Ночь, теплая тихая ночь опустилась на отроги Туманных гор, и свет двух лун льется с высоких небес на бескрайние девственные леса междуречья Ледяной и Серебряной. В давние времена именно здесь, в Медвежьем урочище, нашли убежище принцесса Сцлафш и девяносто девять ее спутников. В сотне километров отсюда, ниже по течению Ледяной, когда-то схватились насмерть аханки и гегх, чтобы решить вопрос гегемонии в Западном Ахане; а в ста пятидесяти километрах вниз по течению Серебряной до сих пор стоит замок Седого Льва. Это история, и на ее долгих и тернистых путях аханки четырежды сводили местные леса под корень и восстанавливали их снова. Нынешние леса шумят ветвями уже пять сотен лет. И лес этот кажется таким же первозданным, девственным и дремучим, каким он был во времена Сцлафш и Седого Льва. Таким он, вероятно, и был. И кажется, ничего существенного с тех давних пор в этих местах не произошло, и горящий в ночи костер ничем не отличается от костров, которые жгли здесь три тысячи лет назад.

Костер был разложен на опушке леса, на берегу тихого ручья. Веселое пламя уже охватило сложенные хитрым образом поленья, и свет живого огня, споря со светом Че и Аче — двух лун планеты Тхолан, — украл у ночного сумрака большой кусок речного берега, поросшего травой и мелким папоротником. Тем больше сгустилась тьма под кронами могучих сосен и кедров, близко подступивших к воде.

Виктор видел, их ожидает впереди почти непроницаемая тьма, но именно туда, во тьму древнего леса, уводила его от костра и от Макса Вика, которая в темноте видела много лучше, чем он. Он оглянулся, увидел опушку, костер, пару флаеров, стоявших в стороне от огня, и огромного мужчину, коловшего рядом с костром дрова иссинским боевым топором.

«Где Макс откопал иссинский шупал?» — спросил себя Виктор и, отвернувшись от Макса, пошел вслед за Викой в глубину леса…

— Федя… — Голос Вики, тихий, но насыщенный эмоциями, как никогда — «Почти никогда», — звучал из темноты. Виктор не видел ее лица, но не сомневался, что сейчас и ее лицо удивило бы его необычным и непривычным выражением. Жаль, конечно, что он не видит ее сейчас, но всегда есть только то, что есть. И всегда нам чего-то не хватает для полного счастья, или для верного понимания, или еще для чего-нибудь, но не хватает.

— Федя… — сказала Вика, и Виктор решился спросить о том, о чем давно хотел спросить именно ее — не Макса, не Лику, ее! — но до сих пор спросить так и не собрался. Все было недосуг, или неловко, или не к месту.

«А теперь что изменилось?» — спросил он себя.

— Вика, а почему ты меня все время Федькой кличешь? — спросил он.

— Потому что ты — Федя, — сразу ответила она, помолчала секунду и добавила: — Виктор очень сложен для меня… пока. Я его почти боюсь, — объяснила она еще через секунду. — Но я постараюсь. Прости.

«Вот даже как! — печально подумал Виктор. — Может, и так, конечно. И может быть, это даже правильно. Я же не спросил ее…»

— Вика, а как зовут тебя? — спросил он.

— Ди.

— Ди? — удивился Виктор. — Это что, как Диану, что ли? Леди Ди?

— Нет. Это мое родовое имя. В Вайяре меня звали бы н'Диан.

— Значит, все-таки Диана, — сказал Виктор. — Хочешь, я буду называть тебя Ди?

Вика-Ди молчала. Он даже не слышал ее дыхания, и если бы не тонкий аромат духов, не смог бы с уверенностью сказать, здесь ли она еще, или ее уже нет рядом.

— Хорошо, — сказала она неожиданно серьезным голосом. — Тебе я разрешаю называть меня Ди.

И Виктор понял, что сейчас между ними снова произошло что-то очень серьезное, как когда-то на Той'йт или еще раньше, на Земле или Курорте, но только их отношения опять перешли на новый, совершенно неожиданный для него уровень. Он не стал ее ни о чем спрашивать, — он чувствовал, что сейчас это лишнее, — а просто сказал:

— Спасибо, Ди.

— Виктор…

Он не ожидал от себя такой реакции. От звука ее голоса — ее голоса! — произносящего его имя — его имя! — Виктора пробила дрожь. И Вика — нет, не Вика, а Ди! — тоже почувствовала волшебство момента. Она нашла его в темноте, прижалась к нему всем телом, и Виктор обнял ее, прижимая к себе еще теснее. Такого острого чувства близости, нежности, любви он, кажется, не переживал еще никогда. Они стояли в темноте, среди дикого первозданного леса, как Адам и Ева, единственные люди на Земле — на Земле, на Тхолане, на Той'йт, — единственные живые существа, которым дано было познать силу и счастье любви. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, чувствуя тепло друг друга, сливая воедино два мощных потока любви и нежности. Длилась великолепная, чудная, волшебная минута, возможно, первая такая минута в их длинной жизни. И неважно было сейчас, что знакомы они много лет, и любовь их длится — пусть и с перерывом в семьдесят лет — едва ли не столетие. Сейчас все это не имело значения. Это снова было, как в первый раз, но значительнее, глубже, чем в первый раз, и много сложнее. А потом их охватила страсть, и то, что творили они всего несколько месяцев назад, встретившись после долгой разлуки в Домике в Нигде, показалось бы сейчас почти «нормальным», но некому было сравнивать и оценивать. Не было свидетелей их безумству, а сами они полностью растворились в своем едином и неделимом надвое чувстве. И к миру, прошлому и настоящему, к злобе дня и мыслям о будущем, к ночному лесу, который, казалось, затих, замер настороженно, боясь помешать им, — ко всему этому они вернулись не скоро.

— Пойдем к костру? — спросил Виктор, обнимая Ди и с пронзительным чувством нежности впитывая тепло, идущее к нему от нее.

— Зачем? — ответила Ди. — Еще рано, Макс не обидится. И потом нам надо поговорить.

— О чем? — Виктор вспомнил, что тема имен, случайно возникшая и неожиданно увлекшая их далеко и надолго, сломала начало разговора о чем-то другом; разговора, который начала было, но не продолжила Вика-Ди.

— Давай поговорим о Йф, — сказала Ди.

— А что о ней говорить? — удивился Виктор. — Я же тебе все объяснил. Виноват! Больше не повторится. Я же…

— Подожди, Виктор, — перебила его Ди.

«Виктор!» — отметил он.

Почему-то это было для него очень важно. Стало важно. Теперь.

— Подожди, Виктор, — сказала Ди. — Йф хорошая девочка.

— Ди, ты в своем уме? Ты еще отругай меня за то, что девушку испортил! Она, кстати, не девушка. Это я так, в порядке общей информации…

— Витя!

— Ну я Витя, он же Федя, Абель Вараба, Дэн Бергер, Каценельбоген…

— Витя! Я прошу тебя, будь, пожалуйста, серьезен. Это не шутки.

— Чего ты хочешь, Ди? — Виктор чувствовал себя беспомощным перед простым, как хлеб или воздух, фактом: он ее предал.

— Ну было, было! Я же не отрицаю, — сказал он устало. — Искуплю, повешусь… Что еще?

— Женись на ней, — тихо сказала Ди.

— Что? — Вот теперь Виктор понял смысл слова «ошеломить». Он мог ожидать чего угодно, но не этого.

«Что здесь происходит? — спросил он себя. — Это что, театр абсурда? Ионеско такой?»

— Ты о чем, Ди? — оторопело спросил он.

— Она хорошая девушка, — повторила в ответ Ди то, что уже сказала ему раньше.

— Ты мне это уже говорила, — раздраженно бросил Виктор. — Хорошая… Ты знаешь, сколько таких хороших в Ахане?

— Таких не много, — возразила Ди. Голос ее окреп и приобрел твердость. И Виктор понял, что Ди знает, о чем она говорит и почему.

«Хотел бы и я это знать, — покачал он головой. — Ну ничего, судя по всему, скоро узнаю».

— Ди, я чего-то не понимаю, — сказал он вслух. — Ты меня что, пристроить хочешь? Или Максу раззавидовалась? Так ему завидовать не надо. Мне такого счастья, как у Макса, не надо.

— Ты, Витя, за Макса не переживай. Не надо, — сказала Ди, и голос ее вдруг стал тих и… печален? Может быть, и печален.

«Отчего так? — спросил он себя. — И почему мне тоже хочется выть?»

— Макс разумный человек, — объяснила Ди. — Он живет в ладу с миром.

«Нет, дорогая, — покачал он головой. — Ничего-то ты о Максе не знаешь».

— И Лика оказалась на редкость умной женщиной. — Ровный голос Ди звучал из темноты, и говорила она о вполне обычных вещах, но у Виктора было ощущение, что по ее щекам текут сейчас слезы. Он хотел обнять ее, утешить, хотя и не понимал еще, что с ней происходит и почему.

— Максу повезло, — говорила Ди. — Это ведь редкий случай, чтобы молодая женщина без специальной подготовки проявила такую фантастическую культурологическую гибкость. Йф может родить нам детей, — без перехода сказала она.

— Что? Детей? Каких, к черту, детей? Кому? — Виктор буквально обалдел от такого поворота разговора, который и так имел совершенно сюрреалистический характер.

— Я хочу детей, Витя, — ответила она. — И ты хочешь или захочешь. Но я родить их тебе не смогу. Ни тебе, ни себе. Я той'йтши. Ты не забыл?

— Не забыл, но, Ди… — На самом деле он порой забывал, кто она, и был так полон любовью к ней, и так загружен повседневными делами, которые требовали едва ли не всего его внимания, что если и думал об их будущем, то детально его себе не представлял и, естественно, о детях не думал вовсе. Просто некогда было.

— Знаешь… — Ее голос вдруг стал очень тихим; таким тихим, что Виктор должен был напрягаться изо всех сил, чтобы услышать то, что она говорит. Это было похоже на попытку услышать слова в тихом шорохе ночного ветра, но Виктор понимал, что сейчас она говорит ему не просто о важном, но о самом сокровенном, и не услышать это он просто не мог. Не имел права. Такие вещи иной раз стоят дороже, чем признание в любви, потому что такое говорят не просто тем, кого любят, а тем, кому доверяют.

— Знаешь, — сказала Ди. — Я уже слишком человек… Но если бы я могла, я бы родила от другого той'йтши, не задумываясь. Ты прости меня, пожалуйста, но если бы я могла, если бы смогла, я бы это сделала, а потом попросила бы у тебя прощения. Я люблю тебя, Витя, но я уже старая, и я хочу детей.

Я тебя не неволю, Витя. — В ее голосе, казалось, не было сейчас эмоций, но он действовал на Виктора сильнее, чем если бы она кричала или рыдала. — Может быть другая женщина, конечно. Но мне показалось, что Йф тебе не безразлична, и она ведь тебя любит.

«Господи! — взмолился Виктор. — Ну зачем нам все это? Так славно жили… А теперь что? Прав был Владимир Владимирович, заел нас быт».

Но на самом деле все он понимал. Ну не то чтобы все, все ему просто еще не сказали — он был уверен, что это еще не все сюрпризы — но главное он понял. И принял, если быть честным перед собой. Была, была в словах Вики-Ди сермяжная правда. Сколько ни закрывай на правду глаза, правда-то никуда от этого не денется. Ди не человек. Родить не может, но хочет детей. А он? Он, Виктор, не хочет? Теперь, когда вопрос был задан, он понял, что не смог бы однозначно на него ответить, а значит, опять-таки Ди права. И кандидатуру она ему подыскала. «Хорошо, не подыскала. Сама нашлась кандидатура» — такая, что не поспоришь. Йф славная девочка и, по-видимому, действительно его любит.

«Любит? — возмутился Виктор. — Что значит любит? Влюблена, может быть, но любит?»

Все правильно. Он понимал, но эмоции бушевали, протестуя как могли, и сопротивлялась душа. Он никогда не был анахоретом и женат тоже не был никогда. В его жизни — в двух жизнях, может быть, даже в трех — было много женщин. И Виктор всегда относился к каждой очередной женщине с тем уважением, которое заслуживает любимая женщина, даже если это любовь на один раз. Но и особых моральных запретов у него никогда не было, и расставаясь с женщинами, он душой не мучался. И чувства ревности практически не знал тоже.

«Так что же, черт побери, происходит со мной сейчас? — спросил он себя. — Что изменилось? Наверное, — признал он, — все дело в том, что ее я люблю».

— И она ведь тебя любит, — сказала Ди.

— Господи, Ди, о чем ты говоришь?! — Он еще пытался возражать, просто потому, что не мог не возражать.

— О жизни, Витя. Скажи, — голос Ди снова окреп и стал похож на прежний голос его Виктории, — тебе так важно быть единственным обладателем моего тела? Только честно.

— Ну… Постой, постой! — встрепенулся Виктор. — Ты на что это намекаешь?

— Я собираюсь замуж.

— Замуж. — Виктор попробовал это слово на вкус, и оно ему показалось отвратительным.

— И этот муж не я, — грустно констатировал он. — Почему, кстати?

— Потому что ты аназдар Вараба, а я бирюзовая Йя.

— И кто же у нас муж?

— Первый Э.

— Не слабо. А император тебе руки и сердца не предлагал?

— Мне нет, а вот Лике, может быть, и предложит.

— А вот с этого места, пожалуйста, подробнее. — Виктор уже не знал, на каком он свете, но профессионал в нем жил постоянно.

— Ты что, его глаз не видел, когда он ее королевой объявлял?

— Час от часу не легче! То Йёю, старый козел, глазки строил, то теперь император… Постой, постой. Ты мне зубы-то не заговаривай. При чем здесь Э?

— Э сделал мне формальное предложение. — Ди явно издевалась над ним. Он был уверен, если бы не темнота, он увидел бы довольную улыбку на ее прекрасных губах. Она была изменчива, словно море, и как море, многообразна.

— Сделал, — принял информацию к сведению Виктор. — И?..

— И я обещала подумать.

«Она не шутит», — признал он.

— А есть о чем думать? — спросил он, и уже спросив, понял, что знает ответ.

«Верно сказано, от любви глупеют», — грустно подумал он.

— Витя, — сказала Ди. — Я встречалась с Э, когда у нас с тобой еще ничего не было. Он был молод тогда, великолепно танцевал — недели не проходило без поединка, — и он меня любил. Знаешь, у Жирных Котов это бывает, как и у всех остальных. Любил… и, как выясняется, любит до сих пор.

— Семьдесят лет любил платонически, вот пусть и продолжает! — зло усмехнулся Виктор.

— Не глупи, Витя, — попросила Ди. — Он знает про тебя и не возражает. То есть, если бы мог, возразил бы, но он, в отличие от тебя, знает пределы возможного и согласен на компромисс. А мне он предложил статус, положение, безопасность, наконец. Ты против?

«Она права, — признал Виктор с сожалением. — Кто она сейчас? Отрезанный ломоть. Лишний рот. Клан Йя не в восторге от ее появления. И то, что они пассивны пока, это только вопрос тактики и… времени».

Он прекрасно понимал, о чем говорит Ди. Эти злыдни будут нападать на нее до тех пор, пока не решат проблему. И аназдар Вараба ее защитить не сможет. Не тот уровень. А вот как первая Э, она им не по зубам, да и неинтересна уже. Это свою младшую и лишнюю можно доставать, а первую чужого клана никто тронуть не посмеет. Такова правда жизни. Такова правда имперской жизни.

— Так ты мне поэтому Йф подкладываешь? — буркнул Виктор.

— Ну, допустим, «подложил» ты ее сам, без моего участия, — усмехнулась Ди. — Не поэтому.

— А почему тогда?

— Потому что сам ты, уж прости меня, Витя, только взрывать чего-нибудь умеешь хорошо, а думать мне приходится за двоих.

— И что же ты такого надумала?

— Я тебе уже все сказала. — Ди была терпелива, как мать с младенцем. — Но изволь, объясню еще раз. Йф хорошая девочка. Она тебя любит и может родить нам детей. Нам всем, Витя, себе, тебе и… и мне. А это знаешь, не каждая женщина…

— Постой! — перебил ее Виктор. — Ты что, с ней это уже обсуждала?

— Ну вроде того, — призналась Ди. — Мы поговорили и кое-что друг о друге поняли.

— Ты… — Но сейчас Виктор не мог даже придумать, что сказать.

«А что тут скажешь? — уныло признал он. — Она подготовила эту операцию тщательнее, чем готовил свои Яша Серебрянский».

— Я тебе еще не все сказала. — В голосе Ди уже звучали стальные нотки, характерные для дамы Виктории. — Я бы не настаивала и сейчас бы не продолжала, если бы не знала, что она тебе нравится. Молчи! Нравится. Не спорю, она не я. Меня ты любишь, а она тебе нравится. Нравится, нравится, не спорь! Я тебя как облупленного знаю. Нравится, и маешься ты из-за этого, как, прости за выражение, гимназист сопливый!

— Маюсь, старый я дурак, — признал он. — Я тебя, Ди, люблю. А ты мне…

— Я тебе жизненную правду, милый, излагаю, а ты, как институтка, розовые сопли разводишь.

«Ну вот, — грустно усмехнулся Виктор. — Гимназистом сопливым я уже был, теперь институткой назвали. Хорошо хоть не проституткой».

И он неожиданно вспомнил давний-предавний случай, когда Витя Дмитриев и в самом деле перепутал — да еще при гостях — два эти слова. Назвал, к огромному конфузу родителей, институтку проституткой. Хотя, если подумать, не так уж он был и неправ тогда. Недаром сказано, что устами младенца глаголет истина.

Воспоминание позабавило его и неожиданно успокоило.

«Ну, в самом деле, что ты раскудахтался?! Как целка брыкаешься. Что произошло-то? Вика, ну то есть Ди, жива? Жива. Здорова? Здорова. Тебя, дурня старого, любит? Любит. Так что тебе еще?!»

— Ладно, — сказал он вслух. — От всех этих новостей, милая, не то что институткой станешь, проституткой себя чувствуешь. Но, наверно, ты права. Раз ты считаешь, что так надо, так и будет. Я для тебя еще и не то спроворить могу.

— Сколько тебе лет, Витя? — спросила вдруг Ди.

— Молоденький я, — откровенно усмехнулся Виктор.

— Сто тридцать есть?

— Обижаете, барышня. Сто сорок два. Как раз в следующем месяце день рождения, если по-земному считать.

— А мне иногда кажется, что семнадцать.

— Как ты узнала? — притворно ужаснулся Виктор.

— Почувствовала, — без тени иронии ответила Ди.

— Ну где-то ты права, — признался Виктор. — Шестнадцать. Знаешь, я себя вспомнил такого… тогда, на дачке нашей, в день перед прорывом. Он… Витя этот, который до Легиона… он во мне все эти годы тихо сидел. Я и забыл уже. А теперь, выходит, ожил. Оттаял, наверное, как тот мамонтенок.

— Я почувствовала. — Вика была серьезна, но в ее голосе Виктор почувствовал и понимание, и сопереживание, но, главное, любовь. — И… Витя, мне очень симпатичен этот мальчик, он в тебе всегда был, поверь. Но только иногда он делает глупости, как сейчас, например.

— Ладно, — сказал Виктор. — Уговорила. Женюсь.

— Ну вот и молодец.

— А ее тебе не жалко?

— Абсолютно, нет. Я тебя, Витя, слишком хорошо знаю. Ты ее не обидишь.

— А вы? — спросил он.

— Я же тебе сказала уже. Мы друг друга поняли. И потом, Витя, — голос ее стал таким, каким говорят с полными идиотами, — мы ведь не в СССР живем и даже не на Земле. В империи такими изысками никого не удивишь.

— А на Той'йт?

— На Той'йт, Витя, есть вещи и пострашнее. Итак?

— Скорее да, чем нет.

— Витя!

— Хорошо. Да.

— Ну ладно. Тогда я тебе еще кое-что скажу. Что ты знаешь про Йф?

— Йф? — удивился Виктор. «А в самом деле, что я знаю про женщину, на которой собираюсь жениться?» — Она внучка моего старого приятеля графа Йффай, так что я через нее, похоже, в графы выйду.

— Бери выше, — усмехнулась Ди.

— В каком смысле? — насторожился Виктор, понявший, что у Ди припасен еще один сюрприз.

— Йф старшая дочь князя Яагша.

— Ты имеешь в виду премьер-министра?

— Да.

— Тогда пусть девочка еще погуляет. Я в примаки не пойду!

— Ну и дурак. Ты как собираешься со своим штабом общаться? А? Не слышу ответа.

— Как-нибудь пообщаюсь. Меня император назначил.

— Назначил, но аназдар это аназдар, а князь Яагш это, Витя, князь. А девочка ведь еще и баронесса Наэр.

— И что это значит? — осторожно спросил Виктор.

— Можешь объявить себя подданным королевы Нор.

— Но я иссинец!

— Станешь гегх.

— Э… — сказал на это Виктор. — У нас, у иссинцев…

— Брось, Витя, тебе-то какая разница — гегх, иссинец, аханк… А Э оставь мне. — Она нашла его в темноте и попросту заткнула рот поцелуем.

— Ну? — спросила она его, когда они снова пришли в себя.

— Твои аргументы, милая, как всегда, неотразимы, — усмехнулся Виктор. — Пошли к Максу, а то он, поди, заскучал там в одиночестве.

И они пошли к Максу…

Макс сибаритствовал. Он сидел прямо на траве, привалившись спиной к керамитовому корпусу своего флаера, курил трубочку и угощался чем-то наверняка весьма живительным из кожаной литровой фляги. Свой отдых он, впрочем, заслужил сполна. Костер жарко пылал в ночи, а неподалеку лежали заготовленные впрок дрова, которых должно было хватить не только до утра, но и до следующей ночи тоже. Между костром и ручьем, на расстеленной прямо на земле скатерти были расставлены кувшины и кувшинчики, пищевые контейнеры разной величины и формы, а также посуда и разнообразные емкости для питья.

— Я смотрю, — сказал Виктор, подходя, — процесс перековки эксплуататорских элементов идет у нас полным ходом. Еще чуть, и можно будет разрешить тебе участие в выборах советов.

Макс лениво повернулся в его сторону, окинул ироничным взглядом, от которого Виктору сразу стало неловко, и, усмехнувшись, ответил:

— Мне кто-то когда-то обещал раскинуть поляну, я правильно говорю? Раскинуть? Но у этого кого-то плохая память, что, впрочем, не удивительно в его-то возрасте. Вика, хочешь что-нибудь выпить? Или, может быть, закусить?

— Спасибо, Макс, — откликнулась из темноты подходящая к костру Ди. — Выпить обязательно, а закусим, когда королева прибудет.

— Ну, это уже скоро, — успокоил ее Макс. — Она будет минут через пятнадцать. Ты же понимаешь, королевы не опаздывают, они задерживаются. Что тебе налить?

— У тебя, кажется, было вайярское черное, или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — Макс отложил свою баклажку, встал и пошел наливать Ди вино.

Виктор пожал плечами и, решив не ждать милостей от природы, а взять все, что ему надо самому, тоже пошел к «поляне», где уже приметил кувшин из темно-красной глины, в котором уж верно было налито не молоко. Он не ошибся. Это оказалась солодовая водка, притом очень крепкая.

«Градусов шестьдесят, не меньше», — решил он, сделав первый глоток.

— Обменяемся? — предложил он, усаживаясь на траву и вынимая свою трубку.

— Изволь, — согласился Макс, передавая Ди серебряную кружку с вином. — Полагаю, первый этап операции можно считать завершенным.

— В каком смысле? — спросила Ди.

— Внедрение прошло успешно, даже более чем успешно, — объяснил Макс, устраиваясь на прежнем месте. — Все живы, спрятали парашюты, обзавелись документами… легализовались. Что еще?

— Ну где-то так, — согласился Виктор, стараясь не думать о том, чего стоило внедрение лично ему.

«Стоит, — поправил он себя. — Не стоило, а стоит». Ди, по-видимому, поняла его и, неслышно подойдя сзади, положила руку ему на плечо, как бы говоря «ну все, все». «Все, — сказал он себе. — Все. Проехали».

— Вопрос в другом, — между тем продолжил Макс. — Что у нас в повестке дня после внедрения.

— Лично я, — сказала Ди, — хотела бы знать, что все-таки здесь произошло. И здесь и там, на Земле. Мне просто любопытно.

— Мне тоже, — кивнул Макс. — Но дело не только в любопытстве.

— Точно, — поддержал Макса Виктор. — Это все нам ой как может аукнуться, хоть сейчас, хоть попозже.

— Да, минные поля за спиной оставлять не хотелось бы, — согласился с ним Макс. — Так что этот пункт у нас остается, и я бы сказал, не все тут так безнадежно, как казалось еще пару дней назад.

— Ты Ярша имеешь в виду? — уточнила Ди.

— И Ярша тоже, — ответил Макс. — Думаю, у нас есть хороший шанс раскрутить это дело. Пусть не сразу, пусть по чуть-чуть, но невозможным это мне уже не кажется.

— Да, пожалуй, — кивнул Виктор. — Зацепки есть. Тут и Ярш и Йёю… и потом доступ к информации у нас теперь будет пошире, как считаете?

— Да, — согласилась Ди. — Через круг Ё и Э…

— Э? — переспросил Макс. — Значит, ты?..

— Значит, — перебил его Виктор. — Вика выходит замуж за первого Э.

— Ну тогда да, — кивнул Макс, и по его интонации опять было невозможно понять, что он думает и как ко всему этому относится. — И у тебя теперь возможности появятся, и у Лики. Так что еще раз да.

— Пожалуй, что так, — задумчиво протянула Ди. — Но мне вот что интересно. Почему транспорт, нацеленный на Землю, ушел к ратай?

— Не к ратай, — поправил ее Макс. — А через их территорию. Он же в конце концов, как мы знаем, добрался до Земли. Кстати, Ходящего в Тени послал Ярш.

— А маршрут кто писал? — заинтересовался Виктор, который с Яршем встретиться еще не успел.

— Тот, кто писал маршрут, уже давно гуляет по Посмертным полям, — грустно усмехнулся Макс. — Транспорт снаряжал не Ярш. Это вообще была не его операция. Он только знал о транспорте и смог этим знанием воспользоваться. Маршруты на Землю у него тоже есть, но это готовые пакеты. Кто и где их писал, как и на чем шифровал, он не знает.

— Все равно странная история, — сказала Ди. — Зачем лететь через ратай?

— Ну не такая уж и странная, — возразил Виктор. — Если подумать, вполне разумный ход. Смотри, на Землю ведь редко летали. Земля была, так сказать, стратегическим резервом Легиона. Понимаешь? Отсюда, маршрут надо было засекретить так, чтобы никаких концов не торчало.

— То есть маршрут составной? — уточнила Ди. — Сначала как бы к ратай, а потом уже к Земле?

— Может быть, — кивнул в ответ Макс. — А может и не быть.

Виктор с интересом посмотрел на Макса. Такие вещи просто так не говорят.

— Уточни, пожалуйста, — попросил он.

— Ну, — сказал Макс, и в голосе его при этом чувствовалась обычно несвойственная ему неуверенность. — Есть у меня такое странное чувство. Ничего конкретного, но интуиция подсказывает…

— И что конкретно она тебе подсказывает? — поддержала Виктора Ди.

— Кто-нибудь из вас астрономию изучал? — вместо ответа спросил Макс.

— Я учил в Академии, — ответил Виктор.

— Я пас, — призналась Ди.

— Витя, ты никогда не пробовал определить, где находится империя с точки зрения Земли?

Вопрос Макса заставил Виктора задуматься. Пробовал, как не пробовать. Все пробовали, насколько он знал. И ни у кого ничего не выходило. Далеко, и данных недостаточно.

— Пробовал, — сказал он вслух. — Но у меня ничего не вышло. Слушай, Макс, не томи! Какая, к черту, астрономия? Я же командный факультет заканчивал, а не навигаторский. А ты?

— Я изучал астрономию дважды, — объяснил Макс. — В Гейдельберге и здесь, в Тхолане. И вот что я вам скажу. Когда много лет назад я пробовал «определиться на местности», то ничего у меня не получилось, но вот теперь… когда я думаю… Не знаю, нет у меня уверенности, но вроде бы рисунок созвездий должен быть похож, если смотреть как раз со стороны ратай.

— Похож на что? — переспросила Ди.

— На взгляд с Земли, — пожал плечами Макс.

— Ты что, хочешь сказать, что Земля находится в сфере Ратай? — уточнил Виктор, понявший уже, о чем говорит Макс.

— Возможно, — неуверенно ответил Макс. — Ты же понимаешь, насколько это условно. То ли да, то ли нет. Доказательств у меня нет, но интуиция…

— Хорошо, — согласился Виктор. — Допустим. Примем, как рабочую версию, но тогда напрашивается вывод.

— Напрашивается, — кивнула Ди.

— А почему бы и нет? — более твердо сказал Макс. — Если есть двери на Земле, почему бы им не быть и в космосе?

— Логично, — улыбнулась Ди. — Если Земля расположена в сфере Ратай и ратай ее до сих пор не оккупировали, то естественно предположить, что она находится в другом пространстве, не так ли?

— Так, — сказал Виктор. — Но это надо еще проверить. Доказательств-то у нас нет, только гипотезы…

— Ну что ж, — усмехнулся Макс. — Вот и еще один пункт в нашей повестке дня. Скучно не будет.

— Это уж точно, — в свою очередь усмехнулся Виктор.

— Нам бы архив Легиона, — мечтательно пропела Ди.

— О, да, — согласился Макс. — Но увы. Легиона нет, и архивов тоже нет.

— Может быть, так, а может, и не так, — почти дословно повторил Виктор реплику Макса, и теперь остальные посмотрели уже на него с естественным в такой ситуации любопытством.

— Помните те тяжелые корабли, которые засек «Шаис»? — сказал он, решив не тянуть с изложением своей идеи. — Что они так долго делали в Солнечной системе? Что им вообще там понадобилось?

— Думаешь, они там базу закладывали? — спросила Ди.

— А почему бы и нет? — улыбнулся ей Виктор. — Вполне логично, между прочим. И лежит, может быть, где-нибудь на Луне или на Марсе сейчас клад и ждет своего Шлимана. А Шлиман водку жрет…

Он уже не мог сдерживаться и разразился радостным смехом. Но как бы ни было ему сейчас смешно, по существу-то идея правильная, и ею, как ни крути, тоже придется заниматься, потому что, если существует хотя бы самый жалкий шанс найти архив…

— А вот кстати, — сказал он, отсмеявшись и сделав хороший глоток водки, — как вы, дамы и господа, относитесь к идее наших умников перехватить власть?

Макс посмотрел сначала на него, потом на Ди, ответившую на вопросительный взгляд Макса улыбкой, и выдержав паузу, сказал:

— Их шансы не были равны нулю. А если рассуждать более широко, империя устала, и нынешняя элита это понимает и пытается что-то делать.

— Косметика, — бросила Ди, и Виктор, в очередной раз, порадовался тому, что мыслят они, и Ди, и он, и Макс, по-прежнему сходным образом.

«И это вселяет оптимизм», — усмехнулся он по поводу такого взаимопонимания.

— Косметика, — согласился Макс. — Нужна свежая кровь.

— Земля и Той'йт, — предложил Виктор.

— А это случайно не головокружение от успехов? — безмятежно спросила Ди.

«Вот же язва! — усмехнулся про себя Виктор. — Она что, Сталина на досуге почитывала в своем насквозь туманном Альбионе?»

— Есть малость, — скептически глядя на Виктора, сказал Макс.

— Вот только не надо демагогии, товарищ бывший коммунист. — Виктор был вполне уверен в том, что говорит, и в том, что на самом деле думают его друзья по этому поводу. — Знаю я, на что ты намекаешь. У Легиона не вышло, согласен. Но мы ведь можем пойти другим путем, не так ли?

— Так, — согласился Макс. — Однако я просто хотел напомнить некоторым товарищам, что нам до сих пор удивительно везет. Сплошные «рояли в кустах» и «бог из машины», и поэтому следует быть крайне осторожным при планировании резких действий. А ну как течение изменилось, или фортуна отвернулась? С этим шутить нельзя. Или я не прав?

— Прав, не прав, какая разница? — удивился Виктор. — Мы что, дети малые?

— Ну, — сказала Ди, — пару раз мне показалось…

— Крестись, если кажется, — буркнул Виктор. — «Удача сопутствует смелым», не я сказал.

— Спорное утверждение, хотя мне оно тоже нравится, — улыбнулась Ди.

— Ну если спорное, — усмехнулся Виктор, — то скажем по-другому. Возможно, сами боги империи помогают нам?

— И это говорит коммунист? — притворно изумился Макс. — Где ваш хваленый атеизм?

— А нету, — развел руками Виктор. — Ладно, посмеялись, и хватит. Я же не зову вас завтра спозаранку брать почту и телеграф!

— Есть в этом что-то, — согласился Макс, к чему-то прислушиваясь. — Не сейчас, конечно, но в перспективе… Почему бы и нет?

— Достойная цель, — согласилась Ди. — Королева у нас уже есть…

— Королева летит, — сказал Макс, вставая.

Видно, у него все уже было подготовлено к встрече, потому что, когда он встал, флаеры вдруг осветили пространство вокруг них светом своих прожекторов и в аханской ночи торжественно и многозначительно зазвучала Девятая симфония Бетховена.

«Ода к Радости», — узнал Виктор. — Нормально».

И в тот же миг, из тьмы к свету, из безмолвия ночи в великолепие бетховенского хорала вплыл флаер королевы Нор. Машина зависла на высоте трех-четырех метров, сдвинулась боковая панель, и в проеме появилась фигура женщины, освещенная желтоватым «теплым» светом прожекторов и омываемая волнами божественной музыки. Секунду стройная рыжая женщина, одетая в замшевый дорожный костюм, оставалась неподвижна, а потом просто и естественно, как птица, отделилась от флаера и полетела, нацеливаясь на пламя костра и на Макса, стоявшего между ней и костром. Ее прыжок был грациозен и легок, но Виктор знал, какая огромная сила заключена в этой женщине и ее стремительном полете.

«Убьет!» — в ужасе подумал он, заставляя время остановиться, чтобы видеть, как летит навстречу Максу самая красивая в мире смерть.

Королева Нор пролетела не менее пятнадцати метров, и Макс взял ее из воздуха, как пушинку, даже не дрогнув. Они серьезно посмотрели друг другу в глаза — огромный мужчина и изящная женщина, которую он держал в своих руках, — одновременно улыбнулись друг другу и единым движением слились в поцелуе. Их поцелуй длился вечность.