Глава V
Камень-сердце
Есть вещи, от которых даже Выродок может впасть в чувство, близкое к благоговению.
И Камень-Сердце – одна из них.
Нерукотворное чудо.
Воплощенная сущность родового замка.
Средоточие мощи Слотеров, центральный узел нашей силы и нашего могущества.
За столетия существования клана происходило много всякого: мы били врагов и враги, случалось, били нас. Доставалось как живым недругам, так и неодушевленным противникам, которых первые призывали в союзники. Цитадели семьи взрывали, поджигали, разрушали до основания, разбирали по кирпичику и переносили на новое место, но всегда Слотерам удавалось сохранить главное – Сердце Кэр-Кадазанга. Ту пуповину, что связывает нас, ныне живущих nor-quasahi, с духами предков, с отголосками их ярости и силы, поныне присутствующими в нашем мире.
Душам Выродков нет места ни в аду (если только никто не утащит силком), ни в Вырии Небесном (туда путь заведомо заказан), а посему даже мертвые Слотеры остаются на службе у своего клана, недоступные для обычных оккультных практик, но не ушедшие в никуда. Другим семьям повезло много меньше – все прочие Камни или их подобия были уничтожены во время Войны кланов.
Морганам, Треверсам и Малиганам приходилось обходиться только своими силами.
Кэр остался единственным наследием седой эпохи, когда дети Лилит утверждали свою власть над подлунным миром. Древность неизмеримо умножила его силу, потому и считалось, что никто и ничто не могло навредить Сердцу Слотеров.
Но так было до сего дня.
Стоя посреди святая святых Кэр-Кадазанга, я потрясенно смотрел на толстые прожилки живой плоти, избороздившие ноздреватую поверхность Камня. Похожие на вены, они медленно и размеренно пульсировали – то сокращались, то раздувались, изобличая присутствие жизни, проникшей в то, что никогда не жило по-настоящему. Прожилки опутывали Сердце мерзкой трепещущей сетью, вгрызались в него, словно паразитирующий лишайник в дерево, и, казалось, разрастались с каждым мгновением все сильнее.
Приглядевшись, я понял, что так действительно только казалось – из-за непрерывной пульсации. Но легче от этого не стало.
– Оно… бьется.
Я нервно провел тыльной стороной ладони по губам, словно пытаясь стереть с них вырвавшуюся скверну.
А ведь сущая правда.
Сердце Кэр-Кадазанга ожило и начало биться.
Отвратительное зрелище.
– Да что же это?! Кровь и пепел! Да как же… как вы могли такое вообще сделать? – пораженно прошептала Анита, глядя расширившимися глазами. – Вы… вы заразили его! Какая мерзость!
Снежно-черная принцесса мертвых отпустила мою руку, упала на колени и осторожно провела рукой над въедающейся в Камень плотью, не решаясь, однако, к ней прикоснуться.
«Не смей трогать! – прогудел в голове тяжелый низкий голос. – Это опасно!»
Виски разломило от нестерпимой боли.
Я болезненно сморщился, Джад тоже. Морт, прежде говоривший с Кэром лишь единожды, во время Испытания-на-крови, машинально затряс головой, пытаясь избавиться от могучего баса, громовыми раскатами загремевшего внутри черепа.
Только Анита никак не выказала своих эмоций, но руку отдернула. Подозреваю, одержимая тетушка просто убила часть своих нервных окончаний, дабы меньше отвлекаться на недостатки и слабости плоти.
Говорить с Кэром всегда было сущей мукой.
Не обладая возможностью производить реальные звуки, он вторгался прямо в мозг – грубо, неуклюже и напористо, наполняя его гудением и грохотом. Суньте голову в церковный колокол и попросите приятеля от души выстучать молотом по нему какую-нибудь мелодию – ощущения будут примерно те же.
А чего еще ждать от одухотворенного булыжника?
– Ты звал меня, Кэр? – сражаясь с головной болью, спросил я. – Я перед тобой. И хочу знать, что здесь, черт подери, происходит!
«Мне нужна твоя помощь, Сет, – зарокотал Кэр. – Сет, мальчик мой, боюсь, со мной происходят необратимые изменения. Мне кажется, я становлюсь смертным. Превращаюсь в живое существо».
– Чем это может тебе угрожать? – спросила Анита, оставаясь стоять на коленях перед Камнем и не обращая внимания на перекошенные физиономии вокруг себя.
«То, что может жить, должно и дряхлеть… и болеть… и умирать. Думаю, я скоро почувствую муки голода, но как кормиться тому, что не имеет рта?»
Честно говоря, я видел немало тварей, которые кормились безо всякого рта, находя десятки разнообразных способов, – высасывая живые соки через присоски или вытягивая жизненную силу вместе с дыханием, – но говорить об этом сейчас не представлялось разумным.
«То, что ты видишь, – начало моего распада, – продолжал Кэр. – Эта плоть, подобно опухоли, пожирает меня, подменяя его собой. Рано или поздно исчезнет то, чем я был. Останется лишь обезличенная живая масса, по-прежнему способная собирать и расходовать силу семьи. Но будет ли она служить семье?»
– Эта сила никогда и не принадлежала тебе, Кэр! – сварливо заявила Анита, поднимаясь на ноги и отряхивая платье. – Эта сила принадлежит Слотерам. Ты же – не более чем очередной парадокс, сотворенный нами. Тебя и нет на самом деле! Ты порождение нашего воображения, призрак ноосферы, генерируемой живыми и мертвыми членами клана. Никогда не забывай об этом!
Замок молчал, но его присутствие отдавалось в голове тяжелым гулом.
Скосив глаза на Морта и Джада, я убедился, что оба вовсю борются с желанием подойти и размозжить себе голову о голые стены комнаты, вмещавшей Камень-Сердце. Правильно, пусть помучаются.
– Анита права, – после короткой паузы произнес я. – Сила, к которой ты имеешь доступ, принадлежит Слотерам. Почему ты считаешь, будто, ожив, не сможешь и дальше нести службу? И почему это не сможет делать то… чем ты станешь?
«Я – Камень-Сердце Слотеров! – проревел Кэр так, что наши глаза едва не повыскакивали из орбит. – Я служу клану более трех тысяч лет! Во мне живет память каждого Слотера, когда-либо ступавшего по земле. Никто не смеет подвергать мою верность семье!..»
Я невольно прижал кулак к виску, чтобы голова не треснула. Джад даже опустился на колено, а Морт обхватил голову руками и принялся всхлипывать, как мальчик. Только Анита и бровью не повела.
– Я… не… спорю… – прохрипел я, дождавшись, пока способность связно мыслить вернется. – Я хочу понять, чем опасно дальнейшее развитие событий.
Не знаю, может ли камень смягчиться, но следующие слова Кэра звучали уже… терпимее.
«Есть кто-то иной, кому отныне доступно то, что прежде было доступно лишь мне. А через меня – клану».
Морт сделался бледным как мел, а на лице Джада появилась вымученная ухмылка, наводящая на мысль об оскале крысенка, загнанного в угол.
– И кто это? – опередив меня, спросила Анита, опасно сузив рубиновые глаза. – Кто претендует на могущество клана?
«Как и прежде – лишь тот, кто может претендовать на нее по праву крови».
Нелегко пробраться к смыслу сказанного, когда в твоей голове ревет и грохочет горный обвал. Я настолько отупел от ментального шума, производимого замком, что не сразу понял смысл сказанного. К счастью, Анита с ее отмершими чувствами держалась лучше.
– Ты хочешь сказать, этот человек – Слотер?!
Кэр согласно загудел.
Я был так потрясен услышанным, что на какое-то мгновение даже перестал ощущать головную боль, разламывающую виски. Разорви меня Астарот! Ситуация становилась все более невероятной.
Слотеры могут ненавидеть и презирать друг друга сколько душе угодно, иные даже готовы резать родичей в темных переулках (или стрелять в них исподтишка), заботясь только о том, чтобы ничего не узнал патриарх. Однако всем склокам, междоусобицам и дрязгам приходит конец, когда кто-то или что-то угрожает самому существованию клана.
Это слишком даже для Выродков.
Древняя кровь обязана защищать самое себя!
Остальные, по-видимому, подумали о том же. Лица Морта и Джада вытянулись от изумления: похоже, даже для них слова Кэра стали новым откровением, и даже Анита наконец скривилась, точно хлебнула кислятины.
Нет, никто в семье не мог и помыслить о том, чтобы нанести удар по интересам и могуществу клана! На это неспособен даже такой извращенец, как дядюшка Витар. При всей своей привязанности к смертным, Человеколюб стоял выше предательства. Об этом не принято говорить, но его служение смертным отчасти соответствовало интересам клана, поскольку позволяло решать какие-то проблемы руками властей Ура.
Тогда кто?!
Я потер кулаками виски, собираясь с мыслями, но черно-белая принцесса мертвых снова опередила.
– Это Слотер? – еще раз мрачно уточнила Анита. – Во имя Велиара, что вообще происходит? Кто-то хочет свергнуть Старика? Кому-то не терпится помериться силами с малышом Джайраксом? В чем суть игры?
«Не совсем, – многозначительно пророкотал Кэр. – Он не совсем Слотер, и это не бунт против патриарха».
Дурацкий камень!
Сколько можно громыхать вокруг да около. Что он пытается сказать?!
– Неужели у Сета появился братишка, а в клане – еще один ублюдок? – отняв руки от головы, выдал Морт.
У меня не хватило сил даже разозлиться на него.
– Кэр, я больше не желаю недомолвок и долгих прелюдий. С твоей манерой изъясняться у нас скоро кровь из ушей пойдет. Я хочу знать, в чем корень зла. Сразу. Сейчас же. А потом уже ты расскажешь мне детали – от начала до конца. Итак, кто это тебя?
«Мастер Плоти, Сет», – грохнул замок.
От голоса Кэр-Кадазанга у меня извилины и так вовсю скрежетали друг о друга. Но теперь голова заболела вдвое сильнее, потому что поражение плотью, похоже, начало дурно действовать на Кэра – он нес уже какую-то околесицу.
– Этого не может быть! Клянусь фаллосом Бегемота, этого не может быть! Я убил Мастера недели три назад. Сначала снес ему голову, потом расчленил и кремировал.
Морт попытался фыркнуть, но только надул ноздрёй кровавый пузырь, который лопнул, забрызгав ему щеку.
– Я убил его, – упрямо повторил я, убеждая не то присутствующих, не то самого себя. – Все было сделано очень тщательно – вот этими самыми руками.
Я даже потряс руками в воздухе, словно это что-то доказывало.
«Он здесь, мой мальчик! Я изолировал его физическую оболочку – временно, – рокотал Кэр. – Но он здесь. Во мне! И вне меня».
А все-таки глупо не считаться с очевидным. Разве камень способен лгать?
– Выходит, он жив. Снова. И куда опаснее, чем был раньше, – пробормотал я. – Неужели черная благодать оказалась так сильна, чтобы поднять его из пепла? Не верю. С чего Герцогам так благоволить смертному мальчишке?
«Это не Шестеро, Сет. Твой сын вытащил колдуна из прошлого. Выдернул его из той самой частоты времени, где ты нанес удар, лишивший Мастера головы».
Каменный речитатив Кэра перемалывал мозги исполинскими жерновами, но я, сжав зубы, старался не отвлекаться, чтобы не пропустить ни одного слова.
Морт и Джад мялись, пряча глаза.
Анита грязно ругалась.
Мне тоже хотелось разразиться каскадом проклятий, но я просто постеснялся позориться перед тетушкой, ибо так витиевато и с таким обилием новых и весьма интересных слов и словообразований выдать тираду просто не сумел бы. Уж не провела ли наша принцесса недельку в портовых кабаках Сильверхэвена?
Зато, когда Анита стихла, я нашел что сказать Морту.
Обернувшись к сыну, прохрипел, растирая зубы в порошок и с трудом удерживаясь от желания немедленно применить пистолет в воспитательных целях:
– Что ты сделал, гаденыш? Разве я не запрещал тебе пользоваться своими способностями для прыжков во времени? Ты представляешь себе, чем это может завершиться? Ты представляешь, какую дыру всякий раз пробиваешь в ткани мироздания?
Моя ярость обожгла его, неустрашимый обычно мальчишка отшатнулся назад, стукнувшись спиной о стену.
– Ты хочешь сгореть, как свеча?! – рычал я, наступая на Морта. – Хочешь сжечь всю свою жизнь за несколько жалких минут?
– А может, ты хочешь повторить судьбу нашего дяди Трувора? – присоединилась Анита. – Тот тоже любил экспериментировать со временем! Если ты подзабыл, мальчик, я напомню: последний эксперимент завершился тем, что дядюшка Трувор теперь висит в картинной галерее на самом почетном месте!
Что правда, то правда.
Дядя Трувор нынче и впрямь печально глядит в наш мир незрячими глазами со стены картинной галереи Кэр-Кадазанга, не имея способности вернуться в настоящее, остаться в прошлом или переместиться в будущее. Бедолага создал временной парадокс и навсегда стал его пленником. А ведь он – не чета Морту. Трувор был ученым, мудрейшим из Слотеров!
– Или, может быть, ты этого хотел?! – Я ткнул пальцем в пораженное Камень-Сердце.
Лицо Морта отражало целую гамму противоречивых чувств: страх, гнев, раскаяние, злость… но пальцы при этом отчаянно стискивали эфес шпаги. И я понял – если попытаюсь надавить сильнее или ударить его, он пустит оружие в ход. Потому что просто не знает, что еще делать и как унять грызущий изнутри стыд. Одолеть форсированного Морта в поединке не представлялось возможным, так что момент вдруг стал весьма щекотливым.
К счастью, авторитет старших Слотеров и чувство вины перевесили защитную агрессию Морта. Сын набычился, ответил мне яростным взглядом и шевельнул губами, произнося непотребство, но от каких-либо реплик вслух отказался.
Замолк и я, выжженный вспышкой ярости и оглушенный речами Кэра.
Да и что тут скажешь?
– Морт считал, что Мастер Плоти сумеет излечить Веру, – заговорил Джад, вступаясь за приятеля. – Ты сам рассказывал, на что способен парнишка-бори. По твоим словам, для него не было преград и запретов в том, что касалось воздействия на живое тело…
– Не рассказывай мне про эту тварь!
Я переключил свою ярость на племянника, сделав вид, что не принимаю во внимание мотив Морта, хотя на самом деле одна только мысль об этом причиняла мне боль. Ведь если по чести – во всем случившемся моя прямая вина. Это я обнадежил Веру и Морта рассказом о чудо-хилере. И я же уничтожил последний шанс Веры, когда понял, что иначе просто не совладаю с одержимым Черной благодатью арборийцем.
Там, где я отступил, сын пошел до конца, использовав свой Талант.
А результат – вот он, перед глазами.
Оживший Камень, пульсирующее Сердце.
Угроза безопасности всего клана.
– Я видел, что Мастер Плоти делал с людьми, – раздраженно орал я, пытаясь заглушить укусы совести. – После того что мне довелось узреть на улице Ткачей… Кровь и пепел! Да я шел по тем, с кем позабавился Мастер. Сорок шагов! И крики после каждого! Идиот! Парочка идиотов!
Лицо Морта пылало, он сдерживался из последних сил. Мальчишка все-таки боялся меня: не как слабый сильного, но как сын – отца.
Джад тоже был не из тех, кто смолчит в ответ на оскорбление, но и ему осознание вины мешало привычно выпятить нижнюю губу, отставить бедро и театрально положить руку на эфес шпаги, как племянник делал всякий раз, напрашиваясь на дуэль, а то и просто хорошую драку без правил и чести.
– Мы думали, что в пределах Кэр-Кадазанга запросто сможем его контролировать, – помедлив, сдавленным голосом сказал Джад. – Он ведь при жизни был всего-то колдуном, да и то не из самых сильных… иначе тебе бы не смахнуть ему голову уже через пару минут после встречи!
– «Мы»? А ты-то здесь каким боком замешан? – фыркнула Анита.
– Мы ведь друзья с Мортом. – Упрямый до вредности Джад не отвел взгляд и даже сумел немного оправиться и нацепить на лицо одну из своих бесшабашных ухмылок. – Это я рассказал ему о том, как обожаемый папочка ухлопал Мастера Плоти.
У меня мерзко заныло в брюхе.
Пуля в кишках – не следствие ли красочного рассказа Джада?
Выходит, все-таки Морт?
– Когда я узнал, что Морт крепко повздорил с отцом, то попытался исправить ситуацию. Я пришел к нему с корзиной вина и попытался убедить, что Сет ни за что не поступил бы иначе, оставь ситуация хоть один шанс сохранить Мастеру жизнь. «Морти, – говорил я, – если бы твой отец мог вернуться в прошлое и все исправить, он сделал бы это не задумываясь».
При этих словах младший Слотер вскинулся, дернув окровавленной щекой.
– Кто же знал, что малыша так увлечет эта идея? – продолжал Джад. – «Я могу вернуться в прошлое», – заявил Морт. Сначала. А потом поправился: «Я вернусь в прошлое».
Понимаю.
Морт и раньше думал о том, чтобы вернуться в прошлое и предотвратить миг поражения Веры красным, однако тогда он был мал, так что сил просто недостало. Увы, по мере того как мой сын рос, развивая и совершенствуя свой Талант, безжалостный миг прошлого отодвигался все дальше, постепенно становясь недосягаемым и потому незыблемым.
Трувор Слотер, до того как украсить собой картинную галерею, в своих трудах, посвященных исследованию времени, уподоблял прошлое капле смолы, в которой эпизоды, прожитые нами, увязают точно комар или еще какое насекомое. Чем больше проходит дней, тем тверже она становится, пока не превращается в кусочек янтаря, навеки запечатлевший в себе то, что было жизнью.
Шесть лет – слишком много.
А вот пара недель – не такой большой срок, чтобы ткань событий стала неизменной. Есть шанс выдернуть Мастера Плоти из прошлого.
– Сначала идея показалась мне безумной, но, подумав, я… я не стал его отговаривать, – продолжал Джад. – При всем безумии шансы на успех имелись. Чтобы не нарушить логику пространства и времени, мы решили воспользоваться именно той временной частотой, в какой Сет наносит смертельный удар, прекращая существование Мастера. После этого отсутствие этого бори в мире живых уже ничего бы не изменило.
Я глухо заворчал.
Джад вздрогнул и быстро добавил:
– Морти заверил меня, что однажды вы с ним нечто подобное уже проделали и дело выгорело.
– Но тогда с сыном был я! И нас поддерживал Трувор, который собаку съел на исследовании времени! – рявкнул я. – В одиночку Морт не смог бы вытащить из прошлого даже кошку!
– На сей раз мы могли справиться без помощи – твоей или Трувора. Силу, необходимую для осуществления задуманного, мы взяли напрямую у Кэра. А вот тут-то пригодился и я!
– И при чем тут ты? – пренебрежительно зазвенел голос Аниты. – Ты никогда не владел никакими серьезными способностями. Умеешь только шпажонкой почем зря размахивать да девок портить!
– Уж тебе ли не знать про последнее. Небось ничуть не жаловалась! – немедленно окрысился племянник. – Не стоит недооценивать мой Талант. Да, я не умею душить зараз по оборотню в каждой руке, как Сет, или заставлять трупы скакать и веселиться, как ты, сестренка. Но и вам не под силу то, что доступно мне. Похищение! Воровство! Я могу украсть не только кошелек – это слишком легко. Я похищаю и нематериальные вещи: поцелуи, покой, спокойный сон, любовь. Я настоящий Принц воров. И это я украл для Морта часть силы Кэр-Кадазанга.
– Невероятно! – Я с силой растер виски, стараясь избавиться от гнетущего ощущения присутствия, исходящего от Кэра, и даже постучал себя по затылку кулаком, словно выбивая его из головы. – Вы, двое, полные безумцы. Настоящие сумасшедшие! По вам богадельня плачет!
– Вас надо отлучить от клана за такие вещи! – взвизгнула Анита.
«Я же, в свою очередь, слишком поздно осознал, что произошло, – тяжелым рокотом напомнил о себе Кэр. – А когда понял, было уже поздно. Овеянный мощью клана, Морт взломал время и, ворвавшись в его потоки, стер частоту, в которой Сет убивает Мастера Плоти. Он выхватил юношу-арборийца в тот самый момент, когда шпага отца перерубает ему горло. Так что у этих двоих все получилось».
Дух замка выдержал весомую (по-настоящему весомую, черт возьми!) паузу и уронил последнее, исполненное многозначительности слово. Оно грохнуло в воцарившейся было тишине, как тысячетонный валун, сброшенный на скалы неведомым исполином.
«Почти».
Теперь кровь носом пошла не только у Морта, но и у Джада.
Я еще держался, но почувствовал, как в ноздре что-то предательски хлюпнуло.
Что бы ни сказал Кэр дальше, ясно одно – дерьма для разгребания родичи припасли с запасом.