Книга: Черный ветер
Назад: 12
Дальше: Часть вторая ХИМЕРА

13

Коралловый риф играл и переливался всеми цветами радуги и еще тысячью промежуточных оттенков, рядом с которыми поблекла бы даже несравненная палитра ландшафтов Моне. Поблекла и съежилась от стыда и зависти. Ярко-красные морские анемоны лениво полоскали щупальца в прохладных струях подводного течения, горделиво нежась на пышных коврах из морских губок. Светло-зеленые ползучие водоросли змейками струились по склонам и тянулись к поверхности и солнцу, огибая и обтекая попадающиеся на пути круглые фиолетовые наросты. Облепившие риф ультрамариновые морские звезды сияли неоном рекламных огней большого города. Морские ежи устилали подножие дюжинами розоватых булавочных подушечек.
Редко какие природные образования могут сравниться красотой со здоровым коралловым рифом, освещенным солнечными лучами. Питт давно в этом убедился, что ничуть не мешало ему в очередной раз наслаждаться фантастическим зрелищем невообразимого буйства красок. Зависнув в нескольких дюймах от дна, он проводил снисходительным взглядом пару мелких рыбешек, пугливо метнувшихся в трещину при появлении пятнистого ската, неторопливо фланирующего на том же уровне в надежде чем-нибудь поживиться. В морях и океанах есть множество мест, претендующих на высокое звание «рай для ныряльщиков»; умудренный опытом и потерявший счет погружениям с аквалангом и без, Питт безоговорочно отдавал предпочтение теплым водам западной части Тихого океана — главным образом, из-за неописуемой красоты здешних рифов.
— Приближаемся к объекту, — прозвучал в наушниках голос Джордино, бесцеремонно разрушивший хрупкое очарование прекрасного мгновения, — Возьми на пару румбов севернее, и я тебя выведу точно на цель.
«Марианский разведчик» занял позицию над предполагаемым источником утечки мышьяка, а Питт и Джордино сноровисто облачились в изолированные гидрокостюмы и водонепроницаемые шлемы с полным обзором, чтобы полностью обезопасить себя и исключить даже гипотетическую возможность соприкосновения с отравой. Привычно перевалившись через борт и плюхнувшись в теплую, как моча, воду, они в считаные минуты преодолели 120 футов, отделявшие поверхность от морского ложа.
Информация о найденном в пробах мышьяке поразила не только проводивших анализ, но и весь ученый коллектив исследовательского судна, породив массу версий и домыслов. Доктор Бьязон, теряясь в догадках, припомнил несколько эпизодов мышьякового загрязнения, но ассоциировались они, главным образом, с добычей полезных ископаемых. Однажды такое произошло и на Бохоле, при разработке месторождения марганцевой руды, но случилось это очень давно, да и шахта находится за десятки миль от Панглао. Биолог из команды НУМА возразил, что мышьяк применяется не только в горнодобывающей промышленности, но входит также в состав некоторых инсектицидов. Может же быть такое, что кто-то случайно потерял контейнер с опылителем или намеренно спихнул его за борт? Питт разом прекратил все споры, во всеуслышание объявив, что есть только один способ установить истину: спуститься на дно и увидеть все собственными глазами.
Поравнявшись с напарником, Питт сверился с компасом, свел ласты вместе, взмахнул импровизированным хвостовым плавником и устремился вперед, держась под небольшим углом к невидимому течению, чтобы компенсировать боковой снос. Великолепная видимость в пределах семидесяти пяти футов позволяла охватить взглядом эту сторону рифа целиком — от подножия до вершины.
У «сухого» гидрокостюма имеется масса достоинств и недостатков, самым существенным из которых является быстрый перегрев пловца, вызывающий усиленное потовыделение. Он незаменим для погружений в холодных северных водах, но нырять в нем в тропиках — сплошное мучение. Питт покрылся потом уже через пару минут — толстая изолирующая прослойка сохраняла тепло не хуже термоса.
— Эй, кто-нибудь, включите кондиционер, пока я заживо не испекся! — жалобно возопил Джордино, испытывающий такие же трудности; Питт мысленно присоединился к его мольбе.
Продолжая движение, он внимательно сканировал взглядом каждую выпуклость, каждую трещину, каждое подозрительное наслоение, но не находил пока ни малейших признаков кораблекрушения. Справа от него протянулась наносная песчаная дюна, белым офицерским шарфом облегающая основание рифа. Ее плавные изгибы, испещренные волнистыми узорами, уходили далеко вперед, постепенно теряясь из виду. Продолжать следовать заданным курсом помешал возникший на пути коралловый барьер. Питт не стал огибать препятствие, решив преодолеть его на манер прыгуна, берущего высоту «ножницами». Попеременно загребая ластами, он стремительно вознесся ввысь, перевалил зазубренный гребень и был немало удивлен, обнаружив за преградой отвесный обрыв и довольно глубокую расщелину. Но куда сильнее удивило его зрелище застрявшей в сужении близ дна носовой части затонувшего судна, отрезанной или отпиленной от кормовой точно посередине.
— Это еще что за хренотень?! — ошарашенно пробормотал Джордино, изумленно вылупившись на бренные останки, живо напомнившие переднюю половину аналогично пострадавшей лошади небезызвестного барона Мюнхаузена.
Питт воздержался от комментариев, пристально разглядывая заклинивший обрубок. А потом расхохотался, да так заразительно, что Ал не выдержал и тоже хихикнул, но тут же взял себя в руки и грозно посмотрел на напарника, требуя немедленного отчета.
— Я тоже поначалу купился, — отсмеявшись, пустился в объяснения Питт. — Это всего лишь оптическая иллюзия! Вторая половинка тоже здесь, только ее песком занесло.
Внимательно присмотревшись, скептичный итальянец вынужден был признать догадку друга верной. Опоясывающая риф по периметру дюна частично просочилась в расщелину и обволокла аккуратным песчаным коконом корму угодившего туда судна. Проходящее сквозь подводное ущелье течение противодействовало вторжению песка и остановило его на условном рубеже, пересекающем палубу по близкой к идеальной прямой. Отсюда и обман зрения.
Не обращая больше внимания на судно, Питт нырнул вниз, миновал «демаркационную линию», проплыл несколько десятков футов и завис над крутым наружным склоном дюны.
— Давай сюда, Ал, — призывно помахал он рукой, — Разве ты не хочешь взглянуть, как красиво торчит твой винт из рифовой задницы?
Потревоженные создаваемыми ластами колебаниями водной среды, верхние слои песка пришли в движение и поползли вниз, окончательно высвобождая из толщи массивные медные лопасти гребного винта. Джордино присоединился к напарнику, пощупал находку, удовлетворенно хмыкнул и полез наверх, расшвыривая песок во все стороны, как снегоуборочная машина. Судя по положению частично обнажившейся кормы, затонувшее судно засело в расщелине с солидным креном на левый борт. Впрочем, это стало очевидным еще при осмотре носовой части. Питт подплыл поближе, с нескрываемым интересом наблюдая, как трудится в поте лица итальянец, пытаясь докопаться до выбитого на корме названия.
— Чего-то там «мару», а остальное никак не могу прочесть, — пожаловался он, ожесточенно вгрызаясь в центр очередного оползня, вновь сведшего на нет плоды титанических усилий.
— Остынь, приятель, — ласково посоветовал Питт, выдержав достаточную, по его мнению, паузу. — И так ясно, что посудина японская и застряла здесь очень давно. Смотри, какой слой ржавчины! Я, конечно, высоко ценю твой трудовой энтузиазм и готовность выложиться на полную катушку ради дела, но сейчас ты надрываешься понапрасну.
Источник утечки токсина наверняка находится в одном из носовых трюмов. Оттуда и начнем поиск.
Вняв голосу разума и нисколько не обидевшись, Джордино послушно прекратил разыгрывать из себя крота-переростка и последовал за Питом. Они обогнули высокую черную трубу, накренившуюся под углом почти в сорок пять градусов и упирающуюся верхним концом в противоположную стену расщелины. Окинув беглым взглядом карликовый капитанский мостик и длинную просторную палубу, Питт классифицировал злосчастную посудину как самый заурядный грузовой транспорт. Длина его, навскидку, едва ли превышала две сотни футов. Деревянное покрытие верхней палубы отсутствовало, бесследно растворившись в кишащих микроорганизмами теплых водах Бохольского моря.
— Антикварные железяки, — уважительно заметил Джордино, покосившись на пару насквозь проржавевших подъемных кранов, раскинувших в разные стороны корявые руки-стрелы.
— Двадцатые годы, самое позднее, — согласился Питт, проплывая над медным, судя по отсутствию коррозии, поручнем фальшборта и следуя дальше вдоль палубы в сторону полубака. Люки обоих носовых трюмов оказались на месте, хотя, учитывая значительную величину крена, он ожидал увидеть их сорванными. Разделившись, пловцы внимательно осмотрели пазы и крепления каждого.
— Задраены наглухо, как сувенирный бочонок пива, — мрачно констатировал итальянец.
— Значит, будем искать пробоину, — отозвался Питт.
Он скользнул поперек палубы к кромке возвышающегося над головой правого борта, откуда открывался отличный обзор корпуса от киля до фальшборта. Коралловые стены уходили ввысь под практически вертикальным углом. Повинуясь внезапному импульсу, Питт продолжил движение по дуге вдоль обшивки до килевой линии и далее налево. Проплыв в этом направлении всего несколько ярдов, он резко притормозил, пораженный увиденным. Скрытая до поры в тени нависающего рифа, взору его открылась длинная рваная пробоина. Около ярда шириной, она протянулась футов на двадцать вплоть до самого форштевня. Восторженный свист в наушниках заставил его вздрогнуть от неожиданности. Джордино завис над ним, обозревая распоротое днище критическим взглядом.
— Эк его угораздило! — подивился он. — Точь-в-точь как «Титаник». Только тот на айсберг напоролся, а этот бедолага-мару — на коралловый риф.
— У меня такое ощущение, что японцы намеревались выброситься на берег, — задумчиво произнес Дирк, — Им просто не повезло нарваться на риф в полумиле от острова.
— Спасались от тайфуна? — предположил Ал.
— Или спасались бегством от рейдеров союзников. От Бохоля рукой подать до Лейте, близ которого, если не забыл, японский флот в тысяча девятьсот сорок четвертом потерпел сокрушительное поражение.
Филиппины были самым лакомым кусочком недвижимости в тихоокеанской зоне боевых действий, за обладание которым с самого начала войны развернулась ожесточенная борьба, длившаяся несколько лет с переменным успехом. Более шестидесяти тысяч американцев отдали свои жизни, сначала обороняя, а затем отвоевывая у японцев острова архипелага. Мало кто вспоминает в наши дни эту печальную статистику, хотя США тогда понесли больше потерь, чем за всю войну во Вьетнаме. Окрыленные успешной атакой на Пирл-Харбор, японцы незамедлительно высадились близ Манилы и в кратчайшие сроки вышибли американские и филиппинские войска с Лусона, Коррехидора и Батаана. После эвакуации, больше похожей на паническое бегство, группировки под командованием генерала Макартура началась оккупация, растянувшаяся на три долгих года. Лишь в октябре сорок четвертого успехи союзников в тихоокеанском регионе позволили американцам высадить десант и захватить важный в стратегическом отношении остров Лейте, находящийся в какой-то сотне миль от Панглао.
Провинция Лейте и примыкающий к ней залив с одноименным названием стали ареной одного из самых кровопролитных и ожесточенных сражений Второй мировой войны, разыгравшегося на земле, на воде и в воздухе. Не прошло и нескольких дней после высадки Макартура на Лейте, как туда подоспел императорский флот. Японские корабли ловким маневром рассекли американские военно-морские силы поддержки и принялись колошматить их по отдельности. В той битве Седьмой флот был на волоске от полного уничтожения, однако поражение в конечном итоге потерпели все же японцы, потерявшие четыре авианосца и три линкора, включая «Мусаси», один из крупнейших в мире броненосцев. Оправиться от таких колоссальных потерь они уже не смогли и лишились даже того сомнительного паритета, который как-то умудрялись поддерживать. Не прошло и года, как японская военная машина оказалась окончательно сломлена.
Фарватеры традиционных морских путей в окрестностях южных островов архипелага — Бохоля, Лейте, Самара, Минданао и других, — после этого сражения устилали затонувшие грузовые, транспортные и военные корабли обеих сторон. Питт нисколько не удивился бы, узнав, что обнаруженное ими судно имеет отношение к событиям той эпохи. Рваная прореха вдоль киля служила достаточной отправной точкой, чтобы мысленно воссоздать картину случившегося более шестидесяти лет назад.
Питт словно воочию увидел перед глазами пыхтящий из последних сил грузовоз под японским флагом, за кормой которого уже маячит стремительно нагоняющий его морской охотник под звездно-полосатым. Капитан мечется по мостику, заламывая руки, и решается на рискованный шаг: выброситься на берег близлежащего острова в отчаянной попытке спасти хотя бы груз и команду. Отдает приказ рулевому, судно разворачивается и… на полном ходу налетает на подводный риф. В зияющую пробоину хлещет вода, в считаные мгновения заполняющая носовые трюмы. Грузовоз клюет носом, ныряет в расщелину, идет ко дну, отбрасываемый, как мячик для пинг-понга, от стенки к стенке, и, наконец, застревает в сужении с огромным креном на левый борт. Капитан так и не сумел спасти ни судно, ни команду, ни груз, мирно пролежавший в затопленном трюме долгие десятилетия, прежде чем заявить о себе самым неожиданным образом.
— Сдается мне, что нам с тобой все-таки выпал джек-пот, — натянуто произнес Джордино.
Питт повернул голову. Затянутая в перчатку рука итальянца указывала не на пробоину, а на примыкающий к ней участок кораллового рифа. Куда-то подевались ярко-красные, изумрудные, розовые и ультрамариновые переливы, ласкающие взор и поражающие воображение, сменившись однотонным грязно-белым окрасом, покрывающим стену гигантским развернутым веером. Питт машинально отметил, что поблизости не видать ни одной рыбешки, живой или мертвой.
— Ни хрена себе отбеливатель! — только и смог он выговорить, глядя на мириады крошечных коралловых полипов, безжалостно умерщвленных скрытым в трюме мышьяком-убийцей.
Включив ручной фонарик, привязанный к компенсатору плавучести, Питт осторожно заплыл в пробоину, стараясь не зацепиться за зазубренные края. Тонкий луч, направляемый в разные стороны, скользил по переборкам, выхватывая из темноты отдельные детали. Нижний носовой отсек оказался пустым, если не считать груды ржавых якорных цепей в углу.
Нырнувший следом итальянец догнал Питта у задней переборки; тот методично высвечивал фонариком стальную стенку, отделяющую отсек от правого носового трюма. Искомое обнаружилось на стыке: заклепки одного из металлических листов не выдержали столкновения, и он выпал, в результате чего в верхней горизонтальной плоскости образовалось окно шириной в несколько футов.
Питт первым поднялся до уровня проема. Осторожно высунул голову и поднял над ней руку с фонариком. Внезапно световой луч уперся в чей-то огромный мутный глаз, и Питт чуть не заорал от неожиданности, но вовремя успел сообразить, что это всего лишь групер. Здоровенный морской окунь фунтов пятидесяти весом дрейфовал в нескольких дюймах от его шлема, оттопырив брюшной плавник параллельно струйке пузырьков воздуха, выдыхаемого аквалангистом. Питт оттолкнул дохлую рыбину, заслонявшую обзор, и вторично, с интервалом в несколько секунд, едва удержался от крика. Кучками и по отдельности, сложенные штабелями и разбросанные по углам, как яйца в курятнике, его окружали сотни, если не тысячи изъеденных коррозией артиллерийских снарядов. Эти стопятимиллиметровые сорокафунтовые монстрики были боеприпасами для полевых орудий среднего калибра в сухопутных войсках императорской армии.
— Сувениры для генерала Макартура и его солдат на долгую память о визите на Филиппины? — осведомился всплывший рядом Джордино.
Питт молча кивнул и вытащил пластиковый мешок, а сообразительный итальянец загрузил в него снаряд, судя по внешнему виду, сохранившийся лучше других. Упаковав находку, друзья приступили к более детальному осмотру. На этот раз Джордино отыскал самый проржавевший, по его мнению, и осторожно приподнял на несколько дюймов. К удивлению обоих, из стыка боеголовки со стаканом гильзы начала сочиться бурая маслянистая жидкость.
— Надо же, первый раз вижу артиллерийский снаряд с такой начинкой, — флегматично заметил итальянец и с удвоенной осторожностью вернул его на место.
— Не думаю, что это обычные боеприпасы, — покачал головой Питт, обратив внимание на маслянисто поблескивающую лужу, разлившуюся вокруг ближнего штабеля, — Давай-ка мы с тобой на этом прервемся и вернемся на борт. Пускай эту штуку проверят в лаборатории — возможно, что-нибудь прояснится.
Зажав под мышкой, как заправский футболист, увесистый сверток, он нырнул в проем головой вперед и через несколько секунд оставил за спиной зловещее чрево трюма, вновь очутившись в привычном и почти родном, пронизанном солнечными лучами подводном мире.
Питт не сомневался, что найденные боеприпасы — печальное наследие Второй мировой, но при чем тут мышьяк, мог только догадываться. Спору нет, японцы всегда славились своей изобретательностью в усовершенствовании старых и разработке новых видов оружия, так что теоретически могли и мышьяк использовать для пополнения арсенала. Потеря Филиппин, по сути, означала для них проигрыш всей войны, поэтому они были готовы пойти на любые крайности, чтобы их удержать. Даже на применение химического оружия.
Благополучно доставив на поверхность таинственный снаряд, Питт испытал странное чувство облегчения. Смертоносный груз, много лет назад уложенный в трюмы затонувшего транспорта, так и не достиг места назначения. И слава богу, потому что никто не знает, сколько жизней мог он унести, примененный на полях сражений.
Назад: 12
Дальше: Часть вторая ХИМЕРА