Было уже здорово за полночь, когда Кэркленд наконец оторвал глаза от экрана дисплея. И увидел входящих в двери его кабинета заместителя шефа детективов Наннет Лемер в сопровождении своего непосредственного начальника капитана Энрикеса. Дверь за ними захлопнулась.

— Тебе надо закрыть дело «Экзотек», — сказала Лемер.

— Я работаю над ним, — ответил Кэркленд. Лемер покачала головой:

— Ты должен до завтрашнего вечера дело закрыть. За двести тысяч. И ты получишь арестованного подозреваемого. Ты понял?

Некоторое время Кэркленд пялился на Лемер и Энрикеса, еще несколько секунд заняло раскуривание сигареты. Энрикес не выражал ни малейшего протеста против того, что было сказано.

Кэркленд сделал глубокую затяжку:

— Шеф, что-то я притомился. А почему бы вам просто не забрать у меня дело?

— Брэд, не ерепенься, — заговорил Энрикес, — по крайней мере, не по этому поводу.

— Я вовсе не ерепенюсь. Я просто задал элементарный вопрос.

Лемер поджала губы. При ее здоровенных габаритах губы у нее были тонкие, а сейчас они как будто вообще исчезли.

— Все будет так, как сказано, — проговорила она свысока, — пресса получила информацию. Мэр уже готов наложить полные штаны. «Хетлер-Шатт», наша головная корпорация, приняла решение, ты завтра получишь двести тысяч и произведешь арест, а дело — закроешь.

— И к черту законы, — добавил Кэркленд. Лемер вспыхнула, а Энрикес мрачно укорил:

— Брэд!

Кэркленд снова затянулся.

— Шеф, я получу приказ в письменной форме?

— Лейтенант, давай без твоих дерьмовых шуточек! — рявкнула Лемер.

— А ты не делай из меня дурака! Я не собираюсь быть козлом отпущения! — проревел в ответ Кэркленд.

Несколько секунд они молчали. Физиономия Лемер переливалась всеми оттенками багрового цвета. Молчание нарушил Энрикес:

— Брэд, как ты думаешь, зачем я здесь стою? Никаких козлов отпущения не будет.

— Вы собираетесь подписаться под моим решением, капитан?

— Ты закрываешь дело, а я это утверждаю. Ага, это совсем другой разговор. По крайней мере, в деле сохранятся следы того, что он принял решение, повинуясь чьему-то совету. Это означает, что ему будет с кем разделить лавры, если все это дерьмо, не дай Бог, выплывет наружу. С этим Кэркленд может примириться. Он может примириться и с закрытием дела, даже с тем, что оно будет пришито не тому подонку, который действительно виноват. Кругом полно подонков, и каждый в чем-нибудь виноват. Обвинить одного из них в том, чего он не совершал, конечно, грех, но это гарантия того, что Кэркленд а не вышибут с работы и останется возможность хоть что-то делать для настоящей борьбы с преступностью. Это называется сделка с дьяволом. От таких сделок хочется блевать, но можно постараться и сглотнуть. Собственно, выбора нет: или подчиняешься, или — пошел вон. А уйти просто так — не в его стиле.

— Ты же знаешь, я тебя не брошу, — сказал Энрикес.

Что ж, может быть, и так. Кэркленд несколько секунд смотрел в глаза Лемер.

— Как прикажете, шеф, — сказал он спокойно. Энрикес и Лемер двинулись к выходу, пропустив входящего сержанта — детектива Пола Занарди. Детектив выглядел усталым и возбужденным.

— Сейчас Маркиз позвонил. Сказал, что Бернард Охара только что, пробив стекло, выпал с балкона.

Кэркленд задумчиво произнес:

— Ему повезло!

— Что ты имеешь в виду?

Кэркленд отхлебнул чуть теплого соевого кофе, а остаток вылил в мусорный контейнер.

— Получены новые сведения. Охара — виновный по нашему делу.

Занарди остолбенел:

— Ты это серьезно?

Кэркленд затянулся сигаретой, откинулся в кресле, прикинул про себя все «за» и «против», улыбнулся и сказал:

— Припомни-ка, Занарди, я когда-нибудь шутил такими вещами?