Глава двенадцатая
САРЗАНА
Мы приближались к острову, и наше ликование росло. Казалось, что мы все ближе и ближе к дому. На самом деле это было не так, но после мрачных событий и бед все были рады отсутствию новых несчастий. Море навевало покой, теплый бриз легко шевелил паруса. Я обнаружила, что с улыбкой смотрю на Страйкера, словно он – мой лучший друг. От этой мысли мне стало смешно, и я улыбнулась еще шире.
Стражницы и кое-кто из матросов – а я-то думала, что их ничем не удивить! – столпились у борта. Около нашей галеры высунул голову любопытный тюлень, потом снова нырнул. Я видела, как он плывет под водой. Мышцы его красиво играли под гладкой черной шкурой.
– Хорошо бы, – задумчиво сказала Корайс, – чтобы дурни, которые верят в переселение душ, оказались правы. Я бы хотела превратиться в тюленя.
У меня на языке вертелось ехидное замечание, что лучше бы ей тогда жить в тех водах, где нет охотников за тюленями, но я промолчала. Корайс редко говорила со мной так откровенно.
Первый раз со дня битвы с архонтом Гэмелен выглядел спокойным. Я рискнула спросить его, не чувствует ли он какой-нибудь опасности от приближающейся земли. Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.
Остров походил на сложенную лодочкой ладонь: пальцы – горы по краям и равнина в центре. Я прикинула, что остров около десяти миль в длину и шести – в ширину. Он был весь покрыт такой яркой зеленью, что становилось больно глазам. На секунду мне показалось, что на вершине плато что-то белеет, но потом я решила, что это обман зрения.
Мы вошли в залив, волн там совершенно не было. Вода приобрела голубой цвет. Одна маранонка указала мне за корму, и я увидела сначала дельфина, а потом дельфиниху, следующих за нами в кильватере. Нас разделяло около тридцати метров, и на таком расстоянии их было нелегко рассмотреть. Мне показалось, что они что-то сжимают в челюстях. И еще я увидела как бы странные поблескивания на их выпуклых лбах, словно они носили драгоценные диадемы. Впереди них блестела стая серебряных рыбок, пытающихся спастись от дельфинов и не стать обедом. Потом они попали в волну от нашего корабля, и из-за ряби их не стало видно.
С адмиральского корабля донесся крик. Это Холла Ий призывал корабли собраться вокруг флагмана. Довольно редко от него можно было слышать приказание, не содержащее сквернословия. Но на этот раз чудесный день повлиял даже на него. За несколько минут наши потрепанные корабли спустили паруса и на веслах подгребли друг к другу. Невысокие волны то и дело открывали ватерлинии наших кораблей, поросшие ракушками и водорослями. Ванты галер здорово обтрепались, краска на бортах облупилась, дерево треснуло во многих местах. Я мысленно прочла короткую молитву, чтобы выглядевший таким мирным остров не обманул наших ожиданий. Нам отчаянно требовалось пополнить запасы воды и пищи, найти гавань, где можно было бы подлатать корабли.
Инструкции Холлы Ий были коротки – построиться в клиновидный порядок: половина галер на острие стрелы, остальные – в линию сзади. Никому нельзя бросать якорь или приближаться к берегу без приказа с флагмана. Потом случилось нечто вовсе необычное – он спросил меня, нет ли у меня каких-либо пожеланий. Видимо, трудное путешествие заставило даже такого упрямца, как он, понять – в наших рядах не должно быть места спорам, или нас ждет гибель. У меня было только одно пожелание – чтобы одна галера не заходила в гавань и осталась на рейде на тот случай, если неприятельские корабли захотят запереть нас в гавани, как в ловушке. Холла Ий широко ухмыльнулся и прокричал со своего корабля:
– Хорошая мысль. Ты еще станешь хорошим мореходом, капитан Антеро. Капитан Медудут, ты – впередсмотрящий. Тебе я обещаю особую долю в вине и местную шлюху.
Мои сержанты уже приказали стражницам приготовиться к возможной схватке. Наши галеры на веслах осторожно вошли в лагуну. Поначалу нам казалось, что мы были первыми человеческими существами, оказавшимися в этом раю. В принципе, это было возможно, ведь остров был так далеко в неисследованных водах.
Клисура сказал Страйкеру, что эта гавань будет прекрасной базой для военного флота. Страйкер скривился и ответил:
– Это так, но придется плыть всего лишь пару недолгих лет, чтобы на кого-нибудь напасть.
А спустя несколько минут раздался тревожный крик впередсмотрящего. Мы бросились к бортам.
– Кажется, кто-то разделяет твое мнение насчет удобной военной базы, – бросил на ходу Страйкер.
Через всю гавань тянулась цепь бакенов. Очевидно, их поставили для обозначения подхода к берегу. В этой гавани действительно мог укрыться большой флот. Наш корабль медленно приблизился к бакенам. Вокруг – ни звука, кроме мерных всплесков весел. Бакены оказались обработанными кусками дерева, заякоренными железными тросами. Их поставили не очень давно – тросы покрылись ржавчиной, но не успели еще обрасти водорослями. Видимо, о бакенах никто не заботился, в их стройном ряду были бреши – часть бакенов затонула или оторвалась, но никто их не чинил. Значит, какие-то люди поставили тут эти бакены и уплыли, позабыв о них.
Мы обогнули мыс и увидели то, что и ожидали, – ряды белых каменных домов, заполняющих пространство между прибрежной полосой и каменной стеной у горы невдалеке.
– Военный порт, – заявил Клисура.
Я спросила его, почему он так думает.
– Торговым кораблям нужны причалы, чтобы разгружаться. Военные корабли обычно стоят на рейде, а не у берега – так быстрее можно вступить в бой в случае чего. Но если бы не эти буйки, я бы решил, что это – рыбацкая деревня.
Я поняла, что он имел в виду. Нигде не было никаких следов защитных сооружений или боевых машин.
Меня охватило странное чувство, когда я поняла, что поселение мертво. Не было слышно криков детворы, скрипа деревянных лебедок, ржания лошадей. Никаких признаков жизни. В гавани была только одна лодка – маленький рыбацкий баркас, полузатопленный у пристани.
– Капитан Страйкер, – приказала я, – просигнальте, чтобы остальные корабли остановились и ожидали приказов от адмирала. На берег нужно послать разведывательный отряд.
Зная по опыту, что со мной спорить бесполезно, Страйкер подчинился. Я приказала Полилло снарядить две лодки с пятнадцатью стражницами.
Солдаты часто боятся скуки больше, чем самой ужасной смерти, поэтому я не удивилась, когда добровольцев оказалось вдвое больше, чем нужно. Полилло, Корайс, Исмет, Дика и остальные – все смотрели на меня с обожанием, умоляя послать их на берег.
Я выругалась – командиру всегда приходится в таком случае кого-то обидеть, но, с другой стороны, командир всегда может распорядиться собой как пожелает. Я назначила себя во главе экспедиции, Исмет – своим заместителем, взяла с собой Дику, а Полилло и Корайс оставила на корабле.
Облаченные в доспехи, мы влезли в лодки, и матросы направили их к берегу. Один из матросов выругался:
– Кажется, словно какой-то маг смотрит на нас с неба и ухмыляется. Деревня-призрак.
Исмет злобным взглядом заставила его замолчать.
Киль нашей лодки громко заскрипел по песку. Мы торопливо спрыгнули в воду, готовясь отразить неожиданное нападение. Но теплые волны с тихим шуршанием накатывались на мягкий песок. Легкий ветер колыхал развешанные рыболовные сети. Вокруг них не было следов человеческих ног – только отпечатки птичьих лап и тел морских животных, вылезающих иногда погреться на солнце.
Я послала Исмет с семью стражницами на восток, а сама с оставшимися направилась на запад вдоль берега. Мы не слышали ничего, кроме криков чаек, и не видели никого, кроме разве крыс, изредка пробегавших между камнями. На земле между домами валялись обломки черепицы, сорванные с крыш бурями. Зимними бурями? Но сейчас была весна, значит, деревню покинули несколько месяцев назад.
Если бы не отсутствие жителей, деревня казалась бы совершенно обычным рыбачьим поселением. Я зашла в одну лавку, держа наготове меч. Там все было, как я и ожидала, – москательные товары, галантерея, еще кое-какие товары. Вряд ли лавка приносила ощутимый доход своему владельцу, который, наверное, еще работал где-нибудь на полях или выходил в море на ловлю. Тут я подумала об исчезнувших лодках. Может быть, все жители уплыли, спасаясь от какого-нибудь ужаса, который так и не наступил?
Я зашла в помещение за прилавком, где жил хозяин. Там царил ужасный разгром. Все было забрызгано темной, спекшейся кровью – постель, одеяла, пол, стены. Кто-то погиб здесь, отчаянно сражаясь за свою жизнь. Я выглянула через заднюю дверь, которая оказалась открытой, но ничего особенного не увидела. Пожав плечами, я вернулась в лавку, где меня ждали мои стражницы. Я ничего не понимала. Но самым любопытным было то, что я не чувствовала никаких признаков опасности. Мне почему-то не хотелось обнажать меч, и вроде бы незачем было настороженно оглядываться вокруг. Я насильно заставляла себя быть настороже, но ничего не происходило. Мы пошли дальше.
Мы проверили все дома у моря и ничего нового не нашли. Пришлось возвращаться к лодкам, где нас уже ждала сержант Исмет. Обследованная ею часть деревни тоже была покинутой, и она тоже нашла следы боя. Но опять – совершенно нет трупов, нет даже костей! Какой бы там неведомый враг ни напал на деревню, он или забрал трупы с собой, или похоронил останки после резни. Я подумала сначала, что, может быть, это работорговцы, но нет – они никогда не разорят поселения до основания, чтобы народилось следующее поколение добычи. Хотя что я знала об обычаях этого края?
Я послала Исмет на корабль с докладом и приказаниями для Страйкера и Холлы Ий. Никакой явной опасности мы не обнаружили, поэтому галеры могли встать на якорь. Но конечно, надо было выставить часовых. В качестве дополнительной меры предосторожности я хотела, чтобы один корабль присоединился к судну капитана Медудута, стоявшему на рейде у входа в залив. Гвардия должна была в полном составе высадиться на берег. Я решила обыскать весь остров. Я сказала Исмет, чтобы она приказала послать на берег водозаборные команды, которым предписывалось вести себя осторожно и взять с собой вооруженную охрану.
Через час мои стражницы все были на берегу. Пираты Холлы Ий могли обеспечить безопасность наших передвижений с моря, а далеко в глубь острова мы и не собирались заходить из опасения нарваться на засаду. В деревне оказалось всего несколько улиц. На какое-то время я решила ограничить область наших поисков и не заглядывать на плато и остальную часть острова. Если мы не обнаружим ничего подозрительного, Холла Ий пошлет матросов валить деревья и чинить корабли, которые можно по два подводить к берегу во время прилива. Когда наступит отлив, матросы осмотрят и очистят днище, а мои женщины тем временем с великим удовольствием поохотятся.
Гэмелен, который без моего согласия попал на берег, стуча палкой, подошел ко мне и попросился с нами. Я подумала сразу о нескольких вещах, но ничего не сказала.
– Может быть, – сказал он, – у меня еще осталась крупица магической силы и я смогу почувствовать что-нибудь опасное в случае чего.
Я не стала с этим спорить и отрядила двух стражниц помогать ему. Мы не собирались делать марш-бросок, ну а если на нас нападут, Гэмелену придется самому заботиться о себе – он сам не раз говорил, что не хочет быть обузой для нашей экспедиции.
Мы вошли в деревню, держа оружие наготове. Я шла впереди, приказав Дике идти рядом. Корайс шла за мной, а Полилло и сержант Исмет составляли арьергард нашего отряда. Мы проходили мимо домов, складов – деревня все-таки была богатой. Я несколько раз заходила в дома, хотела выяснить, насколько жители подготовились к нападению. Я не обнаружила никаких следов паники – не было недоеденной еды или разбросанных вещей – ничего такого, о чем поется в солдатских песнях, которые сложили после нашего возвращения в Ориссу.
Было, правда, одно исключение – таверна. Опрокинутые бочки, разбитые бутылки и стаканы, столы перевернуты. Здесь я заметила несколько больших пятен запекшейся крови; по моим оценкам, от шести до десяти посетителей, мирно сидевших за пивом, были вероломно убиты. Вспомнив виденные мной раньше разрушения в лавке, я решила, что нежданная смерть пришла ночью. Мы пошли дальше, готовые отразить неведомого врага. Но чувства опасности не было по-прежнему. Словно мы исследовали руины цивилизации, погибшей во времена наших прабабушек.
Посланная мною на разведку стражница вернулась и доложила, что заметила впереди большое здание у подножия горы. Она решила, что это была казарма, то есть первый признак военного присутствия, замеченный нами. Мы направились к горе.
Это и вправду была казарма – длинное двухэтажное здание с будкой для часового у входа. И тут в первый раз я почувствовала тихий шепот подсознания, предупреждавший об опасности.
– Сержант Исмет, ко мне!
Она мгновенно оказалась рядом со мной. Я отобрала еще шестерых стражниц – все они были отличными фехтовальщицами, – и мы вошли в здание.
Там был ад. Трупы солдат – я думаю, их было не меньше двухсот – валялись повсюду. Даже мои закаленные стражницы отпрянули назад, некоторые бормотали молитвы.
Ужасная сцена напомнила мне что-то из далекого прошлого, и не успела я усилием воли отогнать видение, как оно всплыло у меня перед глазами: я, еще очень маленькая, играла в отцовском амбаре с котятами. Они нашли гнездо полевок в сене. И котята, только что такие ласковые и игривые, превратились в маленьких чудовищ и с диким визгом убили всех мышек. И не просто убили, они играли с умирающими и мертвыми. Часть они съели, других просто изуродовали. То же самое кто-то или что-то сделал с этими солдатами. Некоторые в последний момент своей жизни спали, другие стояли на посту. Я видела сломанные мечи и копья, осколки панцирей, разбитых, как глиняные горшки.
Много времени прошло с того ужасного дня, но ужас вечно живет со мной. Некоторые тела превратились в скелеты, некоторые – мумифицировались, коричневые сухие губы оттянулись, обнажая желтые зубы в ужасной улыбке. Все тела были изуродованы. Может, здесь попировали крысы? А может, и не крысы.
Вдруг мы услышали музыку. Флейта. Звуки доносились снаружи. Мы выбежали из казармы.
Флейта играла за казармой, там, где была высокая стена. Я хотела броситься туда, но сдержала себя. Мы построились полукругом – ощетинившийся мечами еж – и медленно пошли вперед. Мы обогнули стену и остановились. Стена переходила в балюстраду, огромная лестница, пробитая в горе, вела вверх, на плато. По обеим сторонам от лестницы росли роскошные виноградные лозы, покрытые яркими цветами.
Музыка доносилась от подножия лестницы. Это действительно была флейта. На ней играло странное существо – не человек и не варвар из племен ледяного юга, которые очень волосаты, как мне говорили. Тварь не была и обезьяной – по крайней мере, не принадлежала ни к одному из известных мне видов. Морда не похожа на обезьянью, а скорее на львиную, с клыками, но без усов. На шее у существа была ленточка с маленьким драгоценным камнем.
Оно со спокойным интересом посмотрело на нас, не выказывая никаких признаков страха и не прерывая игру. Мелодия напоминала пение птиц над морем – словно птицы искали путь к дому, который был безнадежно потерян.
У меня екнуло сердце, когда я поняла, из чего была сделана флейта – из человеческой большой берцовой кости, аккуратно обработанной и отполированной. Боковым зрением я заметила движение сбоку. Это Гераса, моя лучшая лучница, медленно натягивала тетиву.
– Нет! – крикнула я. Она подчинилась и не выстрелила. Но и не опустила лук. – Мы не можем начинать здесь войну. Мы не знаем, кем были эти солдаты, почему их убили. Не знаем, был ли этот уродец убийцей.
Гераса сверкнула глазами в мою сторону, и я поняла, что она думает: солдаты не должны погибать такой смертью, и никакая тварь не смеет оскорблять их память. Но она медленно опустила лук.
Гэмелен стоял рядом со мной, его сопровождающие – чуть позади. Музыкант играл без устали, я коротко рассказала магу, что вижу сейчас и что видела в казарме. Гэмелен долго молчал, потом слегка повел головой из стороны в сторону, как ищейка, потерявшая след. Затем он улыбнулся.
– Не знаю, как описать это. Моя магическая сила исчезла безвозвратно, но, – я видела, что он с трудом сохраняет спокойствие, – но тут что-то присутствует. Знаешь, если надолго закрыть глаза в темноте, разум иногда говорит тебе, что рядом с тобой кто-то есть. Я чувствую магию вокруг нас, но не пойму, добрая она или злая. Скоро мы встретимся с ней.
Существо прекратило играть, словно ждало этих слов. Оно вскочило на ноги, подбежало к лестнице, вскарабкалось по лозе и исчезло.
Я тоже почувствовала чье-то присутствие – все именно так, как описывал Гэмелен. Мне на секунду показалось, что я – мелкая рыбешка и плыву у поверхности воды, а подо мной, у дна, среди водорослей стремительно несется щука. Но в этом не было никакой угрозы почему-то.
– Поднимемся по этой лестнице, – решила я.
К Холле Ий я послала скорохода с известием о нашем намерении. Поднимались мы, соблюдая дистанцию в шесть шагов, чтобы сидевшим в засаде лучникам – если таковые имелись – было труднее прицеливаться. Ступеньки были аккуратно вырублены в скале, словно поколения каменотесов несколько веков трудились для этой цели. Мы вышли на площадку, здесь лестница уходила в глубь скалы. В ее каменных стенах были высечены барельефы, изображавшие в основном картины сражений. Чем дальше, тем картины становились более замысловатыми и кровавыми. Я не стала на них смотреть.
Мы дошли до второй площадки, лестница снова вывела нас на белый свет из скалы. Над нами ярко сияло солнце, а гора заслоняла полнеба.
Я остановилась и посмотрела назад, проверяя, как идут мои стражницы. Многие явно устали. Я выругалась, поделать тут ничего было нельзя – морское путешествие расслабляет, как бы ни старались сержанты проводить ежедневные тренировки. Мимо меня прошел Гэмелен. Сопровождающие его девушки слегка запыхались, а он шел себе да шел, словно ему было лет тридцать. Я вернулась во главу колонны.
– В туннеле было лучше, – заявила сзади Полилло. – Там, по крайней мере, никто не свалит на тебя пару камней, оказавшихся под рукой.
Мы еще долго поднимались, мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не считать ступеньки. Наконец мы снова вышли на площадку. Лестница тут заканчивалась.
Перед нами было плато – огромный ровный горный луг, глаз поневоле задерживался на камнях, здесь и там выглядывавших из травы. Кое-где росли деревья. Вдали я заметила озерцо. Но и в этом раю не обошлось без человека – в середине плато стояла большая двухэтажная вилла с пристройками. В центре фасада два многогранных купола соединялись между собой пассажем. Этот домик был получше, чем любое из поместий, которыми владела семья Антеро.
У дома я заметила какое-то движение. Стражницы немедленно выстроились в оборонительный порядок – лучницы на флангах, копейщицы впереди, мечницы – в центре.
Теперь можно было различить, что к нам приближается всадник. Но какой! Вместо лошади была зебра – я такую видела, когда однажды в Ориссе разгружался корабль, привезший экзотических зверей. На спине зебры без седла сидело еще одно невиданное существо. Оно было еще удивительнее, чем музыкант, и носило красные шорты и зеленую рубаху.
Зебра без видимой команды остановилась, и всадник спрыгнул на землю.
Он с любопытством оглядел нас, потом направился прямиком ко мне. У этого существа на шее висел камень вроде того, что был у музыканта. Оно мне поклонилось, вытащило из кармана рубашки дощечку слоновой кости и вручило ее мне. На дощечке было только два слова: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».
Приветствие было написано на ориссианском.
Существо не стало дожидаться ответа, вскочило на зебру и галопом понеслось не к вилле, а к большому амбару вдалеке.
Я сказала Гэмелену, что было написано на табличке, и спросила, что он чувствует вокруг.
– Ничего опасного, – ответил он. – Я уверен, что нам надо идти к этому дому.
И мы пошли. Я построила солдат боевой колонной, и мы направились к вилле. До нее было не так близко, как раньше казалось, и она на самом деле была гораздо больше, чем я сначала подумала. Подойдя ближе, мы увидели сад, пруды, маленький лабиринт, но ни одного садовника, а ведь их понадобилось бы не меньше десятка, чтобы содержать в порядке все это хозяйство.
Мы вышли на широкую дорогу, посыпанную белыми ракушками. Они с треском лопались под нашими сапогами. Мы приближались к террасе с колоннами, там был вход – двойные двери тридцати футов вышиной.
Я остановила свой отряд, и без моего приказания все построились в шеренгу, словно ожидая смотра, проводимого каким-нибудь принцем.
И тут открылись двери, и оттуда вышел человек.
– Приветствую вас, и добро пожаловать на Тристан, – сказал он на нашем языке. Его могучий голос разносился как звон колокола. – Я – Сарзана, я вас давно жду.
Вчера я выгнала писца, сказав ему, что не держу на него зла, но мне просто надо подумать, как продолжать рассказ. Я не боюсь говорить о том, что произошло дальше. Мы все ошибаемся, и единственный грех – повторять свои глупости дважды.
Мне трудно продолжать и описывать этого человека – а он действительно был велик, ведь этим словом можно называть хорошее и дурное, – мне трудно говорить о нем, потому что я знаю, что произошло потом. Мне же хочется рассказать о Сарзане и об острове, какими они предстали передо мной в тот день.
Сарзану можно было принять за очень богатого купца. Он носил богатую тунику с широкими рукавами, шаровары – все было пурпурным, и ему очень шел этот королевский цвет. Материал его одежды издалека казался шелком, но я не уверена. Его пояс был украшен бирюзой, из-под штанин его шаровар выглядывали сверкающие носки черных туфель.
Сарзана был немного ниже среднего роста и полноват. Видимо, он любил поесть, но не нажираться как свинья, вроде Холлы Ий. Он был чисто выбрит и напудрен. Его напомаженные волосы изящно курчавились, словно он за несколько минут перед нашей встречей побывал у парикмахера. Он носил усы, добавлявшие солидности его округлому лицу. Встреть я его в Ориссе на улице, подумала бы, что он – какой-нибудь заезжий богач. Полон достоинства, и кошелек лопается от золота.
Я посмотрела ему в глаза. Клянусь, я ничего не придумываю. Его глаза были полны ума. Они были темными – не могу сказать, темно-зелеными, или синими, или черными, – и в них была властность. Я мысленно сравнила его с орлом, заключенным в клетку, когда он вспоминает, как его могучие когти разрывали добычу. И еще это похоже на блеск в глазах сокола, когда с него снимают колпачок и показывают ему куропатку.
Нет. Даже на людной улице Ориссы Сарзану невозможно было бы пропустить, посмотрев ему в глаза.
Сарзана остановился, спустившись с последней ступеньки, и поклонился.
– Вы в безопасности, – сказал он, и я была совершенно уверена, что он говорит правду. – Ваши корабли могут спокойно пристать к берегу, матросы могут отдохнуть на твердой земле. Здесь нет зла. Я не жду, конечно, что вы поверите мне на слова Я чувствую, что среди вас есть двое, обладающие даром. Один был тяжело ранен, я это знаю… – Гэмелен вздрогнул, – а женщина молода и еще не нашла свой путь к силе.
Я сняла шлем и поклонилась.
– Приветствую вас от имени Ориссы, – сказала я, не отвечая на его слова о даре. – Я вижу, вы владеете магией, таких людей мы называем воскресителями. Вы знаете о наших злосчастьях?
– Кое-что, – ответил он. – А то, чего не знаю, надеюсь, вы сами расскажете. Я знаю, что вы победили в великой и страшной битве, потом долго скитались по морям. Но теперь вы в безопасности. Можете оставаться здесь сколько захотите. Я буду рад, если смогу помочь вам чем могу. Можете пользоваться любыми материалами для починки кораблей. Живите где хотите. Хотите – в деревне, хотите – здесь, на плато. Тут можно разместить народу в несколько раз больше, чем есть у вас. Вода, злаки, фрукты – все, что растет, – ваше. Можно охотиться и ловить рыбу. Только прошу не трогать существ, которые ходят на задних лапах и носят мой знак – драгоценный камень на головной повязке или на шейной ленточке. Они – мои слуги и друзья, и я поклялся защищать их. Со всей твердостью заявляю, что тот, кто нарушит этот закон, будет наказан, и наказан жестоко.
Его лицо излучало властность.
Я воспользовалась наступившей паузой.
– Мы пришли с миром, и мы не глупцы и не дети. Мы соблюдаем законы принявшей нас страны, – тут я добавила металла в голос, – пока нас принимают как гостей. Если это соглашение нарушено… – дальше продолжать не имело смысла.
– Отлично, – сказал Сарзана. – Я уже послал своего… слугу вниз к вашим друзьям, чтобы пригласить офицеров, и особенно одного, которого вы зовете Холла Ий, ко мне на виллу. Капитан Антеро, вы, конечно, можете распустить солдат и дать им отдых. У вас будет возможность принять ванну перед тем, как мы сядем ужинать.
Я подумала мгновение. Разум говорил, что нельзя слушать его сладкие речи, но в душе у меня царил покой. Я посмотрела на Гэмелена, он слепо смотрел на жаркое полуденное солнце, на его лице играла легкая улыбка.
– Спасибо, Сарзана, – сказала я. – Мы от души благодарим вас за теплый прием в вашем королевстве.
Его лицо омрачилось.
– Королевство? – Голос Сарзаны внезапно сел, словно туча внезапно закрыла солнце. – Когда-то я правил страной, которую нельзя было бы объехать за всю жизнь. Но это не мое королевство. Это мой рок, капитан. Это моя ссылка. Сюда я был послан умереть!
К полудню все наши корабли вошли в гавань, экипажи – отпущены на берег. Сарзана сказал, что приказал своим слугам вынести трупы из казармы. Те из нас, кто стоял с ним рядом и слышал его слова, вздрогнули при мысли о ночи в этом морге. Сарзана заметил это и сказал, что будет рад, если мы переночуем в его доме, – враги, сослав его на остров, настроили более чем достаточно комнат.
Корайс довольно дерзко спросила хозяина, что случилось в деревне.
Сарзана невесело улыбнулся. Он сказал, что мы обо всем узнаем со временем, позже. Или легат боится, что повторит судьбу тех негодяев? Несмотря на резкость его слов, никто почему-то не обиделся. Корайс пожала плечами и сказала, что это его остров. Все мы почему-то считали, что наши беды кончились.
Предложение Сарзаны было заманчивым, но ни я, ни Холла Ий не хотели удаляться от кораблей. Да и матросам, ремонтирующим суда, пришлось бы подолгу ходить вверх-вниз. И вообще не годилось оставлять корабли без охраны.
Мы решили, что небольшой отряд стражниц во главе с Корайс разместится в доме на плато, в основном затем, чтобы следить за Сарзаной. Остальные будут жить в покинутых домах, недалеко от моря, поэтому перво-наперво эти дома надо было подготовить для жилья. Питейные заведения с большими залами решено было сделать штабами для меня и Холлы Ий. В таверне, доставшейся мне, были отличные комнаты на втором этаже. Там я поселила Полилло, Дику, одну комнату отвела для себя. Дику я решила произвести в легаты, если она не погибнет в следующей битве, вообще-то этого нельзя было делать без одобрения старшего офицера, то есть мужчины. Во время долгого путешествия я о многом передумала и решила кое-что изменить в Ориссе, когда мы вернемся.
Сарзана сообщил нам, что собирается отпраздновать наше прибытие. Мы согласились, но сказали, что находящиеся в карауле стражницы и матросы не смогут прийти. Пока они будут питаться только корабельными запасами. Если на следующий день после пира никто из нас не заболеет и не умрет, они тоже смогут попировать. Так всегда делалось у нас, если существовала опасность отравления.
Сарзана нахмурился, когда я сказала ему, что не все смогут воспользоваться его гостеприимством, но я добавила, что у нас тоже есть свои обычаи. Он улыбнулся, не обидевшись, и остатки подозрений у меня рассеялись. Он сказал, что обычаи – хорошая вещь и он лично считает, что любой солдат заслужил отдых и хорошую еду не меньше, чем командир. И он всегда позволял людям получать по заслугам почести, несмотря на происхождение.
Он улыбнулся, но выражение его глаз не изменилось.
Его слова произвели впечатление не только на меня, но и на других стражниц. В маранонской гвардии в боевых условиях все – и солдаты и командиры – ели и спали вместе, но в казармах все было по-другому – отдельно офицеры, отдельно сержанты, отдельно рядовые. Я отметила про себя, что над словами Сарзаны стоит подумать, когда мы вернемся. Давно пора встряхнуть погрязшую в пережитках старого армию, по крайней мере, новые порядки следует установить в гвардии. Холле Ий и его офицерам не понравилось, что им придется сидеть вместе с солдатами на пиру, но они промолчали.
Мы переоделись на кораблях и постарались привести себя в порядок. Наши одежды выцвели и пропитались морской солью, оружие уже не выглядело новым, несмотря на постоянную полировку. Медные части доспехов позеленели, пришлось отдраивать их золой. Кожаные доспехи мы выбелили как могли, я подумала, что до отплытия надо будет запастись шкурами. Наши красивые оперенные шлемы походили на потрепанных бурей птиц. И лишь сталь блестела по-прежнему.
Сами мы тоже выглядели неважно. Полилло посмотрелась в маленькое зеркало, висевшее между двумя окнами, и застонала.
– Это же не волосы, это колтун какой-то грязный, – сказала она мне, показывая на свои локоны.
Я хотела вежливо возразить, но она была права. Мои волосы выглядели еще хуже, потому что я блондинка, а погода не щадит светлые волосы и светлую кожу. Мы причесывались и мылись, натирались маслом. Морская вода и соленый ветер, наверное, смеялись над нашими усилиями. На корабле нам было все равно, как выглядеть, нам было плевать, что думают о нас матросы. Но теперь, когда мы собирались на пир, мы хотели выглядеть наилучшим образом, хоть там и не перед кем было особенно красоваться – только Сарзана и его полулюди.
Итак, мы делали все, что могли. И тогда родилась легенда, которую еще долго будут рассказывать в Ориссе.
Жители Тристана любили чистоту – в каждом доме была ванна, деревянная или даже железная. Двое пиратов Холлы Ий решили помочь нам с туалетом. Один заработал себе сломанную руку – в благодарность от Полилло, второй – сломанное ребро: это Гераса весьма удачно попала в него тупой стрелой.
Те из нас, кто предпочитал иметь ноги без волос, точили маленькие ножи или бритвы. Я порезалась и, ругаясь, жаловалась, почему воскресители до сих пор не придумали заклинания для депиляции, но потом решила, что раз мужчины сами на ногах волосы не бреют, то подумать о нуждах женщин они не способны. Хотя нет, знаменитые куртизанки Ориссы имели тела, начисто лишенные волос ниже шеи, значит, подобное заклинание все-таки есть. Раньше я не думала о применении магии в повседневной жизни, но наука Гэмелена многое изменила.
И из-за этого со мной приключилась беда. Я открыла свою косметичку и едва не застонала. Там почти ничего не было. У остальных оказались те же проблемы. Вся косметика, что у нас была, не выдержала путешествия. Пудра спрессовалась, масло высохло, кремы свернулись, а помада растрескалась. Тут на меня нашло вдохновение. Я позвала своих сержантов и приказала им принести всю негодную косметику, помеченную владельцами, чтобы можно было отличить, где чья. Поколебавшись, я положила и свои вещи в общую кучу. Потом я набрала чистой дождевой воды из бочки, нарвала приятно пахнущих цветов с куста, нашла масло на кухне и вытащила из шкафа брошенный там яркий шарф. Им я коснулась всех составных частей смеси.
Теперь мне нужна была помощь богов. Я подумала о Маранонии, но решила не ввязывать ее в это дело. Ей вряд ли это понравилось бы, и мне грозила опасность превратиться в жабу.
Я попыталась припомнить кого-нибудь еще из пантеона Ориссы, но, к сожалению, я была слишком трезвомыслящей и в свое время уделяла этому мало внимания – знала Маранонию, ну, еще богов города, которым молились на публичных церемониях. Иметь бога или богиню на каждый случай жизни – фи, это для простых крестьян. Я спросила подруг, знают ли они кого-нибудь, кто мог бы нам помочь. Они молчали.
Вдруг Полилло улыбнулась и сказала, что вспомнила свою подругу молодости, которая «была прекрасна как юная лань, но, – тут Полилло вздохнула, – предпочитала только мужчин, чем волосатее, тем они ей больше нравились. На меня она не обращала внимания. И она молилась… секунду… Да, точно! Хелтот! Нет, Хелот. Хелот, я уверена».
К тому времени вокруг нас собралась половина стражи, и я поняла, что, если не хочу опозориться, надо приступать к делу.
И я начала читать заклинание:
Ты была,
И ты есть,
Слушай, Хелот,
Верни,
Верни,
Сделай так,
Как было раньше.
С этими словами я касалась смоченным шарфом каждого из лежащих передо мной предметов – как бы переносила свойства масла, цветов и воды на них. Мне показалось, что уголком глаза я вижу какое-то трепетание. Я посмотрела на свою косметичку. Она выглядела совершенно новой, царапины и вмятины на ней исчезли.
Должна признаться, я весьма обрадовалась – это было мое первое самостоятельное колдовство от начала до конца. Короче, я восторженно завопила:
– Я сделала это!
Корайс первая схватила свою косметичку и открыла ее. Она остолбенела, а потом засмеялась. Ее смех был похож на тявканье лисицы, наблюдающей за своими резвящимися лисятами. У меня мелькнула мысль, что что-то не так, а в следующую секунду я уже открывала свою коробочку. Мое заклинание сработало хорошо. Вернее, слишком хорошо. Внутри находилась смесь ингредиентов, из которых когда-то состояла косметика: миндаль, из которого еще не выжали масло, лепестки роз, металлический порошок, оливковое масло и еще много всякой всячины.
Теперь смеялись все. Я мрачно подумала, что потребуется чрезвычайно много времени, чтобы в маранонской страже забыли, как однажды капитан Антеро повернула время вспять.
До пира я решила поговорить с Гэмеленом. Он тоже надел лучшее, что у него было. Я отрядила двух стражниц помогать ему, строго-настрого наказав не обращаться с ним как с инвалидом, иначе, мол, им несдобровать.
Я спросила Гэмелена, не чувствует ли он магии, направленной против нас.
Он сказал, что ничего нет.
– Но я скажу тебе одну вещь, в которой я совершенно уверен. Кажется, все это уже поняли. Этот Сарзана – могучий волшебник, я чувствую его силу, несмотря на потерю своих способностей. Он самый сильный из всех, кого я встречал или о ком слышал. И я знаю, что он имеет власть над временем.
– Как архонты?
Гэмелен задумался.
– Почти. Трудно объяснить различие. Архонты учились магии, с ее помощью захватили трон – это что-то вроде традиции в Ликантии. Этот человек другой. Я чувствую, что Сарзана – интересно, это имя или титул? – получил власть и магию одновременно и использовал одно, чтобы упрочить другое, и наоборот.
– Почему же он был свергнут? – спросила я.
– Я уверен, что он был великим правителем, это ясно из его речей. Думаю, он правил сурово, но мудро. И я тоже не понимаю, кто и каким образом лишил его власти.
– Может, он сам нам скажет.
– Может быть. Но сначала он скажет, что ему от нас надо. Ибо ни один правитель, как бы богоподобен он ни был, никогда не упускает своей выгоды. Нам придется плыть по течению, что мы, впрочем, и делаем после битвы с архонтом.
– Вы чувствуете его присутствие?
– Нет, – сказал Гэмелен. – Хоть это хорошо. Ни разу… с тех пор как я ослеп, я не чувствовал его. Я почти убедил себя, что это была галлюцинация.
– Почти, – горько повторила я.
Гэмелен замолчал, нахмурившись. Потом взял меня за руку.
– Юная Рали, нас ждет сегодня пир. Сядь рядом со мной, чтобы я не начал есть рыбу ножом. Ты будешь моими глазами.
– Полагаю, – сухо заметила я, – вы хотите, чтобы я стала вашими глазами, только ради этикета?
– Естественно, капитан! – воскликнул он. – Какая еще может быть причина?
Мы рассмеялись. Я ушла отдавать приказания. Наступило время пира.
Мне приходилось есть и более экзотические блюда, но кушанья, поданные нам, были довольно странными. Обеденный зал представлял собой огромную комнату, мраморные стены которой были увешаны гобеленами с героическими и гротескными сюжетами. Рисунки напоминали виденные нами в туннеле барельефы. Места было достаточно для всех – сюда поместилась бы наша экспедиция в полном составе – то есть столько людей, сколько отправились в погоню за архонтом. Роскоши такой я не видела даже в банкетном зале в Цитадели Магистрата в Ориссе. Освещение было яркое, но не резкое. Как я ни оглядывалась, не могла понять, откуда оно исходит, – нигде ни одного светильника или факела. Играла музыка, но нигде не было музыкантов, не было даже занавесок, за которыми они могли бы спрятаться.
Как и обещал Сарзана, матросы сидели рядом с офицерами, солдаты рядом с легатами, а разговор велся гораздо более интересный, чем обычно на банкетах. В общем, я решила, что такие порядки стоило бы ввести в Ориссе.
Я замечаю, что мой писец хмурится, видимо, не понимает, почему я назвала этот пир странным и не объяснила этого. Я могла бы напомнить ему, что только за день до этого мы носились по бурным морям, а теперь Сарзана – единственный обитатель острова – сидит между мной и Гэмеленом, а рядом – Холла Ий и Страйкер. Разве это не странно? Были и еще более удивительные вещи.
Прислуживали нам полулюди вроде того флейтиста, который приветствовал нас. Одеты они были еще более необычно, чем всадник на зебре. Некоторые носили украшенные драгоценностями платья, как у женщин, некоторые были в богатых костюмах, как у наших магистров, а другие щеголяли в позолоченных доспехах, которым позавидовал бы любой генерал.
Сарзана заметил мой интерес.
– Это все мое тщеславие. – Он махнул рукой. – Каждый из слуг одевается, как будто он – мой придворный. Поэтому я окружен господами и дамами, как в прошлом. Разве что, – в его голосе звучала горечь, – теперь мне не приходится опасаться измены, как тогда.
Я молча кивнула, поняв, что, как любому рассказчику, Сарзане нужно вступление к его истории. Непонятно только было, когда он начнет ее рассказывать.
Несмотря на пышные одеяния, полулюди прислуживали очень хорошо – моментально убирали пустые тарелки, быстро наполняли осушенные бокалы из золотых кувшинов.
Я хорошо помню каждую перемену блюд. К каждому полагалось особое, отлично подобранное вино. Мы начали с пищи, возбуждающей аппетит: печеночные паштеты, устрицы в раковинах сами по себе или со свининой и овощами, овощи со специями. Потом подали соловьиные языки в вине, они просто таяли во рту. Далее мы ели только что запеченного лосося, на несколько едоков приходилось по огромной рыбе. К ней можно было добавлять масляный или укропный соус, если хотелось разнообразия. Я предпочитала в качестве приправы лимонный сок. На следующую перемену принесли грибной суп, грибов разных видов было множество, и каждый обладал своим собственным вкусом, словно их готовили отдельно.
Далее шло главное блюдо – дичь с яблочным желе и ягодами, нафаршированная соленой свининой. Я спросила Сарзану, что за мясо мы едим, и он ответил, что это однорогая антилопа, обитающая на севере острова.
– Настоящий вызов охотнику, – добавил он. – Они никогда не ходят стадами, но живут поодиночке. Я и не знаю, как они спариваются.
– А вы сами охотитесь? – спросила Полилло, сидевшая недалеко от нас.
– Я – нет, – ответил Сарзана. – Это делают мои слуги. Охотятся и ловят рыбу. Я бы выглядел глупо на охоте – запыхавшийся и потный, пробирающийся сквозь чащу в изодранной одежде.
– Мы не видели здесь лодок, – заметила Полилло. – Ваши слуги ловят рыбу с берега?
Сарзана улыбнулся.
– Эти, – он обвел рукой зал, – не единственные, кто служит мне. Есть еще дельфины… тюлени… ястребы… и другие, кто решил прийти ко мне на службу.
Тут я вспомнила двух дельфинов, сопровождавших наш корабль, когда мы подплывали к острову. Похоже, они несли в зубах сеть, а на лбах у них вроде блестели диадемы, как у полулюдей.
– Решили прийти? – мягко спросил Гэмелен.
– Признаюсь, – сказал Сарзана, – я немного повлиял на них парой заклинаний. Но что с того? Эти создания сейчас живут гораздо лучше, чем раньше. Они охотились, но на них охотились другие, слабые погибали. Они болели, в бурю были беспомощны. Теперь, в обмен на то, что они и так делали в своем диком состоянии, они счастливы и здоровы.
Я подумала, что они потеряли свободу, но промолчала. Кстати, такие же аргументы насчет счастливой жизни в неволе приводят все владельцы зверинцев. Гэмелен тоже ничего не сказал.
Пир продолжался. Почти все вели себя примерно. Стражницы старались не напиваться. Даже Клигс, которая пользовалась репутацией пьяницы, чинно потягивала вино маленькими глоточками. Зато трое или четверо матросов решили не упускать случая. Они так быстро потопили мозги в алкоголе, что уже через несколько минут с их конца стола донеслась лихая песня. Сарзана не подал виду, что заметил что-нибудь, и наш разговор продолжался. Потом он бросил взгляд в сторону распоясавшихся матросов, и те сразу притихли.
Одна из моих женщин сказала, что видела, как матросов сначала охватила дрожь, а потом она прекратилась, и они мгновенно протрезвели. Сарзана контролировал поведение гостей не совсем обычными методами.
Тем временем принесли десерт: различные торты – фруктовые, ягодные – и сыры, да такие вкусные, каких я никогда в жизни не пробовала.
Как только я расправилась с десертом, послышался шум. Стражницы и матросы начали вставать со своих мест и уходить, словно только что закончился обед в казарменной столовой и последний бокал вина допит. Снаружи доносились крики сержантов, строивших взводы. Потеряв дар речи, я только и могла, что слушать, как они уходят строевым шагом.
В огромном зале остались Холла Ий, Гэмелен, Корайс и я. С облегчением я заметила, что в дверях стоит сержант Бодилон, которую я отрядила оставаться с Корайс, чтобы следить за Сарзаной. Вместе с Бодилон остались две вооруженные копейщицы. Вид у них был встревоженный.
Сарзана посмотрел на меня.
– Капитан Антеро, прошу у вас прощения за некоторое превышение моих полномочий. Я просто подумал, что вашим женщинам лучше вернуться в казармы. У них был долгий день сегодня, они устали, как, кстати, и ваши матросы, адмирал Ий.
Почему-то никто из нас не протестовал, тревога ушла. Нас охватило теплое чувство – словно в зимний холодный вечер накинули на плечи шерстяной плед.
– Теперь, – сказал он, – мы можем перейти в другую комнату, где продолжим наш разговор. Я знаю о вас почти все. Я знаю вас, откуда вы родом. Я знаю о вашей погоне, битве с врагом, его гибели. Я знаю, что вы встретили бесчисленные опасности. И я знаю, что вас ждет… Но вы ничего не знаете обо мне, – он улыбнулся, – и сейчас мы это изменим… Я расскажу вам мою историю. Вы узнаете, как я стал тем, кем являюсь сейчас, и о зле, сокрушившем меня и великую цивилизацию Конии.
