Глава 14
Экзорцист. Все дороги ведут…
Месяц Святого Николаса Слепца
После завершения любого мало-мальски важного дела есть смысл перевести дух, оценить достигнутые результаты и только потом приступать к следующему. Но то — после завершения. А вот когда работы впереди непочатый край, навязанный отдых выглядит скорее издевательством. Да и какой это отдых? Так, маета одна…
Как ни странно, чаянья Эдварда о передышке совершенно нежданно-негаданно воплотились в жизнь. Потеряв двух собратьев, Высшие затаились и сейчас на полуночи Марны шли позиционные бои без каких-либо намеков на проявление — пусть и тайное — бесовских сил.
Рауль Луринга пропадал на службе, мы безвылазно кисли во все том же особняке на окраине, из которого нас никуда так и не переселили. Охраны добавили, но и только. Неправильно это, на мой взгляд, ну да начальству видней. Хорошо хоть поближе к линии фронта перекинуть не надумали. Как ни крути, уж лучше в Магреве смутное время переждать…
Вот так мы и маялись уже без малого две декады кряду. Хотя нет, маялся, пожалуй, я один. Эдвард, Якоб и даже Пьер развлекались, как могли. Вынужденные сидеть в четырех стенах парни резались в карты и кости, втихаря попивали добытое на кухне пиво да сетовали на подобравшего слишком уж неказистых поварих Рауля Лурингу. Пьер, правда, иногда на выполнение своих обязанностей отвлекался, но в основном тяготы службы проходили как-то мимо него. Неплохо все же, когда у тебя под началом три здоровенных лба состоят, а непосредственное начальство за тридевять земель находится.
Но все хорошее — да и нехорошее обычно тоже — рано или поздно заканчивается, и однажды под вечер Рауль Луринга, вернувшийся раньше обычного из города, собрал нас у себя в комнате.
— Завтра с утра отправитесь за следующей головой, — с ходу обрадовал он скорчившего кислую мину Эдварда.
Ловкач в ответ на это известие беззаботно закинул ногу на ногу и уставился на разожженный очаг, будто его слова графа никоим образом не касались. Да так оно, скорее всего, и было.
— Озерки? — предположил я.
— Нет, — помрачнел Рауль, который последнее время и без того пребывал в не самом лучшем расположении духа. И куда только беззаботность подевалась? Даже дымить перестал. Про вино уж и не говорю вовсе. — Находившийся в Озерках Высший выпал из поля зрения тайной службы.
— Плохо. — Если это отродье умудрится оказаться не в том месте и не в то время, у нас будут действительно большие проблемы.
— Не будем о грустном. — Граф поднялся из кресла, подошел к столу и налил себе в кружку из керамического чайничка заварки. — Наш агент в Довласе сообщает о появлении двух Высших. Один скрывается где-то под Ольнасом, второй направляется в Марну.
— Тогда зачем куда-то срываться? — захрустел сухариком успокоившийся лучник. — Сам к нам приедет.
— Ничего не выйдет, — покачал головой Луринга. — Высшего надо будет перехватить по дороге.
— Где конкретно? — уточнил я.
— В окрестностях Камляйна.
— Но почему?! — зашагал из угла в угол Эдвард. — Почему нельзя дождаться его в Магреве?
— Мы хорошенько потрепали армию еретиков на полуночи. — Рауль отхлебнул чая и поставил кружку обратно на стол. — Но сейчас в перевалочном лагере под Камляйном скопилось несколько тысяч солдат, и это только те силы, о которых нам доподлинно известно. Почему их до сих пор не перекинули ни в Озерки, ни в Марну? Ответ может быть только один!
— Они попытаются взять нас в клещи, — припомнив карту, предположил я. — Сосредоточенные под Камляйном силы кинут не на Магрев, а на Ронев. И если еретикам удастся захватить город, вскоре мы окажемся в окружении.
— Именно! — согласился со мной граф. — Но это еще не все. По данным разведки, одновременно армия Тироша атакует Сарин и таким образом оттянет на себя перебрасываемое из Стильга подкрепление.
— Даже без помощи Высших они раздавят нас, как гнилой орех. — Перспектива оказаться в окружении меня совершенно не устраивала.
— Возможно. Но если не избавимся от Высших, такого варианта развития событий не избежать совершенно точно, — заявил Рауль. — И еретики понимают это не хуже нас. На текущий момент убито восемь Высших. Всего восемь! И теперь подобраться к бесноватому на расстояние полета стрелы не в пример сложней. Армейская разведка так и вовсе полагает, что у стрелка не будет ни единого шанса!
— Предлагаешь застать Высшего врасплох? — задумался я. — В дороге?
— Именно. Как только он прибудет в лагерь, начнется наступление. А это надо предотвратить любой ценой.
— И как нам пробраться в Довлас? — Эдвард Рох плюхнулся на заправленную кровать и нахмурился. — Да нас прямо на границе вздернут!
— Не стоит сгущать краски, — покачал головой граф. — Даже сейчас граница с герцогством остается открытой. Другой вопрос, как не вызвать ни у кого подозрений…
— Тайная жандармерия в Довласе в большом почете, — заявил до того молча сидевший перед очагом Якоб Ланц. — Как вариант…
— Выдавать себя за шпиков слишком рискованно, — возразил Рауль. — Приезжает какой-то сброд, козыряет бумагами тайной жандармерии…
— И отправляется на виселицу, — подсказал преисполненный меланхолии Эдвард.
— Сброд, говоришь? — прищурился я, сразу сообразив, кчему идет разговор. И зачем граф позвал Ловкача. — Мародеры или скупщики краденого?
— И то, и другое понемногу, — расплылся в улыбке Луринга. — Господин Ланц, жулик из Алезии. Господин Коста, головорез из Нильмары. И господин Рох, дезертир из Стильга.
— Моего согласия, конечно, спрашивать не обязательно… — буркнул Ловкач. — Без меня меня женили…
— Ничего не поделаешь, придется тебе, Якоб, отрабатывать стол и кров, — укорил его Рауль. — Я уж не говорю о твоих старых прегрешениях.
— Вот только не надо, — нахмурился мошенник и сказал, намеренно усилив свой обычно совсем незаметный акцент: — Жулик из Алезии, значит, жулик из Алезии. Я там родился и вырос, да…
— Какой товар повезем? — решил уточнить я.
— Воз мы уже подготовили, — успокоил меня Луринга. — Порубленные доспехи, утварь, книги, посуда. В общем, все, что можно найти в брошенных домах и на поле боя.
— Хорошо. Едем втроем?
— Да.
— Остановиться где должны будем?
— Тракт на Камляйн. Постоялый двор «Оленьи рога». Стоит прямо на обочине. Из комнат в мансарде открывается прекрасный вид на дорогу. Там и будете Высшего караулить.
— Нас предупредят?
Я представил, каково это сиднем сидеть круглые сутки перед окном, и загрустил.
— Связной сообщит точное время и приметы цели. По легенде, он ваш заказчик, сдадите ему товар.
— Как мы его узнаем?
— Он сам подойдет. Для начала попросит посмотреть груз, потом предложит расплатиться марнийскими шелегами, а в ответ на отказ назовет свою цену: дюжину дукатов и три гроша.
— Стрелу одну дадите?
— Одну. Ты ведь третью так в подвал и не отнес?
— Нет.
— Ее и бери.
— Документы?
— Подорожные завтра с утра получите. Выезжаете на рассвете. Еще вопросы?
— Да нет вроде. — Я налил себе в кружку заварки, потом добавил остывшего кипятка и с чаем направился на выход. — Ну все, орлы, пошли собираться и спать.
Эдвард и Якоб вышли из комнаты, я же незамедлительно вернулся обратно и плотно притворил за собой дверь.
— Чего тебе, Себастьян? — устало вздохнул массировавший виски граф.
— Не нравится мне, Рауль, этот план. — Ходить вокруг да около не было ни времени, ни желания. — По сути, мы целиком и полностью зависим от других. Если они нас подведут — останемся ни с чем.
— Они вас не подведут, — уставившись перед собой, заявил Луринга.
— У меня уверенности в этом нет.
— А у меня нет времени на разработку другого плана.
— Риск слишком высок.
— Риск всегда слишком высок, — поднялся из кресла граф. — Себастьян, я рассчитываю на тебя.
— Тогда, быть может, стоит поделиться информацией?
— С вами будут работать твои коллеги из тайной службы. И это единственное, что тебе надо знать.
— Как скажете.
Я распахнул дверь и вышел в коридор. Не люблю, когда на пустом месте тайны создают. Просто сил нет, как не люблю. Опасаются, что мы тамошнюю агентуру сдадим? Так не используйте ее, и дело с концом. А то понапридумывают гениальных планов, а потом чихнуть боятся. Перестраховщики. Лучше б своими силами справились.
— Спокойной ночи, Себастьян, — попрощался со мной Рауль.
— И вам, господин граф, спокойной ночи, — буркнул я и отправился собирать вещи.
Не знаю, как у Ловкача, а у нас с Эдвардом сборы много времени не заняли. Давно уже все для такого случая отложено. Чего там собирать, в самом деле? С другой стороны, лишний раз проверить, не забыл ли в мешок чего нужного сунуть, никогда не помешает.
Например, где привезенный с острова нож, хотелось бы мне знать, а?
— Эд, ты мой нож случайно не видел? — окликнул я зачехлявшего лук парня.
— Который из?
— Который коготь.
— Представления не имею, — даже не обернулся тот.
— Спасибо за помощь.
— Под подушкой посмотри.
Нож и в самом деле оказался именно там.
— Ты знал!
— Параноик.
— Иди ты. — Я сунул под подушку завернутый в тряпицу серп экзорцистов и поднялся с кровати. — Все собрал?
— Да, — зевнул Эдвард.
— Стрела на месте?
— Угу.
— Ты проверил?
— Да в туле она, в туле. Свет туши.
— Мне кажется, или кто-то действительно обнаглел? — задумчиво пробормотал я, задул стоявший на столе светильник и впотьмах добрел до кровати. Он еще командует! — Ты за орден, кстати, так и не проставился.
— Ты тоже, — сонно буркнул парень.
— Я его пока что не получил.
— В дороге проставлюсь…
— Сам орден, главное, оставить не забудь. И перстень рыцарский, — предупредил я, но задремавший лучник ничего не ответил. Ну что ж, пора и мне на боковую.
Вот только сон не шел. Муторно было на душе. Вроде и знал, что рано или поздно с насиженного места сорваться придется, и даже ждал этого, а как время подошло — поджилки трясутся. Ну не то чтобы трясутся, но сомнения в полный рост навалились. С первыми двумя Высшими нам просто повезло, по большому счету. Расслабились они, забыли про Нильмару. Теперь все не так будет. Теперь мало того, что еретики на ушах стоят, так еще и действовать на чужой территории придется. Одна ошибка — и здравствуй, пеньковая вдова.
Да, в этот раз просто убить Высшего мало — надо будет еще и ноги унести. Мне, конечно, и раньше доводилось время от времени участвовать в устранении неугодных Стильгу деятелей и двойных агентов, но настолько значимых — никогда. Да и риск чересчур высок. При одной мысли о возможных последствиях так и вовсе мурашки по коже побежали. Не хотелось бы. Ох не хотелось…
Неожиданно в глубине души ворохнулась знакомая тяжесть, а в следующий миг меня сдавила опалившая холодом петля.
«Не сопротивляйся, тебе понравится, — раздался в голове шепоток силящихся вырваться на волю бесов. — Хватит влачить это жалкое существование…»
На какую-то долю мига почудилось, будто тело перестало повиноваться, но, поборов навалившуюся вдруг немощь, я скатился с кровати и прижал к груди руку в тщетной попытке хоть как-то унять бешено колотившееся сердце.
Сон. Это всего лишь сон.
«Вовсе нет, — вновь послышалось мне. — Прими нас, и ты превзойдешь силой Святых. Разве тебе не надоело быть мальчиком на побегушках? Хватит! Пора самому определять свою жизнь!»
Я судорожно вцепился в спинку кровати и вдруг понял, чей именно голос звучит сейчас в голове. И почему он кажется столь странно знакомым.
Это был мой голос. Мой собственный голос!
Бесы!
Кое-как успокоив дыхание, я заставил замолчать искушавших меня нечистых, но совладать с ними оказалось не так-то просто. Пришлось расшнуровать завязки дорожного мешка и выудить оттуда фляжку с полынной настойкой. Скрутив крышечку, я сделал пару глотков — зашипевшие от злости бесы почти сразу затихли — и улегся обратно. Потом сунул руку под подушку, нашарил шершавую рукоять ножа и моментально заснул. Будто в темный омут с головой ухнул.
Проснулся тоже в один момент. Просто осознал, что больше не сплю — и все.
То ли пересохшее горло заставило очнуться, то ли сунутая под подушку рука затекла. Ворочаться и окончательно прогонять и без того отступивший сон не хотелось, потихоньку вновь начала накатывать дрема, но тут кто-то накинул на голову куртку и навалился сверху.
Тяжесть чужого тела вдавила в перину, каким-то чудом мне удалось извернуться, и направленный уверенной рукой клинок, лишь оцарапав грудь, глубоко ушел в матрац. В следующий миг я выдернул руку из-под подушки и вслепую ткнул куда-то вверх зажатым в кулаке изогнутым лезвием. Раздался тонкий взвизг, и меня моментально отпустили.
Скатившись с кровати, я наугад махнул ножом, потом сорвал с головы куртку и окинул быстрым взглядом комнату.
Что за бесовщина тут творится? Что с Эдвардом?!
Как оказалось, дела обстояли не ахти: раскинувший руки лучник неподвижно замер на кровати. И хоть он явно просто пребывал в забытьи, на его помощь рассчитывать не приходилось. А это плохо. Слишком уж уверенно держался аккуратно переступивший через отползшего к дверям подранка подельник убийцы. Будто во всем здании никого живого уже не осталось. Или…
Уловив отголоски разлившейся по комнате скверны, я набрал полные легкие воздуха, попытался заорать — и не смог. Просто не смог. Чужая воля обвила стальными цепями, в глазах замелькали серые точки, а сжимавшие рукоять пальцы задрожали и разжались сами собой.
Но этого непонятному чужаку — или марионетке?! — оказалось мало. Он медленно, явно прилагая огромные усилия, сжал правую руку в кулак, и тотчас меня скрутила страшная судорога. Превозмогая боль, я попытался припомнить какую-нибудь из намертво заученных мантр, но голову уже затянул странный туман, и собраться с мыслями так и не получилось.
Да что ж это такое творится?!
Ноги подогнулись, я повалился на кровать и почувствовал, как зашевелились заточенные в самом темном уголке души бесы. Почуявшие слабину нечистые принялись рваться на свободу, и сдержать их первый, самый сильный натиск удалось с превеликим трудом.
И тут меня осенило. Это не марионетка. Нет, к нам пожаловал Высший. Вычислил — и пожаловал. Выходит, приплыли…
Бесноватый презрительно усмехнулся; я стиснул зубы и сунул руку под подушку. Нашарил почти потерявшими чувствительность пальцами сверток с серпом — и ладонь моментально обожгло скользнувшей от рукояти искрой. Рвавшихся на волю бесов просто смело, а следом вдребезги разлетелись тиски чужой воли. Я вскочил на ноги…
…и, отброшенный неведомой силой, отлетел к окну. Меж растопыренных пальцев Высшего заклубилась тьма, но тут мне наконец удалось выкрикнуть формулу изгнания.
В комнате моментально посветлело, да только выжегшая скверну молитва растеряла свою силу, и лишь покачнувшийся бесноватый устоял на ногах, а я в свою очередь едва успел серебряным лезвием серпа рассечь выплеснутый им на меня мрак. Тьма съежилась и растворилась в тенях, но в следующий миг возникшие будто из ниоткуда призрачные нити опутали руки и ноги. Опутали, потянули в разные стороны и, оторвав от пола, буквально распяли меня в воздухе.
Зажатый в руке серп, хоть и обжигал ладонь, помочь больше ничем не мог, и я в бессильной ярости уставился на расплывшегося в довольной улыбке Высшего. На Высшего да на осторожно соскользнувшего с кровати у него за спиной Эдварда, который очнулся, стоило сгинуть разлившемуся по особняку заклятию.
— Жнец, да? — усмехнулся Высший, и в этот миг лучник со всего размаху воткнул ему в шею снаряженную проклятым наконечником стрелу.
Удерживавшие меня в воздухе чары рассеялись без следа, я грохнулся на пол и поспешно откатился от бившегося в судорогах бесноватого, который из последних сил пытался вырвать торчавшее из раны древко. Тщетно — обитавшая в наконечнике тьма уже запылала черным огнем, и ее призрачное пламя всего за несколько ударов сердца испепелило душу Высшего. А потом пожрало само себя, и на полу остался валяться самый обыкновенный труп с засевшей в шее самой обыкновенной стрелой.
— Как он тебя в воздух поднял, я чуть со страху не обделался. — Обхватив себя руками, ошарашенный лучник уселся на кровать, но тотчас подскочил как ужаленный, когда за стеной раздался чей-то истошный крик.
— Оружие бери!
Я выскочил из комнаты и едва не споткнулся об выползшего в коридор подранка, за которым так и тянулся кровавый след.
Ухватив одержимого за волосы, я серпом перехватил ему глотку, и тут с грохотом распахнулась соседняя дверь, а мгновение спустя из нее вывалился залитый кровью с ног до головы Ловкач. Ошалело оглядевшийся по сторонам мошенник выронил зажатый в руке нож и молча ткнул себе за спину.
— Тревога! — во все горло заорал я и подбежал к Якобу. — Пьер где?
— Он на дворе сегодня караулит.
Ланц попытался вытереть заляпанное чужой кровью лицо, но ничуть в этом не преуспел: рукав ночной рубахи и сам пестрел красными и липкими пятнами.
— Что случилось?! — с мечом в руке выскочил к нам Рауль.
— Тревога! — крикнул я в распахнутое окно и обернулся к графу: — Нападение!
— В подвал! — первым делом подумал о наконечниках Луринга.
— Стойте! — остановил его я. В коридор уже начали выбегать полуодетые егеря, но от моей комнаты и до самой лестницы все двери так и остались закрытыми. Их обитатели спят и ничего не слышат? В жизни не поверю! — Надо этаж досмотреть!
Во дворе забряцало железо, кто-то принялся звать на помощь; граф направил часть егерей проверять комнаты, остальных повел за собой на первый этаж.
— Ты как? — подошел к Ловкачу успевший одеться Эдвард Рох.
Якоб толчком приоткрыл дверь, лучник заглянул туда, и его моментально вырвало — в свете стоявшего на столе ночника обстановка залитой кровью комнаты и в самом деле смотрелась донельзя жутко.
— Все мертвы, — подбежав ко мне, отрапортовал егерь. — Кто удавлен, кто заколот. Восемь человек, ваша милость…
— Отправляйтесь к графу, — распорядился я и, пытаясь сдержать нервную дрожь, прошел в комнату Ловкача.
Первый из ночных гостей замер на коленях у кровати мошенника. В руках у него была удавка, на лице застыло какое-то удивленно-обиженное выражение. Ну да, ты собираешься человека по-тихому удавить, а он в самый неподходящий момент просыпается и ножом в глаз тебе тычет. Обидно, факт.
Второй — собственно, и заливший комнату хлеставшей из рассеченной шеи кровью — скорчился у окна. Ловкач спросонья умудрился рассечь ему артерию. Повезло. Мошеннику, само собой, не убийце.
Кровь на полу, кровь на стенах, кровь на потолке…
Да и сам Якоб был в ней изрядно перепачкан. Вовсе не удивительно, что вид у него на редкость ошалелый.
Дольше необходимого я в комнате задерживаться не стал: убедился, что обе марионетки отправились во тьму, и вышел в коридор.
— Бес его знает, почему проснулся. Открываю глаза, а мне удавку на шею накидывают…
— Идите в комнату Рауля!
Я подбежал к лестнице, у которой дежурили двое егерей, и начал спускаться на первый этаж. Порез на груди болел просто жутко, но сейчас было не до него. Надо будет потом полынной настойкой прижечь.
— Себастьян! — окликнул меня поднимавшийся из подвала граф. Позади него маячил бледный, словно полотно, Пьер. Ну, хоть этот жив.
— Что с наконечниками?!
— Сам погляди, — не стал ничего объяснять Рауль.
Я сбежал в подвал и тут же вляпался босыми ногами во что-то липкое. Пригляделся и обмер — весь пол был залит кровью.
— Всех?
— Всех, — кивнул граф. — Два егеря и двое парней Пьера. Но дверь цела…
Дверь и в самом деле стояла на месте. Ее слегка перекосило, виднелись следы опалившего дерево пламени и глубокие отметины каких-то инструментов, но проникнуть в подвал взломщикам не удалось.
— Они не смогли ее выломать и отправились на поиски ключей, — сообразил я и зажал в кулаке свисавший с шеи на серебряной цепочке ключ.
— У ворот и на первом этаже убили всех, — поспешил покинуть пропахший запахом крови подвал Луринга. — Ума не приложу, как им это удалось.
— И восемь егерей на втором этаже тоже убиты, — направился вслед за графом я. — А как удалось? Высший и три марионетки к нам пожаловали, вот как удалось.
— Что?! — обернулся ко мне Рауль. — Где он?!
— К бесам отправился, — усмехнулся я и зашлепал липкими подошвами по ступенькам. — Эдвард стрелой ткнул.
— Откуда здесь взялся Высший? Как он прошел мимо экзорцистов на въезде в город?!
— Откуда? Думаю, из Озерков. Как прошел, тоже понятно: в нем почти не было скверны, из всех экзорцистов его смог бы учуять разве что тот слепой татуировщик.
— Вот ведь! — всплеснул руками граф и задумался. — Тогда почему они просто не взломали дверь?! Или с самого начала собирались перебить нас во сне?
— Экзорцисты нанесли на дверь святые письмена, у Высшего просто ничего не вышло, — предположил я. — Но вот усыпить всех нас ему оказалось вполне по силам…
— Караульные на заднем дворе тоже спали.
— А я о чем?
— Вернулся вестовой, скоро прибудет подкрепление, — отрапортовал возглавивший караул на первом этаже Пьер.
— Говорил же, надо переезжать, — укорил графа я.
— И где бы нас не достали?
— В миссии Изгоняющих, например…
— Сегодня же туда переберемся, — решил Рауль. — А вам следует отправиться в путь немедленно. — Он только тут заметил мою рассеченную и заляпанную кровью рубаху и забеспокоился: — Ты ранен?
— Царапина, подсохла уже. — Я снял с шеи ключ от подвала и предупредил графа: — Нам понадобится еще одна стрела. Эту мы… использовали.
— Возьмешь стрелу, переоденетесь и сразу в дорогу.
— Как скажете, ваше сиятельство, как скажете…
Непогода застала нас уже на границе с Довласом. С затянутого низкими облаками неба посыпалась снежная крупа, а ветер так и вовсе будто сорвался с цепи. Все дул, дул и дул — и обязательно в лицо. Но Святые с ними, с ветром и холодом! Моментально таявший на земле снег превратил дороги в самое настоящее липкое месиво, и частенько нам приходилось слезать с телеги и помогать запряженной в нее лошаденке. Мало того, что в грязи все вывозились просто с ног до головы, так еще и одежда вечно сырая…
Но роптать никто и не думал, вовсе нет. Так уж получилось, что пить мы начали, как только отъехали от Магрева, и все эти превратности погоды были нам теперь до одного места. Снег идет и ветер дует? Плохо, конечно, но пока в купленном вскладчину бочонке плещется крепленое вино — не беда. Замахнул кружечку — сразу и согрелся, и пообедал.
И если я старательно сдерживал себя, чтобы не напиться вдрызг, Якоб и Эдвард отрывались от души. Так стресс снимали, что таможенного чиновника винным духом чуть наповал не сразило. Ему после разговора с нами самому впору закуску подносить было.
Вот именно поэтому я парням пить и не запрещал. Ну какой может быть трезвый мародер в такую погоду? Это редкость почище доброго мытаря. А так сразу видно: хлебнули люди лиха. Как теперь… вина не хлебнуть?
— С вас пять грошей пошлины, — вернул мне подорожные документы таможенный чиновник, который, разумеется, сразу срисовал, что едем мы через границу вовсе не с пустыми руками. — Пять грошей и четыре дуката.
— А четыре дуката за что? — хмуро глянул я на него и доставать кошель спешить не стал.
— Беженцы? — вздохнул полноватый мужчина в поношенном форменном плаще и припорошенной снегом шляпе с обвисшими полями.
— Так и есть.
— Беженцами оставить? — усмехнулся чиновник и указал на караульную будку. — Или в мародеры записать? А то и в контрабандисты или еще какие душегубы…
— Пять грошей, — отсчитал я монеты. — И три марнийских шелега.
— Это только один дукат, — моментально провел в уме нехитрые арифметические вычисления таможенник. — А я сказал — четыре.
— Откуда у нас такие деньги? — с кружкой вина в руке подошел к нему Ловкач. — Выпей лучше вина, господин хороший.
— Меньше всего меня интересует, откуда у вас деньги, — уел мошенника чиновник. — Но вот солдаты этим непременно поинтересуются, не извольте сомневаться.
— Еще три шелега, — протянул монеты я и шикнул на Ловкача: — Пшол вон отсюда, пьянь.
— И еще два дуката.
— Нам больше платить — смысла нет.
— Как так? Я гляжу, вы немало добра везете…
— За пять дукатов прямо сейчас уступлю.
От раздражения у меня прорезался нильмарский акцент, и чиновник сразу понял, что дальше торговаться не имеет никакого смысла.
— Пойдем, пропуск выпишу… — поморщился он и, спрятав монеты, зашагал к двухэтажному зданию таможни.
Так вот и получилось, что уже через четверть часа мы спокойно пересекли границу великого герцогства, и унылая лошаденка медленно покатила нашу забитую всяким барахлом телегу по дороге на Камляйн. Вскоре постройки таможенного поста растаяли в пелене сыпавшегося с неба снега, и Ловкач все с той же кружкой вина перебрался поближе ко мне. Успевший напиться с самого утра Эдвард Рох закрылся от колючих снежинок плащом и сейчас преспокойно дрых.
— Уныло, — отхлебнул вина Якоб Ланц. — Смотри, по обочинам совсем не тает. Заметет скоро.
— Угу, — кивнул я.
И в самом деле, среди пожухлой травы белел усыпавший землю снег. А вот дорогу развозило все больше и больше.
— Ты где, кстати, с нильмарским акцентом разговаривать насобачился? — Подвыпившему мошеннику захотелось поговорить, и мое мнение на этот счет его нисколько не волновало. — Не отличить ведь…
— Жил там с год, наверное. — Я протянул руку и потребовал: — Дай сюда…
— На, хлебни, — передал мне кружку Якоб и ошарашенно уставился на выплеснутое в грязь вино. — Вот ведь…
— Поводья держи.
Я выудил из-под кучи тряпья почти опорожненный бочонок, выдернул пробку и перевернул его над бортом телеги. Вино красной струей хлынуло на дорогу, и мошенник горестно вздохнул:
— Зачем?
— Хватит пить уже. Дело надо делать.
— Это когда будет!
— Скоро. Не хватало еще, чтобы у Эда руки с похмелья дрожали.
— На постоялом дворе так и так опохмелиться придется.
— Опохмелимся, — пообещал я. — Но денег впритык, так что выпивка на тебе.
— Ну, тогда по чуть-чуть…
«Оленьи рога» мы заметили издалека. Прямо перед въездом в какой-то разросшийся вокруг дороги поселок возвышался окруженный крепкой изгородью солидный дом. Первый этаж был сложен из камня, выше начинался сруб.
— Рога, однако, — меланхолично заметил проспавшийся к этому времени Эдвард и ткнул пальцем в прибитые над воротами оленьи рога.
— Удивительно, правда? — поддел его Ловкач. — При таком-то названии?
— Иди ты, — вяло ругнулся лучник.
Со мной парни демонстративно не разговаривали. Вина им жалко, видите ли…
— На задний двор отогнать? — тут же подскочил к нам карауливший гостей парнишка лет тринадцати.
— В сарай запри. — Я кинул ему медяк и пригрозил. — И смотри, пропадет чего, не только уши оборву, но и все остальное. Под корень.
— Да ничего у нас сроду не пропадало, — не обратил на угрозу никакого внимания мальчонка.
— Не воруют, значит? — соскочил с телеги Якоб Ланц.
— Не воруют. Осень, постояльцев мало.
— Мансарды у вас, так думаю, подешевле будут? — Я запрокинул голову поглядеть на верхние этажи и, поморщившись, принялся вытирать запорошенные снегом глаза.
— Это к хозяину.
— Ну про соседей тогда даже спрашивать не будем, — кивнул Ловкач на соседний дом. — Там ведь все втридорога и постояльцы жулье сплошное. Правильно я говорю?
— Корчма это, — фыркнул забравшийся на телегу парнишка. — Готовят неплохо, а гостей разместить почти что и негде. Гостей они сами к нам отправляют.
— Баня есть у вас?
— И баня, и прачечная. И цирюльник приходит. А телегу я вашу в каретный сарай запру, там сейчас пусто.
— Лошадь напои, накорми, почисти и все такое…
Я выудил из кошеля еще пару медяков, ухватил за лямку дорожный мешок и остановился у крыльца. Но проходить внутрь не стал: подождал, пока мальчишка заведет телегу в сарай, и обошел двор. И лишь потом побежал догонять скрывшихся в доме парней.
А те к этому времени уже успели оккупировать один из столов и потягивали подогретое со специями вино.
— Тебе заказывать не стали, — блаженно улыбнулся Ловкач. — Ты же у нас непьющий…
— Ну-ну, — покачал головой я. — Как тебе идея поспать на коврике? А то денег у нас в обрез, сам знаешь…
— Шутит он, ваша милость, шутит, — успокоил меня подошедший к столу хозяин, болезненно худой мужчина средних лет, и протянул кружку. — Велели, как появитесь, с огня принести…
— А! Ну, тогда живите. — Я отхлебнул вина и уточнил: — Как у вас с комнатами?
— Выбирайте любую. — Он расплылся в улыбке и пригладил ладонью редкие светлые волосы. — Осень…
— На мансарде подешевле будет?
— Я и так вам цену сбавлю.
— Коек в них сколько?
— На мансардах-то? По две в каждой. Вот на втором этаже…
— Две комнаты на мансарде. Ту, что окнами на полдень, и ту, что на закат. В них потеплее должно быть, так?
— Немного…
— И баню бы истопить! — оживился Эдвард.
— И цирюльника вызвать! — поддержал его Ловкач.
— Все будет, все… — закивал хозяин и погрустнел, заметив, что я высыпал на ладонь из кошеля монеты марнийской чеканки. — А сколько с вас, мне посчитать надо…
— Считай. — Я ссыпал монеты обратно и кинул ему кошель. — Как закончатся, скажешь…
— Вы надолго к нам? — сразу успокоился мужчина.
— А это как получится, — уселся я за стол и отпил вина. — Мы с покупателем здесь столковались встретиться. Так что, если кто спросит Косту или Ланца, отправляй к нам.
— Как скажете, — поспешил откланяться хозяин, явно намеревавшийся первым делом проверить, не расплатились ли с ним фальшивками.
— Обед можешь нести уже! — крикнул ему вслед Якоб Ланц.
— И ключи от комнат! — напомнил я.
Комната с выходившим на полдень окном оказалась самой обычной. Всей мебели — две койки и половичок у двери. Ну да мы сюда не отдыхать приехали.
Оглядев небогатую обстановку, я первым делом снял со стены заменявшую зеркало стальную пластину и, стараясь в ней не отразиться, убрал под кровать. Потом подошел к окну и принялся внимательно изучать открывавшийся из мансарды вид. Дорога и в самом деле была отсюда как на ладони. Дистанция — шагов сто. А то и меньше.
«Прыгни вниз, — прошептал вдруг кто-то у меня в голове. — Прыгни, и все проблемы разрешатся сами собой».
Я судорожно вцепился в подоконник, усилием воли заставил заткнуться ворочавшихся в глубине души бесов и обернулся к Эдварду:
— Как тебе?
— Пойдет, — буркнул лучник и уселся на кровать. — Лук когда заберем?
— Как связник приедет, так и заберем.
— Ты зачем две комнаты занять решил? — поинтересовался заглянувший к нам Ловкач. — Попросили бы на полу постелить. Всяко лучше, чем переплачивать. А теперь хозяин невесть что подумает.
— Пусть думает, — усмехнулся я.
— Деньгами-то зачем сорить?! — не унимался мошенник. — Может, я чего-то не понимаю, конечно…
— А если я попрошу тебя веревку бельевую раздобыть, поймешь?
— Нет.
— Вот смотри. — Я положил мошеннику руку на плечо и направил его к двери. — Высший один поедет или с охраной?
— С охраной.
— И что сделает охрана?
— На постоялый двор кинется, — не задумываясь, ответил Якоб и сообразил: — Так ты по веревке спуститься хочешь?!
— Именно. Ни с дороги, ни от ворот то окно не видно. Спустимся, перемахнем через забор — и мы уже у харчевни.
— А дальше?
— А вот сходим туда поужинать и подумаем на этот счет. Или ужин — это тоже деньги на ветер?
— Нет.
— Ну, тогда иди веревку стащи. Только чтоб никто не видел.
— Покрепче выбирай! — дал ценное указание сидевший на кровати Эдвард и повалился на спину. — А я посплю пока…
В харчевню мы отправились, предварительно договорившись о том, что к нашему возвращению вытопят баню и пригласят цирюльника. Хозяин, хоть и был недоволен желанием постояльцев заглянуть к соседям, кочевряжиться не стал и пообещал все устроить в лучшем виде.
Достоинств у харчевни оказалось ровно два: здесь было не протолкнуться от посетителей и задворками она выходила на какой-то глухой переулок. А дальше — беги не хочу. Какие-то огороды, покосившиеся домики, заборы… Но, разумеется, на своих двоих далеко не убежишь, и поэтому первым делом следовало раздобыть лошадей. Именно что раздобыть — денег на покупку даже самых захудалых коняг у нас не было.
Но, думаю, это проблемой не станет. Чтоб никто из остановившихся здесь на ночлег путешественников в кости да карты не играл? В жизни не поверю. Да и местные на святош вовсе не похожи.
— Нам бы деньжат немного раздобыть не помешало, — тихонько шепнул я на ухо Ловкачу, когда мы с трудом нашли свободный стол. Да и этот оказался свободным лишь потому, что стоял рядом с окном, от которого нестерпимо тянуло сквозняком.
В дальнем от нас углу музыканты наяривали польку, кто-то танцевал, кто-то хлопал в ладоши. Веселятся, стало быть…
— Сделаем, — кивнул Якоб и сцапал с подноса подошедшей к нам разносчицы кружку с пивом. Пригубил и уважительно покивал головой: — Очень неплохо…
— Кушать что-нибудь будете?
— Нет, — отказался я и поспешил рассчитаться.
— Кислятина, — сморщился в один присест вылакавший почти полкружки Эдвард. — Вина здесь не подают?
— Нет.
— Дыра!
— Пейте, а я… — Ловкач заозирался по сторонам и встал из-за стола.
— Тебе же понравилось? — удивился я.
Мое мнение о пенном напитке оказалось где-то посередине между «очень неплохо» и «пить можно». Пожалуй, все же получше, чем обычно наливают. Хотя я пиво не особо…
— Мне работать еще.
Ланц растрепал волосы, расстегнул ворот рубахи и нетвердой походкой направился к окруженному стеной спин столу, от которого слышался стук стаканчиков и треск игральных костей.
— Не увлекайся особо, — предупредил я Эдварда. — И поменьше языком трепи. Понял?
— Чего не нравится? Чего опять привязался?
— Акцент мне твой не нравится, вот чего. Донесут шпикам — мало не покажется. Местными жандармами умный человек руководит, его люди не за страх, а за совесть работают. Да, не вздумай перчатки снимать. Запалишь татуировки, греха не оберемся.
— Хорошо. — Эдвард подгреб к себе пиво мошенника, печально вздохнул и уставился в кружку.
Что он собирался там разглядеть, я не знал, да не очень-то оно меня и интересовало. Из-за стола, к которому ушел Ловкач, послышались крики и взрыв хохота, но внимание привлекли вовсе не они, а появившийся на пороге корчмы мальчишка с постоялого двора.
— Эй, малый! — помахал я ему рукой. — Не нас, часом, ищешь?
— Вас, господин Коста, вас, — обрадовался мальчонка. — Там господин один приехал, интересовался.
— Кто?
— Не представился, но сказал, что вы о сделке с ним сговаривались.
— Беги, — сунул я пареньку медяк, — попроси подождать. Мы сейчас подойдем.
За столом, где шла игра в кости, вдруг раздались проклятия, и я поспешил на выручку Ловкачу — видимо, успевший проиграться в пух и прах детина уже махал перед носом мошенника здоровенным кулаком.
— Да не мухлевал я! — заорал в ответ на обвинения в шулерстве Якоб Ланц и огляделся по сторонам. — Да что это творится, люди добрые, а?! Да вы же сами все видели!
— Все они в Алезии жулики через одного, — одобрительно буркнул кто-то, и стало ясно, что пора вмешаться. Люд тут горячий подобрался, мигом самосуд учинят.
Я подступил к громиле, ухватил его за запястье и слегка стиснул. Побледневший парень бухнулся обратно на стул и моментально заткнулся.
— Не надо кидаться бездоказательными обвинениями, — предупредил я, дождался кивка дебошира и лишь после этого отпустил его руку. — Якоб, пошли!
Успевший допить пиво Эдвард присоединился к нам на выходе, и мы незамедлительно покинули харчевню. К счастью, здешняя публика еще не успела дойти до кондиции, и в погоню никто не кинулся. Но все же я решил не искушать судьбу и, взобравшись на поленницу, перемахнул через ограду. Благо не высоко. Якоб и Эдвард с проклятиями последовали за мной.
— Много сшиб? — уточнил я у Ловкача.
— Грошей пять медяками, — скривился тот. — Потом тот бугай в бутылку полез, а я ведь не мухлевал даже!
— Верю-верю…
— Да иди ты! Я врать, что ли, буду?
— Облегчиться пойду, — направился к уборной Эдвард Рох.
— Ты подольше там, — попросил я его.
— А?!
— Мы с Якобом на встречу со связным пойдем, ты за нами со стороны присмотри.
— Понял…
На постоялый двор я зашел один. Зашел — и тут же мне навстречу кинулся какой-то жуликоватой наружности парень.
— Себастьян! — во всю глотку завопил он и, облапив, по-приятельски захлопал по спине. — Сколько лет, сколько зим!
— Да уж, давненько не виделись. — Я отстранил его от себя и оглядел с головы до ног. Первый раз вижу.
— Привез?
— Разумеется! Хозяин, нам бы ключи от каретного сарая!
— Одну минуту, — выглянул из своей каморки тот. — Держите!
Я поймал кольцо с ключами и вышел во двор. Мой фальшивый знакомец молча зашагал следом.
— Так понимаю, марнийские шелеги можно не предлагать? — ухмыльнулся он, проверив сложенное на телегу барахло. Причем проверял он его так, будто там действительно могло обнаружиться что-то стоящее. Придуривается или Рауль опять кое о чем умолчал?
— Нет.
— Тогда дам дюжину дукатов и три гроша. Если отдадите телегу и лошадь.
— Заметано, — согласился я и протянул руку. — Ну?
— Что — ну?
— Деньги.
— Думаете?
— Непременно.
— Высший проедет завтра с десяти до одиннадцати часов утра, — с недовольным видом отсчитывая монеты, просветил нас парень.
— И что, все это время нам придется его караулить? — нахмурился переминавшийся у дверей с ноги на ногу Ловкач.
— А есть другие предложения?
— Как мы его узнаем? — вздохнул я.
— Он поедет в карете, — ссыпал мне в ладонь монеты связник. — В карете он будет один.
— И как мы узнаем, что нам нужна именно эта карета?
— Никак. Прямо напротив постоялого двора местный хулиган швырнет в окно кареты камень. Главное — не упустите момент.
— Хулиган? А он потом не проболтается?
— Что будет с ним потом — не ваша забота.
— Ясно.
Бред какой-то. За годы работы в тайной службе с разными глупостями сталкиваться приходилось, но с таким маразмом — никогда. Нет, привлекать втемную к операции постороннего человека — это еще куда ни шло. Но полагаться на случай?!
— Дом за харчевней видели, с флюгером в виде кошака?
— Ну? — припомнил я нужную хибару.
— У крыльца будут привязаны три лошади.
— Не уведут их?
— Нет, главное — не мешкайте. После этого отправитесь в Ольнас, остановитесь в пригороде на постоялом дворе «Черный вепрь».
— Туда-то зачем? — нахмурился я. Пусть искать нас будут в первую очередь у марнийской границы, выбор такого направления бегства все же не представлялся разумным.
— Ничего не знаю, — пожал плечами связной, — что велели, то и передаю. Так как насчет вашей лошади?
— Иди, там мальчонка за двором присматривает, он выведет.
Когда парень вышел из каретного сарая, я залез под телегу и вытащил из тайника чехол с луком и тул. Лук сунул себе под плащ, тул передал Ловкачу:
— Спрячь…
— Продаете, значит, лошадь? — заглянул в дверь мальчишка. За спиной у него маячила долговязая фигура связного.
— Продаю, — кивнул я и зашагал к дому, не забыв махнуть рукой прислонившемуся к уборной Эдварду.
Предложенный план мне не нравился. Уж лучше бы кто-нибудь из нас каменюгу в карету кинул. Хотя, с другой стороны, шансов удрать у этого смертника будет не так уж и много. И значит, придется положиться на хулигана. Вот только если он Высшего проворонит, придется отправляться за бесноватым в погоню. А это получится суета. Ничего хорошего.
Абсолютно.
Утро следующего дня запомнилось ожиданием. Но не привычным уже унылым ничегонеделаньем, а напряженным, таким, что нервы звенели не хуже струн только-только настроенной мастером лютни. Будто мы вовсе не караулящие жертву пауки, а наложенные на натянутую тетиву стрелы. Вот разожмутся пальцы лучника — и полетим куда глаза глядят.
Ловкач караулил у приоткрытого окна в своей комнате. Бельевую веревку он уже закрепил, и спуститься вниз можно было в считаные мгновения. Главное — чтобы никто посторонний по двору не шлялся. На этот случай Якоб у окна и сидел. Задание заданием, но если не будет возможности отсюда убраться, лучше эту партию и не начинать вовсе. Попробуем тогда карету Высшего по дороге нагнать, благо лошадей приготовили.
Сам я с утра прошелся по поселку, проверил выезды, заодно и во двор дома с приметным флюгером заглянул. Не от недоверия к связнику, вовсе нет. Просто в нашем деле о сохранности собственной шкуры лучше загодя позаботиться.
— Ну как? — обернулся ко мне от окна Эдвард Рох. На коленях у него лежал лук с натянутой тетивой, под рукой — тул.
— Порядок.
Я стряхнул плащ и повесил его сушиться. На улице моросило.
— А если Высший другой дорогой поедет?
— Значит, мы останемся в дураках.
— Я серьезно.
— Можно подумать, я шутки шучу.
— Что делать-то будем?
— Отправимся вдогонку, — пожал я плечами. — А вообще, такого просто не может быть.
— Почему?
— Ну, он же не сам по себе в путь отправится. Наверняка с ним какие-нибудь армейские части перебрасывать будут.
— И что с того?
— Думаешь, еретики по стране разъезжают, как им вздумается? Нет, все маршруты и сроки заранее согласовываются.
— Хочешь сказать, кто-то нам эту информацию продал?
— Продал? Скорее, не в деньгах дело. Хотя кто его знает…
— Дождь кончился. — Эдвард высунул руку на улицу, поморщился и вытер ладонь о штанину. — Почти.
— Ерунда.
— Дождь — ерунда. Но если оконце кареты не рассадят…
— Отправимся следом, только и всего… — попытался приободрить Эдварда я.
— А в Ольнас нам зачем?
— Ну, в Довласе же два Высших, разве нет?
— Стрела-то в любом случае у нас только одна. — Лучник вдруг привстал и подозвал меня к окну: — Смотри!
— Вот оно как… — хмыкнул я. У ворот постоялого двора переминался с ноги на ногу тот самый парень, который вчера вечером обвинил Ловкача в шулерской игре. Он, похоже, здесь в каждой бочке затычка. — Приготовься…
— Успею, — буркнул Эдвард и оказался прав: первые отряды еретиков показались только через полчаса.
Сначала проскакал разъезд легкой кавалерии, затем потянулась длинная змея месивших ботинками грязь пехотинцев. И только потом в поселок въехала карета в сопровождении полудюжины верховых.
— Вот и все. Час истины… — нервно потер руки Эдвард Рох, вытащил из тула стрелу и наложил ее на тетиву. — За каретой обоз…
— Обоз — не страшно. Что хулиган?
Ответом мне послужил донесшийся с улицы звон разбитого стекла, крики разъяренной охраны и конское ржание. Эдвард выпрямился, одним плавным движением натянул тетиву и тут же разжал пальцы. А потом как ни в чем не бывало положил лук на подоконник и зашагал на выход.
— Живее!
Я подтолкнул его в спину, и мы бросились бежать по коридору. Ворвались в комнату Ловкача, схватили заранее собранные мешки с вещами и подскочили к окну. Мошенник выкинул на улицу моток бельевой веревки, взобрался на подоконник и скрылся из виду. Эдвард без колебаний последовал за ним, я тоже медлить не стал. Обхватил ногами веревку и, притравливая ее защищенными кожаными перчатками руками, заскользил вниз.
Ловкач к этому времени уже перебрался во двор харчевни, я подсадил лучника, а затем и сам, подпрыгнув, перевалился через изгородь.
— Эй, вы чего это? — подскочил к нам явно встревоженный начавшимся на улице переполохом какой-то прилично одетый господин.
Времени отвечать на дурацкие расспросы не было, я ударом в голову сбил его с ног и вслед за подельниками бросился на задний двор харчевни. Вскочил на заранее примеченную бочку, перемахнул через забор и рванул по переулку. Связной не подвел — все три лошади так и дожидались нас у крыльца. Мы стрелой пронеслись по улочкам поселка и выскочили в чистое поле, на дальнем краю которого вставала темная стена соснового бора.
Я обернулся — погони не было. Нагнал Эдварда и заорал ему прямо в ухо:
— Попал?
— А то!
До Ольнаса мы добрались без приключений. Если нас и искали, то точно не по пути в столицу великого герцогства. Оно и понятно: нормальный убийца постарался бы как можно скорее пересечь границу, а не тащиться в противоположном от нее направлении.
Денег на дорогу связной выдал более чем достаточно, так что путешествовали мы в свое удовольствие. Особо никуда не торопились и до окрестностей Ольнаса пребывали в самом что ни на есть прекрасном расположении духа.
Вот только стоило показаться стенам города, как благостное настроение оказалось испорчено в один миг. Слишком уж часто стали попадаться на глаза армейские мундиры. Да и разбитый неподалеку от поселка, в котором нам предстояло остановиться, палаточный лагерь говорил сам за себя. Если к столице в срочном порядке перебрасывают войска — это не к добру. Только бы в какую историю не влипнуть.
— Чего-то желто-зеленых в этот раз многовато, — настороженно зыркая по сторонам, подтвердил мои подозрения Ловкач, не так давно побывавший в Ольнасе. — Надеюсь, не по наши души…
— Ты слишком хорошего о себе мнения! — рассмеялся Эдвард.
— Помолчи, — оборвал его я и указал на постоялый двор, у ворот которого висела доска с намалеванным черной краской вепрем. — Нам туда…
— Остановимся? — уточнил Якоб.
— Видно будет.
— Что значит — видно? А отдохнуть с дороги? — возмутился лучник.
— Когда это ты, интересно, устать успел? — хмыкнул я и кинул медяк подскочившему к нам мальчишке: — Пригляди за лошадьми…
— Как — когда? — вслед за мной поднимаясь на крыльцо, принялся бурчать Эдвард. — Все утро в пути…
Я ничего на это нытье отвечать не стал, распахнул дверь и зашел внутрь.
— Ну наконец-то! — на всю обеденную залу заорал при нашем появлении вскочивший из-за стола Пьер. Заорал так, что вздрогнули не только мы, но и отчитывавший работника хозяин. — Заждался уже…
— Да неужели? — делано удивился я.
Был Пьер небрит, наряжен в какой-то больше подходивший наемному охраннику наряд, да ко всему прочему еще и щеголял начавшим подживать синяком.
— Хозяин, пива! — рявкнул Пьер и плюхнулся обратно на стул. — Падайте!
— Если твои приятели такие же безденежные… — начал было содержатель постоялого двора, но перехватил в воздухе едва не угодивший ему в лицо серебряный грош и сразу прекратил возмущаться. — Как обычно?
— Вдвойне! — махнул рукой вальяжно развалившийся на стуле Пьер, потом вздохнул и облокотился о стол. — Тут понимаете, какая загогулина вышла: подрядился я в охрану обоза одного, значит, да полаялся с хозяином. Сцепились мы с ним прямо в этом гадючнике, хорошо хоть вышибалы растащили, а то бы я его точно убил…
— Вполне приличное заведение. — Эдвард огляделся по сторонам, налил из принесенного разносчицей кувшина себе в кружку пива, пригубил и одобрительно причмокнул: — Пиво так и вовсе замечательное…
— Только это меня здесь и держит, — расплескивая пенный напиток, присосался к кружке Пьер. — Ну да не об этом речь… Вылетел, значит, с работы, вот подчистую все и спустил, вас дожидаясь.
— Пить меньше надо, — наставительно заметил самолично принесший поднос с вареными раками хозяин, получил еще один грош и оставил нас в покое.
— Пить меньше никак нельзя, — пьяно ухмыльнулся ему вслед Пьер и, понизив голос, уже совершенно трезво заметил: — Особенно когда вокруг такая бесовщина творится…
— А вот об этом поподробней, пожалуйста, — разделывая рака, попросил я.
— Сами не видели, что ли? — фыркнул парень. — За последние дни столько солдат к столице перебросили, что караул просто…
— Ты давай ближе к делу, — потребовал уже осушивший кружку Эдвард.
— А ты на выпивку не налегай, — осадил его Пьер. — Тебе работать еще сегодня.
— Тьфу ты! — расстроился лучник.
— Кого, когда и где?
Я глотнул пива и переложил на свою деревянную доску еще одного рака.
— Кого, сами знаете… — Парень придвинул кувшин к себе, а Эдвард так и замер с протянутой рукой. — Вечером. В загородном имении графини Грешлиан. Это недалеко.
— Что забыл там интересующий нас господин?
Я взял кувшин, наполнил кружки себе и Якобу, потом тяжело вздохнул и вылил остатки Эдварду. К вечеру всяко протрезвеет.
Лучник тут же в один присест вылакал пиво и поинтересовался:
— И что насчет инструмента?
— У меня все с собой, — успокоил его Пьер. — А что он там забыл — не скажу. Но источник информации надежный.
— Точно?
— Под Камляйном вы по его наводке работали.
— Ну раз так… — задумался я. Рауль, подлец, опять все втихую провернул! Ни о втором Высшем, ни об отправке Пьера в Ольнас граф даже словом не обмолвился. Большим человеком стал… — Обедаем и выдвигаемся?
— Ага. Только вам за меня заплатить придется. Я поиздержался чуток…
— Брешешь ведь, поди?
— Святыми клянусь, так и есть!
— Потом отдашь.
— Отдам. Если не забуду.
— Я тебе забуду…
С постоялого двора мы выехали уже под вечер. Сначала никак не могли выбраться из-за стола, потом отдыхали после обильной трапезы, дожидаясь, когда соберет вещи и рассчитается с хозяином Пьер. А тот разошелся не на шутку, сражался буквально за каждый медяк, но в итоге все же заплатил столько, сколько сказали.
— И чего ты гоношился, спрашивается? — после поинтересовался у него Ловкач.
— Ну, от меня никто ничего другого и не ждал, — пожал плечами Пьер, закинул на плечо ремень дорожного мешка и отправился во двор.
Мы с тяжкими вздохами поднялись на ноги и потащились вслед за ним. Нет, так есть нельзя…
— Может, завтра? — предложил вдруг Эдвард. — А?
— Сделал дело — гуляй смело, — не поддержал его Ловкач. — Гоняться за ним потом…
— Вот отработаешь, и хоть всю жизнь из кабаков не вылезай, — вскочил в седло я. — А пока будь любезен…
— Да нужны мне ваши кабаки… — пробурчал лучник. — Просто сколько можно?
— Столько, сколько нужно, и немного еще. — Пьер хлопнул его по плечу и выглянул со двора. — Ну, тронулись, что ли…
Схрон с оружием был обустроен сразу за обочиной лесной дороги. Заболоченная канава, хлюпающая под корочкой льда вода, пожухлая трава — в здравом уме углубляться в подлесок здесь не стал бы никто, а потому за сохранность тайника Пьер особо не волновался. Прихваченной по пути палкой он разворошил землю под корневищем вывороченного ветром дуба и выволок оттуда увесистый тюк.
— Разбирайте! — поторопил нас парень и протянул мне тул.
Я приоткрыл его и тотчас вернул крышку на место.
— Такая — одна. — Пьер достал второй тул, лук и намотанную на деревяшку тетиву. — Давайте живей разбирайте! Темнеет уже.
— А чего тут разбирать? — фыркнул я. Каждому досталось по короткому пехотному мечу и кинжалу. Топорик я сунул себе за пояс, заступ кинул обратно в яму. Нам он точно без надобности. — Идем?
— Идем, — зашагал к оставленным на небольшой прогалинке конягам Пьер.
— У меня ноги промокли, — пожаловался Эдвард. — Теперь точно заболею.
— Ерунда. — Ведя за собой под уздцы лошадь, наш проводник осторожно приблизился к дороге. — Ты, главное, дело сделай, а с меня бренди.
— Идет.
— Где потом остановимся? — уточнил я.
К этому времени уже стемнело, и риск нарваться на случайных путников или, того хуже, армейский разъезд был не особо велик. Хотя мало ли куда вояк на ночь глядя понесет? Ладно, оружие никто из нас на виду не держит…
— Ночь в лесу переждем, потом потихоньку обратно в Марну двинемся…
— В лесу… — с отвращением протянул Эдвард Рох. Да и у Ловкача от этого известия физиономия так и вытянулась.
— Пьер, а ты хорошо здешние места знаешь? — забеспокоился я.
— Да не волнуйся ты, — усмехнулся тот. — Не заблудимся…
— А собак по следу не пустят? — передернул плечами Якоб Ланц.
— Обо всем уже позаботились, успокойтесь вы… Все! Теперь тихо, к имению подъезжаем…
Мы свели лошадей с дороги и отправились напрямую через лес. Как ни странно, Пьер вел нас довольно уверенно, примечая какие-то только ему известные ориентиры, и ни разу не сбился с пути.
— Лошадей здесь оставляйте, — распорядился он на одной из полянок.
— Якоб, покарауль. — Окинув взглядом темный лес, я невольно поежился. Как-то очень неуютно тут, честно говоря…
— Не надо никого оставлять, сюда возвращаться не будем, — поправил меня Пьер. — Идемте…
Охотничий домик графини Грешлиан был выстроен прямо посреди леса. Высокий забор, за ним — сад, а из-за деревьев с почти полностью облетевшей листвой виднелась крыша двухэтажного особняка.
— И что, нам его штурмом брать придется? — приуныл, оглядев имение, Эдвард. Пусть это и не усадьба герцога Мора, да только вчетвером имение графини штурмовать тоже радости мало. Охрана. Слуги. Высший, в конце концов. Нет, если засветимся, придется ноги уносить.
— Занимаем позицию в саду, наблюдаем за окнами. По информации нашего осведомителя, сегодня ночью Высший должен будет отправиться в Ольнас.
— Приметы?
— Широкополая шляпа. Такие здесь никто больше не носит.
— А если он ее не наденет?
— Без нее бесноватый еще ни разу на людях не появлялся, и нет оснований думать, что именно сегодня он изменит своей привычке.
— Умный, да?
— Все, идем…
Под наблюдательный пункт Пьер посоветовал выбрать росший прямо у забора старый клен. Устроившийся с луком в руках на развилке ствола Эдвард долго крыл нас последними словами, но в конце концов успокоился и принялся обозревать открывавшийся ему оттуда вид. Ничего интересного он, впрочем, не углядел: окна охотничьего домика были либо темны, либо задернуты шторами.
Как бы то ни было, на разведку мы решили никого не отправлять: появлявшийся из флигеля сторож время от времени обходил темные тропинки сада со взведенным арбалетом в руках. Еще нарвемся. Ну его…
Да и какая разница, что в доме творится? Главное — крыльцо как на ладони. Вот подгонят карету, выйдет Высший во двор, тут-то он стрелу и схлопочет. На такой дистанции Эдвард не промахнется даже с завязанными глазами. Главное, чтобы бесноватый до утра тянуть не стал. Ночь темная, наш клен от тропинок кусты прикрывают, но, если начнет светать, придется убираться отсюда несолоно хлебавши. Это сейчас сторож нас при всем желании углядеть не сможет — да он не особо по сторонам и посматривает, — а утром даже слепой взобравшегося на дерево стрелка приметит. Листья-то облетели почти. Осень, мать ее…
— Я замерз, — прошептал вдруг разминавший пальцы Эдвард.
Пьер и Ловкач уже подремывали, я сжалился над стрелком и, поднявшись на цыпочки, передал ему фляжку с полынной настойкой.
— Один глоток!
— Благодарю, — хлебнул тот, протянул фляжку обратно, да так и замер, свесившись с дерева. — Там…
— Что? — прошептал я.
Смотрел Эдвард в противоположную от дома сторону, сторож не так давно скрылся во флигеле, и кого мог приметить лучник, осталось для меня загадкой.
— Шевельнулось будто что-то в кустах, — медленно прижался к дереву Эдвард.
Моментально растянувшиеся на земле Ловкач и Пьер принялись вглядываться в ночь, но так ничего и не заметили.
— Показалось…
— Тихо! — прошипел я. Мерещится или белое пятно под одним из кустов и в самом деле шевельнулось? Скорее, все же второе…
— Сторож топает, — выдохнул Эдвард.
— Не шевелитесь, — замер на месте я.
Неспешно обходивший сад охранник уже прошел мимо примеченного мной пятна, когда оно вновь шевельнулось, и из мрака ночи на тропинку выбрался светловолосый мужчина в солдатской куртке, надетой поверх заляпанного грязью камзола.
Ловкач шумно выдохнул, я ухватил его за руку и сильно сдавил. Сторож обернулся на раздавшийся за спиной шорох, а уже в следующий миг повалился на землю с всаженным в бок ножом. Светловолосый незнакомец ударил еще пару раз, поднял оброненный мертвецом арбалет и поспешил к дому.
Спрятать труп он не удосужился. Да и правильно — хватятся мертвеца уже с минуты на минуту.
— Это… это… — задыхаясь от удивления, зашептал Ловкач. — Это Ричард Йорк!
— Кто такой? — стараясь не потерять из виду странного господина, уточнил Эд.
— Капитан Гвардии ее высочества!
— Ты бредишь, — покрутил пальцем у виска Пьер.
— Снять его? — спросил лучник, но тут же добавил: — Все, за угол свернул.
— Слезай, быстро! — заторопился я.
— Чего еще?
— Сторожа так и так скоро хватятся, а этот тип явно сюда не на чай приперся. Пошли!
— Говорю вам: это капитан!
— Иди проспись, — шикнул на мошенника Пьер и поспешил за мной.
Ловкач беззвучно выругался и бросился следом; Эдвард спрыгнул с дерева и помчался нас догонять.
Ричард Йорк — или кто бы это ни был — тем временем уверенно справился с запиравшими створки одного из окон крючками, распахнул его и забрался на подоконник. Отдернув штору, он спрыгнул в комнату, и до нас донесся щелчок арбалетной струны. Тотчас раздался и моментально оборвался женский визг; Эдвард наконец нашел подходящее место и вскочил на растрескавшуюся каменную чашу фонтана.
— Смотрите! — вдруг указал он на окно. — У стены…
И точно: появившийся невесть откуда человек осторожно, будто колеблясь, шагнул за спину капитану Гвардии, который с ножом в руке о чем-то толковал с симпатичной светловолосой женщиной. Та самая графиня Грешлиан? А этот тип, он же в…
— Он в шляпе! — одновременно с Ловкачом выдохнули мы.
— Стрелу доставай! — засуетился Пьер.
— Тетку зарезал, — флегматично прокомментировал нам происходящее в доме Эдвард Рох и вытянул из освященного экзорцистами тула стрелу. — О, этого заметил…
Я взобрался к лучнику.
— Наконечник! У него наконечник!
— Уже нет.
Рох столкнул меня на землю. Затем, балансируя на чаше фонтана, натянул лук и, почти не целясь, выстрелил. Высший с пробитым затылком повалился на пол, Эдвард же на этом не успокоился и тут же наложил на тетиву уже обычную стрелу.
— Нет! — попытался остановить его я, но опоздал.
Впрочем, метился Эдвард вовсе не в капитана. На волосок разминувшаяся со щекой рыцаря стрела пробила горло прибежавшему на крик графини охраннику.
Рыцарь на мгновение замер, потом подхватил с пола оброненный наконечник и бросился к распахнутому окну. Он уже выпрыгнул на улицу, когда в дверях показался вооруженный топором слуга. Выпущенная Эдвардом стрела угодила тому в руку, а в следующий миг лучник соскочил с чаши фонтана на землю.
И действительно, пора было уносить отсюда ноги: со двора послышался лай цепных кобелей, а меж деревьев замелькали фигуры спешивших к нам охранников. Один из парней поднял над головой факел, и Эдвард тут же всадил ему в бедро стрелу. Заверещавший от боли сторож рухнул на дорожку, выроненный факел зашипел на сырой земле.
Бежавший следом стражник с арбалетом опустился на одно колено и прицелился в спину Ричарду Йорку; я шагнул к стрелку и со всей силы метнул ему в голову выхваченный из-за пояса топорик. Обух угодил прямо в лицо, охранник повалился навзничь, а болт исчез в ночном небе.
— Уходим! — Пьер потащил лучника к ограде, затем обернулся и заорал капитану Гвардии: — Эй, Йорк! Сюда!
Тем временем со двора в сад выбежали успевшие вооружиться слуги, кто-то спустил собак, и мы бросились наутек. Перелезли через забор и метнулись в лес. Ловкач рванул было к поляне с лошадьми, но Пьер ухватил его за руку и рывком отправил в нужном направлении. Споткнувшись о какой-то сук, я перекувыркнулся через голову, вскочил на ноги и бросился за мелькавшими меж деревьев фигурами подельников. Погоня пока поотстала, но так просто оторваться от преследователей не стоило и надеяться.
Впрочем, как оказалось несколько минут спустя, Пьер и в самом деле неплохо ориентировался на местности. Скатившись по крутому склону оврага, на дне которого змеился меж камней прихваченный тонким ледком ручеек, он вскоре вывел нас к берегу лесной речушки.
— Лодку, лодку вытаскивайте! — указал парень на желтую проплешину камышей и согнулся в три погибели, пытаясь отдышаться.
Мы с Ричардом, не сговариваясь, бросились в камыши, где, к нашему немалому облегчению, и в самом деле обнаружилась плоскодонка.
— Живее! — прикрикнул я на парней, когда нам с капитаном удалось столкнуть лодку в речку, и те, хрустя прихватившим воду у берега ледком, кинулись следом.
Забрались, расселись, оттолкнулись…
Все — ушли.
В очередной раз ушли…
Вскоре брех собак остался позади, и сидевшие на веслах Пьер и Эдвард перестали рвать себе жилы. Вот теперь точно ушли.
— А я тебя знаю, — присмотрелся к Ловкачу Ричард Йорк. — Ты ведь тот самый шулер!
— Я картежник, не шулер, — покачал головой Якоб. — А с вами, ваша милость, какая-то странная метаморфоза произошла.
— Переворот, — помрачнел капитан.
— Герцогиня? — уточнил я.
— Мертва, — как-то враз расслабился Ричард. — Да и я не жилец…
— Пять наконечников, они все у вас с собой?
— Четыре, — похлопал по оттопыренному карману камзола рыцарь, нисколько не опасавшийся заточенной в проклятом металле тьмы. — Один пришлось потратить.
— Посол! — сообразил я. — Но даже с четырьмя наконечниками вы можете купить себе новую жизнь.
— В Стильге? — прищурился оказавшийся вовсе не светловолосым, а седым как лунь мужчина. Некогда белый мундир его был вымаран в помоях, и от капитана несло, словно от кучи мусора. Но на лице — резком и словно вырезанном из камня — ни тени сомнения. Да и серые, почти бесцветные глаза холодны, будто затянувший речку у берегов лед. Жутковатый тип.
— Почему нет? Вам ведь была обещана в том числе и личная неприкосновенность…
— Ничего не выйдет. Я уже мертв. А наконечники… Я бы нашел им применение, да только, боюсь, не успею. Думаю, вы от них не откажетесь?
— Нет, разумеется. Расскажете, что стряслось в Ольнасе?
— Это долгая история.
— А мы никуда не торопимся. Пьер, сколько нам еще плыть?
— Прилично, так что если кто-то сменит нас на веслах…
— Вот видите, — обернулся я к капитану, — у нас полно времени…
— Так понимаю, вы оказались в имении графини Грешлиан не случайно?
— Нет.
— Охотились за Высшим?
— Именно.
— Откуда получили информацию?
— Даже знай я имя осведомителя, десять раз подумал бы, прежде чем ответить на этот вопрос.
— Но это не первый Высший на вашем счету?
— Нет, — буркнул Пьер, который никак не мог понять, к чему все эти расспросы. — Эдвард, не филонь!
— У меня мозоли уже! Как я стрелять буду?
— Якоб, смени его, — распорядился я.
— Вы выбрали тупиковый путь, — произнес наконец надолго задумавшийся капитан.
— С чего бы это?
— Вы хотели узнать, что происходит. — Сполоснув в ледяной воде руки, Ричард Йорк вытер с лица грязь. — До сих пор есть желание выслушать мою историю?
— Разумеется, но…
— Думаю, она снимет большинство вопросов. — Капитан некоторое время смотрел на темные силуэты деревьев, потом тяжело вздохнул и начал рассказ: — Я родился в Лансе, в очень знатном роду. Мать умерла, когда мне не было и года, а сразу после ее смерти стал бесноватым отец. Миссии Изгоняющих к тому времени уже выдворили из страны, к местному духовенству отец по определенным причинам обратиться не мог, и тогда случай свел его с одним жившим в уединении отшельником. Жнецом.
— Жнецом? — вздрогнул я.
— Это имя вам что-то говорит?
— Слышал от одного из одержимых.
— Это имя на слуху у многих, — кивнул капитан. — Отшельник изгнал беса, а в качестве платы потребовал право стать моим наставником.
— И стал?
До сих пор у нас было только имя: Жнец. Имя, и больше ничего. Но если судьба свела с человеком, знавшим его лично…
— Нарушить слово отец не мог, но и отдать сына еретику не желал тоже. — Ричард уставился в темную воду. — В семь лет меня отправили к новому наставнику, но перед поездкой дали выпить отравленного вина. Стаканчик «Дуврской лозы», как сейчас помню. Яд подействовал не сразу, к отшельнику я приехал живым, и уговор был выполнен.
— А дальше?
— Дальше? — без особой горечи улыбнулся капитан. — Дальше я умер.
Пьер едва не выпустил от неожиданности весло, Эдвард забористо выругался и попросил у меня полынной настойки. Я передал ему фляжку и покачал головой:
— Вы не похожи на покойника.
— Да? — усмехнулся Ричард. — А вы приглядитесь. Вы ведь умеете.
Я попробовал всмотреться в его душу и тотчас отодвинулся на другой край скамьи. Помотал головой, дожидаясь, пока отступит дурнота, потом зачерпнул воды и умылся. Отпустило.
— Убедились?
— Угу. — Душа капитана Гвардии была заполнена серой хмарью, сродни той, что дает приют бесам. Жить Ричарду оставалось считаные часы, и даже страшно подумать, в кого он превратится после смерти. Боль, ненависть и упрямство — только эти три ниточки и удерживали капитана от падения в Бездну. — Но как такое возможно?
— Меня спас отшельник. Спас — да… — Йорк замолчал, будто прислушиваясь к плеску весел, потом вздохнул и продолжил: — Его сила вновь вернула меня к жизни. Так я и стал марионеткой. Вот только старик просчитался.
— Вы сбежали? — предположил я.
— Нет. Когда немного подрос и понял, какая мне уготована судьба, попытался его убить, — усмехнулся Ричард и, заметив мое недоумение, пожал плечами. — А что мне еще оставалось? Наложить на себя руки? Самоубийство — грех, это я помнил точно. Да и старика удавить хотелось просто жутко. — Капитан скрипнул зубами и замолчал.
— Так понимаю, попытка оказалась неудачной?
— Попытки, — отвернулся Ричард Йорк. — Несколько лет Жнец пытался выбить из меня дурь, а я — отправить его во тьму. Не знаю, чем бы все это закончилось, но когда мне исполнилось четырнадцать, тогдашний великий герцог Довласа привез к отшельнику свою единственную дочь.
— Она тоже была бесноватой? — удивился я.
— Семейное проклятие. Многие женщины в роду Кайраони могли прозревать будущее, но дар этот обычно сводил их с ума еще до совершеннолетия. И тогда Жнец убил двух зайцев сразу: избавился от меня и оказал услугу старому герцогу.
— Вы все это время вытягивали скверну из герцогини?!
— Тем и жил, — печально кивнул капитан.
— А теперь ее убили…
— Я не смог ее спасти. Слишком многие из ее окружения оказались вовлечены в заговор. Все прогнило, буквально все…
— Насчет Высших… — задумался я. — Мне всегда казалось, что бесноватые-марионетки действуют не по своей воле. Будто кто-то заточил их в тело, и покинуть его они не могут.
— Так и есть, — подтвердил мое предположение Ричард. — Да и Высшие недалеко от них ушли. Просто им требуется тело человека, от рождения способного касаться потустороннего и управлять им.
— Дар предвиденья?
— И это тоже.
— Вы полагаете, Жнец и в самом деле может создать столько Высших, сколько ему понадобится?
Вообще, никто и не надеялся уничтожить всех бесноватых нашими руками. Переломить ситуацию и хоть на какое-то время заставить еретиков уйти в оборону — вот на что рассчитывали планировавшие операцию люди. Но теперь… теперь расклад был совсем другой.
— Подходящие люди очень и очень редки. Жнец может создать армию марионеток, но с Высшими у него такой фокус не пройдет.
— Другое дело, что рано или поздно у нас кончатся наконечники, — констатировал я. — Так?
— Единственный выход — убрать отшельника! — Пьер только тут сообразил, к чему, собственно, весь этот разговор.
— Убрать Жнеца — это замечательно. Но как нам его найти? — выжидательно глянул я на капитана. — Не говоря уже о том, что придется переправляться через Ланмар!
— Раньше отшельник жил на континенте, неподалеку от небольшого городка Пригге, что на побережье…
— Карл Вадер сейчас вместе с отрядом ортодоксов громит храмы Единения на полуночи Пакта. Скорее всего, мы сможем перехватить их в Ораже, — спутал мне все карты своим заявлением Пьер. — Думаю, они окажут нам необходимую помощь!
— Вряд ли я сумею на карте указать, где именно находится имение Жнеца, — покачал головой Ричард. — Да и там ли он обретается? Одиннадцать лет с тех пор минуло.
— В любом случае без вас никак не обойтись, — уже без всяких намеков заявил я. — Пьер, передашь сообщение в Ольнас и, если руководство даст добро, мы отправимся навестить Жнеца.
— Да чтоб вас всех… — в голос горестно вздохнули Эдвард и Якоб.
— Я не доживу даже до рассвета, — невесело улыбнулся Ричард. — И у меня дела в Ольнасе.
— Вы все еще хотите убить Жнеца?
— Больше, чем когда-либо, да только…
— Дайте руку, — попросил я.
Капитан внимательно уставился на меня своими бесцветными глазами, но просьбу выполнил. Я ухватил одного из ютившихся в душе бесов и, скрутив его сущность в призрачный жгут, захлестнул им запястье Ричарда.
— Ах-х-х! — невольно вырвалось у того, и рыцаря перетряхнула короткая судорога. Вскоре он справился с собой и, вцепившись в борта лодки, размеренно задышал. — Ну надо же! Снова живой. Кто бы мог подумать?
— Вы с нами?
— Да! Вопрос только в том, как долго вы сможете меня в таком состоянии поддерживать…
— Достаточно долго, — уверенно заявил я. Долго? Или все же только достаточно? Кто б мне самому подсказал.
— Ладно, — кивнул о чем-то задумавшийся Ричард Йорк и прищурился. — А что вы предложите взамен?
— А что бы вы хотели получить?
— Голову баронета Юрниаса, — загнул палец капитан. — Кузины ее высочества Анны Грешлиан. И всех остальных, кто был замешан в заговоре. — Рыцарь задумчиво уставился на оставшиеся распрямленными мизинец и безымянный палец. — Да, именно так! Всех, кого сможете отыскать.
— Всех? — спокойно уточнил я, нисколько не сомневаясь, что Акрая не упустит шанса посадить на трон Довласа нужного человека. А значит, чисток так и так не избежать.
— Да.
— Что-то еще?
— Лиина Алурайя, фрейлина ее высочества… бывшая. Ей нужно будет покровительство.
— Не проблема. Пожизненная рента?
— Не помешает. И пристройте к делу переживших бунт гвардейцев. Они славные парни.
— Легче легкого. — По идее, я мог пообещать Ричарду и луну с неба, а на эти требования и вовсе согласился с чистым сердцем. Не думаю, что Рауль Луринга найдет их неприемлемыми.
— Тогда по рукам.
— По рукам!
— Тише! — вскинул вдруг руку Пьер, заслышав крик какой-то ночной пичуги. Он покопался в карманах куртки, выудил оттуда манок и дважды дунул в ответ.
В кустах просвистели три раза, и Пьер начал править к берегу. Мы причалили к поваленному в воду стволу и, на всякий случай обнажив мечи, выбрались из лодки. Опасения оказались напрасны: караулившие нас люди уже растворились в ночи, оставив привязанными к деревьям четверку лошадей.
— Переодевайтесь. — Вытащив из седельной сумки запасную одежду, я протянул ее Ричарду. — Пьер, где мы должны переждать ночь?
— По этой тропинке будет заброшенная избушка лесничего.
— Тогда скачи в Ольнас, мы тебя дождемся в избушке. Если что — встречаемся в «Черном вепре».
— Может, не стоит? — обхватив себя руками, поежился Эдвард. Изо рта у него вырвалось облачко пара, и вид у парня стал на редкость несчастный.
— Надо, Эдвард, надо. — Я протянул ему фляжку с полынной настойкой и хлопнул по плечу. — Сам посуди, один выстрел — и ты свободен.
— Твоими бы устами, — зло буркнул лучник, но от выпивки не отказался. Ну да никто и не сомневался.
Один выстрел — и конец войне?
Кто откажется кинуть кости, когда есть отличная возможность загрести жар чужими руками?
Да никто!
