Глава 25
Встречи у ворот
Это был Латинк.
— Это… вы?! — воскликнул я. — Что вы здесь делаете?
— О, у меня есть весьма важная миссия. А вот вы чего сюда явились? Муравьи тут вроде не водятся…
— Я… я пришел… — начал я, и тут понял, что все еще лежу, а он стоит надо мной. Довольно унизительное положение, надо сказать. Я поднялся, открыл было рот, чтобы объяснить ему все, и в этот момент внезапно осознал одну странность, делавшую его появление в этом месте совершенно невозможным.
— Постойте, — воскликнул я, — а как же вы здесь живе… как вы существуете без защиты?
— Какой защиты? — удивился он.
— Защиты от колебаний поля! Ватанабэ создал прибор, который их экранирует, — вот, на мне, видите? Без него здесь нельзя пробыть и минуты!
— Разве? — отвечал он с деланным удивлением; было заметно, что наш разговор и вообще вся ситуация доставляет ему удовольствие. — Так эти смешные рожки у вас над головой — средство защиты? А я еще подумал: что за фигня такая… Нет, Чернецки, мне защита не нужна.
— Не может быть! Ведь сейчас пик колебаний, вы сами рисовали график!
— Как же, как же! Действительно, рисовал. Скажу больше: до определенного момента этот мой рисунок соответствовал реальности. А с какого-то времени — нет.
— Не понимаю, — признался я. — Вы что, ошиблись?
— Нет, мой недогадливый коллега. Не ошибся. Я вас обманул. Никакого пика колебаний нет. В данный момент нет вообще никаких колебаний. Если верить расчетам, начиная со вчерашнего вечера поле должно находиться в полном покое.
— Обманули?! Еще тогда, в лагере? — Я не поверил своим ушам. Я чувствовал себя так же, как минувшей ночью в разговоре с Кэт. Это было ощущение человека, у которого почва уходит из-под ног и мир разваливается на части. Мир разваливается, а он продолжает спрашивать, надеясь, что как-нибудь все склеится. — Вы… шутите? — спросил я. — Зачем… зачем нужно было рисовать ложный график?
— На это имелась важная причина, — ответил он. — Я вам уже говорил: у меня здесь дело, весьма важное и серьезное. Еще там, в лагере, я понял, что мне нужно оказаться возле Ворот, когда их формирование завершится. И желательно одному, чтобы никто не мог мне помешать. Поэтому я слегка подправил завершающую часть расчетов, нарисовав вместо спада — пик. Я решил, что никто не станет проверять мои вычисления, поверят на слово. Ведь у меня безупречная научная репутация! Так и оказалось: никто не проверил. Бедняга Ватанабэ даже защиту специальную придумал, надо же!
— Так вы тоже хотели увидеть Ворота? — воскликнул я, наконец отыскав в этом безумии какой-то смысл. — Но это можно было сделать гораздо проще, без обмана!
— Да что вы говорите! Без обмана! А что, вы, уходя из кемпинга, так и сказали коллегам: «Иду, мол, в зону, хочу увидеть своими глазами главнейший здешний феномен»? Разве вы не изобрели какой-то благовидный предлог?
— Да, но… — смешался я. — Это совсем не такой… Не то… Так часто делают…
— Ну конечно! — воскликнул он. — Такой маленький обманчик! Совсем невинный, как младенец! Но скажите, Чернецки, разве распространенность порока превращает его в добродетель? Молчите? Так я вам отвечу: нет и еще раз нет! Все ваши мелкие грешки и микроскопические подлости уже учтены и взвешены, и судья Кайохлабар готов вынести приговор!
Я никогда не видел его таким возбужденным. Глаза его блестели, он энергично жестикулировал. Это бы совсем не тот Латинк, с которым мы каждый день встречались в лагере. И, конечно, не тот болезненный, нуждающийся в уходе человек, которого я видел в кемпинге.
— Так вы и болезнь симулировали? — спросил я.
— Какую болезнь? Ах болезнь… Ну это лишь отчасти. Вчера ночью, во время той дурацкой прогулки, меня и правда прихватило. Но уже к утру я полностью оправился. Однако надо было выглядеть немощным, чтобы никто не помешал мне встретиться с Судьей и другими демонами.
— Встретиться… с демонами? — Я решил, что он сошел с ума. Да-да, помешался — еще тогда, ночью на тропе. Только целые сутки умело скрывал безумие. Стараясь не волновать больного, я как можно спокойнее спросил: — И как же вы собираетесь это сделать, Поль?
— О, я вижу, мне уже поставили диагноз! — воскликнул он и прямо-таки зашелся в приступе смеха. — Сочли меня безумцем? Ну да, действительно, как можно еще встретиться с демонами, если не во время припадка? А ведь покойный Химмельсберг должен был вам рассказать, как это происходит в действительности. Вот взгляните еще раз на это зрелище. Видите, арка уже почти готова.
Я последовал его указанию и взглянул на колонны. Действительно, их изогнутые концы уже почти сомкнулись; в сохранившемся промежутке бушевало пламя, изгибались дуги молний.
— Когда формирование Ворот завершится — а это произойдет, когда картины на колоннах перестанут бешено кружиться и застынут, — тогда я войду в них, — услышал я голос Латинка. — И окажусь совсем в ином месте, где встречу и Мантро, и Судью, а может, и самого Аттонга. Теперь вам понятно?
— Так вы собираетесь пройти Ворота… — медленно проговорил я. Только теперь до меня стал доходить зловещий смысл происходящего. — Вы хотите стать могучим… непобедимым… и потом вернуться…
— Не знаю, Чернецки, не могу обещать. Может, вернусь, а может, там останусь. Тут дело темное.
— Но откуда вы узнали… откуда вы знаете обо всем этом? — спросил я. Но еще прежде чем он ответил, я вспомнил ночной визит культуролога и воскликнул — Так это вы взяли его рукопись? Тот перевод еретической книги, который делал Химмельсберг?
— Молодец, догадался! — похвалил он. — Да, это сделал я. Не то чтобы я подкарауливал — так случайно вышло. Мы шли вместе с Видовичем. Он зашел к Маршо, а я направился дальше, к лаборатории, и тут вспомнил, что хотел спросить Антуана о том, как он исчисляет кривую… неважно, в общем, обычный рабочий вопрос. Я вернулся. Они разговаривали в комнате Маршо, а дверь к Химмельсбергу была открыта. Я заглянул. Рукопись лежала на столе… Я, кажется, сказал «случайно»? Беру свои слова назад. Нет, конечно, это была вовсе не случайность, а сама судьба. Я ведь согласился поехать в эту дурацкую экспедицию только потому, что надеялся на что-то подобное. Я много читал о Готане, знал о Воротах и все время натыкался на упоминание о тайной библии готанцев. И вот она лежала передо мной… Я взял ее не колеблясь.
— Но ведь вы прочитали… Значит, должны знать, что это опасно! Могут произойти катастрофы! Землетрясения, войны…
— Да, там об этом написано. Возможно, так и случится. Ну и что? — Он пожал плечами. — Ведь все эти войны и тайфуны возникнут здесь, а я уже буду там. И что мне до злоключений этих людишек? Я им чем-то обязан? Может, это они сделали меня таким, каким я стал? Вложили в меня талант? Нет! Всего на свете я добился сам, своими силами! Люди только мешали, стояли на пути! Но теперь с этим покончено. Я у Ворот. Пройдет еще немного времени, и я войду в них.
— Может, и не войдете, — сказал я.
— Вот как? — удивился он. Сделал шаг ко мне; он еще улыбался, но эта улыбка не предвещала ничего хорошего. — И кто же мне помешает? Вы, что ли?
— Я попробую, — пообещал я. — Не знаю, получится у меня или нет, но я попробую. Я шел сюда, чтобы просто посмотреть… Вместо него, вместо Зигфрида. Но теперь есть более важная задача. Так вы говорите, защита не нужна?
Я расстегнул ремни, удерживавшие сетку, снял ее и бросил на землю. Действительно, никаких признаков обморока не появилось.
— Вот теперь ничего не мешает, — сообщил я Латинку. — Боец я, конечно, не очень сильный, но на вас, полагаю, моих сил хватит.
— Вы так думаете? — спросил он. На его лице не возникло и тени беспокойства; казалось, ситуация его забавляла. — Какое мужество! Возможно, даже героизм. Честный ученый готов помешать честолюбцу стать сверхчеловеком! Схватка двух задохликов! Удар, еще удар! Могу вас разочаровать, Чернецки, ничего этого не будет. Вы не сможете мне помешать.
Его рука опустилась за пазуху, а когда появилась обратно, в огненном свете колонн блеснула сталь. Это был пистолет, тяжелый большой пистолет; я видел такие только в кино.
— Ну и что теперь скажете, Чернецки? — спросил он. — Как видите, я подготовился к своей миссии лучше вас. Вы не сможете меня остановить. Только сфотографировать на память. Снимки можете передать капитану Уокеру, я не возражаю. Или продать на ТВ. Еще и кучу денег заработаете! А, право, давайте, поднимайте ваш фотоаппарат! Поднимайте, я сказал! Будете снимать мой уход. А то пристрелю как собаку! Думаете, я шучу?
Нет, я так не думал. Этот новый Латинк мог обманывать, мучить, убивать, не боясь последствий. Он мог убить меня просто для того, чтобы насладиться обретенной свободой. Поэтому спорить с ним не стоило. Но и безропотно выполнять его приказы тоже не хотелось.
— Хорошо, я вас сфотографирую, — сказал я. — Вот, все настроено. Вы так и будете сниматься, с оружием в руке?
— А почему бы и нет, Чернецки?! — воскликнул он. — Это мой новый образ! Пусть запомнят меня в нем! Снимайте! Вот так! А Ворота вошли?
— Кажется, нет, — соврал я. — Для этого мне надо зайти с той стороны, и чуть подальше. А тут куст мешает… Сейчас я обогну…
— Стойте! — крикнул он, заподозрив обман, но было поздно: зайдя за куст, я бросился бежать.
За спиной грохнул выстрел. Мимо! Я вильнул в сторону, споткнулся, но удержался на ногах. Скорее бы деревья! Вот сейчас… Тут я снова за что-то зацепился, но на этот раз не удержался и свалился на землю. Упал неудачно, всем телом. Преодолевая боль, поднялся и увидел перед собой своего преследователя.
Он не торопился. Подошел, коротко скомандовал:
— Дайте фотоаппарат! Ну!
Я отдал камеру. Он просмотрел сделанные кадры, ухмыльнулся:
— Всего три снимка… Впрочем, этого хватит. Главное, Ворота отлично видны. Так я и думал. Что, решил меня обмануть? Но не вышло, брат. Теперь придется отвечать: за обман, а главное, за неудачу. Судьба не любит неудачников. Что ж, прощайте, коллега Чернецки! Может, на том свете встретимся.
Он поднял пистолет. Второй раз в этой проклятой экспедиции меня собирались убить, и теперь, кажется, окончательно. Умирать не хотелось. Что же он медлит? Наслаждается, наверное. Или ждет, что я буду умолять о пощаде. Я увидел, как его палец лег на скобу. Ну все…
Выстрел опрокинул меня на землю, боль полыхнула в левой руке. Жив, я еще жив! Но почему?
— Это так приятно, Чернецки, — убивать человека, — услышал я голос Латинка. — Вы представить себе не можете, как приятно. Я так долго мечтал… Так почему бы не продлить удовольствие? Время у меня еще есть… Что, ручка болит? Но ведь есть еще одна ручка, и ножки, верно? Куда же мне прицелиться… Прямо ума не приложу…
— А вы… еще худшая сволочь, чем… я думал, — с трудом выговорил я. Губы стали как деревянные, и голова кружилась. В огненном свете Ворот я видел, как из раны на руке толчками выливалась кровь. Интересно, потеряю я сознание, до того как он меня все-таки прикончит?
Он снова навел на меня оружие…
…И раздался выстрел, но совсем не с той стороны, откуда я ждал. Латинк закричал от боли, выронил пистолет и схватился за кисть — точно так же, как я сам минуту назад. Я увидел, что по руке у него течет кровь. Я ничего не понимал. В него кто-то стрелял? Значит, мы здесь не одни?
— Черт, не смогла выдержать! — услышал я знакомый голос.
Кусты раздвинулись, и на поляну вышла Кэт.
— Ведь не собиралась вмешиваться, а все же вмешалась! — В ее голосе звучала досада. — Не могла спокойно смотреть, как этот гад тебя расстреливает.
Она подошла к Латинку, подняла его пистолет.
— Не слышала, о чем вы разговаривали, но, кажется, догадалась, — сказала она, обращаясь ко мне. — Небось доктор как-то прознал о том, что в Воротах можно поживиться, и тоже решил попытать счастья?
— Не угадала, — ответил я. — Он хотел… хотел пройти их… Слушай, я сейчас отключусь… очень много крови…
— Сейчас наложу жгут, — пообещала она. — Я ведь, кроме всего прочего, еще и медсестра.
Она скрылась в зарослях и вернулась с объемистым рюкзаком. Извлекла оттуда аптечку и принялась колдовать над моей рукой.
— Сейчас сделаю тебе еще парочку уколов — и будешь как новенький, — пообещала она. — Так расскажи, а то я не поняла — что значит «он хотел пройти»?
— В книгах готанцев написано, что, если человеку удастся войти в Ворота Кадоро, он попадает вроде на тот свет. И становится могучим — кем-то вроде колдуна. Потом он может вернуться и творить тут что хочет. Он прочел об этом… Ой, больно же!
— Ничего, терпи! Скоро пройдет. Да, интересно… Выходит, я мелко брала. Вот господин математик — тот решил играть по-крупному. Что там камешки подбирать! Сразу на тот свет!
В ее голосе слышалось что-то похожее на восхищение.
— Ты словно завидуешь, — заметил я. — Ты что, сама хотела бы попробовать?
— А почему бы и нет? Тут, — она обвела рукой окружавшие нас деревья, — я вроде все уже видела. Ничего принципиально нового, во всяком случае, не предвидится. А там… Ладно, не смотри на меня так. Никуда я не пойду, и тебе не придется меня удерживать. Для этого я слишком осторожна. Кстати, а почему ты пытался его остановить? Шел бы себе…
— Если кто-то проходит Ворота, то начинают происходить страшные бедствия, — объяснил я. — Ураганы, эпидемии, войны… Об этом много пишется в здешних хрониках.
— Теперь понятно, — кивнула она. — Ты, как всегда, старался помочь человечеству. Вот только оно этого не заметило и ничем тебе не помогло. А помогла такая жадная стерва, как я.
— Ты тоже часть человечества, — заметил я. — И он, кстати, тоже. Ты что, совсем не хочешь ему помочь? Он же умрет от потери крови.
— Помочь? — Она пожала плечами. — Антибиотика на него жалко, у меня всего две ампулы осталось.
А жгут, пожалуй, наложу. Да и забинтовать можно — что мне, трудно?
Она туго перетянула руку математика, потом забинтовала рану. Он вскрикнул от боли и открыл глаза.
— А, мадемуазель Ричардсон! — воскликнул он. — Хотя нет, вы же носите другое имя. Я тут слышал краем уха кое-какие распоряжения Уокера и понял, что с вами тоже не все гладко. Охотитесь за сокровищами, значит… Тогда понятно, почему вы так метко стреляете.
— Да уж, училась, — ответила Кэт. — К тому же у настоящего мастера. Так что, если у вас где припрятан еще какой пистолетик, не советую со мной соревноваться.
— Не буду, не буду! — Он поднял здоровую руку, словно собирался сдаваться. — Но в таком случае, может, примете меня к себе в компанию? Если уж мне не удалось попасть на тот свет — а месье Чернецки, думаю, сделает все, чтобы меня не пустить, — то почему бы мне не стать охотником за сокровищами?
— Вы что, серьезно? — удивилась Кэт. — Если так, то вот вам ответ: нет, никогда.
— Почему же? Вы же видите — я человек отчаянный. Вроде вас. Совсем не тот, кем кажусь.
— Потому, что на вас нельзя положиться, — ответила она. — В любой момент вонзите нож в спину. Вот Эндрю я бы взяла. Он хоть и рохля, зато славный и точно не выдаст. Только он не пойдет. Хотя…
Она задумалась на секунду, а потом неожиданно продолжила:
— Знаете что? Я, пожалуй, возьму вас в компаньоны, но только на сегодняшнюю ночь. Потому что мне одной не справиться. С вами мы договоримся — получите свою долю. А Эндрю я просто попрошу о помощи.
Она обернулась ко мне:
— Ведь ты поможешь мне, милый?
— А что ты хочешь, чтобы я делал? — спросил я.
— Ничего особенного. Когда Ворота исчезнут, в земле останутся драгоценные камни и платина. Я буду копать — тут вы мне не помощники, оба теперь безрукие. — Она усмехнулась. — А вот отнести все к параплану мне одной будет не под силу. В прошлый раз мы нарыли килограммов тридцать. Дойдем до места, я с вами расплачусь — и каждый пойдет своей дорогой. Кроме того, ты мне поможешь следить за господином доктором. — Она кивнула в сторону Латинка. — Не хочу оставаться с ним одна. Ну что, идет? И не думай отказываться, в конце концов, я тебя сегодня спасла, помнишь?
— Хорошо, я тебе помогу, — согласился я. — Камешков твоих мне не надо. Но ты мне тоже помоги. Теперь я не могу фотографировать — даже здоровая рука почему-то плохо слушается. Пойдем к Воротам, сними несколько видео, пока хватит карточки.
— Только и всего? — удивилась она. — Конечно, сниму! А вы, господин доктор, идете с нами? Согласны на мое предложение?
— На все сто! — ответил Латинк, утрируя американский выговор Кэт. Помогая себе здоровой рукой, он поднялся (я с завистью отметил, что у него это получилось лучше, чем у меня), и мы направились в сторону Ворот.
Оказавшись перед ними, я сразу забыл и о Латинке с его маниакальной идеей, и о Кэт с ее платиной. Невероятная, невозможная реальность огромного сооружения потрясала и завораживала. Впрочем, можно ли было назвать Ворота сооружением? Ведь в них не было ни крупицы камня или стали, ничего твердого и неподвижного. Потоки огня (а может, плазмы?) текли от основания колонн вверх, смыкаясь. Картины, возникающие на поверхности колонн, стали еще отчетливее, они даже обрели новые краски вдобавок к прежним, но продолжали оставаться такими же непонятными.
Я обернулся к Кэт, чтобы сказать ей о съемке, и в этот миг мне почудилось какое-то движение в проеме арки, по ту сторону Ворот. Я замер, приглядываясь. Да, там определенно кто-то был! И он шел, огибая Ворота, нам навстречу.
— Там кто-то есть! — воскликнул я.
— Брось, кто тут может быть, — ответила Кэт. — Тебе, наверное… О черт!
Теперь уже не надо было вглядываться и строить догадки: мы все увидели его. Крупный волк вышел из-за колонны и остановился, разглядывая нас.
Кэт сунула мне камеру (я едва успел поймать) и выхватила пистолет.
— Это тот самый… что убил Уолтера! — В ее голосе слышался страх. — Уот стрелял, но его пули не берут! Он нас всех загрызет! Эндрю, сделай что-нибудь!
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — удивился я.
— Не знаю! Ты же биолог! Поговори с ним… успокой…
— Мне кажется, он спокоен, — возразил я. — Ты сама не психуй. И не вздумай стрелять. Лучше вообще опусти оружие. Возможно, он приставлен охранять эти Ворота. Тогда, если мы уйдем, он нас не тронет. Надо медленно отходить. Вот так, так… Теперь…
Незаконченная фраза замерла у меня на губах. Вслед за волком из-за колонны вышел человек. Огненные сполохи играли на его лице, и я не сразу его узнал. Но потом он шагнул вперед и стал хорошо виден. Это был Персон.
Как ни странно, я даже не слишком удивился. Кому же еще быть в столь необычном месте, как не моему таинственному соседу, специалисту по всему неземному и сверхчувственному? Хотя теперь было неясно, кто он на самом деле и в чем специалист.
Он заговорил первым.
— Вы бы лучше убрали оружие, мисс Барнет, — сказал он. — А то вы слишком испуганы и оттого агрессивны, и вам хочется выстрелить. А Гангут это чувствует.
— Барнет? — удивился я. — Но почему…
— Это моя настоящая фамилия, — пояснила Кэт, пряча пистолет. — Он откуда-то ее знает. Мне кажется, он такой же уфолог, как я стряпуха. Вы коп, что ли?
— Нет, я не полицейский, — ответил он. — Но вы правы: я тоже не тот, за кого себя выдавал. Мы тут все под масками — кроме Андрея, конечно.
— А меня вы зачем приплели? — возразил Латинк. — Я вроде имя не менял. Хотя ничего не имею против: глупо всю жизнь носить клеймо, данное при рождении.
— Дело не в имени, — ответил ему мой бывший сосед. — В вас все фальшивое — поведение, речь, даже профессия. Я же вижу. Вы совсем не тот человек, за кого себя выдаете. И в этом мы равны, а меня это не устраивает. Вам бы я не стал ничего объяснять, но Андрей — другое дело. Мне бы не хотелось, чтобы он думал обо мне плохо.
Он повернулся ко мне:
— Да, Андрей, я не Персон. Простите мне этот обман. Я не смог придумать другого способа. Мне нужно было провести здесь некоторое время, чтобы изучить обстановку и подготовиться.
— Подготовиться? К чему? — удивился я. Он помедлил, колеблясь, затем сказал:
— К тому, чтобы пройти здесь.
— Так вы тоже хотите пройти сквозь Ворота? Овладеть силой демонов?
— Силой демонов? — удивился он. — Ах да, ведь так говорится в той легенде… Нет, мне не надо ничем овладевать. Моя цель совсем иная. Я должен исправить допущенную когда-то ошибку. Но почему вы сказали «тоже»? Кто-то еще хочет пройти сквозь Ворота?
— Ну да. Господин Латинк затем сюда и явился. Да вот только мы с мисс Ричардсон… или…
— Барнет, милый, моя фамилия Барнет.
— Да, мы с мисс Барнет ему помешали.
— Ах вот оно что… — протянул тот, кого я привык называть Персоном. — А ведь я должен был догадаться. Были признаки, но я не придал им значения. Это урок для меня.
— Постойте, но вы ничего не объяснили! — воскликнул я. — Какую ошибку вам надо исправить? И почему с вами этот волк? У него весьма необычное строение зубов. Откуда он?
Барт помолчал, раздумывая, потом сказал:
— Хорошо, я все объясню. Не знаю только, поверите ли вы мне. Остальные, кому вы будете об этом рассказывать, точно не поверят. И это хорошо, пусть все воспринимается как легенда. Ворота, которые здесь называют Кадоро, возникли не сами собой. Мой… скажем так, мой народ использует их для прохода в иные миры. Их создают в местах, где никто другой не может ими воспользоваться. Однако здесь произошла ошибка. В результате безрассудных действий одного… уважаемого человека Ворота не только возникли вблизи от населенных мест, но и стали регулярно воспроизводиться. Недопустимое легкомыслие! Мы не сразу это обнаружили. Надо пояснить, что время у нас течет иначе, и для нас прошла, конечно, не тысяча лет, как в вашем мире. Наконец мы обнаружили ошибку, и я был послан ее исправить. После того как я пройду здесь, Ворота больше появляться не будут. Потом, позже, когда у человечества возникнет потребность в далеких путешествиях и когда люди научатся правильно пользоваться открытиями, тогда, возможно, они снова найдут Ворота. Но конечно, уже не здесь. Вот, кажется, все. Ах да, вы еще спрашивали о Гангуте. Нет, он не волк, просто похож. Он вообще не… не животное в вашем понимании. У нас нет такой пропасти между человеком и другими существами, как здесь. Впрочем, в других местах этот разрыв еще больше.
— Вы хотите сказать, что вы… не человек? — спросил я его. — Что прибыли из другого мира? Вы… шутите?
— Вот видите, даже вы не поверили. И это, повторюсь, хорошо. Я не буду доказывать свою правоту. Это не нужно. Хочу поправить вас лишь в одном: я человек, почти такой же, как вы. Просто знаю чуть больше. Ну вот, кажется, я ответил на все вопросы. Мне пора: Ворота уже полностью сформировались. Прощайте, Андрей! С вами было интересно общаться.
С этими словами он повернулся и двинулся в сторону огненной арки. Волк некоторое время постоял, глядя на нас, словно предостерегая от опрометчивых движений, затем последовал за ним.
— Постойте! — крикнул я. — Подождите!
Тот, кого я привык называть Персоном, остановился, повернулся ко мне.
— Я так и не знаю… Вы не назвали своего настоящего имени!
— Да, это неправильно, — согласился он. — Хорошо, я скажу. Но только вам.
Он подошел вплотную и, наклонившись к моему уху, прошептал короткое звучное имя. Я обратил внимание, что от его губ исходил холод — он весь был словно ледяной. Затем он снова повернулся и, уже не останавливаясь, пошел к Воротам. В этот миг я понял, что все, что он сказал, — правда. У меня было к нему еще много вопросов. Сколько всего существует миров? Каков его истинный возраст? Действительно ли он вышел из молнии?
Существует ли тот свет, где обитают бессмертные души? Не он ли выключил освещение в ту ночь, когда Кэт решила меня убить, и тем самым спас? Выживет ли человечество или погубит себя? Множество вопросов, до утра задавать можно. Но я знал, что время ушло и он уже не ответит.
Не оборачиваясь, он шагнул в проем арки и исчез. Ворота ответили на это всполохом огня — словно беззвучный взрыв прогремел в их проходе. Следом за человеком в огненных всполохах исчез и волк. Я заметил, что на колоннах появилось что-то напоминавшее трещины. Видимо, их существование подходило к концу.
И тут стоявший рядом со мной математик сорвался с места и бросился вперед. Это случилось так быстро, что я не успел среагировать, задержать его. Он бежал так, словно спасался от преследователя или от потока лавы, на ходу издавая какой-то нечленораздельный вопль. Когда я понял, что произошло, и бросился за ним, он был уже возле Ворот. Не переставая кричать, он ворвался в проем. Задержался в нем на долю секунды, словно какая-то пелена не пропускала его, а затем прорвал ее и исчез.
И тогда Ворота начали разрушаться. Они разваливались у меня на глазах. Дуги арки разошлись, опоры искривились. Огромный кусок огня оторвался с одной из них и полетел вниз.
— Назад! — закричал я, увлекая Кэт прочь.
Она и сама осознала опасность. Мы побежали к деревьям. Оглянувшись, я увидел, что на месте Ворот высится лишь пылающая груда обломков. И эта груда быстро таяла, совсем как снег на жаре. Мы остановились и молча смотрели, как меркнут краски огня, как исчезает то, что недавно было Воротами Кадоро.
— Все-таки он проскочил! — услышал я голос Кэт. — Ну и парень! Что ж, через пару часов туда можно будет подойти. Одного помощника у меня не стало. А на тебя, милый, я смогу рассчитывать?
В этот миг ко мне на несколько секунд вернулось то странное состояние ясновидения, которое я когда-то испытал здесь, в «зоне обморока». Я увидел всю страну Иссорг, лежащую между морем и склонами огромных гор. Увидел, как спешит к этим горам солнце, первые лучи уже коснулись вершин с восточной стороны горной цепи. Увидел кемпинг, а в нем — домик, отведенный под лабораторию. Там возле экранов и приборов, куда поступали данные с установленных нами датчиков, столпились все: Маршо, Видович, Прунцль, Ватанабэ… Они что-то возбужденно обсуждали, показывая на экраны. А еще я увидел группу людей, которые быстро шли через лес по направлению к плато. Это были сильные, тренированные люди, и вел их посланец министра господин Дрнди. Они двигались другой дорогой, чем я, им не нужно было карабкаться на скалы, и они точно знали, чего хотят.
— Конечно, можешь, — ответил я женщине, которую по привычке все еще называл вымышленным именем. — Конечно, я тебе помогу. Вот только добыть нам здесь ничего не удастся. Сейчас нам нужно заботиться об одном — как вернуться отсюда живыми.
Она рассердилась и стала упрекать меня, обвинять в трусости. Я не обиделся: ведь она не видела и не знала того, что знал я.
