Глава 18
Рон Сейшел. Храм Ночных Стражей
Чья-то ладонь смачно врезалась в его щеку. Еще один удар и еще… Голова Рона бессильно моталась из стороны в сторону, но каждая пощечина немного прибавляла ясности уму. Постепенно он даже стал что-то слышать.
— Рон!
Шлеп!
— Милый мой, очнись!
Шлеп!
— Прошу тебя!
Шлеп-шлеп!
Холодная вода плеснула в лицо, струйками стекла за шиворот, легко проникнув сквозь кольчугу, и теперь неприятно холодила спину. Видать, это была не первая порция воды, Рон явственно чувствовал, что под ним скопилось уже небольшое озеро. Это безобразие пора было кончать, но он по-прежнему не мог управлять своим телом, не в состоянии был пошевелить даже пальцем.
— Он дышит, Ильтар, я же слышу, он дышит.
Что-то блестящее появилось прямо перед его лицом. Рон все никак не мог сфокусировать взгляд, но догадался, что этот предмет — кинжал эльфа.
— Лезвие запотело,— послышался голос Ильтара.— Ты права, сания, он дышит. Возможно, у нас есть еще шансы.
— Смотри, Ильтар, смотри… у него шевелится рука! Нет, правая!
— И в самом деле. Рон, ты слышишь меня? Если слышишь, пошевели рукой.
— Ильтар, он слышит нас! Смотри, рука шевельнулась!
— Ну, в таком случае скоро все будет хорошо. Да не убивайтесь так, сания, если он жив, значит, скоро встанет на ноги. Вы, люди, раса выносливая.
Солнце уже клонилось к закату, окрасив небо в разнообразнейшие оттенки красного и оранжевого. Рон все еще чувствовал некоторую слабость в теле, но уже мог ходить, есть и говорить. Говорить пришлось особенно много. Он подробно рассказал обо всем, что произошло в пещерах Чара — и о самопожертвовании Паладина, и об истинной цели поисков некроманта, и о том, куда эти поиски рано или поздно его приведут.
Ильтар помрачнел. Он куда лучше Рона знал эти места и, судя по рассказу рыцаря, до того заброшенного храма придется добираться не менее двух, а то и трех недель. Путь предстоял неблизкий, к тому же по дороге их вполне могли ожидать неприятности, от столкновений с какой-нибудь лесной или горной тварью до совсем нежелательной встречи с одним из отрядов герцогини Блед.
— Мы не успеем, — со вздохом констатировал эльф, когда Рон, закончив свой рассказ, замолчал. — Если некромант, по мнению Чара, осведомлен о местонахождении Трона, то сейчас он наверняка мчится к нему. Если он был в замке Шон… боюсь, ему теперь гораздо ближе до этого храма, чем нам.
Они сидели у костра и запекали зайца, на свою беду показавшего нос эльфу, лук которого спел косому последнюю песню. Теперь зайчик быстро превращался в жаркое, а путники пытались решить, что им дальше делать.
Гномы были не просто рассержены нарушением ритуала — они были в бешенстве. Из бессвязного рычания верховного жреца Ильтару, пришедшему в себя после полученного по голове удара, с трудом удалось разобрать, что никогда, никогда за всю историю существования Наследия не происходило такого святотатства. Никто и никогда не смел прервать течение обряда, да еще сделать это с применением насилия. Айрин провалялась в беспамятстве куда дольше эльфа, поэтому застала уже самый конец склоки. Она не видела, как Ильтар прижимался спиной к камню, как убийственный наконечник его стрелы искал цель, как медленно сходились к нему воины в белых доспехах, выставив перед собой оружие и твердо зная, что первый же, кто перешагнет невидимую черту, что отметил для себя загнанный в угол эльф, умрет.
До кровопролития дело не дошло. Сухой и жесткий голос короля приказал воинам остановиться. Гномы послушались сразу — то ли в крови у них крепко сидело подчинение своему правителю, то ли им и в самом деле не хотелось подставлять себя под стрелы эльфа, а может и потому, что нарушение закона гостеприимства, пусть и произошедшее при таких условиях, было бы позором для них. Только жрец брызгал слюной, требуя смерти для святотатцев, но после вторичного приказа короля оставить путников в покое демонстративно удалился в пещеру, забрав с собой и статую, и своих послушников. Спустя некоторое время двое воинов в белых латах выволокли из пещеры Рона и не слишком аккуратно свалили его к ногам волшебницы и Ильтара. Айрин, к тому времени уже пришедшая в себя, с трудом поднялась на ноги, мучаясь от страшной боли в голове — Паладин немного перестарался с силой удара. Эльф опустил лук, но было видно, что он готов схватиться за оружие в любой миг.
Король приказал им уходить.
— То, что вы совершили, должно караться смертью, — его голос звучал зло и сухо, но Айрин все же видела, что зла этот древний гном им не желает. Его суровость, обвинительные фразы и морщинистая рука, указывающая на лес — всего лишь игра, предназначенная для собственных соплеменников. — Но надо мной довлеет просьба короля Тьюрина, и в знак уважения к моему царственному брату я отпускаю вас. При этом прошу, нет, требую убраться из наших владении, ибо завтра тот из вас, кто окажется ближе трех лиг от этого места, будет убит.
Так и получилось, что Айрин и Ильтар, с трудом взгромоздив бесчувственное тело Рона на коня, отправились восвояси, и только отмерив по меньшей мере пять лиг от пещеры, остановились и принялись приводить своего товарища в чувство.
Рон отхлебнул глоток горячего отвара и по его телу разлилось блаженное тепло. Он и сам не предполагал, как действует на него пребывание в ледяных пещерах, и только сейчас понял смысл слов Коры. И впрямь, еще немного — и мертвенный холод дошел бы до сердца, и тогда — конец.
— Что мы можем сделать? — спросил он отдуваясь.
Жар в теле усиливался, на лбу выступили капли пота в состав напитка входили не только ароматные листочки, было там и нечто такое, что и полумертвого поставило бы на ноги. Айрин очень неплохо разбиралась в травах. Ильтар, впрочем, еще лучше. Это питье было его рук делом — и волшебница, пожалуй, отдала бы год жизни за точное описание рецепта. Ничего, будет время, она еще поговорит с эльфом на эту тему, в том числе и о том, что хранить тайны от друзей — стыдно.
— Не знаю… — неуверенно сказала она.
— Айрин, я же по твоему голосу слышу, ты что-то придумала. Ну же, не томи!
— Есть заклинание перемещения. Оно очень сложное, очень, по меньшей мере седьмого уровня. Я никогда не пользовалась ничем подобным. Если ошибиться хоть в малости, можно попасть… в никуда.
— Как это в никуда?
Этого никто не знает, но… в общем, если неправильно построить заклинание, портал откроется, и внешне все будет нормально. Только тот, кто войдет в такой портал, никогда не возвратится. И в ледяные пещеры Чара он тоже не попадет. Его нигде нет, понимаете?
— Айрин, девочка, у нас нет другого шанса, ты это по нимаешь?
— Я понимаю, у нас действительно нет выхода: И я вынуждена применить это заклинание. Вот сейчас ты, Рон, отдохнешь, и начнем.
— Я?
— Именно ты. Без тебя ничего не выйдет. Только ты был в том месте, только ты видел храм. Твои глаза должны провести нас туда.
— Торн с тобой, Айрин! Это было так давно, я вряд ли хоть что-то вспомню.
— Это мы поправим…
Тарсис прижимался к дереву, молясь Торну, Чару, хозяину и любому другому, кто готов был услышать его молитву и помочь вампиру. Он молился, чтобы остроухий эльф не услышал его, чтобы не углядел в листве, достаточно густой, чтобы спрятать Тарсиса, но недостаточно — чтобы остановить летящую в лоб стрелу.
Он понимал, что виноват. День проходил за днем, а он так и не исполнил приказ своего господина. Конечно, у него были оправдания — и невероятная меткость эльфа, и столь же невероятное умение рыцаря владеть мечом. Да и просто неудачное стечение обстоятельств, в конце концов. Только вот вряд ли хозяин примет эти объяснения.
Теперь вроде бы все складывается хорошо. Это проклятие его рода — Серый Паладин покинул команду, сгинув неизвестно куда. Туда ему и дорога. Теперь, когда его убийственный меч уже не стоит между Тарсисом и целью, можно было бы и попробовать, но эльф постоянно на взводе, зыркает по сторонам, лук из рук не выпускает.
Вампир был полон сил, его раны затянулись, тело, под питое несколькими глотками крови, которой поделился с ним юны: ток, было готово к действию, и все же…
Он снова и снова вспоминал удары эльфийских стрел, навылет пробивавших его тело, острую боль, затмевающую, пусть и на миг, сознание. Он не хотел, чтобы это повторилось.
Нет, надо еще немного выждать…
Рон протянул руку, и Айрин вложила в его пальцы крошечный хрустальный флакон. Он поднес его к глазам, разглядывая каплю рубиновой жидкости, что плескалась в глубине прозрачного хрусталя.
— Что это?
— Твоя память осталась с тобой. То, что ты видел, никуда не исчезло, оно просто спряталось далеко-далеко, и эта капля сможет достать воспоминания.
— Я должен выпить это?
— Да. Но при этом ты должен сосредоточиться, изо всех сил сосредоточиться именно на этом воспоминании. Тогда оно вернется. Снадобье действует быстро, ты не должен отвлекаться.
Сейшел еще раз взглянул на флакон. Рубиновая капля отбрасывала алые блики, манила, звала. Она обещала возвращение воспоминания, одного из тех, что навсегда ушли во мрак прошлого, забылись, стерлись и, по словам Айрин, остались с ним, чтобы иногда появляться в ночных кошмарах, вызывая у него холодный пот и крик.
Он открыл плотно притертую стеклянную пробку и одним броском отправил жидкость в рот. Словно ледяная игла впилась в язык, он тут же онемел, сразу же вслед за этим леденящий холод резко сменился волной тепла. Стиснув зубы, Рон заставлял себя представить храм — таким, каким он видел его утром, когда, ополоумев от страха, запаха крови и вида истерзанных тел, выполз на свет. Когда один за другим вытаскивал из темного прохода изодранные в клочья тела своих друзей. Этот храм был рядом, когда он руками, покрытыми коркой запекшейся крови, копал в каменистом грунте могилу…
Айрин стояла за его спиной, положив руки рыцарю на голову, и шептала слова заклинания. Ильтар, бросая время от времени настороженные взгляды на волшебницу, продолжал внимательно вглядываться в быстро темнеющий лес. Похоже было, что у девушки что-то не получается. Ее лицо потемнело от напряжения, на лбу выступили капли пота, руки сжимали виски Рона с такой силой, что казалось, еще чуть-чуть, и голова лопнет, как перезрелый арбуз.
Вот отзвучало последнее слово заклинания, и из закушенных губ Айрин вырвалось отчаянное «не получилось».
— Рон, думай, думай еще… — шептала она. — Представь это место, представь как можно ярче. Трудно открыть портал туда, куда ты хочешь, стократ труднее открыть его в место, которое видел кто-то другой. Думай, Рон, милый, думай.
Сквозь давящую пелену воспоминаний к Сейшелу пробивались тихие, словно доносящиеся откуда-то издалека слова. Слова просили, требовали, приказывали вновь и вновь переживать тот день, опять и опять вспомнить храм, где нашли смерть дорогие ему люди.
И он не мог ослушаться этого тихого голоса, вновь возвращая свое сознание к храму. Черные статуи у узкого входа, растопырившие каменные крылья и выставившие напоказ огромные когти и клыки. Статуи, что сделаны из камня… Смех Джоса, чуть презрительный, чуть нервный — он и сам, пожалуй, не слишком хочет лезть во тьму мимо этих чудовищ, но Джос командир, он не имеет права на слабость. Эти же статуи, только наутро, при свете дня… Коготь с зарубкой от его, Рона, сломавшегося меча. Топор ударяет в камень, мелкое крошево брызжет в разные стороны, попадая в глаза, в рот… от следующего удара откалываются кусочки побольше. А он бьет еще раз, и еще, и еще… И вот лишь две груды гравия остались от статуй, что умели оживать…
— Рон, очнись, очнись! Скорее, милый!
Он открыл глаза. Прямо перед ним сиял туманный диск, чем-то напоминающий то облако, что открыло ему дорогу из ледяного царства Чара. Лошадей оседлали заранее, вьюки приторочили к седлам — Айрин предупредила, что удержать портал сможет считанные секунды, это заклинание прямо-таки высасывало Силу из мага. Девушка могла бы добавить, что только очень сильные маги пытались пользоваться этой формулой — гораздо проще было потратить несколько дней на неспешную дорогу, чем рисковать потерять сознание от слабости во время перехода — тогда уж точно неудачнику откроется прямой путь в никуда.
— Давай в проход! Быстрее, молю тебя! За мной!
Айрин нырнула в сияющее марево, и Рон вздрогнул. Ему показалось, что вот сейчас девушка выйдет с другой стороны светящегося диска и виновато разведет руками — не получилось, мол.
Но она не вышла.
Ильтар хлопнул по крупу лошадь так, что та, а животному явно не хотелось идти в эту неизвестность, от удара присела, а затем рванула вперед, скрывшись среди сияния.
Ильтар протолкнул вперед еще одну лошадь и махнул Рону. Тому ничего не оставалось делать, как стиснуть зубы и сделать шаг…
Всполохи света замелькали перед глазами рыцаря. Он почувствовал, как его куда-то несет, как будто чудовищный вихрь подхватил его тело и мчит вперед, чтобы спустя мгновение разбить о скалы. Сейшел зажмурился и отдался течению…
Ильтар остался на поляне один. Он закинул лук за плечо и шагнул к порталу.
Тарсис наконец выбрал момент. Теперь эльф один, он стоит к нему спиной, и его страшный лук убран.
Вампир понимал, что он проиграл. Куда делись девушка и рыцарь, куда унесла их эта проклятая магия — он не знал и знать не хотел. Он скажет хозяину, что эта ведьма применила какие-то мощные чары — чудовищно мощные, он всей кожей ощущал, какая огромная сила сейчас носится вокруг поляны, волнами расходясь от сверкающего круга в центре ее. Хозяин знает, что это за магия, наверняка знает, ибо хозяин знает все. Он поймет и простит.
А вот эльфу прощения не будет. Рыцарь, конечно, отменный боец, но он сражался с Тарсисом открыто. Меч против когтя. Мысль о том, что его сущность вампира давала ему преимущества, причем огромные, Тарсис отбросил как не имеющую особого значения. Но вот эльф нашпиговал его стрелами, даже не сблизившись для честного поединка.
Для Тарсиса настало время мести, давно желанной, сладкой мести. Да и потом, возможно, ему удастся найти волшебницу и ее спутника. Если их будет всего двое, шансы на победу существенно увеличатся.
И он бросился вперед, раскинув огромные крылья, целясь клыками в шею шагающего к светящемуся кругу эльфа.
Рон вдруг почувствовал, как бешеная скорость его полета начинает спадать. Вот уже не ураган несет его в неизвестность, а что-то вроде легкого ветерка чуть ерошит ему волосы. Даже не зная почему, он сделал еще шаг вперед, и внезапно оказался под звездным небом рядом с Айрин и ужасно испуганными, не находящими себе места лошадьми.
Он споткнулся о камень и припал на одно колено. Встал, отошел в сторону — с секунды на секунду здесь появится эльф, и не хотелось бы, чтобы оба они, столкнувшись, растянулись на острых камнях.
Оглядевшись, он понял, что магия Айрин сработала именно так, как следовало — они стояли на небольшой площадке неподалеку от входа в храм. И тут же Рону стало понятно, почему так медленно шло создание портала — его представления об этом месте, даже подстегнутые магическим зельем, были не вполне верны. Поначалу…
Горгулий у входа не было. И дело не в том, что стояла ночь и каменные уже вступили в свои права — да, это произошло, горгульи ожили и попытались задержать кого-то, кто решился проникнуть в древний храм.
Но это оказалось им не по силам.
Сейчас не было двух аккуратных кучек гравия, в которые превратились они тогда, много лет назад, под ударами топора Сейшела. Сейчас стражей постигла иная судьба… Куски каменных тел были раскиданы везде… даже трудно было поверить, что это невероятное количество обломков когтистых лап, клыкастых морд и блестящих словно слюда крыльев ранее составляло всего лишь две некрупные статуи. Хотя кто знает этих стражей, может быть, они умеют увеличиваться в размерах, например, даже удваиваться или утраиваться.
В любом случае это сражение создания Торна проиграли. А тот, кто сумел пройти сквозь заслон, теперь находился в двух шагах от Трона.
— Где Ильтар? — встревоженно спросила Айрин.
И она получила ответ — но какой! Из сияющего облака стрелой вылетели две сцепившиеся фигуры. Одна, в так хорошо знакомой зеленоватой кольчуге, и вторая, черная, почти закрывшая своего противника огромными кожистыми крыльями.
Оставляя за собой след дыма и резко ударивший в ноздри запах гари, клубок тел откатился на несколько шагов от портала, который не замедлил погаснуть. Побледневшая Айрин тяжело оперлась о скалу — она и так сумела продержать проход открытым втрое дольше, чем, по слухам, мог даже сам магистр Ларт, известный мастер этой магии.
Рон рванулся на помощь Ильтару и сразу понял, что помощь другу уже не понадобится.
Эльф был мертв. Это было совершенно ясно любому, кто увидел бы страшную рану на его горле. Пожалуй, можно было сказать, что чудовище откусило Ильтару голову, которая теперь держалась лишь на нескольких уцелевших сухожилиях. Все вокруг было залито кровью…
Но и вампир не уцелел. Его шкура была обуглена, от нее распространялась омерзительная вонь горелого мяса и паленой шерсти. Сейшел носком сапога, морщась от отвращения, перевернул неподвижную тушу. В звездное небо уставились залитые кровью клыки. Открытые глаза были мутными, мертвыми… такие глаза можно увидеть разве что у рыбы, брошенной в котел с кипятком. Сварившиеся…
— Свет, — прошептала Айрин, отвечая на невысказанный вопрос Рона. — Его убил свет портала. Это чистый магический свет… ни один вампир не способен выдержать его. Не только вампир, ни одно порождение темной магии не может соперничать с чистым светом. Ильтар, умирая, упал в портал, и тварь провалилась туда вместе с ним.
Рон взглянул на мертвого друга и почувствовал, как слеза наворачивается на глаза. Он резко отвернулся и смахнул влагу.
— Прости, Айрин, но надо идти. Если мы уцелеем, то вернемся сюда и похороним его. Если же нет… Он там, некромант, он уже там. Видишь, он прошел сквозь стражей и теперь, возможно, приближается к Трону. А может, уже поздно, мы не успели, и он завладел артефактом… Пойдем, любовь моя.
Рыцарь извлек из ножен меч и двинулся в сторону темнеющего входа в храм. Девушка двинулась вслед за ним, на ходу вызывая крошечный огонек, «светляк» — простенькая, за простоту свою очень любимая детьми магия, что позволяла им сейчас обойтись без факелов. Яркий шарик давал достаточно света, чтобы видеть дорогу.
Еще шаг — и вход в храм остался за спиной. А впереди была неизвестность.
«Светляк» вырывал из окружающей тьмы то низкий потолок, казалось, готовый в любой момент рухнуть на головы незваных гостей, то стену, испещренную тонкой резьбой. Местами резьба пострадала, отколотая от стены чем-то тяжелым, но там, где она уцелела, каждая линия была столь отчетливо видна, как будто бы резец мастера прошелся по неподатливому камню лишь вчера. Краем глаза Рон успел заметить, что на барельефах изображены люди, драконы, гномы… самые разные создания из числа тех, кто был создан Торном — ведь храм являлся памятником Создателю. Прощальным памятником.
Тогда, проникнув сюда под покровом ночи, они не слишком-то заглядывались на барельефы. Их, во всяком случае Джоса, интересовало прежде всего золото, коего в храме оказалось немало. А потом, по кускам собирая тела друзей, Рон и вовсе не думал о любовании прекрасными каменными картинами. Времени на это не было и теперь.
Еще несколько шагов, поворот, и они вышли в центральный зал храма — тот, где стояла статуя с отбитой головой. Теперь Рон понимал, почему она была такой — ни Торн, ни брат его Чар не имели какой-то законченной, неизменяемой внешности, они кроили свое тело по собственной прихоти. Возможно, способности высших вампиров не только принимать образ животного, но и изменять свое тело до полного сходства с любым человеком, были в какой-то степени сродни тому, чем обладали боги. И статуя, усыпанная золотом, пожертвованным навсегда ушедшему божеству, была немым свидетелем того, что скульптор очень хорошо знал, кого должно изображать его творение.
Увы, бог, кому была посвящена скульптура, не смог ее уберечь. Постамент был разрушен, сама статуя, разбитая на несколько кусков, откатилась к дальней стене. А на месте, где она простояла неисчислимое количество лет, теперь открылся ход. Узкая винтовая лестница, вытесанная в каменном монолите, круто уходила вниз, во тьму.
Рон чуть отстранил Айрин и ступил на первую ступень. Непохоже было, что этой лестницей часто пользовались — ступени не были стерты, они казались совершенно новыми, хотя и захламленные каменной крошкой. Повинуясь команде Айрин, «светляк» прыгнул вперед и теперь покачивался над головой Рона, освещая рыцарю путь.
Спуск был долог, торопиться было нельзя. Ступени скользили от сырости, что веками копилась в затхлом, тяжелом воздухе подземелья. Стоило поскользнуться — и катиться вниз пришлось бы долго.
— Здесь господствовала настоящая магия! — прошептала Айрин. — Защитные заклинания разбиты, но следы их сохранились.
— Защитные?
Рон остановился, недоверчиво вглядываясь в каменные стены. Обычный гранит, ничего примечательного. И главное, его чувство опасности упорно молчало. Вернее, он прекрасно знал, что впереди их ждет опасность, самая страшная и серьезная — встреча с некромантом. Но сам путь его не беспокоил.
— Ловушки. Каждая из них — смертельная. Некромант очень, очень сильный маг. С легкостью разобраться в чужом творении… барьеры шестого-седьмого уровня, даже сам Сандор провозился бы много часов, распутывая такие клубки.
— Сейчас впереди чисто?
— Да. Я слежу за этим, о магических преградах пока можно не беспокоиться.
— Ну и хорошо, тогда идем дальше.
На мгновение у рыцаря мелькнула мысль, как было бы здорово, если бы некромант не сумел пройти сквозь очередной барьер. Но вряд ли приходилось на это рассчитывать. Слишком просто.
Шаг… еще… Ступенька… другая… Казалось, лестнице не будет конца. Почему-то Рону и в голову не пришло, что следует идти тихо, бесшумно — может быть, где-то подсознательно он понимал, что застать мага врасплох можно лишь тогда, когда маг этот неопытен, зелен, некромант же, скорее всего, чувствует преследователей.
Были ли у них шансы, про то Рон не думал. Однажды им удалось справиться с некромантом ценой четырех жизней. Двое — грифон Флар и Великий Гранит — покинули мир навсегда, двое других — он сам и Айрин — лишь на время. Кровь дракона, влитая в мертвые тела, сумела возвратить их к жизни.
Возможно, сегодня некромант закончит начатое…
Рон тряхнул головой. Нельзя идти на бой, готовясь его проиграть. Лучше уж тогда самому броситься на лезвие кинжала. Впереди его ждала схватка, выиграть которую он обязан. Это его долг. И не только перед всеми людьми Империи, но перед Ильтаром, что погиб лишь потому, что на несколько секунд остался один, без друга, прикрывающего его спину; перед Серым Паладином, что пожертвовал своим существованием в этом мире ради того, чтобы Рон смог вернуться из ледяных пещер Чара; перед Эльде, которая положила всю свою немыслимо долгую жизнь на алтарь единственного озарения.
И тут он осознал, что лестница оборвалась.
Перед ними открылся короткий, прямой, лишенный каких бы то ни было украшений коридор, что заканчивался небольшой дверью, вытесанной, как и все здесь, из камня. Массивное золотое кольцо просто требовало, чтобы за него потянули — и, когда это произошло, дверь медленно, плав426 но, без малейшего усилия или скрипа отворилась, как будто и не была изготовлена из цельного куска камня.
— А вот и вы! — раздался неприятный, мертвенный голос.
Клинок Рона с коротким свистом описал дугу и остановился в ожидании атаки. Ее не последовало. Тогда рыцарь сделал шаг вперед, а затем отступил в сторону — если уж Айрин придется обмениваться с некромантом боевыми заклятиями, он бы не хотел стоять на их пути.
Зал был не слишком велик — шагов двадцать от силы. В самом центре круглого помещения стоял…
Это был действительно Трон. Массивное черное кресло, блестящее, будто целиком высеченное из обсидиана, явно не было предназначено для человека. Чем-то оно напоминало тот трон, на котором встретил их Чар, но если там было просто каменное кресло, то здесь…
Даже Рон, имевший крошечную частичку Дара, лишь иногда проявлявшегося обостренным чувством опасности, явственно ощутил, какая сила собрана в этом предмете. Айрин же даже пошатнулась под напором волн древней энергии, исходящей из артефакта. У Сейшела вдруг мелькнула мысль, что сидеть на этом… Троне, должно быть, весьма неудобно. Истинно говорил Чар — Трон предназначался для одной-единственной цели.
Возле Трона спокойно стояла высокая фигура, закутанная в плащ. Она повернулась к людям и неторопливо откинула капюшон.
Если когда-то это существо и было человеком, то теперь ничего человеческого в нем не осталось. Череп обтягивала блестящая лаковая кожа, лишенная волос, бровей или бороды. Рот превратился в узкую прорезь, глаза казались двумя дырами, ведущими во тьму. Но главное, от существа этого веяло невероятной, нечеловеческой жестокостью. Это было само Зло, даже Чар рядом с некромантом, пришедшим к своей цели, показался бы добродушным увальнем.
— Я давно жду вас, — продолжил некромант, ничуть не выказывая беспокойству.
Внезапно Рон с кристальной ясностью осознал, что сейчас произойдет. И проклял себя за неосторожность. То немногое, что он знал о магии по рассказам Айрин и других его знакомых волшебников, давало ему основание предугадать дальнейшее действие некроманта. И противопоставить этому было нечего.
Он рванулся вперед, на ходу занося меч для удара, и увидел, как некромант вскидывает ему навстречу руку. Узкие губы бросили одно лишь слово, и воздух вокруг воина вдруг остекленел.
Конечно, не в воздухе было дело. Простое, но примененное очень вовремя заклинание практически превратило Рона в статую. Он мог, хотя и с трудом, дышать, мог ворочать глазами, диким, надрывающим усилием он мог даже пошевелить рукой или ногой. И не более. Он так и застыл — фигура атакующего рыцаря, занесенный над головой клинок, лицо пылает яростью… А сбоку и чуть позади от него так же замерла Айрин, не успев вскинуть руку для магического удара.
И даже застонать Рон мог только мысленно. Заклинание напрочь лишило способности говорить, поэтому и рассчитывать на помощь волшебницы не приходилось. Каким бы простым ни было заклинание, оно всегда требовало слова или жеста, чаще — и того и другого. Сейшел теперь мог только бесконечно упрекать себя за глупость, за невероятную для него, прошедшего огонь и воду наемника, непредусмотрительность.
Там, у пещеры гномов, готовясь к встрече с Наследием, он снял с пальца подаренное наядой кольцо. Оно вполне могло закрыть ему дорогу в царство Чара — а этого было нельзя допустить. Потом, когда Айрин отпаивала его целебным настоем, никому и в голову не пришло, что кольцу следует вернуться на место. Но даже если бы это и произошло, его все равно пришлось бы снять — иначе ни магический напиток, проясняющий память, ни магия портала не оказали бы на Рона ни малейшего воздействия.
Ему приходилось расставаться с кольцом и раньше, когда Айрин и Ильтар лечили его от ран, полученных в схватке с вампиром. Но потом он вновь надевал кольцо на палец.
Теперь же он напрочь забыл о нем. И магия некроманта сковала его по рукам и ногам, не давая ни малейшей возможности нанести хотя бы единственный удар.
— Так будет лучше, — удовлетворенно произнес некро мант, осматривая замершие фигуры людей. — Значит, это снова вы, леди. И рыцарь, помнится, все тот же. Второй раз вы становитесь на моем пути, и теперь вам предстоит убедиться, что со мной справиться стало гораздо труднее. Я бы даже сказал, что и тебе, волшебница-недоучка, и тебе, здоровяк, это просто не по зубам.
Он неторопливо прошелся вокруг Трона, не делая, впрочем, попытки сесть в него.
— Меня, кстати, зовут Берг, — продолжал бубнить некромант, и в голосе его не слышалось ни торжества, ни злорадства, ни каких-либо иных эмоций. В душе его, если в этом отвратительном теле была душа, наверняка все пело, иначе зачем этот фарс, почему бы ему просто не убить своих преследователей и не закончить то, ради чего он сюда явился. — В прошлый раз вы не дали мне времени представиться. Честь имею, Берг, Советник герцогини Блед, будущей императрицы… впрочем, насчет этого я еще подумаю.
Он подошел к Айрин, внимательно осмотрел ее, прикоснулся своей чудовищной рукой к ее коже. Коготь отбросил в сторону непослушную рыжую прядь, скользнул по щеке, пощекотал подбородок, двинулся вниз, исследуя шею, потом опустился туда, где в проеме неплотно зашнурованного корсета проглядывали аппетитные груди. Девушку бы передернуло от отвращения, имей она возможность пошевелиться. Рон исходил бешенством, но тоже был полностью беспомощен.
— А ты хороша, крошка, — все так же без эмоций про должил некромант. — Ты была бы неплохим украшением моей коллекции, но ведь для этого тебя придется все время держать скованной, не так ли? Стоит тебе освободиться, тут же постараешься меня убить. Значит, придется мне это сделать первому. Но сначала умрет твой спутник, уверяю, ему будет очень неприятно умирать, и это продлится достаточно долго, чтобы и ты и я смогли вволю насладиться этим зрелищем…
Берг наслаждался. Он так давно мечтал о мести, и вдруг судьба преподносит ему эту месть прямо на блюдечке. Да какую… Оба негодяя, что сумели в прошлый раз сорвать его планы, здесь, в момент его триумфа.
— Во время нашей предыдущей встречи вам почти удалось убить меня, — говорил он, чувствуя, какую ненависть и бешенство вызывают у этой пары его слова. — Но, благодарение богам, Чаша пришла ко мне, когда моя плоть уже погибала.
Он выпростал из-под плаща руку и продемонстрировал волшебнице и рыцарю Чашу, что навечно сплавилась с его кистью.
— Теперь она всегда со мной, и сама Чаша, и заключенная в ней Сила. Судя по тому, что вы здесь, подозреваю, вам известно кое-что и о ней, и об этом, — он небрежно кивнул в сторону Трона. — И вам наверняка будет приятно увидеть, как я соединю Трон и Чашу, получу всю власть этих артефактов, стану всемогущим… нет, я стану равным богу.
В глазах девушки плескалась такая ненависть, что, если бы взгляды могли убивать, от некроманта давно осталась бы лишь жалкая горстка пепла. Ее беспомощность и неподвижность несказанно радовали Берга.
Еще несколько часов назад он вряд ли сознавал, как ему необходимы свидетели триумфа. Не бездумные зачарованные, не тупые и равнодушные ко всему на свете зомби, и даже не дура-герцогиня. Именно такие свидетели — опасные, алчущие его крови, эдакие прямо-таки сказочные борцы за правду и добро. И он в самом деле собирался убивать их очень долго — не ради страданий физических, хотя и приносимые этим двоим муки боли в немалой степени его порадуют. Но во сто крат мучительней боли будет для них осознание собственного проигрыша в этой схватке.
— А теперь смотрите внимательно. Свидетелем того, что вы увидите, не был ни один человек. Вы присутствуете при рождении бога, так не пропустите же ни мгновения.
Берг шагнул к Трону…
Рон изо всех сил и без малейщего эффекта пытался сдвинуться с места, когда вдруг услышал голос, что заглушал даже эхом отлетавший от стен голос некроманта.
«Рон, слушай меня внимательно…»
«Гранит?» — Сейшел мог ответить только мысленно и надеяться, что дух великого дракона его поймет.
«Да. Не перебивай, у меня мало сил. Сейчас я на три удара твоего сердца верну подвижность твоему телу. Только на три удара, на большее меня не хватит. Я сделаю это по твоей команде».
«Но что я могу сделать?» — спросил пораженный рыцарь, понимая, что одолеть силу некроманта мечом… это просто невозможно.
«Меч, что сейчас в твоей руке, тот ли это клинок, что когда-то ты получил в моей пещере?»
«Да…»
«Хорошо. Тогда ударь им по руке с Чашей. Ударь так, как не бил никогда в жизни. Собери все силы. Я не могу больше говорить, Рон. Я жду твоей команды… и запомни, три удара сердца. Запомни… и прощай».
Рон внимательно смотрел на некроманта, следил за каждым его движением, не вслушиваясь в слова, которые тот говорил. Он ждал подходящего момента, ждал, смертельно боясь, что пропустит его, что упустит свой единственный шанс.
И вот этот момент наступил. Некромант повернулся к рыцарю боком и шагнул к Трону. И в этот миг раздался отчаянный мысленный вопль Рона:
«Сейчас!!!»
И тело ожило. Меч, описав дугу, со страшной силой обрушился на некроманта, рефлекторно вскинувшего для защиты левую руку. Ту, кисть которой обтягивала почти расплавившаяся в огненном бассейне древняя Чаша Торна.
Меч, в невероятно далекие времена выкованный самим Создателем, столкнулся с рукой, что была закалена в пламени земных недр и напитана магической силой артефакта, тоже когда-то принадлежавшего богу.
Лишь доли мига длилось столкновение двух сил. Меча, что, по словам Гранита, сказанным тогда, в пещере, «никогда не подведет, не затупится, не сломается», и кости, что без труда могла отразить сокрушительный удар клыков высшего вампира, способных проломить толстые латы. Доли мига… Сноп искр…
И сталь, созданная Торном, победила.
Рука, отсеченная мечом, еще катилась по полу, гремя своим золотым «украшением», а некромант, отброшенный силой удара, уже падал на Трон. Он пытался извернуться, избежать столкновения с этим предметом, отнюдь не предназначенным для того, чтобы в него падали, как в обычное мягкое кресло. Пытался… но не успел.
Дальнейшее произошло в один миг. Фигуру Берга, что тяжело рухнула на Трон, со всех сторон окутало сияние. Пожалуй, Рон не смог бы внятно объяснить то, что видели его глаза, но сияние было каким-то… черным. Это был и свет, и в то же время не свет. Что бы это ни было, оно полностью скрыло фигуру некроманта, а затем последовала ярчайшая вспышка, заставившая и Рона, который мог бы зажмуриться, но не успел, и Айрин, которая возможности выбора не имела вовсе, на некоторое время ослепнуть.
Когда же перестали плясать черные круги перед глазами и зрение постепенно вернулось, Рон увидел, что его подруга уже не скована невидимыми цепями. Неуверенно, словно еще не доверяя телу, что так подвело ее совсем недавно, она сделала осторожный шаг по направлению к Трону.
А на нем лежал длинный темный плащ… и не было ни малейшего признака того, что под ним есть чье-то тело. Некромант исчез.
Потом, много времени спустя, они будут не раз возвращаться к этому событию. И хотя Айрин будет придерживаться другого мнения, Рон все же сочтет более веским заявление Чара. Слова о том, что Трон предназначен лишь для управления Чашей, и ни для чего иного. И, главное, он не предназначен для того, чтобы на нем сидели. Поэтому, не обнаружив в руке существа, посмевшего прикоснуться к нему, Чаши, Трон уничтожил это существо. Уничтожил без следа, оставив лишь сапоги, плащ, какие-то тряпки… и руку, что лежала, отрубленная, у дальней стены.
Волшебница задумчиво смотрела на этот обрубок, увенчанный неправильной формы комком золота. Ее руки были бессильно опущены, а в глазах… в глазах стояла глухая, безнадежная тоска.
— Знаешь, — тихо сказала она, — а ведь как было бы просто сейчас взять ее, Чашу… Взять и взойти на этот Трон. Получить все знания о магии, какие только возможно.
— Айрин, что ты говоришь?!
— Я знаю, что говорю, Рон. Очень хорошо знаю. Тот, кто владеет Чашей и Троном, может все. ВСЕ, ты понимаешь, что означает это слово? Конец болезням и голоду, конец непогоде и войнам, несправедливости и жестокости. Вечная жизнь. Богатство. Абсолютная власть. И все это здесь, Рон, прямо здесь… только протянуть руку. Я ведь смогла бы выдержать Силу Чаши, ты знаешь это, друг мой. Я бы смогла применить всю эту Силу с пользой, с пользой для всех. Протянуть руку, и взять… правда, это так просто?
Рон молчал, ошеломленный словами возлюбленной. Он не знал, что сказать, не знал, как выразить словами то, что сейчас кипело в его душе.
- Да… но я боюсь, что однажды мне захочется применить эту Силу не ради кого-то… людей, эльфов, гномов… а ради себя самой. И боюсь, что мне это понравится. Я буду делать это снова и снова, всемогущество так приятно, бессмертие так притягательно, золото и драгоценные камни так легко затмевают разум. А что потом? А потом, возможно, будет собран отряд, чтобы положить конец правлению без душной и жестокой волшебницы, что правит мечом и магией. И кто знает, любовь моя, может быть, в этом отряде будешь и ты.
Она некоторое время молчала, потом, тряхнув гривой рыжих волос, сказала уже нормальным, таким знакомым Рону тоном:
— И поэтому надо побыстрее отсюда уйти. Подальше от соблазна.
Выходя, Айрин вскинула руку. Незримый «таран» врезался в потолок зала, круша стойкий гранит. Вниз посыпались первые обломки. Вновь и вновь волшебница наносила свои удары, пока наконец сыпавшееся с потолка крошево не превратилось в непрерывный камнепад. Они поднимались по лестнице, и магия Айрин разрушала все за их спинами. Она уже шаталась, по ее лицу тонкими струйками стекал пот, но опять звучали короткие, как удары бича, слова заклинания и рушились каменные стены, хороня под собой путь к величайшему сокровищу и величайшему проклятию этого мира.
Когда над их головами засияло звездное небо, девушка повернулась лицом к храму, вскинула руки, и в воздухе раздались слова древнего языка, выстраиваясь в формулу, что уже многие тысячелетия, пожалуй, не звучала в этом мире. И, повинуясь приказу, стал рушиться храм, оседая огромной кучей мельчайшего щебня. А из-под этой кучи уже пробивались первые ростки зелени, стремительно превращая груду камней в зеленый курган.
А потом девушка рухнула без сил на руки мужчины, вовремя подхватившего ее безжизненное тело.
