ГЛАВА 11
Небо на востоке наконец посветлело, и хирдманы, замершие в ожидании, облегченно вздохнули. Рассвет, который так долго не приходил, теперь стремительно поднимался над морем.
- Вперед,- коротко скомандовал Хэймлет. Хирдман, стоящий рядом, затрубил в рог, призывая к атаке. Протяжные звуки разнеслись далеко вокруг. Гребцы ударили веслами по воде, и суда сорвались с места, стремительно набирая ход. Драккары все ближе подходили к гавани. Рога не переставали трубить, сотрясая округу тяжелыми звуками, заставляющими проснуться даже мертвого. Немудрено, что, когда "Фенрир" влетел в бухту и, подходя к причалу бортом, заскрежетал досками обшивки о дубовый пирс, его уже ждала группа встречающих, ощетинившись тяжелыми франкскими копьями.
Хэймлет не стал рисковать собой и позволил своим товарищам выбраться на пристань и атаковать наемников. Появились первые потери с обеих сторон. Франки на удивление хорошо держали строй и, прикрывшись большими треугольными щитами, по возможности не подпускали норманнов к себе на длину вытянутого копья. Несколько попыток прорваться закончились равными потерями, что в общем не входило в планы Хэймлета.
Ситуация переменилась скоро, когда справа, въехав носом на отмель, появился второй драккар конунга, а слева раздался боевой клич заходящих в тыл франкам хирдманов третьего драккара. Командовавшие этими кораблями воины быстро оценили ситуацию и не стали причаливать к пирсу, чтобы не оказаться лицом к лицу на узкой пристани с хорошо обученной драться строем франкской пехотой.
Маневр удался. Вражеская линия рассыпалась тут же, и, лишившись своего главного преимущества, франки оказались смазкой для мечей викингов. Хэймлет вырвался в первые ряды, то там, то здесь сея смерть. Его яркий пурпурный плащ, мелькавший повсюду, хорошо был виден на большом расстоянии, несмотря на туман.
По-видимому, и в крепости заметили молодого конунга. Из ворот выкатился большой отряд франков, прикрываемый по флангам верными Клэвину викингами, и двинулся прямо к тому месту, где сражался Хэймлет, стремясь охватить его группу воинов с флангов и отрезать от корабля.
Но Хэймлет только и ждал этого. Он приказал своим людям отступать на "Фенрир", который в любую минуту был готов отчалить.
По всей видимости, Хэймлета действительно заметили и бросили против него все силы, почти не обращая внимания на экипажи двух других кораблей, бьющиеся на флангах. Пехота осталась позади. Хирдманы Клэвина бросили ее, гонясь за отступающими людьми Хэймлета. Некоторым из них даже удалось запрыгнуть на "Фенрир", когда тот уже отчаливал от пирса. Драка завязалась на борту корабля. Многие товарищи Хэймлета умерли на весле, пытаясь отгрести подальше от берега. Но, понеся больщие потери, корабль все же вышел на середину бухты, развернувшись носом в открытое море.
Теперь ярость нападавших переключилась на хирдманов двух других драккаров, пришедших вместе с "Фенриром" и до последнего пытавшихся отвлечь внимание врагов на себя. Они оказались в тяжелом положении. Спеша на помощь вождю, два сопровождавших "Фенрир" корабля слишком далеко выскочили килем на мелководье, и теперь им предстояло сталкивать свои корабли в воду под ударами мечей в сотню раз превосходящего противника. Клэвин, видно, ожидал чего-нибудь подобного и собрал на берегу немалые силы.
Один корабль сошел с отмели довольно быстро, но при этом потерял чуть ли не половину команды. Глянув в сторону другого, Хэймлет понял, что их уже ничто не спасет. Гребцы на "Фенрире", как могли, налегали на весла, пытаясь выиграть время у погони, поскольку большие потери в их рядах давали преимущество преследователям в количестве весел, а отсутствие ветра исключало возможность использования паруса. До острова Остленда было тринадцать с половиной миль.
Хэймлет смотрел, как его хирдманы на гибнущем драккаре отступили к корме своего корабля и мужественно умирали, забирая с собой по нескольку вражеских душ. Казалось, их участь была предрешена, но второй драккар, удачно сошедший с отмели, вместо того чтобы выходить в центр бухты и дальше в море, неожиданно повернул и пошел вдоль берега на выручку своим товарищам.
- Ах, если бы я мог помочь,- ломал себе руки Хэймлет,- если бы я мог помочь.
Все естество конунга рвалось на выручку соратникам, но сейчас его жизнь не принадлежала ему. Он хорошо помнил, что сказал Элръер, и понимал, что побратим прав. От того, погибнет он или вырвется, зависел успех всего дела и жизни сотен других людей.
Тем временем второй драккар подошел бортом к корме засевшего на отмели товарища, и уцелевшие хирдманы, отбиваясь от наседающих врагов, кто смог, перешли на борт спасительного корабля. Драккар развернулся носом к выходу из бухты, викинги налегли на весла и устремились к свободе. Но поздно.
Хирдманы Клэвина, видя, что сэконунг уходит, бросились к своим кораблям, готовясь к погоне. И два драккара, сорвавшись с места, понеслись наперерез второму кораблю Хэймлета. Принц видел, что "Фенрир" уже недосягаем для неприятеля. Но враги успеют перекрыть выход из гавани другому кораблю - туда доберутся. Душа его не выдержала.
- Будь что будет,- проговорил он сам себе и неожиданно переложил стир так резко, что корабль лег на борт, чуть не коснувшись мачтой воды, и на полном ходу сделал крутой поворот в обратном направлении.
- А ну, парни, крепче лягте на весла, гребите что есть мочи,- закричал Хэймлет.
Хирдманы поняли, что задумал их конунг, и с криками одобрения быстрее погнали драккар. "Фенрир" шел прямо в борт одному из вражеских кораблей, те никак не успевали отвернуть, воины Клэвина с криками вскакивали с банок и хватали мечи. Раздался треск ломающегося дерева, и оскаленная пасть лучшего корабля данов взлетела над вражеской палубой, проломив правый борт неприятельского судна. Драккар противника был довольно легок, и он так сильно накренился под весом "Фенрира", что черпнул воду в пробоину. Вода хлынула в трюм, и судно стало стремительно погружаться, освобождая драккар Хэймлета. В этот момент их догнал второй уцелевший корабль и, поравнявшись, затабанил.
- Быстро все на "Фенрир",- скомандовал Хэймлет.
- Но как, бросить судно? - запротестовали было хирдманы второго драккара.
- Немедленно, пока они не опомнились, мне нужны гребцы на все весла, и тогда "Фенрир" уйдет от любой погони. А у нас на каждом драккаре по полкоманды. Мы не отойдем и на милю, как они нас настигнут,- настаивал Хэймлет.- Я не для того возвращался за вами, чтобы сорвать план компании.
Викинги, больше не споря, подошли борт о борт к "Фенриру", перепрыгнули на его палубу и оттолкнули свой корабль веслами. Тем временем поверженное судно пошло на дно, совсем отпустив "Фенрир", и драккар, быстренько развернувшись, снова помчался к выходу из гавани.
Экипаж второго корабля Клэвина, видя быстрый конец своих товарищей и не желая повторять их участи, притормозил, тем более что силы Хэймлета вдвое превосходили его. Но тут от причалов отошли десятки кораблей Клэвина, и, заметив близкую подмогу, враги налегли на весла, пытаясь все-таки перерезать Хэймлету путь к отступлению. Однако было поздно. Все весла "Фенрира" дружно подымались в едином ритме, и даже оставалась свободная смена, готовая в любой момент заменить усталых товарищей. Драккар стрелой несся, рассекая носом воду. Самый скоростной корабль Дунленда двигался, по крайней мере, вдвое быстрее любого из драккаров преследователей.
"Как выйдем в открытое море, надо бы идти вполсилы, а то они могут отчаяться догнать нас и повернут обратно",- сообразил Хэймлет, глядя, как отстает от них погоня.
Корабли неприятеля, как и планировалось, вышли из гавани вслед за "Фенриром" и, развернувшись, цепью пустились в погоню. Но не тут-то было, враги не могли настигнуть любимый корабль Хэймлета. Если только асы вдруг не передумают покровительствовать конунгу. Хирдманы Хэймлета, гребя вполсилы, бросали издевательские шутки в адрес своих преследователей и сами же громко смеялись над ними. Благо, что туман, который из-за безветрия все еще висел над морем, скрывал их от преследователей, и те серьезно трудились, пытаясь догнать принца.
Тем временем, расположившись в молоденькой рощице на юго-востоке от цитадели, Олаф стучал зубами от свирепости не в силах дождаться, когда придет его время и он скажет свое слово на поле брани. Отсюда плохо были видны причалы, да и туман скрывал от глаз Торкланда картину боя, но зато хорошо просматривался залив. Олаф видел, как Хэймлет лихо потопил вражеский корабль, и кусал себе локти, безумно завидуя ему. Он тихо ругался на конунга, который так долго возится в заливе и тянет время.
- Вот паршивец, это он специально делает, чтобы я сидел в этих мокрых кустах и мучился жаждой крови,- возмущался Олаф.- Ну только дай закончить дело, и я припомню тебе эту минуту. Мог бы давно покрасоваться перед своим дядюшкой и унести ноги.
Олаф еле дождался, когда последний корабль преследователей вышел из бухты и исчез за утесами.
- Вперед, славные воины, пробил наш час! - воскликнул он, выходя из лесу с обнаженным мечом.- Вот место нашей славы,- указал он на цитадель конунга Клэвина,- идите и добудьте ее или отправляйтесь в Валгаллу! Вперед, пока эти олухи не закрыли ворота!
Викингов не пришлось два раза приглашать, и они бегом, но соблюдая тишину, кинулись вперед.
Тем временем, пока хирдманы Клэвина, увлекшись погоней за опальным принцем, гребли, обливаясь потом, франкские пехотинцы, сделав свое дело, большей частью стояли на пристани, ловя свежесть холодного осеннего утра и обсуждая подробности минувшего боя. Ворота были беспечно подняты, и викинги устремились к ним. Когда их заметили, было уже поздно. Олаф стоял под аркой и, размахивая своим страшным мечом, подгонял товарищей.
Он первый ворвался в крепость, разбрасывая немногочисленных защитников, пытавшихся прикрыть собою вход. Викинги оказались во дворе. В цитадели уже подняли тревогу, затрубили рога, ударил гонг, оглушая округу своим призывным пением. Перед Торкландом невесть откуда появился заслон, ощетинившийся копьями и загородивший проход во второй, внутренний двор. Тем временем толпившиеся на пристани солдаты организовались и двинулись на врага, норовя ударить в тыл норманнам.
- Эй, Магнус Бочка Прокисшего Пойла! - громко позвал Олаф.- Где ты есть?
- Я тебя внимательно слушаю, неблагодарный пожиратель напитка, о котором ты только что так непочтительно отозвался! - раздался голос Магнуса откуда-то справа.
- Ладно, дядюшка, хорош пререкаться,- отрезал Олаф, вовремя перехватив направленное в него копье и резко потянув древко на себя. Не ожидавший этого пикинер вывалился из строя, держась обеими руками за свое оружие, и Торкланд тут же отсек ему голову.- Так вот, Магнус, бери сотню бойцов, и чтобы у меня за спиной не было ни одного лягушатника,- продолжил Олаф, прикончив назойливого врага.
- Так бы и сказал, а то сразу браниться. Вот наступит зима, за элем можешь не приходить,- проворчал Магнус Бочка Эля и направился назад к выходу, раздавая на ходу указания.
Олаф, переложив заботу о тылах на другую голову, сосредоточил все свое внимание на наступлении. Пехота хоть и несла большие потери, но стояла крепко. Несколько сумбурных атак, предпринятых викингами, закончились полным провалом.
- А ну, становись клином! - проорал Олаф громовым голосом.- Два щита мне, быстро!
Викинги построились треугольником, так что острый угол находился ровно посередине строя и смотрел в центр линии вражеской пехоты, выставившей копья наперевес. Во главе угла возвышался сам грозный Олаф Торкланд. Он взял в каждую руку по большому круглому щиту и, выставив их перед собой, стал как бы острием живого тарана.
- Во славу Одина! Вперед! - скомандовал ярл, и страшный таран, набирая скорость, понесся по коридору, образованному между двух арок, навстречу лесу копий.
Несмотря на то что викинги, образовавшие клин, двигались бегом, они четко сохраняли порядок построения. Олаф двумя щитами раздвинул вражеские копья и, врезавшись в пехотный строй, сбил с ног стоящего перед ним воина, потом проскользнул между двумя находящимися во втором ряду, разбросав их в разные стороны, словно непослушных мальчишек, и устремился дальше. Двигающиеся справа и слева товарищи не отставали от своего вождя. Клин норманнов проходил сквозь копейный строй пехоты, как нож сквозь масло, расчленяя его надвое. Вражеские оборонительные порядки дрогнули и рассыпались. В тесной свалке длинные пехотные копья потеряли смысл. В ход вступили мечи. Теперь ничто не могло удержать отважных морских героев, и франки ложились один за другим, окрашивая в красный цвет деревянный настил внутреннего двора резиденции дунлендских конунгов.
В последний момент Олафу все же успели просунуть под щит какое-то острие и вонзить в ногу.
- Ах вы, побочное отродье Нидхега! - изверг громовым голосом раненый Торкланд.
Он почти не почувствовал боли. Ранив его, враги лишь возбудили в его душе великий гнев и тем усугубили свое положение. Из-под шлема сквозь прорези для глаз полыхнул огненный взгляд. Ярл пришел в неистовство. Его меч заработал как молотилка, проламывая франкские черепки вместе с их шлемами, больше похожими на горшки. В эти минуты Олаф не заботился об обороне, он рубил и рубил, не думая ни о чем, не видя ничего. Ярость вела его за собой, а Один направлял его руку. Вскоре вокруг великого Торкланда остались только трупы. Многие франки от одного вида Олафа в бою теряли мужество и волю к сопротивлению. Хирдманы резали их, как скот на бойне. Уже и центральная площадь была очищена от неприятеля. Отступающие франки и немногочисленные даны, преданные Клэвину, пытались забаррикадировать лестницы в башнях, обрамляющих внутренний двор. Со стен начали сыпаться стрелы, нанося викингам потери гораздо большие, чем те понесли в рукопашной схватке.
На площади появился Лис, который теперь был в хирде Олафа. Бывший охотник вскинул лук и, постоянно двигаясь по площадке, уворачиваясь от стрел противника, снимал одного за другим стрелков Клэвина. Каждый его выстрел был точен. Но все-таки врагов на башнях было слишком много, и ряды хирдманов заметно редели.
- Вперед, ленивые уроды, что стали, как бараны на бойне, вперед! неистовствовал Олаф.- Подбросим свежего мяса Хугину и Мунину!
Его некогда блестящий как зеркало меч теперь от кончика лезвия до яблока рукояти был пурпурного цвета. Кровь стекала по рукам и кольчуге. Олаф вытер окровавленное лезвие о голенище сапога.
- Вперед, обезьяны! - вспомнил он самое мерзкое ругательство, чтобы подбодрить свои войска, и сам кинулся к дверям центрального здания.
С разгона налетевши всем весом, он вышиб засов, на который уже успели затворить дверь отступающие враги, и тут же пропорол живот оказавшемуся поблизости хирдману Клэвина.
Там, где появлялся Торкланд, участь неприятеля была предрешена. Олаф работал на совесть. Летели отсеченные руки, ноги, отрубленные головы. Словно чудовищная машина смерти проходил он из зала в зал, из коридора в коридор, оставляя за собой только изуродованные трупы. Главная башня была взята, и Торкланд выскочил на стену. Он бежал по галерее, сбрасывая со стены ошарашенных стрелков, которые все еще поливали внутренний двор стрелами.
При каждом ударе меча могучая челюсть Торкланда сжималась, как у хищника, рвущего свою окровавленную добычу. Глаза горели всепоглощающим пламенем Муспелльсхейма. Стрела пробила ему левую руку. Он, рыча, зубами вырвал стрелу, не выпуская меча и не замечая боли, и снова бросился на врага.
- Дьявол! - кричали в ужасе франки и, бросая оружие, творили христианские колдовские знаки.
Немногочисленные оставшиеся в крепости хирдманы Клэвина еще оказывали вялое сопротивление, зажатые со всех сторон, безо всякой надежды на спасение. Цитадель пала.
Торкланд, опустив меч, шел по трупам, пот и кровь заливали его глаза. Он снял шлем и отдал кому-то из хирдманов. Его многочисленные раны сочились. К удивлению могучего ярла, солнце уже садилось за горизонт. Битва, пролетевшая как одно мгновение, оказывается, длилась целый день. Олаф даже ни капельки не устал, его только, как обычно, после жаркого сражения, мучила нестерпимая жажда.
- Эля мне бочку! Бегом, сукины дети! - кричал ярл громовым голосом, ярость пропала, но возбуждение от пережитого еще подстегивало его темперамент.Ни в жизнь не поверю, что у этого пьяницы Клэвина в погребе нет хорошего запаса кислого пойла!
Погреба Клэвина и впрямь были завалены элем, винами и прочими горячительными напитками, поэтому воинам Торкланда не составило большого труда исполнить желание своего грозного предводителя. Олаф закинул голову, широко открыл рот и, на удивление плохо знавшим его викингам, влил в свое бездонное чрево содержимое принесенного ему небольшого бочонка. По обыкновению, после промывки элем мозги грозного Торкланда стали работать четче, мысль прояснилась. Он отбросил в сторону - пустой сосуд и взглянул на одного из ярлов, который сидел урядом с ним и старательно надирался.
- Эй, Сигурд,- позвал его Олаф,- Клэвина не нашли?
- Да кто его знает? - ответил Сигурд, недовольный тем, что его оторвали от любимого занятия.
- Обыскать все, перевернуть все трупы, и чтобы до темноты здесь был Клэвин, живой или мертвый. Пока его не найдете, эль хирдам не раздавать, а мне сюда еще бочонок,- отдал распоряжение Торкланд и присел на камень.
Остлендский остров увеличивался стремительно. "Фенрир" поравнялся с ним, и Хэймлет переложил стир направо, меняя курс, поворачивая вслед за изгибом береговой линии, нарочно замедляя ход. Драккары Клэвина, как стая голодных волков, шли за ним по пятам. Корабль конунга обогнул мыс, и взгляду открылся весь флот молодого принца, ожидающий в полной боевой готовности.
На кораблях, видно, заждались своего вождя и, лишь только "Фенрир" вынырнул из-за скалы, тут же ринулись навстречу. Хэймлет, подведя драккар чуть ближе к остальным своим кораблям, развернул его и, возглавив флот, повел навстречу противнику.
Количество кораблей преследователей не уступало размерам флота сэконунга, но нападение было столь неожиданным, что первые потери врага оказались огромными. Корабли Хэймлета таранили и переворачивали вражеские драккары. Воины перебрасывали абордажные крюки через борт неприятельских судов и, сцепившись с ними, обнажив мечи, бросались на врага. Море стало красным от крови, а небеса наполнились стонами.
"Фенрир", разогнавшись, шел сквозь вражеский флот, минуя мелкие корабли и выбирая себе противника подостойнее. Наконец прямо по курсу Хэймлет увидел то, что искал. Оскалив драконью пасть, на него несся корабль самого Клэвина. Это судно было почти вдвое больше "Фенрира", но заметно уступало ему в скорости и маневренности. Однако вокруг было так тесно от кораблей, что негде было развернуться, и Хэймлет оставил попытку зайти в борт противнику, чтобы в очередной раз испытать крепость лба своего драккара, и, поравнявшись с ним, просто сцепился борт о борт.
Хирдманы, несмотря на численное превосходство неприятеля, тут же пошли в атаку и перескочили на вражеский корабль. Молодой конунг был одним из первых. Он прорубал себе дорогу сквозь ряды противника, стремясь прорваться к корме вражеского судна.
Вдруг сквозь на мгновение разомкнувшиеся вражеские ряды Хэймлет заметил Клэвина, стоящего за спиной своих викингов и отдающего приказания. Вид ненавистного родственничка вызвал в молодом конунге скрытую тревогу об успехе сражения. Он хорошо знал своего дядю, тот был трус и никогда не отправился бы в море, не будучи уверенным в своей безопасности. Но в конце концов дан решил, что дядя не подозревал о засаде, бросившись всем своим флотом в погоню за единственным кораблем племянничка. Подавив беспокойство, Хэймлет усерднее заработал мечом. Клэвин был так близко, что оставалось пройти несколько шагов, чтобы дотянуться до него. Молодой конунг вспомнил отца и с ненавистью всадил меч в живот огромному викингу, преградившему ему дорогу.
Всего несколько шагов отделяло дядю от племянника. Но у Клэвина была неплохая команда, все рослые как на подбор. Прорваться сквозь них было непростой задачей, однако хирдманы Хэймлета рубились отчаянно и все же одерживали верх. С каждым новым павшим своим воином Клэвин все больше нервничал. Он побледнел, на лбу собрались морщины, он истерически кричал на своих телохранителей, делающих и так все возможное, чтобы спасти своего предводителя.
- Что, старый хрыч, намочил штаны? - крикнул Хэймлет своему дяде, заметив его испуг,- Подожди немножко, я сейчас до тебя доберусь, и ты пожалеешь, что не утопился в холодном море.
Хэймлет на секунду опустил меч, чтобы перевести дух. На плечо ему легла рука.
- Мастер Хэймлет, я не знаю, что вы придумали с Элръером, но, по-моему, это не наши корабли,- указал Хэймлету раненный в плечо хирдман.
Хэймлет проследил направление руки своего воина. С запада вдоль берега шел флот, десятка два кораблей.
На вымпелах реяли значки ярлов области датского права земли Ингленда.
- Проклятье! - выругался Хэймлет.- Вот почему дядюшка так самоуверенно повел себя. Он всегда был дружен с этими пройдохами. Даже при жизни отца инглендские даны всегда держали его сторону.
Хэймлет схватил меч и снова врубился в самую гущу сражения. Он рвался вперед, несмотря на раны, наносимые со всех сторон. Но враги, видя близкую помощь, воспряли духом.
Два десятка кораблей, подоспевших на помощь Клэвину, вряд ли могли круто изменить ситуацию. Они лишь немного уравнивали шансы сражающихся флотилий. Однако "Фенрир" с Хэймлетом на борту оказался отрезанным от других кораблей и попал в окружение.
С приходом подмоги положение сражающихся изменилось. Сразу несколько вражеских кораблей направилось к сцепившимся флагманам. Хэймлет, видя надвигающуюся опасность, приказал отступать на "Фенрир" и рубить канаты. Но опоздал. С противоположного борта к драккару молодого конунга пришвартовался вражеский корабль, и его команда атаковала "Фенрир". Еще несколько кораблей крутились рядом, желая примоститься, чтобы принять участие в избиении хирда вождя повстанцев.
Хэймлет, видя, что отступать некуда, сделал отчаянную попытку прорваться к Клэвину. Он с частью оставшихся в живых викингов снова перешел на корабль дядюшки, рубя направо и налево. Хэймлет уже не уворачивался от ударов врага. Весь израненный, с исступленным взором он шел напролом, обуреваемый единственным желанием - местью. Он не заметил, как неожиданно оказался один в окружении неприятеля. Меч молодого конунга продолжал сеять смерть вокруг себя. Он рвался вперед к ненавистному врагу.
Отмахнувшись назад, Хэймлет присел и ловко всадил клинок под кольчугу последнему противнику, преграждавшему ему путь. Клэвин очутился перед ним один на один. Он стоял с бледным перепуганным лицом, неуклюже выставив перед собой оружие, и нервно тряс двойным подбородком.
Хэймлет потянул свой меч назад из распоротого чрева врага, но клинок Застрял между ребер. Повторять усилие не было времени, и Хэймлет, отпустив рукоять, выхватил кинжал и с ним бросился на дядю.
Добрый шлем, лопнув в двух местах, защитил голову молодого принца. Огненный взгляд Хэймлета погас, и дан рухнул на палубу, зажав кинжал в руке, не дойдя до Клэвина один шаг.
Воин, ударивший Хэймлета сзади по голове, снова занес свой тяжелый боевой топор.
- Постой,- остановил его конунг Клэвин,- велика честь дать ему умереть как воину, в бою. Мы казним его как вора и душегуба.
Сражение было в разгаре. Корабли сходились, топили друг друга. Кровь омывала палубы и стекала в море. В страшной неразберихе трудно было сказать, кто одержит верх. В этот момент от флота старого конунга отделилась пятерка кораблей и взяла курс на резиденцию правителей Дунленда.
Хэймлет лежал на палубе со связанными руками. Не было необходимости скручивать его по рукам и ногам. Он и так был еле жив от ран. Тяжелое чувство безысходности принесло с собой дикую усталость. Однако его воля не желала покоряться судьбе, и он, как мог, боролся с отчаянием. Мерная качка и заходящее солнце убаюкали раненого изнуренного человека, и Хэймлет уснул.
Уже совсем стемнело, когда корабли вошли в гавань. Молодой конунг проснулся от громкого гудения рога, в темноте предупреждавшего обитателей крепости о возвращении владыки. Сон пошел на пользу, юный организм быстро восстанавливал силы, хотя полностью слабость не прошла и многочисленные раны кровоточили. Зато тупая боль в затылке после удара топором исчезла совсем, и Хэймлет мог четко оценивать обстановку.
Его подняли с палубы, грубо толкая, выпихнули на пристань. Идти было еще тяжеловато, но каждый последующий шаг становился все уверенней и тверже.
Викинги, сторожившие раненого конунга и охранявшие Клэвина, зажгли факелы. К своему удивлению, Хэймлет обнаружил, что ничто вокруг не напоминало о каком-либо сражении, недавно произошедшем здесь. А когда в воротах крепости свет факелов высветил двух франкских пехотинцев с пиками, отчаяние снова вернулось к Хэймлету.
"Неужели Олаф не добрался до крепости, заблудился где-то на полдороге или, что еще хуже, попал в засаду?" - думал принц.
Минуя арку, они прошли во внутренний двор и направились к главному зданию..
- Эй ты, где твой капитан Мартин, почему он меня не встречает? - гневно спросил Клэвин у одного из стражников, стоящих в дверях.
Франк промолчал и лишь слегка повел бровью. Но Клэвин, не дождавшись ответа, тут же забыл о нем, устремившись вперед.
Странно, Хэймлету лицо франка, высвеченное из темноты неровным факельным светом, показалось очень знакомым. Он задумался, вспоминая, где бы это он мог его видеть.
Зал, в который они вошли, был ярко освещен. Это был его, Хэймлета, дом. Дом, где прошли его детство и юность. Место, где так подло был убит его отец и откуда он бежал, чтобы теперь вернуться связанным для позорной казни.
Вдоль стен стояло множество воинов, это были не франки, это были даны. Хэймлет вдруг начал узнавать лица находящихся в зале воинов, глаза его раскрылись от неожиданности. Навстречу удивленному Клэвину шел сам Олаф Торкланд, оскалившись своей хищной улыбкой.
- Рад приветствовать тебя, Клэвин Предательское Сердце,- проговорил ярл.
- Кто ты? - отшатнулся от него испуганный конунг и схватился за меч. Сопровождавшие его воины обнажили оружие.
- Ну, будет тебе горячиться, нас тут гораздо больше,- продолжал Торкланд,ты, Клэв, все равно умрешь и с тобой все желающие, но какой будет твоя смерть, зависит от того, покаешься ли ты чистосердечно в сотворенном зле, а жизнь твоих прихвостней целиком зависит от воли конунга данов, Хэймлета!
Хэймлету уже развязали руки, и он стоял в окружении своих, опираясь на меч, который ему подали.
- Никогда, слышишь, выродок, убивший собственного отца, никогда я не возьму на себя вину за твое злодеяние,- брызгал слюной трясущийся Клэвин. Он говорил так выразительно, так искренне, что даже некоторых убежденных сторонников Хэймлета начал точить червь сомнения. Воины стали перешептываться.
- Хватит! - прервал Хэймлет громким голосом стенания своего дядюшки.Хватит. Пусть нас рассудит хольманг! И тогда асы укажут правого.
- Хольманг! Хольманг! - раздались повсюду голоса. Викинги и с той и с другой стороны одобрительно, закивали головами. Кто-то принес огромную, сшитую из нескольких частей шкуру и постелил на пол. Противники стали друг напротив друга.
- Я имею право выставить вместо себя бойца,- неожиданно обратился к присутствующим Клэвин.
- Да, можешь,- ответил Хэймлет. - Кто из вас защитит честь своего конунга? - обратился Клэвин к викингам, пришедшим с ним. Никто не отозвался, воины начали шептаться.
- Прости меня, мастер Клэвин,- наконец выступил вперед здоровенный хирдман,- мы все не прочь защитить твою честь при других обстоятельствах, но мастер Хэймлет еле на ногах стоит, его раны кровоточат, и мы считаем, что, учитывая это, ты сам должен выйти на хольманг.
- Что?! Вы так считаете?! - закричал Клэвин.- Вы давали мне клятву, жрали мой эль, разбрасывались моим золотом, а теперь вы так считаете?!
Воины замялись и понурили головы, но тут из толпы, растолкав товарищей, вышел невысокий, коренастый хирдман и стал рядом с Клэвином.
- Я буду драться за тебя,- мрачно пробасил он.
- Э, нет, дядюшка, так не пойдет, конунг Хэймлет тоже может выставить вместо себя поединщика. Им буду я,- вмешался Олаф.
- Благодарю тебя, друг, но это не твое дело,- перебил Торкланда Хэймлет,я должен это сделать сам.
- Конечно, сам,- спорил Олаф.- Я не собираюсь влазить в твои семейные выяснения отношений. Бери своего дядюшку и перережь ему глотку. Я только буду драться со всеми прихвостнями, кто пожелает выйти вместо него. Хэймлет, ты мой должник и не вправе мне отказать в удовольствии отправить к Одину парочку-другую почитателей твоего дяди.
- Ладно, делай как знаешь,- вздохнул усталый принц.
Противники подняли мечи. Бой был удивительно коротким. Оба воина размахнулись, нанося встречные удары друг другу. Но чудесный меч Торкланда, встретившись с оружием противника, легко перерубил его пополам и, продолжая движение, нанес страшную рану в лицо.
- Ну что, за кого Один? - самодовольно ухмыльнулся Олаф.- Кто хочет еще убедиться на своей шкуре, что у Клэвина лживый язык?
Желающих больше не было.
- Давай, конунг,- усмехнулся Олаф, дружески похлопав Хэймлета по плечу.
Клэвин стал на расстеленную шкуру. Его отчаянное положение вселило в него чуть-чуть мужества, а многочисленные раны племянника давали надежду на успех.
Хэймлет поднял меч и слегка надвинулся на ненавистного родственника. Клэвин заглянул в его глаза и шарахнулся назад, но вовремя спохватился. По правилам поединка, ступивший двумя ногами за край расстеленной шкуры считался проигравшим и победитель мог делать с ним все, что захочет.
Не выдержав напряжения, Клэвин первый кинулся в бой, яростно нанося удары своему племяннику. Хэймлет защищался умело, спокойно отражая все выпады дяди и нанося ему незначительные царапины. Наблюдающим поединок викингам было хорошо видно, что Хэймлет куда искуснее владеет мечом, и только его раны уравнивали шансы. От напряжения они начали раскрываться, и шкура под ногами стала скользкой от крови. Несколько раз подряд то один, то другой противник поскальзывался, но все же удерживался на ногах.
Все время Клэвин яростно атаковал, понимая, что его единственный шанс заставить Хэймлета полностью обессилеть и тогда уже прикончить племянника. Но сам молодой конунг, хоть и держался на ногах из последних сил, все же как бы играл со своим неуклюжим дядей, оставляя только царапины в тех случаях, когда можно было бы нанести смертельный удар. Вдруг в порыве очередной бешеной атаки Клэвин, увлекшись, слишком высоко поднял меч. Хэймлет молниеносно нырнул ему под руку и коротким режущим ударом, которому когда-то научил принца друг Кака Яма, вспорол родственничку живот. Клэвин выронил меч и стал оседать, схватившись за брюхо, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности. Но Хэймлет вновь погрузил меч в толстое чрево, провернул его там несколько раз и выдернул наружу вместе с намотанными на клинок кишками.
- Помнишь, Олаф, когда мы с тобой пьянствовали на одинокой ладье, я поклялся, что выпущу кишки этой обезьяне? - спокойно проговорил Хэймлет, отвернувшись от поверженного противника.- Теперь никто не может упрекнуть меня в том, что я не держу слова.
-А я все думаю, за что это я так к тебе привязался, датчанин,- прослезился Олаф, глядя на разбросанные по полу внутренности.
Подхватив еле стоящего на ногах друга, викинг, поддерживая Хэймлета под руку, вывел его на свежий воздух. Товарищи вышли на пристань и, забравшись на борт одного из драккаров, велели принести эля, бочек несколько.
- Я, когда взял крепость,- рассказывал Олаф,- заподозрил что-то неладное, не найдя тут Клэвина. Мои люди обшарили окрестности, но не обнаружили следов бегства. И тут мы поймали эту шлюху, твою мачеху. Оказывается она-то и заправляла всем вокруг, дурачила твоего дядюшку. Она и меня хотела окрутить, соблазнив своим иссохшим, не первой свежести телом. Предлагала стать конунгом. Я даже сделал вид, что увлекся ею. Ах, друг Хэймлет, ты даже не представляешь, как мне пришлось напиться, чтобы растворить образ взопревшей таранки, который возникал у меня перед глазами все время, когда она пыталась раздеться. Так вот, узнав все, что мне было нужно, я отправил ее убирать свинарник. Эта особа рассказала, что они давно следили за приготовлениями ярла Элръера и договорились с инглендскими данами, что их флот тоже будет наготове. Эта стерва понимала, что на море ты имеешь преимущество, и вражеские шпионы все время наблюдали за нашим флотом. Тут-то я и подумал, что битва у Остлендского острова может обернуться провалом, и на всякий случай решил подготовить ловушку. Я приказал убрать трупы и как можно тщательнее скрыть следы сражения, благо, мы не казнили пленных лягушатников и рабочей скотины было хоть отбавляй. Ну а как оно вышло, ты видел сам.
Друзья беседовали, и пустые бочонки один за другим летели за борт. Здоровье Хэймлета поправлялось на глазах.
- Стой! - вдруг неожиданно спохватился Олаф.- Мы еще не закончили одно дельце.
Усталый Хэймлет удивленно поднял глаза на друга.
- Тут ко мне... Когда вы все перепились в ночь на кануне выступления, меня навестила очень любопытная птичка и напомнила, что Одноглазый нас, конечно, очень любит. Но если я в ближайшее время не озадачусь его старым поручением... он пошлепает по-отцовски. Как это происходит, ты, надеюсь, помнишь. А образина Волх что-то тянет со своим обещанием. Небось ждет, чтобы нас прикончили в таком месте, где никто не догадается сунуть руку к тебе за пазуху, и он прикарманит яичко. Кстати, по-моему, словенский бог уже был весьма близок к желаемому. Оно как, хоть при тебе? - уставился Торкланд на друга.
- А мы его сейчас пощекочем.- Хэймлет вытащил изрубленную шкатулку и, открыв, достал Мировое Яйцо.- Они побрезговали обыскивать мою залитую кровью одежду. А коробок этот так мал, что затерялся в складках туники.
Хэймлет свесил руку за край борта и, высоко подбросив Яичко, легко его поймал. У бесстрастного Олафа перехватило дыхание от такого легкомыслия.
- Что ты делаешь, конунг? - раздался испуганный голос из полумрака.
На носу качающегося драккара в темноте светились два красных уголька и вырисовывался силуэт волчьей морды.
- А, Волх! - по-приятельски окликнул бога словен викинг.- Надеюсь, ты в добром здравии?
- Я-то да, только ты не долго протянешь, если будешь так беспечно обращаться с Мировым Яйцом.
- А собственно, что я такого сделал бы? Ну уронил бы его в воду. Досталась бы эта реликвия Ньерду. Наш бог моря - любимец Одина. Он честен и никогда не станет поперек дороги Великому. Он бы обязательно отнес Яйцо Одноглазому.
- И ты считаешь, это разумно?! - брызгая пенистой слюной, падающей с длинного синего языка, воскликнул бог.- Один со своими замашками нам тогда устроил бы веселую жизнь.
- Не более веселую, чем устроил бы ты, Волх. Просто стал бы шантажировать всех вас. Впрочем, отдай я Яйцо тебе, ты поступишь точно так же. Но в этом случае мы с Олафом потеряем голову. А отдав Мировое Яйцо Одноглазому, получим награду и без всякого меча. Кстати, как насчет обещанного?
Волх заерзал на месте, ища очередную причину оттянуть срок исполнения договора. Но Хэймлет опять занес руку над водой.
- Ладно,- в очередной раз сдался Волх,- вот он, забирайте.
Что-то железное брякнулось о палубу прямо перед волчьей мордой. Олаф рванулся к предмету. Но Хэймлет удержал его за рукав.
- Нет, хитрый бог, мы так не договаривались. Как мы поймем, что ты нам подсунул на этот раз? Прямо сейчас отправляемся в Асгард, и ты сам лично вручишь клинок Великому.
Огромный Волк стоял и переминался с лапы на лапу.
- Сделка неравноценная,- сказал он,- за меч давайте Яйцо.
- Ха! - рассмеялся Хэймлет.- Мы тебе Яйцо, а ты тут же из нас отбивную сделаешь. Заберешь и то и другое.
- Хорошо, я согласен. Сначала отправляемся в Асгард. Но вы мне поклянетесь, что по возвращении отдадите Мировое Яйцо. А иначе какой мне смысл вам меч отдавать? Я и так постоянно живу в опасении, что судьба мира зависит от двух хлипких людишек.
Хэймлет почесал за ухом, размышляя.
- Ладно,- махнул он свободной рукой,- клянусь своим местом в Валгалле. А теперь полетели в Асгард. Нам до рассвета управиться надо. А то войска могут не понять наше с Олафом отсутствие.
- И я клянусь. Мне уже до каменных йотунов надоело, что датчанин таскает за пазухой эту вредную штуковину,- присоединился Торкланд.
- Я верю вам,- сказал Волк, подставляя друзьям свою косматую спину.
Викинги вскарабкались по жилистому крупу Волка, не без труда таща за собой артифактный меч. Он был плотно замотан в какие-то куски кожи и перевязан веревкой. Клинок был настолько тяжел, что у людей отпала мысль попробовать его в руке. Оружие было предназначено не для человеческих рук. Волх откровенно посмеивался, скалясь своей волчьей ухмылкой, когда друзья, кряхтя, втаскивали клинок ему на спину. Наконец, удобно пристроивши меч между лопаток чудовища и крепко вцепившись пальцами в жесткую шерсть, викинги взмыли в воздух.
В ночной темноте ничего не было видно. Волк набирал высоту, и это чувствовалось только по потокам встречного ветра, несущегося сверху и спереди. Однако бог-оборотень, как всегда, летел на предельной скорости, и путешествие не затянулось надолго.
Яркий солнечный свет ударил в глаза совсем неожиданно, ослепив людей, привыкших к ночной темноте. Олаф поморгал, восстанавливая зрение. Вокруг зеленел чудесный лес, полный жизни и птичьего щебетания. Где-то на самом горизонте просматривалась серая полоса горной гряды. Но самым поразительным было солнце. Ярл никогда не видел такого солнца. Оно светило в несколько раз ярче, чем в Мидгарде, будто кто-то стер с него накопившуюся за века пыль.
- Здравствуй, Асгард! - воскликнул восхищенный Торкланд.
Впереди показалась светящаяся гора. Словно сделанная из хрусталя, она отражала от себя солнечные лучи множеством отшлифованных граней, заставляя отводить взор.
На вершине горы стояли крепкие стены, по углам возвышались величественные башни. Их размеры были поразительны. Друзья не видали в Мидгарде ничего подобного. Башни подпирали облака, а на покатых золоченых крышах вили свои гнезда могучие орлы. Перед ними был город светлых асов.
Вдруг Волк весь содрогнулся, и увлеченные зрелищем люди чуть не свалились вниз. Тут Волк вильнул в сторону, и мимо пролетел увесистый камень. Зверь начал стремительно снижаться.
- Порази меня Мьелльнир, если я ошибаюсь, Хэймлет. Наше путешествие в Асгард под угрозой. Если, конечно, у Волха есть, что противопоставить этому сумасшедшему детине,- произнес Торкланд.
Хэймлет посмотрел вниз и еле удержался на спине зверя. Там стоял их старый знакомый, Хеймдалль - Страж богов. И не просто стоял, а раскручивал огромную пращу, метая в них увесистые камни. Благо Волк еще не очень закостенел от старости, делая в воздухе немыслимые зигзаги после каждого взмаха рук великана и ловко уходя от летящих снарядов, быстро опускался.
- Хеймдалль - славный малый, но сначала начинает драться, а потом думать,повернул Волк к людям клыкастую морду.
- Знаем мы твоего славного парня,- процедил Олаф,- чтоб его Йормунганд сожрал.
Видя, что Волк снижается, Хеймдалль перестал кидаться камнями и встал, широко расставив ноги и положив кисть на рукоять меча.
Волк плюхнулся прямо на дорогу на все четыре лапы. Облако пыли поднялось с грунтовки, заставив чихать всех, даже Хеймдалля.
Когда викинги спустились на землю, Волк, перекувыркнувшись через голову, вновь приобрел человеческий вид.
- Ты что, с ума сошел? - подлетел бог-оборотень к Стражу.
- А, это ты, Волх. Прости, не узнал. Но ты ведь и сам виноват. Я подымаю взор и вижу, летит какая-то зверюга. Что мне, по-твоему, было делать? Я ведь здесь поставлен, чтобы оберегать Асгард от всяких неприятностей. Вот скажи мне, а если бы это был не ты, а Фенрир?
- Дорогой друг Хеймдалль, я вижу, многолетняя служба наложила на тебя неизгладимый отпечаток. Ну неужели моя скромная персона хоть чем-то напоминает Мирового волка?
- Нет, конечно, но порядок есть порядок. Я должен был удостовериться, что ты не несешь угрозы Асгарду. Можешь идти, а твои друзья пока подождут тебя здесь.
Олаф хотел что-нибудь сказать по этому поводу, но Хэймлет так дернул его за рукав, что чуть не оторвал его от видавшей виды кожаной куртки ярла.
- Я тебя не пойму. Это мои люди, и мне они нужны с собой,- запротестовал Волх.
- Нет, не положено, чтобы живые люди находились в Асгарде. Это у себя в Ирии ты волен поступать как хочешь, а здесь свои законы.
Хеймдалль был непоколебим. А Волх, по всей видимости, не собирался портить с ним отношения.
- Вот так, из-за одного и того же болвана два раза стоять под стенами великого города и оба раза остаться ни с чем,- сокрушенно опустил руки Олаф.
- Я сделаю вид, что не услышал тебя, человечишка,- обратился Страж богов к ярлу,- помнится, мы уже встречались, но ты, как явижу, с тех пор не набрался ума-разума.
- Эй, грозный Страж богов, Один велел тебе передать, чтобы ты пропустил этих людей в Асгард,- раздался сверху голос, и тут же на плечо Хеймдалля свалился черный комок перьев.
- Это ты, сплетник? - обернулся к птице ас.- Я не могу выполнить такой приказ без письменного подтверждения. Этот закон слишком древний и придуман еще до рождения Великого.
- Конечно, конечно, мой хозяин хорошо знает, какой ты нудный. На вот, держи.
Ворон поднял лапу и сорвал с шеи маленький сверток пергамента. Листок полетел вниз и опустился на ладонь Хеймдалля. Ас, пробежав глазами написанное, сунул его в карман.
- Ладно, идите,- нехотя сказал он, уступая дорогу путникам.
Волх, видимо, не собирался вновь обращаться в волка, и викингам пришлось, взвалив на плечи тяжелый меч, самим тащить его в Асгард. Волх легко шел впереди, не обращая ни малейшего внимания на усилия людей, а вещий ворон неустанно кружил вокруг.
- Опять одурачили этого солдафона! - весело воскликнула птица, лишь только фигура Хеймдалля скрылась за поворотом дороги.
- Не понял, как это одурачили? Неужели не Один послал тебя за нами? заинтересовался Хэймлет, несмотря на тяжелую ношу.
- Послал-то меня Один. Вот только записок никаких не писал. Я ее сам состряпал. Если бы я только заикнулся Великому, что его слова недостаточно, он бы мне тотчас шею свернул и отправил в суп. Но самое интересное не в этом. А в содержании письма. Я ведь написал следующее:
"Ты, Хеймдалль,- болван".
Друзья удивленно посмотрели на ворона.
- Тут нет ничего странного, ведь Страж богов ничего не смыслит в рунах. Но старается всем показать свою образованность. Я уже вечность ношу ему письма с подобным содержанием. Он аккуратно складывает их в ларец, для отчета. Ох и обхохочутся те, кто будет читать эти распоряжения, если, конечно, доберутся до ларца Хеймдалля.
Друзья весело смеялись и, обливаясь потом, продолжали идти к Светлому городу. Даже суровый Волх не мог сдержать улыбки, а ворон Мунин был просто вне себя от восторга от очередной своей пакости.
Дорога привела путников к подножию хрустальной горы и дальше уходила круто вверх.
- Эй, Олаф, на счет три кидаем,- проговорил изможденный ношей принц.
Они швырнули меч на землю и тут же плюхнулись сами, тяжело дыша и разминая затекшие руки.
- Эй вы, деревенщина, такую бесценную вещь и так швырять. Словно бревно какое-то,- проговорил подлетевший к людям ворон.
- А ты чего раскаркался, взял бы да и помог его тащить,- ответил Торкланд.
- Подумаешь, тоже мне тяжесть. Мунин сел на клинок и, ухватив его лапами, легко поднялся в воздух.
- Пошли, чего расселись! - крикнул он и, равномерно взмахивая крыльями, полетел к воротам города.
- Вот чучело! Всю дорогу, пока мы надрывались, рассказывал веселые истории, а теперь оказывается, это для него и не ноша вовсе, атак, баловство,зозмутился Хэймлет.
- Ладно, датчанин, не ершись, лучше поспешим за вздорной птицей, а то, глядишь, ворота у нас перед носом замкнут или еще чего-нибудь случится.
Друзья быстро пошли вверх по склону, догоняя уже далеко ушедшего Волха. Запыхавшись, они бегом взбежали на хрустальную гору. Золотые ворота со звоном растворились, и викинги ступили под огромную, украшенную мудреным орнаментом арку. Они были в Асгарде.
Священный город поразил людей своей невиданной в Мидгарде роскошью и богатством. Одни только размеры дворцов впечатляли и подавляли воображение воинов. В архитектуре зданий легко угадывался их хозяин. Так, прямо у входа в город грозно возвышались палаты Тора Громовержца. Это бросалось в глаза по той грубоватой простоте, но одновременно мощи и надежности, лежавшей в основе постройки. Дворец Тора можно было назвать даже некрасивым на фоне великолепия остальных зданий, но мощность кладки не уступала городским стенам и башням. Это была настоящая крепость.
Обойдя массивную резиденцию Тора по широкой, мощенной гранитом улице, гости были поражены видом дворца Фрейи. И опять это стало ясно по той легкости и изяществу, с которыми была составлена архитектура этого здания. Тем более что на стенах пестрели рунические узоры, говорящие сами за себя разбирающемуся человеку. Покои богини плодородия и красоты, казалось, были сотканы из облаков, такими легкими и невесомыми выглядели бесчисленные балконы и галереи, словно кружева, опоясывающие дворец.
За все время пути по Светлому граду друзья почти не встретили на улицах асов. Одинокие жители города, конечно, попадались, но проходили мимо, не удостаивая путников вниманием, словно вовсе не замечали. Олаф начал закипать, подогреваемый таким явным пренебрежением.
- Вот пиршественный зал Одина,- ткнул пальцем Волх, когда и дворец Фрейи остался позади.
Это, конечно, было излишним. Валгалла так подробно была описана в сагах, что любой мальчишка мог бы без труда распознать ее.
Путники через площадь направились к главным воротам огромного замка. Их встретили воины, облаченные в блестящие на солнце доспехи. Но, взглянув в глаза встречающим, Хэймлет отшатнулся. Перед ним стоял мертвец с синим лицом и запавшими глазами, при этом дружески улыбаясь.
- Разорви меня гром, если я буду выглядеть таким уродом, попав сюда! воскликнул потрясенный зрелищем Торкланд.
- Конечно, не таким, а гораздо страшнее,- подбодрил товарища Хэймлет,один твой вид и сейчас наводит ужас на все северное побережье. Представляю, каким ты будешь, когда твоего тела коснется рука Смерти.
Олаф хотел было поставить на место зарвавшегося друга. Но тут все его внимание переключилось на окружающую обстановку. Они вошли в пиршественный зал. Освещения здесь не было. Не было и окон. Однако в огромном помещении было светло, как на улице, от яркого асгардского солнца. Вдоль всей залы тянулся длинный дубовый стол, который заканчивался золотым троном. За столом, галдя и ругаясь, мертвые воины с бледными лицами жадно поглощали бесчисленные яства и заливали их элем. На троне сидел сам Одноглазый и бесстрастно созерцал все эти безобразия. Он то и дело забирал лучшие куски мяса у ненасытных обжор и скармливал их двум большим белым волкам, лениво растянувшимся в ногах Великого.
Обойдя стол, викинги подошли к золотому трону. Один поднял на вошедших единственный глаз и скорчил приветственную улыбку.
- Рад приветствовать тебя, брат Волх,- обратился он к словенскому богу, удостоив людей всего лишь коротким взглядом.- Что привело тебя в Светлый Асгард, друг мой?
Волх откашлялся и не торопясь начал:
- Дело в том, что я недавно узнал вот от этих славных воинов,- Волх указал на пришедших с ним людей,- что ты, Великий, хочешь, чтобы я подарил тебе старую реликвию Ирия, меч-кладенец.
Сквозь каменное выражение лица Одина Хэймлет уловил еле проступившую ухмылку.
- Так вот, я решил, что богам Ирия этот клинок уже вряд ли понадобится. Мы давно оставили военные забавы. Я подумал, что тебе, славному богу, постоянно ищущему свое счастье в битвах, эта вещь будет, вероятно, нужнее.
В эту минуту в зале появился Мунин, неся в лапах замотанный в кожаные лоскуты меч. Один встал и, расправив могучие плечи, легко поднял оружие. Он сорвал веревки, опоясывающие клинок, и сдернул кожаные лохмотья. Вздох восхищения вырвался разом у обоих друзей. Они поняли, почему лезвие было так старательно упаковано. Лишь только меч вырвался на свободу и яркий свет залы упал на его зеркальную поверхность, как огненные языки пламени затрещали вдоль всей режущей кромки. Великий подбросил меч в руке. Взмахнув им раз-другой, он был явно в восторге от оружия, хотя и старался не подавать вида. Наконец наигравшись им вдоволь, он накинул на меч кожаные лоскуты и отдал его Мунину.
- На, птица, отнеси его в мою сокровищницу, я попрошу Тора, чтобы он сковал мечу золотые ножны.
Ворон вмиг исчез в невысоком проеме, находящемся позади трона.
- Извини, Один, что оружие в таком виде. Ножны потерял в Пекельном царстве наш красавец, Дажьбог, во время своего последнего похода,- вновь заговорил бог-оборотень.
- Удружил ты мне, Волх,- проговорил в свою очередь ас.- Садись рядом, брат, опрокинем по чарочке. Когда теперь еще свидимся.
Великий упорно не обращал внимания на двух переминающихся с ноги на ногу героев. Викинги со злостью наблюдали пьянку богов, стоя чуть поодаль. Наконец Олаф не выдержал и, решительно подойдя к столу, скинул под скамью двух изрядно напившихся мертвых воинов и, умостившись на их место, принялся поглощать угощение. Хэймлет не колеблясь присоединился к товарищу.
- А вы что думали, Валгалла - это вам ясли для малолетних? - впервые обратился к викингам Один и Поощрительно кивнул головой.
Теперь Олаф был в своей тарелке. Сообразив, как здесь надо себя вести, он ткнул кулаком в синюю морду соседа, не переставая пережевывать здоровенный кусок мяса, едва вмещавшийся ярлу в рот. От удара могучей ноги кто-то покатился под столом. А опустевший бочонок полетел в голову соседу напротив. Трапеза проходила крайне весело. Поддержав почин Торкланда, мертвые воины стали что было силы мутузить друг друга, не забывая при этом отхлебнуть эля или набить рот едой.
Хэймлет, предпочитавший более спокойный прием пищи, старался вовсю, непрерывно работая челюстями, пытаясь наесться раньше, чем волна потасовки докатится до него. Хвала Одину, Торкланд давал ему такую возможность, работая кулаками за двоих.
Вдруг краем глаза Хэймлет заметил непонятное движение за столом богов. Он переключил туда все свое внимание.
Прямо перед Одином, безвольно повесив голову, сидел Мунин и пытался что-то говорить, непрерывно мешая слова с удушливым кашлем. На вещую птицу страшно было смотреть. Ворон выглядел, как будто только что вырвался из рук заботливой хозяйки, пытавшейся ощипать и выпотрошить его, или минуту назад вышел из схватки с драконом.
- Огромный такой великан,- развел крыльями Мунин, пытаясь описать размеры,- он чуть не сломал мне шею и забрал меч,- выговорила птица, едва откашлявшись.
Один подался вперед. Его брови грозно сошлись у переносицы. Единственный глаз извергал молнии.
- Какой великан?! Да Хеймдалль всех великанов на сто миль от Асгарда извел! - не сдерживаясь, орал Великий.
Красивая игрушка, которую так долго ждал Отец богов, неожиданно уплыла из его рук. Он потянулся к шее Мунина трясущимися от гнева руками, намереваясь довершить начатое неизвестным вором дело.
- А я всегда говорил, что не видать тебе меча. Пророчество вельвы нельзя нарушить. Если тебе предписано быть съеденным Фенриром, то от этого никуда не деться,- раздался спасительный для Мунина голос Хугина.
Старый ворон все это время спокойно сидел на плече хозяина и дремал. Один переключил свою злобу на дерзкую птицу, но вдруг вспомнил, что Хугин только этого и добивается, больше всего на свете мечтая о смерти. Великий отдернул руки и слегка поостыл.
- Ну, Мунин, вспомни, кто напал на тебя? Говори что хочешь, но не могут великаны ходить по моему дворцу. Я все-таки хорошо знаю Хеймдалля,- повернулся он к птице.
- Так ты, Великий, мне сам не даешь ничего сказать,- расправляя помятое оперение, продолжал Мунин.- Внешне это был великан, абсолютно точно, но вот на той руке, которая сжимала мое бедное горло, я успел заметить Перстень Раздора из сокровищницы Нифлунгов.
- Локи! Паршивец! - закричал Один.- И как я упустил из виду этого сукиного сына!
Один тяжело опустил голову. Настроение его испортилось, и он потерял всякий интерес к выпивке.
- Прости, Великий, но неотложные дела призывают меня в Ирий,- обратился к Одноглазому Волх, видя, что настроение хозяина больше не располагает к гостеприимству, и желая как можно скорее получить обещанное Мировое Яйцо.
Бог-оборотень был сам опечален не менее, чем Один, внезапным исчезновением клинка. Он ведь не собирался расставаться с этим чудесным артефактом и надеялся вернуть его обратно, шантажируя асов грозным Яйцом. Но в Асгарде оставалось еще немало привлекательного, да и просто держать воинственных асов в постоянном напряжении было уже немалым выигрышем.
Один небрежным кивком попрощался с гостем. Волх встал из-за стола и, обойдя золотой трон, направился к викингам. Вытащить их из-за пиршественного стола Валгаллы оказалось не так-то просто. Хэймлет, увлекшись беседой Великих, не заметил, как к нему подкрался один из мертвых и въехал в ухо принцу чем-то тяжелым. Теперь датчанин мирно отдыхал под лавкой. Олаф, наоборот, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он радостно колошматил окружающих, весело скалясь мощными зубами и не забывая опорожнять бочонок чудесного эля, стоящий перед ним. Вокруг Торкланда уже давно собралась бы гора вырубленных героев, если бы валькирии не разбирали эту груду протухшего мяса, с восхищением глядя на великого воина. В этот момент подойти к ярлу было невозможно.
Волх сконцентрировал свои мысли, и в тот же миг невидимые путы, скрутив Олафа по рукам и ногам, вытащили его из-за стола. Бочонок недопитого эля поднялся в воздух и заткнул ему рот. Этим Волх избавил свой слух от потока ругательств, изливаемых Торкландом. Хэймлета он тоже подтянул поближе.
Однако бога-оборотня поджидала новая неприятность. К этому времени уже все обитатели Валгаллы жаждали сразиться с могучим героем, и мертвые толпой ринулись на него. Волх поднял руку и отгородил себя невидимой стеной. В таких условиях он не мог принять волчье обличье, а тем более закинуть на спину бесчувственного и буйно-помешанного викинга. Он обернулся к Одину.
- Дорогой брат, у меня вышли маленькие затруднения с транспортировкой этих тел,- он указал на двух людей,- а, отправляясь сюда, я обещал им вернуться в Мидгард до рассвета. Помоги, пожалуйста, нам поскорее убраться восвояси.
Услышав, что к нему обращаются, Один поднял печальный взгляд и посмотрел на Волха. Когда до него дошел смысл просьбы, он молча щелкнул пальцами и отвернулся. В тот же миг в том месте, где стоял Волх в компании двух лежащих людей, пол исчез, и они втроем провалились в пустоту. Кувыркаясь в пространстве, они вылетели из низко нависших над морем туч и, подлетев к тому драккару, с которого начали свое путешествие в Асгард, на мгновение зависли над палубой, гася скорость, потом мягко шмякнулись о сосновые доски.
Волх снял с Олафа невидимые путы и выдернул опустевший бочонок изо рта. В нем уже не было необходимости, так как скоростной спуск, устроенный им Оди-ном, привел бы в чувства любого. К Хэймлету тоже вернулось сознание, и он сел на гребную скамью, потирая ушибленную голову.
- Ну, ребята, мне пора, что бы ни было, а свою часть договора я выполнил, теперь очередь за вами,- раздался голос Волха.
- Да, пожалуйста.
Хэймлет достал из-за пазухи шкатулку и, извлекши из нее Яйцо, небрежно швырнул его в словенского бога.
- Ты что, датчанин! Совсем мозги в Валгалле отбили! - прохрипел Волх, с трудом поймав трясущимися руками Мировое Яйцо.
- Да не бойся ты за него. Разобьешь, я тебе новое принесу. Я теперь в Дунленде хозяин. Хочешь, пошлю людей, тебе все яйца соберут, которые за ночь снесли куры в моей стране?
- Что ты хочешь сказать, человек, что это ненастоящее яйцо? Но ведь я проверял, вы действительно уволокли его из Пекельного царства.
- Конечно, уволокли. Но я никогда бы не взял на себя ответственность за весь мир. А было все так. Когда мы ночевали в избушке Велеса, я ночью незаметно передал ему Мировое Яйцо, а он подбросил в шкатулку точную копию, от него даже голову кружило, как от настоящего, Велес в делах живой природы великий мастер. Я отдал яйцо Скотьему богу только потому, что он, наверно, единственный из Великих, кто не воспользуется этой реликвией в корыстных целях. Велес так любит свои леса, птиц, зверей, вообще все живое, что пуще жизни будет беречь Яйцо. Теперь, когда страшная сила находится в руках зеленого бога Велеса и ни вам, светлым богам, ни темным силам не добраться до нее, я могу спокойно заниматься своими людскими делами, не опасаясь, что ваши божественные интриги приведут Мидгард к погибели.
Закончив говорить, Хэимлет хлебнул эля из подвернувшегося под руку бочонка и снова потер ушибленное ухо.
Глаза Волха налились гневом. Бог-оборотень не знал, что сказать, но злобный взгляд свидетельствовал сам за себя. Постепенно человеческие черты его лица сменились на звериные, одежда стала исчезать, превращаясь в серую шерсть. Он заметно увеличился в размерах и продолжал расти. Наконец перед викингами возник огромный волк. Пена капала с его клыков, глаза сузились, а тело напряглось, приготовившись к прыжку.
Олаф вскочил, обнажив меч, но Хэимлет остался на месте, понимая всю тщетность попыток сражаться с древним богом.
Вдруг грянул гром, заставив всех поднять взоры к небу. Тучи разошлись, образовав светлый круг, и из него выехал сам Один на своем восьминогом коне. Слейпнир перебирал копытами, словно двигался не по воздуху, а по твердой земле. Великий остановился, чуть-чуть не доехав до драккара, на котором находилась вся компания, и проговорил:
- Брось злиться, Волх. Прими поражение с достоинством. Я понимаю, тебе до смерти обидно, что тебя обошли эти хрупкие человечки, букашки, которых можно раздавить одним пальцем. Но в конце концов ум - это не то, за что следует карать. Ведь наш великий Отец Создатель наградил им и их и нас. К тому же мы сами втянули этих парней в наши игры. Брось их и пошли обратно в Валгаллу. Если ты помнишь, ты проиграл дважды. Поэтому приглашаю тебя отпраздновать мой выигрыш. Я приглашу достойнейших из асов, и мы на этот раз уединимся в сторожке у Хеймдалля. Там на озере прекрасная рыбалка и нету моих ненормальных мертвых воинов. Если хочешь, захватим валькирий.
Волх, видимо, окончательно остыл. К тому же предложение владыки Асгарда пришлось ему по душе. Вставшая дыбом шерсть опустилась, а горящий взор стал менее ярок.
- Ладно, люди, я надеюсь, мы останемся друзьями,- прорычал Волк,- вы действительно достойны того, чтобы боги с вами считались. Я думаю, в будущем мы сможем быть друг другу полезны. Прощайте.
Он махнул серым хвостом и взвился в воздух. Один оглянулся на двух замеревших викингов и, пристально посмотрев на них своим единственным немигающим глазом, пришпорил Слейпнира. Две фигуры, всадника на диковинном жеребце и огромного зверя, чернея на фоне утренней зари, начали быстро подниматься в небо. Они нырнули в просвет между тучами, и небеса снова затянулись.
- Вот мы и отдали все долги, и на земле, и на небе,- заметил Хэимлет.
- Это хорошая примета, датчанин. Йоль надо встречать, рассчитавшись со всеми сполна. Чтобы новый год начинать новыми делами, не отягощаясь прошлым.
Уже наступило раннее утро, но, как всегда поздней осенью, было еще темно. Хмельные напитки на глазах поправляли здоровье молодого конунга.
Вдруг Олаф привстал. Он замер, вслушиваясь в темноту. Небо по-прежнему не пропускало света звезд, а далекая светлая полоса на востоке еще не освещала окрестности.
- Что там? - встревоженно спросил Хэимлет.
- Весла, много весел,- прислушиваясь, ответил Олаф. Он перешел на корму драккара, уходящую далеко в воду, и еще пристальнее вгляделся во мрак.
- Кто там плывет? - крикнул Торкланд в темноту.
- Свои, Олаф Торкланд грубиян,- раздался знакомый голос Элръера,- мы победили, но мы потеряли конунга.
- Где это ты, братец, видел, чтобы я так просто мог потеряться? - подал голос Хэимлет.
- Хэимлет, это ты? Ты жив? - прокричал возбужденный голос названого брата.
Очертания его драккара уже начали вырисовываться в отступающей темноте. Оттуда раздался звук рога.
- Эй, на кораблях, конунг жив! Он нас встречает! - передал Элръер радостную весть на другие корабли флота.
Весь темный залив ответил восторженными криками и скрипучим воем рогов. Драккары один за другим причаливали к берегу, и на землю ступали усталые, израненные в сече, но довольные викинги. На лицо Хэймлету опустилось что-то мокрое и холодное. Он поднял голову вверх и был засыпан новыми, первыми в этом году, еще мокрыми снежинками.
- Ну давай, Хэйм, до встречи,- пожал товарищу руку Олаф.- Я надеюсь, увидимся еще как-нибудь. Теперь твоя очередь гостить у меня.
- А может, еще задержишься? - уговаривал остаться друга Хэймлет.
- Нет, не могу, уже зима. А я обязательно должен на Йоль быть дома, так сказать, в семейном кругу. Или мне лучше тогда вообще не встречаться с моей Асьхен, а ведь я так по ней соскучился. Это у вас в Дунленде первый снег выпал, а у нас в Урмании поди и фиорды уже замерзают, придется, наверно, "Йормунганд" по льду волоком до корабельного сарая тащить. В общем, время не ждет.
Друзья крепко обнялись, и Олаф взошел на борт "Йормунганда". Хирдманы подняли полосатый парус и оттолкнулись веслами от берега. Два драккара Олафа Торкланда, широкий, как и его хозяин, корабль Магнуса Бочки Эля и еще с десяток судов урманских ярлов, пришедших на помощь конунгу Хэймлету, груженные элем и другими подарками от благодарного датчанина, тихо выходили в море, возглавляемые легендарным "Йормунгандом".
Славный Олаф Торкланд стоял на корме своего героического драккара, подняв руку в последнем приветствии. Сорвавшийся вдруг с неба густой снег скрыл друг от друга расстающихся товарищей.
Близился великий праздник Йоль!
