ГЛАВА 15

— Я расследую убийство короля, — объяснил Лорсен, усаживаясь в кресло напротив Хонтеана. Оба находились в комнате, предоставленной Жрецу Времени во дворце Фаора до завершения расследования и суда над Горном.

— Хотел бы поговорить с вами. Вы были тренером этого парня?

Хонтеан слабо улыбнулся с таким отрешенным видом, словно разговаривал сам с собой:

— Не совсем тренером. Скорее учителем…

Хамовник нахмурился, вглядываясь в монаха. При всем своем таланте, читать в душах людей, Лорсен положительно не видел перед собой никакого внутреннего мира, одну заурядную физическую оболочку.

— Учителем чего? Фехтования?

— Духовным наставником. Я не учил Горна драться. Когда мы встретились, юноша уже умел пользоваться холодным оружием.

— Где и когда вы встретились?

— На «Айсберге» — это рабовладельческая космическая станция. Город рабов и Хозяев. Юноша прибился ко мне, ему не хватало моего спокойствия, мне — его жизнелюбия. Мы сдружились.

— Чему же вы его учили?

— Переносить лишения. Жить в гармонии. Не чувствовать себя изгоем.

— Он рассказывал вам о себе?

— Говорил, что отпрыск благородной семьи.

— Что он — принц Горн? Вы верили?

— Я разумный человек. Я верю лишь в то, что знаю.

— То есть не верили?

. — Верил и не верил. Как вы сейчас. Он мог быть принцем, мог и не быть им. И первое, и второе утверждение требует доказательств, не так ли?

Лорсен вздохнул, приходя к выводу, что зря тратит время. Этот человек не хотел или не мог оказать ему помощь.

— Но вы были близко знакомы, — продолжал допрашивать Хамовник. — Вы замечали за юношей нечто такое, что выходило бы за рамки нормального и привычного?

— Был ли этот парень странным? Не более, чем вы или я. А в рамки он, конечно, не вписывался, раз побеждал во всех поединках.

— Вы не видели, как именно он это делал?

— Меня туда не приглашали.

— Но вчера вы были свидетелем странной гибели его величества?

— Не назвал бы ее странной. — Хонтеан сделал глубокомысленное лицо. — Двое мужчин в исступлении лупили друг друга острыми стальными предметами. Что странного, что один из них пострадал?

Лорсен подозрительно заглянул в глаза монаха — там жила тьма, лишенная малейших эмоций.

— Вы намеренно прикидываетесь дураком? — сурово спросил Хамовник. — Разве вчера вы не заметили, что король Фаор на голову превосходит вашего друга?

— Да, конечно. Но победил более слабый. Такое случается.

— Когда Провидение того хочет, — согласился Лорсен. — Но Провидение всегда было на стороне Избранных! Раса королей возникла не сама по себе: мы долгие годы отбирали лучших из лучших, одареннейших из одаренных, удачливейших из удачливых! Первые вставшие у руля истории не были случайными победителями — их показало нам само Провидение!

— Про это я ничего не знаю, — признался Хонтеан.

— Про это знаем мы, служители Ордена, — кивнул Лорсен. — Скажу вам больше. Мы почувствовали, что что-то пошло не так. Мы заметили помутнение в сознании. Почувствовали дисгармонию. Вмешательство… Понимаете?

— Если честно, то нет.

— Мы почувствовали, что кто-то намеренно подтолкнул судьбу Фаора к финалу!

— Это я понимаю, — признал Хонтеан. — Юноша подтолкнул. Он ударил Фаора мечом в живот. Один удар изменил ход всего поединка.

Лорсен стиснул зубы, едва сдерживаясь. У него складывалось впечатление, что раб попросту насмехается.

— Я говорю не об этом! — сердито объяснил Хамовник. — Какая-то сила вмешалась в ход событий. Внешняя сила!

Хонтеан внимательно посмотрел на Лорсена, словно слова Хамовника заставили его задуматься над чем-то очень серьезным.

— Вы хотите посмотреть на вчерашнее происшествие через призму своего вероучения? — понял монах. — Вы думаете, ваша вера подскажет вам ответ на вопрос, почему в природе происходят странные вещи?

— А вы что думаете?! — теряя терпение, воскликнул Хамовник.

— Пока ничего, — задумчиво покачал головой Хонтеан. — Мне нужно время… Можно только попросить вас?

— О чем же?

— Если найдете ответ, поделитесь со старым философом. Мне было бы очень любопытно узнать, была ли победа моего друга случайной или же исход поединка — закономерность, предначертанная нам свыше.

Лорсен вновь посмотрел на «тренера». Он чувствовал, что старик издевается, но тон, слова, взгляд — все держалось в рамках приличия. Что Хонтеан думал и чувствовал на самом деле, было сокрыто в такой глубине его темных глаз, что Хамовнику не хватало внутренних сил, чтобы проникнуть туда. Ему оставалось только передать смысл разговора Главе Ордена. Однако едва ли стоило заострять внимание на старом философе. Если бы Ваним думал, что причина странного поворота истории в самом деле известна учителю и другу убийцы, он наверняка захотел бы встретиться с Хонтеаном сам, а не поручал бы такое важное дело своему менее талантливому помощнику.

— Могу ли и я задать вам один вопрос? — поинтересовался Хонтеан.

— Спрашивайте?

— Я заперт в этой комнате или могу чувствовать себя свободным? Лорсен задумался.

— Вопрос сложный, — признался он. — Я не готов сам на него ответить. Дворец принадлежит теперь королеве Эльноре. Ходить по нему — привилегия, а не право. Что касается вашей свободы в глобальном смысле, вы принадлежали королю Фа-ору, теперь короля нет. Нужно ли думать, что и вы переходите в распоряжение ее величества? Рабства как такового в Инкрустаре не существует. Есть обязательства служащего перед господином. Ваши обязательства мне не ясны. Не знаю, с какой целью король Фаор привез вас в столицу.

— Тогда я сформулирую вопрос уже: могу ли я встретиться с Горном? Я помогал юноше в менее тяжелые для него моменты, с моей стороны было бы невежливо оставить его сейчас.

— Слова благородные, — признал Лорсен. — Пожалуй, я запрошу для вас пропуск.

Горна поместили за пределами экосистемы с белокаменным дворцом Фаора, в камере, среди помещений специального назначения, которых на космическом корабле-дворце было великое множество. Камера охранялась электронной системой слежения и тремя кольцами патрульных, собранных из различных родов войск и подразделений, что должно было гарантировать невозможность подкупа. Камера была обыкновенной стальной коробкой с толстенными стенами. Из мебели в ней присутствовала лишь кровать, из удобств — только унитаз и кран с питьевой водой.

После боя с королем Горну была оказана медицинская помощь, поэтому порезы его больше не беспокоили. Зато беспокоили мысли. Юноша был в полубреду и практически уже не различал, где явь, а где только его фантазии.

Первым Горна навестил тот же Лорсен.

— Почему я здесь? — спросил гостя принц.

— После того, что вы сделали… — Лорсен только развел руками.

— Сделал? — Горн сдвинул брови, разбираясь в своих воспоминаниях. — Я победил Фаора.

— Вы убили короля Фаора, — подняв палец, наставительно уточнил Хамовник.

— Убил? — Горн покачал головой. — Мы сражались. Я победил. Это не убийство!

— Если простолюдин убивает короля, его ждет наказание! — напомнил Лорсен.

— Это Фаор так сказал?

— Король не может говорить. Король умер!

— Если короля убивает простолюдин, — уверенно заявил Горн, — его оживляют. Если вы говорите, что Фаор умер, значит, признаете, что его сразил Избранный?

— Я говорю, что король умер, потому что последним своим ударом вы повредили мозг его величества. Короля могли оживить, но это был бы уже не Фаор — наука и религия против таких операций.

— Разве я не отсек ему голову? — не смог вспомнить юноша.

— Нет. — Лорсен нахмурился, удивляясь хладнокровию Горна: — Вы не только совершили убийство, но еще и так спокойно говорите об этом?

Горн устало вздохнул:

— Я не совершал убийства. Я сражался Мечом Избранного. Король Фаор мог безнаказанно убить меня, я же, победив короля, стал преступником?

— Боюсь, что так.

Горн испуганно вскинул глаза на Хамовника, осознавая, что его участь давно решена:

— Что меня ждет?!

— Вас будут судить, Горн.

— Когда?

— Через неделю.

— Суд — звучит не так страшно. Есть надежда, что меня оправдают?

— Нет!

— Говоря иначе…

— Вас ждет смертная казнь.

Горн побледнел. Он прекрасно знал, что полагается убийце короля по закону, но слова Хамовника, обращенные лично к нему, прозвучали слишком зловеще!

— Вы не верите, что я принц? — спросил юноша.

— Исключено. Мы еще раз проверили биокод. Вас нет в базе правителей космоса.

— Я не знаю, что там с базой, — стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы убедить единственного человека, который пришел его выслушать, заговорил юноша. — Но я и в самом деле принц Горн! Вы можете расспросить меня. Я знаю всех друзей отца, знаю всех членов королевской семьи, всех высших сановников Восточного Ордена! Я учился в Школе Избранных! Я знаю и умею многое из того, чего не может знать и уметь ни один простой человек!

— Но это не делает вас принцем! — остановил его Лорсен. — Идентификация с помощью индивидуального биологического кода до сих пор считается совершенной. Мы не можем просто поверить! Других документов, подтверждающих личность, при вас нет. Нам остается лишь ограничиться проверкой биокода по базе!

— Пошлите запрос в Веридор! — умоляюще простонал принц. — Они подтвердят! Они пришлют к вам кого-нибудь с самым быстрым галактическим лайнером!

— Запрос мы, конечно, пошлем, — засомневался в разумности предложения Лорсен. — Но пока тот достигнет адресата, пройдет десять дней. Вас же будут судить через неделю. Горн, вас распылят раньше, чем в Веридоре даже получат послание!

— Но вы не можете так поступить! — в ужасе пробормотал принц. — Вы обязаны дождаться ответа от моего брата — короля Хрона! Лорсен, вы допускаете страшную ошибку, последствий которой уже никогда не исправить! Вы, Хамовники, этим только покажете всему миру, что короля Избранных сразил простой смертный! Я не простолюдин! Я Избранный! Законы Провидения не нарушены! Лорсен вздохнул, разводя руками:

— Поверьте, Горн, и я, и Ваним Второй были бы счастливы доказать, что именно так все и было! К сожалению, суду потребуются доказательства, которых ни у нас, ни у вас нет… Вы плачете? Простите, если заставил вас плакать! Вы и в самом деле великий боец, если так долго противостояли настоящему Мастеру. И я пришел к вам не для того, чтобы вас расстроить! Я хотел только задать вопрос: как случилось, что до последнего побеждавший вас в поединке король пропустил смертельный удар в живот?

— Очень просто: я предвидел момент, когда Фаор не будет готов к атаке, — заставив себя осушить слезы, глухо произнес Горн.

— Предвидели?

— А это запрещено?

— Нет… Но необычно!

— Провидение не только ведет нас, но и позволяет видеть свои шаги, — объяснил юноша.

— Видеть, но не направлять их! — многозначительно уточнил Лорсен.

Горн горько усмехнулся, слыша в словах следователя очевидное подозрение.

— Сидя в камере смертников, я похож на человека, который направляет ход Провидения?! — глядя прямо в глаза Хамовнику, словами Хонтеана вопросил юноша.

Горна оставили одного на три дня. На четвертый к нему вошел Хонтеан — человек, к которому у принца накопилось очень много вопросов.

— Рад видеть тебя в добром здравии! — поздоровался монах.

Горн невесело усмехнулся:

— Это ненадолго, Хонтеан. Через три дня суд. Смертную казнь приведут в исполнение сразу после вынесения приговора.

— Да, я знаю, — кивнул отшельник. — Но ты ведь добился, чего хотел?

Горн в изумлении поднял глаза на «учителя». Хонтеан не иронизировал, он спрашивал серьезно и заинтересованно.

— Ты ненормальный! — в ужасе заключил принц.

— Торн, ты хотел победить Фаора, ты это сделал, — напомнил Жрец Времени.

— Хонтеан, я тебе верил! — обиженно пробормотал Горн. Он посмотрел на монаха таким жалким взглядом, что у любого нормального человека на глазах навернулись бы слезы. Хонтеан же только пожал плечами: — А я никогда тебя не обманывал!

— Может быть, — признал Горн, начиная злиться. — Может быть, мне просто не стоило полагаться на Жреца Времени! Может быть, вы и в самом деле все прокляты!

— Это был ТВОЙ выбор, — напомнил отшельник. — Я не настаивал.

— И теперь меня ждет позорная смерть, — закончил юноша. — Хочешь сказать, что и казнь — тоже мое желание?

К удивлению Горна, Хонтеан снова кивнул:

— Уверен, что да!

— Что?! Старик, ты издеваешься надо мной?!! Монах вздохнул и поморщился. В этот раз слова юноши задели его за живое.

— Ты когда-нибудь спрашивал меня, будет ли тебе легче, если твои желания начнут наконец сбываться? — темнея лицом и повышая голос, спросил Хонтеан. — Ты когда-нибудь задавал вопрос, так ли легко идти по жизни, когда всякий раз знаешь, куда ступить? Все не так просто, мальчик! Не просто не в этом мире, не просто в тебе! Я не думаю за тебя! Я не использую мозг для того, чтобы выбрать, что хорошо для тебя, а что плохо! Я лишь добавляю силы твоим желаниям! Тебе кажется, что положение стало ужасным? Разберись в себе, юноша: ты уверен, что не романтизируешь всю эту трагическую историю?! Ты уверен, что никогда не мечтал уйти именно так — юным, но окрыленным славой?! Чтобы прекрасные девушки еще много и много столетий разглядывали твою голограмму, восхищаясь благородством бледного от незаслуженной обиды лица, лили слезы жалости и горевали, что их не было в этом месте и в это время, чтобы спасти тебя и помочь тебе?! И ты абсолютно уверен, что сейчас я не произношу вслух твоих самых потаенных желаний?!

Хамовник собрался уходить. Горн же смотрел на него огромными глазами, ужасаясь не столько словам монаха, сколько тому отклику, который находили в его душе все чудовищные предположения отшельника.

— Возможно, Горн, такой великолепной возможности тебе уже не представится. Поэтому все происходит так рано, уже сейчас, — в довершение объяснил Жрец Времени. — Но поверь, это всегда происходит слишком и слишком рано!

— Хонтеан!. — умоляюще позвал принц направившегося к двери отшельника. — Прости меня! Помоги мне! Я в самом деле не хочу сейчас умирать!!!

— Что же я могу теперь сделать? — развел руками монах.

— Сделай так, чтобы лейтенант Колат направил «Наследник» к Полезинии! Чтобы мои люди успели явиться в столицу Инкрустара до казни!

Хонтеан неодобрительно покачал головой:

— Ты так ничего и не понял, юноша!

Еще два дня ничего не происходило. Горн считал минуты, которые тянулись целую вечность, впервые не жалея, что время идет так медленно. Он вспомнил всю свою жизнь. Вспомнил о каждом мимолетном желании. Вспомнил мысли, с которыми отправлялся на поиски монастыря Изгнанных. Тогда он и в самом деле не представлял продолжения своей истории после поединка с Фаором, но это не значило, что жизнь после поединка теряла для него всякий смысл! Он однозначно не хотел умирать!! Но в перспективе уйти в рассвете сил, уйти в зените славы, уйти не испорченным и чистым душой, уйти не без шума. Правда, наверняка, скоро станет явью! Во всей этой мрачной перспективе и в самом деле существовало нечто такое, что окрашивало ее в романтические, светлые краски!

За день до казни юношу посетила особая гостья — королева Эльнора. Ее Величество явилась тайком, одевшись в облегающий спортивный комбинезон и сопровождаемая девятью точно так же одетыми фрейлинами. Разобрать в этой группе королеву мог только опытный глаз. Все девушки были прекрасно сложены, все блондинки, все с совершенно одинаковыми прическами. Правда, в камеру к Горну вошла одна Эльнора.

— Ты узнал меня? — сразу спросила королева.

Горн кивнул, не понимая, чем обязан такому визиту. Если ее величество решила обвинить убийцу мужа в лицо, неразумно было оставаться в камере с преступником без охраны.

— Я королева Эльнора, — едва ли не шепотом с видом заговорщицы представилась гостья. При этом ее глаза бегло и с любопытством обшарили юношу с головы до ног.

Сочтя почему-то, что для представления сказанного может быть недостаточно, она тут же добавила:

— Фаор, которого ты лишил жизни, был моим мужем!

— Простите, что так получилось! — от чистого сердца попросил Горн.

В облегающем наряде, с очаровательным, нежным, обрамленным золотом длинных прямых волос лицом, со светящимися зелеными искорками в больших красивых глазах, королева смело присела на жесткое ложе совсем рядом с пленником. Она слепила своей красотой, туманила сознание юноши запахами тончайших духов и едва уловимым, но убийственным для молодого мужчины ароматом женского тела. Принц невольно ощутил жалость, он невольно подумал, что подсядь вот так вот Эль-нора к нему восемь дней раньше, он не посмел бы причинить зла столь совершенному чуду природы. Он подумал, что в первую и единственную их встречу напрасно не оценил прелести этой женщины, показавшейся тогда злой, холодной, высокомерной. Он с запоздалым раскаянием сообразил, что Фаор, наверное, был единственным, кто заслуживал права жить рядом с ней, прикасаться к ней, смотреть на нее. Во всей Вселенной вряд ли существовал еще хоть один мужчина, который, будучи изображенным на картине рядом с Эльнорой, не нарушил бы гармонии прекрасного полотна…

Но королева не выглядела несчастной! Ее глаза сверкали от смелости бродивших в белокурой головке мыслей, искорки в них зажигали принца озорством и радостью жизни… Горн нахмурился, поскольку решил, что лучше не думать о земном — все равно он ничего в этом не понимает.

— Я не хотел убивать вашего мужа, тем более в день его юбилея, — неуверенно объяснил принц. — Я хотел сразиться в Поединке Крови, как того требует наша вера, а…

— Тише! — бархатным голоском, от которого по коже Горна пробежали мурашки, остановила Эль-нора. — Не надо о Фаоре. Он сам виноват. Дрался все время, искал гибели… Рано или поздно все равно кто-нибудь оказался бы на твоем месте.

— Вы не жалеете о потере? — не понял юноша.

Королева то ли игриво, то ли от досады, то ли от какого-то недоступного мужскому сознанию эмоционального порыва укусила кончик ногтя, демонстрируя Горну свои ослепительные жемчужные зубки.

— Немного грустно, конечно, — подумала вслух Эльнора. — Но мы много лет уже были вместе. Что-то должно было измениться. Фаор никогда не останавливал турнир. Я знала, что когда-нибудь его просто убьют.

Горн потер виски, голова у него шла кругом и звенела от воцарившейся в ней пустоты.

— Вы… — начал принц, немного отодвигаясь, чтобы избавиться от чувства неловкости.

— Я не обвиняю тебя за то, что Фаор был так глуп и самонадеян! — быстро прозвенела Эльнора, думая, что юноша заволновался только из-за чувства вины. — Я видела ваш поединок. Это было… — Красавица вскинула глаза к потолку, подыскивая слова, — неповторимо, великолепно, завораживающе! Вы так дрались! Мечи так сверкали! Эти искры, этот звон, эта кровь… это…

Она вспоминала с ужасом и восхищением одновременно!

— Вам понравилось? — глупо наморщив лоб, догадался принц.

— Очень! Ты был первым, кто поставил зазнайку на место!

— Позвольте, — осторожно напомнил юноша. — Я ведь не только «поставил на место», я его убил!

Королева на мгновение изменилась в лице, побледнела и погасила блеск изумрудных глазок, но еще через миг оптимистические мысли вновь воцарились на прежнем месте.

— Я уже говорила, что он заслужил это? — попыталась напомнить Эльнора. — Я жила с этим много лет, Горн! Я всегда знала, что Фаора убьют, даже ждала этого… — Королева тут же улыбнулась, извиняясь этой улыбкой за неудачно подобранные слова. — В хорошем смысле, конечно. Ну, чтобы этот ужас поскорей наступил, раз он все равно наступит, чтобы поскорее пережить, забыть его!

Горн невольно задумался, сколько лет женщине, которая может быть столь непосредственной и легкомысленной. Если бы не слышал другого, он дал бы не больше четырнадцати. Ильрика в ее шестнадцать казалась куда взрослее!

— Вам не жаль вашего мужа? — попытался понять Горн.

— Жаль, — честно призналась красавица. Ее вновь погрустневшие глаза тут же вспыхнули озорством: — Но лучшее достается сильнейшему! Это закон природы!

— Вы пришли ко мне не для того, чтобы простить или проклясть? — не выдержал принц.

Она нахмурилась, пытаясь всесторонне обдумать смысл его сложной фразы.

— Ну разумеется, нет…

— Тогда зачем?! — удивленно воскликнул Горн.

Королева с минуту смотрела на него молча. При этом глаза ее так блестели, что принц начал всерьез опасаться за свой рассудок.

— Не понимаешь? — соблазнительно улыбнулась Эльнора. — Ты и есть сильнейший!

— Которому «достанется лучшее»? — с глупым выражением лица повторил Горн.

Эльнора кивнула, улыбнувшись так, что в камере стало светлее.

— Ваше величество, наверное, шутит? — понял наконец Горн. — Послезавтра меня казнят!

— Ах, да… — словно только что вспомнив, задумалась королева. — Это досадное недоразумение… Я позабыла, что ты гладиатор… — Она вновь укусила ноготь. — Как жаль… Такой хорошенький… Будет обидно…

Горн посмотрел на королеву большими глазами. Слова слетали с ее губок, как отголоски случайных мыслей, а предмет этих мыслей словно и не сидел рядом, словно и не мог ничего услышать!

— Если бы ты был Избранным! — с обидой и жалостью в голосе воскликнула Эльнора.

— Но я и есть Избранный! — буркнул Горн. — Только никто не хочет про это слышать!

— Да, да, да… — Красавица вновь задумалась, нещадно кусая ногти. — Что, если я устрою тебе побег?

— Как это? — насторожился Горн. Возникшая сама собой мысль показалась Эльноре прекрасной идеей.

— Ты не принц… — медленно размышляя, произнесла королева. — Но ты можешь стать моим другом… Я не стану тебя показывать… Спрячу в дальних покоях дворца, в комнатах для прислуги… Не так ведь важно, что станут думать другие. Я ведь знаю, что ты самый лучший, раз справился с моим мужем…

— О чем вы говорите?! — кажется, начиная наконец понимать, возмутился Горн.

— Согласен?! — резко оборвав рассуждения, с по-детски наивной надеждой в глазах вопросила Эльнора.

— С чем?! — растерялся принц.

— Я устрою тебе побег… Ты принадлежал моему мужу, теперь станешь моим!

При этом ее глаза загорелись безумным восторгом.

— Нет, не согласен! — возразил Горн. — Я отказываюсь быть чьим-то рабом!

— Но ты ведь все равно был рабом, дурачок? — удивилась Эльнора.

— Да, — согласился Горн. — Но тогда никто не спрашивал меня о согласии!

— А теперь, когда я спросила…

— Вот именно!

— Лучше смерть?

— Лучше!

— Лучше смерть, чем моя любовь?..

К удивлению Горна, королева готова была заплакать. Она обиделась. Настроение красавицы менялось быстрее, чем принц успевал реагировать.

— Ваше величество, — попробовал логично объяснить Горн, не замечая, что все больше волнуется и говорит с излишней резкостью и даже злобой. — Дело не в том, что мне безразлично, как вы ко мне отнеслись после того, что произошло на арене! Дело не в том, что вашей заботе я предпочту умереть глупой смертью! Я ОЧЕНЬ не хочу умирать, но я не могу и не хочу стать чьей-то вещью! Я — потомок великого рода! Я не могу бросить тень позора на историю королей Веридора! Если мне дают право выбора, я предпочту смерть унижению! Ваше величество, вы понимаете, что ваше предложение звучит унизительно?! Вы сами-то понимаете, что вы мне сейчас предложили?!

— Я все понимаю! — Королева вскочила на ноги с обиженным видом. — Один лучший в мире дурак прикончил другого, а лучшая в мире женщина будет вынуждена от одиночества разыскивать третьего!

Оставшись один, Горн схватился за голову и вдруг понял, что именно он только что сделал. Ему предложили спасение, а он ответил презрением. Ему открылась самая прекрасная леди космоса, а он повел себя так, словно с ним говорила простая служанка. Едва ли королева Эльнора хотела оскорбить его, она искала способ вытащить голову юноши из петли. Он же счел оскорбительными ее попросту недодуманные, не сформулированные, мимолетные мысли!

Но, едва начав ругать себя, Горн представил, что было бы, если бы он принял предложение так странно заинтересовавшейся его судьбой венценосной особы. Все естество принца воспротивилось такому Исходу, на душе стало грязно, темно и горько. Добровольно унизить себя трусостью… Прятаться, дрожать, жить постоянным страхом… Превратиться в игрушку, послушную и бессловесную… Мысли о приближающейся кончине были ужасны, но даже в них жило нечто несравнимо более чистое и романтическое!

Жалеть все равно было поздно. Прекрасная королева убежала обиженная, в слезах и никогда не простила бы его грубую, пусть и благородную выходку. Поэтому как бы там ни было, можно не сомневаться — принц поступил правильно!