Зловещий и угрюмый родовой замок Слотеров возвышался над всей северо-западной частью Блистательного и Проклятого, подобно исполинскому утесу, сброшенному сверху капризным и злопамятным богом. Высоко в небе, в сумраке, противоестественно прилипшем к сводам замка и не редевшим, как бы высоко ни поднималось солнце, витали вытянутые тени, то появляясь, то исчезая из виду. Что это на самом деле – существа, вызванные Кэром для охраны своих территорий из потусторонних миров, или только иллюзии, призванные устрашить граждан Ура, никто толком не знал. Если честно, даже в семье не особо разбирались.

Сколько я себя помню, эти создания никогда не опускались на землю, а двигались так быстро и неуловимо для глаза, что рассмотреть что-либо не представлялось возможным.

От прочего мира замок оградил-опоясал себя высоченным забором из камня и железа. Сложенные из грубо отесанных гранитных глыб стены, сделавшие бы честь любой крепости, негостеприимно и угрожающе щетинились по верху ржавыми остриями кованых пик, увитых сухими завитками увядшего плюща. Не такая уж и неодолимая преграда, но едва ли найдутся желающие ее преодолеть. Охотников не сыскать даже среди сорвиголов Гильдии ночных ангелов, которые славятся тем, что для них не существует преград и запертых дверей.

Джад первым соскочил со ступеньки кареты, подошел к резным воротам и, стукнув пару раз дверным молотком по медной пластине, потребовал, чтобы они открылись.

С голодным скрежетом ворота разлепили створки, хищно выставив напоказ зазубренные куски позеленевшей от времени бронзы. Они походили на пасть гигантского глубоководного чудища, поджидающего добычу, и, сказать по правде, сомкнувшись, действительно запросто перекусили бы пополам кого угодно – хоть рыцаря в полных доспехах. Правда, в наше время рыцари уже полных доспехов не носят, поскольку их прекрасно прошивают насквозь мушкетные пули, а если ревнители старых традиций все же найдутся, даже им достанет мозгов не соваться лишний раз к Слотерам.

Во-первых, мы никогда не сражаемся с открытым забралом, а во-вторых – всегда побеждаем. С понятиями и жизненным кредо рыцарей такое плохо сочетается.

Мы прошли во двор, и ворота-пасть, звонко клацнув бронзой, сомкнулись за спиной.

Нас встретил унылый и мрачный вид. Сада во дворе замка не имелось. Точнее, он присутствовал, но назвать его садом язык повернется не у всякого.

У большинства Слотеров присутствует тяга к угрюмым пейзажам и унылым ландшафтам – это как тоска по утраченной Преисподней, – поэтому вместо газонов и аллей Кэр тут и сям вырастил весьма симпатичные мертвые древесные остовы, зловеще торчащие из голой и сухой, потрескавшейся местами земли. Черные, корявые и скрюченные, они казались проклятыми душами, стенающими в вечной агонии. Их изломанные ветви-руки тянулись к небу в немой мольбе, призывая его швырнуть спасительную молнию и избавить от страданий.

В тихий безветренный день, чутко прислушавшись, можно даже услышать, как эта мольба едва слышным стоном-шепотом разливается в воздухе, так что, возможно, в аллюзии о проклятых душах есть что-то от истины. Уж чего-чего, а сего товара родичи в свое время набрали, накрали, накупили и просто награбили у смертных с запасом.

Некоторые остовы затейник Кэр переплел в причудливые и гротескные фигуры чудовищ, которые угрожающе скрипели, когда мимо них проходили живые, и иногда произвольно меняли форму, то уменьшаясь, то увеличиваясь в размерах. К таким лучше было не приближаться – иногда, забываясь, они пытались схватить и сожрать даже членов семьи, для защиты которых были созданы. Оно и понятно – вечный голод. Из мертвой почвы корнями ничего не вытянешь.

На мой взгляд, сад выглядел слишком театрально, почти как графическая иллюстрация из романа для впечатлительных девиц, однако не стоит забывать – замок преподносил себя так отчасти и для того, чтобы производить впечатление на смертных Ура. Гнездо сумасшедших колдунов и мутантов должно выглядеть гнездом сумасшедших колдунов и мутантов. Ему надлежит угрожать, пугать, вызывать мистический ужас.

В конце концов, если смертные сочтут, что им надоело нас бояться, дело может обернуться худо. Слотеров, без прочих кланов, всего сотня с небольшим. Не так много против самого густонаселенного города в мире.

Гости у моих родичей бывают редко, но уж те, кто был, до конца дней свой визит не забудут и другим расскажут, безжалостно все приукрасив.

Мы не успели пересечь двор и на четверть, когда раздались знакомые глухие удары – буммм! буммм! Словно кто-то забрался повыше и швырял на землю огромные чугунные ядра.

Пришлось остановиться, давая возможность Церберу – огромной химере-привратнику, вытесанной из цельного куска гранита, – рассмотреть нас и убедиться, что пришли друзья. Холодные бока Цербера выглядели серыми и шероховатыми от времени и частых непогод. Чудовищная голова пучила потускневшие глаза-рубины и скалила длинные тупые клыки. Клыки эти, понятно, представляли собой не более чем украшение, или, правильнее сказать, устрашение. В ход они никогда не шли, ибо сия исполинская каменная туша никого и никогда не рвала на части.

Зачем, когда можно просто размазать чужака по земле?

– Хороший песик, – чуть повеселевшим голосом сказал Морт и погладил чудовище по каменным завитушкам, имитирующим гриву из переплетающихся меж собой змей.

Все-таки он во многом оставался обычным мальчишкой.

Цербер отступил назад, чтобы никого не задеть при развороте, и умчался обратно в сад, оставляя в грунте огромные ямы, медленно затягивающиеся прямо на глазах.

– Слишком уж он медленный, – недовольно проворчал Джад. – Давно пора заменить его настоящими тварями – поголоднее и посвирепее. Пару-тройку вервольфов выпустить, например. Таких, что уже окончательно разум утратили и готовы сожрать любого.

– Старикан служит Кэру уже два века, – возразил Морт. – Сенешаль Джанс говорит, за это время ни один чужак даже не подошел к замку!

– Интересно, а хоть один пробовал? – усмехнулся я, ставя точку в их споре.

Мы подошли к замку.

Сидящие над крыльцом горгульи с интересом засновали по козырьку, защищающему его от дождя, изгибая уродливые суставчатые тела и свешивая совсем уж кошмарные морды, чтобы рассмотреть пришельцев… и спикировать на них в случае надобности.

Что и говорить, незваного гостя в Кэр-Кадазанге ждал бы удручающий прием.

Дверь распахнулась сама, не дожидаясь, пока в нее кто-то стукнет. На пороге нас уже встречал дворецкий, служащий Слотерам последние полторы сотни лет.

– Добрый день, милорды, – проклекотал он, почтительно склонив гривастую голову.

Я приветственно кивнул, Джад небрежно отсалютовал и бросил в слугу плащом, а Морт улыбнулся:

– Привет, Гриффи!

Янтарные, навыкате глаза Грифона благодарно вспыхнули: старик искренне любил Морта, как, впрочем, и всю юную поросль клана. Тряхнув львиной гривой, дворецкий принял вслед за плащом Джада мой и Мортов, после чего почтительно протянул покрытую перьями руку в сторону лестницы:

– Кэр ждет вас, мои лорды.

Птичий клюв искажал человеческую речь до неузнаваемости, но за долгий век Слотера можно привыкнуть ко всему. Даже к голосу птицельва.

Внутри замок выглядел ничуть не более привлекательно, чем снаружи.

Темные, угнетающие цвета; настенные панели из красного дерева, чьи разводы наводили на мысль о сгустках крови; тяжелые, шевелящиеся без всякого дуновения ветра драпировки; утонувшие в тенях углы, где, казалось, все время что-то дышало и перемещалось неуловимо для глаза. Анфилады свечей и нарочито тусклые лампы, намеренно удаленные друг от друга, чтобы в промежутках залегали сгустки мрака. Во всех светильниках трепетало и билось живое пламя. Кэр старомоден и упрямо не признает ни новомодных алхимических ламп, ни фонарей из гномьего камня.

Дом, жуткий дом.

На вид так ничего и не изменилось. Разве что чучела, сделанные из наиболее именитых врагов клана, в холле больше не красовались. Старый хрыч Эторн наконец перестал тешить свое самолюбие… а может, решил заняться реставрацией. Все эти чучела он ведь сам сделал, мня себя великим таксидермистом.

– Кто еще в замке, Грифон? – спросил я на ходу.

Честно признаюсь, с некоторыми членами семьи встречаться никак не хотелось. Это не от недостатка любви, а в силу инстинкта самосохранения.

Семейство крыс, обитающих в подвале или канализации, как известно, способно начать истреблять и пожирать самое себя, если существованию колонии будет угрожать голод. Слотеры в этом плане сильно похожи на голохвостых тварей. Отличие в том, что нам в принципе и повод-то не всегда нужен. До смертоубийства дело доходит редко, но от пакостей и козней не убережет даже страх перед гневом патриарха Эторна и стоящих за ним Дредда и Джайракса.

Грифон раскрыл клюв, чтобы ответить, но не успел.

– Я, например, – раздался сверху высокий и приятный женский голос. – Давно не виделись, Ублюдок. Здравствуйте, мальчики.

Анита Слотер собственной персоной.

Резкий контраст белого (снежная кожа, молочного цвета волосы) и черного (платье, перстни, ожерелье), она появилась на верхней лестничной площадке, держа в руках высокий бокал, до краев наполненный темным вином. А может, и кровью. Ее гастрономические пристрастия иной раз ставили в тупик.

Должен сказать, нас вышел поприветствовать далеко не самый приятный персонаж в семейном театре Слотеров. Анита приходилась Джаду сводной сестрой, но если учесть, что ее мать, Хелен Слотер, была сестрой моей матушки, то выходило, что наша черно-белая принцесса для меня вполне себе тетушка. А я Джаду – дядя. Инцест в семьях Древней крови – вещь заурядная, а долгие годы жизни делают возможными самые невероятные марьяжи. Думаю, попытайся какой-нибудь умелец составить родовое древо Слотеров по всем правилам, он бы быстро двинулся умом.

Мы давно уже перестали по этому поводу заморачиваться и, как правило, пользуемся обезличенным обращением «родич». А то ведь и вправду черт ногу сломит.

Прежде чем ответить на приветствие, я на всякий случай быстро перебрал в уме причины, по которым Анита могла заиметь на меня зуб. Виделись мы с ней крайне редко, за помощью друг к другу не обращались, так что нечаянных обид, непогашенных долгов и прочих причин для неприязни на первый взгляд не имелось. Однако нельзя быть в этом полностью уверенным – кое в чем наши интересы все же пересекались: Анита поднимала из могилы мертвых, а я регулярно возвращал их туда по второму разу. Из-за подобной несовместимости профессиональных интересов я допускаю, что вполне мог перебежать тетушке дорожку, вовсе того не желая.

Кроме того, я вообще не жалую некромантов, поскольку во влечении к трупам, пусть даже с научной точки зрения, определенно есть что-то нездоровое. Как-то я обмолвился об этом Джаду, чем вызвал у племянника искреннее удивление: «Сет, тебе грех жаловаться! Это же, по сути, твои работодатели!» Может, и так… все равно не жалую. А когда они приходятся родней – вдвойне.

– Привет, Анита, – сказал я, стараясь быть дружелюбным. – Ты выглядишь так, словно соскучилась по моему обществу.

– Привет, сестра, – присоединился Джад, и особого тепла в его голосе не прозвучало.

Морт, как я уже говорил, принципиален. В частности, он никогда не здоровался с людьми и Выродками, которые были ему неприятны. Вот и сейчас отвернулся.

Анита не то изобразила рукой приветственный жест, не то махнула на всю нашу компанию. Ну и шут с ней. Я повернулся к старику в перьях:

– Так кто еще в Кэр-Кадазанге, мессир Гриф?

Анита опять не дала Грифону ответить, а перебивать ее дворецкий не посмел.

– Не хочешь лишний раз встречаться с Дэреком и Стайлом, Сет? Я наслышана о вашей стычке. Ходят слухи, ты славно накостылял обоим зараз. Дэрек заползал зализать раны и выглядел весьма несчастным.

– Они здесь?

– Скажи, братик, а они успели перед этим взяться за ручки? – Она проигнорировала вопрос, щебеча и изображая из себя девочку-простушку. – Невозможно поверить, чтобы даже ты мог одолеть Дуума.

– Анита, Близнецы – тут?

– Пф-ф!.. Считай, что тебе повезло: ни тот ни другой здесь нынче не обретаются. – Алые губы сложились в крайне неприятную усмешку.

– Уже хорошо, – проворчал я, поднимаясь по лестнице. – Особенно для Стайла. Он давно нарывается.

Правда прозвучала пополам с бравадой.

Если честно, никакого желания пересекаться с Близнецами-Рожденными-Порознь – ни вместе ни поодиночке – у меня не имелось. Братья наверняка грезят местью за историю с суккубой, я же, заявившись разгребать неприятности Морта и Джада, совершенно не желал осложнить работу необходимостью постоянно оглядываться через плечо.

– Если здесь нет еще и Абель с Говардом, то я обрадуюсь совсем-совсем сильно.

Снежно-черная Анита отпила из своего бокала и небрежно тряхнула роскошными волосами.

– Радуйся, – великодушно разрешила она. – Их тоже нет.

Морт демонстративно скривился.

Он ничего не имел против Говарда, с которым у меня давние нелады, зато Абель ненавидел всей душой. Причина тому известна всему клану: именно рыжеволосую фурию Слотеров Морт считал (и отчасти справедливо) причиной того, что мы расстались с его матерью. А кроме того, от Абель у него имелся сводный брат.

Сет-младший рос не так быстро, как Морт, но в свои три года уже проявлял Талант, обещавший со временем превратиться в грозное оружие. Малыш мог разорвать любую из своих игрушек, не прикасаясь к ней и пальцем, – одним только пронзительным воплем. Патриарх Эторн назвал это «голосом баньши».

Брата Морт ненавидел еще больше, чем его мать. В шесть с половиной лет трудно понимать других. Гораздо легче их любить или ненавидеть.

Полагаю, сын бы несколько утешился, узнай, что Абель нынче относится ко мне почти так же плохо, как он сам, и даже воспитывает Сета-младшего в соответствующей атмосфере. В последний раз во время нашей встречи эта рыжая бестия повернула малыша лицом ко мне и сильно ущипнула. Не думаю, чтобы это было шуткой, поскольку в итоге я вылетел в окно, рухнул со второго этажа, изрезался стеклом и едва не сломал позвоночник.

Полагаю, я о-очень хреновый родитель.

С другой стороны, после этого падения я всего лишь встал, отряхнулся и пошел прочь, призывая проклятия на голову Абель, а не стал выламывать дверь и поджигать ее дом, как сделал бы на моем месте любой нормальный Выродок…

– Замок вообще почти пуст, – сказала Анита. – С тех пор как Эторн с Анной отъехали по делам, все разбежались, не желая искушать друг друга соседством. Иногда кажется, что только Старик, – в устах Аниты прозвище патриарха прозвучало как-то вульгарно, – удерживает эту семью от междоусобного побоища, перед которым побледнеет даже Война кланов.

– Вот и отлично, – не скрывая облегчения, пробормотал я.

Такое запустение в Кэр-Кадазанге не было чем-то странным.

Выродки – слишком большие индивидуалисты, чтобы уживаться вместе. К тому же у многих накопились давние счеты и обиды, так что близкое соседство ничего хорошего не обещало. В последние годы Кадазанг служил главным образом местом сбора семьи на случай общей угрозы или «военного совета». Периодически сюда приезжал пожить, набраться сил или укрыться от опасности то один Слотер, то другой, но больше десяти – пятнадцати родичей редко могли обитать под одной крышей единовременно.

Критическая несовместимость характеров.

– Ничего отличного, – нахмурила светлые брови Анита; я уже поднялся наверх, встал подле нее, и теперь некромантке приходилось смотреть снизу вверх. – Я хотела бы, чтобы отец оказался здесь. Надо что-то делать с Кэром! Представляешь, он стал самовольничать. Кажется, мерзавец забыл, что всего лишь тень бестелесная на службе Слотеров.

Морт и Джад понимающе переглянулись, стоя на верхней ступеньке. У сына заметно дернулась щека, и он поторопился отвести взгляд в сторону; племянник настырно выпятил нижнюю губу, как делал всегда, собираясь полезть на рожон.

Н-да… ситуация принимает все более интригующий оборот. Мало того что Кэр вдруг сообщил этим двоим, будто собирается помереть, так он еще и чудить принялся. Это причина или следствие их действий?

Я машинально пробарабанил пальцами по эфесу шпаги.

– Стал самовольничать? Что ты хочешь сказать, Анита?

Прежде чем ответить, некромантка непринужденно допила вино и протянула бокал Грифону. Птицелев с почтением принял его и удалился, громко цокая когтями по устланному циновками полу. Несмотря на преклонный возраст, который выдавали седая грива и поредевшие перья на крыльях, спину дворецкий держал прямой, как палка, а вышагивал чинно и благородно – ни дать ни взять отпрыск голубой крови.

Не исключено, что так оно и есть. Кто знает, кем был Грифон до того, как попал в наш мир и присягнул служить клану?

– Он блокировал мою лабораторию! – гневно заявила Анита. – Представляешь? МОЮ лабораторию! Я не могу теперь туда попасть! Кровь и пепел!

Темнота, ютившаяся в углах Кэр-Кадазанга, словно бы вздохнула, услышав родовое проклятие Слотеров, но на это никто не обратил внимания. Не стоит прислушиваться да приглядываться ко всему, что мерещится в стенах замка. Так недолго расстаться с рассудком. Думаю, если привести сюда священника-экзорциста, у него начнутся корчи, прежде чем с губ успеет слететь хоть одна молитва.

– Представляешь?! А я как раз собиралась закончить работу над новым составом для мумифицирования тканей! – продолжала возмущаться Анита. – Это потенциальный прорыв в области некропрактики! Если повезет, мои нежити будут оставаться в отличной форме по десять – пятнадцать лет, не разлагаясь в кисель и не превращаясь в груды пыли и дряхлого мусора. И все – без обновления заклинаний. Такая важная работа, а этот… этот… От злости я едва не спалила его любимые гобелены!

Прежде чем кто-то успел подначить ее, прелестная тетушка оборвала тираду и, посмотрев на меня так, будто я сказал что-то громкое и весомое, наморщила аккуратный лобик, перехваченный черной бархоткой.

– Хм… а ты здесь не для того, чтобы вправить ему мозги, Сет?

– Ты забыла сказать «Ублюдок», – едко улыбнулся я.

Анита не повелась.

– Точно! – воскликнула она, обвиняюще наставив на меня палец, увенчанный длинным черным когтем… в смысле ухоженным ноготком. – Ты просто не можешь оказаться здесь случайно. С Кэр-Кадазангом происходит что-то неестественное, а ты ведь у нас большой специалист по опасным загадкам и таинственным гадостям.

– Называй вещи своими именами, – впервые подал голос Морт. – Он большой специалист по разного рода дерьму.

– По разгребанию разного рода дерьма! – укоризненно вставил Джад. – Не оскорбляй папочкину работу, Морти!

– Придержите языки, паяцы, – прикрикнула черно-белая принцесса мертвых. – Ну так что скажешь, Сет?

Все было настолько очевидно, что я не стал пытаться ее разубедить.

– Aue, Анита. Никогда не думал, что доведется разгребать семейное дерьмо. Джанс в замке?

Джанс Слотер – сенешаль Кэр-Кадазанга, и без него обращаться к Кэру – значит нарушать семейный протокол. Не то чтобы это повлекло за собой серьезные проблемы, но с человеком, посвященным во все семейные тайны и дрязги, лучше поддерживать хорошие отношения. Неизвестно, сколько грязного белья он может извлечь на свет. Феноменальная память Джанса позволяет ему помнить даже то, сколько раз в день тебе меняли пеленки полвека назад.

– Я искала его все утро – как в воду канул. Полагаю, он отправился осмотреть части замка, ныне недоступные из-за своеволия Кэра.

Будь я чуть помоложе – непременно бы присвистнул.

Вот прям как Джад сейчас.

– Плохие новости, – произнес племянник вслух то, о чем все подумали. – Джанс знает Кэра ближе, чем любой из нас, и если ему мог быть причинен вред… постой, что значит – «недоступные»?!

– Так! Вы, трое, быстро выкладывайте мне, что здесь происходит! – командным голосом потребовала Анита, не оставляя попыток захватить инициативу в разговоре.

– Да что ты говоришь, сестренка? – не удержался Джад. – А может, тебе стоит занять себя более интересными делами? Например, пойти проломить какому-нибудь бедолаге голову и поразвлекаться, заставив его после смерти отплясывать тарнийскую джигу!

Рубиновые глаза Аниты вперили в племянника полыхающий взор, на который Джад ответил взглядом не менее убийственным. Я ничуть бы не удивился, заискрись между ними воздух и начни посверкивать молнии. Любви между этими двумя не было и близко… то есть ее теперь не было.

В свое время Джаду, прожженному ловеласу и отчаянному сердцееду, ничего не стоило соблазнить свою мрачную сестру, проводившую больше времени с мертвецами, нежели с живыми людьми. Долго их связь не продлилась – Джад просто не умел задерживаться подле одной женщины, сколь бы искренние чувства к ней ни питал. Его неумолимо влекло от юбки к юбке, невзирая на все последствия. Если бы племянник чуть-чуть хуже фехтовал, чуть-чуть хуже стрелял и, главное, если бы он не был Слотером, за которым стоит целый клан сумасшедших колдунов и чудовищ, то давно нарвался бы на достойную сатисфакцию со стороны бесчисленной череды обманутых мужей, обойденных женихов и разгневанных отцов.

Анита, в свою очередь, не умела прощать легкомысленность.

Когда их скоротечный роман закончился и Джад, по его собственному определению, «вернулся в мир живых, оставив юдоль мертвых, где черной паучихой царствует сестра», Анита пришла в бешенство. Обладая мстительным характером и мрачным чувством юмора, она сумела достойно отомстить ветреному любовнику. Тетушка убила и уже мертвой отправила на свидание к Джаду одну из его последних пассий – девушку из высокородной дворянской семьи Ура. Как некромантка Анита – вне конкуренции, а посему Джад только в постели понял, что обнимает и ласкает живой труп, да и то не сразу, а когда девица в самый ответственный момент вдруг перестала подавать признаки жизни…

С тех пор прошло достаточно много времени, но отношения между бывшими любовниками по-прежнему звенели сталью отточенных ножей.

– Заткнись, кобель! – скривила лицо альбиноска. – Здесь происходит что-то непонятное, и это «что-то» касается Кэра. Мне плевать, что вы, трое, себе надумали, но если это сказывается на Кэр-Кадазанге, значит, это сказывается на всем клане! И клан должен об этом знать. А в особенности – патриарх и демон-хранитель.

В последней фразе мое чуткое ухо уловило не столько возмущение, сколько вопросительную нотку, из чего недвусмысленно следовало – будет ли клан «об этом знать», зависело исключительно от того, будет ли знать все, что ей интересно, Анита.

– Только младшенького здесь не хватает, – пробормотал я под нос, признавая свое поражение в споре с принцессой мертвых.

Такой козырь, как Джайракс, не перебьешь.

Кому-то могло бы показаться лестным осознание того, что твой единокровный младший брат – самое страшное и самое могущественное существо, какое только знал Блистательный и Проклятый со времен Рычащего короля. Не спорю, что-то в этом определенно есть. Но картина предстает совсем в другом свете, стоит добавить в нее маленький штрих – братья давно и со вкусом ненавидят друг друга.

Наполовину демон, наполовину Слотер, вобравший в себя всю силу и мощь клана, Джайракс Двоедушный стоял на страже интересов семейства, одним своим именем наводя трепет на весь город, но это не мешало ему строить козни своему старшему брату. Некоторые теологи считают младшенького воплощенным Злом, и не думаю, что они так уж сильно ошибаются. Чтобы прийти в этот мир, Джайракс при рождении выпил жизнь нашей матери, превратив ее в бестелесную тень, уйти в небытие которой не позволяет только могущество Эторна Слотера. Я любил маму, и уже одно это – достаточный повод ненавидеть брата. Он отвечал мне полной взаимностью, а извращенная натура демона-хранителя стократно преумножала ненависть.

Чтобы не поубивать друг друга, нам даже пришлось заключить дьявольское пари – одно из самых странных за всю историю Слотеров, но в то же время прекрасно иллюстрирующее всю тонкость семейных отношений Выродков. То самое «дурацкое пари», о котором упоминал доктор Шу.

На жизнь и душу.

Чудовищные ставки? Ну так и бились об заклад чудовища.

– О, поверьте, мальчики, Джайракс надолго не задержится, стоит ему узнать, что Кэр-Кадазангу угрожает опасность со стороны тупоумных старших братьев и их отпрыска! Он явится сей же миг, овеянный грозой и смертью. – Анита даже хлопнула в ладоши, словно предвкушая встречу братьев-Слотеров. – У вас есть выбор, засранцы! Или вы рассказываете мне обо всем, что здесь, черт возьми, происходит, или меньше чем через час об этом будет знать все семейство. А тогда, мнится мне, кому-то придется дорого заплатить за свои грешки. Я буду смеяться, когда Джайракс подпалит ваши задницы.

– Дорогая, ты говоришь, как великосветская леди, – буркнул Джад и невольно замялся, поглядывая на меня в поисках поддержки.

Это Джад-то! Который еще ни разу не лез в карман за словом!

И впрямь выбора не оставалось.

– Хорошо! – Я взял ее за руку, холодную, точно кусок льда.

Джад говорил: даже будучи с Анитой наедине, он так и не смог до конца понять – жива она или же давно уподобилась собственным умертвиям, превратив себя в прекрасно анимированный труп. Неудивительно. У меня тоже на сей счет имеются кое-какие сомнения, хотя профессиональное чутье пока сконфуженно помалкивает…

– Идем!

– Куда? – настороженно спросила Анита.

– К Кэру. Ты услышишь все непосредственно от него.

– Но Сет… – протестующе начал Морт.

– Хочешь, чтобы об этом узнала сладкая парочка – Эторн и Джайракс, сынок?

Морт не хотел.

Морт захлопнул пасть.

Даже не вскинулся, как обычно, на «сынка». Такая реакция подкинула мне лишнюю порцию беспокойства. Если даже упрямец Морт осознает, как сильно вляпался, значит, дело хуже плохого. Похоже, мертвецы, приталкивающие клиентов к моим дверям, в этот раз перестарались.

– Мне просто воображения недостает, чтобы представить, как эти двое могли нанести вред Кэр-Кадазангу, – по дороге шипела Анита, испепеляя взглядом набычившегося Джада. – Они же пописать не могут, не забрызгав ботинок!

– Мне тоже, – честно признался я.

Морт и Джад стали еще мрачнее.

Вновь появился Грифон и, чинно ступая, повел нас в святая святых цитадели Слотеров – в комнату, где хранилось Сердце Кэра. Несмотря на все чудачества замка, туда доступ пока перекрыт не был.

Старый дворецкий, за годы безупречной службы сроднившийся с Кадазангом, тоже чувствовал, что происходит что-то необычное. Куцые крылья птицельва нервно подрагивали, а редкие перья встревоженно топорщились.

Шагая вслед за ним, я чувствовал, как мерзко заныло в брюхе.

Как в предчувствии пули.