Глава 10 УТРО, ДЕНЬ, ВЕЧЕР

Глава 10
УТРО, ДЕНЬ, ВЕЧЕР

Яхта Ай Гель Норов «Чуу», что по-гегхски означало «камышовый кот», была небольшая, но уютная. Впрочем, понятие уюта у каждого свое. И причудливый стиль внутренней отделки «Чуу» мог показаться кому-то чрезмерно экзотическим, но Лике на яхте было именно уютно. Дизайн гостиных, спален, ее кабинета и других помещений этого «малого дома» напоминал ей что-то из виденного когда-то «впопыхах и на нервах» в Мюнхене. Модерн? Югендстиль? Плавные, текучие, асимметричные линии, волнообразные поверхности со стилизованными растительными орнаментами; изящество, доходящее до вычурности, но не переходящее незримой границы, за которой начинается отсутствие вкуса. Впервые попав на яхту, Вика задержала взгляд на нескольких картинах, изображавших женские фигуры со струящимися волосами, подняла бровь и с удивлением сказала:

— Но это же art nouveau!

— Нет, — ответила ей с улыбкой Лика. — Это гегхский контрконструктивизм.

— Bay! — сказала Виктория и принялась рассматривать тонкие витые ножки стола и кресел в ореховой гостиной.

— Впечатляет! — заметила она, изучив тканую обивку стен со стилизованными изображениями цветов и птиц.

— Стильно, — подытожила она, пройдя по всем помещениям. — И чувственно. — Она усмехнулась. — Не знаю, как твой Макс, а вот мой Виктор явно перевозбужден.

Они сидели втроем в ореховой гостиной, пили чай и делились впечатлениями прошедшей ночи. За «окном» рассвет стремительно уступал место утру.

— Значит, — сказала Виктория осторожно, — теперь у тебя есть своя партия.

— Вроде того, — невесело усмехнулась Лика. — Вопрос, что мне с ней теперь делать?

— Ну, это не вопрос. — Вика взяла из инкрустированной фиолетовой яшмой деревянной папиросницы длинную сигарету — в Ахане их традиционно заворачивали в бумагу всех оттенков красного, — вставила ее в костяной мундштук и прикурила от горящей свечи.

— Это не вопрос, — повторила Вика, выдохнув дым. — Я тебе помогу. Когда-то мне пришлось немного поработать на Черчилля, а разговаривать с тори, скажу тебе по секрету, было не в пример сложнее, чем с твоими гегх. Ты мне поверь!

— Не в этом дело, — Лика посмотрела, как аппетитно курит Виктория, и потянулась за своим портсигаром. — Они же ручные теперь. Понимаете, о чем я говорю?

Меш посмотрел на нее с пониманием и кивнул:

— Да. От тебя пахнет силой. Очень пахнет. — Он совсем по-человечески наморщил толстый плоский нос и осклабился, показывая клыки. Так Меш улыбался. — Просто воняет колдовством! — Он уже смеялся в голос.

А Лика только кисло улыбнулась. Шутка была так себе, а смех… Если бы она не знала его уже несколько месяцев и не успела привыкнуть, она бы обделалась от ужаса. Смеющийся той'йтши зрелище не для слабонервных. А в гостевой спальне, между прочим, посапывает сейчас еще одна красавица голубых вайярских кровей, напомнила себе Лика об очередной новости этого утра.

«Ну нет, — сказала она себе, закуривая пахитоску. — Я не вмешиваюсь. Он в своем праве. Давно пора было. Только почему он ее отселил?»

— Ладно, — сказала она вслух. — Посмеялись, и будет. Я же не дура… Получилось, значит, получилось. Даже к лучшему. — Она вспомнила о своих планах и сразу успокоилась. — Я просто не знаю пока, что с ними делать. Но ведь вы мне поможете, правда? — Она улыбнулась Вике, которая улыбнулась в ответ. Но в улыбке дамы Виктории было что-то…

— Ну конечно, милая, — пропела дама Йя. — Люди лишними не бывают. Никогда. Я имею в виду, свои люди. — Она лучезарно улыбнулась, а глаза ее между тем пристально следили за реакцией Лики, изучали ее, можно сказать.

— Спасибо, Вика, — как можно более искренно сказала Лика, которая почувствовала уже игру великолепной дамы Виктории.

— О, не за что! Что ты, моя прелесть! Мы с Мешем обязательно тебе поможем. — Виктория стерла улыбку и жестко посмотрела Лике в глаза: — И кого мы будем мочить сегодня?

— О чем ты? — делано удивилась Лика.

— О нашем, о девичьем, — медовым голосом сытой кошки едва ли не промурлыкала изменчивая, как речные струи, дама Йя. — А ну колись, зараза! Что ты задумала? — Голос ее не изменился, а вот интонации изменились. Сильно.

Русский язык Вики был теперь просто великолепен. «Нет, честно! — восхитилась Лика. — Скоро Федю переплюнет». И дело тут было не только и не столько в тесном общении с русофонами, доминирующими в их маленькой компании, а в том, что на борту «Шаиса» оказались обучающие программы для вербовщиков Легиона. Лика, например, как только смогла, сразу же выучила и английский, и французский с немецким. Зачем, спрашивается? Но ведь выучила. Наверное, свои застарелые комплексы тешила. А Вика выучила русский и пользовалась им настолько виртуозно, как если бы всю жизнь прожила как русская среди самых разных русских. Самое смешное, что и Меш тоже теперь говорил по-русски. Ну этот-то выучил русский только за то, что на нем разговаривала Виктория.

— Итак? — спросила Виктория, улыбаясь еще шире.

— В полдень я еду к этой суке Чаер, — ответила Лика, ежась в душе под пристальным взглядом Вики, но стараясь не показать вида.

— Догадываюсь зачем. — Улыбка Виктории стремительно трансформировалась в ехидную ухмылку. — Будешь отношения выяснять?

— Не буду, — хмуро буркнула Лика, сделала очередную затяжку и, выдохнув дым, обратилась к Мешу;

— Меш, тебя не затруднит плеснуть мне бренди?

— Не затруднит, но лучше выпей вина, — ответил ей Меш. В голосе его чувствовалось напряжение. — Это очень хорошее вино. — Он указал на глиняный кувшин с черным вайярским вином.

— Спасибо, Меш, но я хочу бренди. — Лика улыбнулась ему, и он потянулся к яшмовому кувшинчику с бренди.

— Нет, — сказала Лика, поворачиваясь к Вике. — Я не буду выяснять с ней отношения. У нас нет отношений и не будет. Я вызову ее на поединок.

Вика не удивилась.

— А повод? — поинтересовалась она.

— Я скажу, что мне не нравится, когда на меня устраивают охоту, — пожала плечами Лика.

— Не выйдет, — с сожалением в голосе объяснила Виктория. — Она не примет вызов. Обвинения недоказуемы.

— Примет, если ты… — Лика споткнулась и, виновато посмотрев на Меша, поправилась: — Если вы мне поможете.

Меш быстро взглянул на нее и переключился на кувшинчик с бренди.

— Мне тоже, пожалуйста, — сказала Вика, пододвигая к Мешу свой стаканчик. — В чем конкретно будет заключаться наша миссия?

То, как сформулировала Виктория вопрос, обнадеживало.

Лика сделала глоток бренди, прочувствовала его букет — на Сше делали множество сортов бренди, но этот был наиболее близок земным аналогам — и сказала в воздух:

— Вычислитель! Карту Кой Сше.

Перед ней тут же раскрылась проекция с картой города, и, запустив руку прямо внутрь проекции, Лика начала искать нужное ей место. Вычислитель реагировал мгновенно на любое ее движение, он увеличивал одни фрагменты карты и уменьшал другие, детализировал изображения, дробил карту и снова сводил фрагменты в целое, попутно меняя масштаб и угол обзора. Через минуту над столом висели уже три изображения в формате визуального отображения: схематические модели интересующего Лику района — он назывался Имперская Цитадель, улицы — Тропа с холма, и дома номер пять по названной улице.

— Вот, — сказала Лика. — Дом номер пять по Тропе с холма. Здесь размещается офис адвокатской конторы «Счэй и Госч».

— Вычислитель! Маркер! — попросила она.

Рядом с изображением дома возникло чистое поле, а перед Ликой в воздухе появился ярко светящийся световой шарик.

— Зеленый, — сказала Лика и тронула шарик пальцем. Шарик приобрел изумрудно-зеленый цвет и прилип к пальцу Лики.

— Дом трехэтажный, — сказала Лика и начала рисовать схему дома на чистом поле. — Первый этаж… Вычислитель Чаер стоит в подвале. Вот здесь, — продолжала объяснять Лика, уже разрисовавшая все поле разноцветными линиями, пометками, цифрами и иероглифами. — Вход в подвал из второй задней комнаты. Обратите внимание, коридор просматривается камерами слежения. Дверь, — она пометила дверь крестиком, — керамитовая, но замок на ней стоит самый обычный. Коды замка… — Она быстро написала ряд символов и цифр рядом с помеченной крестиком дверью. — Охрана двенадцать человек: четверо гегх — все раньше служили в спецназе десантных войск — и восемь той'йтши. В двенадцать ноль семь мастер Счэй откроет дверь, выходящую в переулок. — Лика обозначила дверь и продемонстрировала переулок во всю длину, в обе стороны от входа.

— Западный край переулка, — Лика обозначила указанный пункт кружком, — упирается в парк. В одиннадцать пятьдесят пять из парка к переулку подтянутся два десятка моих людей.

«Ну вот, — сказала она себе. — Слово сказано. Они мои люди».

— Два десятка моих людей. Все они тоже ветераны флотского спецназа. — Она посмотрела на Меша и Вику и улыбнулась, перечеркивая серьезность своего тона. — Нам нужен процессор и накопитель.

— У них есть бластеры? — спросила Вика.

— Да. У четверых гегх и у мастера Счэя. Но свой бластер он отдаст тебе. У моих людей тоже есть стволы. Семь.

— Не надо впутывать сюда твоих людей, — остановила ее Вика. — Я надену Маску, и мы справимся вдвоем, а твои люди пусть перекроют подступы к дому.

— Хорошо, — согласилась Лика. — И… спасибо!

Она повернулась к Мешу. Заколдованный принц обнажил клыки в усмешке и сказал:

— Ты же знаешь, что я пойду.

— Спасибо, — сказала Лика.

— А кстати, — вмешалась Вика. — Девушка, ты что, читала их мысли?

— Да, — честно призналась Лика, с оторопью и восторгом вспоминая минуту чуда. — Я читала в них, как в книге, и переписывала, как черновик.

— Не слабо! — восхищенно воскликнула Вика. — Значит, этот Счэй ее человек?

— Был, — поправила ее Лика. — Там было еще четверо таких, как он. Теперь они мои.

Меш издал какой-то горловой звук, похожий на урчание крупного зверя, но от комментариев воздержался.

— А ты? — уточнила Вика. — Тебя будут сопровождать?

— Непременно, — кивнула Лика. — Я пойду с Фатой. — Она уверенно встретила насмешливый взгляд Виктории. — Но Эйк и еще несколько человек, — она не стала уточнять, что несколько человек это восемнадцать боевиков на шести машинах, — подождут меня снаружи.

— Растешь на глазах, — с улыбкой сказала Вика, вставая. — Иди, поспи хоть пару часов. Силы тебе еще понадобятся. Ты ведь вечером драться собираешься, я правильно поняла?

Да, она собиралась украсить своим поединком спортивный праздник на центральном Дуэльном поле Кой Сше. Показательные выступления мечников, танцоров, борцов Ер-гегх — гегхской разновидности боя без оружия — и игроков в Жизнь были запланированы на три часа дня. К шести они должны были закончиться, вот в шесть Лика и собиралась прикончить даму Тей Иль Чаер, графиню Айян.

— Да, — сказала Лика. — В шесть вечера.

Она допила бренди, встала и пошла к себе в спальню, находившуюся на третьей палубе. Придя в спальню, она отослала служанку, легла, как была, в одежде, на розовое с серебром покрывало и провалилась в глубокий сон.

Она замечательно отдохнула, проспав целых четыре часа. Времени было еще достаточно, и она успела и принять душ, и наскоро перекусить, и даже выпить чашку густого аханского кофе со стаканчиком бренди и неизменной пахитоской. Настроение стремительно набирало обороты.

Было одиннадцать с четвертью, когда, надев одно из самых дорогих и стильных платьев — оно называлось «Цвета осени» — и повесив на себя «Глаз дракона» — фамильный гарнитур из пяти предметов, в которых крупные алмазы, изумруды и синие сапфиры полностью скрывали платиновую основу, — она вышла на летную палубу к ожидавшему ее флаеру. Меш и Вика убыли за час до того. Им еще предстояло сбросить возможный хвост.

Эйк занял место пилота, а Нор и Фата сели сзади. Флаер бесшумно поднялся над керамитовой палубой, плавно миновал широко открывшиеся ворота и, стремительно ускоряясь, понесся к городу. У Зеленого Луга — пригорода Кой Сше — к ним присоединился «почетный» эскорт из шести машин с ее боевиками, и шедшие до сих пор в некотором удалении — сзади и выше — штурмовики десантников, посланные капитаном Сааром, отстали, поворачивая назад к порту.

Без двух минут двенадцать эскортные флаеры приземлились на лужайках и парковочных площадках Голубого озера — одного из самых фешенебельных районов столицы, — а еще через минуту флаер графини Ай Гель Нор совершил посадку перед мраморной лестницей, горделиво поднимавшейся к парадным дверям дворца Айян. Сдвинулась боковая панель, и, сопровождаемая Фатой, Нор ступила на белый камень двора.

Мажордом встретил ее в сопровождении двух слуг на середине подъема. Он низко поклонился и осведомился об имени кавалерственной дамы и цели ее визита.

— Графиня Ай Гель Нор желает видеть даму Тей Иль Чаер, — сказала Фата, а Нор лишь прищурила свои зеленые глаза и посмотрела куда-то за плечо мажордома.

Мажордом, если судить по его реакции, переживший нешуточный шок, все же нашел в себе силы, чтобы пригласить сиятельную графиню в дом, обещая тут же доложить о ее визите графине Айян. Нор не удостоила его даже кивка и, как ни в чем не бывало, продолжила подъем. Было очевидно, что если бы — не попустите боги! — мажордом замешкался на ступенях лестницы хоть на одну лишнюю секунду и не бросился опрометью открывать перед ней двери, Нор прошла бы его насквозь, а ее сумасшедшая телохранительница — или как их там? Меч? — изрубила бы на куски то, что от него бы осталось после прохода графини.

В роскошно декорированной и обставленной гостиной мажордом лично предложил графине кресло и, перепоручив ее заботам многочисленных слуг, бросившихся предлагать Нор напитки и сласти, помчался с докладом к своей хозяйке. Он уже почти скрылся из виду, когда его догнал звук сильного грудного голоса.

— Милейший, — сказала графиня, — передай даме Чаер, — к ужасу мажордома гостья упорно не желала называть его хозяйку графиней, — что если эта… — Нор сделала паузу, намекая сразу на несколько возможных в данном контексте лексем, — не выйдет ко мне сама, к ней войду я.

Нор приняла из рук слуги кружку с вином и демонстративно исследовала ее портативным экспресс-анализатором. Уже одного этого было достаточно, чтобы вызвать ее на дуэль. Не во всяком доме, разумеется, но во многих. Закончив с проверкой, Нор отпила немного из кружки, недовольно поморщилась и потребовала другое вино. Когда через четверть часа к ней, наконец, вышла Тей Иль Чаер, графиня Нор проверяла на наличие ядов двенадцатый сорт вина. Дама Чаер несколько времени стояла, с интересом наблюдая за действиями Нор, которая, казалось, была так увлечена своим занятием, что не «услышала» дважды повторенного мажордомом объявления о выходе графини Айян.

Зато Нор «услышала» нечто другое, что было ей сейчас не в пример важнее. Оживший в левой серьге приемник дважды нежно пощекотал мочку ее уха. Пауза. Повтор. Пауза. Три раза. Повтор. Пауза. Повтор. Пауза. Два раза и еще один раз после короткой паузы.

Все было просто замечательно, и напряжение, которое Нор ощущала в себе до этого момента, растаяло, как утренний туман. Операция прошла успешно, вычислитель захвачен, все живы. Успехов! Теперь она знала все, что хотела знать, и была готова заметить даму Чаер, но та, потеряв терпение, опередила Нор.

— Графиня! — У Чаер оказался высокий и красивый голос. — Могу я узнать, что все это означает?

Нор повернулась на голос, и на губах ее расцвела лучезарная улыбка.

— Ну конечно! — сказала она своим самым медовым голосом, в котором слышались отзвуки урчания сытого и довольного жизнью крупного зверя. Скорее всего, барса.

Перед Нор стояла невысокая, крепкого сложения блондинка с белой кожей и ярко-синими глазами.

— Ну конечно! — сказала Нор, даже не сделав попытки встать. — Я вам сейчас все объясню.

— Слушаю вас, — холодно сказала дама Чаер, но за холодом ее речи ощущался поднимающийся гнев.

«Ну-ну! — подумала Нор. — Изволишь гневаться? Очень мило. Сейчас я разгневаю тебя еще больше! Или расстрою».

— Я вызываю вас на поединок, дама Чаер, — сказала она все с той же чарующей улыбкой, блуждающей на ее губах, «как рассветный луч на струях вод». — Смертельный, — добавила она, вполне насладившись зрелищем потерявшей дар речи дамы Чаер. — Сегодня, в шесть.

Пауза длилась секунд шесть или семь и была прервана гневным восклицанием хозяйки дворца.

— Что за глупость! — воскликнула дама Чаер возмущенно. — Мы с вами, графиня, даже не знакомы, по-моему.

— Вот и познакомимся. — Голос Нор был безмятежен.

— Я не собираюсь с вами драться, — отрезала Чаер.

— И тем не менее будете, — еще шире улыбнулась Нор. — Видите ли, дама, — она подчеркнула интонацией титул собеседницы, от чего та поджала губы. — Видите ли, дама, десять минут назад неизвестные захватили адвокатскую контору «Счэй и Госч». Это на улице Тропа с холма, если не знаете…

Нор увидела, как стремительно бледнеет дама Чаер и как расширяются зрачки ее синих глаз.

— В подвале у адвокатов… — между тем неторопливо продолжала рассказывать Нор.

— Хватит! — требовательно прервала ее Чаер. Надо отдать ей должное, у женщины оказался сильный характер, и она быстро справилась с первоначальным потрясением. — Хватит! — потребовала Чаер. — Чего вы хотите?

— Теперь только поединка, — ответила Нор, отпуская улыбку.

— Могу я узнать причину вашей навязчивой идеи, графиня? — Голос Чаер был холоден, как ветры вершин, а синие глаза были полны откровенной ненависти.

— Вот только не надо делать большие глаза, милочка, — ответила ей Нор, вставая. — Я знаю, кто посылал убийц, и даже знаю, кто вам приказал начать на меня охоту.

Чаер вздрогнула.

— Вы… — Она не могла говорить, но снова усилием воли справилась с потрясением. — Вы не представляете, графиня, с каким огнем играете! — выпалила Чаер.

— Возможно. — Нор была само спокойствие. — Но вы, Чаер, оказывается, не так умны, как можно было думать. — Нор улыбнулась прямо в ненавидящие глаза дамы Чаер. — Вы же поставили меня, милочка, в такую ситуацию, что мне уже больше нечего бояться. Нельзя загонять барса в угол, моя дорогая, это опасно. Это очень опасно. А теперь что ж! — Она одарила Чаер еще одной лучезарной улыбкой. — Теперь мы встретимся на арене Дуэльного поля. Сегодня в шесть, сразу после окончания праздника. Я убью вас, как убила вашего секретаря, и вам больше не о чем будет тревожиться. До свидания! И не опаздывайте, я не люблю ждать. — И Нор пошла было к двери, но остановилась и, оглянувшись через плечо, добавила: — И без глупостей, пожалуйста. У меня тут поблизости целая армия ждет. Будете суетиться, я выжгу ваше гнездышко, как пещеру дракона. Вы поняли меня?

Ответом ей было гробовое молчание.

Следующие три часа Лика провела в генсеком ресторане на Зеленом озере. Здесь к ней присоединились Виктория и несколько публичных людей из ее нового окружения, и они чудесно провели время, слушая старинную музыку — профессор Her Нэйр привез чудесный струнный секстет, — любуясь сказочным видом на озеро, окруженное невысокими зелеными горами, угощаясь разнообразными дарами гегхской кухни и ведя приятные, ни к чему не обязывающие разговоры. Главное Дуэльное поле находилось всего в пяти минутах лета от ресторана, так что Лика успела попробовать даже довольно сложное в приготовлении блюдо из морского барана, фаршированного запеченными в панцирях маленькими черепахами. Блюдо это в страшной спешке приготовили повара заведения специально в ее честь, и, надо отдать им должное, чести своих черных бандан они не посрамили. Лика получила истинное удовольствие, так как блюдо и впрямь оказалось удивительно вкусным. Но, как бы то ни было, ровно в три она уже сидела в почетной ложе Дуэльного поля и взмахом синего платочка объявляла о начале состязаний.

Сами состязания, продолжавшиеся почти без перерывов три часа, оставили у нее весьма приятное впечатление. Юноши и девушки продемонстрировали красоту молодых и тренированных тел, филигранную технику и зрелое мастерство во владении сложными боевыми искусствами. Впечатление от праздника молодости и мастерства было, однако, омрачено одним крайне неприятным для Лики обстоятельством, особенно неприятным в преддверии схватки, которая ни красотой, ни сложностью отличаться не должна была по определению. Даму Чаер Лика собиралась просто убить, но… Но неожиданно в центральной гостевой ложе второго яруса появилась женщина, которую Лика меньше всего ожидала увидеть здесь и сейчас и которую она вообще не желала видеть, ни здесь, ни где-либо еще, никогда. Женщина появилась в ложе, села, и синие, почти черные, внимательные глаза встретились с глазами Лики. Поединок взглядов продолжался почти целую минуту и длился бы еще дольше, если бы, на счастье, к ней не обратился с каким-то вопросом советник Гуэр Тэй. Лика повернулась к Тэю, что-то ответила ему и больше на ложу во втором ярусе не смотрела.

Через десять минут распорядитель праздника объявил об его окончании и сообщил — с ощутимым нервным напряжением, почти истерикой в голосе, — что через несколько минут на арене произойдет поединок между графиней Ай Гель Нор и графиней Айян, причины которого, по согласию сторон, не оглашаются. Поединок заявлен сторонами как смертельный.

Последнее замечание вызвало на трибунах настоящую бурю эмоций. Не то чтобы смертельные поединки были редкостью, но в такой день и между такими соперницами… Случай был и в самом деле из ряда вон выходящий.

Мысленно пожав плечами, Лика в сопровождении Фаты прошла в уборную, где ее служанки уже все приготовили к предстоящему поединку. Быстро раздевшись, Лика задумалась было над тем, не пропустить ли ей «рюмочку на посошок», но в конце концов решила, что сейчас это будет лишним, и, как оказалось, была совершенно права.

В этом поединке она не ожидала встретить сильного соперника. Во всяком случае, она не предполагала в Чаер противника, способного противопоставить Лике что-то, что могло бы стать для нее серьезным вызовом. Проблема была в другом. Лика должна была быть предельно осторожна и осмотрительна в демонстрации своих истинных возможностей. Не хватало только продемонстрировать при огромном стечении народа скорость и силу, подаренные ей Маской. Ее Маска, преобразовавшаяся в ней во что-то, что не было уже ни Серебром, ни Золотом, не фиксировалась детекторами. Но фантастическую силу и скорость, порождаемые Маской, спрятать очень сложно, хотя и можно. Именно это и собиралась сделать Лика.

Она выбрала для исполнения простую, как грубый хлеб, но эффективную при правильном исполнении «Песню Пастуха» в ее гегхской интерпретации. Это должно было польстить зрителям, среди которых большинство составляли гегх, и в то же время позволяло держаться в рамках нарочито замедленного темпа.

Однако уже в первых тактах она столкнулась с неожиданно мощным и стремительным натиском Чаер, который было крайне трудно держать, особенно находясь в избранном Ликой «медленном» темпе. А Чаер была быстра, как молния, и полна смертоносной энергии, воплощенной в замысловатый мотив «Грозового неба» — песни, созданной виртуозами для виртуозов.

«Она в Маске, — поняла Лика, парируя сложный трехтактный выпад. — Это Серебро».

«Но это невозможно!» — воскликнула она, видя, как Чаер наращивает и без того очень быстрый темп.

«Она не проходила детекторы», — поняла Лика, с большим трудом перехватывая полет пальцев Чаер, направленный в ее сердце.

«Не паниковать! — приказала она себе и в еще большей степени Маске, которая не на шутку обеспокоилась положением Лики и тоже начала ускоряться. — Я ее и так сделаю!» Сказать легко, не просто сделать, но она очень старалась.

Лика резко сломала песню и «запела» другую. Эту мелодию она выучила на «Шаисе», обнаружив в одном из нелегальных песенников Легиона. Это был декадентский напев прошлого века: вычурный, ломаный мотив, асинхронные движения всех четырех конечностей и предельно высокий — для хорошего танцора без Маски — ритм. Это была максимальная скорость движений, которую она могла себе позволить, но вот скорость восприятия она разогнала до предела.

Гул трибун превратился в долгую тягучую ноту, которая тянулась и тянулась, не заканчиваясь и не меняя тональности. Ее тело стало раздражающе медленным и грубым инструментом, как когда-то, когда Лика была «сломанной куклой». Чаер двигалась намного быстрее, но и она не летела, а плыла теперь в густом, как малиновое варенье, воздухе арены, в ставшем плотным и вещественным ярком свете верхних светильников. Чаер плыла, совершая замедленные плавные движения, смысл и цель которых Лика могла читать, как в открытой книге. Теперь у Лики появился шанс. Рискованный и весьма проблематичный, это был все-таки шанс, но реализовать его следовало как можно быстрее.

Лика взглянула мельком на синие глаза в роскошной гостевой ложе второго яруса и вычеркнула дамочку Ё из своих мыслей. Сейчас актуальной была только Чаер. А Чаер как раз заканчивала сложную связку, которая должна была завершиться последней неотразимой атакой, но Лика увидела — финал куплета маскирует начало нового, накладывающегося на предыдущий. Такая техника обычно вызывает разрывы последовательностей, но, имея скорость Маски, на эти неуловимые паузы можно наплевать. Сокращения мышц, направление взгляда, смотрящего как бы в никуда, рассказали Лике о следующих трех тактах, и она увидела брешь.

Медленно, медленно, очень медленно Лика втискивала свое угловатое малоподвижное тело в узор времени и орнамент чужого движения. Уже на середине пути она поняла, что если расчет времени окажется неверным, то Чаер убьет ее одним из двух реализуемых из этого положения способов. Но, «стиснув зубы», она продолжила свое тягучее, зависшее во времени и пространстве движение за точку невозвращения. Это мгновение было таким длинным, что можно было успеть родиться, прожить жизнь и умереть, оставаясь внутри одного и того же кратчайшего отрезка времени. Лика видела, как ее палец дотягивается — по миллиметру в час — до челюсти Чаер, как начинают движение смыкания руки и ноги ее врага, готовя ей, Лике, смертельный захват, но в следующее мгновение (ее длинное-короткое мгновение) Лика поняла, что успевает она, а не Чаер. Ее палец врезался в горло Чаер, как наконечник стрелы в мчащегося ему навстречу всадника, и следующую вечность двигался сквозь гортань и сквозь твердый, как сталь, позвоночник, разрывая, ломая, пронзая. Чаер отлетела от Лики метра на три и тряпичной куклой упала на паркет арены. Из разорванного горла хлестала кровь. Голова Чаер была неестественно вывернута на сломанной шее. Все!

Бой кончился. Отступило, хотя и не полностью, напряжение, и Лика почувствовала, что она совершенно мокрая от пота. Пот тек с нее ручьями, и это не было преувеличением, а было фактом. Она посмотрела на мертвую Чаер и перевела взгляд на ложу второго яруса. Знакомых уже синих глаз там не было. «Стерва! — подумала Лика устало. — Зачем она здесь?» Повернувшись спиной к поверженному врагу, — «А как назвать женщину, оказавшуюся врагом?» — Лика медленно пошла в свою туалетную комнату.

Приняв душ и растерев тело полотенцем — служанку она вышвырнула вон, — Лика вернулась в комнату и, не одеваясь, села в кресло, стоящее около стола. Она достала из брошенного на стол портсигара пахитосу, прикурила от поднесенной Фатой зажигалки и с удовольствием почувствовала, как струя горячего сладковатого дыма проходит, минуя гортань и дыхательное горло, в легкие. Ее организм понемногу возвращался к нормальному ритму, утихла наконец и разбушевавшаяся Маска, но натянутые, как струны, нервы все еще вибрировали, возбужденные накалом схватки. Лика дотянулась до маленького пузатого кувшинчика из сургучно-красной яшмы и плеснула в чашечку из голубого нефрита солодовой водки. Макс сказал ей на Йяфте, что на вкус эта аханская водка совершенно не отличается от ирландского мальта.

«Ну пусть будет виски», — подумала она отстранение и, посмотрев на Фату, спросила:

— Хочешь?

Фата, смотревшая на нее влюбленным взглядом, — «И в каком, спрашивается, смысле влюбленным?» — отрицательно покачала головой.

Лика кивнула и сделала первый глоток. И в этот момент дверь открылась, и Фата мгновенно выхватила меч из ножен, принимая боевую стойку. Но Лика даже не повернула головы в сторону двери: она знала, кто пришел ее навестить.

— Можно войти? — раздался из-за двери женский голос.

— Входи, — разрешила Лика, делая второй глоток. — Не беспокойся, Фата! — добавила она, видя, что ее Лиса готова взорваться атакой.

Между тем в комнату вошла высокая девушка с черными, как ночь, волосами, заплетенными в короткую, но толстую косу.

— Зачем ты здесь? — спросила Лика и сделала затяжку.

— Я приехала, чтобы тебя убить, — просто ответила та.

— Вот как! И почему бы это? — усмехнулась Лика и сделала еще один глоток водки.

«Бред! — сказала она себе. — Это какое-то бразильское кино! Но вот ведь, стоит, как живая».

— Фата, милая, оставь нас, — сказала она, когда водка прошла в пищевод. — Почему ты хотела меня убить? — повторила она свой вопрос, когда за Фатой закрылась дверь.

— Потому что я люблю твоего Ё. — Девушка говорила серьезно. Она стояла перед Ликой и смотрела ей прямо в глаза.

«А она красивая! — отметила Лика. — Но все равно тварь!»

— Это я видела, как ты его полюбила, — сказала Лика ровным голосом.

— Ты видела наш поединок? — подняла бровь Ё.

— Его видела половина империи. Ты хороша. — Лика сделала еще один глоток.

— Спасибо. Мне приятно слышать это из твоих уст, — без улыбки сказала Ё. — Но ты лучше.

— Это ты по сегодняшнему бою судишь? — усмехнулась Лика.

— Да.

— Зря. Ты еще ничего не видела. — Лика прислушалась к себе и с удивлением обнаружила, что почти не злится.

«С чего бы это?» — спросила она себя.

— Я видела достаточно, — возразила Ё. — Эта женщина была в Серебре, а ты без, но дралась не в полную силу. Ты себя сдерживала. Другие этого не почувствовали, но я видела.

Ё подняла руку, останавливая Лику, которая хотела ей ответить.

— Я не знала, что в природе есть такие бойцы, — сказала она.

— В природе нет, — печально сказала Лика. — Но я есть.

— Если ты хочешь, — сказала тогда Ё, — давай драться. Ты убьешь меня, и все закончится.

— Не надо драться. — В голосе Лики появилась усталость, которую она вдруг ощутила в полную силу. — Мне надо с ним поговорить… Потом решим, что делать дальше.

— Давай любить его вместе! — неожиданно сказала Ё, и Лика увидела перед собой совершеннейшую девчонку, растерянную, искреннюю… славную.

— Давай любить его вместе, — сказала Ё и доверчиво посмотрела на Лику.

— Ну да, гарем устроим, — грустно пошутила Лика и подумала: — «А как это, любить вдвоем? И ведь есть прецеденты… Идиотка!»

— И как ты это видишь? — спросила она Ё.

— Я вижу, — ответила Ё. — Мне кажется, мы с тобой могли бы стать… подругами. Ты…..ты достойна своего имени. Ты барс. — В ее глазах светилось восхищение.

«Господи! — подумала Лика. — А это из какого кино? Из французского, наверное. L'amour de trois. Дожили!» Она подумала секунду и вспомнила Фату. А вспомнив, спросила себя: «А как назвать, если вчетвером? L'amour de quatre? Силы небесные! Ну что я несу!»

Глава 11
ПРАВИЛА ИГРЫ

Они прилетели в Тхолан ранним утром накануне праздника Вод. Могли и раньше — Меш и Сиан улетели с Сше аханским экспрессом через час после ее поединка с Чаер, — но Вика сказала:

— Нет, так не годится. Ты начала игру и теперь должна соблюдать правила. — Она улыбнулась: — Хотя бы некоторые.

— Что это значит — соблюдать правила? — поинтересовалась Лика. — Какие правила?

— Ты теперь публичная личность, душа моя. Изволь соответствовать, — отрезала Виктория. — Значит, так. Сейчас ты отправишься в префектуру…

Следующие два часа Лика провела в префектуре Кой Сше, «размазывая» по стенкам префекта, субпрефектов, их заместителей и секретарей. Нор бушевала. Ах, как весело, со вкусом, бушевала Нор, перемещаясь из кабинета в кабинет, словно торнадо, и, как торнадо, вовлекая в свое безумство вся и всех, кто попадался, на свою беду, на ее пути. Она орала так, что едва не вылетали бронированные стекла из керамитовых рам префектуры. Она требовала ответить на вопрос, как могла эта сука — «Да, да, префект! Сука! Повторяю по буквам: С — У — К — А, СУКА! И мне плевать, чьей женой была покойница!» — как могла эта сука пройти в Маске на Дуэльное поле? Как?

Естественно, никто на ее вопрос ответить не мог и, как догадывалась Лика, не хотел.

— Это называется коррупция, милая, — объяснила Вика.

О да! Это была коррупция, и «бушевавшая» графиня Нор упивалась мыслью о том, какие будут у всех этих деятелей лица потом, когда…

«Ничего-ничего, хлопчики, — злорадно думала Лика, покидая префектуру. — Мало никому не покажется!»

Она дала интервью всем новостным каналам сразу, вызвав этим волнения не только среди гегх — что было понятно, — но и среди аханков и прочих граждан империи. Она стояла прямо на лестнице префектуры, широкой белокаменной лестнице, каскадами спускавшейся к монументу Империи, одетая во все черное, на котором так славно смотрелись огромные бриллианты ее зимнего гарнитура, и выливала ушаты грязи на полицию и прокуратуру Кой Сше.

«О господи! А это из какого фильма? — удивленно спрашивала она себя, купаясь в лучах славы, волнах обожания и восхищения, в бурном потоке внимания, интереса и болезненного любопытства. — Наверное, из американского»

— Опасаетесь ли вы, сиятельная графиня, за свою жизнь? — с вожделением в голосе спросила ее молоденькая журналистка Седьмого новостного канала.

— Я, дорогая, пережила шесть покушений! Вы не знали об этом? Сделайте запрос в прокуратуру.

После этого заявления флот перебросил в порт Кой Сше целый десантный батальон с тяжелой техникой, а около ее яхты стали собираться добровольцы-гегх. К одиннадцати вечера под командой Эйка и Фаты несли службу уже двадцать шесть мечей — семнадцать юношей и девять девушек, — а число ее телохранителей — все, как один, бывшие спецназовцы флота, и гегх, разумеется, — достигло двадцати.

— Вот это и есть игра по правилам, — объяснила ей Вика, показывая на экран внешнего обзора. Девятая стартовая площадка превратилась в нечто среднее между армейским лагерем и цыганским табором: внешнее кольцо — мобильные заграждения и бронированные транспортеры флота, второе кольцо — полицейские заграждения, но без полицейских, которых «заменили» пикеты «Круга воев», и, наконец, внутреннее кольцо, представленное ее личной гвардией. А между кольцами стояли павильоны и палатки армейского и гражданского образца, флаеры, еще какие-то машины и слонялись ее многочисленные приверженцы.

— В Тхолан полетим с помпой, — продолжала развивать свою мысль Виктория. — По-видимому, придется арендовать какой-нибудь круизный лайнер, но перед этим надо сколотить представительную делегацию. Ты не можешь появиться в столице без свиты.

— Ты полагаешь, без свиты не обойтись? — осторожно спросила Лика. Ответом ей была ироничная улыбка и высоко поднятая левая бровь дамы Виктории.

— Графиня, — сказала Вика по-русски. — Вы же публичная личность, а не публичная женщина. Вам появляться на людях голой неприлично. Вы меня понимаете?

Лика поняла. Смирилась и приняла. И уже через минуту они сидели перед вычислителем, подбирая кандидатуры на роль «сопровождающих лиц».

— Адмирал Дэй? — спросила Вика.

— Но он же в отставке, — возразила Лика.

— Кого это волнует? — удивилась Виктория и занесла старого адмирала в список.

— Доктор Эйв, — предложила Лика.

— Это который Эйв? — осведомилась Виктория, делая запрос вычислителю.

— Сын банкира, — объяснила Лика. — Но он и сам член Директората Второго Инвестиционного банка.

— Не согласится, — с сожалением констатировала Вика и хотела уже вычеркнуть кандидата, но Лика остановила ее:

— Оставь, он мой человек.

— А! — сказала Виктория, и они продолжили…

Потом она отмокала в ванной, пила валерианку и курила пахитоски. Под тихую грустную музыку, которую подобрал для нее вычислитель и которая до ужаса напоминала старинную лютневую музыку с пластинки фирмы «Мелодия» — у Лики была такая еще в Ленинграде, не успевшем стать Петербургом, — она думала обо всем сразу и ни о чем конкретно. Она пыталась успокоиться, расслабиться и, как учил ее на «Шаисе» Макс, «отпустить тяжелые и трудные мысли попастись на свободе», но окружающая обстановка возвращала ее к больным «темам дня», во всяком случае, к некоторым из них.

Декор ванной комнаты графини Ай Гель Нор был вызывающе чувственен. Сочетание холодного малахита с теплым розовым и бежевым мрамором; стенные панно, на которых обнаженные юноши и девушки плели хороводы среди морских трав и экзотических рыб; потолок, на котором в любовном экстазе слились женщина и леопард; манерная, вся состоящая, казалось, из одних только асимметричных, но плавных линий — мебель, все это высвобождало энергию вполне очевидного свойства, а она, в свою очередь, направляла мысли Лики то к Фате, то к Максу, то к младшей Ё, то снова к Фате.

Фата… Закончив разговор с Викторией, вымотанная до предела Лика направилась к себе, чтобы принять ванну. Она шла, думая о своем, когда ее внимание привлек узнаваемый шум и еще более узнаваемые стоны.

«Любопытство не порок!» — сказала она себе и пошла посмотреть, кого на этот раз отметила своим благоволением Божественная Тигрица. Открытие оказалось любопытным, и как бы это сказать, чтобы все-таки ничего не сказать? Волнующим? Да, пожалуй.

В салоне второго яруса яростно любили друг друга Лиса и Медведь, первые мечи ее личной гвардии. По-видимому, приступ страсти был стремителен, и нетерпение, свойственное юности, пересилило здравый смысл, так что до спальни — хоть Фаты, хоть Эйка — они не добрались. Упали прямо здесь, прямо сейчас.

«Оно и к лучшему, — решила Лика, тихонько ретируясь в коридор. — Одной проблемой меньше».

Она искренне думала так, а не иначе; но, как часто бывает, она поторопилась с выводами.

В дверь тихо постучали.

— Да, — сказала Лика, поспешно убирая руку с живота, где ее рука оказалась совершенно неожиданно для нее самой.

Дверь отошла в сторону и пропустила внутрь Фату. Девочка еще не остыла от только что пережитой страсти, но одежду и волосы привести в порядок успела.

— Графиня? — спросила она тихо.

— Да, Фата, — ответила Лика, рассматривая девушку со странным ощущением, в которое она принципиально не хотела углубляться.

— Вы видели нас с Эйком. — Это не был вопрос. Это было утверждение.

— Я не видела ничего такого, что должно тебя тревожить, — с улыбкой сказала Нор, и Лике очень не понравился подтекст своего ответа.

«Я что, ревную? — спросила она себя с удивлением. — Этого еще не хватало!»

Фата стояла перед ней, и было видно, что бедную Лису разрывают противоречивые чувства. Она явно хотела что-то сказать, но не решалась, а Лика и сама не знала, что сказать или, напротив, чего говорить не следует. С покойницей Чаер было не в пример легче, потому что там Лику вела ненависть, а здесь… Лика могла сказать со всей определенностью, что она не влюблена.

«Ну это был бы перебор!» — сказала она себе.

Она по-прежнему любила Макса.

«И как мы будем его теперь делить?»

А Фата… Здесь была симпатия и еще что-то, что ей пока было непросто определить словами, и восхищение этим чистым и храбрым сердцем.

«Чистым? — усмехнулась в ее душе Нор. — По-моему, ты видела достаточно, чтобы снять это определение».

«Не вижу связи!» — жестко ответила Лика и вдруг поняла, что молчание безобразно затянулось и пауза уже становится просто нетерпимой.

— Графиня?

— Да, Фата.

— Я могу спросить?

— Попробуй.

— Вы любите его светлость Ё?

— Ё? Да, Фата, я его люблю.

— А я люблю Эйка.

— Ну и славно. Я рада за вас.

— Вы не поняли меня, госпожа.

— Да?

— Мы любим друг друга уже два года. Но мне было хорошо с вами…

Лика внимательно посмотрела на Фату и с удивлением поняла, что эта девочка все сформулировала на редкость ясно и просто. Так просто, что даже она, дура патриархальная, поняла.

«Ты не в Питере, девочка, — сказала она сама себе с неведомо откуда взявшейся грустью. — Это империя». И этим было сказано все. Надо же, какие разные смыслы может содержать одно слово.

— Можно?..

Лика улыбнулась Фате и кивнула:

— Можно. И называй меня просто Нор. Хотя бы когда мы наедине…

Эту ночь Лика проспала без снов и сновидений.

А наутро на нее обрушились дела. Много странных дел, таких дел, которыми раньше ей заниматься не приходилось, и более того, о существовании которых Лика даже не подозревала. Спасибо еще, что Виктория, капитан Саар и советник Гуэр Тэй создали за ночь вполне дееспособный штаб, который и принял на себя всю логистику и массу других технических, а иногда и не совсем технических дел.

О, проснувшуюся «с петухами» Лику ожидали и интересные новости, и чудные открытия, и сюрпризы самого неожиданного свойства. Она узнала, например, что ночью к штабу присоединилась жемчужная Ё, присвоившая себе с наглостью, достойной Жирных Котов, роль Говорящей от Имени Нор. Говорить, что характерно, она собиралась не лишь бы с кем, а с аристократией. Более того, Ё уже успела пообщаться с некоторыми из смарагдов империи на двух ночных «вечеринках» и запустить целую «горсть вшей» за шиворот местным властям. Не удовлетворившись достигнутым, младшая Ё также пообщалась с прессой, и эхо от ее короткого, но энергичного комментария уже начало гулять по новостным каналам империи.

— Я пригласила ее переехать на «Чуу», — сказала Вика за завтраком. — Надеюсь, ты не против?

«А если бы и была против, я что ее теперь — выгонять должна?» — вздохнула про себя Лика, но вслух спросила о другом:

— Где же она?

— Спит, — усмехнулась Вика. — Намаялась за ночь. Я предложила ей спальню рядом с моей.

— Да, это разумно, — согласилась Лика. — Спасибо. Что у нас по плану? — поинтересовалась она, принимая из рук слуги чашку с кофе.

Вика посмотрела на нее с выражением сожаления и протянула планшет мобильного вычислителя.

— Вот, — сказала она. — Это список встреч, запланированных на сегодня. Учти, что в два пополуночи мы стартуем.

Предчувствуя недоброе, Лика взяла из рук подруги вычислитель и посмотрела на экран. Затем перелистнула страницу, другую, третью…

— Вика, — сказала она потрясение. — Ты хочешь сказать, что я должна встретиться со всеми этими людьми?

— Не просто должна, — ответила ей Вика, расцветая своей самой дружелюбной улыбкой. — Ты с ними действительно встретишься, моя радость.

— Но… — начала было Лика.

— Никаких «но»! — отрезала Виктория. — Сейчас допьешь кофе, быстренько приведешь себя в порядок и начинай. А то люди уже ждут. В двенадцать перерыв на полчаса, в четыре — обед, а в два мы стартуем, тогда и поужинаешь.

Лика смотрела на Вику, как кролик на удава, но понимала, что Вика права. Даже беглого взгляда на список было достаточно, чтобы понять — с этими людьми следует встретиться.

«Ну хорошо, — подумала она. — Надо так надо, но ведь есть и другие дела».

Но Вика, вероятно, читала ее мысли.

— Ни о чем не беспокойся, — сказала она. — Штаб работает, помощников у нас достаточно, так что в два вылетаем. Удачи!

Удачи? Ей требовалось кое-что другое. Чтобы пережить этот день, ей нужен был крепкий зад, эластичные губы — «Улыбка не должна сходить с твоих губ, милая!» — и бронированный мочевой пузырь — «Не жмоться! Угощай всех, не обеднеешь! И никого не обижай!» Легко сказать, не обижай. Это если с каждым хоть по чуть-чуть, сколько к концу дня наберется? Впрочем, у нее была Маска, и это было очень удачно. В смысле, удобно.

Посетителей она принимала в своем кабинете, а в холле перед ним устроился ее импровизированный секретариат, составившийся из двух молодых женщин — доктора философии и штабного офицера в отставке — и мужчины, частного поверенного из Кой Сше. Адвокат приволок на «Чуу» и двух своих секретарей, которые, в свою очередь, разместились в смежной — вишневой — гостиной.

Когда без четверти два яхту покинул последний визитер — «Первый На Сше» — игрок в Жизнь Каэй, — Лика поняла, что драться с дамой Чаер было гораздо легче, чем провести этот марафон встреч. Но и чувство удовлетворения, если, конечно, не кривить душой, было под стать затраченным усилиям. Если отбросить обязательные, но ничего не значащие — протокольные — встречи со всякими вице-губернаторами, мэрами и прочими подобными им официальными лицами, или лицами оных лиц, то в сухом остатке можно было найти немало такого, о чем и не думалось еще пару дней назад, и не грезилось прошедшей ночью. Впрочем, раньше много о чем не думалось, не грезилось и не мечталось, а вот ведь случилось.

Прежде всего, Лика окончательно поняла, что хотела она того или нет, но партия графини Ай Гель Нор есть свершившийся факт («Есть такая партия, — грустно пошутила она. — И такая есть»). Мало кому известная еще несколько дней назад — вернее, всеми давно забытая — гегхская графиня, в силу до сих пор не понятных ей самой обстоятельств, неожиданно превратилась в значимую, если не сказать знаковую, фигуру не только политики гегхской, но, вполне возможно, и политики общеимперской.

Графиню Нор открыто поддержали восемнадцать гегхских организаций, ряд из которых имел серьезный вес не только в провинции, но и в Столице. Признание с их стороны уже само по себе дорогого стоило, но «Круг воев», Гегхский конгресс, Союз ветеранов и другие, более мелкие, организации (такие, например, как Общество любителей гегхской музыки, возглавляемое профессором Нэйром) предложили графине Ай Гель Нор реальную поддержку: людьми, своим политическим весом или связями, деньгами, наконец. Впрочем, о деньгах разговор особый.

В час дня к ней пришел доктор Эйв, молодой банкир и отпрыск известной банкирской фамилии. Встреча была запланирована короткая, но реально Эйв провел в кабинете графини Нор сорок минут. Оказалось, что Эйв пришел к ней не как частное лицо, с которым Лика собиралась лишь коротко обсудить вопрос о его присоединении к «делегации», а в качестве посланца банковского пула Сше. Банкиры выражали осторожный оптимизм относительно возможности дальнейшего сотрудничества. «Какого сотрудничества? В чем?» — спросила себя Лика, но этого, возможно, не знали и сами банкиры — и вносили «небольшую лепту» в кассу ее партии. Лепта, однако, оказалась совсем не символической: двести миллионов пледов. Деньги немалые, хотя и не чрезмерные. Впрочем, уже через четыре часа сумма эта как минимум утроилась, потому что осторожный оптимизм выражали не только банкиры, но и промышленники и негоцианты, включая могущественный союз грузоперевозчиков. «А эти-то при чем?» — удивилась Лика. Были и другие взносы и пожертвования; и масса тонких, и не слишком тонких, намеков на совершенно неизвестные Лике обстоятельства, которые еще предстояло изучить и прояснить; и множество заверений во всем подряд — уважении, восхищении, любви и дружбе, и прочая, и прочая; и даже одна ода в ее честь, написанная небесталанным, но главное, популярным на Сше поэтом Нэйем Пше.

Как бы то ни было, в два часа ночи они наконец стартовали, причем у яхты имелись теперь и настоящий капитан, и два помогавших ему офицера, а каюты «Чуу» были полностью заполнены людьми «ближнего круга». А в «кильватере» яхты тянулся круизный лайнер «Улыбка заката», битком набитый людьми из ее свиты, гвардией, телохранителями, техническим персоналом и всякого рода добровольцами, готовыми на все.

«Табор», — невесело констатировала усталая Лика.

В Тхолан они прибыли в семь тридцать утра по местному времени, но этот длинный день начался на сорок минут раньше. Как только вышедший из прыжка «Чуу» вошел в зону действия планетарных ретрансляторов, Лика и Виктория попытались связаться с Максом и Виктором. Ответом им была тишина. Taciturna silentia.

Ну не то чтобы тишина, но ответ системы — «Абонент недоступен» — был, пожалуй, даже хуже тишины. Шок от неожиданной потери связи с их мужчинами был так силен, что добрых пять минут они, как две «малограмотные дуры» — аутентичное определение, не без чувства досады данное самой Викторией? — пытались связаться с «недоступными абонентами», после чего пришедшая в себя первой Вика предложила перестать «сходить с ума» и начать «действовать с умом». Следующие полчаса, как раз до плавной посадки в Порт-Империум, они и пытались воплотить эту директиву в жизнь.

Запрос в «Бродяжий Стан» принес озадачивший их ответ, что его светлость средний Ё и светлый господин аназдар Вараба не появлялись в гостинице уже шесть дней, но их апартаменты оплачены до конца месяца. При этом имела место легкая заминка в ответе старшего Писчего, которую не преминули заметить обе дамы. Проводить допрос с пристрастием через систему планетарной связи не очень удобно и, по мнению большинства специалистов, не очень эффективно, но Вике удалось разговорить Писчего достаточно быстро. Мокрый от пота и явственно переживающий тяжелый стресс, Писчий все-таки сообщил, что два дня назад господин полковник присылал человека, который забрал часть вещей аназдара, согласно письменному распоряжению светлого господина Варабы.

В этот момент, вероятно, почувствовав, точно зверь, недоброе, в рубку просочилась младшая Ё. Она быстро схватила суть проблемы и без лишних слов включилась в розыски. Но и ее попытки выяснить хоть что-нибудь внятное о судьбе мужчин через внутреннее кольцо клана Ё были тщетными. Впрочем, один заслуживающий внимания факт в ходе ее поисков все-таки всплыл. Оказалось, что уже шесть дней не было известно и о местонахождении первого Ё. Однако тревоги по этому поводу в клане никто не испытывал, из чего следовало, что кому надо, тот знает, где и чем занят Первый. Совпадение же сроков, и то, что именно шесть дней назад должна была состояться встреча между Ё Чжоййю и первым Ё, наводило на определенные мысли. Но тогда при чем здесь полковник? И куда делся Меш? Меш действовал совершенно независимо от Макса и Виктора и прибыл в Тхолан — об этом имелась отметка в порту прибытия — два дня назад, но он был тоже «недоступен», и это было уже слишком.

Вопросы такого рода и дефицит достоверной информации не способствуют торжеству логики. А взаимное влияние трех испуганных за судьбу дорогих им людей женщин, да еще таких женщин, какими были Йя, Ё и Нор, способно было привести к катастрофе. Температура в рубке «Чуу» стремительно приближалась к точке взрыва. В этой ситуации холодная истерика Ё была, если подумать, даже страшнее, чем маниакальная сосредоточенность, выстудившая глаза дамы Йя, и того дикого коктейля из гнева, ужаса и любви, который вскипятил кровь Нор. Лика видела, что Виктория готова ради Феди снести пол-Столицы и, если понадобится, испепелить весь Тхолан. Лика чувствовала нечто похожее, и была готова убивать голыми руками, и знала, что не остановится ни перед чем, если это потребуется для спасения Макса. Но в глазах Ё она увидела решимость погасить звезды и разрушить мироздание.

Все это могло кончиться плохо. Вероятно, даже очень плохо, но, к счастью, хоть кто-то из них троих сохранил остатки здравого смысла и самообладания.

— Хватит! — неожиданно сказала Виктория. Сейчас в даме Йя явственно проступили черты железной леди Хаттингтон. — Не дети, — сказала она устало, но твердо. — Выберутся. Насколько я понимаю, — объяснила она опешившим от столь резкого перехода подругам по несчастью, — они живы. И они в Тхолане.

И это было похоже на правду. Сообщений о преждевременной смерти его светлости Ё и аназдара Варабы в планетарном информатории не содержалось. Об их убытии с планеты тоже.

— Графиня! — сказала младшая Йя, возвращая Лику к действительности. — Время не ждет, нам следует заняться делами.

Она снова повернулась к своему терминалу и указала Лике на что-то имевшее место быть на ее экране, но невидимое графине Нор с ее места.

— Вот, — сказала Йя. — Обратите, пожалуйста, внимание. На ваше имя поступило уже семнадцать сообщений с Тхолана. Вероятно, вам следует с ними ознакомиться, а потом мы должны еще обсудить наши планы хотя бы на ближайшие сутки.

Лика нехотя вынырнула из бушевавшего в ней горького бешенства и переключила свой терминал на прием сообщений. В целом их было немного, если сравнивать с последним днем на Сше, но в Столице было еще раннее утро, во всяком случае, для тех, чьи сообщения имели для графини Нор значение, и полтора десятка кратких и более пространных писем от людей, которые не поленились связаться с ней в столь ранний час, уже говорили о многом.

Впрочем, как минимум, часть этих сообщений имела и содержательную ценность. Таково было, например, приглашение посетить послеполуденный раут, устраиваемый князем Яагшем.

«А ему-то что? — удивилась Лика. — Он же не гегх».

— Яагш, — нараспев произнесла над ее плечом младшая Ё. — К нему стоит сходить. Обычно на его рауты собирается весь Тхолан. Открой, пожалуйста, список приглашенных.

«Ну хоть пожалуйста сказала, — усмехнулась про себя Лика. — Вот же наглая девка!»

Но в следующую минуту, едва взглянув на список гостей, Лика поняла, что устами «наглой девки» говорила сама судьба. Восемнадцатую строчку в списке занимал адмирал граф By Дайр Ге.

«Вот и славно, — подумала она. — Теперь ты мой!»

— Обязательно сходим. Надеюсь, вы меня не оставите? — В вопросе Лики содержалась тайная надежда на то, что у жемчужной Ё могут найтись и другие дела в означенное время суток. Но надежды эти оказались напрасными.

— Разумеется, — первой откликнулась Ё.

— Ну, конечно, дорогая, — улыбнулась дама Йя. — Кстати, тут есть письмо от ресторатора Ярша… Мы могли бы совместить приятное с полезным. Устроить в его ресторане публичный завтрак и побеседовать с одним из лидеров Гегхского конгресса. А оттуда на раут. Как тебе такой вариант?

— Почему бы и нет? — рассеянно откликнулась Лика, выводя на экран письмо Ярша, и споткнулась о заглавие сообщения. Письмо ресторатора было помечено иероглифом полумесяц. В этом еще не было ничего особенного, но полумесяц обращал на себя внимание знающего человека. А далее в письме содержались еще три ключевых слова в единственно верной комбинации, и получалось, что Вика недаром прервала их истерику. Текст письма был стандартным. Прежде всего, ресторатор Ярш представлялся — он был членом верхнего круга конгресса, а его заведение входило в золотую полусотню ресторанов Столицы; затем он выражал чувства почтения; и, наконец, приглашал посетить его в любое удобное для графини время и, естественно, быть его гостьей. Уже неплохо, но наличие ключевых слов означало, что Ярш человек Легиона и что он знает про Лику достаточно, чтобы вписать в свое послание ключи. Одновременно это означало, что кто-то — Виктор или Макс — ему об этом сказал, и более того, наличие четвертого — синтаксического — ключа указывало на желательность безотлагательной встречи, а это могло означать, что у Ярша есть для них сообщение.

Понятно поэтому, какие чувства испытывала Лика во время короткого завтрака и в течение гораздо более длительного, чем ей сейчас хотелось бы, процесса «чистки перышек» — прическа, макияж, туалет и драгоценности, — а ведь было еще краткое — двадцать минут — заседание штаба, и блиц-брифинг для столичных новостных каналов, и почти часовой полет до Дубового острова.

«Это просто какое-то насилие над личностью!» — негодовала в душе Лика, но все равно ничего с этим поделать не могла. Ни ускорить вялотекущие процессы, ни перестать мучаться нетерпением было ей не под силу.

До ресторана Ярша Рыжего добрались лишь в половине одиннадцатого. Графиню Нор сопровождали, кроме подруг, еще двадцать два члена свиты, двенадцать гвардейцев, восемь телохранителей и пятеро слуг.

«Скромненько, но со вкусом», — усмехнулась Лика, увидев в зеркальной стене ресторана отражение ее «делегации», двигающейся по обсаженной дубами аллее от парковочного поля к широко открытым дверям заведения Ярша, который их и встречал собственной персоной, стоя во главе не менее представительной делегации верхнего круга Гегхского конгресса в этих самых дверях.

Но и на этом, как легко можно догадаться, урок «воспитания воли» не закончился. Пока перезнакомились, пока она выслушала предусмотренные этикетом приветствия, пока расселись за столами на отделенном от прочих залов ресторана «острове», вынесенном метров на пятьдесят от берега настоящего острова, пока выпили по первой и по второй под многословные тосты, пока отведали блюда — гегхские разносолы — из первой перемены, прошло не менее часа. Что тут скажешь, не было у Лики того опыта, который позволял Максу или Феде часами ждать чего-то важного, не меняясь в лице и не проявляя даже самого незначительного признака нетерпения. Впрочем, и по графине Нор вряд ли можно было сказать, что она чего-то напряженно ждет. Другое дело, что она при этом чувствовала и чего ей это стоило.

Поговорить с Яршем удалось только перед второй переменой. Он предложил графине осмотреть его ресторан, а заодно обсудить некоторые аспекты отношений с конгрессом. Предложение было безукоризненно уместно, и принято было с улыбкой: благодарность, согласие, поощрение. Сопровождали графиню только Фата и Эйк, но и они шли метрах в десяти позади, а телохранители, недовольные приказом не приближаться, «держали» периметр.

— Прошу вас, сиятельная графиня, — сказал Ярш, приглашая Лику на балкон, с которого открывался чарующий вид на Серебряную, величественно несущую свои воды к далекому океану, и город за рекой, уступами взбирающийся в гору и увенчанный комплексом императорского дворца, золотые шпили которого вонзались прямо в пронзительно-голубое небо Тхолана. — Не правда ли, этот вид стоит того, чтобы немного посидеть за столиком моего ресторана?

— Пожалуй, — голосом ленивой и избалованной кошки ответила Лика, на самом деле вся содрогаясь от приступов «лихорадки» затянувшегося вне всякой меры ожидания.

— Взгляните туда, моя госпожа, — Ярш указал на запад. — Это Зверь Вечерней Зари, а правее и дальше — здание, похожее на меч. Это Ассамблея Миров. Мне кажется, сердце любого гражданина империи должно наполняться гордостью и восхищением, когда его глаза смотрят на столицу империи.

Итак, все было сказано. Госпожа, зверь, меч, сердце, глаза. Он действительно был тот, за кого они с Викой его и приняли. Свой! Невероятно, но факт.

«Значит, они все же кого-то нашли, — удивленно подумала Лика. — Ну ничего, еще пара секунд, и все разъяснится».

— Вы правы, господин Ярш, — меланхолично ответила она, блуждая взглядом по живописному пейзажу. — Женщина или мужчина, аханк или гегх, любой, кто вскормлен молоком Зверя, увидев город, лежащий на ладони Айн-Ши-Ча, понимает, какая светлая луна взошла над его колыбелью.

— Этот балкон не прослушивается, графиня, — сказал Ярш, не меняя интонации. — У меня был Ё.

Лика напряглась, но даже не обернулась к Яршу, все так же непринужденно рассматривая город за рекой.

— Ё был у меня шесть дней назад. Он просил связаться с вами, помочь вам, если будет нужда, и передать следующее: он уезжает с первым Ё в их родовое гнездо — Ёан. Это в Туманных горах. Связи не будет. Когда вернется — неизвестно. Если… ну, если случится худшее и они не договорятся, вы должны держаться меня. Он вас любит и просит помнить, что «все будет хорошо». Это все. — Ярш замолк на секунду, давая ей осмыслить сказанное.

А Лика почувствовала, как сжимается сердце и слезы поднимаются со дна души к глазам.

— Второе, — между тем снова заговорил Ярш. — Так получилось, что полковник Вараба был арестован на моих глазах прямо в зале моего ресторана. Возможно, он пришел ко мне, но мы не успели встретиться. Его арестовали флотские десантники. Это все, что я знаю.

Лика по-прежнему смотрела на Тхолан, но города уже не видела. Перед глазами стояли Макс и Федор, но не такие, какими они были здесь, в Тхолане, — не жемчужный Ё и аназдар Вараба — а Федя и Макс времен Домика в Нигде. Хотелось плакать.

«Но я не буду плакать, — сказала она себе. — Слезами горю не поможешь. Я… Мы перевернем всю эту драную империю, но их найдем!»

Из состояния прострации ее вывел голос Ярша.

— Меш, — сказал он.

«О господи! Я забыла о Меше! Какая же я…»

— Что вам известно о Меше? — спросила она, по-прежнему не оборачиваясь к Яршу.

— Ко мне пришла его… Ну, наверно, правильно будет сказать, девушка, — ответил Ярш. Он хотел продолжить, но Лика, взявшая себя в руки, перебила его.

— Почему к вам? — спросила она, не меняя тона.

— Это длинная история, графиня, — ответил Ярш. Чувствовалось, — во всяком случае, Лика это чувствовала превосходно, — что Ярш не хочет рассказывать Лике ни эту историю, ни много чего другого. Он вообще, судя по всему, не был в восторге от необходимости говорить с ней настолько открыто, но говорить был обязан, и кое-что, относящееся к этой истории, тоже должен был рассказать. Вот и мучался.

«Ну, это твое дело. А что мое, то мое. Отдай и не греши!» — жестко сформулировала для себя Лика.

— Меня ваши тайны не интересуют, — сказала она. — Не хотите, не говорите. Перейдем к делу.

— Перейдем, — согласился Ярш. — Она — я имею в виду девушку — не может оставаться у меня долго.

Он секунду помолчал.

— Девушка сказала, что Меш ваш человек.

— Он мой друг, — ответила Лика. — Сиан может перебраться на «Чуу». У нее есть там каюта. Я прикажу, чтобы ее пропустили. Черт!

Она вдруг вспомнила, что Сиан рабыня и, следовательно, ей не добраться одной до порта.

— Я пошлю с ней кого-нибудь из гвардейцев, — поправилась она.

— Это лишнее, — возразил Ярш. — Сиан доберется сама. У нее на руках вольная, а денег я ей дам.

«Вольная? — удивилась Лика. — Вот как? Интересно. А что же с Мешем?»

— Что с Мешем? — спросила она, доставая и закуривая пахитоску.

— Меш зачем-то пошел в Железную Башню, — ответил Ярш. — И не вышел оттуда. Сиан ждала его у входа двадцать часов. Потом пришла ко мне.

«Двадцать часов? Она крепкая девочка», — с уважением подумала Лика.

— Это вы послали его в Башню? — спросил после короткой паузы Ярш.

— Да. — Лика уже понимала, что где-то допустила ошибку. Знать бы где? И знать бы до того, как бедный Меш залез в мышеловку. Но дело было сделано. Уже.

— Могу я узнать зачем? — Ярш был настойчив.

«Эта девочка значит для него гораздо больше, чем он хочет сказать». — В этом Лика уже не сомневалась.

— У меня на руках оказались документы, — объяснила она Яршу. — Очень серьезные документы о торговле запрещенными препаратами и о коррупции на Сше.

— И с этим вы послали Меша в Башню? — удивился Ярш. — Почему не в полицию?

— Видите ли, господин Ярш, — Лика уже закипала. «Он что, за дуру меня держит?» — Там фигурировали такие имена, что полиции было бы затруднительно заниматься этим делом.

— Например? — уточнил Ярш.

— Например, граф By Дайр Ге, — ответила Лика.

— Что?! — Ярш был явно потрясен услышанным, и хотя внешне это на нем никак не отразилось, голос выдал его чувства.

— Меш вольноотпущенник… — начала было объяснять Лика.

— Графиня, — Ярш уже взял себя в руки, и голос его звучал ровно, — вы знаете, с кем связались?

— Знаю, — ответила Лика. — Граф адмирал и командует Седьмым флотом.

— Значит, вы ничего не знаете. — В голосе Ярша снова возник отзвук какого-то настроения, но какого именно, Лика уловить не смогла. — Граф Ге старый друг принца Вашума. Они вместе учились в Академии и даже недолго служили вместе. Потом By Дайр Ге был офицером для особых поручений при ставке принца, но затем вернулся на флот. А теперь принц стал императором и сразу же сделал его командующим Седьмым флотом и послал убивать Курорт. Вам это название что-то говорит?

— Говорит, — устало сказала Лика.

Вот теперь она действительно все поняла. И то, в какую змеиную яму угодила сама, и куда послала Меша.

«Ну что ж, — решила она. — Теперь у меня действительно нет другого выхода. Я его убью, и пусть император оплакивает своего дружка. А тогда и Меш им будет не нужен.

Только надо поспешить, а то убьют еще заколдованного принца, в жизни себе не прощу!»

— Спасибо, — сказала она Яршу. — Я все поняла. Пусть Сиан едет на «Чуу». Это для нее самое лучшее. А я попытаюсь помочь остальным.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — ответил Ярш, и они вернулись на «остров».

— Здесь Сиан, — сказала она даме Йя, когда вернулась на свое место за столом.

— Вот как. А где же наш верный Меш? — спросила та, лениво попивая вино из серебряной гегхской кружки.

— Он вошел в Башню, но оттуда не вышел, — раздраженно ответила графиня Нор, доставая из кожаного портсигара очередную лиловую пахитосу. — Сегодня некогда, а завтра надо будет послать кого-нибудь, чтобы выяснили, что за бред там творится.

— Пожалуй, — согласилась младшая Йя. — Пожалуй, я поговорю с этой дикаркой. У нас ведь есть еще время, не правда ли?

— О да, — улыбнулась Нор. — Я не собираюсь приезжать к князю первой. Но, — добавила она, обращаясь к уже вставшей из кресла Йя, — и последней я быть тоже не хочу. Так что не задерживайся, пожалуйста.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Лике показалось, что Виктория поняла ее предупреждение. Сейчас не время давать волю нервам.

«А сама? — спросила она себя. — Сама ты как?»

«Я держусь, — ответила она себе почти искренне и добавила, уже совсем искренне: — Из последних сил».

Виктория ушла. Лика провожала ее взглядом до тех пор, пока Вика не скрылась в здании ресторана. Виктория шла легкой скользящей походкой охотящегося хищника. Она была изумительно легка, красива и… безмятежна.

«Как она держится?» — восхищение Викой оставалось все таким же сильным, как будто с их первой встречи в далеком и уже нереальном Мюнхене не прошло так много времени и не произошло так много событий.

Переговорить с Викой наедине удалось только перед самым раутом. Они присели вдвоем в кресла в небольшой гостиной, примыкающей к туалетной комнате. Гвардейцы взяли под охрану двери и окна, а Лика включила глушитель. У них было всего десять — пятнадцать минут, и говорили они быстро, не тратя время на комментарии и эмоции. Пожалуй, так было даже лучше, потому что рассказ про арест Федора заставил напрячься даже железную леди Хаттингтон.

— Да, — наконец сказала Виктория, наблюдая за струйкой дыма, поднимавшейся над Ликиной пахитоской. — Да, — сказала Вика. — Пожалуй, ты права, и сейчас это единственная возможность.

— Значит, принято, — кивнула Лика. — Подыграйте мне… а что рассказала Сиан?

— Меш знал, на что он идет, — сказала Виктория, и в ее глазах возник какой-то блеск, понять и оценить который Лика не сумела. — Меш понял что-то, чего не поняли мы. Или почувствовал, как он это умеет. Но только он знал, похоже, что у него билет в один конец.

Лика удивленно посмотрела на Вику, и та объяснила:

— Как только они прибыли в Тхолан, он сразу отправился в Министерство колоний и не покинул его, пока не оформил Сиан вольную и все положенные документы.

«Вот и объяснение того, что рассказал мне Ярш, — отметила Лика. — Меш оформил ей вольную. Ай да принц!» Но это было еще не все.

— А потом они пошли в банк, и Меш перевел на имя Сиан все деньги, которые были в его распоряжении.

— А сколько у него было? — спросила Лика. Ей не было жалко денег, но ей было любопытно.

— Около тридцати миллионов. Сиан предложила мне вернуть их, но я сказала, чтобы и не думала. Ты ведь не против?

— Я? — удивилась Лика. — Ну ты и скажешь!

— Ладно, — сказала Лика через секунду. — Если я убью адмирала, Меш перестанет быть им нужен, и его могут отпустить.

— Возможно, — согласилась Вика. — Вопрос, отпустят ли тебя?

— Если Макс и Виктор вернутся, вы меня выручите, а если… — У Лики перехватило дыхание оттого, что она собиралась сказать, но она справилась со слабостью и закончила твердо: — А если нет, то какая мне разница?

Вика посмотрела ей в глаза и кивнула.

Через секунду Лика улыбнулась, хотя она и подозревала, что улыбка вышла отнюдь не безмятежной.

— Пойдемте, леди Хаттингтон, — сказала она Вике. — Нам пора, и у меня уже чешутся руки свернуть шею этому мерзавцу.

Глава 12
ПРЯДЕНИЕ НИТЕЙ СУДЬБЫ

— Вас желает видеть император, — сказал приблизившийся к ней распорядитель дуэлей.

«Не насмотрелся еще», — устало подумала Лика, но вслух ничего не сказала, а только молча кивнула и направилась вслед за распорядителем к императорской ложе…

Этот день начался со скверных сюрпризов, в продолжение принес двусмысленные дары, а завершается — чем? — приглашением в ложу императора.

Впрочем, если быть последовательной, то надо бы прекратить мерить время и события сутками. У ее истории другие мерки, и дорога в императорскую ложу тоже ведь началась не сегодня. Ее маршрут не был прям, и вели ее по нему интуиция и логика событий. А события вершились так, а не иначе, не только по ее воле. Тут игроков было больше, и многие из них были анонимны. Во всяком случае, до поры до времени, как дама Чаер, например, или адмирал By Дайр Ге.

Она увидела адмирала уже через несколько минут после прибытия во дворец Яагш.

Дворец находился в черте города, но установленные по его периметру энергетические поля, с одной стороны, не позволяли чужакам проникнуть на территорию дворцового комплекса даже взглядом, а с другой стороны, изымали из окружающего пейзажа все приметы цивилизации, так что у гостей князя возникала иллюзия, что они находятся в совершенно дикой местности. Сам дворец был построен в традиционной аханской манере, с одной лишь, но существенной, уступкой положению князя в обществе — центральная часть резиденции Яагшей была двухэтажной.

Прием проходил на огромном зеленом поле перед левым крылом дворца и, следовательно, носил неформальный характер. По своей сути рауты подобного рода ничем существенно не отличались от того, что можно увидеть в Вашингтоне или Москве, хотя были и различия. Как без них, ведь империя все-таки, «не кот насрал», как любит выражаться Федя. Здесь, например, на послеполуденных приемах не ели, а только пили, и временами много. Быть может, поэтому ни один раут не завершался без вызова на дуэль. Хотя бы одного вызова. Но большинство «пьяных» поединков не носило принципиального характера, и они редко заканчивались смертью одного из участников.

Естественно, что младшую Ё здесь знали все, как, впрочем, и она знала всех. В свою очередь, дама Йя была узнаваема с первого взгляда, и ее узнали и «приняли» как человека своего круга, пусть этот человек и проспал семьдесят лет, как какая-нибудь заколдованная принцесса. Вот Нор была здесь в диковинку. За прошедшие несколько дней у нее успела сложиться такая репутация, что ее появление просто не могло не вызвать интерес, и даже ажиотаж, хотя внешне это почти не проявлялось, — воспитание! — за тем лишь исключением, что гостеприимный хозяин направился к Нор уже через три минуты после их прибытия. Такое проявление внимания было уже на грани приличия, но глава правительства мог себе позволить и большее.

Князь Яагш — высокий, спортивного сложения брюнет — был безобразно молод и хорош собой. Он был одет в пару из белого, расшитого красной и бирюзовой нитью шелка, и в красные полусапожки. Его длинные волосы были заплетены в косу, перевитую алмазной цепочкой. Ожерелье из крупных рубинов украшало его грудь, а на бедре он носил кривой кинжал премьер-министра, который, несмотря на богатую отделку, декоративным отнюдь не являлся. В былые времена, по слову императора, немало министров и высших чиновников были зарезаны, как бараны, именно этим изысканным клинком.

Князя сопровождала молоденькая блондинка, чьи золотые волосы, голубые глаза и низкий рост — «Просто Дюймовочка какая-то!» — восхитилась Лика — почти безошибочно указывали на гегхское происхождение. Девушка была одета в черное, расшитое золотом и украшенное аппликациями из самоцветов платье, если, конечно, можно считать платьем одну его правую половину, которая держалась на ее красивом белом теле исключительно благодаря ухищрениям действительно выдающихся — без дураков — аханских дизайнеров.

— Доброго дня, графиня! — приветствовал Лику князь Яагш, подходя к ним. — Мое почтение, жемчужная госпожа. Здравствуй, цаффа — дева-воительница.

Последнее, естественно, относилось к Ё, с которой князь, по-видимому, был давно и хорошо знаком.

— Утро было прелестным, — пропела Лика. — День обещает быть замечательным. Я рада нашей встрече, князь.

— О нет, — возразил Яагш, улыбаясь. — Вся радость моя. Вы знаете, с каким девизом ходил в бой первый Яагш? На его щите было начертано «Что мое, то мое!» Я не уступлю вам, графиня, и гроша из того сокровища, каким, в моих глазах, является наша встреча.

— Вы опасный человек, князь, — промурлыкала Лика в ответ. Впрочем, — репутацию надо поддерживать! — только абсолютно глухой человек мог не заметить низкие тона, вплетенные в сладкую музыку ее голоса, как будто дальнее эхо донесло отзвук рычания крупного зверя, вышедшего на охоту.

Князь глухим не был, он заметил.

— Вы опасный человек, князь, — сказала Лика. — Слушая вас, так и хочется сказать: не останавливайтесь, князь, продолжайте!

— Ах, графиня, поверьте, я так бы и поступил. — У Яагша был красивый насыщенный баритон. — Но обязанности хозяина принуждают меня оставить вас… хотя бы на некоторое время. — Он снова улыбнулся. — Впрочем, — князь изобразил левой рукой жест, который соответствовал в Ахане тому, что называется «заговорщицки подмигнуть», — я оставляю с вами свою дочь, а она гораздо лучше меня.

— Дамы и гостьи моего дома, — сказал он, меняя интонацию. Теперь его голос звучал торжественно: — Разрешите представить вам княгиню Яагш.

При этих словах блондинка, стоявшая до этого за левым плечом князя, вышла вперед и улыбнулась самой дружеской улыбкой, какую она могла себе позволить в данной ситуации.

— Здравствуй, Ё, — сказала она и, шагнув к Ё, обняла ее, как равная равную.

«Ну почти, — отметила про себя Лика. — По титулу, нет. Но по положению отца и возрасту, несомненно». Однако заинтересовало Лику другое. Выражение глаз молодой княгини, когда она смотрела на нее и Вику.

— Здравствуйте, ваша светлость! Я рада с вами познакомиться. — Она коснулась указательным пальцем левой руки плеча дамы Йя и чуть склонила голову.

— Графиня! — Она стала строгой и даже как будто подтянулась. — Приветствую вас в нашем доме. Как гегх, я полна гордости, принимая у себя Повелительницу Полуночи. Это честь для меня, и вся она моя. — Княгиня чуть улыбнулась, намекая на историю своего предка.

— Благодарю вас, княгиня, — ответно улыбнулась Лика. — Но разве вы гегх?

— Моя мать, графиня Йффай, гегх. — Княгиня сделала легкое движение рукой, как бы указывая на свое лицо.

— Вот как! — Лика была удивлена. — Но мне кажется, Йффай не гегхская фамилия.

— Вы совершенно правы, графиня, — ответила девушка, снова улыбнувшись. — Моя бабушка — баронесса Наэр. Вторым браком она замужем за графом Йффай. На службе, чтобы не вызывать толков, я ношу, с позволения дедушки, именно это имя.

— На службе? — спросила Лика, думая о том, что что-то тут не так. Княгиня была явно к ней расположена, и все, что было сказано до сих пор, было верно по существу и соответствовало ситуации. Но во взгляде молоденькой княгини было спрятано что-то еще. Это что-то звучало и в голосе девушки, жило в движениях ее тела, ощущалось в подтексте.

«Я становлюсь подозрительной, — сказала она себе. — Так нельзя. Это паранойя какая-то! Мне везде мерещится что-то еще. А сегодня это уже перешло все границы!»

— На службе? — переспросила она.

— Да, графиня. — Девушка снова улыбнулась. — Я лейтенант флота.

«Она гордится этим, — поняла Лика. — Но она же дочь премьер-министра!»

Лика хотела спросить о многом, но спросила о главном:

— Но почему?

— «Служение империи, как биение сердца, если это сердце дворянина», — процитировала в ответ княгиня кого-то из классиков. — А флот это шит и меч империи.

Она говорила все это на полном серьезе.

— Мой дед и бабка были офицерами флота. Мой родной дед погиб в сражении при Удоде. Служила и моя мать. — Княгиня улыбнулась. — До того, как вышла замуж за князя Яагша, разумеется.

— Я рада нашему знакомству, княгиня. — Лика коснулась указательным пальцем правой руки плеча девушки. — Если вам когда-нибудь захочется побыть баронессой Наэр, приходите ко мне в любое время. Поболтаем о нашем… о гегхском.

Лика улыбнулась, давая понять, что приглашение дано всерьез, а шутка — это всего лишь шутка.

— Впрочем, — добавила она после секундной паузы, — то же относится и к княгине Яагш.

В ответ княгиня быстро коснулась пальцем своего виска: «Я запомнила» — и губ — «Я благодарна», — и, в который уже раз, улыбнулась Лике.

Между тем Лика опять увидала адмирала By Дайр Ге, он перемещался среди гостей в нескольких десятках метров от Лики, обмениваясь неторопливыми репликами с какой-то пожилой женщиной.

— Княгиня, — обратилась Лика к дочери премьера, провожая взглядом широкоплечего мужчину в серебристом флотском мундире. — Вы знакомы с графом By Дайр Ге?

— Да.

— Великолепно, — пропела Лика. — Он ведь гегх, не правда ли? Представьте меня ему.

— С удовольствием, — сразу откликнулась княгиня Яагш. — Адмирал гегх, и я с удовольствием вас познакомлю. Только…

— Только что? — Лика с интересом посмотрела на княгиню, почувствовав, что хотя бы один раз за этот день она все-таки узнает, что скрывается за взглядом и интонацией собеседника.

— О, ничего особенного. — Но по княгине было видно, что ее слова не соответствуют действительности. — Если позволите, два слова бирюзовой Йя, и я в полном вашем распоряжении.

— Говорите, милая, — сказала Йя, подходя ближе. — Останься, Нор, у меня нет от тебя секретов.

— Как скажешь, — мурлыкнула Лика. «Господи! Я так действительно скоро кошкой стану».

Хотя Йя и обращалась к одной Лике, вместе с ними осталась и Ё.

«Вот ведь наглое создание!» — в который уже раз, но снова скорее с восхищением, чем с раздражением, подумала Лика.

— Слушаю вас, княгиня, — сказала Йя, и голос ее был подобен безмятежной песне довольной жизнью птицы. Лика пока так и не смогла овладеть всей гаммой интонаций высокого стиля. Его музыкальная компонента была настолько сложна, что даже обучающие машины «Шаиса» не могли помочь за такой короткий срок, какой был отпущен им Ликой. Впрочем, виновата была и она сама. Отчасти. Узнав, что настоящая графиня Ай Гель Нор — «А была ли такая вообще?» — говорила по-ахански с акцентом, Лика решила не мучить себя и удовлетворилась пониманием, не углубляясь в произношение.

— Вы знакомы с полковником Варабой? — спросила княгиня.

«Даже так?» — насторожилась Лика, чувствуя, что и Виктория готова разорвать тесное платье кожи.

— Естественно.

— Шесть дней назад полковника арестовала контрразведка флота. — Княгиня, по всем признакам, испытывала неловкость, говоря с дамой Йя вообще, и в присутствии свидетелей, в частности.

— Вот как? Но, по-моему, полковник не подпадает под юрисдикцию флота, он же гвардеец. — Йя была удивлена, но не более того. То, что скрывалось за ее поверхностным отношением к миру, могла ощутить только Лика. К счастью для них всех, факт ареста Виктора уже не был для Виктории новостью.

— Да, вы правы, — согласилась княгиня, и Лике очень не понравился эмоциональный фон, скрытый за безупречными модуляциями ее голоса. — Я этого тоже не понимаю. Тем не менее это факт. Полковник уже шесть дней содержится на орбитальной станции Форт Б.

— Что такое этот, как вы сказали? Форт Б? — спросила Лика, приходя на помощь подруге. — Это тюрьма?

— Нет, что вы! — испуганно ответила княгиня Яагш. — Это штаб-квартира главного командования космических сил метрополии.

И Лика поняла.

«Ну не бином Ньютона», — отмахнулась она от неуместного сейчас торжества. Угадать то, что она угадала, было несложно. Особенно при ее новых способностях. Вот только понимание это, со всей очевидностью, вносило в их жизнь новые сложности, которых, увы, и так хватало «за глаза и за уши».

«Девочка влюблена в Федю! — поняла Лика с удивлением. — Господи! И когда они только успели?!»

Волна раздражения смыла песочный домик спокойствия, который она начала строить еще на Сше. Присутствие здесь «этой стервы Ё» еще больше усугубляло ситуацию.

«Они что тут, в загул пошли? — Лику уже захлестывал гнев. — Ну я покажу кому-то, как за бабами бегать! Так покажу, что и меня не захочется… Пусть только найдется!»

Как это бывало с ней уже и раньше, последняя мысль оказала на Лику очень странное, в том числе и для нее самой, действие. Гнев, раздражение, обида ушли, вытесненные беспокойством, даже страхом за Макса и Федю. И, самое удивительное, возникло острое чувство сопереживания, поддержки, дружеского участия, которые пришли извне, но не от одной только Вики — что было естественно, — а еще и от девушки Ё, чья вычурная нечеловеческая душа очень по-человечески тянулась к Ликиной душе, ища помощи и сочувствия и предлагая помощь и сочувствие, даря любовь и ожидая ответного чувства.

«Бог ты мой! — с тоской думала Лика. — Что со мной происходит? Это же ужас какой-то! Как я вообще могу о таком думать! А она? Она же Жирный Кот, в смысле, Кошка… Тьфу! Она-то как может? Они, конечно, все психи, но не до такой же степени! Или до такой? А ревность? Они же собственники или опять нет? А я?»

Как ни стремительны были ее мысли, но какой-то краткий миг они все-таки заняли, и Лика пропустила что-то важное, какой-то нюанс, какое-то душевное движение, возникшее между бирюзовой Йя и сиятельной Яагш.

— Прошу прощения, дамы, — улыбнулась Йя. — Но нам действительно надо переговорить с княгиней наедине.

И Лика не удивилась тому, что дочь премьер-министра, не возразив, а, напротив, с явным облегчением позволила даме Йя подхватить себя под руку и увлечь в сторону. О чем они там беседовали, можно было только гадать. Их лица, естественно, ничего не рассказали о содержании беседы окружающим, а расстояние между ними и Ликой было слишком велико, чтобы она смогла хоть что-нибудь почувствовать. Но эта незапланированная беседа нарушила ее планы, отодвинув их в неопределенное будущее, и вызвала у Лики вполне понятное раздражение.

«Ах как не вовремя!» — подумала она. Ей уже не терпелось закончить свой маленький квест, и будь что будет! Хоть трава не расти! Она уже хотела только одного — убить маячившего сейчас в отдалении адмирала и закрыть страницу. Впрочем, в конечном итоге все так и получилось — не было бы счастья, да несчастье помогло — хотя без такого «несчастья» она с удовольствием обошлась бы, но не она выбирала.

Вика и княгиня только и успели отойти от нее на пару шагов, а она додумала до конца простую мысль о том, что мелочи определенного рода стали что-то уж слишком часто осложнять жизнь их маленькой компании, как за ее спиной раздался чей-то крайне неприятный голос. Голос был и в самом деле из тех, что раздражают сами по себе, без всякой связи с содержанием сказанного. Лика не могла бы с ходу объяснить, что именно было не так с этим голосом, но она сразу почувствовала, что говорить с его обладателем она не хочет. Вот только выбора неприятный голос ей не оставил.

— Доброго времени суток, — сказал кто-то за ее спиной, и Лика увидела в глазах смотревшей ей за спину Ё то же раздражение, что возникло у нее. Пожалуй, даже больше. Омерзение.

— Мы не знакомы, — сказал голос, и Лике пришлось повернуться.

Перед ней стоял высокий кряжистый мужчина неопределенного возраста, с широким, испещренным морщинами лицом, бесцветными глазами и неопределенного, какого-то сивого цвета волосами. Он был одет в фиолетовые штаны и куртку, но никаких украшений не носил.

— Мы не знакомы, — сказал он, и Лику обдало волной знобкого холода. — Я герцог Рекеша.

Именно так, без объяснений и изящных оборотов, принятых в обществе. Как гвоздь в доску вбил:

— Я герцог Рекеша.

— Очень приятно, — пересиливая себя, произнесла Лика и даже нашла в себе силы улыбнуться. Она чувствовала, как Маска изо всех сил борется, пытаясь блокировать ментальное проникновение.

«Ну ничего себе! — со смешанным чувством ужаса, возмущения и ошеломления простонала она в душе. — Что он такое?!»

Их поединок длился почти минуту. Герцог давил, пытаясь прорваться в ее мысли и чувства, а Лика вместе со сходящей с ума Маской пыталась этого не допустить. Такого с ней не случалось никогда. Меш неоднократно влезал ей в голову — без умысла, разумеется, просто такова была его природа, — и чаще всего она этого даже не замечала. Впрочем, Меш сказал ей как-то, что влезть-то он, может быть, и влезал, но прочесть ничего не мог. Дело, однако, было не в том, мог или нет он что-нибудь прочесть, а в том, что его вторжения были безболезненны. Они не причиняли боли и не вызывали отторжения. А Рекеша ощущался именно как захватчик, пытающийся проникнуть туда, куда не следовало, и знающий, что его жертва знает о происходящем и испытывает от этого омерзение и ужас. Это было форменное изнасилование, хотя Рекеша стоял в метре от нее и не тронул ее даже пальцем.

— Вы крепкая женщина, — сказал он своим ужасным голосом, и давление неожиданно исчезло.

«Что он такое? Кто он такой?» — с ужасом подумала Лика, приходя в себя.

— Это комплимент? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал максимально ровно.

— Нет, это констатация факта, — ответил хозяин Черной Горы. — Рад был с вами познакомиться, графиня.

Он неторопливо повернулся и пошел прочь, при этом люди уступали ему дорогу, даже не глядя в его сторону. И Лика потрясенно смотрела ему вслед, забыв даже о том, что себя следует контролировать. Но какое бы ни было у нее сейчас выражение лица, никто из гостей на это не отреагировал.

«Ни взгляда, ни жеста, — устало подивилась она, медленно возвращаясь из преисподней на зеленую лужайку перед дворцом Яагшей. — Они его боятся!»

По-видимому, сцены, подобные этой, были здесь не в диковинку, вот никто и не удивился, даже если ее лицо и выразило всю гамму одолевавших Лику чувств.

Она еще смотрела вслед герцогу, помимо воли переживая снова и снова странное и страшное состояние «поединка воль», когда поняла, что она снова не одна. Стоило герцогу отойти, как вокруг Лики начали собираться наиболее «жадные до удовольствий» гости, гегх прежде всего, но не они одни. И более того, центростремительные силы любопытства, стянувшие к ней уже человек десять из гостей князя, захватили, по-видимому, помимо его собственной воли, даже графа By Дайр Ге. Так что, Лика, задумавшаяся, казалось, всего на минуту о непонятной и неприятной встрече с хозяином Черной Горы, вдруг обнаружила себя посреди ажитированных аханских аристократов, а справа прямо к ней несло, или, вернее, тянуло, попавшего в «течение» адмирала.

Лика бросила быстрый взгляд вокруг, разыскивая подруг, но те были далеко. Вика все еще выгуливала княгиню Яагш, и о чем могли говорить эти женщины так долго, было совершенно непонятно. А Ё вообще и слова не сказав, исчезла из виду, растворилась среди гостей «без остатка». И значит, тщательно разработанный план вовлечения графа в западню летел в тартарары, и Лике оставалось лишь импровизировать.

Вот она и сымпровизировала. Кто знает, как или почему в ее памяти, позаимствованной у покойной графини, всплыло именно это. Но случилось так, как случилось. Едва граф By Дайр Ге приблизился к ней на метр, Лика резко повернулась в его сторону, встретилась с ним взглядом, улыбнулась и медленно, демонстративно плюнула ему под ноги…

— Вас желает видеть император, — сказал приблизившийся к ней распорядитель дуэлей.

«Не насмотрелся еще», — устало подумала Лика, но вслух ничего не сказала, а только молча кивнула и направилась вслед за распорядителем к императорской ложе. Они поднялись по лестнице, миновали три заслона, состоявших из гвардейцев в броне, и вошли в ложу. Вернее, в ложу вошла уже одна Нор, пройдя между двумя телохранителями императора. Еще двое стояли за креслом, в котором сидел худощавый узколицый человек средних лет, одетый в алую тунику и золотые сандалии. Его длинные каштановые волосы схватывал тонкий, кожаный ремешок, усыпанный бриллиантами.

— Приветствую вас, ваше императорское величество! — сказала Нор, опускаясь на колени. — И припадаю к стопам вашего величия. — Она качнулась вперед и коснулась лицом пола.

— Поднимитесь, графиня, — тихо сказал император, и она встала.

Он окинул ее долгим взглядом от ступней ног до глаз и несколько секунд напряженно вглядывался в глаза Нор.

— Что вы знаете об императорской Воле, высказанной в седьмой день месяца гроз?

— Ничего, — ответила удивленная вопросом Нор.

— Сколько покушений вы пережили? — спросил император.

— Трудно сказать, — ответила она.

— Я приглашаю вас быть моей спутницей на празднике Вод.

— Благодарю вас, ваше величество.

«Кто прядет в империи нити судьбы?» — спросила себя Лика, оставляя императорскую ложу.

Глава 13
НОЧНОЙ РАЗГОВОР

Полчаса, до начала Ночного Бдения, Лика провела в крохотной, но уютной гостиной, примыкавшей к туалетной комнате, в которой она переодевалась. Теперь на Лике было ритуальное одеяние из тонкой белой ткани, естественно, без вышивок и других украшений, похожее на монашескую рясу, или как там это у монахов называлось. Имелся даже капюшон, откинутый сейчас за ненадобностью на спину.

К ее удовольствию, гостиная была декорирована в староимперском стиле, то есть в ней преобладали лакированное дерево, кованый металл, грубо обработанный камень и толстое тонированное сиреневое стекло, но не много. От «ночного пламени» шло живое тепло, а на стене над камином висели настоящие механические часы. Лика сидела в уютном замшевом кресле у низкого столика, неторопливо попивала крепкий душистый чай, не забывая время от времени то сделать глоток холодной мятной водки, то съесть орешек в меду; посматривала то на огонь, живущий в камине, то на часы, отмеряющие ход времени; курила ставшие уже частью ее образа лиловые пахитоски и думала о многом сразу. Ее мысль была быстра — конечно, не так, как во время Кровавого Обета, но все же быстра — и эффективна. И думать она теперь могла, действительно, о многом одновременно. Но вот беда какая, Лика могла крутить в голове одни и те же мысли без конца, но и без результата, потому что для плодотворной работы мысли просто не было у нее необходимых и достаточных данных.

Вечер она провела в одиночестве. «Все покинули меня», — грустно пошутила Лика. Но, по сути, так оно все и было. Ё, получившая какое-то важное сообщение из круга Ё, сорвалась и унеслась, пообещав держать графиню Нор в курсе дел. О Максе по-прежнему не было никаких известий, и Ё надеялась что-нибудь узнать у своих. И как, спрашивается, она собирается держать Лику «в курсе», если Лика во дворце и все ее линии связи заблокированы?

Ё была первой. Второй стала Виктория. Жемчужная госпожа Йя убыла в семь вечера, ничего толком не объяснив, а лишь сказав, что намеревается «помурлыкать» с Жирными Котами на воле. От нее тоже ничего не было слышно до самого позднего вечера, когда за Ликой прибыл золотой императорский флаер. А теперь с Викой и подавно не свяжешься. Связи-то нет.

Гвардейцев — и Фату, конечно; Фату даже в первую очередь, как наиболее преданную и умную из ее мечей — Лика послала «повращаться» среди своих: послушать пульс гегхской улицы, познакомиться с местной молодежью, определиться. Тем же занимались и ее люди из «Круга воев», только в иных слоях общества. Лика хотела знать, что происходит, и действовала не только согласно рекомендациям Вики, но и по собственному разумению, кое-как обтесанному стараниями Макса и Феди. Но и тех и других — гвардейцев и воев — не стоило ждать раньше утра, а утром — и не только утром, но и в течение всего следующего дня — ей предстояло сопровождать императора на празднике Вод.

Она попробовала поговорить с Сиан, но и из этого ничего путного тоже не вышло. Княжна той'йтши умела хранить свои секреты, а, кроме того, ее златокудрая головка была занята сейчас только Мешем. О Меше Лика не забывала. Еще до поединка с адмиралом она послала несколько своих адвокатов — да чего уж! Всех! — с заданием «рыть землю». Вероятно, этим они и занимались. Во всяком случае, подозревать их в недостаточном рвении повода у Лики не было. Так что все оказались при деле, а ее делом стало ждать.

Время тянулось медленно, и она почти обрадовалась, когда за ней наконец прилетел флаер из императорского дворца. «Нет хуже, чем ждать и догонять», — говорил в таких случаях Евгений Львович, ее первый отчим. Он был прав. И сейчас в маленькой гостиной, затерянной в циклопическом лабиринте императорского дворца, она чувствовала то же самое. Ей было уже невмоготу ждать. Но надо было ждать.

Часы пробили полночь, открылась дверь, и в комнату вошел император.

«Он что, за дверью стоял или как?» — мысленно покачала головой Лика, вставая и склоняя перед императором голову.

Блистающий был одет точно в такую же хламиду, как и она. К ритуалам в империи отношение было самое трепетное.

«Все по слову ритуала, все во славу ритуала», — с иронией констатировала Лика.

— Пойдемте, графиня, — сказал император тихо, повернулся и вошел в ту же дверь, из которой только что появился. Ни слуг, ни охраны видно не было. Вдвоем они вошли в лифт, поднялись на самый верх, прошли довольно длинным коридором и вышли на маленькую площадку, в центре которой одиноко стоял самый обычный флаер.

— Скажите, графиня, — спросил император, когда флаер поднял их в небо и понес в сторону храма Айна-Ши-На. — Каково это, вернуться в мир через семь десятков лет?

«Интересный вопрос», — отметила Лика, но вот интересного ответа на этот вопрос у нее не было. Она попыталась представить себе «верный» ответ, то есть то, как бы она ответила на него, если бы ей довелось стать настоящей «спящей красавицей».

— Удивление, — сказала она. — Потом гнев. А затем принятие неизбежного. В конце концов, и в таком повороте судьбы есть своя прелесть.

Подумав над сказанным, она пришла к выводу, что добавлять ничего не будет.

Император некоторое время молчал, вероятно, тоже размышляя о том, что сказала ему Лика.

«Ну, никаких таких глубоких мыслей я ему не подарила», — с сожалением решила она.

Но вполне возможно, что император думал сейчас совсем о другом или не думал вовсе. Читать мысли Лика не умела.

— Что значит быть гегх? — спросил он вдруг.

«Что значит быть гегх? Хороший вопрос!» Особенно если отвечать на него должна она.

— Прошу простить меня за дерзость, ваше императорское величество, — сказала Лика. — Но представьте себе на минуту, что тогда, в сражении на Ледяной, победили гегх. И вот прошли столетия. Аханки все еще существуют, хотя их осталось немного. Они полноправные граждане гегхской империи, хотя до сих пор все еще аханки, а не гегх. Они помнят все, что было, но и им не забыли ничего. Вопрос лояльности, естественно, уже давно не стоит. Жизнь продолжается, и вы всего лишь аханк, пусть даже знатный, живущий в среде гегх, которые построили империю с вами вместе, но вместо вас, и правят империей во благо всех населяющих ее граждан, в том числе и вас.

— Спасибо, графиня, — сказал после секундной паузы император. — Вы дали исчерпывающий ответ. Я вас понял.

Молчание продолжалось почти до самой посадки. Уже были видны здания храмового комплекса, залитые светом двух лун, когда император заговорил снова:

— Скажите, графиня, как вы оцениваете внешнее и внутреннее положение империи?

«И к чему бы это все? — удивилась Лика, услышав вопрос. — Он мне что, экзамен по обществоведению устраивает?»

«Ситуация в империи, — сказала она себе. — А какая, кстати, сейчас ситуация в империи?»

— Извините, ваше величество, но мне нечего вам ответить. Я не думала над этим, — сказала она, ожидая какой угодно реакции — скорее всего никакой, но не той, которая последовала.

— Напрасно, — сказал император, помолчав некоторое время. — Вам следует изучить эти вопросы со всей тщательностью.

«И с чего бы это вдруг?» — искренне удивилась Лика.

Между тем флаер плавно приземлился на пустынной площадке напротив входа в некрополь аханских императоров. Некрополь окружала высокая стена, сложенная из битого необработанного камня. Насколько знала Лика, главный вход — кованные из бронзы ворота с вырубленными из кроваво-красного гранита быком и медведем по сторонам — находился на противоположной стороне комплекса. Здесь же перед ними была лишь узкая железная калитка, врезанная в камень стены. Сейчас она была открыта и как бы приглашала их войти в город мертвых, единственным освещением в котором был все тот же лунный свет.

— Положение империи определяется двумя факторами, — сказал император, выходя из флаера и направляясь к калитке. Он не смотрел на Лику и даже не сделал намека на то, чтобы к ней повернуться. Но говорил он тихо, так что предполагалось, что она должна, чтобы слышать этот тихий невыразительный голос все время, идти сразу за его левым плечом.

— Извне нам угрожают ратай. На дальних границах разведанного космоса мы встретили и других потенциальных конкурентов, но реальную угрозу для нас представляют сейчас только ратай.

Император вошел в некрополь и неторопливо двинулся по аллее, обсаженной старыми дубами. Здесь было почти темно.

— Война, — сказал император, помолчав. — Нас ожидает Большая Война.

Он остановился около источника и опустил руки в чашу с водой для ритуального омовения.

— Это будет самая большая война за последнюю тысячу лет. — Император вытер руки куском красной ткани, приготовленной рядом с источником, и отошел в сторону, пропуская к воде Лику. Для нее была приготовлена зеленая ткань.

— Возможно, — продолжил свою мысль император ровным тихим голосом, — это будет последняя война. Для них или для нас.

«О чем он говорит? — с ужасом подумала Лика. — И что он говорит? И почему он говорит это именно мне?» — растерянно думала она. Такого разговора Лика не ожидала.

— Для войны нам потребуется мобилизовать все наши ресурсы, — продолжал объяснять император так, как если бы он был лектором в университете, а она его студенткой.

«Только мы ведь не в Первом меде, не так ли? — сказала себе Лика. — И он не лектор, а император. Вот в чем дело».

— Однако, — император обозначил значение того, о чем говорил, короткой паузой, — мы не можем резко нарушать баланс напряжений, существующий внутри империи. — Стабильность. Вот ключевое слово. Империя стабильна, и это благо. — Император снова шел по аллее, на этот раз обсаженной могучими кедрами. — Но, с другой стороны, это и главная опасность, существующая внутри империи. Оборотная сторона стабильности — косность.

Он остановился перед Памятным Камнем аханских королей. С минуту он стоял молча. Возможно, Блистающий молился, но может быть, и нет. Наконец он пошел дальше и почти сразу же заговорил снова, начав с того же места, где остановил перед тем свою мысль.

— Равновесие достигается балансом уровня довольства и степени страха, испытываемыми нашими подданными. Война снизит уровень жизни и соответственно вызовет недовольство. Нам придется увеличить давление страха, чтобы уравновесить недовольство плебса. Однако это опасно, так как содержит в себе потенциальную угрозу взрыва. Бесконечно играть с этими переменными нельзя.

Источником доходов могут стать новые колонии, — продолжал объяснять император. — Но колонизация тоже требует средств. Кроме того, для колонизации нужны активные люди, но их число ограничено, и они нужны на войне.

Он остановился перед безымянным надгробием, под которым лежали кости Седого Льва, и постоял с минуту, наблюдая игру теней на белом мраморе.

— Все это, — продолжил он, отходя от надгробия, — только одна из внутренних проблем, связанных со стабильностью. Другая — стагнация.

Теперь император остановился перед усыпальницей Первого императора, но к удивлению Лики — «И сколько мне еще придется удивляться?» — не замолчал, а продолжил свой в высшей степени странный комментарий к новейшей истории Ахана.

— Империя, — сказал он, — живет в медленном времени. С одной стороны, это хорошо, но с другой стороны, плохо. Наша техника развивается медленно. Экономика растет, но темпы ее роста хороши для дней мира, а не для ночи войны. Все меньше наших дворян идет на службу империи, и нам будет не просто развернуть большую армию.

«Вот как? — еще больше удивилась Лика, хотя, казалось бы, куда больше. Но в таком ракурсе об империи она не думала никогда. — Но опять-таки при чем здесь я?»

— По-видимому, нам нужны новые силы и новые союзники, — продолжал между тем император, направляясь к склепам своих предшественников. — Кстати, вы можете говорить, графиня. Я разрешаю, — сказал он, направляясь к Камням принцессы Сцлафш.

— Ратай, — сказала она, не задумываясь, в спину идущего вдоль склепов императора. — Почему мы должны с ними воевать?

— Потому, что ратай все уже для себя решили, — ответил он, по-прежнему не оборачиваясь. — Они полагают, что их время пришло.

— Это как-то связано с событиями… — Лика не смогла подобрать правильный термин для обозначения мятежа, во главе которого, по-видимому, стоял сам император. Но он ее понял и ответил, не дожидаясь, пока она выберется из семантического лабиринта.

— Почти нет, — ответил император. — Хотя официальная версия событий и подчеркивает идею ратайского заговора, агентура ратай была малочисленна. Но она была. Какие-то игры с ратай вел и Легион, но я не склонен думать, что Легион хотел предать империю.

— Но тогда… — начала было Лика, но император, не меняя тона и не повышая голоса, перебил ее.

— Легион хотел захватить власть над империей, — сказал он.

«Власть? А впрочем, почему нет?» — Лика вспомнила первый рассказ Федора Кузьмича об империи и Легионе в маленьком ресторанчике в окрестностях Флоренции. То, что сказал император сейчас, вполне соответствовало тому, что Федя сказал тогда.

И снова в молчании шли они по аллеям некрополя. Император изредка останавливался перед тем или другим склепом, стоял то больше времени, то меньше и шел дальше. Лика шла за ним, как тень, обдумывая сказанное императором. Империя уже не представлялась ей парадизом, в котором стреляют, конечно, — иногда, — но где неторопливое время течет, как река, в гранитном русле непоколебимого имперского величия.

Они подошли уже к надгробию старого императора, когда молодой император снова спросил ее о гегх.

— У вас почти не осталось дворян, — сказал император. Это был не совсем вопрос, но все же императорское утверждение могло быть прокомментировано.

— У нас… Да, у нас осталось очень мало дворян, — ответила Лика.

Это было правдой. Гегхских дворян, то есть тех, кто был записан алмазными, изумрудными и рубиновыми буквами, и так оставалось немного, а катастрофа на Сцлогхжу вынесла им окончательный приговор. Оставались, правда, довольно многочисленные мечи, которые в глазах гегх были именно дворянами, но империя их таковыми не считала.

— Но у нас есть мечи, — сказала она. — Для нас они дворяне.

— Восемьдесят тысяч мечей, — сказал император. — Это впечатляющее число.

«К чему он клонит? — с недоумением спросила себя Лика. — Неужели он готов признать гегхские титулы? Но это же революция! Попрание устоев!»

«Но, с другой стороны, неглупо, — рассудила она. — Если положение настолько плохо, гегх могут стать серьезным резервом».

«О да, — поняла она. — Нас мало. Всего каких-то семнадцать миллионов, но практически все гегх относятся к зажиточным, если не богатым, и образованным слоям. Наша активность высока, а за титулы гегх пойдут на многое, потому что в империи титулы означают все».

Как будто угадав, о чем она думает, император задал вопрос, окончательно прояснивший ход его мыслей.

— Если гегхские банкиры получат титулы, соответствующие их богатству, — спросил император, — дадут ли они заем на войну?

«Интересно, — отметила Лика. — Ведь о чем-то подобном и говорили со мной на Сше «добровольные жертвователи». Только их намеки были такими тонкими, что я их не поняла. Тогда».

— Вероятно, да, — осторожно сказала она. — Статус стоит денег.

Они уже дошли до другой калитки, выводившей прямо к задним дверям главного храмового здания. Эта калитка тоже была открыта. Она ждала их.

— Что вы знаете о Цшайя? — спросил император, неожиданно меняя тему разговора.

Они как раз миновали калитку и шли по узкой, посыпанной гравием дорожке к темному в лунном свете зданию храма.

— Я впервые слышу это слово. — Лика была искренна, этого слова не было в словарном запасе графини Ай Гель Нор. Не содержалось оно и в обучающих программах «Шаиса».

— Это слово мало кому известно, — подтвердил император.

— Вы ведь с детства знали о своих способностях? — спросил он.

Это был неприятный вопрос. Графиня Ай Гель Нор практически никогда не участвовала в поединках, не была известна ни как танцор, ни как игрок в Жизнь… Причина этому была самая прозаическая. Графиня была замкнутым человеком, предпочитала тихий, скрытый от глаз публики образ жизни. Все внешнее, яркое, броское было ей чуждо. Она боялась и не любила людей и мир, в котором обитало слишком много нелюбимых ею созданий.

— Да, — сказала Лика, подтверждая гипотезу императора. А что ей, собственно, оставалось?

— Поэтому вы никогда и не демонстрировали их. — Это уже был не вопрос, а утверждение.

«Почему бы и нет?» — решила Лика. Император предложил свою версию, почему бы ей с этой версией и не согласиться? Она ничуть не хуже любой другой версии. Даже лучше, потому что непротиворечиво сводит концы с концами в истории графини Нор и не требует умножения сущностей.

— Вы знаете, графиня, — сказал император, останавливаясь перед бронзовыми храмовыми дверями. — В истории Ахана было несколько женщин с подобным даром. Их называли Цшайя. Это имя вы не найдете ни в одном легальном словаре. Цшайя — богиня мести в древнем культе народа црой. Вы слышали о црой? Нет, конечно. О них давно никто не помнит.

Он открыл дверь и вошел внутрь храма. Лика последовала за ним. Они оказались в обширном круглом зале, освещенном живым светом горящих факелов. Зал был облицован голубоватым мрамором, а в его центре прямо из плит пола вырастала трехметровая скала. В основании скалы бил крохотный родничок. Его вода стекала в бассейн из зеленого мрамора.

Император подошел к бассейну и сел на простую деревянную скамью, стоящую у самой воды.

— Садитесь, графиня, — сказал он. — Я разрешаю.

— Благодарю вас, ваше величество, — поклонилась Лика спине императора. — Это большая честь.

— Полно. Я разрешил. Садитесь. — Император так и не обернулся в ее сторону.

«Ну, можно, значит, можно», — мысленно пожала плечами Лика и села на край скамьи, в метре от императора.

— Црой, — сказал он, — были врагами аханков тогда, когда мы еще не встретили вас, гегх. Црой были полностью истреблены, их культ уничтожен и предан забвению вместе с памятью о црой. Но слово Цшайя еще какое-то время использовалось…

Сцлафш, — сказал император. — Она была последней из известных нам Цшайя.

«Сцлафш? Принцесса Сцлафш? — Лика была заинтригована. — Но почему он все это рассказывает мне?»

— И вот теперь вы.

— Значит, я Цшайя. Но что это означает? — Такой вопрос показался ей вполне уместным.

— В сущности, то же, что и Чьёр, — ответил император. — Но Цшайя еще более смертоносное существо.

«Ну где-то так, — согласилась с ним Лика, сравнивая себя и младшую Ё. — Но мой уровень — это уровень Золотой Маски, просто ее не фиксируют их приборы. А чем тогда была Сцлафш? Или у принцессы тоже была Маска?»

— Почему вы ни о чем меня не просите? — спросил император.

— Я просто ждала подходящего момента, — ответила она.

— Момент настал. Вы можете просить. Я разрешаю.

«Он разрешает! Спасибо». — У Лики от нетерпения сжало сердце. Впрочем, Маска тут же справилась с этой крохотной физиологической проблемой.

— Мой друг… — сказала Лика. — Я имею в виду его светлость Ё Чжоййю. Шесть дней назад он направился на встречу с Первым Ё. С тех пор о нем ничего не слышно.

— Не беспокойтесь, графиня. — Император ответил почти сразу. — Они смогли прийти к компромиссу. Клан принял Ё Чжоййю. Сегодня они оба будут на празднике.

«Он все знает об этом, — поняла она. — И знал, что я спрошу. Ну что ж, тогда, возможно, он знает ответы и на другие мои вопросы».

— Наш товарищ по несчастью, аназдар Вараба, тоже исчез шесть дней назад, — сказала она.

— Не беспокойтесь, я решу его судьбу в ближайшее время.

Возможно, что Лике показалось, но в голосе императора была ощутима ирония. Если так, то это было первое выражение чувств за весь разговор.

«А это что значит?» — Лика была встревожена. Похоже, что у Феди серьезные неприятности. Но тогда, при чем здесь ирония? Все это было странно и непонятно. Однако было очевидно, что новый вопрос на ту же тему неуместен. Впрочем, в запасе имелись и другие вопросы, но спросить она не успела.

— Вы послали своего раба в Башню, — сказал император, снова меняя тему разговора. — Зачем?

— Чтобы передать в Железную Башню документы о коррупции на Сше.

— У вас, вероятно, остались копии.

— Да.

— Передайте их мне и забудьте об этой истории. — Голос императора был непреклонен.

— Мой вольноотпущенник… — начала Лика.

— Не беспокойтесь, графиня, — перебил ее император. — Ему не причинят вреда.

— На меня покушались, — сказала она, нарочно дав гневу проступить в голосе.

— Это в прошлом, — сухо ответил император. — Не беспокойтесь, графиня. Закон восторжествует. Преступники понесут наказание, но документы вы передадите моему секретарю не позднее послезавтра.

— По вашей воле и вашему слову, повелитель, — откликнулась Лика, почувствовав, что ерепениться и дальше будет лишним.

— Ваш раб, — сказал император. — Что вы можете о нем сказать?

— Он знатного рода, — ответила Лика. — Князь той'йтши. Он умен, образован, и как той'йтши, и с нашей, аханской, точки зрения. Он смел, решителен, и он человек чести.

— Он не человек, — возразил император.

— Различия чисто косметические, — ответила Лика.

— Вот как? — И снова ей показалось, что она слышит иронию в голосе императора. — В империи живет триста миллионов формально свободных той'йтши, вы полагаете, что они могли бы получить гражданство?

— Я полагаю, что граждане империи — и аханки, и гегх, и иссинцы, и другие — не примут такого решения. — Лика старалась быть рассудительной. — Это вызовет взрыв.

— Я тоже так думаю, но вольные той'йтши представляют не меньшую угрозу. — Император нагнулся к бассейну и опустил в него обе руки. — Ошибка была совершена тогда, когда им начали давать вольные, но дело сделано, и теперь надо думать о будущем.

Он вынул руки из воды и встряхнул их.

— Можно было бы вернуть их на Той'йт, но мне жаль планету… А что, если предоставить им для освоения один-два пограничных мира?

— С каким статусом?

— Вы задаете хорошие вопросы, графиня. И ваши ответы… — Император не закончил фразу, явно задумавшись о чем-то, что было ему сейчас важнее, чем комплимент графине Ай Гель Нор.

— Что вы скажете об идее протектората? — наконец нарушил он молчание.

Рваный ритм этого странного разговора и монотонный голос императора выводил Лику из себя, но она ничего не могла с этим поделать. Только терпеть. С другой стороны, император предстал перед ней как неглупый — возможно, даже более чем просто неглупый — собеседник.

— Протекторат? — переспросила она. — Возможно, но кто-то должен будет контролировать ситуацию в протекторате. Той'йтши быстро размножаются, у них своя культура, свои представления о чести, свои интересы…

— Да, — согласился император. — Это непростой вопрос. Я вас уже спрашивал об этом, графиня, — сказал он, в очередной раз меняя тему разговора, — спрошу еще раз. Что вы знаете об императорской Воле, высказанной в седьмой день месяца гроз?

«Хотелось бы мне знать, о чем мы говорим», — вздохнула про себя Лика. Она проверяла, такой Воли официально не существовало. То есть одно из двух. Или это была тайная Воля императора — такое иногда случалось, — или это была Воля, составленная в седьмой день месяца гроз, но ожидающая публикации в другой день. Как бы то ни было, содержание этой Воли ей было не известно.

— Ничего, — сказала она вслух. — Я клянусь вам, ваше величество; я призываю в свидетели духов моих предков, я ничего не знаю об этой Воле.

Император повернулся к ней и с интересом посмотрел ей в глаза:

— Герцог Рекеша сказал, что вы искренни, а ему я привык доверять. Он никогда не ошибается.

«Рекеша меня проверял? Это не была случайная встреча? Интересно». — Лике такой поворот событий не казался приятным, так как означал, что ее «вели», и еще это означало; что герцог обладает даром, подобным дару Меша и Вики.

«Но есть и хорошие новости, — сказала она себе. — Меня он не читает».

Между тем император сунул руку в складки своей рясы и извлек из спрятанного там кармана скрученный в трубку пергамент.

— Ознакомьтесь, графиня, — сказал он, протягивая ей документ. — Это и есть моя Воля, о которой я вас спрашивал. Сегодня она будет оглашена перед гражданами империи.

Лика взяла пергамент в руки, поднесла его к губам, поцеловала и только после этого осторожно развернула свиток. Она быстро пробежала его глазами, и то, что она прочла, повергло ее в изумление.

«Не может быть! — потрясенно призналась она себе. — Вот это да!»

Она уже знала, какой задаст сейчас вопрос и какой получит на него ответ.

— Здесь пропущено имя, — сказала она, подразумевая этими словами вопрос.

— Да, — согласился император. — В моей Воле пропущено имя.

Он по-прежнему вглядывался в ее глаза.

— Я предполагал вписать сюда имя графа By Дайр Ге… Вы знали, что он был моим другом?

— Другом? — Она постаралась изобразить голосом удивление, ужас, раскаяние, но вышло это у нее или нет, сказать было трудно.

— Да, — кивнул головой император. — Мы были старыми друзьями. Впрочем, теперь он мертв.

— Я сожалею, ваше величество, — сказала Лика.

— Возможно. Возможно, что теперь вы и сожалеете, но в любом случае ваше появление не могло не сказаться на моем решении.

«Так вот в чем дело! — Ее охватил мгновенный гнев, и Маске было не просто скрыть ее волнение. — Вот же…»

Додумать она не успела. Ее мысли спутал император.

— По праву рождения сюда должно быть вписано ваше имя, — сказал он. — Тем более теперь, когда адмирал умер. Как вы на это смотрите?

— Я подчинюсь воле императора, какой бы она ни была, — твердо ответила Лика.

— Ну что ж, — сказал тогда император, впервые за все время улыбнувшись. — Я полагаю, что то, что должно быть сделано, должно быть сделано.

С этими словами он достал из того же кармана стило и, забрав из рук потрясенной Лики пергамент, вписал своей рукой имя графини Ай Гель Нор в свою Волю, которая всего через несколько часов обретет силу закона.

Назад: История пятая ЕСТЬ ЖЕНЩИНЫ…

Дальше: Финал ПИР ПОБЕДИТЕЛЕЙ

Глава 11 ПРАВИЛА ИГРЫ

Глава 12 ПРЯДЕНИЕ НИТЕЙ СУДЬБЫ

Глава 13 НОЧНОЙ РАЗГОВОР