Часть третья
ТАНЕЦ В ВАКУУМЕ

Их шаттл явно вел какой-то недоучившийся курсант. Во время подъема их дико трясло, а когда они вышли на орбиту, им пришлось целых двадцать минут болтаться в невесомости, потому что курсант никак не мог состыковаться.

Впервые за последнее время у Юлия появилось желание. Это было желание добраться до пилота и задушить его собственными руками. Он в который раз убедился, что чувствует себя спокойно, когда сам управляет транспортным средством, на котором передвигается.

Клозе пришлось хуже. Вчера вечером он перебрал и теперь болтался в воздухе весь зеленый.

— Кос-мо-навт, — сказал Юлий.

— Пошел ты, — ответил Клозе.

— Смотри, не блевани, — сказал Юлий.

Когда стыковка все-таки произошла, двое одинаково безликих стюардов проводили их в каюты по длинному коридору. Юлий отметил, что их привезли не на боевой корабль — слишком мало оружия, но и не на прогулочную яхту — недостаточно роскоши. Точнее определить тип судна было невозможно.

Через двадцать минут корабль ощутимо тряхнуло — это отстыковался давешний курсант. Почти сразу же Юлий почувствовал, что яхта набирает ход.

Почувствовал, как пилот. Яхта была настолько хороша, что обычный человек пропустил бы момент старта, если только при этом он не смотрел в иллюминатор на висящую под судном планету, которая вдруг, ни с того ни с сего, стала удаляться.

Юлий бы уже даже не удивился, если бы обнаружил, что их заперли в их каютах, но едва он успел плюхнуться на кровать, чтобы доспать положенное, в каюту ввалился Клозе.

— Я понимаю, что в чертовых ВКС слишком много капитанов и майоров, чтобы перед каждым расшаркиваться, — заявил он. — Но, по-моему, нам могли бы кое-что объяснить.

— Нас известят, когда сочтут нужным, — сказал Юлий. — Ты видел печати на назначениях?

Два запечатанных конверта им показали, не давая в руки. Можно сказать, помахали перед носом.

— Видел, — сказал Клозе. — Но особенно не рассматривал.

— Значит, не видел. Это были печати императора, — сообщил Юлий.

— Обалдеть, — сказал Клозе и присвистнул.

Обычно назначения заверялись командующим флотом адмиралом. Император снисходил до таких мелочей только в очень редких случаях.

Юлий изучал историю флота и мог пересчитать такие случаи по пальцам.

Их все объединяло только одно — опасность для тех, кому эти назначения вручали.

Император предпочитал лично посылать своих воинов на смерть.

Юлий подозревал, что их пошлют к черту на кулички с каким-нибудь смертельно опасным заданием. Об этом свидетельствовал и крайне необычный способ их доставки к новому месту службы.

Они бы не удивились, если бы информацию о новом назначении получили бы только по прибытии, а в полете с ними вообще никто не стал бы разговаривать, но ошиблись.

Примерно через час после старта снова появился стюард и пригласил их следовать за ним.

Идти пришлось недолго. Стюард привел их к первой каюте соседнего коридора, коротко нажал на кнопку вызова и удалился.

Дверь открылась.

— Входите, — пригласил голос из каюты.

Помещение было раза в три больше, чем обе их каюты, вместе взятые. На полу лежал ковер с длинным ворсом, на стенах — несколько картин с изображением звездных баталий времен основания Империи. Юлий определил, что это были подлинники.

Он хорошо разбирался в живописи того периода. Батальными картинами были увешаны все стены в кабинете его отца.

Хозяин каюты — немолодой человек с седыми волосами, острым лицом с хищным, как клюв ястреба, носом, одетый в форму космонавта без знаков различия — поднялся к ним навстречу.

Пилоты вытянулись по стойке «смирно». Юлий — потому что знал этого человека, Клозе — потому что этот человек излучал власть так же, как Солнце излучает тепло и свет.

— Здравствуйте, майор Клозе, — сказал глава УИБ генерал Краснов. — Приветствую вас на борту «Сивого мерина».

— Вы ошибаетесь, — сказал Клозе. — Я всего лишь капитан.

— Господин генерал, сэр, — подсказал Юлий.

— Я всего лишь капитан, господин генерал, сэр, — поправился Клозе.

— Если я сказал, что вы майор, значит, вы майор, — сказал Краснов. — В подобных мелочах я не ошибаюсь. За свою долгую и никчемную жизнь мне пару раз доводилось промахиваться по-крупному, и каждый мой промах стоил десятки жизней, но в мелочах я не ошибаюсь никогда.

— Так точно, господин генерал, сэр! — рявкнул Клозе.

— Не ори, сынок, — сказал Краснов. — Можно, я буду называть тебя сынком? Или тебе будет удобнее, если я буду называть тебя по имени, Генрих?

— Как вам будет угодно, господин генерал, сэр.

— А ты говори мне просто «сэр», сынок.

— Так точно, сэр.

— Знаешь, кто я такой?

— Никак нет, сэр.

— Оставь эту казенщину. Достаточно было просто сказать «нет, сэр». Понял меня, сынок?

— Да, сэр.

— Молодец, — сказал Краснов и потрепал Клозе по щеке. — Полковник Морган, просветите, пожалуйста, майора Клозе относительно моей персоны.

— Это генерал Краснов, глава УИБ, — сказал Юлий.

По выпученным глазам Клозе было легко определить, насколько тот обалдел.

— Нервничаешь, Генрих? — ехидно спросил Краснов.

— Да, сэр.

— Расслабься. Сегодня тебя никто не расстреляет, а вот завтра… даже я не всегда знаю, что будет завтра.

УИБ было самой могущественной силовой спецслужбой Империи, последней линией обороны императора и истиной в последней инстанции. Генерал Краснов, возглавлявший УИБ последние двадцать пять лет, был для своих сотрудников живым богом. Причем очень конкретным богом.

Одно из прозвищ, которым его величали подчиненные — Гадес. Зачастую буквы «е» и «с» некоторые предпочитали не произносить.

Непосвященные люди называли его «серым кардиналом» и фактическим правителем Империи. Люди вроде Юлия знали, что это не так.

Краснов был одним из самых преданных слуг Короны.

— Вольно, — скомандовал Краснов, как будто только сейчас заметил, что пилоты до сих пор стоят, вытянувшись по струнке. — Юлий, отец просил передать тебе привет.

— Спасибо, сэр, — сказал Юлий.

— Еще Питер просил передать, что он гордится тобой. Это конец, подумал Юлий. На этот раз — точно. Нас убьют. Только перспектива неминуемой смерти Юлия могла заставить Питера Моргана произнести такие слова.

В последние полтора года Юлий не получал от отца ни единой весточки. Тот его даже с днем рождения не всегда поздравлял.

— Я им тоже горжусь, — сказал Юлий.

— Не ври, сынок, — улыбнулся Краснов. — Врать мне не имеет смысла, забыл? Вранье придумал я, и никто не сможет превзойти меня в этом искусстве. Я и сам знаю, что Питер — сложный человек и отношения у вас не складывались с тех пор, как тебе исполнилось два года. Ты, может быть, это и не помнишь, а я помню.

— Да, сэр, — сказал Юлий. Он всегда называл Краснова сэром. С детства.

Краснов был влиятельной фигурой, на знакомство с которой Юлий любил ссылаться, чтобы позлить контрразведчиков. Но встречаться с ним в реальности он не любил с тех пор, как попал в академию и узнал, кто на самом деле этот веселый шумный русский дядька, так часто бывающий в доме его родителей.

— Присаживайтесь, ребята, — сказал Краснов и занял место в кресле. По правую руку от него стоял стол с напитками. — В ногах правды нет, как нет ее и в жопе, но разговаривать сидя гораздо удобнее. А разговор у нас будет долгий и довольно неприятный. Если хотите курить — курите. Здесь все-таки не совсем военное судно.

Раздумывая, что бы сие могло означать, новоявленные майор и полковник уселись в кресла и закурили сигареты.

В мозгу Юлия давно гудела тревожная сирена. Этот корабль, личная беседа с Красновым, внеочередные звания… Все говорило об одном — их шансы вернуться с нового задания минимальны.

Клозе думал примерно о том же. Еще его несколько обижало, что его повысили на одно звание, а Юлия — на два.

— Спиртного не предлагаю, — сказал Кранов. — Люблю беседовать на трезвую голову. Хотите кофе?

Пилоты кивнули.

— Ты дерьмово выглядишь, Юлий, — сказал Краснов, вызвав стюарда и отдав ему распоряжения начет кофе. — Впрочем, ты, Генрих, выглядишь не намного лучше. В чем дело? Отпуск не пошел впрок?

— Вроде того, сэр, — сказал Юлий.

— Не говори за всех, — сказал Клозе. — Я просто перепил вчера, сэр. А в целом, отпуск для меня был замечательным.

— Рад это слышать, сынок. Теперь ты нескоро отдохнешь.

Им принесли кофе.

— Натуральный, с Земли, — похвастался Краснов. — «Арабика». От поставщика дома Романовых. Теперь вы можете всем говорить, что пили кофе самого императора. Впрочем, я уверен, что ты, Юлий, и так это всем говоришь.

— Да, сэр, — кивнул Юлий. — При каждом удобном случае.

Генерал Краснов не был дворянином. Виктор Второй несколько раз предлагал ему графский титул, но генерал каждый раз отнекивался. Говорил, что поместье графа — это лишние заботы, а лично у него и так забот хватает. По всей Империи.

УИБ было одним из камней в фундаменте, на котором стояла императорская власть. Вполне возможно, главным камнем.

Но это было не просто репрессивное ведомство. УИБ занималось самыми важными государственными вопросами. От курирования перспективных научных проектов до контроля над процессом престолонаследования. От расследований фактов государственной измены до борьбы с инфляцией.

— Как я уже говорил, разговор у нас будет долгий и обстоятельный, — сказал Краснов. — Чтобы ничего не забыть, начнем по порядку и для затравки расставим все точки над «ё» в истории с крейсером «Бушующий». Вы следите за новостями, парни?

— Нет, сэр, — сказал Юлий.

— Конечно, вы же в отпуске. Но если бы вы следили за новостями, то узнали бы, что два дня назад контр-адмирал Симони застрелился из «офицерского сорокового» из-за смертельной и неизлечимой болезни, которую нашли у него врачи. Скажу вам по секрету, что этой болезнью было плоскостопие.

— Так это он?

— Это он сначала «потерял» целый «деструктор» в поясе астероидов, а потом натравил его на вас. За «потерю» корабля именно там, где он его потерял, мы должны сказать ему отдельное спасибо, но об этом позже. Хотите знать, зачем Симони это сделал?

— Мне кажется, я догадываюсь, сэр, — сказал Юлий.

— Ты всегда был умным, сынок. Я даже одно время считал, что ты слишком умный. Я просил разрешения у Питера, чтобы поговорить с тобой и убедить пойти в УИБ, но он настаивал, что Морганы всегда были пилотами. Это как раз тот случай, когда из-за традиций страдают интересы государства. В качестве сотрудника УИБ ты мог бы принести больше пользы, нежели в качестве пилота. Но это дело прошлое, и не будем об этом. Так о чем ты там догадываешься?

— Полагаю, что, когда «хирурги» из УИБ пришли искать у контр-адмирала плоскостопие, он кричал им что-нибудь относительно своих благих намерений.

— Припоминаю что-то подобное, — сказал Краснов. — Продолжай, сынок.

— Я долго думал относительно не только того, где повстанцы раздобыли целый крейсер, но и зачем он им понадобился. Повстанцев вполне устраивает вялотекущая кампания на Сахаре, которая может тянуться еще лет десять. Эскалация конфликта — а ее как раз означало бы присутствие на их стороне крейсера — была бы выгодна им в последнюю очередь, потому что в ответ на «деструктор» мы ввели бы в атмосферу пару линкоров и растерли бы их в пыль. У повстанцев просто не было выбора. Когда им на голову вместо очередного контрабандиста свалился боевой корабль, они ничего не могли сделать. Воевать с крейсером при помощи каменных топоров и луков со стрелами?

— Не вдавайся в лирику, сынок.

— Извините, сэр. Я хочу сказать, что присутствие на стороне повстанцев «деструктора» было в первую очередь выгодно самой Империи.

— Почему так?

— Единственный способ выиграть войну, сэр, это признать ее войной. Наличие на стороне противника столь мощной разрушительной силы позволило бы Империи вывести ситуацию на Сахаре из рамок «полицейской операции» и бросить в бой серьезные силы, что, в свою очередь, позволило бы нам выиграть войну в срок от двух до четырех недель.

— Немного оптимистичный прогноз, но пока все верно.

— Теперь немного изменнических разговоров, сэр. Я не знаю, кто в Империи отвечает за эту «полицейскую операцию», но он или они явно не спешат ее заканчивать, потому что, если бы они хотели, им бы для этого не потребовались никакие предлоги. Они не хотят заканчивать войну, но «деструктор» заставил бы их хоть что-то предпринять.

— Продолжай, сынок.

— «Деструктор» должен был нанести имперским войскам на Сахаре серьезный ущерб, и после этого Империи не осталось бы ничего другого, как вступить в войну, а вступив — выиграть ее. Поэтому я предположил, что этот гамбит разыграл кто-то из руководства флота. Причем, разыграл его лично, не ставя в известность генштаб, который, я надеюсь, ни при каком раскладе бы не санкционировал подобную операцию. Она, операция, предполагала пожертвовать сравнительно небольшим количеством имперских солдат, чтобы спасти жизни других солдат в длительной перспективе.

— На каких основаниях ты сделал подобные выводы, сынок?

— Боюсь, только на знании природы нашего космофлота и силе моего собственного интеллекта, сэр.

— Иными словами, ты все это придумал.

— Я ничего не могу доказать. Но разве я не прав?

Прежде, чем ответить, Краснов набил и раскурил свою трубку.

— Я говорил Питеру, что ты нужен УИБ, — сказал он. — Жаль, что он меня не послушал. Ты прав, сынок. Я хотел ввести тебя в курс событий, но теперь мне надо только рассказать подробности. Контр-адмирал Симони на самом деле действовал из ложных патриотических побуждений и считал, что это пойдет на благо Империи. Он вступил в сговор с первым помощником капитана «Бушующего» и под видом ротации десантных батальонов разместил на крейсере дублирующий экипаж. Во время планового патрулирования на корабле произошел мятеж, в результате которого лояльные Империи люди были уничтожены. Крейсер имитировал крушение и окружным путем направился в сторону Сахары. Если верить предсмертному признанию контр-адмирала, «Бушующий» должен был уничтожить двенадцать наземных объектов на поверхности Сахары, но мои аналитики считают, что ущерб мог быть гораздо больше. После выполнения полетного задания экипаж должен был увести крейсер обратно в пояс астероидов, к тому времени поисковые операции уже бы закончились, и там его разбить, пересев на резервные корабли. Членам экипажа были обещаны новые документы, значительные денежные вознаграждения, желающие могли продолжить службу под командованием Симони. Думаю, на самом деле их бы всех оставили умирать вместе с крейсером, чтобы ликвидировать свидетелей. Но это домыслы, ибо до окончания операции ни один член экипажа не дожил. Никто не мог предположить, что «деструктор» может быть уничтожен уже в первом бою, да еще и столкнувшись с обычными истребителями. Вы, парни, спасли тысячи жизней своих братьев по оружию.

— Война продолжается, сэр, — сказал Клозе.

— Сейчас я разглашу вам секретную информацию, сынки, — сказал Краснов. — Война закончится в течение ближайших двух месяцев. Естественно, полной и безоговорочной победой имперских войск.

— Могу я задать вам вопрос, сэр? — спросил Клозе.

— Валяй, сынок.

— Почему вы с нами так откровенны, сэр? Означает ли это, что мы не вернемся с того задания, на которое вы собираетесь нас отправить?

Лицо Краснова внезапно превратилось в каменную маску.

— Я никогда не отправляю людей на задания, с которых у них нет шансов вернуться, майор, — отрезал он.

— Извините, сэр.

— Я откровенен с вами потому, что насколько я знаю младшего сына своего старого друга, он бы не остановился, пока не узнал бы фамилию виновного, а вы сами видите, насколько хорошо он соображает. Он мог бы спровоцировать большой скандал в армейских кругах, который нам совершенно не нужен, особенно сейчас. К тому же сведения, которые я собираюсь вам сообщить в самое ближайшее время, являются гораздо более секретными и вам обоим все равно предстоит дать подписку о неразглашении. Особую подписку, отличную от той, что вы давали перед зачислением вас в офицерский корпус. Вы адресуете ее императору и подпишете в моем присутствии.

Судя по всему, шансы вернуться с этого задания у нас будут, подумал Юлий. Примерно один к миллиону. Может, чуть хуже.

— Во всем этом для меня остался только один непонятный момент, сэр, — сказал Клозе. — Насколько я понимаю, штаб контр-адмирала Симони располагается довольно далеко от Эдема. Я бы даже сказал, очень далеко. Я не верю, что у Симони были свои агенты на всех планетах Империи, и не верю, что его люди зачем-то следили за нами с Юлием, питая к нам личную неприязнь после уничтожения «деструктора». Таким образом, вопрос о том, кто были люди, напавшие на полковника Моргана в Новой Ялте, остается открытым.

— А ты тоже не дурак, сынок.

— Спасибо, сэр.

— Юлий, у тебя есть мысли о том, кто эти парни?

— Есть, сэр, но они мне не нравятся.

— Излагайте.

— Нападение произошло в тот же день, когда я встречался с Асадом Ад-Дином, помощником военного атташе планеты Хорезм. Сработано было достаточно оперативно, поэтому я могу предположить, что эти люди были местными агентами.

— Чьими агентами, сынок?

— Тут у меня есть два варианта, сэр, — вздохнул Юлий. — Даже три. Поскольку эти люди явно не собирались меня убивать, они могли преследовать разные цели. Во-первых, их мог нанять тогда еще капитан Клозе, чтобы, положив всех на мостовую, я выглядел героем в глазах девушки, с которой прогуливался. Эта версия не выдерживает критики, потому что не объясняет наличие у нападавших виброножей, кроме того, в подобную оперативность майора Клозе я не верю.

— Это был не я, честное слово, — сказал Клозе.

— Согласно второй моей версии это могли быть агенты УИБ, предпринявшие нападение с целью запугать меня и заставить отказаться от дальнейшего выяснения подробностей о «деструкторе».

— Это не я, честное слово, — сказал Краснов, подражая интонации Клозе.

— Я тоже так думаю. Хотелось бы верить, что УИБ способно действовать более тонко.

— Тогда выкладывай третью версию, сынок.

— Это могли быть люди из посольства Хорезма, и послал их сам Асад. Он знал о непричастности его планеты к истории с «Бушующим» и этим нападением мог пытаться спровоцировать меня на более активные действия, которые и могли привести к столь нежелательному для ВКС скандалу. Поэтому я отошел в сторону от расследования после встречи с капитаном Коллоджерро.

— Лживый мусульманский змей, — пробормотал Клозе. — А мне казалось, что он твой приятель.

— Приятель приятелем, а интересы родного государства превыше, — сказал Юлий. — К тому же, вряд ли мне собирались нанести несовместимый с жизнью ущерб. Я прав, сэр? Это был он?

— Увы, сынок, — сказал Краснов. — Это были люди из посольства.

— Но зачем Хорезму скандал внутри имперской армии? — изумился Клозе и добавил: — Сэр.

— Хорезм — богатая планета и важный стратегический партнер Империи, — сказал Краснов. — Но это партнерство отнюдь не означает, что он наш друг и что наши проблемы не могут пойти ему на пользу. Вы бывали на Хорезме, парни?

— Нет, но я слышал, что это достаточно неприятное место, — сказал Юлий.

— Планета богата своими ресурсами, но обладает малыми запасами площадей, пригодных для проживания, — сказал Краснов. — В течение ближайших двадцати лет жители Хорезма столкнутся с проблемой перенаселения. В то же время в их звездной системе находится еще одна планета, более подходящая для проживания, чем сам Хорезм. Проблема только в том, что ее уже заселили.

— Бигар, — сказал Юлий. — Неужели Хорезм хочет ее аннексировать?

— Хорезм вынашивает этот план около трех лет, — сказал Краснов. — Их флот превосходит флот Бигара в тринадцать с половиной раз. Они могут беспрепятственно высадить войска для наземной операции в течение семидесяти двух часов. Единственное, что их сдерживает, это близкое соседство с Империей. Мы декларируем нейтралитет, но кто знает, как поступит император в тот или иной момент?

— Вы знаете, сэр, — сказал Юлий.

— Я знаю, сынок, а вот жители Хорезма — нет. И буча внутри нашей собственной армии способна сыграть им на руку. Пока мы будем разбираться с нашими внутренними проблемами, аннексия Бигара может пройти почти незамеченной. Твой приятель Асад достаточно быстро сориентировался в ситуации и решил сыграть на ней. Вряд ли он мог что-то потерять, но приобрести для своей планеты — мог.

— Умный сукин сын, — сказал Юлий.

— Умный, — согласился Краснов. — Это политика, сынок. А в политику играют только большие и умные мальчики.

— Но большие умные мальчики выигрывают чаще, чем умные большие, — сказал Клозе.

— И закончим на этом, — сказал Краснов. — Мы обсудили дела минувших дней, и я открываю вторую часть Марлезонского балета. Поговорим о текущих проблемах. Я хотел бы объяснить вам кое-что касательно ваших новых званий. Их присвоили вам совсем не для того, чтобы заткнуть рты и похоронить историю с «деструктором». Ваши звания одновременно являются авансом тех наград, которые вы можете получить после выполнения нового задания, и условием, которое может облегчить вам выполнение самого задания. В частности, я настаивал на присвоении сыну моего друга звания полковника совсем не потому, что дружу с его отцом. Таким образом, я собираюсь поднять его авторитет при общении с гражданским персоналом.

— С гражданским персоналом? — обреченно взвыли оба пилота.

— Именно так, сынки, — ехидно улыбнулся Краснов.

Если военные не любили кого-то больше гражданских, то это были гражданские, с которыми им приходилось иметь дело по долгу службы. Гражданским нельзя приказывать. Гражданские имеют наглость оспаривать не понравившееся им решение. Гражданским нельзя пригрозить военно-полевым трибуналом и расстрелом. Их нельзя поместить в карцер, а если выбросить их за борт, придется писать целую груду объяснительных записок.

— Я понимаю ваше неудовольствие, парни, но нам потребовались лучшие эксперты, и они, как ни странно, не служат в армии императора. Может быть, потому что раньше их дисциплины не пользовались особым спросом. Как бы то ни было, мы предложили им офицерские погоны, они отказались, и нам пришлось с этим смириться.

— Эксперты в какой области, сэр?

— Мы как раз к этому подбираемся, — сказал Краснов. — Парни, поднимите свои задницы и разверните кресла вон к той стене. У нас тут сейчас будет небольшой киносеанс. Можете расслабиться — фильм не эротический.

При помощи вмонтированного в подлокотник пульта Краснов приглушил освещение, и одна из стен его каюты превратилась в огромный экран.

— У нас есть и голографическая запись этого события, но я не думаю, что вам захочется ее посмотреть, — сказал генерал.

Фильм занял пятнадцать минут. Краснов оказался прав оба раза: фильм был не эротический и смотреть трехмерную его версию пилоты не захотели.

— Ваше мнение? — спросил Краснов.

— Это отвратительно, — сказал Юлий. — Это ужасно и тошнотворно, сэр, но я не понимаю, какое это может иметь отношение не только к нашему будущему заданию, но и ко всему военно-космическому флоту в целом.

— А ты что думаешь, сынок?

— Я бы лучше помолчал, — сказал Клозе. — Не люблю ругаться матом в присутствии высоких чинов.

Краснов улыбнулся.

Юлий знал, насколько богат арсенал улыбок этого человека. И слово «арсенал» было именно тем самым словом.

Генерал умел улыбаться так, что его политические противники начинали трястись и пускали себе пулю в лоб, запершись в своих дорогих кабинетах. Он умел улыбаться так, что гнев грозного императора, способный снести с карты галактики пару неугодных планет, затухал, как застигнутый приливом пожар на берегу моря. Он умел улыбаться так, что высокопоставленные дамы падали в объятия этого не слишком симпатичного человека и были согласны даже на мезальянс.

Но Клозе он улыбнулся, не преследуя при этом никаких целей. Просто улыбнулся, потому что Клозе его позабавил.

— Если вы не можете сказать мне, что вы думаете, тогда просто скажите мне, что вы видели.

— Если кратко, то мы видели кучу медиков, которые препарировали какую-то отвратную на вид тварь, — сказал Юлий.

И вслух комментировали каждое свое действие, с жаром размахивая чужими кишками и залезая пальцами в чужой мозг. Фильм не показывал все стадии операции. Кое-что, к счастью, было опущено.

— Хотите знать, как эта тварь выглядела до препарирования?

— Нет, — сказал Клозе. — Но я чувствую, что от этого зрелища нам не отвертеться.

— Верно. — Краснов щелкнул пультом, и на экране появилось крупное изображение твари.

Больше всего она напоминала Юлию таракана. Тропического таракана с жестким хитиновым панцирем и сложенными вдоль него крыльями. У таракана оказалось две пары фасеточных глаз.

Крупный план таракана был отвратительным, но больше всего ужасало не это.

Тварь явно была мертва, а рядом с ее трупом лежала линейка, чтобы наблюдатель мог получить представление об истинных размерах твари. В длину она достигала около метра, в высоту была сантиметров сорок.

Тараканы до сих пор вызывают у людей инстинктивное отвращение. Но столь больших экземпляров человечество еще не встречало.

— У меня нет слов, сэр, — сказал Юлий. — Это не просто отвратительно, эта тварь одним своим видом вызывает у меня желание пойти за моим мегатапком, а потом долго блевать, а потом очень-очень долго мыться. На какой планете удалось обнаружить эту новую форму жизни?

— Вы думаете, я собираюсь отправить вас на эту планету?

— Сия неприятная мысль уже приходила в мою голову.

— Спешу тебя успокоить, сынок. С полетом на родную планету этих тварей придется подождать.

— Очень хорошо, — сказал Клозе. — А то я уже начал беспокоиться.

— Потому что мы не знаем, где она находится, — сказал Краснов.

Пилоты вежливо рассмеялись. Краснов — нет.

— Хорошая шутка, сэр, — сказал Юлий. — Если мы не знаем, где расположена планета, на которой водятся эти милые зверюшки, то где же, позвольте полюбопытствовать, вы взяли тело? Если это муляж, то я хочу узнать фамилию скульптора. Чтобы хотя бы издалека посмотреть на человека со столь извращенным воображением.

— Это не муляж, — сказал Краснов. — А тело этой милой зверюшки мы обнаружили на борту космического корабля нечеловеческой сборки, на который наткнулись в поясе астероидов во время поисков линейного крейсера «Бушующий». Это — Чужой, джентльмены.

— О…еть, — сказал Клозе.