Часть четвертая
ИМПЕРСКИЙ ТАНЕЦ
ГЛАВА 1
Когда Клозе открыл глаза и увидел над собой покрашенный в нежный салатовый цвет потолок больничной палаты, он сразу же понял, где находится, а поняв это, вспомнил и все остальное.
Чокнутый сукин сын Юлий всадил ему пулю из «офицерского сорокового» в живот. Скотский выродок граф Морган подстрелил его. Последнее, что он помнил, — ему очень хотелось ругаться, но от удивления он забыл, как это делается. Ублюдок чертов!
Когда Клозе запихивали в криокамеру, он мечтал выжить и отплатить скотине Моргану той же монетой.
Клозе ненавидел Юлия.
Был еще старик, который помогал упаковывать Клозе в холод, но против старика он ничего не имел. Пассажир, почти незнакомый. Гражданский. Что с него взять?
Это будут разборки между военными.
Дуэль, решил Клозе. Всажу этому ублюдку шпагу в живот. Он мне пулю, а я ему шпагу. Это будет называться «поэтическая справедливость».
Клозе был зол.
Более того, он был в ярости.
Однако в одном этому чокнутому сукину сыну Моргану не откажешь. Он — отменный пилот. Клозе еще раз убедился в этом, когда они прорывались сквозь флот Чужих. В тот момент он не успел испугаться, потому что был слишком занят стрельбой, но теперь не мог вспоминать о тех минутах без содрогания. Этот чокнутый сукин сын вытащил их оттуда. И смог доставить их на борт «Наполеона», иначе он, Клозе, сейчас не грелся бы на больничной койке, а мерз бы в криозаморозке.
Но если чокнутый сукин сын ждет, что я буду его за это благодарить, он крупно ошибается, подумал Клозе. Кто кого в этой ситуации спас, это вопрос очень и очень спорный.
По крайней мере, я готов спорить об этом довольно долго.
Бесконечно.
Физически Клозе чувствовал себя отвратительно.
Дело было не в дырке в животе. С дыркой врачи справились быстро.
В ходе реанимационных работ после заморозки Клозе заменили всю кровь и кое-какие из органов, и теперь он чувствовал ужасную слабость во всем организме и не мог самостоятельно передвигаться. А если Клозе что-то и ненавидел в этой жизни сильнее, чем чертового ублюдка Моргана, так это было состояние собственной слабости.
Клозе всю жизнь презирал слабых людей. А когда он сам бывал слаб, то презирал и самого себя.
С врачами Клозе близко не сходился, имена сестер он даже не старался запоминать. Как и все пилоты, он был суеверен. А одно из суеверий пилотов говорило, что чем лучше твои отношения с медицинским персоналом, тем быстрее ты снова попадешь в госпиталь.
Поэтому некоторые пилоты вели себя на лечении просто по-свински.
Но не Клозе.
Он был сдержан и холоден.
На второй неделе его нахождения в госпитале и на третий день его пребывания в сознании к нему пришла первая посетительница.
— Офигеть, — сказал Клозе. — Не думал, что я сумел произвести на вас такое впечатление. То есть, конечно, я знаю, что произвожу впечатление на женщин, но вас я увидеть точно не ожидал. Хотя мне и приятно. Откуда вы здесь?
— Просто проходила мимо, — сказала Изабелла.
— Ха! — сказал Клозе. Чертов сержант с Сахары никак не желал вылезать у него из головы. — Может быть, какой-нибудь идиот вроде Юлия вам и поверил бы, но со мной этот номер не пройдет. Что вы тут делаете?
— Работаю.
— Не повезло вам, — сказал Клозе. — Я никогда не встречаюсь с медсестрами.
— Почему?
Клозе объяснил.
— Не думала, что вы суеверны.
— Я очень суеверен. В моих апартаментах в родовом замке стоят не меньше пятидесяти чучел черных кошек, которые пытались перебежать мне дорогу. А в плевках, отправленных мною за левое плечо, можно утопить еще одну Атлантиду.
— Здорово. Правда, я не медсестра.
— Должно быть, меня ввел в заблуждение ваш белый халат. Кстати, он вам к лицу.
— Такие халаты выдают всем посетителям.
— Посетителям? А мне показалось, вы говорили, что работаете здесь.
— Я работаю в разных местах.
— Предполагается, что сейчас я должен спросить, кем вы работаете.
— Такой пункт есть в моем плане беседы.
— Тогда не будем нарушать план. Итак, кем вы работаете?
Она показала ему удостоверение.
— УИБ. Отдел внутренних расследований.
— А я еще удивлялся, как этому чертовому Винсенту удалось так быстро добыть ваш адрес, — сказал Клозе.
«Внутренние расследования» были слишком расплывчатой формулировкой и могли означать что угодно. Начиная от расследований внутри самого УИБ и заканчивая расследованиями внутри Империи. Все знали, насколько у УИБ широк спектр интересов.
— Я веду дела о нарушениях устава на военных кораблях, находящихся в открытом космосе, — сообщила Изабелла.
— Так вот почему вы не встречаетесь с пилотами. Опасаетесь столкновения интересов, — догадался Клозе. — И какой пункт устава я успел нарушить? Точнее, каким именно нарушением я привлек ваше внимание к своей скромной персоне?
— Сейчас речь идет не о ваших нарушениях.
— А о чьих же?
— Капитана вашего судна.
— Вы о том ублюдке, который всадил мне пулю в живот, а потом засунул в холодильник?
— Да, речь идет о полковнике Моргане. Вы желаете выдвинуть против него официальные обвинения?
— За что?
— За нанесение вам физического вреда и за то, что он подверг опасности вашу жизнь и здоровье.
— Нет.
— Почему?
— Вам нужна официальная версия или моя личная?
— А между ними есть разница?
— Огромная, — сказал Клозе. — На самом деле я не выдвигаю против него никаких обвинений, потому что намерен разобраться с ним лично, и не хочу никому перепоручать сие удовольствие. Но официально я всегда буду говорить, что этот чертов ублюдок всех нас спас.
— Не всех, — сказала Изабелла.
— Ну, он застрелил этого астрофизика, но на самом деле парень был уже мертв, — объяснил Клозе. — Видите ли, все дело в том, что у нас намечался некоторый дефицит кислорода.
— Он застрелил также и доктора Остин.
— Эту дуру? Правильно сделал. А за что?
— Они с профессором Снеговым утверждают, что доктор Остин находилась в состоянии крайнего нервного расстройства и набросилась на него, пока он спал. Полковник Морган застрелил ее в порядке самозащиты.
— Значит, сукин сын опять спит с пистолетом под подушкой, — сказал Клозе. — Но, честно говоря, я не понимаю сути ваших претензий. Полковник Морган выполнил приказ, доставил в Империю сведения особой важности и срочности и, по возможности, сберег членов экипажа и пассажиров. Он должен быть героем, черт побери. А вы ищете, как бы его подловить.
— К сожалению, таковы правила, — сказала Изабелла. — Но мне намекали, что мое расследование — чистая формальность. Просто чтобы галочку поставить. Информация, которую он доставил, позволила бы ему выйти сухим из воды, даже если бы он перестрелял весь экипаж без уважительных причин. Но я должна задать вам еще несколько вопросов.
— Для галочки?
— Именно. Чья это была идея насчет криокамеры?
— Идея витала в исчезающем воздухе, — сказал Клозе. — Поэтому сейчас сложно определить ее авторство. Полагаю, она пришла нам в головы примерно в одно и то же время.
— Как вы определили, кто должен занять место в криокамере?
— Монетку кинули, — сказал Клозе. — Извините, я так шучу. На самом деле этот вопрос и не стоял. Все просто. Я — пилот, он — капитан.
— То есть он просто приказал вам это сделать?
— Нет. Понимаете, это что-то вроде неписаного закона о взаимоотношениях экипажа и капитана. Экипажем в тот момент был я.
— И что же говорит этот закон?
— Экипажу обычно достается больше риска. А капитану — львиная доля ответственности. Вот я и выбрал риск. А вся ответственность досталась ему.
— И что вы думаете теперь о вашем капитане? Это вопрос не для протокола, можете не отвечать, если не хотите.
— Я думаю, что он ублюдок и скотина, — признался Клозе. — Последнее, что я мог от него ожидать, — это пуля в живот. Но если бы такая ситуация повторилась, я думаю, что мы оба поступили бы точно так же.
— То есть, у вас нет никаких претензий?
— Есть. Но вам я о них ничего не скажу. Только ему и только при нашей личной встрече. Главное — не забыть захватить на эту встречу бейсбольную биту.
— Вы играете в бейсбол?
— Нет, но бит у меня тоже целая коллекция.
— Тоже?
— Вы забыли о коллекции чучел.
— Ах, да.
— Могу я теперь задать пару вопросов? Что происходит в Империи?
— Много чего.
— Мне ничего не говорят, — сказал Клозе. — Связи с внешним миром нет, медсестры отделываются фразами, что все нормально, и даже газет не приносят. Считают меня грибом.
— Наверное, вам просто нельзя волноваться.
— А что, есть плохие новости кроме тех, которые привезли мы?
— Я не уверена, что могу с вами об этом говорить без консультации с вашим лечащим врачом.
— Так проконсультируйтесь с ним, — сказал Клозе и вдавил кнопку вызова персонала. — Сестра!
Разрешение было получено только после того, как Клозе пригрозил вызвать врача на дуэль. Врач был виконтом, а потому знал цену баронскому слову. Он заявил, что Клозе уже достаточно окреп, и дал «добро» Изабелле рассказать все, что она сочтет нужным.
По большому счету, сказал врач, если человека не убивает пуля в живот и два месяца в криокамере, чуток плохих новостей ему не повредит.
Новостей оказалось немного больше, чем «чуток».
— Адмирал Клейтон, командующий Третьим имперским флотом, поднял мятеж, захватил звездную систему Гамма Лебедя и провозгласил себя императором Новой Человеческой Империи, — сказала Изабелла. — Это произошло за полторы недели до вашего возвращения.
— С ума сойти, — сказал Клозе, с трудом удержавшись от нецензурных ругательств в присутствии женщины. — Сделал он это, как я посмотрю, крайне вовремя. И много кораблей он утащил с собой?
— Все корабли Третьего флота, которым командовал. Включая МКК «Зевс».
— Потрясающая лояльность, — вздохнул Клозе, вспомнив, кто ходил в адъютантах у Клейтона. — Империя в панике?
— Пока просто в легком шоке. Теперь никто не знает, чего надо больше бояться, — междоусобной войны с Клейтоном или нашествия таргов.
— Тарги? — переспросил Клозе.
