Книга: Инженер его высочества
Назад: Глава 21
Дальше: Глава 23

Глава 22

Незаметно наступила весна. Как раз к восьмому марта, которое еще не было никаким женским днем, Тринклер подготовил опытный образец своего двухтактного дизеля к сдаточным испытаниям. Кстати, этот двигатель по моему настоянию именовался «тринклером» — с творением господина Дизеля его роднила только способность воспламеняться от сжатия, остальное весьма отличалось.
Здоровенный чугунный картер на станине, цилиндр с хорошее ведро, выхлопная труба, уходящая в потолок, двухступенчатый топливный насос и компрессор — вот что я увидел. В торец маховика, от которого шли ремни отбора мощности, был установлен электромотор на чем-то вроде рельсов.
Густав пододвинул этот стартер к торцу вала и включил рубильник. Провернувшись несколько раз, движок завелся. Я, честно говоря, впервые видел одноцилиндровый мотор такого объема, а тут он еще и работал! На глаз было примерно оборотов двести, пол под нами трясся, но терпимо. И шум был всяко меньше, чем от испытывавшегося ранее авиационного мотора. Во всяком случае, в помещении можно было говорить, а не орать.
— Двадцать литров объема, сто пять лошадиных сил, сто семьдесят оборотов, — пояснил Густав.
— А расход какой?
— Пока двадцать пять литров в час, но, может быть, удастся немного уменьшить.
— И сколько он, интересно, будет так крутиться?
— Думаю, две тысячи часов продержится, — предположил Густав, — но это еще не все интересное. Вы же мне не зря давали материалы по наддуву? Пока он электрический, но потом можно будет сделать турбину от выхлопа. Смотрите.
Он подсоединил к двигателю толстый резиновый шланг, включил еще один рубильник. Движок чуть не заглох, но Густав, регулируя подачу топлива, вывел его на режим. Теперь мотор уже не чухал, а гудел, обороты увеличились раза в два, а то и больше. Вибрация, кстати, немного уменьшилась.
— Триста пятьдесят оборотов, почти двести сил, — прокомментировал Тринклер. — Но сколько он так проработает, я не знаю.
— Давайте прогоним его часов пятьсот в спокойном режиме, а потом дадим форсаж — и до конца, — предложил я.
— Хорошо, тогда я здесь организую вахты, и завтра, пожалуй, запустим.
— А сколько цилиндров можно будет объединять в один блок?
— Я рассчитывал на восемь, — пояснил Тринклер, — в ряд. Такой двигатель будет весить тонн семь, без наддува, про вес аппаратуры наддува я пока сказать не могу.
— И мы сможем их производить серийно?
— Если будем пытаться все делать сами — нет, — твердо сказал Густав. — Во всяком случае, не в ближайшие два года. Коленвалы точно придется заказывать где-то не в России, да и топливную аппаратуру тоже.
— Хоть весь движок по частям заказывайте, — вздохнул я, — если найдете где. Поздно его секретить.
— Почему?
— Потому что до большой войны осталось не больше трех лет.
Тринклер пару минут молча смотрел на свой двигатель, потом спросил:
— Вы это точно знаете?
— Нет, не точно. Но процентов восемьдесят уверенности у меня есть, в смысле, что война будет. А вот что мы ее выиграем, я и наполовину не уверен, зато знаю, что проигрыш будет означать конец Российской империи. Это я вам вчерне объяснил смысл всей нашей деятельности.
— И вы, с вашими возможностями, ничего не можете сделать?
— В смысле?
— Вы знаете и можете гораздо больше, чем просто талантливый инженер. И чем талантливый медик тоже. Я беседовал с вашим недавним гостем, господином Чеховым. По слухам, вы обладаете еще и влиянием на императора, а то, что Витте вас опасается, я видел сам. Я не прошу раскрыть ваши тайны, просто скажите — все настолько плохо, что вы действительно ничего не можете сделать?
— Боюсь, что все еще хуже, — признался я, — но я пытаюсь сделать хоть что-то, может, и получится.
— Значит, я готовлю чертежи заказных деталей, не дожидаясь конца испытаний? — подытожил Тринклер.
— Да, в крайнем случае, если выяснятся фатальные вещи, просто закажем по новой. Сразу на четыре восьмицилиндровых двигателя. А авиационный четырехтактник со всеми этими гигантами вы не забросили?
— Нет, но я прикинул, что там одноцилиндровый макет мало что даст, и прорисовываю сразу звезду-шестерку. Если не наделаю ошибок, то примерно через полгода что-то выйдет. Кстати, я собираюсь пригласить сюда несколько способных студентов из Питера, что им обещать в денежном плане?
— Целиком на ваше усмотрение. И если попадется среди них человек для нас действительно ценный, обещать можете не только деньги. Я, как вы правильно подметили, кое-что могу и в медицине, да и связи кой-какие начали появляться.
— Знаете, — усмехнулся Тринклер, — один мой однокурсник — очень перспективный конструктор, но приехать к нам он сейчас не может. И вообще толком работать — тоже. У него несчастная любовь. Вот в этой ситуации я просто не знаю, что предпринять.
— Как что? Написать мне на бумажке, как его зовут, ну и про предмет воздыхания что-нибудь тоже, — хмыкнул я, — а там будем посмотреть, что тут можно сделать. И, возвращаясь к авиационному движку, почему вы решили сделать четное количество цилиндров?
— Даже не знаю, — немного растерялся Густав, — как-то это казалось очевидным, хотя… ну да, у нас же рабочий ход будет через один, и при четном получится две группы, а при нечетном равномерный переход по кругу… Действительно, надо прикинуть, как будет выглядеть семицилиндровый мотор.
От Тринклера я направился сразу в шестой отдел СБ и выложил перед его начальником только что полученную от Густава бумажку.
— Вот здесь два имени и общие сведения. Надо срочно копнуть поглубже. Во-первых, что вот это за человек, что он за пассию себе нашел и почему у них все не слава богу, с возможными подробностями. Работать аккуратно, это, скорее всего, наш будущий очень ценный инженер. Вопросы?
— Сроки?
— Если за неделю управитесь, будет хорошо. В крайнем случае — две недели.
То ли задача была простой, то ли шестой отдел понемногу набирался опыта, но через четыре дня я получил телеграмму с подробным отчетом. История была банальная. Из какого-то провинциального не то Зарайска, не то Саранска в Питер приехала молодая особа с целью этот самый Питер покорить. В качестве первого знакомства способный студент из небедной семьи ее устраивал, но в качестве мужа — не очень. Стерве из Засранска хотелось большего. В какой-то мере ее притязания были оправданны, агент сообщил, что она не только красива, но и умна, да к тому же, судя по всему, имеет сильный характер соответствующей направленности. Далее агент предположил, что в нашем шестом отделе такие люди будут очень к месту.
Я немного подумал. Присылать ей приглашение от Гошиного имени, пожалуй, не надо. Обойдется. Я тоже не хрен собачий, и если молодая карьеристка не слышала про инженера Найденова, то агент явно преувеличил ее умственные способности. Так, а для чего она мне понадобилась? Пожалуй, надо написать как есть — для приватной обоюдоинтересной беседы. Расходы на дорогу и проживание оплачиваются.
Через полчаса соответствующие распоряжения ушли в Питер.
Через три дня у меня в кабинете сидела эффектная гостья.

 

Итак, она звалась Татьяна… ну и далее по тексту, причем скорее не пушкинскому, а народному. То есть, с моей точки зрения, это была, как потом будет говориться, комсомолка, спортсменка и просто красавица. Сидела она передо мной спокойно и с достоинством, несмотря на то что я, с целью получения дополнительной информации, встал и обошел вокруг нее.
— Давайте сразу перейдем к делу, — предложил я. — Вы, наверное, уже имеете предположения, в силу каких причин я пожелал с вами познакомиться?
Дальше был просто класс. Легким кивком и незаметным движением бровями дама дала понять, что вполне понимает причины, находит их весьма достойными и готова к соответствующим действиям, вплоть до прямо сейчас.
— Однако иногда первые предположения оказываются ошибочными, — вздохнул я. — Вот давайте представим себе на минутку, что вам удалось охмурить старого козла, то есть меня. Не буду спорить, технически это не очень сложно. — Гостья с интересом внимала. — В принципе можно предположить, что дело дойдет даже до женитьбы, хотя я плохо себе представляю, как вам удастся получить такой результат… — Дама легкой полуулыбкой дала понять, что она, наоборот, это себе представляет очень даже хорошо. — Предполагать, что вам удастся загнать меня под каблук, мы не будем, это ненаучная фантастика. И что? Вы же от этого не станете самостоятельной фигурой! Вторая роль, причем в данном конкретном случае без права голоса. Ладно, пусть вы найдете себе другого, который будет смотреть вам в рот. Максимум — генеральша, ну, для компенсации, она своим генералом вертит как хочет… И это все? Да знаю я, что вы хотите сказать. Мол, поживите лет десять в этом, как его, Мухосранске, а потом рассуждайте. Так?
В этот момент, как всегда, без стука в мой кабинет сунулся Гоша, но, обозрев картину, замер в изумлении. Очень к месту, подумал я и сделал рукой предостерегающий жест:
— Высочество, можно чуть попозже?
Ошарашенный Гоша испарился.
Вот тут Татьяне все-таки изменило самообладание, и теперь она глянула на меня с откровенным испугом.
— Э… это б-был сам?..
— Да, его высочество, наследник престола, — отмахнулся я. — Лезет, понимаешь, без доклада, а мало ли чем я тут могу заниматься… — «Кстати, а сам-то я иногда к нему как ломлюсь? — вдруг подумал я. — Надо будет обратить внимание на свои манеры». — Однако давайте вернемся к нашим делам. Я хочу сделать вам предложение. Вижу, вы уже и в мыслях не держите, что руки и сердца, это правильно. Хотите стать фигурой? Настоящей, не при ком-то. Чтоб при вашем приходе куда угодно народ шептался по углам — смотрите, да смотрите же, это сама Татьяна… — Я сделал паузу. — Кубышкина!
Упомянутую Татьяну аж слегка перекосило.
— Вот-вот. Фамилия, мягко говоря, для такой роли не подходит совершенно, к этому мы еще вернемся. А пока представьте себе, что мне, скажем, нужны какие-то секретные сведения. Ладно, если они на бумаге, ее можно скопировать или просто выкрасть, соответствующие люди у меня есть. А если это пока просто чьи-то мысли?
Татьяна подалась вперед, она начала понимать, к чему идет дело.
— Мелко плаваете, — заметил я, — если думаете, что каждую агентессу для таких поручений я буду вербовать сам. Продолжим, однако. Кроме добычи сведений в жизни случаются и другие надобности. Иногда, поверьте, встречаются такие фигуры, которых по многим причинам ну совершенно необходимо ликвидировать…
— Что?
— Убить, — пояснил я. — Так вот, для этого можно просто кого-то нанять. Скорее всего, потом кто-то что-то узнает, и может получиться неудобно. У меня, разумеется, и для этого есть люди, целая группа в отделе, они могут сделать все очень чисто, но ведь подозревать-то все равно будут! А вот если означенная фигура вдруг скончается сама собой, да не просто так, а в самый интересный момент, прямо на даме… есть хитрые реактивы, для способствования такому исходу… то здесь будет не просто акт устранения, но еще и удар по репутации! Такое дело, не копая глубоко, просто постараются побыстрее забыть.
Я достал из стола «Аполлон», взял себе и предложил гостье. Она машинально закурила, даже не обратив внимания на совершенно непривычный вид сигареты.
— Да, продолжим про всякие женские дела, — выпустил дым я. — В том отделе, про который я намекнул, женщины есть. Как раз примерно для таких задач. Но руководят ими мужчины, и, возможно, в силу этого возможности агентесс используются не самым лучшим образом, я бы сказал, не творчески. Я хочу создать еще одну такую службу, свою личную. И рассматриваю вас как одну из кандидатур на пост ее руководителя. Если хотите отказаться, делайте это прямо сейчас, вам дадут денег за беспокойство и билет до Питера. Если же вы согласитесь, но потом начнете как-то проявлять нелояльность, я просто вынужден буду отдать кому надо соответствующий приказ… ну, вы понимаете.
Я внимательно наблюдал за Татьяной. Так, испуг вроде прошел, она задумалась… Ага, решение принято. Красавица мило улыбнулась.
— Разумеется, я согласна, — сообщила она. — И даже не буду специально расспрашивать о поощрениях за хорошую работу.
— И зря. Деньги, влияние, возможно, даже титул со временем — это само собой. А вот сохранение молодости и здоровья — надолго — оно что, вас совсем не интересует?
— Значит, правду говорят, что вы и это можете?! — привстала дама. — Господин Найденов, что я должна сделать, чтобы перестать быть «одной из кандидатур»?
«Интересный момент, — подумал я. — Если она сейчас начнет якобы невзначай расстегивать пуговицы или еще не знаю что, то я в ней ошибся». Но нет, Татьяна снова села и внимательно посмотрела на меня, словно боясь пропустить хоть полслова.
— В общих чертах вы мне подходите, — сказал я, — но, наверное, в России можно найти еще десяток не хуже вас. Однако перед этим десятком у вас есть серьезное преимущество, и вы можете им воспользоваться. Начну издалека. Знаете, такие красавицы, как вы, да еще и умные, — это редкость. Но хороший инженер редкость никак не меньшая. Его приходится долго искать, потом создавать ему все условия для работы, можно сказать, лелеять… Одного такого я нашел. Рассчитать процессы, происходящие в вихревой камере дизеля, — это, я вам скажу, та еще задачка, а он с ней справился играючи. Но как часто бывает, он мало приспособлен к суровым реалиям жизни, его постоянно нужно поддерживать и направлять. А тут еще с ним приключилась беда — он встретил фантастическую девушку, влюбился в нее с первого взгляда, вот теперь страдает вместо работы… Это я про вашего Сережу.
— Но он же рохля… — растерялась Татьяна.
— Не спорю. К самостоятельной инженерной работе он непригоден, но как помощник нашего главного инженера Густава Тринклера будет незаменим, это мне сам Тринклер и сказал. А значит, надо сделать так, чтобы этот Сережа вдруг стал безмерно счастлив и на радостях начал сворачивать горы. Любая из кандидатур на ту самую должность в первую очередь получила бы именно это задание. Вам с ним проще справиться — вот ваше преимущество.
— То есть вы приказываете мне выйти за него замуж?
— Вовсе нет. Я вам поставил задачу. Добавлю, что эффект мне нужен долговременный, а не на месяц-другой. Как вы этого достигнете — не мое дело. Но, кстати, фамилия Князева будет звучать куда лучше той… вашей.
— Я с вами согласна, — мило улыбнулась собеседница, — но хотела бы задать вам два вопроса. Можно?
— Валяйте.
— Вы ведь будете постоянно в курсе семейных дел помощника вашего главного инженера, правда? И…
— Понятно. Если вы вдруг случайно позволите себе невинные шалости на стороне, но они никак не отразятся на душевном состоянии и работоспособности опекаемого, то на здоровье, мое какое дело. А вот если отразятся, придется принять меры. На первый вопрос я ответил?
— Да, но я надеюсь, в будущем вы не откажете мне в более подробных объяснениях, — стрельнула глазками дама. И, сразу посерьезнев, задала второй вопрос: — С первым заданием я справлюсь, можете не сомневаться. Но ведь будут же и другие, а у меня совсем нет опыта…
— А у кого он есть? Наберетесь. Литературой для ознакомления со спецификой вашей новой деятельности я вас обеспечу, советом по мере возможности помогу. Если вы именно по неопытности провалите какое-нибудь дело, то это скорее я буду виноват, что вам его поручил. Ну а если… я про это уже говорил. Тут, правда, не помешает добавить вот что. В уже существующем отделе ведь тоже могут оказаться не выдержавшие соблазнов сотрудники, и сейчас получается, что контролировать и при случае принимать меры, вплоть до ликвидации, они должны самостоятельно, а это идиотизм. Так что вам придется освоить вот это направление, причем побыстрее.
— А они тоже будут контролировать меня и в случае чего принимать меры, так?
— Разумеется.
— Тогда я прямо сейчас схожу на телеграф сообщить моему ненаглядному Сереже, что мне предлагают отличную работу в Георгиевске, но вынести столь долгую разлуку с ним я не в силах!
— Рад, что я в вас не ошибся. — Я встал и проводил даму до двери. Как только она скрылась за поворотом коридора, на другом его конце появились Гоша с Машей. По трудноописуемому выражению их лиц было понятно, что они направляются меня спасать. Я чуть не заржал в голос.
— Ребята, заходите. И приведите морды в человекообразное состояние, а то мне так прямо разговаривать с вами неудобно. Гоша, тут имело место не то, что ты подумал, входя, и уж тем более не то, про что ты решил, вылетая из моего кабинета. Это называется «вербовка». Правда, получилось несколько коряво, ну ничего, зато опыт приобрел.
— Так она тебе не… — облегченно вздохнула Маша. — Ух, а я уж подумала, что ты вместо своей горничной решил вот такую стерву завести. Да, кстати, ну неприлично в твоем положении не иметь соответствующей любовницы из высшего света! Мне фрейлины Алисы про тебя все уши прожужжали.
— А что она будет делать? — спросил Гоша.
— Думаю, для начала, не спеша, вдумчиво, займется окружением твоего дяди-адмирала. Не фиг всяких Балетт раскармливать, пусть это будут наши девушки.
Маша приподнялась на цыпочки и шепнула:
— Если эта вздумает виться вокруг Гоши…
— Разумеется, — кивнул я, — сразу придушат в темном углу. Она не дура, понимает, но я обязательно еще заострю на этом ее внимание.
Назад: Глава 21
Дальше: Глава 23