Эноши снял очки и потер глаза. Головные боли от повышенного давления, которые мучили его по вечерам, не думали утихать. Он все еще сидел в своем маленьком, но удобном рабочем кабинете в сорочке и при галстуке. Открытый кейс ждал его на кофейном столике. Курсор портативного компьютера подмигивал с экрана. На столе и на диване валялись листы распечаток. Воздух пропитался дымом сигарет, окурки в изобилии валялись в пепельнице. Видно, у него отравление окисью углерода или что там еще есть в табачном дыме, а глаза просто устали. И не надо пить столько кофе.

Шорох домашних тапочек привлек его взгляд к двери на кухню. Без очков он различил там только цветовое пятно, но и этого было достаточно — его жена в своем любимом розовом халате с белыми хризантемами.

— Уже больше двух… — мягко сказала она. Эноши кивнул:

— Да… да, я знаю.

Сецуко — женщина совершенно другого тип чем Фредерик, в ней нет никакой экзотики. Но она настолько ему близка, насколько вообще один чело— век может быть близок другому. Она, его жена и мать его детей, молчалива, скромна и преданна, ей он может доверять во всем и никогда ни на кого не променяет. Его любовь к ней — больше, чем любовь, больше, чем физиологическое чувство или безрассудная страсть. Это такая любовь, которая только и может заставить людей жить вместе до конца дней.

Эноши надел очки:

— Я недолго…

— Что-то не в порядке?

— Я бы не хотел об этом говорить.

— Это из-за гайдзин?

— Охара-сан — мой руководитель.

Хотя бы по этой причине Сецуко следовало говорить о нем повежливее. Они ведь уже обсуждали эту тему — должность Охары-сан требует соответствующего уважения.

— Да, я знаю. Прости. Но это из-за него? Эноши кивнул.

— Извини, мне еще надо позвонить.

— Я буду ждать тебя.

Сецуко поклонилась, а Эноши ответил ей кивком. Когда она ушла, он набрал номер, который знал на память и не забыл бы ни при каких обстоятельствах.

В телекоме послышались два сигнала вызова, потом на экране появилось лицо Торакидо Бунтаро. Кое-кто из его американских коллег зовет его просто Бен, но для Эноши он всегда, даже в мыслях, Торакидо-сама.

Эноши сделал поклон перед телекомом и сказал:

— Моси-моси, Торакидо-сама.

— Йош… — пробурчал в ответ Торакидо. — Что ты хочешь сообщить?

Эноши сжато изложил содержание своего разговора с Бернардом Охара — сначала факты, потом собственные комментарии.

— У тебя не было впечатления, что он выбит из колеи? — спросил Торакидо.

— Нет, Торакидо-сама, — ответил Эноши, — по голосу было ясно, что он огорчен, но совершенно адекватен.

На этот раз вместо ответа послышалось ворчание — Эноши знал, что Торакидо-сама, прежде чем принять решение, всегда вот так ворчит и мурлычет. Вице-председатель Совета «КФК Интернэйшнл» никогда ничего не делал сгоряча. Он решителен, но не импульсивен. В отличие от прочих деятелей, с которыми сталкивался Эноши, Торакидо-сама производил впечатление человека собранного, хозяина своей судьбы, при этом не прилагающего ни малейших усилий, чтобы произвести такое впечатление.

Эноши ждал, что последуют другие вопросы и замечания.

— У вас есть еще какая-нибудь информация по вопросу, который мы обсуждали?

Вопросом, который они обсуждали прежде, был наем Бернардом Охарой с помощью Эноши людей для устранения женщины-киллера. Это, как говорил Торакидо-сама, и хорошо, и плохо. Хорошо, считал Торакидо, что один из руководителей корпорации принимает меры для обеспечения собственной безопасности, а следовательно, и для обеспечения безопасности корпорации. Плохо, что этот руководитель, а следовательно, и корпорация связываются с какими-то охотниками и прочей криминальной братией. Любые действия, которые могут скомпрометировать корпорацию, должны рассматриваться как крайне опасные. Это особенно опасно в свете совершенно незаконной и морально неприемлемой операции «Метла». Каждая новая операция такого рода увеличивает риск провала и огласки, чем он, Торакидо-сама, очень обеспокоен.

К сожалению, у Эноши по этому поводу не было никакой новой информации.

— Эноши-кун, ты должен очень тщательно следить за этим делом, — продолжил Торакидо-сама, выбирая семейную форму обращения. — Если случится худшее, престижу корпорации будет нанесен огромный урон.

То, что Торакидо произнес это вслух, было для Эноши проявлением глубокой обеспокоенности его собеседника. Эноши кивнул:

— Понимаю, Торакидо-сама. Будьте уверены, я слежу за этим делом денно и нощно.

— Именно так. Мы ведь дайкадзоку — одна большая семья, позор на одном — позор на всех.

Эноши ответил быстро и серьезно:

— Да, совершенно точно, именно так, Торакидо-сама, дайкадзоку!

По мнению Эноши, Торакидо-сама был ничуть не менее амбициозен, чем Бернард Охара, но кое-чем все-таки отличался от его шефа. Лояльность Торакидо по отношению к корпорации, ее филиалам и сотрудникам была вне подозрений. Его карьера полностью подчинена нуждам корпорации. Если Торакидо-сама, двигаясь по служебной лестнице, и давил кого-то из своих непосредственных конкурентов, то только потому, что им не хватало дальновидности и лояльности, чтобы должным образом служить корпорации.

Эноши верил, что Торакидо-сама ждет великое будущее и полный контроль над КФК. И он очень надеялся, что когда этот день настанет, Торакидо-сама вспомнит верную службу и преданность своего подчиненного.

Даже сейчас, в этот поздний час, в такой неопределенной ситуации Торакидо-сама был великодушен. Он улыбался, он обращался с Эноши по-доброму, как будто разговаривал с близким другом.

— Конечно, тебе надо постараться. Ты всегда старался, и я надеюсь, что так будет и в дальнейшем. Я очень в тебя верю, Кэн.

От гордости Эноши расплылся в улыбке.

— Спасибо, Торакидо-сама!

— Да, как твой старший сын? Ему ведь скоро поступать в колледж, верно?

Эноши снова поклонился:

— Да, Торакидо-сама, через несколько месяцев. Торакидо посерьезнел:

— Колледж — важная ступень в жизни молодого человека, а вступительные экзамены очень сложные. Думаю, вы с женой понимаете, что хорошие репетиторы могут очень помочь?

— Да, Торакидо-сама, истинная правда. Торакидо посмотрел на Эноши, а потом чуть улыбнулся:

— Конечно, лучших репетиторов нанять трудно. На них ведь такой спрос, а? Я тебе кое-кого посоветую. Думаю, они найдут окошко в расписании для твоего сына. Позвони им сразу же.

Репетиторы, имена которых назвал Торакидо, работали на элиту корпорации. Чтобы просто договориться о встрече с ними, требовались высочайшие рекомендации. Эноши низко поклонился, потрясенный, не в силах выразить свою благодарность.

— Спасибо, Торакидо-сама! Вы так ко мне добры!

— Это моя обязанность. Ты славно послужил сегодня нашей фирме. А сейчас уже поздно. Иди спать, Кэн. В моем возрасте человеку нужен отдых.

— Да, Торакидо-сама. Спасибо. Спокойной ночи!