ГЛАВА 10

В общем-то город как город. Живущий самой обычной вечерней жизнью. По улицам мчались машины, работали бары и ночные магазины.

Городок назывался Сан-Фернандо и располагался на берегу Кадисского залива. И неясно, то ли соседний Кадис нарекли в честь вод, омывавших эти песчаные лагуны и низкие пологие берега, или же всё с точностью до наоборот.

Собственно, ничего выдающегося в этом месте не было. Разве что немного поудивлялся пальмам, но и к ним через пять минут привык. Ни бары, ни дискотеки, как вы понимаете, меня не привлекали, и я отправился на экскурсию по другим местам, поглазеть на более древние достопримечательности. В смысле в церковь. Табличка, висевшая у входа, сообщала, что построено сие сооружение в середине пятнадцатого века и охраняется государством. От мысли, что, быть может, по плитам этого двора ступала нога самого Колумба, по телу побежали мурашки.

Думы о великом мореплавателе заставили вспомнить то и дело муссируемые слухи о том, что о существовании Америки было известно задолго до якобы «открытия» западного пути в Индию.

Собственно, события тех дней покрыты мраком, и люди до сих пор черпают разрозненные сведения из, скажем так, не досконально проверенных источников.

Так, считается, что в тысяча пятьсот тринадцатом году турецкий адмирал Пири Рейс занялся составлением атласа мира. В работе он руководствовался картой Колумба, нарисованной тем за два с лишним десятилетия до этого, в год официального открытия Америки. Но не только. Есть сведения, что у турка перед глазами был некий древний свиток времен Александра Македонского.

Опираясь на это, ряд исследователей делают выводы, что этим же изображением владел Христофор Колумб, отправляясь открывать землю, названную им Индией.

Так ли это? Нет ли?

На этот вопрос официальная наука до сих пор не дает ответа. Но, спустя еще четыреста лет, в тысяча девятьсот тридцать третьем году еще один турецкий моряк, работая в архиве, обратил внимание на некоторые странности набросков адмирала Рейса. Он передал как их, так и составленную Колумбом карту в отдел гидрографической службы Военно-Морского Флота США, где ими занялся один из авторитетнейших экспертов — капитан первого ранга Мэллери.

После проведения тщательнейшей экспертизы Мэллери и его коллеги пришли к удивительному выводу, что на карте, составленной Пири Рейсом, нанесены не только прибрежные очертания Южной Америки, но и очертания Антарктики. Эксперты сошлись во мнении, что эти данные адмирал Рейс получил из древнего документа, которым располагал Колумб.

Дальше — больше. Дело в том, что какая-то часть антарктического побережья, обозначенная Рейсом, уже не один десяток столетий скрыта под многокилометровой толщей льда.

Чтобы выяснить, верны ли данные Рейса, были проведены картографические изыскания ультрасовременным способом — зондированием поверхности Земли со спутников. Проверка подтвердила, что находящаяся подо льдом береговая линия и линия, нарисованная адмиралом Рейсом, идентичны…

Хотя какая, в сущности, разница. Человечество продолжает жить, то продвигаясь вперед, то откатываясь назад. И то, что кто-то знал о существовании Новой Земли до Колумба, мне кажется, нисколько не умаляет величия совершенного им открытия.

К тому же неизвестно еще, хорошую ли службу сослужило Испании присоединение Новых Владений. Тоннами вывозя драгоценности, испанцы как будто богатели. Но ведь сами по себе деньги ничего не производят. Не выращивают хлеб и не строят корабли. И, покупая за это самое награбленное золото всё необходимое в других станах, испанцы тем самым способствовали усилению экономики своих врагов. Сами при этом всё больше и больше отставая от соседей.

Полюбовавшись фресками, я покинул храм. Несмотря на «волновую» природу, я не встретил в церкви ангелов. Препятствий при входе мне, впрочем, тоже никто не чинил, из чего я сделал вывод, что, несмотря на столь экзотическое название, существование как Отдела Химер вообще, так и всех нас по отдельности — дело в общем-то не богопротивное.

Уже собираясь открыть портал обратно на судно, я был остановлен чьим-то окриком. Обернувшись, увидел одного из Стражей Конвента. Не очень приятные мысли роем пронеслись в голове, но игнорировать его явно не случайное присутствие я не стал.

Мы неспешно шли по всё более пустевшей ночной улице, и он тихо и грамотно проводил вербовку.

— Вы недавно работаете в Московском Отделе? — Он смотрел куда-то вдаль, словно нарочно избегая моего взгляда.

Я хмыкнул. А то, родимый, ты и сам не знаешь?

— Около двух месяцев.

— Я слышал, вы в прошлом кадровый военный?

Очень хотелось нахамить, но, памятуя о натянутых отношениях Магистра с представителями Конвента, я лишь вежливо кивнул.

— Ваш проступок довольно серьезен для новичка, — продолжал тем временем запугивать он. — Наверху поговаривают о свертывании деятельности Московского Филиала. И тогда никому из подобных вам не помешает иметь сильного покровителя. Ведь вряд ли кто-то возьмет на себя расходы по содержанию физических оболочек уволенных сотрудников.

Ага, закроете вы нас, как же. Так и хотелось напомнить этому уроду старую байку про крысолова. Сделав дело и получив расчет, он перед уходом всегда отпускал пару грызунов на волю. Ведь истреби их поголовно — и что? Правильно, остался бы без работы.

Еще, по-моему, Паркинсон писал, что, создать министерство по искоренению чего бы то ни было — это стопроцентная гарантия это самое что-то увековечить. Ни одна организация не может существовать без противостоящей ей группировки, а поэтому борцы за нравственность нуждаются в торговцах порнографией, а полицейские в преступниках. Если же паче чаяния то или иное зло вдруг оказывается под угрозой исчезновения, то его спешно реанимируют всеми доступными способами. Ведь человек — это такая тварь, чью кормушку нельзя ставить под угрозу. Так что по большому счету я его не боялся. Руки у вас коротки диктовать условия Российским Вооруженным силам.

Но в одном он прав. Увольнение для таких, как я, означает физическую смерть. На этот раз окончательную.

Поэтому, не желая разочаровывать хорошего человека, я заверил его в полной и безоговорочной готовности к сотрудничеству со столь уважаемой организацией, коей является Конвент.

Хрен его знает, поверил он или нет, но, по крайней мере, отвязался. И, наконец, открыв портал, я оказался на судне, ставшем базой на ближайшие несколько дней.

Заработала лебедка, и с негромким плеском лупоглазый шар батискафа погрузился в воду. Следом тянулся шлейф пузырьков. Я невольно поежился и начал опускаться следом. Вообще-то, будучи более плотной средой, чем воздух, жидкость представляет собой как бы естественную преграду для таких, как я. Словно проходишь сквозь стену в реальном пространстве.

Ах да, совсем забыл сказать, что фокус с «прохождением» может исполняться в двух вариантах. Первый — это, зажмурившись, протискиваться, просачиваясь между атомами, и им пользуются только новички, да и то недолго. Ну а второй, как вы догадались, — это открыть портал, создав небольшой коротенький коридор. Собственно, в последнем случае это не преодоление преграды как таковой, а обыкновенная телепортация. Просто в силу малой протяженности тоннеля портал создается столь быстро, что возникает эффект погружения.

Но в этом случае, сами понимаете, я «нырял» естественным способом.

Батискаф медленно уходил в глубину, и я плыл следом. Стайки мелкой рыбешки, казалось, совсем не боялись инородного монстра. Они неторопливо проплывали по своим рыбьим делам, следуя за неуловимыми потоками океанских вод, уносящих стада более мелкой живности, служившей им кормом. Метрах в ста мелькнула какая-то тень, и, оставив на время подопечных, я, пройдя сквозь портал, оказался рядом.

Это акулы. Правда, не большие белые гиганты, достигающие в длину более десяти метров, а средних размеров поедатели селедки, метра три в длину. Наслаждаясь безнаказанностью, я приблизился почти вплотную и снова удивился, что безмозглая тварь отпрянула. Не так всё и просто, оказывается. Даже существуя в виде сгустка энергии, я всё же принадлежу материальному миру в большей степени, чем принято думать в Отделе. Наконец пласт теплых вод, в котором сосредоточено девяносто процентов жизни в Мировом океане, закончился и стало значительно темнее.

Судно дрейфовало в нескольких тысячах километров от побережья, а глубина здесь довольно значительная. Погружение продолжалось, и на макушке сферы загорелся прожектор. Мне вдруг стало скучно, и, решив, что романтики вкусил достаточно, я открыл портал на поверхность. Рутина снижения, розыска объекта и маневров в поисках более удобной позиции займет некоторое время. Так что я вполне могу провести его в свое удовольствие. Наверху по-прежнему светило солнце, а возле корабля плескалась стая дельфинов. Упругие, лоснящиеся на солнце тела, подобно торпедам выпрыгивали из воды и шлепались обратно, поднимая тучи брызг. Удивительно, но при всём своем радушии дельфины являются смертельными врагами акул. И, судя по многочисленным рассказам, хищники моря боятся их как огня. Или — поскольку для их среды обитания огонь является абсолютно чуждым понятием — как черт ладана.

Я подобрался поближе и опять привлек внимание. Но в отличие от глупой белки и злобных акул дельфины не кинулись наутек, а, окружив меня плотным кольцом, стали издавать какие-то звуки. Будучи сам в некотором роде «волной», я вполне явно улавливал членораздельные отрывки на доступной в моем теперешнем состоянии частоте. Кто знает, может, не так уж не правы те, кто утверждают, что дельфины вовсе не животные, а лишь представители иной — разумной — расы, населяющей нашу планету?

Так мы и застыли: я, словно солнце в середине, и десяток наших собратьев, повернувшихся, подобно лучам, ко мне мордами. Вечером, смотря в кают-компании отснятый материал и слушая бурное обсуждение ученых, я лишь улыбался выдвинутым гипотезам на тему: «Что бы это значило?» Одна невероятнее другой, они поражали воображение. Но так или иначе, а всё сходились на том, что некое подобие разума у дельфинов всё же есть.

Наконец милые создания отвернули от меня свои мордочки и стали удаляться. Отплыв метров на пятьдесят, вернулись и, покружив, словно приглашая меня следовать за ними, снова поплыли прочь.

Нет, я, конечно, не прочь поиграть, но в данный конкретный момент нахожусь на работе. Помахав новым друзьям, я открыл портал к батискафу.

Он уже прибыл на место, и в свете прожекторов я увидел то, что осталось от некогда грозной субмарины. Аргонавты приступили к делу, а я, зависнув в стороне, стал наблюдать.

Корпус уже вскрыт, так что в обнажившемся чреве корабля я разглядел множество не очень понятных предметов. Вот и окажи посильную помощь, когда ни ухом ни рылом. Конечно, можно пробить штрек и попросить консультации специалиста. Но, здраво рассудив, что таковых в Отделе может и не оказаться, и представив, сколько сил, времени, а главное, бумаги, уйдет на то, чтобы найти нужного человека, я поспешно отказался от своей затеи. Плюс ко всему для контакта со мной его ведь нужно раздвоить, иначе получится не консультация, а детская игра в испорченный телефон.

Так что я крутился поблизости и наблюдал. Решив на всякий случай потренироваться, настроился на частоту колебаний корпуса подводной лодки и, войдя в резонанс, тихонько отломал кусочек обшивки.

Хочу сказать, что во время тренировок Сергей объяснил природу этого явления. Здесь не важно физическое усилие или плотность материала. Уравняв амплитуду, становишься словно частью предмета. И, буде желание, вносишь изменения в структуру материи на молекулярном, если не на атомном, уровне. Как в сказке про Джельсомино, от голоса которого лопались стекла в домах, так и от моего прикосновения сталь, равно как и бетон, рассыпалась прахом.

Но так как «радиус излучения» ограничивался воображаемыми контурами тела, то разрушению подвергались непосредственно те участки, до которых я, так сказать, дотрагивался. В общем, всё просто.

Манипуляторы батискафа, раз за разом соскальзывая, черепашьими темпами вгрызались во внутренности субмарины. Уловив общее направление, я пристроился рядом и, стараясь попасть в ритм, стал отламывать детали, стоящие на пути к отсеку, в котором находился реактор. Дело пошло быстрее, и, как я узнал из вечерней беседы в кают-компании, к концу смены мы успели сделать в три раза больше нормы.

Собственно, осью, вокруг которой вращался разговор, являлось то, что постоянно работающие телекамеры смогли меня заснять. Не знаю уж почему это произошло, но, надеюсь, специалисты Отдела займутся вопросом вплотную. А на мониторе вполне отчетливо проступали контуры человеческого тела. Мои контуры. Выждав, пока манипулятор зажмет очередной «лишний» фрагмент субмарины, конечность «странного феномена» касалась того же участка и — voila!

Высказывались различные гипотезы и частенько упоминались НЛО. Некоторое время обсуждалась тема пришельцев, из которой я узнал много интересного. Всё же насколько человечество повзрослело. Еще сто лет назад меня бы окрестили тем же daimon'ом. И поспешно покинули бы «проклятое место». А теперь — пожалуйста. Никакого страха. Сняли на видео, обсудили и готовятся продолжать.

В связи с моей помощью планы на завтрашний день несколько изменились, и, включив компьютер, ученые стали обсуждать, с какой стороны лучше подобраться к реактору. Я внимательно слушал и к концу разговора уяснил, что еще предстоит сделать.

Собственно, зная, в каком направлении действовать, я абсолютно уверен, что завтра мы закончим.