-нибудь посолиднее, — охотно откликнулся его приятель, с сомнением разглядывая наши более чем скромные трофеи.
Но день проходил за днем, неделя за неделей, а нам так и не удавалось добыть ничего крупнее банального степного зайца.
Несмотря на все трудности путешествия, большинство наших раненых постепенно поправлялось. Лишь двое солдат умерли в пути, и мы сожгли их тела, поскольку больше не опасались пламенем своих бивуачных костров привлечь внимание неприятеля. Даже если скорписы и успели засечь нашу группу, они по-прежнему не проявляли заметной активности. Помимо всего прочего, это обстоятельство обернулось для нас ещё и чисто бытовой удачей, поскольку, как сразу выяснилось, никто из моих спутников раньше не употреблял в пищу сырое мясо, да и вообще это было бы просто неблагоразумно в условиях чужой, плохо изученной планеты.
Следовать течению реки оказалось на поверку даже более сложной задачей, чем недавнее путешествие по девственному лесу. Широкая заболоченная пойма и густой подлесок стали серьезным препятствием для моих неопытных солдат. В особо сложных случаях мы использовали наши спускающие аппараты и двигались непосредственно над руслом реки, хотя подобная практика и грозила истощением силовых батарей.
Но были у нас и приятные открытия. Река оказалась на удивление богата рыбой, которая отчасти разнообразила наше небогатое меню. Правда, и в этом случае не обошлось без комических накладок. К моему удивлению, никто из моих офицеров, не говоря уже о простых солдатах, не имел ни малейшего представления о рыбной ловле. Но голод прекрасный учитель, и очень скоро среди моих солдат появилась целая группа рыбаков-энтузиастов, позволивших нам окончательно решить проблему продовольствия.
К исходу третьей недели на горизонте появились покрытые вечным снегом вершины отдаленных гор. В тот же вечер Фреда сняла свой гипс и решилась самостоятельно прогуляться по лагерю.
— Так приятно снова почувствовать под ногами твердую землю, — призналась она.
В эту ночь она впервые спала рядом со мной, постепенно все ближе пододвигаясь ко мне, по мере того как ночь становилась прохладнее.
На следующем привале она осмелела ещё больше и, решительно взяв меня за руку, повела в сторону небольшой рощи, расположенной чуть в стороне от лагеря.
— Больше нет мочи терпеть, — пояснила она, когда мы оказались на небольшой поляне, покрытой густой мягкой травой, — мы и так постились достаточно долго.
— Может быть, ты и права, — покорно пробормотал я, бросая осторожный взгляд в сторону лагеря, едва скрытого от нас редкими зарослями кустарника.
Вопреки моим опасениям, природа взяла свое и реакция моего организма была вполне адекватна запросам моей партнерши.
Нисколько не заботясь о том, что лагерь очень близко и нас могут увидеть, Фреда торопливо сбросила на землю свой комбинезон и, оставшись в костюме праматери Евы, опустилась на колени, вызывающе выставив в мою сторону наиболее аппетитную часть своего тела. Должен признаться, что без своих боевых доспехов она производила куда более сильное впечатление, нежели в полной выкладке лейтенанта десантников.
Образ Ани промелькнул перед моим мысленным взором, но ничуть не охладил моего желания. С таким же успехом рядом со мной могла быть сейчас и она, на время принявшая человеческий облик…
Над нашими головами мерцали незнакомые звезды, небольшой спутник Лунги неторопливо проплывал по небосводу, где-то впереди вздымались темные громады гор. Мы лежали на траве, тесно прижавшись друг к другу, медленно приходя в себя после хмельной лавины пережитых ощущений.
— О чем ты думаешь? — прошептала Фреда. Застигнутый врасплох, я ещё сильней обхватил ладонями пышные ягодицы лейтенанта.
— Естественно, о тебе, — пробормотал я, стараясь поскорее уйти от обсуждения опасной темы.
— Лгун! — усмехнулась она. — Ты думаешь сейчас о ней, о женщине, которую ты любишь. Не было смысла отрицать очевидное.
— Да, — неохотно признался я.
— И пока мы занимались с тобой любовью, ты тоже думал о ней? — продолжала допытываться она.
— Да, — подтвердил я, готовый провалиться сквозь землю.
— Так и надо, — рассмеялась она.
— Так и надо? — повторил я, совершенно сбитый с толку.
— Наши наставники обычно предпочитают не распространяться на эту тему, но людям в нашем положении рекомендуется избегать слишком близких отношений даже со своими сексуальными партнерами. Чрезмерные эмоциональные перегрузки чреваты опасностью нервного срыва. Вот почему после завершения очередной операции тем, кто остается в живых, назначают новых спутников.
— И стирают ваши воспоминания во время нахождения в криогенной камере?
— Иногда, — подтвердила Фреда, — когда результаты психологических тестов требуют, по мнению врачей, более радикального вмешательства. Обычно же дело ограничивается повышенными физическими нагрузками и интенсивными теоретическими занятиями.
«Помилуй и сохрани меня, Господи! — с тоской подумал я. — Ведь фактически почти то же самое Атен неоднократно практиковал на мне».
— Поэтому не бери в голову ничего лишнего, — посоветовала Фреда подчеркнуто бесстрастным голосом. — Солдату не положено иметь близких людей.
Пусть простит меня Аня, но я не поверил ей. Не знаю уж кого, себя или меня, она пыталась обмануть, повторяя, как попугай, чужие слова, в которые сама не хотела верить.
Несколько минут мы лежали молча. Затем рука Фреды игриво скользнула у меня между ног.
— Готов для новой скачки? — прошептала она прерывающимся от возбуждения голосом. Уговаривать меня не потребовалось. Мы просто изменили позу…
— А что происходит, если женщина забеременеет? — спросил я во время следующего перерыва.
Она помолчала несколько секунд, прежде чем ответила.
— Но этого никогда не происходит, Орион. Разве тебе неизвестно, что все мы стерилизованы. Для солдата секс всего лишь один из способов спустить пары. У нас не может быть детей…
А для полководцев лучшим средством поддержания агрессивно-защитной реакции своих солдат, злобно подумал я, невольно припомнив горькие слова старого сказителя, ослепленного Агамемноном вскоре после падения Трои: «Мы хуже чем рабы, Орион. Для наших господ мы значим меньше, чем муравьи, ползающие по земле у их ног. Стоит ли удивляться, что они обращаются с нами как с собаками?»
Хуже, чем с собаками, решил я. Тем, по крайней мере, дозволено иметь потомство.
Этой ночью я уже не отпускал Фреду от себя. До самого утра мы не размыкали наших объятий, лишь время от времени меняя позицию, чтобы дать новый импульс нашим чувственным фантазиям.
Только когда небо на востоке начало уже светлеть, я ненадолго забылся беспокойным сном.
Впрочем, я и сейчас не могу точно сказать, было ли это на самом деле сном или очередным посланием Атена.
Творцы прибегали к разным способам для изъявления своей воли.
Но, так или иначе, на этот раз никто из них не счел нужным лично появиться передо мной.
Я брел в полном одиночестве по белому песку широкого пляжа, и морские волны лениво касались моих обнаженных ног. Высоко над моей головой полыхал белый шар раскаленного солнца. У конца пляжа подымалась живая изгородь вечнозеленого кустарника, усыпанного красными и синими цветами, за которой виднелись руины немыслимо древних строений. Судя по их виду, они были покинуты своими обитателями много столетий, если не тысячелетий, назад.
Незнакомый голос позвал меня. Правильнее было бы сказать, что я вообще не слышал никакого голоса, во тем не менее он отчетливо прозвучал у меня в голове. Он не назвал меня по имени и, похоже, совсем не использовал привычных мне слов, но я слышал его, ощущал присутствие разума, чуждого мне, и понимал, что он изучает мой мозг. Ощущение не из приятных. Я испытывал страх, гнев, отвращение, а возможно, и любопытство. Затем, столь же неожиданно, все исчезло. Я остался один на безлюдном пляже, потрясенный и разочарованный одновременно.
— Аня! — простонал я. — Аня, где же ты?
Естественно, что я не получил никакого ответа. Только дыхание ветерка, пахнущего солью и водорослями, на мгновение коснулось моего лица. С одинаковой вероятностью я мог быть единственным живым существом на пляже, на планете, в целой Вселенной.
Слезы навернулись мне на глаза.
Я очнулся только тогда, когда рука Фреды нетерпеливо потрясла меня за плечо.
— Орион, очнись. Да что с тобой?
Не совсем понимая, что ей нужно от меня, я послушно приподнялся и сел, прислонившись к стволу дерева.
Мы находились в лагере. Большинство наших товарищей ещё спали, кто, как и мы, парами, кто поодиночке. Чуть поодаль, на берегу реки, маячили фигуры часовых. Рука Фреды нежно легла мне на лоб.
— Ты разговаривал во сне, Орион…
— Мне приснился сон.
— Ты звал женщину по имени Анна.
— Аня, — поправил я.
Фреда наклонилась и подобрала с земли свою рубашку.
— Ту самую?…
— Которую я люблю, — закончил я за нее. Фреда понимающе кивнула головой.
— Если мы останемся в живых, ты вернешься к ней?
— Не знаю. Далеко не все зависит от моего желания, но я попытаюсь.
— Думаешь, армия оставит тебя в покое? Я равнодушно пожал плечами.
— Понятия не имею.
— Да, выбор у нас невелик, — вздохнула Фреда. — Криогенная камера, тренировочный полигон, новая экспедиция. Конечно, и жизнь солдата имеет свои преимущества… только надо родиться для этого…
Родиться или быть созданным, чтобы стать солдатом. В этом отношении Фреда и я были одинаковы.
Горькая ирония нашего бытия.
— Время выступать, — сказал я, подымаясь на ноги. Фреда неохотно последовала моему примеру.
— Зачем? — спросила она.
Я недоуменно уставился на нее.
— Я не понимаю тебя…
— Я хочу знать, зачем нам снова куда-то идти?
— Ты и сама знаешь это не хуже меня.
— Знаю, но не понимаю. Чтобы атаковать базу скорписов? Ради чего? Что даст нам эта атака? Разве что смерть большинству из нас…
Я оказался перед нелегким выбором.
Долг солдата — повиноваться приказам старшего по званию.
У клонов эта простая истина была заложена на молекулярном уровне. Но, несмотря на все ухищрения ученых-генетиков, эта программа порой давала сбои, особенно во время таких долгих и трудных экспедиций, как наша. Существовали специальные приемы, ключевые слова и фразы, чтобы восстановить её в полном объеме.
Атен, естественно, позаботился о том, чтобы запечатлеть их в моем подсознании, и сейчас они автоматически всплыли в моей памяти: «Ты — наконечник стрелы, острие моего копья».
Эти слова должны были моментально превратить сомневающуюся растерянную женщину в послушную рабыню, готовую исполнить любое мое желание, в безотказную боевую машину, не знающую колебаний и страха.
Но я не мог произнести этих слов, во всяком случае по отношению к Фреде, тем более после минувшей ночи.
Обреченная вести жизнь, которую она не выбирала, Фреда, может быть, впервые испугалась, что она, все мы, можем умереть, и, хуже того, умереть без всякой на то необходимости, ради непонятной цели, навязанной нам чужой волей.
Впервые почувствовала себя Человеком!.. По-видимому, она иначе истолковала Mde молчание.
— В твоей власти в любой момент заменить меня более покладистым офицером, Орион. Но я все равно не могу понять, зачем тебе нужно жертвовать жизнями пятидесяти двух невинных людей.
— У тебя есть лучшее предложение?
Фреда глубоко вздохнула, словно испугавшись собственных мыслей.
— Мы могли бы навсегда остаться здесь, — произнесла она медленно, — забыть войну, весь этот бесконечный кошмар. Начать новую жизнь.
— И не выполнить приказ?
— Мы выполнили свой долг, Орион. Никто не может упрекнуть нас в обратном. Они бросили нас.
— Ты думаешь, что скорписы оставят нас в покое?
— Мы не представляем опасности для них, оставаясь здесь. Напротив, они должны понимать, что, доведенные до отчаяния, мы будем защищаться до последнего патрона, а это обойдется им недешево.
Я задумался.
Скорее всего, Фреда была права. Но если я выполню её просьбу, то почти наверняка никогда не увижу Аню. Кроме того, при всей своей ненависти к Атену и другим Творцам, я не мог не отдавать себе отчета в том, что за всеми их поступками прослеживался пусть неизвестный мне, но тем не менее тщательно продуманный план.
— Фреда, — произнес я холодно. — Армия получила приказ уничтожить базу скорписов и заставить их покинуть эту планету. Установка приемной камеры была лишь первым шагом в этом направлении. Выполнение приказа отложено, но он не отменен, и тебе это хорошо известно.
— И ты собираешься выполнить его ценой жизней пятидесяти двух человек? — произнесла она печально.
— Разве не для этого нас направили сюда?
— Но мы все погибнем, Орион!
— Разве не для этого нас направили сюда? — повторил я жестоко.
Она бросила на меня растерянный взгляд и тут же грустно улыбнулась.
— С каждым днем ты все больше становишься похож на кадрового офицера, Орион.
Не произнеся более ни слова, она сделала четкий поворот «кругом» и направилась к своему взводу.
Я мысленно послал проклятие лично Атену и всей его банде. Робкий бунт Фреды был, вероятно, лишь первым предвестником многих аналогичных проблем, с которыми мне предстояло столкнуться в самом ближайшем будущем.
По мере нашего подъема к отрогам горной цепи гнетущая жара уступила место приятной прохладе. По ночам все чаще случались легкие заморозки. То и дело моросил противный холодный дождь. Наконец и сама река разделилась на несколько рукавов, плавное течение которых перемежалось каскадами живописных водопадов.
Затем дождь перешел в снег. Потоки превратились в небольшие бурные ручейки, петлявшие между нагромождением скал. Мы поднимались к перевалу, прячась по ночам от холода в глубоких пещерах, которых в этих горах было великое множество. Здесь, в недрах земли, мы могли, по крайней мере, укрыться от снега и пронизывающего ветра и обсохнуть у походного костра. Покрытые вечным льдом пики возвышались теперь прямо над нашими головами. Зрелище было величественное и по-своему красивое, и мы, наверное, отдали бы ему должное, если бы не жестокий мороз, способный сковать всякую мысль.
Еле живые от холода, мы наконец достигли перевала и начали медленно спускаться по противоположному склону хребта. Спустя ещё несколько дней мы миновали нижнюю границу ледника и вступили в зону альпийских лугов. Отсюда мы впервые увидели лежащий у наших ног океан и базу скорписов.
Вопреки моим опасениям, она оказалась вовсе не той неприступной цитаделью, какой рисовало её мое воображение, но была достаточно большой, чтобы я всерьез задумался о перспективах намеченного штурма. Судя по количеству и размерам жилых и складских помещений, на базе могло находиться не меньше тысячи солдат.
Фортификационные сооружения были построены у самой кромки воды, вдоль широкой полоски белого песка. На крышах казарм бы пи установлены солнечные батареи и антенны спутниковой связи. Каменные сооружения чередовались с летними палатками для солдат, возведенными с чисто военной аккуратностью. Далеко в море уходило несколько металлических пирсов или крытых галерей, точное назначение которых оставалось для меня не вполне ясным. Вокруг базы не было заметно тяжелых оборонительных укреплений, но все подходы к ней надежно простреливались из расположенных на возвышенных местах долговременных огневых точек.
Смутное воспоминание заставило меня более внимательно приглядеться к окружающей местности.
Предчувствие не обмануло меня.
В нескольких километрах от базы находились развалины древнего города, виденного мною во сне!
— Как вы полагаете, смогли бы мы незаметно для скорписов подобраться к этим руинам? — спросил я сопровождавших меня офицеров.
Ответ Куина был решительным и отрицательным.
Фреда колебалась.
Манфред был настроен более оптимистично.
— Если, двигаясь под прикрытием скал, мы сумеем незаметно спуститься к берегу, развалины города окажутся между нами и базой скорписов. Развалины отделены от базы устьем руки, и вряд ли за ними ведется постоянное наблюдение.
— Не следует забывать и об орбитальных станциях слежения, — напомнила Фреда. — Скорее всего, скорлисы уже знают о нашем приближении, а если и нет — сенсоры легко зафиксируют тепловое излучение наших тел во время спуска.
— Мы можем спускаться днем, — возразил я. — В это время суток скалы и песок сами раскалены от солнца.
— Сенсоры, установленные на спутниках, способны контролировать и движущиеся объекты, — стояла на своем Фреда.
Несколько секунд я обдумывал сложившуюся ситуацию.
— Придется рискнуть. Спуск начнем немедленно. Я хочу достичь побережья к завтрашнему полудню. Возражений не последовало.
— При встрече с патрулем скорписов огонь открывать только в случае крайней необходимости, — добавил я. — Наша главная задача — добраться до развалин города незаметно для наблюдателей противника.
Весь остаток дня мы осторожно двигались вдоль отрогов горного хребта, держа направление на устье реки. К наступлению сумерек мы достигли берега и разбили лагерь под прикрытием скал, воздержавшись на этот раз от разведения костров.
Скорписы по-прежнему не подавали признаков жизни.
Я даже и не пытался заснуть этой ночью. Молча я бродил по притихшему лагерю, пытаясь оценить наши шансы. Я не сомневался, что ключ к разгадке тайны Лунги лежал в развалинах древнего города. Но что, собственно, я собирался искать?
Ночь была совершенно безлунной и на удивление мирной. Но ни мерцание незнакомых мне звезд, ни равномерное дыхание океана не приносило успокоения в мою душу.
Неожиданно я заметил слабую светящуюся точку, медленно двигавшуюся в направлении меня со стороны устья.
Что бы это могло быть? Патруль скорписов?
Но, как мне было хорошо известно, наши противники не нуждались в искусственном освещении. Тем более это не могли быть мои собственные солдаты, получившие строжайшие указания на этот счет.
Я достал из кобуры лазерный пистолет и, опустившись на землю, пополз в направлении источника таинственного света.
Когда странное свечение немного приблизилось, я уже знал, с кем мне предстояло иметь дело.
Конечно, это был Атен, Золотой бог, собственной персоной явившийся в привычном для себя кричащем великолепии. Правда, на сей раз он предпочел отказаться от всех знаков воинского достоинства, ограничившись скромной белой тогой, наилучшим образом подчеркивавшей все качества его великолепной фигуры. Спору нет, он выглядел настоящим богом, достойным резца Микеланджело или Праксителя.
Разумеется, все эти величественные формы были не более чем иллюзией, своеобразной данью моде, поскольку сам Атен, как было мне хорошо известно, представлял собой всего лишь сгусток чистой энергии.
— Ты и на этот раз неплохо показал себя, Орион, — снисходительно похвалил он меня, опустив традиционное приветствие.
— Неужели эта планета настолько важна для осуществления ваших планов, — немедленно задал я свой контрвопрос, — что вы, не задумываясь, готовы ради них принести в жертву жизнь стольких человеческих существ?
— Надо думать, что так, Орион, — произнес он мягко, — иначе чего ради я направил бы тебя сюда. Как тебе известно, я питаю огромное доверие к твоим способностям. В конце концов именно я сотворил тебя.
Как обычно, во время наших встреч с Атеном мы находились за пределами пространственно-временного континуума, и не скорписы, ни мои солдаты не могли стать свидетелями нашей беседы.
— Вы сотворили и моих солдат? — осведомился я.
— Этих ничтожных людишек? Как ты можешь так низко думать обо мне, Орион? — произнес он с легким укором. — Я не имею обыкновения опускаться до столь черновой работы. Они созданы своими более высокоорганизованными собратьями в соответствии с потребностями и стандартами своего времени.
— А чем ещё известно их время? Атен недовольно поморщился.
— Как я могу объяснить специфику времени существу, не способному отказаться от линейного мышления? Время как океан, Орион, на берегу которого мы с тобой находимся. Ты можешь оказаться в любой его точке, пересечь его, опуститься в его глубины, но он тем не менее останется все тем же океаном.
— В океане есть и свои течения, — вставил я.
— Ты прогрессируешь, Орион. Конечно, в океане пространства и времени имеются и свои собственные течения.
— И где же среди этого океана находится Аня? Лицо Атена омрачилось.
— Забудь о ней. У неё — своя задача, у тебя — своя.
— Последний кризис, о котором вы столько говорили, должен произойти здесь, на этой планете?
— Лунга всего лишь одна из точек всеобщего галактического кризиса, Орион, хотя и важная, можно даже сказать, критическая.
— И вы всерьез полагаете, что я способен овладеть базой скорписов с помощью пятидесяти двух практически безоружных людей?
Атен сочувственно кивнул.
— Я хотел бы помочь тебе, Орион, но у меня сейчас нет такой возможности. Тебе придется полагаться лишь на собственные силы.
— В таком случае мы обречены, — возразил я, пожимая плечами, — а следовательно, и ваш план тоже.
— Кто знает, Орион? Кто знает? Может быть, я смогу ещё раз воскресить тебя.
— А других?
— При чем здесь я? Пусть этим занимаются их собственные создатели.
— Которым тоже нет до них никакого дела. Кто они такие, эти люди? Дешевое пушечное мясо, которого сколько угодно.
— Такова жизнь, Орион. Они всего лишь инструменты в сложной игре высших сил. Когда работа выполнена, инструменты кладут на полку до тех пор, пока в них снова не начинают испытывать нужду… или выбрасывают их, когда они приходят в негодность.
— Но они люди!
— Ты стал слишком чувствителен, Орион. Разумеется, эмоции являются необходимыми составляющими твоего «я». Так и было задумано мною с самого начала. Но если бы ты знал, как они затрудняют для меня общение с тобой. Поговорим лучше о деле.
— Я хочу увидеться с Аней, поговорить с нею.
— Невозможно!
— Тогда я сам отправлюсь на её поиски. Он рассмеялся мне прямо в лицо.
— Так в чем же дело, Орион? Отрасти крылья и лети к ней.
— Мне случалось преодолевать континуум и без помощи крыльев.
— В самом деле? Без помощи твоей обожаемой Ани? Без моего соизволения? — произнес он презрительно.
— Я могу обойтись и собственными силами, — гордо возразил я, хотя у меня и были серьезные сомнения на сей счет.
— Займись лучше делом, — грубо оборвал меня Атен. — Сровняй с землей базу скорписов или, на худой конец, какую-то её часть, прежде чем противник уничтожит всех твоих солдат. Тогда… быть может, я и удовлетворю твое желание…
— Но мои люди…
— Они обречены, Орион. Забудь о них.
С этими словами Атен исчез, очевидно посчитав излишними дальнейшие уговоры.
Я остался один на берегу реки, молчаливо несущей свои воды к бескрайнему океану.
