Глава 3
ВТОРАЯ ПРОГУЛКА В ДОЛИНУ
После урагана в Атике Добер решил зайти в Суот — пополнить запас патронов, а потом вспомнил, что уже давно собирался отдохнуть. Теперь отдых требовался ему гораздо больше, чем несколько недель назад. И, покидая Суот, показавшийся ему крошечным по сравнению с Атикой, Добер направился к знакомому бункеру.
Его не оставляла мысль о том, что именно там он встретился с Медянкой. Доберу много раз приходилось возвращаться в места, связанные с неприятными воспоминаниями. Собственно, любое место напоминало о каких-нибудь перестрелках и даже смертях, но бункер и отталкивал и манил одновременно.
В конце концов Добер приказал себе вернуться к образу мыслей настоящего одиночки и, не обращая внимания на тупую боль где-то внутри, отправился в путь. Ему один раз повстречались шатуны, и Добер слегка разрядил свою тоску, угостив их автоматной очередью за агрессивность. Но от тягостного настроения избавиться не смог. Плюнув, он отправился дальше. Больше ему никто не встретился — сказывалась близость Долины Покоя.
К бункеру он вышел в сумерках. Притаившись за камнями, он прислушался. Было тихо. Добер уже собирался нырнуть в убежище, но что-то заставило его повернуть голову. Среди скал мелькали две фигуры. Хотя разум его отказывался поверить в подобное совпадение, сердце уже прыгнуло в звенящую пустоту. Маленькая фигурка, увенчанная всклоченной гривой, могла принадлежать только Медянке.
Совершенно забыв о том, что ее спутник ему незнаком и что привлекать к себе внимание просто опасно, Добер закричал: «Медянка!» Эхо разнесло его крик по всем окрестностям. Он увидел, как маленькая фигурка замерла и затем исчезла. Не будь он уверен в том, что это именно Медянка, он бы мгновенно спрятался и приготовил автомат. Но теперь он лишь опустил руки и невольно поддался охватившему его незнакомому чувству. Раньше ничего подобного он не испытывал и поэтому теперь не понимал, что именно чувствует. Более всего это походило на горечь.
Только после того, как стихло эхо его крика, Добер понял, что боится. Всю свою жизнь он всегда страшился реальной угрозы: засады, смерча, выстрела. Но в эту секунду он боялся, что Медянка, подойдя, скажет: «Чего орешь? Мы же уже попрощались?»
И была бы права. К чему цепляться за то, что кончилось? Навязчивость всегда вызывает подозрения.
Девочка выскочила из-за камней и прошипела: «Чего орешь?» Добер подавил в себе желание немедленно развернуться и уйти. Медянка, остановившись перед ним, отдышалась.
— Чего орешь? — повторила она. — Тут неподалеку шатуны бродят!
— Шатуны? — переспросил Добер.
— Ну, — она почесала бровь, — а ты еще не в форме.
— Я? Не в форме?
— Ну не я же! — Девочка, хмурясь, смотрела ему в лицо.
— А, шатуны, — проговорил он, — я их встретил, теперь они больше не бродят.
Медянка присвистнула:
— Ого! Ну тогда с тобой все в порядке!
— С тобой, как я вижу, тоже.
— А что?
— А смерч? Тот дом развалился.
Девочка прищурилась, обдумывая его слова, и махнула рукой своему спутнику. Тот двинулся в их сторону.
— Ты что, возвращался?
Добер кивнул.
— Что-то забыл? — Это звучало ехидно, но вполне миролюбиво.
Добер пожал плечами:
— Смерч опаснее Долины.
— Тогда хорошо, что ты меня не нашел. А то я снова была бы тебе обязана!
Добер чувствовал, как у него улучшается настроение. Ее отношение к нему не изменилось. И поэтому задал совершенно бестактный вопрос:
— А куда ты теперь?
— Туда же.
— В Атику?
— В Долину.
Взглянув на мелькающего среди камней ее спутника, Добер поинтересовался:
— Что, решила стать проводником? Этот человек хорошо тебе заплатил?
Медянка, помолчав, ответила:
— Почти. Я его знаю. Он надежный, только немного странный. Услышав, что я там была, он попросил меня отвести его туда.
Доберу ее сообщение не понравилось — настоящий друг не станет подвергать друга опасности. Напрашивалось два вывода: либо ее спутник лишь выдавал себя за друга, либо она чего-то недоговаривает. Второй вариант нравился Доберу значительно больше, ведь девочка имела полное право всего ему не рассказывать.
Спутник Медянки подошел к ним, и Добер смог его рассмотреть. Девочка была права, характеризуя его словом «странный». С точки зрения Добера, этот человек выглядел более чем странно. Он был чист, гладко выбрит. По тому, как висел его автомат, одиночка сразу понял, что этот человек не умеет обращаться с оружием. У незнакомца был большой крючковатый нос и седые волосы до плеч.
Медянка дотронулась до старика и сказала Доберу:
— Его зовут Хейзер. Он мой друг.
— Добер.
— Очень приятно познакомиться! — произнес ее спутник.
У Добера от удивления открылся рот, но Медянка уже смеялась, толкая своего спутника в бок:
— Я же сказала, что он странный. Он редко бывает в степях. Ты можешь считать его отшельником.
Добер посмотрел на нее и закрыл рот. От отшельников можно было ожидать чего угодно, вплоть до таких фраз. Но только не прогулок в Долину Покоя. Хейзер в свою очередь осмотрел нового знакомого с головы до пят и неожиданно спросил:
— Это ты ходил с ней в Долину в прошлый раз?
— Да.
— Э-э, — Хейзер замялся и посмотрел на Медянку, словно желая с ней посоветоваться, — я вроде как отшельник, ваших правил не знаю. Кажется, у вас не принято просить…
— О чем ты хочешь его просить? — улыбаясь, спросила Медянка.
— Чтобы он пошел с нами.
Добер еще раз внимательно на него посмотрел. С версией о ненастоящем друге подобная просьба сочеталась плохо.
Медянка беспечно смеялась:
— Добер, он хорошо знает, что не умеет стрелять, и считает, что я тоже этого не умею. Он попросту боится.
— А ты?
Девочка перестала смеяться:
— Что я? Стрелять? Умею.
— Я про Долину.
Она мельком взглянула на своего спутника, потом перевела взгляд куда-то в пространство:
— В прошлый раз ты не спрашивал меня.
— В прошлый раз ты была одна. И не знала, что там. И ни о чем не просила…
— Ну… — она помолчала, — дорог много, и по второму разу встречаются очень редко. Конечно, я стреляю хорошо, но с тобой будет совсем надежно.
Добер почувствовал, что ему стало легче дышать.
— Вы договорились? — спросил Хейзер.
— Да, вполне, — кивнула Медянка.
— Тогда пошли.
Одиночка только усмехнулся:
— Уже поздно, далеко мы все равно не уйдем. Да и бункер — хорошее убежище на ночь.
Девочка, не говоря ни слова, развернулась и скрылась в убежище. Мужчины последовали за. ней. Занимаясь ужином и радуясь тому, что Медянка рядом, Добер наблюдал за Хейзером. Девочка в конце концов сердито сказала:
— Прекрати! Он не зарежет тебя во время сна. Я же сказала тебе, что он — мой друг!
Хейзер тотчас вскинул на нее глаза:
— Ты хочешь с ним говорить? Мне уйти?
Это не лезло уже ни в какие рамки, и Добер, не сдержавшись, грубо рявкнул:
— Сиди и слушай!
Медянка тут же ощетинилась — Добер почувствовал это всей кожей.
— В чем ты его подозреваешь?
— В том, что он не твой друг!
— Мне лучше знать.
— Тебе сколько лет?
— Сколько бы ни было, я знаю его лучше.
Тут Добер выдал свой аргумент:
— Ни один нормальный не станет просить своего друга отвести его в опасное место!
Девочка громко фыркнула и ответила:
— Ты не хуже меня знаешь, что там нет ничего опасного!
Добер осекся — этот ребенок с первого раза понял то, что гнездилось глубоко в его голове, но на поверхность выплывать не желало. В Долине действительно не было ничего опасного, если знать, как себя вести.
— А что ему нужно в Долине? — Задавая столь опасный вопрос, Добер даже не взглянул на Хейзера, он смотрел только на Медянку.
— А тебя почему это интересует? — ледяным тоном осведомилась девочка.
— Потому что никто просто так «посмотреть» в Долину не ходит.
Странный старик попытался что-то сказать, но Медянка тронула его за плечо и отчеканила:
— Я у него не спрашивала. Это его дело, и я не понимаю, почему ты в него суешь свой нос. Тебя попросили пойти с нами, но можешь и не ходить!
— Не ходить! — пробурчал Добер. — А он там тебя подставит, и что дальше?
— Он не будет меня подставлять!
— Ага! Ты глянь на этого хлюпика! Он от воя побежит, и что ты будешь делать?
— Я соображу, что делать! — пообещала девочка угрожающим тоном.
Их спор был прерван смехом. Хейзер сидел скрестив ноги и от хохота, тыкаясь носом в колени, потряхивал головой. Этого Добер стерпеть не мог. Схватив наглеца за ворот свитера, он рывком поднял его и прорычал:
— Сейчас я забью твой смех тебе обратно в глотку!
Хейзер остановиться не мог, и одиночка уже готов был привести свою угрозу в исполнение, но почувствовал сильный тычок под ребра. Это его охладило. Добер знал, что палец Медянки, лежавший на спусковом крючке, так же тверд, как и ее взгляд.
— Отпусти его, — приказала девочка. Мужчина разжал пальцы, и старик опустился на пол, потирая шею и уже не смеясь.
— Теперь отойди!
Добер сел в углу.
— Если ты еще раз его тронешь, я устрою твоим мозгам отличный сквознячок! — совершенно спокойно пообещала девочка и убрала пистолет.
Тут заговорил Хейзер:
— Давай я ему объясню?
— Что? — коротко спросила Медянка и взялась за котелок с кипяченой водой.
— Ну… — Старик явно не знал, что он собирался объяснять.
— По-моему, я ему все очень доходчиво растолковала. Да?
— Доходчиво, — согласился тот.
Хейзер посмотрел на Добера и примирительно сказал:
— Извини. Я вовсе не над тобой смеялся.
— Да? А над кем?
— Над собой.
Добер пожал плечами. Он впервые видел человека, который вслух и при свидетелях заявлял, что смеялся над собой.
— И еще раз повторяю, что не привык к вашим обычаям, — продолжил чужак, — ты ведь заботишься о ней, и из-за этого вы так сильно ссоритесь!
— Что-о? — в один голос воскликнули Добер и Медянка.
— Мне и смешно, что я невольно стал причиной вашей ссоры.
Добер и Медянка уставились друг на друга.
— Ты! Обо мне заботишься? — подозрительно спросила девочка.
Мужчине признавать этого категорически не хотелось, и он сказал в сторону:
— Ты ведь еще ребенок, а лезешь в пекло!
У Хейзера на лице промелькнуло изумление, но Добер этого не заметил.
— Да, я ребенок! — яростно подтвердила Медянка. — Но мне уже почти четырнадцать, и я сама могу решать, куда мне лезть!
— Давайте спать? — быстро предложил Хейзер. — Ты говорила, что нам далеко идти!
Предложение пришлось очень кстати. Все улеглись, не проронив больше ни слова. И так было сказано слишком многое. Засыпая, Добер никак не мог решить, рад он или нет, что встретил девочку вновь да еще в компании этого странного чужака.
На следующее утро девочка, по своему обыкновению, была хмурой и неразговорчивой. Мужчины тоже предпочли ограничиться короткими фразами. Быстро поев, они собрались и покинули бункер. У Добера, когда он прикрывал за собой дверь, мелькнула мысль о том, что уже второй раз его отдых в этом месте срывается. Причем по одной и той же причине.
Шли они цепочкой. Впереди — Добер, за ним — Хейзер, замыкала шествие Медянка. Одиночка уже не ожидал от чужака никаких подвохов. Эти отшельники отличаются от всех остальных только одним — полнейшей неприспособленностью к боевым действиям.
Очень скоро Добер услышал, что старик тяжело дышит. В этом не было ничего удивительного, ведь спутник Медянки явно был совершенно не способен выдерживать длительные переходы. Так что Добер, поморщившись, сбавил темп и прикинул, где можно жить и чем заниматься, чтобы пребывать в такой отвратительной форме. Вероятно, странный отшельник жил где-то далеко и по каким-то непонятным причинам пустился в долгий и тяжелый путь, чтобы попасть в далеко не лучшее место.
Задумываться о мотивах чужих поступков Добер считал занятием бессмысленным. Теперь же он напрягал мозги только потому, что это было связано с Медянкой. Но ничего путного ему в голову не пришло.
Когда вдалеке показалась хижина отшельника, мимо которой шли все, кто направлялся в Долину, Хейзер уже еле переставлял ноги и беспрерывно кашлял. Обернувшись, Добер взглянул на него:
— Да, приятель, прогулка явно не по твоим силам. Может, вернешься?
Чужак втянул воздух широко открытым ртом и отрицательно покачал головой.
— Еще немного, — мягко сказала ему Медянка. — Скоро будем ночевать.
Хейзер радостно кивнул. Добер покосился на девочку и не удержался от реплики:
— Ну и друзья у тебя! С его упрямством нельзя быть хилым.
— Не твое дело!
Добер пошел дальше. К месту ночлега хилого упрямца привела Медянка, поддерживая под локоть. Тот что-то шептал ей, но девочка делала вид, что не слышит. Одиночка, запустив руку в свой рюкзак, вдруг нащупал какую-то коробку. Только сейчас он вспомнил, что надо было давно отдать Медянке ее хитроумное оружие.
— Ото! — обрадовалась девочка, когда Добер протянул ей коробку с трубкой. — А я думала — потеряла! Под плиты лазил?
— Удобно лежала. В щели, — пояснил Добер.
Барабаня по коробке пальцами, Медянка что-то вспоминала. Затем спросила без особой уверенности:
— Ты видел Громилу?
— Кого? А, бородатого?.. Ему не повезло.
Она все сразу поняла и опустила глаза. Добер внимательно изучал ее чумазую физиономию:
— А ты где была?
— За мной пришли почти сразу же, — проговорила она, — мне пришлось уйти.
— Это тебя и спасло. Но все-таки ты могла бы поинтересоваться, что с ним случилось!
— Да, Громила был надежным… Но у меня не было времени.
Добер вспомнил о ее целеустремленности, но тот бородач вправе был рассчитывать на лучшее отношение с ее стороны. И тут он начал припоминать все, что рассказывала ему Медянка о том, зачем ей надо было в Атику.
— А как поживают твои друзья на Черных болотах?
Медянка медленно подняла на него глаза:
— Нормально.
— Ты уже отнесла им то, зачем тебя послали в Атику?
Она пожала плечами:
— Туда пошли другие. Я не смогла бы унести все, что им надо.
Зашевелился отлежавшийся Хейзер. Медянка протянула ему дымящийся котелок. Ее спутник принялся за еду, воцарилось молчание. В этой тишине Добер сообразил, что все его подозрения относительно Медянки совершенно беспочвенны. Она спокойно отвечала на его весьма неожиданные вопросы и даже не пыталась грубить, как поступил бы любой, кого загоняют в угол.
Но самым невероятным было то, что она вообще позволяла ему себя расспрашивать. Добер не заметил, когда присвоил себе это почетное право проверенного друга.
— Сколько еще идти? — поинтересовался Хейзер, наконец пришедший в себя.
— Еще день, — ответила девочка. — Завтра мы будем на границе Долины.
Хейзер кивнул.
— Ложись спать, — почти приказала ему Медянка.
— Далековато, — вздохнул Хейзер. — А нельзя было поближе…
— Что-о? — угрожающе протянула девочка. Добер моментально почувствовал напряжение, возникшее между Медянкой и ее спутником. Хейзер прикрыл ладонью рот, словно сболтнул лишнее, а девочка смотрела на него с неприкрытой яростью.
— Я хотел сказать: нет ли пути покороче? — поправился Хейзер.
— Нет! — отрезала девочка.
Он кивнул и стал устраиваться на ночлег. Добер прутиком ворошил угли в костре, Медянка равнодушно чистила котелок. Вскоре Хейзер захрапел. Одиночка бросил свой прутик в огонь и негромко сказал:
— Опасный попутчик.
— А? — Медянка осматривала котелок. — Просто старый дурак!
— Зачем же ты с ним связалась?
— Надо.
Это короткое слово выбило Добера из равновесия сильнее, чем все то, что произошло за время знакомства с Медянкой. «Надо» — слово твердое и значительное. Когда произносят такие слова, вопросы становятся излишними, но сразу же возникают подозрения. «Надо» могло быть связано с чем угодно: с оружием, со снаряжением для жителей Черных болот, но только не с Долиной Покоя. С этой мыслью Добер и заснул.
На следующий день он сразу понял, что необходимого темпа набрать не удастся из-за Хейзера, у которого разболелись ноги — передвигал он их с видимым усилием. Медянка подгоняла его с помощью тихих увещеваний.
— Давай, Хейзер, — доносилось до Добера, — шевелись. Туда надо дойти!
И опять требовательное слово «надо» привлекло внимание Добера. Кому надо? Вероятно, все-таки Хейзеру. Ведь он идет явно через силу, и девочка знает, зачем ему туда нужно. И, что особенно удивило одиночку, она была заинтересована в том, чтобы этот слабак дошел до Долины.
Часа через четыре Хейзер, с молчаливого разрешения Медянки, опустился на камень, чтобы отдохнуть. Добер зажег сигарету. Он не любил останавливаться, ибо после отдыха продолжать путь гораздо труднее. Медленное передвижение утомило его больше, чем длительная пробежка.
Девочка смотрела куда-то в сторону и принюхивалась.
— Что? — спросил Добер.
— Какой-то странный запах.
Он отбросил сигарету и тоже стал принюхиваться. Но уловил лишь аромат обычного ветерка, однако девочка уверенно заявила:
— Неподалеку кто-то есть!
— Сиди со своим другом, — сказал Добер и перекинул автомат на грудь, — я посмотрю.
Он осторожно двинулся в ту сторону, откуда доносился едва уловимый запах. Вскоре и он отчетливо ощутил чье-то присутствие. Прижавшись к камню, Добер прикинул, что «теплой» встреча не будет. Такой могла быть только встреча с ветрогонами, но они создавали обычно много шума. Одиночки, с которыми можно было, особенно не разговаривая, мирно разойтись, не передвигались большими группами, запах которых можно уловить.
Нервы и мускулы Добера напряглись, он был готов к драке. И — вовремя. Невысокий, подвижный человек, бесшумно выступивший из-за скалы в двадцати метрах от него, метнул нож на шорох, даже не видя противника. Добер мгновенно отклонился, и нож со звоном отскочил от камня. Человек исчез, но одиночка успел сориентироваться в обстановке.
Это был разведчик степняков, и его следовало уничтожить быстро, чтобы он не успел предупредить остальных. Степняки по коварству и жестокости лишь чуть-чуть уступали мюрдерам. В отличие от последних, степняки убивали сразу. Безвыходность ситуации заключалась в том, что позади него находились девочка и человек, не способный защитить ни себя, ни ее.
Добер влез на невысокую скалу и, осторожно передвигаясь, направился в ту сторону, где заметил разведчика. Вскоре он услышал тихое шуршание внизу. Степняк передвигался неслышно, но участь его была предрешена.
Замерев, Добер наблюдал за врагом с высоты, выжидая, когда тот подойдет поближе. Он слегка шевельнулся, чтобы было удобнее метнуть нож, и это движение привлекло внимание врага. Степняк поднял голову, увидел Добера, но сделать ничего не успел — тяжелое лезвие ножа вонзилось в его шею. Тело сползло на землю, Добер спрыгнул вниз, вытащил свой нож и, обтерев его об одежду врага, огляделся и прислушался.
Остальных видно не было, но Добер чувствовал, что они недалеко. Он знал, что обычно степняки не ограничиваются одним дозорным. Где-то позади и сбоку раздался резкий свист. Развернувшись, Добер бросился назад. Повторный свист перекрыла автоматная очередь. Он похолодел, представив, что второй дозорный прошел стороной и обнаружил Медянку с Хейзером, а они показались ему настолько беззащитными, что степняк не побоялся позвать остальных свистом.
Добер чуть изменил направление движения и вскоре увидел трех степняков, залегших за камнями. Он спрятался за ближайшую скалу и осторожно выглянул — посмотреть, что делает Медянка.
Девочка и старик лежали за тем камнем, на котором сидели несколько минут назад. Это укрытие было слишком ненадежным — единственный камень посредине открытой прогалины. Девочка стреляла короткими очередями, но степняки, судя по ответным выстрелам, обходили их с трех сторон.
Добер понял, что вскоре камень перестанет спасать от пуль, и открыл стрельбу. С тремя степняками, которых он заметил сразу, он разделался быстро. Затем он переменил позицию и крикнул:
— Сюда! Я прикрою!
За камнем взметнулась грива Медянки, и тут же над ее головой взвизгнули пули. Добер перекатился, выстрелил, и тело очередного степняка свалилось со скалы.
В грохоте боя он не услышал поспешно приближающихся шагов и, когда рядом с ним кто-то упал, едва не выстрелил. Это оказался Хейзер. Даже после свиста он не успел взяться за автомат — тот по-прежнему висел у него за спиной.
— Автомат, размазня! — прорычал Добер сквозь зубы, поглощенный только одной мыслью, что Медянка все еще оставалась за камнем.
Хейзер поспешно потащил автомат через голову. Ремень был слишком коротким, и старик замешкался. Выругавшись, Добер рванул за ремень, и тот лопнул. Хейзер смотрел на него безумными глазами.
— Если она погибнет, я тебя удушу! — прошипел ему Добер и переполз на более удобную позицию.
Он подстрелил еще нескольких степняков, ориентируясь на звуки выстрелов. Но Медянка никак не могла покинуть свое убежище — оставшиеся степняки простреливали пространство перед камнем.
Добер начал звереть. Он снова поменял позицию, когда на него сверху прыгнул степняк. В самый последний момент Добер успел убрать голову, и перед его глазами мелькнуло лезвие кинжала. Под тяжестью навалившегося тела он все-таки сумел извернуться, перехватить руку степняка, сжимавшую кинжал, и понял, насколько тот силен. В голове мелькнула мысль, что долго он не выдержит. Но вдруг степняк дернулся и обмяк. Стряхнув его, Добер увидел старика, державшего свой автомат за дуло как дубинку — именно таким образом он им воспользовался.
— Вовремя, — только и сказал он, вновь возвращаясь к проблеме вызволения Медянки.
Опасность всегда опьяняла его, и теперь Добер, словно автомат, двинулся вперед, снимая степняков, одного за другим, меткими выстрелами.
Тишина наступила неожиданно, так что Добер не сразу понял, что произошло. Никто не стрелял. Схватив автомат правой рукой, он поднялся из-за камней и в три прыжка преодолел расстояние до Медянки. Обогнув камень, он увидел девочку, прижавшуюся к камню и поджавшую под себя ноги. Она не шевелилась. Лицо закрывали волосы. На рукаве около плеча темнела кровь.
Добера охватил ледяной ужас, подобного которому он никогда не испытывал. После их невероятной второй встречи, по его пониманию теории вероятности, ничего плохого случиться уже не могло. Просто не могло! Раз уж произошло одно чудо, а в чудеса он никогда прежде не верил, то все должно быть хорошо. Но эта глупая стычка со степняками и неестественная неподвижность Медянки…
Добер протянул руку и дрожащими пальцами медленно отвел волосы с лица девочки. Мимолетно заметил тонкий белый шрам, уходивший за ухо.
Медянка вздрогнула и открыла глаза. От неожиданности Добер уселся на песок.
— Что? — хрипло спросила она.
— Все.
— Хейзер?
— Жив.
— Хорошо. — Она провела рукой по лицу. — А я, кажется, отключилась.
— Ты ранена.
— Куда? — Она посмотрела на руку, пошевелила ею. — Фи-и.
К ним на заплетающихся ногах подошел Хейзер. Увидев кровь на рукаве Медянки, он дернулся:
— Ты ранена?
— Еще один умник, — устало проговорила она, — посмотри, там у меня в рюкзаке должна быть чистая тряпка.
Хейзер, порывшись в рюкзачке, выудил небольшой кусок ткани. Добер тут же выхватил ее у него из рук. Медянка здоровой рукой оторвала болтающийся рукав:
— Завязывай побыстрее, и пошли.
Обмыв рану спиртом и удостоверившись в очередной раз в выдержке девочки — та даже не поморщилась, — Добер аккуратно перевязал ей руку, утешая себя тем, что могло быть и хуже.
Медянка глотнула воды и посмотрела на Хейзера:
— Ты как?
— Нормально.
Добер счел своим долгом заявить:
— Он ухлопал степняка, который мог бы доставить мне кучу неприятностей.
У девочки поползли вверх брови:
— Ну? Хейзер, ты не так плох, как я думала!
Тот развел руками:
— А что мне оставалось делать?
— Варианты были… — Добер поднялся. — Пойдем или отдохнешь?
Медянка сделала то, что он от нее и ожидал, — поднялась и, повесив рюкзак и автомат на здоровое плечо, сказала:
— Идем! Мы и так потеряли много времени.
И они продолжили прерванный путь. Бой несколько взбодрил старика, и он шел значительно быстрее, чем утром. Но даже это не позволило им наверстать упущенное время, и к месту ночлега они добрались уже в темноте. Усталость владела всеми, поэтому никаких разговоров на этот раз не было — едва закончив ужин, они заснули.
Утром Добер отметил бледность Медянки. Рана все-таки давала о себе знать. Хейзер сочувственно косился в сторону девочки. Но ей самой, судя по всему, сочувствие было противно, лицо ее застыло в непроницаемой маске, и она первой двинулась в путь.
Расщелина между скалами, так же как и площадка с белым песком и предупреждающими сооружениями на этот раз не произвели на нее никакого впечатления. Она бросила Хейзеру через плечо:
— Приготовься! И никаких резких движений!
Потом посмотрела на Добера, и ему показалось, что она приглашает его вспомнить, как они вдвоем пришли сюда в прошлый раз. Они миновали границу Долины Покоя. Из-за скал раздался предупреждающий вой. Старик было притормозил, но Добер не заметил на его лице ни малейших признаков испуга. Медянка, раздраженно мотнув головой, продолжала путь.
Скалы Долины Покоя приближались. Добер по привычке поднял глаза на острый гребень скалы. Медянка просто показала на него Хейзеру. Появилось и стало приближаться белесое отвратительное существо. Они остановились. Старик внимательно разглядывал то, что летело к ним, а Медянка тихо сказала Доберу:
— А если идти? Не бежать, а просто идти?
— Не знаю, не пробовал, — ответил он и на всякий случай взял ее за руку. — Но не советую!
— Ты же говорил, что они реагируют на бегство и на применение оружия?
— Ходить я не пробовал!
Белесое существо спикировало на них, затем отвернуло в сторону и скрылось за скалами.
— Интересно, — пробормотал Хейзер.
Они дошли до россыпи костей. Медянка переглянулась с Добером и подняла голову.
— Вон он, — сказала она.
Добер тоже увидел зубастого и мохнатого. До чудовища было еще далеко, и рассмотреть его в деталях было невозможно.
— Кто? — немедленно осведомился Хейзер.
— Еще один, — сказала девочка. — Подойдем, сам увидишь.
Она вела себя так, словно ей все было здесь давно знакомо. Мало-помалу это ощущение стало передаваться и Доберу. Прежде он считал, что опасность может появиться в любой момент. Но теперь окончательно сообразил, что ее не будет, если они сами не наделают ошибок. Добер подумал, что без Медянки он ни за что бы не пришел к подобному выводу и продолжал бы всего бояться в Долине и осторожничать.
Они приблизились к мохнатому существу. Перестав покачивать лапой, оно спрыгнуло вниз и очутилось на том самом камне, где и всегда. Медянка прошла мимо, даже не оглянувшись. Старик рассматривал существо так пристально, что Доберу пришлось подталкивать его в спину.
— Очень интересно, — сказал Хейзер, когда существо осталось позади. Девочка тем временем указала Доберу на приметный куст:
— Полезли на камни?
— Быстро ты освоилась, — не удержался он.
Девочка пожала плечами.
Когда они миновали участок с подземной ловушкой, Хейзер пожелал узнать, что там было. Медянка молча обернулась и бросила вниз на землю камень. Образовалась яма, мелькнули щупальца. Потом поверхность выровнялась. Старик удовлетворенно улыбнулся. Добер, глядя на него, никак не мог отделаться от впечатления, что все происходящее ему очень нравится.
В воздухе начала появляться голубоватая дымка. Еще через несколько шагов они наткнулись на зловонную груду чьих-то останков. Медянка в который раз покосилась на Добера.
— Этот — самый противный, — сказала девочка, и он ее понял. Тот, о ком велась речь, смутно просматривался впереди. На первый взгляд могло показаться, что это всего-навсего груда камней. Но вот эта груда начала шевелиться и подниматься, увеличиваясь в размерах.
— Стоп! — скомандовал Добер.
— Двинулось. — Медянка всматривалась в туманную дымку.
— Считай.
Добер, вслушиваясь в тяжелые шаги, принялся про себя считать. Потом спохватился, что чудовище еще не рыкнуло. Начинать считать следовало только после этого звука. Послышался басовитый рык. Хейзер всматривался вперед, чуть склонив голову набок, с таким видом, словно из тумана возникало не омерзительное создание, а нечто безопасное и интересное.
Медянка стояла около Добера, и он машинально прижал ее к себе, обхватив так, чтобы не дотрагиваться до раны. Девочка не возражала. Чудовище приближалось, они ждали. Добер отметил, что в этот раз минуты не тянулись столь бесконечно, как прежде.
Он, насчитав тринадцать шагов и ожидая последнего — четырнадцатого, уже готовился облегченно вздохнуть, как произошло неожиданное. Сделав положенные четырнадцать шагов, чудовище не остановилось, а подошло еще ближе. Добер начал покрываться холодным потом и одновременно почувствовал, как напряглось тело Медянки.
Тварь повела короткой шеей, затем опустила голову так, что почти коснулась лица Хейзера, который стоял немного впереди. Несколько секунд белые глаза, лишенные зрачков, словно всматривались в лицо пришельца, и старик на удивление спокойно выдержал эту процедуру. Шея чудовища чуть вытянулась вперед, голова опустилась еще ниже — теперь оно пялилось в лицо Медянки. Девочка, замерев, ждала, пока тварь не занялась Добером.
Тот ощутил прилив тошноты, когда морда чудовища, покрытая омерзительной слизью, оказалась в нескольких сантиметрах от его лица. Его распирало сильное желание ударить по этой морде кулаком. Но он сдержался, и через несколько минут все закончилось. Мерзкое создание повернулось, едва не задев людей, и тяжело зашагало прочь. Медянка немедленно плюнула, потрясла головой и подняла глаза к лицу Добера:
— В прошлый раз этого не было.
— Чего? — спросил Хейзер.
— Обычно оно делает четырнадцать шагов, смотрит и уходит, — пояснила девочка. — Но не подходит так близко и в глаза не заглядывает.
— Да? — оживился старик— Любопытно. А вы его искать не пробовали?
Добер чуть не подавился. После того как Хейзер уложил степняка, он начал проникаться к этому необычному человеку более теплыми чувствами, но теперь разом ожили все прошлые подозрения.
— Нет, — ответил он, — я жить хочу!
— Я не советую тебе этого делать, — спокойно сказала Медянка, и старик послушно кивнул.
Они двинулись через болото сквозь сгущающуюся пелену тумана. И вновь Доберу показалось, что путь не так уж долог и не столь тяжел. Благополучно они добрались до твердой земли и расположились на отдых. Точнее сказать — отдыхали Добер с Медянкой, а Хейзер бродил вокруг, осматривая кусты и почву.
— А где постройки? — нетерпеливо спросил он. Девочка махнула рукой, указывая направление.
— Отдыхайте, — сказал старик, — я посмотрю, что там.
И прежде чем Добер успел что-либо сказать, он ушел.
— Он никогда не ударялся головой? — спросил Добер, отвинчивая крышку фляги.
— Нет. Он знает, что делает.
— И что же он делает?
— Смотрит.
— Что?
Девочка осмотрела повязку на руке, затем ответила:
— Ну, стены и этот купол.
— Он точно ударялся головой. Только тебе об этом не сказал!
Она вздохнула:
— Он считает, что там может что-то быть. Или оружие, или еще что-то.
— Где — там?
— Ну, в куполе или под ним.
— Это он тебе сам так сказал?
Рожица у Медянки сморщилась, как будто ей было невыносимо скучно продолжать этот разговор.
— Ты слишком много задаешь вопросов!
— Я лишь хочу понять, действительно ли он твой друг или притворяется.
Девочка прикрыла глаза, посидела так немного и сказала:
— Ты лезешь не в свои дела.
— Просто я впервые вижу человека, который по собственному желанию пришел в Долину и вдобавок что-то ищет!
— Здесь должно что-то быть, иначе зачем вся эта Долина?
«Зачем?» Добер никогда не задавал себе подобных вопросов относительно Долины Покоя. Она была и есть, и вопрос «Зачем она существует?» не имел, с точки зрения Добера, смысла. Но вместе с тем он понимал, что Медянка ничем бессмысленным заниматься не будет — она всегда преследует какую-то цель. Если она привела Хейзера в Долину, если говорила ему «надо дойти», — значит, она снова шла к цели и, судя по ее повелительному тону, знает, зачем старик пришел сюда.
Добер начал готовить еду. Девочка сидела молча, глядя куда-то вверх. Они поели, прошло еще около часа.
— Что-то твой приятель задерживается, — проговорил Добер, — может, влип во что-нибудь?
— Тихо, — безучастно ответила Медянка. — Значит, все в порядке.
— Он думает о том, что нам надо успеть выйти отсюда?
— Мы будем здесь ночевать.
— В Долине?
— Да.
— Ты спятила.
— Можешь уходить, тебя никто не держит.
— Ага, уйти и оставить тебя здесь с этим… да еще и на ночь? — Добер задохнулся.
Медянка никак не отреагировала. Она поплотнее закуталась в куртку и сказала:
— Тогда спи. Здесь, кажется, больше нечего делать.
Добер так и поступил. Когда он в последний раз приоткрыл глаза, то увидел, что Медянка тоже спит, привалившись здоровым плечом к своему рюкзаку.
Он проснулся, словно его кто-то подтолкнул. Однако, открыв глаза, понял, что никто к нему не прикасался, так как он был в полном одиночестве. Костерок слабо горел, вещи Медянки и Хейзера лежали рядом, но их самих видно не было. Добер осторожно сел, отложил автомат и достал из-за голенища сапога кинжал.
Либо с ними что-то случилось, либо они не хотят, чтобы он видел, чем они занимаются. Поднявшись, он осторожно двинулся в направлении к куполу. Стояла глубокая ночь, но здесь тьма не была сплошной. Казалось, туман излучает слабый свет.
Добер переходил от стены к стене, прижимался, прислушивался и двигался дальше. У последней стены он замер. Они были там, в центре. Ходили вокруг купола и негромко переговаривались. Удостоверившись, что с девочкой ничего не случилось, Добер начал прислушиваться.
Слышался торопливый говор Хейзера:
— Да пойми же, я не могу ничего доказать! С точки зрения Смитсона, это очень похоже на ядерную установку. И я не нашел пока ничего, что могло бы опровергнуть такой вывод!
— А что ты сам думаешь? — глухо спросила Медянка.
— Думаю — не думаю! Смитсона не интересует, что я думаю. Я знаю только то, что ни ты, ни я не сможем это спасти.
— Но Совет…
— Не прикидывайся наивной! Совет будет слушать только Смитсона. А он, поверь мне, уже пришел к решению и не изменит его!
— Но он разрешил тебе лететь?
— Ну и что? Да, разрешил, продемонстрировал свою лояльность, подстраховался. Он видел фильм, который ты сняла, и покажет его Совету. И все они увидят то же самое — стены и этот купол. Никто не станет ломать себе голову, чтобы понять логику совершенно чуждых нам существ… Сколько лет ты работаешь на Смитсона, а? Неужели ты его не знаешь?
— Но ты ведь можешь сказать, что это — не оружие?
— Да, могу. Правда, я не очень в этом уверен. Здесь нет ничего, что подтверждало бы миролюбие существ, которые это сделали. Я могу сказать что угодно. Смитсона убедят только факты.
— А что может считаться в нашем случае фактами?
— Например, если сейчас из этого купола выйдет прекрасная женщина с цветами в руках и на понятном нам языке скажет, что они — наши братья по разуму и всегда мечтали о встрече с нами!
— А за каким чертом тогда надо было посылать сюда тебя?
— А за таким, Моника, что ты — самый ценный агент Смитсона, его козырная карта, супершпион. Ему надо, чтобы ты лишь исполняла приказы и помалкивала. Он уже все решил, посмотрев фильм. Но ты сказала, что нужен специалист. «Хорошо, — ответил Смитсон, — пусть летит специалист!» А ты не задумалась над тем, почему мне не разрешили взять с собой ни одного прибора? Хорошо хоть глаза оставили открытыми. Смитсон готов пуститься на некоторые расходы, чтобы ты в дальнейшем считала, будто твое мнение для него что-то значит.
— Так. Значит — Экстрема обречена?
— Да. И не потому, что здесь обнаружена эта Долина. Закрытая планета — это джинн в бутылке. Рано или поздно он может вырваться на свободу, и тогда Смитсону придется отвечать на многие неприятные вопросы.
— А люди?
— Для Смитсона? Не смеши меня. Потомки заключенных, которых ссылали сюда, предварительно стерев память? Ты помнишь бунт на Экстреме? Ах нет, ты тогда была маленькой… Так вот, много лет назад этот джинн попытался вырваться. Большую часть охраны перебили, остальные вылетели на двух ракетах — единственных средствах передвижения, которые здесь были. С тех пор на Экстрему не садился ни один корабль… ну, кроме твоей капсулы.
— Чего же он ждал? Долина была обнаружена лет тридцать назад.
— Сначала, видимо, он надеялся, что выжившие перебьют друг друга. Он ждал до того момента, пока Особая Комиссия не заинтересовалась планетой вплотную. Тогда он вспоминает об объекте Х-12 и срочно посылает тебя. Поверь, что бы здесь ни находилось, вывод может быть только один — это опасность галактического масштаба. Ну и я, специалист, не обнаруживаю признаков доброго расположения аборигенов. Нравится картинка?
— А тебе?
— А я ничего не смогу сделать. Жаль стараний существ, построивших все это, надеясь на чью-нибудь любознательность. И этого парня жаль… Симпатичный и надежный.
— Парня не жалей. — Хейзер отрывисто закашлялся. — Значит, отсюда надо сматываться, и побыстрее… Когда состоится заседание Совета?
— Недели через две. Раньше он не посмеет взорвать планету, побоится ответственности.
— Хорошо. Тогда пошли.
— Моника… Жаль парня. Ты ему нравишься.
— Ему нравится охранять маленькую четырнадцатилетнюю девочку.
— Да, действительно, ты хорошо выглядишь. Молодо!
— Черт бы побрал эту молодость!
Голоса смолкли. Добер метнулся назад. Он думал сейчас лишь о том, чтобы успеть к костру раньше их. Полученная информация была столь сложна для его понимания, что на ходу осмыслить ее Доберу не стоило и надеяться.
Он успел вернуться на свое место и притворился спящим. Медянка и Хейзер тихо подошли, посмотрели на него и обменялись фразами:
— Ну что, уходим сейчас?
— Зачем? Подождем до утра. Несколько часов роли не сыграют.
— Да уж. Смитсон тобой рисковать не станет.
Они улеглись.
Доберу было не до сна. Обрывки услышанного разговора вертелись в голове, вызывая то холодную злобу, то бессильную ярость. Он не понял и половины услышанного, но слово «взорвать» прекрасно знал. Гораздо больше его взволновало превращение Медянки. Не маленькая бесстрашная девочка-одиночка — женщина, которую неизвестный Доберу Смитсон считает «козырной картой».
Женщина! И еще ее глуховатый бесстрастный голос повторял в мозгу Добера: «Парня не жалей!» Эта женщина не умеет жалеть. Он об этом знал. А с каким хладнокровием она уничтожила банду Черного Джека! Если она попробует убить его самого, он не станет особо сопротивляться. Тем более что его планета, как он понял, обречена.
Медянка проспала три часа. За это время Добер успел поразмыслить обо всем, прокрутив в памяти подслушанный разговор. Она проснулась, ощупала раненую руку и занялась костром как ни в чем не бывало. Добер уже не мог притворяться спящим, поэтому зашевелился и сел. Медянка мрачно посмотрела в его сторону, но ничего не сказала.
Он решил подождать и посмотреть, как будут развиваться события. Говорить о том, что он услышал ночью, чтобы посмотреть на реакцию Медянки, было бессмысленно. Реакции не будет никакой — нервы у нее железные. Она налила в котелок воды из фляжки, укрепила его над огнем и бесцеремонно толкнула Хейзера в бок:
— Вставай.
Добер решил нарушить молчание:
— Он нашел, что искал?
Медянка вздохнула:
— Похоже, что нет.
— И что теперь? Она пожала плечами:
— Попьём кофе и уходим. Сколько можно сидеть в этой Долине?
— И куда вы пойдете?
— Далеко.
Они выпили кофе с сухарями. В течение завтрака Добер ловил на себе жалостливые, как бы виноватые взгляды Хейзера. Затушив костер, они пересекли участок твердой почвы и вышли на болото.
Добер прикидывал, каким образом Медянка решила с ним разделаться. Она, конечно, соразмеряла собственные силы с его и выбрала наиболее верный способ. Добер решил, что проще всего утопить в болоте. Никаких усилий для этого не потребовалось бы — достаточно немного подтолкнуть. Но Медянка все внимание уделяла Хейзеру и не делала ни малейших попыток приблизиться к Доберу.
Скалистый участок они пересекли быстро и вскоре вышли к предупреждающему щиту. Приближалась ночь. Медянка сказала:
— Отдыхаем, — и уселась, начав снимать с руки грязную повязку. Ткань прилипла и не отдиралась от раны. Добер молча опустился рядом. Достав кинжал, осторожно срезал повязку, пропитавшуюся кровью. Затем обмыл рану водой. Медянка молча наблюдала за его действиями, Хейзер возился с костром.
— Есть еще чем завязать? — спросил Добер.
— Оторви второй рукав, — посоветовала она. Мужчина последовал ее совету, и вскоре рана была аккуратно и крепко перевязана. После ужина все трое улеглись спать. Добер недоумевал — если она решила его уничтожить, то в происходящем не было ни малейшего смысла. Впрочем, он не мог знать, какой план она придумала. Что таилось в ее голове под спутанными и грязными волосами?
Ночь прошла спокойно. Утром Медянка разбудила обоих мужчин:
— Хватит спать! Нам предстоит долгий путь.
— Нам? — переспросил Добер. — Куда вы еще меня зовете?
— Прогуляешься, — коротко ответила она. — Тебе все равно нечего делать!
Добер решил, что она заманивает его в какую-то хитроумную ловушку. Но спорить не стал и после завтрака двинулся за Медянкой в сторону от Долины. Хейзер молчал, погруженный в свои мысли. По мере продвижения Добер пытался сообразить, куда она их всех ведет.
Сначала местность была знакомой, но затем они оказались там, где Добер никогда раньше не бывал. Скалы отступили, показалась равнина с какими-то сооружениями на горизонте. Медянка шла именно туда.
Добер догнал ее и рискнул спросить:
— А что там?
— Увидишь. И поменьше задавай вопросов.
Вскоре они дошли до груды железа, наполовину ушедшей в сухую почву. Доберу никогда не приходилось раньше видеть столько металла, пропадающего впустую. Он удивился, как это шатуны сюда до сих пор не добрались.
— Как оно сохранилось, — пробормотал он вслух.
Медянка оглянулась:
— Что?
— Это. — Добер указал на железо.
— Еще бы оно не сохранилось! — усмехнулась Медянка. — Мы два часа шли по минным полям. Желающих забредать сюда мало.
Добер вздрогнул и невольно осмотрел пустынную местность, оставшуюся позади. Минные поля! А она шла так, словно никакой опасности не было и в помине, и ничего не сказала.
— А мы? — глупо спросил Добер.
— Здесь достаточно широкий коридор. Только никто о нем не знает.
Добер посмотрел себе под ноги. Медянка поняла:
— Мины кончились перед той железкой, здесь уже безопасно. — И пошла дальше.
Они миновали ряды столбов с натянутой между ними проволокой. В одном месте в ней был проделан проход. За столбами опять началось ровное место. Теперь Добер сообразил быстрее:
— Опять мины?
— Да. Так что иди за мной.
Хейзер, казалось, не слышал их разговоров, как не замечал столбов с проволокой. Он по-прежнему думал о своем. Заминированная полоса была уже пройдена, и, миновав несколько местами разрушенных высоких заборов, они вступили на территорию каких-то построек. Все сооружения были бетонными и напоминали норы каких-то животных. Доберу было интересно узнать, куда ведут темные проходы, но Медянка, ни на что не обращая внимания, шла дальше.
Они продвигались до тех пор, пока перед ними не открылась небольшая площадь. Добер замер. Посредине выжженной поверхности стояло нечто, не имеющее ничего общего с серым однообразием вокруг. Это сооружение больше всего походило на пулю. Огромную, мощную пулю серо-черного цвета.
Хейзер наконец очнулся и с некоторым замешательством посмотрел на Медянку. Та нажала на что-то на пряжке пояса, и в пуле открылось отверстие.
— Пошли, — сказала она.
Добер смотрел то на нее, то на сооружение. Медянка усмехнулась:
— Думаешь — ловушка? Хорошо, я войду первой. Это не ловушка, Добер, а ракета. Она летает.
— Ты сошла с ума! — неожиданно заявил Хейзер. — Куда ты его тащишь?
— Отсюда подальше.
— Но это запрещено!
— Хейзер, или ты замолчишь, или я оставлю тебя здесь! — пригрозила Медянка.
— Слушай! — ожесточенно заговорил он. — Я понимаю, что тебя возможные неприятности не пугают, но подумай о нем! Он никогда не видел ничего, кроме своей планеты. Мало того, он не подготовлен и ничего не понимает, Смитсон может устроить ему массу неприятных сюрпризов!
— Ты предлагаешь его оставить? А кто его жалел? — усмехнулась Медянка. Старик только махнул рукой. — Так. — Она развернулась к Доберу: — Все вопросы будешь задавать внутри, а потом внимательно выслушаешь то, что я тебе скажу.
Мужчина взглянул ей в глаза, еще раз осмотрел сооружение и, кивнув, зашагал вперед. Они вошли внутрь огромной пули, и люк за ними тут же закрылся.
