25 июня, понедельник, утро. Дельфзийль, Фрисландия, северо-восток Нидерландов

Ночь мы так и провели у причала нефтебазы, старательно неся вахты. По-настоящему старательно: никто на посту не спал, атака мутанта напугала всех, а насчет Вити и говорить было нечего. Сначала он был истерично возбужден, размахивал руками и хохотал, рассказывал, как он «раз — и с копыт, а оно…», потом его начало трясти, да и меня заодно, а после уже ему пришлось принять какого-то мерзкого рома из судовых запасов, чтобы более или менее вернуться в чувство. Вроде бы помогло.

Кто-то, кажется Дима, даже предложил отойти от дебаркадера и встать на якорь, но Паша с Витьком сразу запротестовали: какие-то там сложности возникали с этим простым вроде бы, на наш дилетантский взгляд, маневром. Ну да, сорокаметровая «Мариетта» все же не яхта, меж двух пирсов на тросах не растянешь, как мы тогда «Проныру» в Пуэрто-Банусе. Пришлось нести службу, со страхом поглядывая на берег. И не зря, похоже: мы все же нашумели, и к дебаркадеру начали стягиваться мертвецы, собрав к утру за все так же поперек стоящим «фордом» немалую толпу. Несколько из них прошли на причал и топтались у самого борта «Мариетты», не в силах все же на него забраться.

Этих я и отстрелял с крыла ходового мостика из тихо пукающего «хеклера» по окончании «собачьей вахты», свалив их друг на друга как кегли, после чего наконец «Мариетта» отдала швартовы и начала медленно разворачиваться. Гулко забухал дизель внутри металлического чрева судна, на поручни мостика пошла небольшая вибрация, откуда-то потянуло дизельным выхлопом, но двинулись наконец.

— Ну с Богом, — сказал я сам себе, глянув через окно на сосредоточенного Пашу, стоящего у штурвала. — Теперь бы шлюз пройти — и все в порядке, уже не пропадем. Товар — дело десятое, зато сами точно будем целы.

Разворот занял несколько минут, наверное, — настолько он был неспешным, а затем судно, поднимая винтом небольшой, вспухающий пузырями бурун за кормой, медленно двинулось по каналу между низкими, заросшими ярко-зеленой травой берегами.

— Кстати, склад видишь? — спросил меня Паша, когда я зашел в рубку и встал рядом.

— Вот этот, с причалом? — уточнил я, показав на действительно большой белый складской ангар у самой воды, с персональной погрузочной пристанью.

— Этот самый, — кивнул он. — Это сплошь консервы, мясные всякие, сгущенка и все такое. Большой фирме принадлежит, которая всякие консервы делает. Сюда со всей Фрисландии баржами везли, а здесь уже грузили на экспорт, например.

— Ты это зачем мне сказал? — немного возмутился я. — Чтобы я теперь от жадности извелся?

— А чего, хочешь встать здесь? — вроде бы удивился он.

Озадачил. Еда в консервных банках — по нынешним временам товар хоть куда, где угодно продашь. В том же Питере — точно. Только вот вопрос: почем? Еды на всяких складах и базах и без того много где угодно, а вот арамид, он же кевлар, — это уже дефицит. Отказался бы я от костюмчика из такой ткани? Да ни в жисть, ни за что. Вшил бы туда щитки всякие, усилил бы где надо — и зачищал бы тот же самый нефтяной терминал с куда большей уверенностью: меня уже хрен покусаешь. Да любой «сталкер», или как будут называть себя те мародеры, которые ходят в замертвяченные места, за такой костюмчик душу продаст. Не, ерунда это все, не надо нам консервов.

— Не, не надо, — вслух подвел я итог своим размышлениям. — Может, потом, когда прорвемся и загрузимся, на машине сюда сгоняем, закинем чуть-чуть коробок, себе в запас, например.

— Тут тебе видней, — хмыкнул Паша. — Я вообще-то в торговле дурак чуть-чуть, у нас Димон голова по всякой коммерции.

— Голова? — малость удивился я, но комментировать такое странное заявление не стал.

Мне он «головой» ни в какой области человеческих знаний не показался.

По левому борту осталась стоянка тех самых барж, которыми, наверное, везли всякие консервы как раз в этот склад, а затем впереди показался шлюз. Поднятый пролет моста, открытые ворота, диспетчерская, или как правильно этот домик называется, ну и следующий мост, который тоже нам надо будет поднимать.

— Приплыли, — сказал я, искоса глянув на заметно напрягшегося Пашу.

Не знаю, как на самом деле, но мне кажется, что загнать такую дуру, как «Мариетта», в тесный шлюз — работа ювелирная. Хотя помнится мне, как когда-то давно, еще в детстве, видел, как в городе Николаеве к причалу подходили рыбацкие сейнеры, отнюдь не маленькие с виду. Неслись они чуть ли не галопом, каждый раз я был уверен, что сейчас эта железная махина со всего маху влепится в бетонный причал. И каждый раз ошибался, потому что в последний момент судно вдруг чуть ли не как вкопанное останавливалось, и мало того что ни во что не врезалось, так еще и удивительно ловко прижималось к пирсу среди других таких же, в немалой тесноте.

Так и сейчас получилось. Паша абсолютно точно направил «Мариетту» в проход и как-то удивительно ловко остановил ее чуть ли не с тремя метрами «тормозного хода». Мне вспомнились мои потуги со швартовкой лодок — и стало откровенно стыдно.

— Че дальше? — спросил он меня.

— Занимаемся по плану, — почесал я в затылке. — Других вариантов пока не вижу. Надо в диспетчерскую и поглядеть, что там к чему. Витя со мной, ты тут у власти. Димона опять на фишку ставим: пусть по сторонам глазеет… и одну из дев.

— Какую?

— Мелкую давай, она вроде поглазастей.

— А как слезать собираешься? — чуть съехидничал Паша.

— Хм…

Тоже вопрос, к слову. Судно сейчас стоит посреди протоки, канала, или как там это все правильно называется. До бетонной набережной метра три, в любую из сторон, да и в любую не хочется: мне бы поближе к нужному месту сразу, вон уже вижу, как в эту сторону по набережной несколько мертвецов ковыляют. И заметили, и услышали, и сообразили что-то, а может, и просто за движущимся судном пошли просто так, потому что здесь уже несколько месяцев ничего не двигалось вообще, а мы суету развели.

— А прижаться можно?

— Ну можно, — пожал он плечами. — Тогда давайте все на палубу, — добавил он, обернувшись к вошедшему в рубку Витьку.

В общем, на этот раз спустили вдоль борта наклонный трап, после того как судно прижалось к набережной и на чугунные тумбы были накинуты тросы. Паша заранее расстраивался из-за того, что их, возможно, придется просто рубить и здесь бросать, если совсем подопрет. А подпереть может: в порту уже какое-то нездоровое оживление начинается.

— Ладно, времени не теряем, — выдал я короткую речь, на ходу меняя предварительную диспозицию. — Димон, с ружьем у трапа, в охране и обороне. Паша, ты — наверх с рацией, девы — обе туда же, следите за обратной стороной. Этот мост разведен, — я показал на поднятый за кормой «Мариетты» пролет, — а по тому могут пройти. Всяким «суперам» и мутантам особое внимание, это понятно?

«Девы» синхронно закивали. Ага, молодцы.

— Витек, ты самый технически грамотный, так что должен разобраться, как нам все это дело запустить. — Я кивнул на диспетчерскую шлюза. — Или придется нам все бросать и возвращаться обратно без ни хрена. Будет обидно до слез и очень невыгодно. Кстати, вон там и там, — я показал вперед и назад, — по стеклянной будке. Это что?

— По идее, тут все дублировано из диспетчерской, — сказал Паша, — а там вроде как резервные посты, наверное. Сколько ни смотрел, никогда в этих будках людей не видел.

— Тут все гидравликой управляется — ворота в смысле, — добавил Витя. — Так что аварийное управление вон там, видишь, за синими дверками. — Он указал на те самые двери в бетоне, на которые я обратил внимание еще при первом осмотре. — Если не справимся из диспетчерской или из этих будок, то придется туда лезть, однозначно.

— Не хотелось бы, — более чем искренне вздохнул я. — Ладно, дальше… В диспетчерской какая-то мертвечина есть, точно, я еще позавчера заметил: воняет и следы крови, так что вперед не лезь, понял?

— Да че я, псих, что ли? — даже возмутился Витя.

— Вот и не будь психом, — попробовал я укрепить его в этой мысли. — Я иду первый, с пулеметом, ты — следом. Вперед не лезешь, если скомандую, то быстро помогаешь сменить мне оружие. Да, помнишь, что шмотье потом сразу в стирку? Правильно оделся?

— А чего в стирку-то? — влезла в разговор вошедшая Дылда.

— А там в домике шандец, мертвечиной воняет, — объяснил я ей. — Когда свои дела закончим, от нас вонять будет не хуже. — И, обернувшись к Вите, добавил: — Все, тряпка на морду есть? Заливай одеколоном, или что там у тебя, и пошли.

После чего сам сделал все, что приказал, то есть намотал до самых глаз импровизированный «шемах» из приватизированной наволочки и щедро полил его туалетной водой — до слез и спирания дыхания. Это сейчас спирает, а полезем в диспетчерскую — так еще не раз благословим свою предусмотрительность. Это я уже знаю, с таким уже сталкивался.

Сейчас я был вооружен «экспериментально», то есть вчера вечером совершенно случайно обнаружил, что если свинтить пламегаситель «миними», то на его место прекрасно устанавливается стандартный глушитель, тот самый, что стоит на М-16. Мог бы и раньше задуматься над таким феноменом вообще-то, но вот не довелось — не всем же быть умными. Сей факт шибко порадовал, потому как сделал пулемет вполне подходящим орудием для зачистки помещений, например. До этого сама мысль лупить из него длинными очередями в четырех стенах вызывала ужас: уши не казенные все же. Ну и вчерашний безусловный успех применения пулемета по мутанту тоже намекал на то, что эту машинку следует прихватить с собой. И патронов побольше. Сунул пока его Вите: пусть несет кроме «калаша», — и решил: он у меня заодно и за оруженосца будет. Как боевая единица Витя пока еще не очень, а вот подать-донести сумеет, все же хлопец крепкий.

— И в спину мне не пальни, понял? — наставил я его напоследок. — Только в случае самой крайней необходимости. Все, пошли.

Стоило на трап ступить, и сразу мандраж подкатил. Очень не вдохновляет то, что может ждать нас в диспетчерской. Я вроде бы и подготовился по максимуму, и план действий какой-то составил, но… Хорошо, если просто мертвяк, но место здесь «суперское» — почему бы одному такому мутанту в диспетчерской не поселиться? И обзор оттуда, и крыша над головой, блин…

В окна с надстройки заглядывал, даже фонарем сильным светил — ничего не заметил. Какие-то пульты, с этой стороны не разберешь какие, компьютеры, кресла, никакой мертвечины не видно. Но что-то есть, это точно, тут не ошибешься.

И идут к нам отовсюду, идут… пока мало, но это мы уже проходили. Надо шевелиться. Ладно, первый рывок, до угла тут всего метров пятнадцать, стремительно.

— За мной!

Топот, пыхтение, звяканье железа. Остановка. Заглянул за угол — мертвяк стоит, на меня таращится. Длинный худой мужик, сильно покусанный, в толстом свитере, рабочих ботинках и почему-то без штанов — лишь длинные трусы видны. Где это он так одеться умудрился?

Вскинул «хеклер» — зеленый зайчик лазера ему на лоб, хлопок, черное отверстие, грузный звук падения тела.

Дверь. Ветка на месте — как я ее положил, так и лежит, — никто дверь не открывал с того момента, как я сюда наведывался. Это хорошо или плохо? Хрен его знает. Может, и хорошо. А может, и плохо, если там внутри мутант и он решил никуда оттуда не уходить. А воняет запасами его жратвы, допустим. Запасливый он, хозяйственный, например.

— Внимание! — Витек замер. — Открывай!

Он сбоку от двери, я прямо перед ней. Знаю, что тактически неграмотно, но это против человека такие правила работают, а я человеков здесь никак не жду — разве что бывших. Темный проем двери, а я в него автомат направил. Светло, фонаря не надо… Так… кровь на полу на месте, такое впечатление, что кто-то в ней половую тряпку вымочил и пытался тутошний линолеум вымыть… неслабо намазано, местами так вообще студнем собралась. И запах никуда не делся. Запах такой, что даже глаза режет, — тяжкий, смертный запах, как дубиной по всем внутренностям, такой вот.

— Витек, дверь блокируй… к трубе.

Хорошо труба отопления рядом с дверью, Витя проволоку намотал между ней и ручкой, теперь хотя бы любой мертвяк, потянув, открыть не сможет. Хоть с тылу прикроемся.

Все, дальше пошли. Шаг вперед, еще шаг, главное — не вдыхать глубоко, а то сблюю прямо в «шемах», и что тогда делать? Помещение узкое, пустое, слева вход на лестницу, прямо передо мной дверка за стенку. И что там за стенкой?

Дверка так себе, дохловатая, пластиковая, какой-нибудь «супер» такую даже не пинком, а плевком вынесет. Оставлять за спиной нельзя — стремно. Я клинышки подготовил за ночь, но толку от них? Ими тут и клинить нечего: не подсунешь — надо проверять.

Жестом показал Витьку, чтобы за лестницей смотрел. Не самый надежный заслон от врага, но другого нет. Он «миними» на пол поставил, взялся за «калаш» с лазером… лазер должен помочь все же, как мне кажется, для неопытного стрелка самое оно, что доктор прописал… Эх, Сэм, Дрика… Сэм так вообще боец был — куда до него этим морячкам. А Витек, похоже, доходит от аромата: та часть лица, что из-за намотанной наволочки видна, по цвету как та самая наволочка. Нет, не дотерпит, это точно.

Дверь… так… ручку… не заперто. Рывком на себя, отступить назад… А там темнота, судорожно включаю фонарь… раньше надо было… пятно яркого света скользит по каким-то железным конструкциям… черт, а вообще на большой дизель-генератор похоже, на мой дилетантский взгляд.

Заглянул внутрь комнатки. Пусто. Убедился, что на Витька пока никто не кидается, прислушался к его испуганному частому, почти что со свистом, дыханию и решил, что на полминуты его оставить без присмотра все же можно. Зашел в комнату, осветил все фонарем, заглянул во все углы. Пусто, нет никаких тварей. Справа — подъемные ворота во всю стену, сейчас закрыты.

— Вить, кажись, генератор нашел, — сказал я, выбираясь наружу. — Загляни проверь, ничего не путаю?

Поменялись местами. Я под прицел поворот на лестницу взял, а Витек в комнатку заскочил. Вскоре высунулся оттуда, сказал:

— Ага, целая электростанция. — Голос из-под «шемаха» звучал глухо. — «Вилсон» на пятьсот киловатт, только топлива нет ни хрена. Похоже, что доработала свое и заткнулась. Она на отключение энергии сработала, сама, сука.

Вот так он, эмоционально. И я краткое ругательство произнес. Тут сразу понятно, что нам теперь этот генератор заправлять и запускать надо. А заправлять — с судна, по улице. А на улице мертвецы ожившие, вдоль дороги с косами стоят, и прочее всякое. Кстати, вопрос… а шланг-то дотянется? Шланги в трюме были, как раз возле цистерн для топлива хранились, и даже к помпе подсоединить можно, но вот длины не знаю.

— А много надо, чтобы все запустить? — спросил на всякий случай.

— Ну… литров пятьдесят… больше… даже сто, может быть, — задумался мой спутник. — Хорошо, что генератор новый, он по датчику отрубился: не надо будет всю магистраль заполнять. Дольем в бак — и все.

Так, тогда на фиг никакой шланг не нужен: достаточно тех канистр на колесиках, что со мной еще из Америки едут, как раз две из них мы с «Quo vadis» перегрузили. Справимся, с этим точно справимся.

— Ладно, дальше пошли, — просипел я сквозь наволочку, поднимаясь с колена. — Прислушивайся, что-то мне тишина местная не нравится ни разу вообще.

— Ага, понял, — чуть не простонал Витек.

— Не блевать, держись! — предупредил я его.

Проблеваться не грех в таком амбре, но вот потом слабость накатит, а слабость нам неуместна сейчас. Нам вроде как сильными и решительными быть надо, хотя бы до окончания зачистки.

Так, вот поворот на лестницу, на ступеньках все та же кровь… это кого же тут так потрошили? Это не несколько литров — это уже несколько ведер, как мне кажется. Или здесь не одного, а…

По часовой стрелке «резать пирог» неудобно, но деваться некуда… так, вот весь пролет вижу, только часть площадки скрыта… вся площадка, там никого. Дальше, то есть выше.

Гадство, и вот по этому месиву так и идти? Блин, ну на хрена я на все это подписался, а? Ехал бы себе спокойно на «ивеке» по Европам, и все было бы пучком… наверное…

Есть контакт: не выдержал Витек. Плеск такой, словно трубу прорвало, шарашит из него фонтаном. Пополам согнулся и еще скулит попутно. А запаха нет, то есть не чувствую, мы тут вроде как по скотомогильнику прогуливаемся, нам все равно уже… и как же потом отмываться-то будем, а?

Так, ладно, пока пулемет у Витька отберем, «хеклер» за спину. Мне с пулеметом после давешнего приключения все же комфортней, хоть и тяжелая железяка.

Под подошвами противно чавкает, вонь как бы даже не еще гуще стала… и мухи, зеленые такие, откуда столько успело налететь? Вроде закрыто все… а может, и не закрыто? Было бы закрыто, мы бы ласты склеили сразу же, как вошли внутрь, все же вытягивает куда-то вонь понемногу, наверное… как раз туда, откуда мухи летят.

Хорошо, что морда замотана и очки на глазах, а то как представлю, что мухи с этой самой трупанины будут в лицо лезть… тьфу, блин, о деле думать надо, а меня чуть не трясет от брезгливости. Чавк, чавк, чавк под подошвами — от каждого такого звука волна холода по позвоночнику.

— Витек, если проблевался, то тащись следом, мля…

С площадки поворот, ствол вверх, марка лазера в центре круга света от фонаря на стене… окно на улицу, площадка… да, опять пустая. И вонь вроде как усиливается. Или просто нанюхался уже, вроде как под завязку ароматом наполняюсь? К критической массе приближаюсь и сейчас меня следом за Витьком? Так?

Площадка с двумя дверями, обе открыты, кровавый след тянется в ту, что слева от меня.

— Витя, внимательней! Уши береги!

Понимаю, что маразм, но рисковать еще страшнее. Вытаскиваю из подсумка «светозвук», выдергиваю чеку и, подскочив сбоку к двери, забрасываю гранату в комнату, сам резко подав назад. Грохнуло, садануло по ушам, запах горелого пробился даже через трупную вонь, но больше ничего не произошло. Показав Витьку на дверь напротив, заглянул туда, куда гранату закатил.

Мать его.

Тут и не выдержал, едва успел поднять наволочку с лица, чтобы в нее не выбросить все, «что в душе накопилось». Подался назад, стараясь еще самому себе на ботинки не попасть и при этом понимая, что хуже им уже не будет.

То, что в комнате устроил себе или берлогу, или просто столовую мутант, сомнений не вызывало. Это нам тут вонь смертная, а ему, наверное, самый аромат. Весь дальний угол был завален обглоданными костями, переломанными, разгрызенными, перемешанными с клочьями гниющего мяса, в котором уже копошились желтоватые черви. В куче были головы, человеческие головы, раздавленные или расколотые страшным ударом, обгрызенные затем до черепа… и что самое жуткое — на стенах были отпечатки рук. Вполне человеческие по виду: кто-то, измарав их в гниющей крови и плоти, хватался за серенькие офисные стенки.

Все, насмотрелся, наблевался, убедился, что опасности в этой комнате нет. А Витек в эту сторону и не смотрит старательно: заглянул в ту комнатку, что напротив, а теперь лестницу обозревает…

Подхватив перевернутый офисный стул, со всей дури метнул его в окно, выбив стекло. Оно с мелодичным звоном посыпалось вниз, на улицу, а я перебежал в кабинет напротив и повторил этот маневр. Воздух, пусть сюда хоть какой-то воздух идет взамен концентрированной вони, которую скоро можно будет, как холодец, ножом резать. Гнилой такой студень — вроде того, что на полу.

Не знаю почему, но появилась уверенность в том, что сверху на нас никто не нападет. Может быть, я просто достаточно изучил мертвяков, чтобы понять, что даже самый умный и хитрый «супер» на нас бы уже кинулся. Но это не значит, что проверять не надо, — нам как раз один пролет лестницы остался до рабочего помещения диспетчерской.