ГЛАВА 11
Торкланд стоял и не мог оторвать взгляд от великолепия зрелища садящегося за лес солнца. Постамент, на котором находился ярл, был так высок, что край леса, куда опускался оранжевый диск, казался далеко внизу, и это придавало Олафу значительности в собственных глазах.
"Великий Один, как прекрасен мир, как хорошо вновь почувствовать силу в своих руках и ногах! Какое счастье иметь возможность сворачивать шею врагам или просто слегка подраться на дружеской попойке",- мечтательно размышлял викинг, разминая затекшие руки.
Олаф так увлекся блаженством вновь обретенной свободы, что даже не удосужился узнать, откуда пришло столь неожиданное избавление.
Приятные размышления Торкланда прервал крик, прозвучавший откуда-то сверху:
- Эй, конунг, глянь-ка, а он уже не золотой!
Олаф поднял к небесам удивленный взгляд, он готов был увидеть там что угодно, но только не то, что там оказалось.
Прямо над головой славного ярла в воздухе висел самый обыкновенный драккар с рядами весел по обоим бортам и подвешенными над ними щитами. На носу корабля стоял самый настоящий рыжебородый викинг и, перегнувшись через борт судна, глазел на Торкланда.
Очертания корабля показались Олафу до боли знакомыми, он внимательней пригляделся, выискивая памятные выщербины и латки на досках бортовой обшивки.
Ну конечно же, сомнений быть не могло, это был "Фенрир" - любимый корабль его друга, датского конунга Хэймлета. Оставалось только узнать: за каким йотуном он здесь околачивается?
Будучи золотым изваянием, великий ярл был лишен возможности вертеть головой, поэтому и не заметил подплывшего откуда-то из-за спины драккара. Да и асов больше заботило спасение собственной шкуры от каменного ливня, низвергаемого на землю ведьмой.
Судя по движению весел, гребцы на судне дружно налегали на них, и корабль медленно двигался по воздуху. Рядом с отвратительной рыжей мордой уставившегося на Торкланда викинга показалась еще одна, знакомая, в щегольской красной шапке, подбитой соболиным мехом.
- Олаф, неужто это ты?! Вот это встреча! - рассмеялся на весь Асгард викинг в красной шапке.
- Да, Хэймлет, это я, что лыбишься? Лучше помог бы отсюда слезть, да вели подать бочонок эля, у меня этой жидкости уже много дней во рту не было.
- И ты еще жив? - искренне удивился Хэймлет, одновременно давая команду гребцам табанить, а рулевому направить корабль чуть ближе к земле.
У датского принца, как всегда, была отборная команда. Кормчий подвел борт судна точно к верхушке постамента, и Олаф уверенно шагнул на палубу.
Его уже ждал улыбающийся датчанин, протягивая другу крепко сбитый дубовый бочонок с уже вышибленной заглушкой. Торкланд хлебнул приятной жидкости и чуть не подавился, пытаясь влить в себя побольше.
Это был эль с его родины! Эль Мидгарда!
Торкланд единым духом осушил предложенный сосуд и, ловя ртом воздух, жадно впился взглядом в еще один, стоящий на палубе. Отдышавшись, он осушил второй и лишь тогда окончательно пришел в чувство. Его внимание привлек шум, раздававшийся где-то под килем "Фенрира". Олаф посмотрел вниз.
На равнине перед главными воротами города собрались чуть ли не все жители Асгарда. Асы заполнили все свободное пространство, попутно выкапывая из-под камней, сброшенных ведьмой, еще живых соплеменников. Остальные же дружно голосили, приветствуя пришельцев, которые очутились здесь так вовремя и спасли Асгард, уничтожив Хейд.
Хэймлет подошел к борту и приветственно помахал собравшимся рукой.
- Ничего, не переживай, это ненадолго, я тоже один раз поджарил эту стерву, но она возродилась из пепла. Я думаю, мы вновь скоро встретим старушку Хейд. Правда, теперь мне будет полегче, ибо у колдуньи появился еще один кровный враг. Да, кстати, Хэймль, как тебе это удалось? Когда я сражался с ведьмой, то столкнул ее в огненный кошмар, созданный ее же магией. А чем ты ее подпалил? Или ты, дядюшка, уже сам занялся колдовством? - проговорил ярл, сверля пронзительным взглядом своего товарища.
- Никакого колдовства здесь нет,- ответил Хэймлет.- Ты, Олаф, слышал когда-нибудь про оружие миклагардцев "эллинский огонь"?
Торкланд почесал затылок, что-то смутно припоминая.
- Кажется, да,- наконец ответил он.- Это такая жидкость, которая сама загорается, а потом ее нельзя потушить. Льешь на нее воду, и вода начинает гореть тоже. Только где же ты взял "эллинский огонь"? Насколько я знаю, миклагардцы берегут его тайну крепче жизни И готовы скорее умереть, чем отдать его в руки чужеземцев.
-А они мне его и не отдавали. Я сам взял. Мой "Фенрир" как раз дрейфовал в Эллинском море, когда я заметил их корабль. Большой такой, и весла в два ряда. Но сколько бы весел ни было на эллинских кораблях, им никогда не угнаться за нашими драккарами, потому что у них гребут треллы, а у нас воины. В общем, я обратил внимание, что миклагардское судно как-то странно плывет, виляя из стороны в сторону, словно команда перепилась эля. Они подошли ближе, но не замечали "Фенрир". Они вообще ничего не замечали вокруг, несясь прямо на скалы. И тут я увидел, что сарацины, черные люди, каких я уже встречал в Спайнленде, захваченные эллинами в плен и прикованные к веслам, подняли бунт и отчаянно сражаются с командой биремы. Как ты, Олаф, понимаешь, это был случай, который не может упустить ни один уважающий себя викинг. Мы напали. Маленький "Фенрир" тихо догнал миклагардский корабль и причалил к корме. Никто не помешал нам, когда мы взбирались на высокий борт эллинской биремы. Захватив рулевое весло, я слегка поменял курс корабля, отвернув от камней, на которые он шел. Вся драка между эллинами и их треллами сосредоточилась на нижней палубе. Похоже, миклагардцы одерживали верх, хотя их оставалась горстка. Безоружные сарацины доблестно сражались. Все-таки трелл будет покорным, если только рожден треллом. А воин, захваченный в бою и сделанный треллом, всегда смотрит на плохо лежащий нож, чтобы перерезать горло своему хозяину. Мы окружили дерущихся и убили их всех. К радости хирда, трюм биремы был наполовину заполнен элем и пшеницей, видимо, эллины возвращались от славен, из Кенугарда. Один был с нами, и мы загрузили "Фенрир" элем прежде, чем я споткнулся о глиняный горшок, лежащий на верхней палубе. Я сперва не придал этому значения. Но посудина покатилась и упала на нижнюю палубу биремы. За моей спиной что-то взорвалось, обдав жаром затылок. Не успел я оглянуться, а пламя уже охватило корабль. Огонь распространялся так быстро, как ни на одном пожаре, который мне приходилось устраивать. И тут я понял, что это легендарный "эллинский огонь". Я огляделся и заметил еще несколько подобных горшков. Дальше размышлять было некогда, я схватил ближайший и прыгнул в воду. Остальные буквально вспыхнули за спиной. Пламя столбом поднялось вверх. Этого я, конечно, не видел, так как барахтался в теплой воде Эллинского моря. Хвала Одину, что я, как всегда, оказался без кольчуги. Хирдманы подняли меня на борт "Фенрира", горшок с огненной смесью я так и не выронил, и, вот видишь, он пригодился. Не успел я скинуть мокрую одежду, как тут появился Хугин, которого ты послал за мной.
- Я посылал за тобой? - удивился Торкланд - Ты, Хэймлет, всегда отличался буйной фантазией, но подумай своими протухшими датскими мозгами: как я мог посылать за тобой в Мидгард, когда я сам понятия не имею, как можно попасть сюда или выбраться обратно и каким образом я очутился в этом мире?
- Не знаю, Олаф,- невозмутимо ответил датчанин,- ко мне прилетел Хугин и сообщил, что ты срочно вызываешь меня в ту страну, где сейчас находишься. В какую, я от него не смог добиться, ты же знаешь, как трудно общаться с этим вороном. Он лишь сказал, что ты разбил какой-то хрустальный шар невероятной колдовской силы и пожелал, чтобы я оказался недалеко от тебя. Хугин говорил, что разбуженные тобой силы уже начали свое дело и он прилетел, чтобы быть моим лоцманом в неопределенном пространстве, ибо магия, которую ты привел в действие, обладает невиданной мощью. Но ее точность не рассчитана на такие немыслимые расстояния во времени, и меня может занести Один знает куда. Я, конечно, хотел тут же ощипать его, чтобы помешать исполнению колдовства. Но вещая птица убедила меня, что это не поможет.
Торкланд в задумчивости потрепал бороду. Он пытался вспомнить свой поступок, вызвавший появление товарища в этом мире. Пролистывая день за днем в обратном порядке, он наконец дошел до того часа, когда пали стены Альвгарда под ударами Торова тарана. В голове славного ярла светлой вспышкой засветилось воспоминание о хрустальном шаре, который он жестом победителя разбил о стену в покоях правителя альвов, при этом посетовав, что рядом нет Хэймлета.
"Вот что, значит, привело датчанина в этот мир!" - догадался викинг.
Он поднял глаза и виновато посмотрел на конунга данов.
-Дядюшка Хэймлет, а не найдется ли у тебя еще немножечко эля? У меня, кажется, рождается мысль,- пробурчал ярл, почесывая затылок.
Элем на драккаре были полны трюмы, и Торкланд тут же получил желаемое.
- Ты знаешь, датчанин, я вот тут подумал, что, раз тебя перенес сюда магический шар, значит, нас такой же точно может вернуть обратно. Из этого следует, что все наши усилия следует сосредоточить на поисках второго шара,наконец родил свою мысль великий воин.
- Так и сделаем, Олаф. Но ты знаешь, мне пока здесь не надоело. Во всяком случае, в отличие от тебя, я только сейчас добрался до Асгарда и еще не представился Одину и остальным асам. Как ни странно, но почему-то драккары по воде плавают значительно быстрее, чем по воздуху. Конечно, когда поднимается ветерок и можно поставить парус, мы летим будто на крыльях, но в этом мире по большей части стоит солнечная, безветренная погода, и мои хирд-маны замучились сидеть на веслах, загребая воздух.
- Ты мне лучше скажи, каким мерзким колдовством ты научил свою посудину плавать по небу? - поинтересовался Торкланд.
- Понятия не имею, я прилетел на "Фенрире" из Мидгарда. А когда оказался в этом странном мире, Хугин рассказал мне, что корабли не только могут плавать по воде, но и летать по воздуху, и даже там, где воздуха нет вовсе. Когда-нибудь в Мидгарде люди научатся строить такие драккары, ну а в их мире и сейчас летают все корабли, но, к сожалению, ни асы, ни другие местные жители их не строят. Вообще, лишь только мы оказались здесь, Хугина как подменили. Он стал болтливее своего братца и рассказал мне все тайны этой земли. Я уж подумал, не Мунин ли незаметно прилетел вместо Хугина.
- Нет, просто Хугин помолодел на бесчисленное количество лет, а Мунин еще и вовсе не родился,- проговорил Торкланд со знанием дела.- Ну, а с Одином и остальными я тебя познакомлю. Поверь мне, ты разочаруешься. Они еще весьма далеки от того, что мы привыкли называть богами. Разве что Тор чего-нибудь стоит.
Хэймлет пожал плечами:
- Посмотрим. Полетели в Асгард.
Конунг махнул рукой кормчему, и тот переложил стир. Гребцы налегли на весла, и "Фенрир" медленно направился к городу.
Стены Асгарда, построенные мастером Вальбрандом, были достаточно высоки, и драккару пришлось немножко подняться вверх, чтобы не зацепиться килем за бруствер.
Хэймлет кинул на Олафа оценивающий взгляд:
- Да, дядюшка, золотым ты выглядел привлекательнее. Торкланд молниеносно отреагировал на злую шутку приятеля резким выпадом огромного кулака. Но Хэймлет был к этому готов.
- Эй, Олаф, золотым ты действительно был несколько симпатичнее, но живым ты стоишь значительно дороже,- рассмеялся конунг, швырнув в Торкланда бочонком с элем. Викинг поймал ценный сосуд, и перебранка пошла на убыль.
- Хэймлет, я пущу тебя по миру, если за каждую мерзкую шутку ты будешь расплачиваться элем,- пробасил Торкланд, вытаскивая заглушку.
- Можно подумать, что, если я перестану язвить, ты тут же станешь трезвенником,- парировал Хэймлет.
"Фенрир" проплыл над стенами города, и датский конунг вопросительно посмотрел на славного ярла.
- Надо двигаться к центральной площади,- ответил викинг. Потом, вдруг о чем-то подумав, твердым шагом направился к корме. Отстранив кормчего от стира, он же-. лезной рукой взялся за рулевое весло и сам повел судно к цели.
Только сейчас доблестный мореплаватель ощутил, как он истосковался по безбрежной водной стихии, по ветру, гонящему облака за горизонт, по могучим северным штормам и по добро сколоченному хирду, дружно опускающему весла в свинцовые волны и побеждающему стихию.
Правда, плыть по воздуху было несколько скучновато. Драккар не только не бросало с волны на волну, но даже не покачивало, как при легком утреннем бризе. Судно двигалось ровно, не кренясь и не скрипя шпангоутом. Но даже при столь существенных недостатках Торкланд все равно получал огромное удовольствие от того, что его ноги стояли на палубе боевого драккара, а руки управляли могучим кораблем викингов.
Дома проплывали под килем, сменяя друг друга. Толпа асов, орущая приветствия за воротами города, увидев, что большая летучая лодка направляется в Асгард, ринулась следом, грозя расплющиться в воротах или завалить башню. Счастливчики, успевшие проскочить в город, бежали по улицам к центральной площади, обгоняя драккар, двигавшийся, на их счастье, слишком медленно.
Торкланд не забыл, что Асгард до отказа заполнен беженцами из провинций, их палатками, семьями и скотом и что сейчас в столице яблоку негде упасть. Но он-то знал, где самое достойное место для стоянки "Фенрира".
Вырулив на площадь, ярл снизился и, чуть ли не задевая килем головы зевак, подвел судно к священному источнику. Драккар мягко скользнул на зеркальную поверхность бассейна.
- Утомили меня эти герои,- проворчал Хеймдалль, стоя на пороге своей лачуги, но порядок наводить не стал.
Проходящие мимо асы уже успели прожужжать ему все уши, в подробностях рассказывая о сожжении ведьмы
Хейд и спасении Асгарда. Страж порядка не захотел портить горожанам праздник, простив зарвавшихся героев, опустивших свою посудину в священную воду.
Викинги не стали сразу спускаться с борта своего драк-кара.
- Пора, Хэймлет,- проговорил Торкланд, увидав наконец появившихся в толпе Тора, Одина, Тюра, Вили, Be, Бальдра и остальных членов малого тинга.
Конунг кивнул своим хирдманам, и те живо перекинули трап. Горожане взорвались грохотом оваций, лишь только Хэймлет в сопровождении Олафа появился перед ними.
Славный ярл скривился, с неприязнью посмотрев на щегольской кафтан друга и подбитую соболями шапку. Хэймлет всегда любил попижонить, и это было одной из немногих черт, которые не нравились суровому воину в товарище. Викинг недовольно хмыкнул и раскрыл было рот, желая как-нибудь съязвить по этому поводу, но тут же закрыл его, понимая, что придется приложить невероятные усилия, дабы перекричать ликующих асов. В противном случае датчанин просто не разберет в этом шуме его слов.
Сегодня Хэймлет был героем дня, и его нога первая ступила на булыжную мостовую Асгарда. В стане отцов города произошло шевеление.
По обычаям героя, совершившего подвиги, должен был встречать правитель города или тот, кто его замещает. Но, как известно, великий Мимир отшельничествовал у легендарного источника, а выбранный советом Бор пал в бою. Его главным помощником был Олаф, однако в данный момент. он находился рядом со славным незнакомцем. Да и вообще Торкланд не мог представлять Асгард, так как не был его коренным жителем. Все взгляды устремились на Тора, но тот почему-то, сконфузившись, отступил назад.
Неожиданно для окружающих вперед выступил Один и твердым шагом направился навстречу прибывшим. Асы облегченно вздохнули, при этом немало подивившись поступку своего товарища, не отличавшегося ранее такой решительностью, правда, они понимали, что события последних дней и часов не могли не повлиять на него.
- Приветствую тебя, незнакомец, покоривший воздух и уничтоживший великую ведьму ванов,- торжественно произнес ас, салютуя Хэймлету и его команде.
Они обменялись приветствиями, и Один глянул на Торкланда:
- Я рад за тебя, славный Олаф, что колдовство, окутавшее тебя, разрушилось вместе со смертью ведьмы.
Олаф в ответ кивнул асу. В глазах Одина стояла доселе не виданная ярлом тоска и боль. Он двигался не торопясь, немножко склонившись на один бок, видимо, обожженная спина давала о себе знать. Но, судя по тяжести его взгляда, не эта боль сильнее всего мучила великого аса. Один еще не пережил смерть отца и любимого друга, коня Гринфила. Он повел викингов к ожидавшим асам. Толпа разразилась новыми возгласами приветствий.
А дальше началось что-то неописуемое. На улицах Асгарда появились тысячи больших и малых бочонков с элем. Хмельная жидкость, щедро проливаемая руками облившихся кравчих, рекой текла по улицам, собираясь в лужи, из которых, не стесняясь, лакала домашняя скотина. Пьяные усеяли мостовую, а кое-где раздавались звуки дружеских мордобитий, так любимых асами. Город погрузился в сплошной буйный праздник. Да и событие стоило того, сожжение ведьмы Хейд было происшествием неординарным, и асы вовсю дали волю своей широкой натуре.
К тому времени, когда над далекой полоской изумрудного леса горизонт забрезжил юным, едва пробуждающимся рассветом, город наконец погрузился в спячку. Асы, вволю нагулявшись, напившись и передравшись, кто смог, расползлись по своим домам. Ничто не нарушало таинство рождающегося утра.
Вдруг с востока задул легкий, едва ощутимый ветерок. Однако его хватило, чтобы пепел, рассыпавшийся между камнями и травой, пылью поднялся в воздух и собрался в кучку у подножия постамента, на котором еще накануне стояло золотое изваяние Торкланда.
Споткнувшись о гранитный столб, ветерок поднял пепел вверх и завертел его маленьким смерчем. Движение становилось все более быстрым и уверенным. Смерч рос, вытягиваясь и расширяясь. Черная субстанция, находящаяся внутри воздушного завихрения, уплотнялась, в какой-то момент вовсе перестав быть прозрачной. А черный вихрь все продолжал расти и расти, пока не поднялся над каменной колонной, над стенами Асгарда.
- Ненавистный город, я сотру тебя с лица земли, чего бы мне это ни стоило! - прогремел под небесами могучий голос.
Одиноким асам, не принимавшим участия в празднике и встающим по непонятной привычке до зари, почудилось, что ударил гром, и они посмотрели на усеянное затухающими звездами ясное небо, ища грозовые тучи. Полное их отсутствие не удивило бодрствующих горожан, как и многое другое, случившееся во время осады, и они продолжили заниматься каждый своим делом. И лишь один Хеймдалль разобрал сказанное.
Страж Асгарда, как всегда, проснулся, едва улегшись спать, и стоял на пороге своего дома, размышляя о смысле бытия: "Пусть герои думают, что они герои, и купаются в славе. Им не дано знать, что каждый их подвиг предначертан Создателем и запечатлен в хитросплетениях узора, тщательно сотканного норнами. А их свобода жестко ограничена, и лишь сила собственного духа находится в их власти, позволяя либо взять очередной рубеж, либо споткнуться и отступить, чтобы когда-нибудь попытаться вновь, или же навсегда быть лишенным такой возможности".
Размышления Хеймдалля прервал новый раскат грома. Старый служака заинтересованно прислушался.
- Какая боль, какая ужасная боль! - кричал голос под небесами.- Как страшно сгорать и оживать вновь, собирая воедино рассыпанные по клочкам мысли и знания. Как я ненавижу это существо, прибывшее из земли, называемой Мидгард. Их уже двое, двое моих врагов, принесших мне невыносимые муки. Но я разделаюсь с ненавистными пришельцами, как и с их друзьями асами. Я уничтожу город, благодаря которому наш мир превратился в проходной двор, чего бы это мне ни стоило. Это говорю я, великая Хейд, сестра смерти и бессмертия.- Колдунья, которая уже почти приняла свой облик, воздела к небу могучие руки: - Брат мой, Тьма Веков, заклинаю тебя, приди и сотри с лица земли этот проклятый город, как ты уже делал однажды! Помоги мне, и я готова отдать тебе все, что у меня есть!
Небольшой участок неба прямо перед ведьмой едва заметно зафосфоресцировал, постепенно превращаясь в бесцветный провал.
- Это я, Тьма Веков, я пришел, сестра, по твоему зову. Но я пришел не для того, чтобы выполнить твою просьбу, я не в состоянии этого сделать. Я хочу утешить тебя в твоих муках и вернуть равновесие в твою душу.
- Нет, брат, мне не нужно равновесие до тех пор, пока я вдоволь не напьюсь из чаши мести. Почему ты не хочешь выполнить мою просьбу? Это послужит мне лучшим утешением. Ведь ты же камня на камне не оставил от Вестгарда, ненавистного городишки асов,- возразила Хейд.
- Прости меня, но я не всесилен. Вестгарду было предназначено кануть в небытие, и я лишь ускорил это. Асгард же - это город, который ждет великая судьба, и я не в силах порвать нить, которую вплели норны в свой узор.
- И кто же надоумил этих потаскух выделить самый презренный народ нашего мира?! - возмутилась колдунья.
- Такова воля Творца,- был ответ.
- Ну нет, Создатель не мог так грязно пошутить, я знаю, чьих это рук дело. Недаром старый Мимир вот уже вечность крутится у источника жизни. Я знаю, это его рук дело. Но он скоро поплатится за свои делишки.
- Прости, сестра, я не хочу с тобой спорить, мне надо удалиться, ибо небытие, которое я из себя представляю, не может долго находиться в реальном мире,- проговорило бесцветное облако.
- Ладно, брат, я отпускаю тебя, скажи мне только, выполнил ли ты мою последнюю просьбу?
- Да, выпущенная мною река Бездны уже пожирает эту землю. Многое погибнет в этом мире, но Асгард будет стоять. Такова воля Создателя,- проговорил удаляющийся голос.
- Нет, не будет! - гневно взмахнула кулаком ведьма.
Смерч завертелся в воздухе и в мгновение ока унесся за горизонт. А солнце уже облизало край леса и верхушки дальних холмов.
Все вышесказанное заставило Хеймдалля призадуматься. По всей видимости, Асгард ждали еще очень непростые времена. К тому же страж порядка понял, что теперь реальная опасность грозит его единственному другу, правителю Мимиру.
Хеймдалль перебирал в голове имена асов, кому следует передать услышанное. Все они казались ему легкомысленными пьяницами, не способными ни на что, кроме хорошей потасовки.
"Если бы я мог покинуть город, я сам бы отправился предупредить Мимира о грозящей ему опасности,- размышлял Хеймдалль.- Но, к сожалению, это невозможно, я единственный, кто может противостоять любому противнику внутри городских стен, будь это даже Хейд. Но я становлюсь не сильнее любого из этих выскочек, лишь только выйду за городские ворота. Асгард питает меня силой для того, чтобы я защищал его, и мне придется это делать, даже если старину Мимира начнут разрезать на куски у меня на глазах".
Страж порядка полный грусти вернулся в свою сторожку. Буянить в этот час было некому. Все самые большие забияки Асгарда спали, отходя от вчерашнего праздника. Никто из них не догадывался, Как преждевременна была радость, столь бурно выплеснутая горожанами. Хеймдалль, пораженный печальными мыслями, откинулся в своем дубовом кресле и задремал.
Солнце еще не успело подняться высоко в небо, а медные трубы асов уже трубили сбор, скликая воинов занять места в своих отрядах, которые они накануне так сумбурно покинули.
Кривясь и сквернословя, асы выползали из домов или просто из полувысохших луж эля.
Асы проклинали себя за то, что, находясь в подпитии и обуреваемые жаждой подвигов, дали отцам города уговорить себя с утра идти в наступление на ванов.
Толпы воинствующих жителей Асгарда собрались ночью на главной площади и, размахивая мечами и сосудами с элем, клялись, что утром камня на камне не оставят от позиций врагов. И никому даже в голову не пришла мысль, каким тяжким будет это утро, когда оно наконец наступит после столь бурной ночи.
Отцы города, отпрыски знаменитейших родов, выступая с борта застывшего на приколе "Фенрира", уговорили асов на этот поступок. Горожане злились и на них, считая своих вождей более крепкими и стойкими, как в бою, так и при похмелье. Но как жестоко они ошибались!
Славные вожди Асгарда, проснувшись в пиршественном зале дома Тора, в данный момент занимались тем, что выясняли, кому из них первому пришла в голову глупая мысль спозаранку выступить в поход.
- Это была твоя идея, подлый датчанин,- говорил Торкланд голосом, не терпящим возражения, приставив указательный палец к груди товарища.- Только тебе может прийти в голову такая ненормальная мысль. Я-то уж знаю, я знаком с тобой поболе, чем вся эта компания. Твоя голова всегда полна гадких мыслей, а глотка - скверных слов.
- Ну уж нет, Олаф, я точно знаю, что это была не моя, а твоя идея, я сам слышал, как ты кричал, что соскучился по подвигам, стоя на столбе золотым истуканом. И едва ли доживешь до утра, если не совершишь что-либо подобное. А теперь ты хочешь свалить вину с больной головы на здоровую? - возмущенно отвечал Хэймлет, счищая со своего щегольского кафтана чью-то блевотину.
- Ты хочешь сказать, что я лгу, подлый датчанин? - Олаф схватился за меч.
- Именно это я и хочу сказать,- проорал в ответ разъяренный Хэймлет, вытаскивая свое диковинное для окружающих оружие.
Меч датского конунга был необычайно легок и имел небольшую кривизну. Он достался Хэймлету в подарок от человека из далекой восточной страны, с которым конунг познакомился и подружился во время одного из своих походов. Это оружие не было приспособлено для парирования и нанесения тяжелых ударов, как мощные обоюдоострые мечи асов. Но зато Хэймлет короткими режущими движениями мог снести две-три головы раньше, чем враги успевали только замахнуться. Однако владение таким мечом требовало специального умения, и асы предпочитали рубиться знакомым с детства оружием.
Клинки вылетели из ножен. Их оскорбленные хозяева застыли друг напротив друга. Обоих серьезно мучили сомнения, ведь они были друзьями, почти братьями, но ссора зашла слишком далеко. Да и присутствующие не пытались их помирить.
Мнения разделились пополам. Одна часть асов взяла сторону Торкланда, так как знакома с ним была гораздо дольше, чем с Хэймлетом, и имела все основания доверять его словам больше, чем словам вчера прибывшего гостя.
Вторая же половина действительно слышала геройские речи Олафа. Многие сомневались, что именно Торкланд был первым, кого посетила такая идея, но факт был налицо, и они стояли за Хэймлета.
Обе стороны, изнемогая от нестерпимой жажды и тяжести в голове, были едины в одном: кровь должна пролиться. Ибо если главный виновник или кто угодно погибнет в дружеском выяснении отношений, а проигравший, естественно, будет считаться неправым, то войну на сегодня можно будет отменить, заменив пышными похоронами безвременно почившего героя.
После гибели Хейд асы не придавали особого значения войску ванов, все еще стоящему под стенами города, считая, что всегда успеют расправиться с ними. Было множество проблем, которые в данный момент волновали их гораздо больше.
Кровь действительно должна была вот-вот пролиться, когда входная дверь дома распахнулась и на пороге появился Один, вооруженный с ног до головы, мрачный и деловитый. Всем стало ясно, кто истинный виновник их сегодняшнего раннего подъема. К тому же многие асы стали припоминать, что накануне Один почти ничего не пил, но активнее других участвовал в обсуждении военных действий.
- Это что за драка? - сурово спросил он, глядя на героев, готовых кинуться друг на друга.- Вам всем давно пора быть на равнине. Войска уже почти собрались, а командиры вздумали выяснять отношения! Я жду вас у главных ворот.
Один развернулся и вышел на улицу, провожаемый воцарившейся в помещении тишиной. Присутствующие были поражены переменами, произошедшими со старшим сыном покойного Бора. Однако асы даже сквозь пелену похмельного синдрома понимали, что городу сейчас нужна сильная рука, а Один, похоже, собирался стать именно такой рукой.
Хэймлет первый отправил меч в ножны, которые носил по чужеземному обычаю под мышкой. В отличие от Торкланда, датчанин никогда не видел Одина в убогом виде и по укоренившейся привычке относился к нему как к богу. Поэтому конунг не мог ослушаться его воли. Олаф же, как и другие асы, был поражен переменами в товарище и спрятал клинок, подчиняясь скорее железной воле, неожиданно прозвучавшей в голосе Одина.
Асы вставали и один за другим молча покидали помещение. Олаф тоже вышел на улицу и направился к выходу из города. Пыл великого воина немножко поостыл, и он искренне раскаивался в том, что чуть было не снес голову старому другу, но тем не менее его самолюбие не позволяло подойти к Хэймлету. Датчанин, похоже, мучался теми же проблемами - время от времени бросая в сторону ярла виноватые взгляды, он тут же отворачивался, чтобы не встречаться глазами с Торкландом. Так друзья добрались до главных ворот города в толпе среди рядовых воинов, спешащих к своим отрядам.
Один уже поджидал старейшин и командиров в длинной тени, отбрасываемой Олафовым постаментом при низком утреннем солнце.
Несомненно, это был совсем другой Один, нежели тот, которого знали вчера его многочисленные родичи и товарищи. За одну ночь он словно стал как бы выше и шире в плечах. Скулы славного аса обострились, делая лицо жестче и мужественней, а на висках засеребрилась первая седина. Он окинул собравшихся тяжелым взглядом и голосом, не терпящим возражений, произнес:
- Я рад, что вы, самые уважаемые жители Асгарда и всей страны, откликнулись на мою просьбу и собрались здесь, чтобы закончить дело моего отца и добить ванов, которые все еще сидят под стенами нашего города. Я не могу вам приказывать, так как не являюсь избранным правителем Асгарда или его наместником. Но сейчас не время раздумывать. Мы займемся этим после, когда окончательно разделаемся с врагами. А сейчас я спрашиваю вас, кто готов идти за мной? - произнес Один, понизив голос.
В словах славного аса чувствовалась уверенность и сила, а его взгляд готов был сломать любого, кто встанет на пути. Асы дружно поддержали Одина. Поддержали даже те, кто еще вчера с усмешкой говорил о его странных чудачествах. Сейчас перед ними был совершенно другой ас, и ему покорились. Даже Олаф, считающий себя сильнее и величественнее всех, впал в раж, сотрясая стены города дикими криками "Оооодииин!".
К полудню асы пошли в наступление. Торкланд быстро разыскал свой хирд и возглавил его. К немалой радости ярла, его парни понесли наименьшие потери из всех участвующих в боях отрядов. К тому же они выглядели свежими и бодрыми.
Один поставил хирд Торкланда в центре, как самую организованную часть воинства асов. По переброшенным мосткам воины перешли ров и выдвинулись на равнину. Построив хирдманов походной колонной, Торкланд быстрым шагом повел их вперед. Естественно, до ближнего леса, где накануне стояли передовые отряды ванов, они добрались первыми и тут же столкнулись с вражеским разъездом. К великому сожалению молодых хирдманов, боя не получилось. Ваны, едва завидев приближение отряда асов, бросились наутек. Пешим хирдманам вряд ли удалось бы их . догнать, да и Олаф придержал воинов, велев занять позицию и ожидать заметно отставшие остальные силы Асгарда. Парни встретили это предложение безо всякого воодушевления, но ни у кого не возникало мысли спорить с ярлом.
Вскоре другие отряды подтянулись, и хирдманы продолжили наступление. Пройдя еще милю, они миновали поляну, на которой Один со своей конницей напал на вражеских колдунов. Хирдманы быстро пересекли это место, спасаясь от вони разлагающихся на солнце те?" и вошли в дубовую рощу.
"Мертвыми займется похоронная команда, в Асгарде полно бездельников, способных разве что рыться в земле",- подумал викинг, когда они проходили место кровавого побоища.
В лесу ваны имели преимущество, так как глушь была их родным домом. В отличие от асов и несмотря на свою многочисленность, ваны не строили городов или сколько-нибудь больших поселений и жили в мелких поселках и хуторках, разбросанных по лесу. Не имея дорог, они передвигались по одним им известным тропам и черпали свою силу из стволов могучих деревьев. В лесной чаще магия ванов становилась особенно опасной. Несмотря на то что основные магические силы ванов были подорваны, такие фокусы, как напускание невидимости или кружение дороги, мог вытворять каждый второй лесной житель. Поэтому Торкланд строго приказал своим парням быть внимательными и не отходить далеко друг от друга.
На всякий случай ярл развернул колонну во фронт, соединившись на флангах с соседями, и в таком порядке повел асов дальше. Передвигаться стало было сложнее, но зато безопаснее. Продираясь сквозь кустарник и форсируя овраги, воины к вечеру прошли всего две мили. Противника нигде не было видно.
Армия приближалась к цепи холмов, хорошо видимых с высоких стен Асгарда. На самом же деле они находились на расстоянии десяти миль, и асы никак не могли предположить, что враги отступят так далеко.
У самого подножия лес был ниже и суше, по большей части сменившись густым кустарником. На закате отряды подошли к невысоким, но отвесным скалам, опоясывающим подножие холмов. И тут в асов полетели стрелы.
Стрельба началась так неожиданно, что утомленные длительным переходом воины прозевали нападение и многие пали, пораженные стрелами и дротиками ванов.
Потери были повсюду, только не в хирде Торкланда. Еще на опушке леса острый глаз викинга, способный различить в море на расстоянии пяти миль бревно, качающееся на волнах, вовремя подметил шевеление над поясом скал и приказал воинам опуститься на колено и прикрыться щитами, не доходя шагов двести до подножия.
Ваны были хорошими охотниками и, естественно, прекрасными стрелками, но, как они ни старались, их стрелы не смогли даже оцарапать ни единого воина из отлично подготовленного отряда Олафа.
Положение для армии асов оказалось весьма неблагоприятным. Им предстояла бессонная ночь, так как укрепить свои позиции до наступления темноты они не успевали и единственное, что могли сделать, это немного отступить в лес.
Ваны же, напротив, имели возможность в любой момент перейти в наступление, тем более что лес был их родной стихией, а ночью они ориентировались лучше своих врагов. Да и несмотря на все понесенные потери, их армия оставалась более многочисленной, чем перешедшее в наступление войско асов.
Торкланд разделил хирд на две смены. Первая осталась бодрствовать, а вторую ярл уложил спать. Сам же Олаф присел у единственного в его лагере костра и, закутавшись в походный плащ, задремал.
Все шло относительно гладко, время от времени викинг приоткрывал правый глаз, высматривая часовых, и, убедившись, что они не спят, закрывал снова.
Незадолго до того времени, когда надо было менять смену, Торкланд очнулся от непонятного укола в бок. Укололо не опасно и даже едва ощутимо. Викинг снова приоткрыл свой дежурный глаз и взглянул себе под мышку, нос к носу столкнувшись с младшим принцем.
- Мердок! Что ты, прохвост, тут делаешь? Неужели опять воз эля приволок? пробурчал Торкланд, постепенно просыпаясь в предвкушении любимого напитка у себя в желудке.
В ночь празднования сожжения Хейд Мердок прилепился к Хэймлету, видимо посчитав, что на его летающем драккаре путешествовать приятнее, чем на трясущейся колымаге Тора или с Олафом на своих двоих. Ярл даже немножко обиделся на него. В принципе утренняя вспышка гнева великого воина была вызвана не только самим предметом спора, а и предательским чувством обиды, подтачивающей Торкланда изнутри. Ведь Хэймлет, появившись, отнял у него добрый кусок славы. Да и смена фаворита малышом Мердоком тоже сыпанула свою щепотку соли на язвящую рану. Поэтому-то викинг никак не ожидал увидеть младшего Принца в своем лагере. Естественно, первая мысль удивленного воина была связана с недавней выходкой маленького друга.
- Нет, Олаф, не привез, и, прошу тебя, тише. Враги совсем рядом,- огорчил приятеля цверг.
- А чего же ты тогда явился? - разочарованно протянул ярл.
- Я подумал, что буду нужнее тебе, чем Хэймлету или Тору, и, кажется, успел вовремя.
- Скажи на милость, чем же ты можешь помочь мне? Любой ван одной рукой свернет тебе шею, при этом особо не отвлекаясь от дела, которым занимался до встречи с тобой,- усмехнулся Торкланд.
- Да, Олаф, я согласен, ни мне, ни другому представителю моего маленького народа не под силу тягаться с ванами, асами или альвами, а тем более с каким-нибудь другим существом. Но ты забыл, что у меня есть уши и нюх, которых нет у вас, асов. И ты бы не спорил со мной, а лучше бы послушал, потому что тебе и твоему отряду сейчас грозит немалая опасность. Я слышу, как ваны спускаются с обрыва, чтобы напасть.
Торкланд навострил уши и прислушался, но его слух не уловил ничего, кроме звенящей тишины леса.
- Не может быть, если бы кто-то карабкался по стене, я бы хоть что-то услышал, да и наблюдателей я там посадил в кустах,- возразил Олаф.
- Твоих наблюдателей можно и усыпить, напустив на них дрему. А то, что ты не слышишь, как крадутся ваны, так это нормально. Это вы, асы, привыкли бряцать мечами и звонко чеканить шаг на дорогах, уверенные, что в бою вам нет равных. Ваны же - охотники, лесной народ. Они за всю свою жизнь привыкли двигаться тише зверя, которого выслеживают. Поверь мне, Олаф, иначе может быть поздно.
- Ладно,- согласился ярл.
Викинг и пререкался-то с цвергом только из-за противного чувства мелкой обидки, которая все никак его не покидала. Да и все равно следовало поднимать спящую смену.
- Пойди разбуди Трахдера, он спит под самым большим дубом справа от меня, и передай, чтобы тихонечко, но резво будил остальных. Посмотрим, какие тут ваны,- приказал викинг цвергу.
Младший принц растворился в темноте. Костер, около которого сидел Олаф, давно прогорел. Лишь угли светились в темноте красными глазками. Благодаря сухому климату они не гасли, а продолжали греть, почти не излучая свет. Хотя Торкланд понимал, что если кто-нибудь за ним наблюдает, то этого слабого свечения будет вполне достаточно. Тем не менее, если Мердок был прав, в чем Олаф ни на мгновение не усомнился, действовать надо было быстро.
Викинг постарался как можно тише встать и направился к месту, где должен был находиться старший дежурной смены. Хирдман хотел подняться навстречу ярлу, узнав командира по звуку шагов, но Олаф придержал его за плечо.
- Тихо, Двалли, передай на ухо, по цепочке, чтобы поднимались на ноги. И не дай Один кому-нибудь поднять шум,- прошептал Торкланд воину.
Хирдман понимающе кивнул и передал приказание соседу справа, так же как и он сидящему на земле. Однако сохранить тишину не удалось. Кто-то стукнул щитом о щит. Кто-то заскрипел мечом, перекосившимся в ножнах. Звуки были приглушенные и едва различимые, но для чуткого уха охотников объясняющие все.
Ваны поняли, что обнаружены, и скрывать свое присутствие больше не стали. С дикими воплями они кинулись на своих врагов, спеша напасть, пока те еще не окончательно пробудились.
Олаф тоже больше не считал нужным скрываться. Он выпрямился во весь рост, выставив в темноту щит, и обнажил меч. Обычно ясное, звездное небо хорошо освещало равнины Асгарда, но густые кpoны могучих деревьев не пропускали, свет звезд. Темнота стояла полная.
- Сомкнуться в колью! - орал викинг, не жалея глотки.- Передним держать фронт, остальным замыкать фланги, бегом, сонные пиявки!
Славный ярл боялся, что ваны в темноте просочатся в тыл и начнут резать его воинов со спины.
- Кто ближе к костру! - прогдолжал срывать горло Торкланд.- Бросай в угли дрова! Все, какие есть, бросай! Пусть хоть этот лес загорится к йотуновой матери!
Хирдманы, и те, что только пробудились, и те, что не спали, быстро выполняли команды ярла. Толком не проснувшиеся, они действовали, руководимые чувством самосохранения.
Костер, получив избыток пищи, поднял свои языки чуть ли не до макушек деревьев, опалив их могучие стволы. Лес вокруг озарился красноватым мерцающим светом. Из темноты показались многочисленные лица врагов. Однако асы, потеряв нескольких товарищей, замкнули фланги в кольцо и, прикрываясь щитами, выставили вперед грозные мечи.
Ваны попытались атаковать, но лишь оставили вокруг сомкнутого строя хирдманов множество своих соплеменников. Они отошли немножко назад, довольствуясь редким постреливанием из луков, целясь в щели между сомкнутыми щитами.
Олаф оценивающе глянул на бушующее пламя костра. "К сожалению, дрова скоро прогорят, и мы снова очутимся в темноте",- подумал Торкланд.
Ситуация была сложной, надо было срочно что-то предпринимать. К тому же до слуха викинга доносились крики и лязг оружия. Звуки говорили о том -, что ваны, пользуясь темнотой, напали и по всей линии соприкосновения.
Свет от костра пока был довольно ярок и освещал достаточно большое пространство. Олаф надеялся, что его хватит, чтобы хирд добрался к подножию скал, а там поможет свет звезд. Опытный викинг решил перейти в наступление. По его мнению, это был единственный шанс уцелеть после того, как погаснет огонь. Да и если удастся взобраться на скалы, ванам самим придется туго. Этим маневром Торкланд рассчитывал заставить неприятеля отступить и тем самым спасти от разгрома войска Асгарда.
- Эй, парни, делай "свинью" и поживее, пока я не припалил вам задницы! кричал Торкланд на весь лес.
После понесенных потерь ваны держались на расстоянии, дожидаясь, пока прогорит костер, и это позволило хирдманам быстро перестроиться из круговой обороны в тупой клин. Правда, в этот момент стрелки все же свалили пару воинов, но их место тут же заняли товарищи.
"Свинья" медленно поползла вверх по склону. Ваны попытались было преградить ей путь, но хирдманы, идущие впереди, легко разметали возникшее препятствие. Идти приходилось медленно, дабы не разорвать строй, и тем самым не дать вражеским лучникам повода пустить в ход оружие.
Однако стрелы свистели вовсю. Изредка их пускали в случайный разрыв между щитами, но чаще они летели наугад, в надежде, что сами найдут дорогу к плоти врагов.
В древнем дубовом лесу гигантские деревья стояли довольно далеко друг от друга, и "свинья", виляя, кое-как протискивалась между вековыми стволами. Правда, время от времени приходилось ломать строй, и тогда асы несли новые потери.
Торкланд был зол. Он ненавидел своих врагов. Гнев уже начал затмевать его сознание, но разум еще боролся с подступившей яростью, возбуждаемой запахом крови. Ведь прежде, чем отдаться танцу смерти, необходимо было вывести этих юнцов на светлое пространство, под звезды, а лучше вообще взобраться на скалы.
К великой радости ярла, наконец-то впереди показался край неба, усеянный мириадами звезд.
- Шире шаг, бездельники! Вперед, или вы хотите помереть маменькиными сыночками, не прикончив и десятка врагов?! - подбадривал викинг своих бойцов.
Скалы были уже над ними. После мрака леса сумеречный свет звезд казался почти что дневным. Хирдманы оживились. Олаф глянул в сторону холма и увидел черные тени суетящихся ванов на фоне белой известняковой породы.
Напав на полусонных асов, ваны не позаботились оставить надежный заслон на холме на случай контратаки. Теперь же они сновали у подножия скал, пытаясь сорвать лестницы, по которым нападающие спустились вниз. Это был шанс, и Олаф не хотел его упускать, чего бы это ему ни стоило.
- Трахдер! Бери три десятка парней и атакуй ванов на опушке леса! И чтобы ни одна стрела оттуда не вылетела! - проорал викинг.
Хирдманы явно застоялись, ползая "свиньей", и к Куржору присоединилось гораздо больше народу, чем распорядился Торкланд. Наверно, увлеченные возможностью пощупать косточки ненавистному врагу, за Трахдером устремились бы все хирдманы, но Олаф, луженой глоткой перекрикивая шум сражения, проорал:
- Стой, хватит, остальные за мной, вперед! Обнажив свой полутораручный меч, ярл растолкал своих воинов, стоящих в голове "свиньи", и бросился вперед.
- Уууйййааа! - разнесло эхо по холмам. Белый известняк тут же стал красным. Последовавшие за ярлом хирдманы не успели догнать его, а Олаф уже перебил всех ванов, пытавшихся снять лестницы, и, схватившись за стропы одной из них, с ловкостью кошки полез на скалу. Асы последовали за своим предводителем.
Две стрелы одна за другой ударили в мягкий камень рядом с головой Торкланда. Викинг обернулся и погрозил кулаком в сторону леса.
- Эй, Трахдер, чтоб тебя йотуны растоптали, ты что, еще не всех убил? Почему они еще стреляют? Смотри, парень, разжалую! - орал ярл, взбираясь вверх.
На краю карниза какой-то ошалелый ван попытался пробить Торкланду череп, но опытный воин увернулся и, перехватив неудачника за руку, рывком сбросил его вниз. Истерический вопль закончился глухим ударом.
"Шею свернул, бедолага",- успел подумать Олаф, выбираясь на твердый камень, и тут же столкнулся с десятком ванов, норовящих отправить его вслед за только что убиенным парнем.
Не успевая обнажить меч, викинг ногой выбил оружие из рук ближайшего противника и, схватив ничего не понимающего вана за плечи, поднял его в воздух, прикрываясь им, словно щитом. Нападающие, дивясь силе противника, в недоумении отступили на шаг. Но Торкланд сам пошел вперед. Размахивая телом вана, словно мешком с навозом, Олаф напал на врагов.
Вскоре следующий ван с криком свалился с обрыва. Еще один последовал за своим товарищем буквально через мгновение. Третий просто отлетел в сторону, оглушенный ударом.
Торкланд вошел в раж. Уже не обращая никакого внимания на опасные выпады со стороны врагов, он раскручивал над головой обмякшее тело несчастного вана, неумолимо тесня неприятеля.
Наконец и первые асы показались на бровке скалы. Ванам стало тесно. Перестав пятиться, они развернулись и обратились в бегство.
Ярл отбросил в сторону свое орудие и обнажил меч. - Эй, Куржор, бросай там ковыряться и давай за мной! - прогремел над лесом голос Торкланда.- Да шевелись, смотри, чтобы они тебе зад не поджарили!
И Олаф продолжил преследовать врагов. За поясом скал холмы имели довольно крутой склон, но шагов через двести он становился более пологим, переходя затем в почти плоскую вершину. Торкланд первым поднялся на гору и остановился, поджидая растянувшихся хирдманов. Какой-то геройский ван, оказавшийся рядом, попытался воткнуть ему в брюхо клинок, но Торкланд успел раньше. Счистив об одежду поверженного противника намотавшиеся на меч кишки, ярл вновь устремился вперед.
Перевалив через вершину, Олаф посмотрел вниз, на открывшуюся взору долину. Его глаза, привыкшие к ночному сумраку, были ослеплены морем огней, пылающих под ногами.
Великий воин дождался, пока приковылял последний хирдман, и обратился к своим парням:
- Вперед, мои волчата, вот место вашей славы! Вперед, мои голодные псы, под вашими ногами шевелится море крови, идите же и напейтесь ее сполна!
Хирдманы стали в сваргу и быстро пошли вниз по пологому склону, стуча на ходу мечами о щиты. Гром, призывающий смерть, разнесся над лагерем ванов. А на востоке полыхнула заря.