ГЛАВА 6
У организма Юлия была очень странная особенность. Когда он нервничал, его постоянно тянуло в сон. Если горизонт был безоблачен, Юлий мог бодрствовать целыми сутками, но если его что-то нервировало, то капитан все время зевал, клевал носом и предпочитал не вылезать из постели. Обычно это состояние проходило, когда опасность из потенциальной превращалась в реальную и с ней надо было что-то делать. Юлий знал, что стоит ему только сесть в свой «игрек», как он войдет в норму и всю сонливость как рукой снимет.
Юлий вернулся в свои апартаменты, озаботился запереть дверь и бухнулся на диван как есть, не раздеваясь. До самоубийственного полета оставалось еще почти двадцать часов, и большую часть этого времени он собирался провести в горизонтальном положении.
В пять часов вечера он проснулся от дикого стука в дверь, за которой обнаружились Клозе и Стивенс. Оба они были в ярости. Клозе от злости был бледный, а Стивенс — красный.
— Ребята, я выиграл не так много, — сказал Юлий. — Если бы я знал, что вы так расстроитесь, я бы никогда не стал этого делать. Хотите, я верну вам деньги?
Клозе молча отстранил Юлия, прошел в комнату, сел в кресло, вопреки своему обыкновению не положив ноги на стол. Клозе был трезв и страшен. Его била крупная дрожь.
Стивенс держался чуть лучше, но было видно, что делает он это из последних сил. Он сел на диван, с которого только что поднялся Юлий, и принялся яростно вертеть в руках свою трубку. Глядя на это, Юлий порадовался, что трубка сделана из очень прочного материала и повредить ее можно разве что прямым попаданием ракеты «земля-воздух».
Юлий закрыл дверь, пожал плечами, уселся на стул и закурил. Все молчали.
— Мне очень приятно вас видеть, — сказал Юлий, прикурив вторую сигарету от останков первой. — Но если вы простите мне мою назойливость, то мне хотелось бы знать, чем я обязан приятностью вашего визита.
— Хмр, — прорычал Клозе.
— Точно подмечено, — сказал Юлий. — К сожалению, из этого высказывания я так и не понял сути вопроса, который привел вас ко мне.
— Это не лезет ни в какие ворота, — сообщил Стивенс. — Конечно, нехорошо говорить такие вещи о начальстве, но своей сегодняшней выходкой старый козел перешел все границы.
— Ваше сообщение более информативно, капитан, — признал Юлий. — Теперь хотелось бы понять, что вы имеете в виду. Больше всего меня интересуют две вещи: кого вы подразумеваете под «старым козлом» и что же именно он сделал.
— Час назад на базу прибыл транспорт, — сказал Клозе.
— Это событие как-то связано с высказыванием капитана?
— Ты знаешь, что это был за транспорт? — спросил Клозе.
— Нет, — сказал Юлий. — Я, знаешь ли, спал.
— Вот нервы у человека, — восхитился Стивенс. — А я перед боевым вылетом ворочаюсь всю ночь и засыпаю только перед рассветом. Это, конечно, если вылет с утра. Приходится всю дорогу воевать невыспавшимся.
— Это у меня так стресс проявляется, — признался Юлий. — Так что это был за транспорт?
— Обычный пассажирский транспорт, — сказал Клозе.
— И что же тебя так взбесило? — поинтересовался Юлий. — Нам прислали очередной оркестр, чтобы он сыграл на наших похоронах?
— Если бы, — сказал Стивенс.
— Мне надоело отгадывать загадки, — сказал Юлий. — Или говорите, что хотели, или выметайтесь отсюда и не мешайте мне спать.
— И ты сможешь спать после нашего визита? — спросил Клозе. — Неужели мы не пробудили твое любопытство?
— Еще немного, и вы пробудите во мне зверя, — пообещал Юлий.
— Я кроликов не боюсь, — сказал Клозе. — Я боюсь только Чебурашек с большими ушами.
— С меня хватит, — сказал Юлий. — Вон отсюда!
— Так просто мы не уйдем, — сказал Стивенс.
— Да, ты должен знать, что происходит на этой чертовой базе, — сказал Клозе.
— Тогда перестаньте валять дурака и расскажите мне.
— На этом транспорте к нам прибыло пополнение, — сказал Стивенс.
— О, — сказал Юлий, и ему захотелось спать еще сильнее.
— Ты понимаешь, что это значит? — спросил Клозе.
— Я не дурак, — с достоинством сказал Юлий. — Я прекрасно все понимаю.
Но Клозе все равно решил объяснить.
— Нам прислали пополнение, хотя наш вылет только завтра! Завтра мы идем в бой, а нам уже прислали замену! Нас всех уже списали, понимаешь?
— Понимаю, не ори, — сказал Юлий. — Большое пополнение?
— Сорок человек, — сказал Стивенс.
— А в бой завтра идут сорок пять, — добавил Клозе. — То есть начальство мило позволило пятерым из нас вернуться назад.
— Это хамство, — сказал Юлий. — Следующим ходом они должны запросить сорок истребителей на замену.
— Зачем? На базе всегда истребителей было больше, чем пилотов.
— Мы собираемся пойти к полковнику Ройсу и выразить ему наше неудовольствие, — сообщил Клозе. — Ты с нами пойдешь?
— Только из чувства корпоративной солидарности, — сказал Юлий. — Потому что этим визитом мы ничего не добьемся. Чего вы хотите, парни? Чтобы полковник отменил налет? Или добавил нам кораблей, нарушая уже составленный тактический план?
— Мы хотим, чтобы старый козел знал, что мы считаем его козлом, — сказал Клозе.
— Он и так догадывается, — сказал Юлий. — Конечно, его решение — идиотизм, но это тупик, ибо идиотизм начальника все равно имеет для подчиненных форму приказа. Ты можешь считать полковника козлом, но не подчиниться ему ты все равно не имеешь права. Ты теперь в армии, сынок.
— Мы все знаем, что завтрашняя операция опасна, — сказал Стивенс. — Мы взрослые люди, и, когда мы шли в армию, мы предполагали, что можем быть убиты. Но этим пополнением полковник Ройс плюнул нам в душу.
— Откуда пополнение? — поинтересовался Юлий. — Кто эти парни?
— Молодняк, — сказал Стивенс. — Первое назначение после выпускных экзаменов.
— Ковбои, — сказал Клозе. — Мясо.
— Кто придумал посылать на войну необстрелянных юнцов?
— Какой-нибудь адмирал, — сказал Клозе. — Суть не в этом, а во времени, когда это пополнение сюда прибыло. Так ты пойдешь с нами к полковнику?
— Пошли, — обреченно сказал Юлий.
Обычно в это время полковника Ройса легче всего было застать в офицерском клубе, но сегодня он не решался и носа туда сунуть и забаррикадировался от осаждавших его пилотов в своем кабинете. Адъютант полковника грудью встал в дверном проеме, чтобы защитить своего босса, а перейти к решительным действиям и вышибить дверь кабинета начальника пилоты пока не решались.
Когда Юлий, Клозе и Стивенс вошли в приемную полковника, там наблюдались пятнадцать разъяренных пилотов и один испуганный адъютант. Все пилоты были участниками завтрашней акции.
— Полковник Ройс не может вас принять, — сообщил адъютант новоприбывшим.
— Почему? — спросил Стивенс.
— Он занят.
— Между прочим, вы разговариваете с офицером, капрал, — сказал Клозе.
— Так точно, сэр. Полковник Ройс занят, сэр.
— Чем он занят, капрал?
— Не могу знать, сэр.
— Дай мне попробовать, — сказал Юлий. — Капрал, вы знаете, кто я?
— Вы — капитан Морган, сэр.
— Имя римского императора и фамилия английского пирата, — пробормотал Клозе. — Потрясающее сочетание.
— Вы слышали о моей репутации, капрал?
— Так точно, сэр.
— Вы знаете, что я всегда держу свое слово?
— Так точно, сэр.
— Тогда слушайте… Слово офицера, что, если вы не пропустите нас к полковнику Ройсу, я дам вам в глаз, — сказал Юлий. — Вы верите мне, капрал?
— Верю… Так точно, сэр. Но я не могу нарушить приказ… — На лице несчастного капрала читалось отчаяние.
— Тяжелая ситуация, капрал, — сказал Юлий. — Так ты нас пустишь?
— Я… никак нет, сэр.
— Я прекрасно понимаю вас, капрал, — сказал Юлий. — Вы не можете нарушить приказ вашего непосредственного начальника и все такое. Я вас за это не виню.
— Так точно, сэр, — с облегчением сказал капрал.
— Но и вы меня тоже поймите, — сказал Юлий и дал капралу в глаз.
Дверь, на которую опирался адъютант полковника Ройса, оказалась незапертой, и капрал влетел в кабинет полковника спиной вперед, врезался головой в чайный столик, отчего его ножка подломилась и столик обрушился на голову несчастного адъютанта.
— Неплохой удар, коллега, — оценил Стивенс.
— Не стоило его бить, — вздохнул Юлий. — Он ведь ни в чем не виноват. Но так уж повелось, что я действительно всегда держу свое слово.
Полковник Ройс сидел перед терминалом дальней связи. При появлении пилотов он вскочил на ноги и побагровел от ярости.
— Вашу мать, офицеры! — рявкнул он. — Что означает это вторжение?
— Мы в свою очередь хотели бы знать, что означает вызов пополнения, полковник, — сказал Стивенс.
— Я не обязан перед вами отчитываться! Вы забываетесь, господа! Вы находитесь на территории военной базы, и у нас тут идет война! Я не намерен терпеть подобные выходки!
— Надо же, теперь у нас, оказывается, война, — пробормотал Клозе. — А я думал, полицейская операция.
— Под трибунал захотели, пилоты? — продолжал бушевать полковник. — Так вы получите свой трибунал! Но только после того, как выполните свое боевое задание! Отвертеться хотите? Не выйдет!
— Жаль, — пробормотал Клозе. — Лучше уж тюрьма, чем могила.
— Что вы там бормочете? — грозно осведомился полковник. — Что это за манера такая — бормотать в присутствии начальства?
— А что за манера — требовать замену пилотам, которые еще не отлетали свое? — поинтересовался Клозе.
Полковник с шумом втянул воздух.
— Давайте сделаем пару глубоких вдохов, — прокомментировал он свои действия. — И попытаемся немного успокоиться. Я не вызвал никакого пополнения.
— Тогда почему оно прибыло?
— Полагаю, что произошло досадное недоразумение. Я как раз пытался связаться со штабом блокады, чтобы все выяснить. Неужели вы думаете, что я настолько не верю в ваш завтрашний успех, что мог заранее вызвать вам замену? И неужели вы думаете, что я готов отправить вас на верную смерть?
Сначала Юлию даже стало стыдно, а потом он подумал: какого черта! Это все слова, и, что бы сейчас ни сказал полковник Ройс, ситуации это не изменит. Операция «Всплеск» была спланирована бездарно, требовала распыления сил и базировалась на вере в личное мастерство каждого пилота. Тот, у кого оно окажется недостаточно высоким, назад не вернется, а определить, насколько ты на самом деле хорош, можно только в бою.
Тем временем полковник разливался соловьем о своем хорошем отношении к подчиненным, о том, что он старается все делать не только по уставу, но и по совести, и нес прочую демагогию, совершенно не обращая внимания на валяющегося без чувств капрала.
Тут Юлию снова стало стыдно, он подобрал тело капрала с пола и усадил его на стоявший в углу полковничьего кабинета диван. Капрал что-то пробормотал в ответ на эту любезность, но глаз не открыл и от продолжения диалога отказался.
— …Вот так-то вот, господа офицеры, — закончил свою проникновенную речь полковник Ройс. — А вы что подумали?
— Не верю ни единому его слову, — сказал Клозе, когда они шли по территории базы в направлении офицерского клуба. — Я тоже умею рассуждать на возвышенные темы, уходя от основного вопроса.
— Все офицеры так умеют, — сказал Стивенс. — И чем старше звание, тем выше мастерство врать подчиненным.
— Он выставил себя полным козлом, — заметил Юлий. — По крайней мере, в наших глазах, но он может на это наплевать, потому что он — полковник, а мы, скорее всего, завтра не вернемся.
— А может, мы зря паникуем? — спросил вдруг Клозе. — Может, этот «Всплеск» яйца выеденного не стоит? Может, мы запросто отбомбимся по целям и вернемся домой уже через час, целые и невредимые?
— Ты сам веришь в то, что сейчас сказал? — спросил Юлий.
— Нет, но очень хочу, — сказал Клозе.
— Это задница, джентльмены, — сказал Стивенс. — В такую задницу мы на этой планете еще не попадали.
А ведь он прав, подумал Юлий. Они бомбили космодромы, склады, тайные укрытия и учебные лагеря повстанцев, громили нелегальные рудники по добыче тетрадона. Они сталкивались с зенитными батареями, комплексами ПВО и вражескими истребителями, но с тяжелым боевым судном дела иметь им еще не доводилось.
«Деструктор» не давал Юлию покоя.
Юлий не мог понять логической необходимости его присутствия на Сахаре. Обычно контрабандисты выбирали свои корабли, исходя из баланса, скоростных качеств и грузоподъемности. У линейного крейсера было все в порядке со скоростью, но и с демонтированным главным калибром и при отсутствии десантного батальона на борту он не мог бы конкурировать по части полезной нагрузки даже с обычным среднетоннажным грузовиком.
Юлий в который раз спрашивал себя, чем обладает «деструктор», чего нет в обычном грузовике, и ему дико не нравился очевидный ответ. Оружием.
Но контрабандисты не дерутся. Они предпочитают скрываться, уходить из локального пространства планеты до того, как имперские силы выйдут на расстояние удара. Тогда зачем им понадобился крейсер?
Юлия терзали смутные сомнения.
— Меня терзают смутные сомнения, — сказал Юлий.
— По поводу? — спросил Клозе.
— По поводу крейсера.
— Чего нам с тобой париться? — спросил Клозе. — Наше дело — космодром. С крейсером будет трахаться камрад капитан.
— Премного благодарен, — сказал Стивенс.
Они вошли в офицерский клуб и покинули его уже через пять минут. В клубе гулял молодняк из пополнения, отмечая свое первое назначение. Там было слишком шумно, слишком дымно, слишком пьяно и слишком весело. Юлий ничего не имел против хорошей гулянки, но только не накануне боевых действий, да и настроение его немного не соответствовало атмосфере всеобщего праздника.
Захватив из бара по паре бутылок пива, они отправились в оранжерею и расположились в шезлонгах посреди миниатюрного леса тропических растений. В оранжерею на базе редко кто забредал — пилоты не хотели бередить свою душу воспоминаниями о более приятных местах, чем Сахара с ее болотами.
— Когда мы выиграем эту войну, я напьюсь, — пообещал Клозе. — Буду пить неделю, а может быть, и две. Хочу увидеть розовых слонов и зеленых крокодилов.
— Во-первых, крокодилы и так зеленые, — сказал Юлий. — А во-вторых, мы, я имею в виду флот, никогда не выиграем эту войну.
— Это еще почему? — спросил Клозе. — Ты не веришь, что мы раздавим этих чертовых повстанцев?
— Не в этом дело, — сказал Юлий. — Войну может закончить только тот, кто ее начал, а начал ее отнюдь не военно-космический флот. Такие большие государства, как Империя, должны вести перманентные военные действия в какой-нибудь захолустной дыре. Это обеспечивает мало-мальски сносную боеготовность армейских сил и в то же время поддерживает население вышеупомянутого государства в постоянном состоянии легкой тревоги, что делает людей более управляемыми. И если закончится эта война, то тут же в другом месте начнется какая-нибудь другая. Это закон, по которому развиваются империи. Это что-то вроде церемониального имперского танца, который мы обязаны протанцевать.
— Да ну? — спросил Клозе.
— Империи рождаются в войнах, — сказал Стивенс. — И войны являются неотъемлемым атрибутом их существования.
— Вы такие умные, что меня от вас тошнит, — сказал Клозе. — С другими парнями можно поговорить о бабах, футболе и пьяных дебошах, а вы постоянно треплетесь о политике, религии, философии и прочей ерунде.
— Тем не менее, ты ищешь нашего общества, — сказал Юлий. — Это говорит о том, что в тебе еще живет тяга к знаниям и стремление к интеллектуальному совершенствованию.
— Давайте помолчим, джентльмены, — предложил Стивенс. — Иногда все, что нам надо, это немного тишины.
— Скоро у нас будет столько тишины, сколько мы и представить себе не можем, — буркнул Клозе, но все-таки заткнулся.
Официальная имперская пропаганда называла врагов Юлия на этой планете террористами, бандитами и бунтовщиками. Нейтрально настроенные средства массовой информации называли их сепаратистами. Всяческие правозащитники и прочие деятели, составляющие оппозицию политическому курсу Империи, называли их героями, борцами за свободу и за свои гражданские права. Разведчики называли их болотными тварями, а контрразведчики — подрывными элементами.
Пилоты звали их повстанцами, потому что это слово рифмуется со словом «засранцы». Юлий ненавидел этих людей только потому, что они вынуждали его убивать их. Но в то же время он испытывал к ним некоторое уважение.
Независимо от того, что ими двигало, они дрались с превосходящими их силами противника и продолжали это делать, хотя дело выглядело откровенно проигрышным. Юлий пытался поставить себя на их место и признался, что сам бы так не смог. Ему нужна была хоть какая-то перспектива, а у сепаратистского движения на Сахаре никаких перспектив не было.
Кроме одной.
Перспективы умереть.
