Последнее усилие и копыта Кошмара ударили в плиты двора. Под конец этой сумасшедшей охоты даже дайхор начал спотыкаться. Обвожу взглядом ставшие за эти годы родными башни, стену, в которой знакома каждая трещина, донжон, чья крыша, кажется, протыкает низкие тучи. Дом. Вдруг наваливается дикая, отупляющая усталость. Сознание словно укутано толстым слоем пыли, через которую еле–еле пробиваются какие–то звуки, образы, мысли. Откат от выпущенного на свободу безумия разрушителя, передозировка силы и украденных жизней.

Тяжело спускаюсь на землю. Кошмара нужно отвести в конюшню. Движением руки отогнав грума, расседлываю и чищу свое ездовое животное. Связь между нами очень тесна и сейчас Кошмар больше демон, чем конь, глаза стали почти черными. Людей к нему пока лучше не подпускать. Даже Тень держится в стороне. Волчица радуется нашему возвращению, сообщает, что все спокойно, ждет похвалы.

Лестница кажется бесконечной. Кивнув стражнику, поднимаюсь выше. Сейчас бы просто упасть и уснуть. Делать этого, конечно, нельзя, да и не получится с таким раздраем в энергетических структурах, но слабое человеческое тело требует именно этого. Хрупкая фигурка в центре полутемного зала смотрится особенно одиноко и беззащитно. Или все дело в ауре, в какой–то обреченности, безысходности и боли, что пропитывают воздух? Некоторое время рассматриваю жену, но в душе нет никаких эмоций кроме жалости. Не хочется ни ругаться, ни злорадствовать.

— Тебе стоит аккуратнее относиться к собственной крови, — вот и все, что я могу сейчас сказать. Служанка, передавшая образец людям маркиза мертва, остальное пока не важно.

Пытаюсь обнять Тин, но та отстраняется. Эмоции в ее ауре сходят с ума. Я бы может и насладился этим безумным коктейлем, но сейчас я слишком устал. Мне все равно. Даже удивление не в силах пробить пыльный кокон.

— Я беременна, — звучит, наконец, еле слышно.

— Избавься, — безразлично пожимаю плечами. Там еще даже сердце не бьется.

Вспышка. Мышцы и связки вопят о пощаде, но я все же успел — огненный клинок проходит вплотную, срезая прядь волос, обжигая. Боль рождает ярость и, скользнув под следующий удар, я бью наотмашь, не сдерживаясь.

Некоторое время смотрю на тело жены, рассыпавшиеся волосы, перепачканные кровью. Поднимаю отлетевший в сторону меч и покидаю зал. Постепенно приходит боль. Правую половину лица словно окунули в кипящее масло, глаз не видит совершенно, болит все, каждая мышца, каждая связка. Подозреваю, завтра я не смогу двигаться без посторонней помощи. А значит, здоровьем нужно заняться прямо сейчас. Сделал все, что смог, опустошив экстренную аптечку почти на треть.

Проверить, как Александр. Мало ли что могла натворить эта ненормальная. В порядке, сопит, сунув, кулачок под щеку. От няньки, вскочившей при моем появлении, просто отмахнулся. Поставить решетки из пустоты на двери и окна сил еще хватило, а дальше я просто вырубился, упав тут же у детской кроватки.

Утром выяснилось, что Тин сбежала, прихватив с собой Тео и чернявую служанку. Впервые в жизни я пожалел, что вообще проснулся.