Нестерпимый блеск лучей полуденного солнца в зените, отраженных от сапфировых вод Бохольского моря, слепил глаза и заставлял то и дело щуриться Рауля Бьязона, с любопытством разглядывающего большое исследовательское судно, бросившее якорь неподалеку от берега. В первое мгновение он решил, что зрение ему изменило — ни одно сколько-нибудь уважающее себя научное сообщество не станет раскрашивать свои плавучие лаборатории в столь легкомысленные цвета. Сам Бьязон, француз по происхождению и морской биолог по специальности, состоящий на государственной службе в Бюро охраны окружающей среды Филиппин, привык к более консервативным расцветкам. Но по мере того как видавшая виды старенькая моторка приближалась к цели, француз все больше убеждался, что с глазами у него все в порядке. Покрытое от носа до кормы бирюзовой краской, судно органично сливалось с волнами, словно вырастая из них, и казалось порождением самого моря, а не инородным предметом на его поверхности. «Ох уж эти американцы, — подумал Рауль, — хлебом не корми, дай только повыпендриваться!»

Рулевой ловко пришвартовал катерок у подножия трапа по правому борту, и Бьязон, не теряя времени, перебрался на нижнюю ступеньку. Обменявшись парой фраз на местном диалекте с рулевым, он торопливо взбежал по трапу и ступил на палубу, едва не столкнувшись с высоким загорелым мужчиной, стоявшим у фальшборта. Слегка поредевшие белокурые волосы и атлетическое телосложение выдавали в нем потомка викингов. Белая с золотом капитанская форма идеально облегала его мощную фигуру.

— Доктор Бьязон? Рад приветствовать вас на борту «Марианского разведчика». Я капитан Билл Стенсет. — Он доброжелательно улыбнулся гостю.

— Благодарю вас, капитан, за то, что согласились встретиться со мной и выслушать мою просьбу, — поклонился в ответ биолог. — Когда один из здешних рыбаков принес весть о появлении в этих водах научно-исследовательского судна НУМА, я сразу подумал, что только вы сможете оказать помощь.

— Давайте поднимемся на мостик, — невозмутимо предложил капитан. — На палубе слишком жарко, а там, в холодке, вы спокойно и подробно расскажете, о каком именно экологическом бедствии идет речь.

— Надеюсь, моя просьба о помощи не повлияет на график ваших исследований? — осторожно осведомился Рауль.

— Ни в коей мере, — благодушно заверил его Стенсет. — Мы завершили картографирование сейсмически активных участков в районе Минданао и сейчас отдыхаем, попутно занимаясь тестированием кое-какого оборудования, прежде чем вернуться в Манилу. Кроме того, — ухмыльнулся капитан, — когда мой босс говорит «стоп машина», машина делает стоп.

— Ваш босс? — недоуменно посмотрел на него француз.

— Ага, — флегматично кивнул капитан, распахивая перед гостем дверь рубки, — Он на борту, и вы с ним сейчас познакомитесь.

Бьязон вошел в довольно просторное помещение и невольно поежился, когда его окатило струей ледяного, по контрасту с наружным, воздуха из ровно гудящего кондиционера. С любопытством озираясь по сторонам, он не сразу заметил в глубине рубки высокого джентльмена весьма представительной наружности, склонившегося над разложенными на столе картами.

— Доктор Бьязон, позвольте представить вам директора НУМА Дирка Питта, — жестом указал на него Стенсет. — Дирк, это доктор Рауль Бьязон, начальник управления по контролю за захоронением экологически опасных отходов при филиппинском Бюро охраны окружающей среды.

В первый момент Бьязона поразил сам факт того, что глава одного из крупнейших правительственных агентств США прохлаждается в море за тысячи миль от Вашингтона и своего директорского кресла. Но ему хватило одного взгляда на Питта, чтобы понять: перед ним отнюдь не типичный администратор высокого ранга, а человек совершенно иного склада. Более чем на голову выше его собственных пяти футов и четырех дюймов, загорелый, подтянутый, с рельефной мускулатурой без капли лишнего жира, он ничем не напоминал безликих равнодушных бюрократов, с девяти до пяти просиживающих штаны в своих роскошно обставленных офисах. Хотя Рауль не мог об этом знать, Питт-старший был точной копией своего сына, тоже Дирка, названного в честь отца. Разве что кожа задубела и обветрилась чуть сильнее, да смолистые черные волосы подернулись инеем на висках, но в светло-зеленых глазах обоих горел один и тот же жизнеутверждающий огонь. Глаза Питта-старшего излучали уверенность, спокойствие, оптимизм, ум, веселый юмор, стойкость, упрямство и массу других качеств и эмоций, но прежде всего — мудрость и понимание, свойственные лишь повидавшим на своем веку так много, что хватило бы на дюжину обыкновенных человеческих жизней.

— Добро пожаловать на борт, доктор, — тепло приветствовал ученого Дирк Питт, сопровождая свои слова крепким рукопожатием. — А вон тот бессовестно дрыхнущий тип, — он ткнул через плечо оттопыренным большим пальцем, — мой директор по подводной технике Ал Джордино. — Рауль перевел взгляд в указанном направлении и узрел в дальнем углу рубки прикорнувшего на диванчике коротышку с мощным бочонкообразным торсом и густой кучерявой шевелюрой, отливающей антрацитным блеском. Он слегка похрапывал, отчего его толстые губы смешно приоткрывались, выпуская выдыхаемый воздух. Телосложением и позой он напоминал спящего носорога. — Ал, подъем, у нас гости! — оглушительно рявкнул Питт. Коротышка моментально проснулся, бодро соскочил со своего ложа и присоединился к остальным. По его свежей физиономии и блестящим черным глазам нипочем нельзя было догадаться, что всего несколько секунд назад он спал без задних ног.

— Как я уже говорил капитану, у меня нет слов, чтобы выразить вам благодарность за то, что вы так оперативно откликнулись на мою просьбу о помощи, — церемонно произнес Бьязон.

— Учитывая благожелательное отношение, неизменную готовность к сотрудничеству и поддержку со стороны властей при проведении исследовательских работ НУМА в филиппинских территориальных водах, мы проявили бы черную неблагодарность, поступив иначе, — улыбнулся Питт. — Впрочем, мы всегда рады оказать содействие коллегам. В своей радиограмме вы просили помочь идентифицировать некий токсин, губительно действующий на морскую флору и фауну. Не могли бы вы, доктор, рассказать нам об этом более подробно?

— Несколько недель назад в наш офис обратился управляющий курортной гостиницы на острове Панглао и сообщил, что постояльцы жалуются на непомерно большое количество дохлой рыбы, ежедневно выбрасываемой морем на примыкающий к отелю пляж.

— Бесподобное средство для закалки духа отдыхающих! — ухмыльнулся Джордино.

— Мы незамедлительно приняли меры, — не принимая шутки, продолжал биолог монотонным речитативом. — Провели мониторинг прибрежных вод и определили границы распространения отравленной зоны, продолжающей, к сожалению, расширяться с невиданной скоростью. В настоящее время она захватывает более десяти километров береговой линии и увеличивается с каждым днем. Владельцы отелей бьют тревогу, да и мы тоже крайне встревожены.

— Вы установили причину массовой гибели рыбы? — спросил Стенсет.

— Пока нет. Отравление — вот и все, что мы можем с уверенностью утверждать. Мы сразу отправили образцы на анализ в государственную лабораторию в Себу, но результатов до сих пор не дождались. — Выражение лица ученого красноречиво свидетельствовало о том, что он думает по поводу черепашьих темпов работы вышеуказанного учреждения.

— Есть какие-нибудь соображения насчет источника? — поинтересовался Питт.

Бьязон уныло покачал головой.

— Поначалу мы грешили на нелегальные индустриальные сбросы, наносящие львиную долю ущерба экологии в нашей стране. Но я и мои сотрудники прочесали весь остров и не нашли ни одного крупного промышленного производства, которое могло бы оказаться причиной загрязнения. Побережье мы проверяли еще более тщательно, но с тем же результатом: ни замаскированных сливных труб, ни незаконных свалок. Остается предположить, что источник находится где-то в море.

— Может, «красная волна»? — наобум ляпнул Джордино.

— Мы уже не раз имели дело со вспышками бурного роста токсичного фитопланктона, хотя на Филиппинах они чаще случаются в более теплый зимний период, так что, полагаю, сумели бы распознать их самостоятельно, — вежливо заметил биолог. Беспардонный итальянец не только не извинился, но даже не покраснел.

— Может статься и так, что какие-то мерзавцы, не мудрствуя лукаво, устроили себе свалку для отходов прямо на дне морском, — высказал предположение Питт, — Будьте добры, доктор, укажите на карте, где это началось.

Рауль бросил взгляд на мелкомасштабную штурманскую карту южной части архипелага и указал на крошечный островок к юго-западу от Бохоля.

— Это и есть Панглао, — сказал он. — Отсюда до него около пятидесяти миль.

— За пару часов дойдем, — прикинул капитан.

Питт утвердительно кивнул.

— У нас на борту чертова уйма изнывающих от безделья ученых мужей. Если что, будет к кому обратиться за консультацией и советом. Билл, прокладывай курс и заводи тарахтелку. Доберемся до Панглао, а уж там, на месте, как-нибудь разберемся.

— Огромное спасибо вам всем, джентльмены! — с чувством высказался заметно повеселевший Бьязон.

— Если хотите, доктор, могу устроить вам обзорную экскурсию по нашему «Разведчику», — предложил Дирк.

— Буду весьма польщен, — обрадовался француз.

— Пойдешь с нами, Ал?

Коротышка демонстративно посмотрел на часы.

— Нет уж, валяйте без меня. И так времени впритык. До окончания моей программы как раз два часа и осталось. — С этими словами он вернулся на свой диванчик и мгновенно отключился.

Море было спокойным, и «Марианский разведчик» преодолел пятьдесят миль до Панглао за каких-то полтора часа. Питт вывел на цветной монитор электронную карту острова, а Бьязон обозначил участок акватории, где продолжала гибнуть отравленная неизвестно чем морская живность.

— Билл, взгляни, — обратился Питт к капитану. — Видишь, течение огибает Панглао с востока на запад. А это значит, что горячую точку следует искать близ восточной границы обозначенной доктором зоны. Предлагаю начать продвигаться в обратном направлении, следуя против течения и производя забор проб воды через каждые четверть мили.

— Резонно, — согласился Стенсет, — Только пойдем зигзагом, чтобы заодно уточнить площадь и контуры зоны распространения, а также концентрацию токсина в разных местах.

— Тогда уж и сканирующий сонар задействуй. Вдруг на дне какой-нибудь подозрительный рукотворный хлам отыщется.

Француз с нескрываемым интересом наблюдал за спуском на воду буксируемой металлической рыбины, битком набитой ультрасовременной электроникой. Сканирующее устройство скрылось за кормой, и «Разведчик» двинулся вперед. Курс его напоминал след пьяной гусеницы, но точно соответствовал проложенному от точки к точке на штурманском мониторе. Строго по графику группа ученых-добровольцев производила забор проб воды с различных глубин. Судно еще только начинало продвижение к следующей контрольной точке, а пробы уже были в лаборатории, где подвергались экспресс-анализу.

Лежебока-итальянец, успешно завершивший свою программу тестирования упругости диванных пружин, безвылазно торчал в рубке за монитором, отображающим регистрируемую сонаром картинку. Прибрежное мелководье не баловало разнообразием подводного пейзажа. Ровное песчаное дно перемежалось бесформенными наростами коралловых полипов, но время от времени попадалось кое-что интересное. Вот застрявший в расщелине рифа ржавый судовой якорь, а чуть подальше — зарывшийся в песок подвесной лодочный мотор. Каждую такую находку Джордино фиксировал в памяти навигационного компьютера нажатием клавиши «MARK».

Питт и Бьязон стояли бок о бок у поручней, любуясь живописными пляжами и пышной тропической растительностью Панглао, разворачивающегося в панораме менее чем в полумиле по правому борту. Но при виде плавающих кверху брюхом морской черепахи и нескольких дюжин рыб оба помрачнели.

— Похоже, мы уже вошли в пределы мертвой зоны, — заметил Питт. — Осталось дождаться первых результатов экспресс-анализа.

По мере продвижения исследовательского судна к востоку количество отравившихся морских обитателей в пределах видимости возрастало, потом начало довольно быстро снижаться и вскоре сошло на нет.

— Мы уже отошли на пять кабельтовых от восточной границы очерченной доктором Бьязоном акватории, — доложил Стенсет, — Здесь чисто. Похоже, дальше пилить нет смысла.

— Ты прав, — согласился Дирк, — Ладно, глуши движок и труби отбой. Посмотрим, чем нас порадуют парни из лаборатории.

«Разведчик» застопорил ход, рыбу-сонар подняли на борт. Джордино выключил монитор и присоединился к уже спустившимся в конференц-зал Питту, Стенсету и Бьязону. Последний прошелся вдоль обшитых тиковыми панелями переборок, с интересом разглядывая портреты знаменитых в прошлом исследователей подводного мира, среди которых, к собственному стыду, смог опознать только Уильяма Биба, Сильвию Эрл и Дона Уолша. Не успели они занять места за длинным столом, как в дверях появились двое морских биологов в белых лабораторных халатах. Симпатичная брюнеточка с «конским хвостом» на затылке и указкой в руке подошла к большому экрану в торце помещения, а ее помощник противоположного пола склонился над клавиатурой компьютерного управления демонстрационной установкой.

— Мы завершили обработку сорока четырех проб морской воды методом молекулярного расслоения, позволяющим выявить даже микроскопические частицы отравляющих веществ, — четким, хорошо поставленным «лекторским» голосом заговорила ученая леди. Одновременно на экране за ее спиной возникла картинка, сильно смахивавшая на ту, что француз уже видел на экране навигационного монитора. Ломаная кривая соединяла сорок четыре светящиеся точки и пролегала параллельно береговой линии Панглао. Каждая имела свой цвет, но больше всего было зеленых, что не преминул отметить Бьязон, — Исходя из расчета молекулярной концентрации токсина одна на миллиард, мы выявили его наличие в пятнадцати пробах, взятых в точках, обозначенных желтым. — Для наглядности брюнетка прошлась кончиком указки по цепочке желтых пятнышек, — Как видите, джентльмены, концентрация увеличивается в направлении с запада на восток и достигает максимума вот в этом квадрате, — Она обвела указкой несколько желтых светлячков в верхней части экрана.

— Значит, утечка токсина, скорее всего, происходит из стационарного источника, — резюмировал Питт.

— Негативные результаты анализа проб, взятых восточнее эпицентра, позволяют сделать вывод, что токсин наиболее интенсивно выделяется именно здесь и распространяется далее омывающим остров течением, — подтвердила его догадку биологиня, немного перефразировав формулировку.

— Вот тебе твоя «красная волна», Ал, — не упустил Питт случая подколоть напарника. — А теперь выкладывай, что ты там нарыл, любуясь подводными красотами?

Джордино подошел к пульту, небрежно оттеснил плечом оператора и забарабанил по клавиатуре. На экране по обе стороны от ломаной линии нарисовались двенадцать черных крестиков, маркированных буквами латинского алфавита от А до L.

— Грязная дюжина хитов Ала Джордино, — объявил он голосом популярного диджея, возвращаясь за стол. — Сканер зафиксировал по ходу дела двенадцать сравнительно крупных объектов искусственного происхождения. В основном это мусор: ржавые якоря, обрезки труб и тому подобное. Но три из них заслуживают более пристального внимания, так как могут оказаться искомым источником отравления. Номер первый, маркировка «С». Три железные бочки объемом пятьдесят пять галлонов каждая.

Глаза всех присутствующих прилипли к экрану. С меткой «+С» соседствовали исключительно зеленые точки.

— Участок чистый, — констатировал Питт, — Поехали дальше.

— Номер второй, маркировка «F». Деревянное парусное судно, скорее всего, рыбачье. Одномачтовое, однопалубное, лежит на киле, в хорошем состоянии и даже мачта на месте. Трюм не просматривается.

Рядом с парусником светился тревожный желтый индикатор. Первый в цепочке.

— Далековато от эпицентра, — заметил директор НУМА. — Да и посудина слишком старая. Уже теплее, но тоже можно вычеркнуть из списка.

— Последний объект сонар засек на грани досягаемости, — предупредил итальянец, — так что изображение получилось размытым и не совсем понятным.

— Но хоть на что-то оно похоже? — попытался уточнить Стенсет.

— Похоже! — сварливо огрызнулся Джордино. — На здоровенный судовой винт, торчащий из задницы здоровенного кораллового рифа. А где само судно, черт его знает! То ли оно внутри, то ли чей-то оторвавшийся винт так удачно к полипам присосало. Я обозначил эту загадку природы маркировкой «К».

Все затаили дыхание, высматривая «К» на экране, и дружно выдохнули, обнаружив искомую букву всего на полдюйма выше единственной красной точки.

— Ну что ж, — подвел итог Питт, — поскольку коралловые рифы винтами не испражняются, будем считать, что к чему-то он все-таки присобачен. Другой вопрос, что дало протечку: топливные танки или карго в трюме?

— Анализ не выявил ни в одной из проб повышенной концентрации нефтепродуктов, — немедленно среагировала брюнетка в белом халате.

— Кстати говоря, леди, — спохватился Джордино, откровенно пожирая взглядом ее точеную фигурку и смазливую мордашку, — мы так и не услышали от вас, как называется эта гадость, испортившая сотням ни в чем не повинных туристов заслуженный отдых?

— Да-да, мадемуазель, — присоединился к нему Бьязон, — скажите же нам скорее, что это такое?

— Хотите верьте, хотите нет, — усмехнулась биологиня, — но сегодня я впервые в жизни обнаружила в пробах морской воды мышьяк.