54
Возвратившись на шхуну «Альбертия», сенатор приказал разогреть пропущенный им обед, к которому полагалась судовая порция рому. Глядя на то, как Финтроп сервирует в каюте стол, сенатор еще несколько раз восстанавливал в памяти сегодняшнюю победу. Все же это было великолепно! Острота ума и напор цивилизации против угрюмых бородачей в просоленных кафтанах. Победа, несомненная победа.
— Разрешите нести, ваше превосходительство? — крикнул под дверь кок.
— Ну конечно, заноси, что ты там стоишь? Финтроп, скорее открой дверь!
Вошел кок и помогавший ему на камбузе матрос — самый чистый из всей команды. Они принесли два судка и оплетенную лыком бутылку рома, старого, с темными потеками на оплетке. Разумеется, всю бутылку, даже несмотря на особый статус сенатора, ему никто бы не дал — порядок на судне обязателен для всех, но приносить ему ром в глиняной мензурке тоже было неприлично. Поэтому налили прямо из бутылки.
— Что сегодня на обед? — спросил сенатор, подавляя желание выпить ром немедленно.
— Не поверите, ваше превосходительство, поросенок!
— Поросенок? Откуда здесь свиньи?
— Свиньи есть на острове, в небольшом хозяйстве у роты пограничной охраны. Они согласились продать одну, только не спрашивайте, в какую цену нам это обошлось.
— М-да, могу себе представить.
— Мясо, конечно, совсем не то, к которому мы привыкли в Гвиндосии, там свиней кормят помоями и отрубями, здесь же их растят на тюленьем жиру, рыбе и мхе, который собирают на камнях, — продолжал рассказывать кок, раскладывая на тарелке принесенную еду.
— Впервые за все время похода я не вижу на столе солонины и рыбы!
— Да, сэр, сегодня день особенный.
Сделав свое дело, кок с помощником ушли. Финтроп спросил, не нужно ли чего, и тоже вышел на палубу подышать. Оставшись один, сенатор взял свой ром и потянул носом, пытаясь ощутить аромат, однако от запаха спиртного его передернуло.
— Ну и ладно, — сказал Ральер, выпил ром залпом и принялся за еду.
За окном быстро темнело, море в бухте было спокойным, качка почти не чувствовалась.
Ром и хороший поздний обед окончательно убедили сенатора в успешности похода. Выйдя на палубу, он встал у борта и начал смотреть на закат, подмечая особую, ни с чем не сравнимую красоту северного неба. Даже пустынный островок Каре больше не казался сенатору неприветливым нагромождением скал, напротив, теперь он выглядел как надежная защита от океанского ветра и волн.
— Справа по борту лодка-катран! — крикнул наблюдатель. К борту поспешил шкипер и двое матросов. На стоявшей неподалеку «Катрине» тоже заметили лодку, и на носу шхуны появились вооруженные арбалетами солдаты.
Впрочем, тревога оказалась напрасной, в красном свете заходящего солнца стал различим флаг, что держал в руках сидевший на носу лодки человек. Другие налегали на весла, поскольку небольшой парус с подветренной стороны острова оказался бесполезен.
— Кто там? — спросил свесившийся через борт матрос. Его речь на лодке не поняли, но догадались о смысле вопроса.
— Верховный конвендор Кригс и с ним советник Даувпилс! С чрезвычайным визитом! — прокричали в ответ на ярити.
— Это ко мне! — сказал сенатор, и шкипер приказал спустить веревочный трап.
Стало быстро темнеть, к подъему гостей принесли масляный фонарь. Вскоре через борт перевалили отдувавшегося конвендора, а за ним и дорфа Даувпилса. Ни с кем из них сенатор не был знаком лично, однако во время прошлых переговоров с дипломатическим советником Пяллиненом ему удалось получить некоторое описание этих людей.
— Я сенатор Ральер, прошу следовать в мою каюту, — без длинных вступлений произнес сенатор и пошел вдоль борта. Гости поспешили следом в сопровождении фонарщика.
У входа в каюту Ральер остановился, забрал у матроса фонарь и, распахнув дверь, сказал:
— Прошу, господа, здесь нам никто не помешает.
Гости вбежали в каюту с таким проворством, будто опасались, что на палубе с ними что-то случится.
— Присаживайтесь и рассказывайте, что у вас стряслось, — сказал сенатор и повесил лампу под потолок.
Гости сняли шляпы и по привычке мазнули ладонями по слипшимся жирным волосам — согласно здешним обычаям волосы умащивали жиром.
По мнению Ральера, выглядело и пахло это весьма скверно, однако за время своей беспокойной службы ему случалось встречать и более странные обычаи.
— Ваше превосходительство, господин сенатор! Случилась катастрофа — на Тыкерью движется армия короля! — сказал один из гостей и, достав платок, шумно высморкался.
— Прошу прошения, вы, насколько я понял, дорф Даувпилс, а это его светлость — конвендор Кригс… — начал разбираться Ральер.
— Совершенно правильно, — кивнул конвендор, польщенный тем, что его назвали «его светлостью». — Король двинул на Тыкерью войско, и мы нуждаемся в помощи вашей высоко… цивилизованной, высоко… культурной державы.
— Но, позвольте, еще сегодня днем дорф Пяллинен ни словом не обмолвился о войне с королем.
— Он тогда еще не знал! А теперь знает и трясется в замке Тарду!.. — выпалил Даувпилс, но, встретившись взглядом с конвендором, поправился: — Я хотел сказать, что он волнуется, поскольку конвендор назначил его ответственным за оборону замка.
— Значит, вы хотите, чтобы Гвиндосия объявила королю войну?
— Да. И желательно поскорее. Вы могли бы пригрозить, они бы к вам прислушались.
— Я не могу объявлять войны по собственной инициативе, господа, это выше моих полномочий, — развел руками Ральер. Впрочем, он скромничал, с привезенным десантом он вполне мог поучаствовать в региональных конфликтах.
— Зачем же вы возите с собой так много солдат, сенатор? — в лоб спросил Кригс.
Ральер помолчал, однако изворачиваться не стал.
— Какое количество войск имеется у противника?
— Не слишком большое, король находится далеко отсюда — в Ливене, на Тыкерью идут полки из Харнлона.
— Сколько?
Кригс и Даувпилс переглянулись.
— По нашим подсчетам — от трех до шести тысяч, — сказал советник.
— А сколько есть у вас?
— В Тыкерье четыре с половиной тысячи, сенатор.
— Это все?
— В других небольших гарнизонах можно собрать еще полстолько. И ополчение — тысяч десять по всему краю.
— Но ведь этого достаточно, чтобы дать отпор даже шести тысячам солдат короля, разве не так?
Кригс и Даувпилс переглянулись.
— Дело в том, что гвардейцы короля уже под стенами города, а нам для сбора большого войска нужно время, — сказал советник и, вздохнув, добавил: — Да и боевитость нашего войска не такая высокая, как у королевских гвардейцев. Егеря у нас обученные и в конном, и пешем строю, а вот остальные — едва ли и вчетвером с одним гвардейцем сладят.
Конвендор угрюмо кивал, не опровергая слов Даувпилса.
— И вы надеетесь, что я с помощью десанта легко отброшу захватчиков обратно в Харнлон?
— Нет, мы собирались отправиться в Капекслаа, к тарди. Прежде нам случалось вместе давать отпор Рембургам.
— Прежде — это когда? — уточнил сенатор.
— В нашей совместной истории.
Сенатор задумался. С одной стороны, отдавать приказ о высадке, не зная точной численности войск противника, было глупо, с другой — в случае удачного исхода дела продвижению «волшебных пиррио» уже ничто бы не помешало. Более того, гвиндосской миссии это придало бы немалый вес и приблизило возможность установления внешнего управления над территорией.
Однако всем этим мечтам не сбыться, если верх одержат королевские гвардейцы.
Сенатор поднялся, гости тоже встали, но он остановил их жестом:
— Сидите, господа, я ненадолго покину вас, мне нужно посоветоваться.
С этими словами он вышел на палубу и направился к канатному ящику, где по своей воле обитал мессир Лаггер. Было совсем темно, пара масляных фонарей на всю палубу помогала слабо.
Впрочем, за время путешествия сенатор досконально изучил шхуну и мог передвигаться по ней не спотыкаясь.
Вот и знакомые очертания канатного ящика. Скрипнула дверь, и Лаггер сам вышел навстречу посетителю.
— Опять проблемы, сенатор?
— Да, мессир, но на этот раз другого свойства. Я должен принять важное решение, поскольку…
— Я понимаю, — перебил его маг. После встречи с безвестным призраком он уже чувствовал приближение великих возможностей, которые откроет перед ним убийство «графа Проныры».
— Вам следует объявить высадку, сенатор, и сам я также намереваюсь ступить на этот берег.
— То есть… противник не так уж и силен?
— Против нас да с поддержкой местных вождей — совсем не силен.
— Но принимать решение нужно незамедлительно…
— Ну так принимайте его, сенатор, за чем же дело стало?
— Спасибо, мессир!
