Глава 39

Несколько сэтов из тиглимских тысяч заметили, кто стрелял, открыли ответный огонь. Рунг вскочил. Пробежал несколько метров вверх по склону и упал. Или сам, или ранили.

Я пришпорил Асгата.

— Отставить! Прекратить огонь!

Выбил ногой стрельну из рук одного из сэтов. Почти половина стрелков из тиглимских подразделений уже смотрела на меня, в глазах недоумение.

— Выстраивайтесь в линию! — заорал я изо всех сил. — Это приказ Наргара! Выстраивайтесь в линию!

Послушались. Засуетились. Бегом.

Я бросил взгляд на холм. Рунг несся вверх по склону, снова поскользнулся, преодолел пару метров на четвереньках, опять подскочил.

Чёрт! Он же, наверное, теперь…

Но додумать я не успел. Грохнул залп из орудий, две тысячи сэтов из Тиглима уже почти выстроились в линию. Я торопливо оглядел поле боя, обернулся. Всадники стоят клином, готовые атаковать. А вот вражеские уже преодолели треть расстояния до залёгших стрелков и рассыпаются, чтобы дальше идти «лавой».

— За мно-о-ой!

По инерции выхватил меч и сорвал Асгата в галоп. Медлить некогда. Ещё несколько минут, и их верховые просто затопчут наших стрелков, а ставить «ямы» некому. Только десяток Саргара. Но что могут сделать десять сэтов?

— Атакуйте тех! — проорал я, «шипом» указав смотревшим на меня пешим стрелкам в сторону врага, уже почти вальяжно шагающему по склону, и чуть потянув повод, направил лога левее. Ветер ударил в лицо, дым с новой силой полез в ноздри. Краем глаза заметил, как четверо стрелков тащат на руках Канурга.

«Лишь бы мёртвый, — мелькнуло в мозгу. — Если живой, то так просто Рунга он не оставит».

Снова залп. Стрельны. Уже непонятно с какой стороны. Невольно пригнулся, глянул назад. Наш клин тоже распадается, растягивается. Наверное, каждый из них уже выбрал себе противника.

Последний залп наших стрелков, теперь мы перекрываем сектор обстрела, и те, кто за нашими спинами стрелять не станут. Остаются те, что лежат цепью вдоль южного края, и они не подводят. Их залпы хоть и редкие, но зато они хорошенько прореживают правый фланг несущейся прямо на нас «лавы» врага. Я вижу, как сразу с пару десятков всадников валятся на землю. Некоторые падают вместе с раненым айсалами, кувырком. Пара животных дёргается и пытается подняться. На их мордах боль и страх.

Но они быстро остаются за спинами уцелевших, к которым всё ближе. Почти возле уха свистит пуля, машинально оборачиваюсь и вижу как один из наших вскидывает руки, бросая поводья, и заваливается на круп своего скакуна. Не моя это пуля, значит. Чужая.

До врага остаётся всего несколько метров. Я уже вижу отчётливо ноздри одного из айсалов, и даже взгляд его наездника. Он пытается выстрелить на ходу, но не успевает. Его лицо рассечено, от левого уха до подбородка длинная глубокая рана, но я не вижу этого, а только знаю. Потому что некогда рассматривать каждого противника. Мой меч опускается на плечо ещё одного, и я отпускаю поводья.

«Срезни» пятого круга врываются в тех, кто передо мной, троих просто сносит на ходу, двое ранены. Мимо проносится с десяток врагов. Я включаю зрение на полную катушку. Нет, никакой магии, просто физиология, максимальная внимательность. Вижу боковым, как один из сэтов тоже резко натянул поводья и уже готов выстрелить. «Срезни» второго круга, один втыкается в горло, продолжая вибрировать, второй хорошенько чиркает по плечу, выдирая кусок мяса с шерстью. Но это уже излишество, хватает первого ледяного диска. Сэт пытается судорожно вдохнуть и медленно заваливается на бок.

Я оглядываюсь. Впереди уже много наших. Кто-то вытаскивает ножи, закинув оружие за спину, кто-то стреляет почти в упор, а кто и действует стрельнами, как дубинами. Ещё мгновение и всё это превратится в свалку, где уже будет неважно, чем и как ты дерёшься. Да хоть зубами. Лишь бы убить побольше и выжить самому…

Оценив обстановку, я всунул «шип» в ножны, развернул лога и ударил голенями в его бока. Здесь я уже не нужен, разберутся и без меня.

— Далеко не уходить! — прокричал какому-то сотнику из наших, определив его чин по зелёной нашивке на накидке. — Разобьёте и отступайте ко второй батарее! Понятно?!

Сэт закивал, что-то прокричал в ответ, но его заглушил очередной залп. Судя по всему наши. Бьют уже не сюда, а по второй линии.

Поставив «щиток» за спиной и привязав его к себе, я рванул обратно. Асгат нёсся, нервно озираясь, и только сейчас я заметил, что он пугается залпов. Не сильно, но всё же вздрагивает.

Пригнулся, похлопал его по шее, окрикнул пару раз по имени. А взгляд уже застыл на тиглимских. Они шли вперёд, и левый фланг сильно прогнулся назад. Ну понятно. Там же лежат стрелки.

Чёртов Канург, из-за тебя вся эта неразбериха. Надеюсь, ты уже печешься в аду!

Пришла мысль о Рунге, поискал его глазами на холме и сам усмехнулся. Ну да, как же, стоит там и ждёт. Вот только бы не сбежал совсем, так будет больше проблем. Чёрт! А ведь он тогда в палатке как-то подозрительно себя повёл, когда Ульгар высказал желание пристрелить этого старого придурка. Надо было догадаться, прочувствовать интуицией.

Я потянул левый повод, остановился перед шагающей вперёд линией, отыскал глазами тысячника, снова тронул бока Асгата.

— Вы понимаете, что сделали?! — проорал, чуть ли не в лицо сэту среднего возраста с красной нашивкой на правой стороне накидки. — Теперь только смывать кровью! Понял меня, воин?!

— Да кто ты та…

Я приподнялся в стременах, схватил его за шерсть на шее, притянул к себе.

— Конь в пальто!! Ты понимаешь, что ты нарушил план сражения?! Если мы потерпим поражение, вся ответственность ляжет на тебя! Ты понял меня?! Я не слышу, воин!

Сэт скривился, но всё же выдохнул. Не слышно, но я прочитал по губам:

— Понял.

— Остановишь вторую линию врага! Понял?! Не остановишь — лично расстреляю! Исполня-ать!

Отпустив его, я развернул Асгата на месте, приметил какого-то сотника, и спешившись, приблизился к нему.

— Твоя сотня и ещё одна нужна. Я поведу. Лично. Лога моего за холм! — крикнул я стоявшему рядом обычному стрелку и передал ему поводья.

А через минуту мы уже взбирались по склону, чтобы поддержать десяток Рунга и новобранцев. За мной карабкались двести стрелков с заряженными стрельнами, и как только мы поднялись примерно на середину, они быстро выстроились в три линии, и сразу же пальнули по очереди с интервалом в несколько секунд.

Тридцать-сорок вражеских стрелков рухнули, как подкошенные, а остальные замерли на месте. Я подал знак своим, которые были выше нас метров на пятьдесят, ударил по противнику «взрывом», они сообразили, и вскоре во вражеские сотни полетели десятки плетений Воды. А я стал карабкаться дальше, надеясь увидеть с вершины Рунга.

Шагов двадцать, сам поскользнулся на траве, как и Рунг несколько минут назад, подскочил. В бёдрах заполыхал огонь, дыхания стало не хватать. Я потянул в себя воздух, стал помогать ногам руками, ещё немного и я замер на вершине. Бросил взгляд в открывшуюся взору даль. Моего десятника не видно, зато отчётливо увидел отступающих наших. Они уже оставили даже исходные позиции и медленно отходят под напором врага. Оценил на глаз — примерно три-четыре тысячи. Это не страшно. Значит, основная сила осталась там. Если, конечно, они не решили обходить по левому флангу. Вот тогда задница.

Вниз я спустился гораздо быстрее, нашёл вестового и отправил его к резерву с приказом выдвинуть на помощь правому флангу тысячу. Вокруг меня собрались несколько сэтов, непонятно из каких подразделений, половина раненые. Отправил их за холм, а сам рванул наперерез первой батарее, которая быстро двигалась к дороге. Каждую пушку тащили по четыре айсала, поэтому отходила батарея на приличной скорости. Как бы лафеты не разломали, черти бешеные.

— Стоять! — проорал я, выскочив чуть ли не под копыта. Схватил одного из айсалов под узду, возничий натянул поводья. — Разворачивайтесь здесь!

Такое решение было принято мною всего пару минут назад, когда я спускался с холма. Наши верховые остановили вражеских, которые теперь отступали за спины стрелков второй линии. Всё это я разглядел отчётливо. Опасности для первой батареи уже нет и значит, можно снова вводить её в бой. Да, с этой точки пушкари вообще не пристреливались, но в любом случае от лишней огневой поддержки хуже не будет.

— Чёрт! — ругнулся я, увидев, как наши всадники пустились вдогонку за отступающим врагом. — Сказал же…

Но уже спустя несколько секунд они стали сначала по одному, а потом и группами уходить вправо, давая возможность лежавшим стрелкам открыть огонь. И они не заставили себя ждать. Как только правый фланг второй линии оказался открыт, сразу же над высокой травой стали сначала десятками, а потом и сотнями взрастать белые грибки порохового дыма.

А вот центр второй линии и её левый фланг были теперь закрыты тиглимскими тысячами. Я заметил, как некоторые из лежавших стрелков перебежками меняют позиции, чтобы иметь возможность стрелять хотя бы по правому флангу, снова выматерился на Канурга и пожелал ему пройти все девять кругов ада, если здесь конечно таковые есть.

Шедшие в полный рост тиглимские несли потери. Это было видно по белым бугоркам. Кто бы сомневался, при таком раскладе-то. В линии врага как минимум три с половиной тысячи, и при прямой стычке с двумя они в явном выигрыше. Если бы не орудия и перекрёстный огонь, то тиглимских они бы уже положили полностью.

Верховые возвращались колонной по дороге, не давая возможности работать первой батарее. Да уж, при всей продуманности общей тактики вот таких проколов избежать не удалось. Постоянно кто-то перекрывает секторы обстрела… Надо будет учесть на будущее.

Бросив последний взгляд на поле боя, я вскочил на гнедого айсала, которого вёл в поводу один из раненых сэтов, и помчался к резерву. Здесь уже вроде бы всё нормально. А вот что там, на правом фланге?

Сразу же увидел Ульгара, вместе с ним поскакал к тысяче из какого-то городка, название которого не помнил. Увидел вестового, который только-только передавал мой приказ тысячнику. Выругался на него смачно.

— Что там? — спросил сын Наргара, когда закончил материться на земном, и я коротко бросил в ответ:

— Нормально!

Тысячу развернул в линию сразу, и так повёл в обход холма. Навстречу нам проковыляли несколько сэтов с ранениями разной тяжести. Остановившись возле одного, расспросил. Вроде как держатся. Да и врага не так уж много, не больше четырёх тысяч.

Мы вышли на оперативный простор, растянулись ещё больше. Я вдруг тупо понял, что до сих пор на чужом айсале, который к удивлению слушается меня так, словно я на нём проездил не меньше года. Впереди показались спины наших, я приказал ускорить шаг, сэты взяли стрельны на изготовку. Несколько из наших стрелков обернулись, закричали радостно, вскинули приветственно руки. Я пришпорил гнедого и вскоре был возле позиций, удерживаемых заметно поредевшими рядами наших. Быстро оценил обстановку.

Враг действовал всё так же. Идиоты, конечно, но нам ведь это только на пользу.

— Уходите на правый фланг! Быстро! И через него за спину подкрепления! Станете второй линией! — отдал я приказ тысячнику. Тот мотнул головой, указал на повязку, плотно обтягивавшую голову, подозвал помощника и повторил приказ ему. Помощник тут же принялся криком повторять мои слова и жестом указывать вправо, а тысячник тяжело уселся на землю и уткнул голову в колени.

Придётся восточным ювелирам хорошенько потрудиться. Победим — на ордена и медали не поскуплюсь.

Большинство сэтов поглядывали в нашу сторону и поэтому жесты командира увидели сразу. А тех, кто не видел, просто стали подталкивать в плечо или спину, и вскоре место для новой тысячи было освобождено.

Тут же раздался стук барабанов, развернулись знамёна, шаг стал чётче. Враг, до которого было метров двести остановился, до слуха донеслись крики с их стороны. Словно вторя им приказы наших сотников. А я вдруг вспомнил, что мои «щитки» уже давно рассыпались естесственным образом и я сейчас вообще без защиты. Совсем башню снесло, видимо. Поставил торопливо один слева, развернул айсала и шагом отъехал в сторону.

Наши стрелки открыл огонь, сэты принялись торопливо перезаряжать, враг сразу же попятился. Что, не ожидали, твари?

Спрыгнув на землю, я рванул вслед за уходящей вперёд линией и, поравнявшись с первым рядом, ударил «срезнями» пятого круга. Десять дисков, сверкая на солнце всеми цветами радуги, устремились в сторону врага и уничтожили сразу стрелков восемь. В двоих попало по паре «срезней» и я пожалел. Что они не наводятся на цель. В смысле — один на одну.

Ещё один удар, спустя несколько секунд ещё. Оглушающий и перекрывающий грохот барабанов залп. Враг попятился и… вдруг дрогнул. Сначала развернулось несколько стрелков, показав свои спины. Потом сразу полсотни и дальше, словно цепная реакция.

Наша тысяча приободрилась, ускорила шаг. А следом уже выстроилось примерно столько же из первых подразделений, стоявших здесь. Они нагнали первую линию, двое сотников рванули к их тысячнику, и вскоре начался «каскад». Так сэты называли тактическую фишку, которую вроде как использовали уже давно. Правда, со стороны врага я такого не заметил. Первая линия по команде падала на одно колено, спешно перезаряжалась, а в это время давала залп вторая, выдержав паузу в пять-шесть секунд, чтобы не попасть в тех своих, кто замешкался. Потом они поднимались и шагали дальше, стреляя на ходу. Вторая линия шла следом, и так же на ходу перезаряжалась. Потом первая снова на одно колено…

Враг падал пачками, некоторые сэты получали сразу по нескольку пуль в спину и даже до падения было видно, как быстро краснеет от крови накидка.

— Укрепитесь на исходных позициях и остановитесь! — прокричал я прямо в лицо тысячнику, подбежав к нему. — Дальше ни шагу! Там колонна!

Сэт кивнул. Я переспросил ещё раз — понял ли он?

— Понял, командир! Дальше исходных позиций ни шагу!

— Так точно! — рявкнул я и бросился назад, несколько сэтов во второй линии расступились. Давая мне проход. Я отыскал глазами айсала. Хорошая животина. Стоит мирно пасётся там, где я её и оставил. Не иначе её приучали к выстрелам и залпам на полигоне.

Вскочив в седло, я помчался к резерву. Пришло время вводить его остатки в бой. За холмом в одном ритме слышались гулкие залпы пушек, значит, всё нормально. Если там, на левом фланге, не полный ахтунг.

Я влетел на луг, где в ожидании стояли последние две тысячи пеших стрелков, остановился метрах в сорока от них, так чтобы видели все, приподнялся в стременах, и вытянув «шип», указал в сторону луга, где продолжалась баталия. Жест, не требующий лишних слов. В тоже мгновение раздались громкие команды и колонны двинулись вперёд.

То, что происходило на поле боя, меня приятно удивило. Враг отступал и здесь. Медленно, продолжая отстреливаться, но всё же отступал. Либо был получен приказ отходить из их штаба, и стало быть, Мангр задумал что-то другое, например, ударить всеми силами по левому флангу, либо они просто дрогнули. Конечно же, хотелось второго, по той простой причине, что выдержать ещё один удар лоб в лоб с всё ещё превосходящими силами противника мы не сможем. Не сможем, чёрт подери! Я не знаю, каковы у нас потери точно, но они есть. И не маленькие.

Правда, и враг потерял очень много солдат. Верховое подразделение разбито полностью, первая линия тоже, вторая, как минимум, уполовинена, третья, которая так и не смогла нормально развернуться отходит с серьёзно потрёпанным правым флангам. Молодцы парни у южного края, поработали на славу.

Я развернул резерв, так, чтобы он не мешал лежащим стрелкам, подал знак небольшим группам сэтов, которые были на склоне холма слева, и очень скоро вверх взметнулись десять дымовых столбов. Это вспыхнули костры на которых поверх сушняка были уложены сырые ветки сейкон. Тут же словно ниоткуда стали появляться стрелки. Это поднималась ближняя к нам цепь, вслед за ней начала подниматься и та, что была с левого южного края. С новой силой загромыхали барабаны, словно откликаясь на их призыв, ударили обе батареи, потом почти одновременный залп из восьми тысяч стрельн, и не выдержав, враг побежал.