Глава 8
Слова, Лишившие Имперских Мастеров Памяти
— Письмо, говоришь? — Семён сел в кресло перед столом, покосился на экран: все машинки времени показывали одно и то же время — без четверти двенадцать. Скорее всего, ночи.
— Уже полночь, а я ещё даже не обедал, — пожаловался Семён медальону. — Сообрази-ка что-нибудь дежурное пожевать, обойдусь я и без заказа ужина в номер… Представляю, во сколько такой харч мне обойдётся! Давай, организовывай стол и рассказывай: где и как. Где нашёл то письмо и как нам его получить.
— Вот это правильно, — одобрил Мар решение Семёна. — Толковая экономика должна быть конкретно экономной… Пирожки с мясом, говяжий бульон и салат из капусты устроит?
— Где-то я уже такое выражение слышал, — задумался Семён. — Не насчёт пирожков, а насчёт экономики. В детстве, по-моему… А что-нибудь более существенное есть? В смысле пожевать.
— Конечно есть, — заверил медальон Семёна. — И расстегаи, и пулярка с эстрагоном, и запеченное мороженное, и щука с виноградом… Много чего есть! У меня же многовариантное пищевое заклинание имеется, которое я взял из кардинальского медальона. Из того, что ты в Мире с лабиринтом нашёл… правда, упаковки одноразовые, поэтому пива с ухой не будет: пропала уха! Это когда ты раков в Безопасном Мире варил и котелок без ухи потребовал, а после всё пиво выпил… Так что, не надо пирожков? Зря, зря — на ночь плотно наедаться вредно… Итак, чего кушать будем? — Мар заговорил с интонациями услужливого официанта. — Из перечисленного выше или, может, что другое изволите-с? Могу огласить весь список. Устрицы, кстати, есть, свежие! Рекомендую-с.
— Ладно, давай для начала полезные пирожки с бульоном, — решил Семён. — А там видно будет. Глядишь, и устрицы с щучьим виноградом сгодятся… Я их, между прочим, никогда не пробовал! Ага, вот и пирожки… Ну, рассказывай о письме, — Семён взял с появившегося на столе блюда пирожок, пододвинул к себе кружку с горячим бульоном, накрытую чистой салфеткой, и приготовился слушать.
— Я по линиям пробежался, туда-сюда заглянул. В основном, по новостным каналам… Весь Диск гудит по поводу возникшего из ниоткуда нового Мира, почти в центре Империи! Прыгалки прыгалками, но и имперская служба разведки тоже не дремала: там немедленно среагировали на глобальные магические возмущения… понятия не имею, что это за возмущения такие! И, значит, оказались имперские службисты на возмутительном месте одновременно вместе с прыгалками. Что создало беспрецедентный юридический казус: кому теперь принадлежит Новый Мир — его так уже окрестили — чужим или Империи? Короче, идёт большое разбирательство, которое вполне может закончиться настоящей войной! Такие вот, Семён, дела… Оно, конечно, вряд ли до боевых действий дойдёт: полаются, полаются, да и придут к общему взаимовыгодному решению. Кто-то наверняка на этом деле большие бабки нагреет! Жаль, что не мы…
После я заглянул на всеобщую почтовую линию, просто так заглянул, на всякий случай. И обнаружил там приоритетное сообщение, адресованное Искуснику Симеону… Приоритетное — это которое все остальные послания к вору-Симеону перебивает, самым первым выскакивает! Вот оно и оказалось подписано Дублем Двадцать Пятым. В сообщении сказано, что получить приложенное к нему письмо можно лишь предъявив особый документ, имеющийся у Симеона. Он, мол, сам знает, какой.
— А что, там ещё какие-то послания для меня есть? — очень удивился Семён, даже пирожок есть перестал.
— Навалом, — подтвердил Мар. — Они открытые, без вложений, так что я их все пролистнул, чтобы в курсе быть. А, дребедень всякая! Одни предлагают совместно какой-нибудь банк ограбить, другие просят соседа-богатея бомбануть, причём указывают его точный домашний адрес и подробную опись драгоценностей заодно прилагают. Доброхоты, блин… Мелочь, короче говоря.
Да, ещё много писем от девиц с предложением перепихнуться где угодно и как угодно… серьёзные предложения от вдовушек… заказ от центрального банка спермы — они коллекционируют семя уникальных и вседисково известных личностей… десять предупреждений о готовящихся на Симеона покушениях… три покаянных письмеца от самого вора-Симеона… и прочая пурга. Психов во всех Мирах хватает, и у многих из них имеется возможность прямого доступа в линии: как только тараканы в голове зашебуршатся, так сразу начинают строчить послания кому попало! И куда только врачи смотрят?
— Понятно, — Семён отхлебнул из кружки бульона. — Ты давай объясняй, как кардинальское письмо получить. Кардинал — это вам не сезонное обострение чокнутости! С ним по серьёзному надо…
— Проще простого, — Мар рассмеялся. — Для меня — проще простого! А если через шар новостей действовать или при помощи вон того настенного экрана — тогда долго. Слишком много чего лишнего делать придётся! Всякие доказательства твоей личности, дурацкие уточнения, проверки-перепроверки… Обойдёмся без бюрократических проволочек: приложи ко мне жетон Дубля для подтверждения и письмо тут же окажется у тебя.
— Запросто! — Семён, дожёвывая очередной пирожок, выудил из кошеля золотую пластинку с огненной подписью Кардинала и приложил прямоугольник к медальону.
Через пару секунд возле блюда с пирожками материализовался плотный серый конверт — без адреса и без подписи.
— Ну-ка, ну-ка, — Семён бросил пластинку в кошель, вытер пальцы салфеткой. — Конверт без магии… ничем зловредным вроде бы не отсвечивает. Посмотрим, что нам гражданин Кардинал пишет! — осторожно надорвав конверт, он вынул из него сложенный пополам лист; нарочно держа письмо так, чтобы Мар не мог взглянуть на текст, и делая вид, что читает, Семён с чувством произнёс:
— Дорогой Симеон! Спешу уведомить Вас, что данной мне властью я отрекаюсь от звания Кардинала и передаю бразды тайного правления Империей Вам, величайшему и непревзойдённому. Я же, преисполненный раскаяния и сожаления о содеянных мной многочисленных преступлениях, удаляюсь в добровольное изгнание, предварительно сменив имя, документы, внешность, возраст и пол, дабы никто не смог меня опознать…
— Врёшь! — восхищённо ахнул Мар. — Не может быть!
— Вру, — выдержав необходимую паузу, согласился Семён. — Пол он менять не будет. А всё остальное — правда. Наверное.
— Покажи письмо! — потребовал Мар. — Нечего меня дурить, всё одно ведь не поверю, пока сам не увижу.
— Смотри, — разрешил Семён. — И я заодно почитаю…
Письмо было коротким и деловым, написанным не от руки, а как будто отпечатанным на струйном принтере:
«Симеон! Крайне необходима конфиденциальная встреча: личную безопасность гарантирую. В случае согласия порви (или надорви) этот лист, тогда внедрённое в письмо особое транспортное заклинание будет активировано. Время встречи — любое, на твоё усмотрение.»
Ни даты, ни подписи.
— Чего ему от нас надо? — раздражённо спросил Мар. — В прошлый раз он тебя бил-бил, не прибил, сам по шапке схлопотал… так теперь что, наверстать решил, да? Матч-реванш устроить надумал? На своём поле.
— Сомневаюсь, — Семён сложил письмо в несколько раз, сунул его в кошель. — По-моему, у Кардинала произошло нечто непредвиденное! Сдаётся мне, что он в панике. В полном ужасе.
— Кардинал — в панике? — недоверчиво переспросил Мар. — Не может такого быть! Скорее все звёзды погаснут и вода во всех кранах закончится, чем Кардинал чего-то испугается. Ха! Скажи, что ты пошутил.
— Ага, пошутил, — Семён допил бульон, отставил кружку в сторону. — И Кардинал пошутил. Смешное такое письмо прислал, развлекательное. Ладно, я подумаю о встрече. Потом. — Семён потянулся, зевнул. — Есть больше не хочу… да и спать, в общем-то, тоже не очень хочется. Искупаться, что ли? Сауна, бассейн… Заманчиво, ёлки-палки!
Слушай, Мар, я вот о чём тебя хотел спросить, — Семён встал и подошёл к экрану. — Как бы мне адрес этого магазинчика вычислить? Во-он ту машинку времени прикупить хочу, которая с дракончиком на циферблате.
— Тычешь в изображение раздвижной указкой-управлялкой и всё, — равнодушно ответил Мар. — Тебе покажут и цену, и адрес. Могут и на дом машинку доставить, есть такой сервис.
— Управлялкой? — Семён уставился на экран. — Какой такой управлялкой? Не вижу.
— Той, что справа должна быть, за экранной облицовкой, — пояснил Мар, — там паз специальный… Стоп! — вдруг оборвал сам себя медальон. — А как это ты, умелый наш, ухитрился попасть в магазин без той указки? Эта штуковина без управлялки не работает! По определению.
— Как-как, — Семён ткнул пальцем в экран. — Вот так!
Драконьи часы заняли пол-экрана; снизу высветилась номинальная цена в сто золотых и адрес, который Семёну ровным счётом ничего не говорил.
— Колоссально, — прошептал Мар. — Невероятно! Такого попросту не может быть!
— Нет, ну почему же, — Семён склонил голову набок, разглядывая машинку времени. — Модель несколько устаревшая, но качественная: у меня такая же когда-то была. Сто золотых, конечно, за часы дороговато, но если поторговаться…
— Я о другом! — воскликнул Мар. — Что мне те машинки! Мне их и цеплять не на что, ни ручек, ни ножек… Ты хоть сам понимаешь, что произошло?
— Не-а, — Семён поднёс медальон к глазам и с интересом посмотрел на него. — Ты о чём?
— Он не понимает, — возмутился Мар. — Он, видите ли, без специальной указки, вручную, управляет технической магией, и не понимает, что делает!
— А разве нельзя пальцем… Вручную — нельзя? — удивился Семён. — У нас, на Земле то есть, придуманы такие компьютеры, которые управляются с экрана монитора именно пальцем! Я-то сам с такими не сталкивался, но видел по телевизору. Вот и подумал, что здесь такой же комп стоит. Навороченный.
— Мы что, на твоей Земле находимся? — ехидно спросил Мар. — Эх, Семён, Семён… Ты мимоходом проявил ещё одну замечательную способность — уметь влиять и на техническую магию тоже. И не заметил этого! Нет, ну почему люди порой бывают такими бестолковыми?
— Ничего магического я здесь не углядел, — огрызнулся Семён, — потому и в мыслях не было, что я делаю что-то необычное! Получается и ладно.
— Ценное качество, — не слушая Семёна, принялся рассуждать вслух медальон. — Архиценное! Стало быть, мы теперь не только обычную магию ломать-курочить сможем, но и техническую. А из этого следует, что…
— Что я пойду купаться и спать, — отрезал Семён. — Хватит с меня на сегодня магии! И обычной, и технической. Вот выключу экран в целях конкретной экономии — и в баньку. А после в кроватку. Пока до подушки доползу, утомлюсь и сразу усну.
— Фигушки, — неожиданно развеселился Мар, — не выключишь! Эти экраны никто выключить не сможет! Даже ты. Уж я-то знаю, поверь! Бывал я раньше в этом Мире: один из моих прежних хозяев у здешнего мастера нужное воровское снаряжение заказывал. Аккурат через такой экран договаривался о встрече.
— Я и не выключу? — оскорбился Семён. — Я?!
— Иди-ка ты лучше в баню. Как решил, — с усмешкой в голосе посоветовал медальон. — Тут «на ура» не проскочишь… Чтобы отключить техническое колдовство — не воздействовать на него, а именно отключить — одного твоего таланта мало! Нужно ещё и технические заклинания знать. Нет, ничего у тебя не выйдет, и не пытайся. Иди, иди в баню! И меня заодно хорошенько помой, а то грязный как нищенский медяк…
— Ты меня достал, — Семён с ненавистью уставился на экран, где в это время ни с того, ни с сего вновь появилась дурацкая заставка с лопоухим солнцем. — И картинка достала! Я не я буду, если своего не добьюсь!
— Не получится, — авторитетно сказал Мар. — Хоть головой об эту стекляшку бейся. Не выйдет!
— Выйдет, — мрачно пообещал Семён. — Ещё как выйдет! Так выйдет, что мало не покажется… Говоришь, особые заклинания нужны? Сейчас организую. — Он шагнул к экрану и поднёс к нему руку.
— Эй-эй, — забеспокоился Мар, — ты хоть поясни, чего делать собрался! Должен ведь я знать, что к чему. А то опять какого жуткого кадавра наколдуешь, технического… Этот может оказаться покруче молниевого, из Безопасного Мира!
— Ничего особенного я делать не буду, — Семён, сосредоточенно прикусив губу, принялся что-то рисовать на экране, сильно надавливая на стекло пальцем. — Просто напишу одно заклятье… радикальное заклятье. Техническое… Я его у приятеля-компьютерщика подглядел, когда он свой комп переналаживал. Сказал, что оно надёжнее гильотины действует — ни одна машина перед этой командой не устоит! В смысле, компьютер.
— Ты думаешь, сработает? — усомнился Мар, глядя на экран: следом за пальцем Семёна по стеклу тянулась хорошо видимая тёмная полоска, превращаясь в незнакомые медальону буквы. А буквы постепенно складывались в таинственную фразу: «FORMAT C: «. В неведомое техническое заклинание.
— Думаю, что да, — Семён поставил две заключительные жирные точки и отступил на шаг, любуясь чёрной угловатой надписью. — Дело-то не во внешней форме команды-заклятья, а в её содержании… Это ж техническая магия! И она, скорее всего, как любая волшебная техника, отреагирует на внутренний, тайный смысл команды… и по барабану ей на каком именно языке написано то заклинание! Хоть на древнекитайском.
— И какой же тайный смысл у твоего заклятья? — старательно обдумав сказанное Семёном, но так ничего и не поняв, заинтересованно спросил Мар.
— Понятия не имею, — пожал плечами Семён. — Не беспокойся — если оно сработает, мы увидим… О, готово!
Экран моргнул раз, другой и стал угольно чёрным. Мёртвым.
— Вот видишь, — Семён довольно отряхнул ладони, словно сам себе поаплодировал. — А ты говорил: «Не выключишь, не получится»… Получилось! Выключил, причём без шума, пыли и разрушительных последствий. Это тебе не кадавр самодельный, это — наука! Программирование называется. — Семён с гордым видом направился к выходу.
— Действительно, — нехотя согласился Мар, — никаких видимых разрушений нет… Как-то даже на тебя не похоже. Хм, а какие ещё технические заклинания ты знаешь, а?
— Разные, — небрежно ответил Семён, открывая дверь. — «Гейм овер», например. Или «Мастдай». Но это всё семечки по сравнению с радикальным техническим заклятьем! В великой силе которого ты только что убедился.
Семён вышел, сильно хлопнув за собой дверью.
И, разумеется, не видел, как мёртвый экран осыпался со стены чёрной невесомой пылью.
…Утром Семён проснулся поздно. Привёл себя в порядок, в очередной раз воспользовавшись золотой сантехникой и окончательно убедившись, что ничем принципиальным она от обычной не отличается; умылся-побрился, скушал предоставленный медальоном комплексный завтрак и собрался идти на поиски мастерской по ремонту волшебных браслетов. А заодно часики прикупить.
Так как адрес магазина, торгующего машинкам времени, Семён из-за дурацкого спора с Маром не записал, то пришлось сходить в комнату линии связи.
Исчезновение экрана Семёна озадачило, но не более.
— Плановая профилактика, наверное, — решил он. — Свернули и убрали. Она хоть и техническая, но всё же магия! У портье нужные адреса узнаю, — и отправился в главный зал своего королевского номера, расплачиваться.
По заведённому общедисковому гостиничному правилу Семён сначала громогласно заявил, что отбывает и потребовал расчёт, после чего принялся выкладывать на стол золотые монеты. Лишь положив десятую, Семён сообразил, что ничего не происходит: монеты как лежали на столе, так и продолжали лежать.
— У них что, и бухгалтерская магия на профилактике? Совсем обалдели, — Семён собрал деньги и пошёл в холл гостиницы, расплачиваться на месте.
Чтобы не вызвать ненужных вопросов, Семён вновь придал себе вид монаха-послушника; щёлканье деревянных сандалий далеко разносилось по гулкому, странно пустому коридору гостиницы — королевский номер-люкс, как оказалось, был расположен на первом этаже и потому общий коридор выходил прямо в холл. Так что далеко идти не пришлось.
В холле тоже было пусто.
Сегодня за стойкой находился незнакомый Семёну портье, весьма отличавшийся от вчерашнего, лощёного: мордастый, плохо выбритый, широкоплечий, в казённом костюме, белой рубашке с чёрным галстуком и в шляпе. Портье, который более всего походил на работника спецслужбы, чем на сотрудника гостиницы.
Портье-службист, сопя носом, читал какие-то бумаги, сложенные перед ним двумя высокими стопками: брал листик из одной, пробегал по нему глазами и перекладывал в другую. Счета, наверное, сверял.
— Я по поводу проживания в… — начал было Семён, но службист, мельком глянув в его сторону, громко рыкнул в пространство:
— Эй, кто дурака через оцепление пропустил? Пошёл вон, убогий, — и вернулся к своей нудной работе: Семён для него перестал существовать.
— Дико извиняюсь, гражданин начальник, — пробормотал Семён и трусцой припустил к выходу из гостиницы.
На улице было лето и жара. Судя по солнцу, близился полдень.
Метров за десять перед входом в гостиницу была натянута запрещающая проход жёлтая лента, укреплённая на переносных столбиках-стойках; перед лентой, удачно повернувшись спиной к зданию, стояло несколько полиментов в тёмно-синей форме. За лентой толпился народ, — то ли зеваки, то ли эвакуированные постояльцы гостиницы, — что-то шумно обсуждая между собой; полименты изредка покрикивали на присутствующих, призывая их к спокойствию: тех, кто не внял призывам и пытался, минуя ленту, прорваться ко входу в гостиницу, угощали ударом дубинки по голове и выпихивали назад, в толпу.
Семён, хмурясь и делая озабоченное лицо — вроде бы он здесь тоже по долгу службы, типа следователь от церкви — двинул вдоль стены быстрым деловым шагом. Подальше от толпы и полиментов.
За углом, там, где запрещающая лента была привязана к последнему столбику, маялся от безделья молоденький полимент, наверняка курсант — народа здесь не было, сразу за лентой начинались парк. Ни поругаться, ни дубинкой кого огреть… Скука.
Увидев Семёна, курсантик просветлел лицом и потянулся к дубинке.
— Во имя господа нашего! — проорал Семён, на ходу крестя юного полимента, — я с донесением в Святую Инквизицию. Там такое, такое!.. Горы трупов! Число зверя в зеркалах! Сатана! Сатана! — миновав побледневшего стражника, Семён нырнул под ленту и был таков.
Продравшись сквозь кусты, Семён вышел на заброшенную тропинку и побежал по ней не оглядываясь. Пробежав приличное расстояние и никого не встретив на своём пути, Семён постепенно перешёл на шаг, а после остановился.
Погони не было, да и кто мог за ним гнаться-то — напуганный мальчишка в форме, что ли?
— Однако, непонятная ситуация, — подвёл итог всему случившемуся Мар. — Ревизия документов, оцепление… Постояльцы на улице. Ничего не понимаю… Может, учебная облава?
— С учебным мордобоем, — согласился Семён, превращая чёрную сутану в строгий деловой костюм-тройку, белую рубаху с чёрным галстуком, шляпу и узконосые туфли — всё казённого тёмно-серого цвета. Как у мордоворота за стойкой.
— Больше смахивает на поиски бомбы, — Семён шагал по тропинке, надеясь, что она рано или поздно выведет его в центральную часть парка, откуда уже легче будет попасть в город. — Позвонил какой-нибудь кретин в гостиницу, сообщил, что там заложена бомба. Отсюда и отключенная гостиничная магия, и полименты, и эвакуация… Всё как у всех. Как в любом Мире.
— А чего же тогда нас не эвакуировали? — удивился Мар.
— Не нашли, — махнул рукой Семён. — Номер большой, а я маленький. Среди подушек затерялся.
— Это у тебя удачно получилось, — одобрил услышанное Мар. — Полсотни золотых однозначно сэкономили. Вот и нежданная прибыль получилась! Хорошо день начался, душевно.
— Будем надеяться, что он весь удачным окажется, — с надеждой сказал Семён. — Люблю такие дни!
…На просторной площади, со скульптурным фонтаном посреди, шёл многолюдный митинг; площадь располагалась на центральной парковой аллее и, скорее всего, предназначалась для спокойного народного гулянья, а не для политических собраний. Впрочем, при желании митинг тоже можно смело назвать народным гуляньем, только не очень спокойным. Не очень.
Семён, вынырнув из кустов, поначалу замер в растерянности: вот уж чего он никак не мог ожидать, так это ненароком увидеть в ином Мире столь знакомую по телевизионным репортажам картину: сотни людей, с транспарантами, флажками, — и, само собой, оратор, стоявший на высоком постаменте выключенного фонтана, рядом с безымянной чугунной статуей. Чуть ли не в обнимку.
Что там было написано на транспарантах, Семён прочитать не смог — они были видны ему с изнаночной стороны; все флажки были разных цветов и политической определённости не создавали.
Оратор взахлёб кричал в жестяной рупор что-то громкое и невнятное, а митингующие то и дело вразнобой аплодировали.
— Пойду, послушаю, — решил Семён. — Авось ситуация прояснится…
— Будь осторожен, — предупредил Мар. — Толпа, она и есть толпа! Особенно заведённая. Скажешь что-нибудь не то, вмиг завалят и ногами бить начнут… Я-то, конечно, вмешаюсь, но тогда мы ничего не узнаем. Помалкивай лучше, хорошо?
Семён кивнул, сдвинул шляпу на брови и с независимым видом направился к фонтану. К митингу.
Незаметно пристроясь за спинами последних митингующих, Семён стал внимательно слушать жестяные вопли горлопана-главаря. И постепенно до Семёна начала доходить суть происходящего.
Этой ночью кто-то совершил гнусную диверсию, таинственным образом уничтожив память городского Разумника (как понял Семён из комментариев в толпе, Разумник был чем-то таким, что регулировало всю жизнедеятельность города). И теперь у Разумника мозги всмятку, а живые экраны видения повсеместно рассыпались в пыль… Весь город в панике: с раннего утра ничего и нигде не работает, даже парковые фонтаны! И в этом, без сомнений, виноваты чужие, которые наслали необратимую техническую порчу на Разумника… из отеля «Эдем» наслали. Которая порча им дорого обойдётся! Те, кто должен разобраться с диверсией, разберутся!.. А наш гражданский долг — выказать городским властям свой гневный протест: долой чужих из нашего города! Из нашего Мира! Вон из Империи! Пусть убираются на свою историческую родину! Не потерпим более! И точка.
Семён потихоньку отодвинулся от спин митингующих, развернулся и пошёл по аллее прочь: невдалеке был выход — зелёная арка, усыпанная цветами.
— Неужели это моё заклятье так сработало? — наконец убито пробормотал Семён. — Ничего себе…
— Да, — безмятежным голосом подтвердил Мар, — уж сработало, так сработало! Как ты и обещал — мало никому не показалось. Пожалуй, даже перебор вышел… Хм, а кто этот Разумник, у которого нынче мозги всмятку? Мэр, что ли? Ну, это не страшно… встречал я безмозглых мэров — отсутствие соображения ничуть не мешало им руководить и брать взятки!
Семён только вздохнул в ответ.
У входа в парк, возле живой арки из цветущих роз, дорогу Семёну преградил некий бравый товарищ в таком же, как у Семёна, костюме. При шляпе и галстуке.
— Как настроение трудовых масс? — конспиративным шёпотом спросил товарищ-особист, кивнув в сторону фонтана. — Категория возмущения гранична пункту «ж», или?…
— Гранична, — угрюмо буркнул Семён. — Всем пунктам и буквам алфавита гранична, — и, отстранив от себя опешившего товарища, вышел под зелёную арку.
Уже под аркой Семён оглянулся: бравый оперативник, сложив ладони ковшиком, что-то торопливо бубнил в них. Семён расслышал лишь: «…повторяю, ситуация сверхкритическая… да, да, по всем пунктам, от „а“ до „я“!.. да, будем брать. Жду подкрепления…»
От фонтана донеслось нестройное: «Бей чужих, спасай Разумных!»; товарищ в сером, забыв о Семёне, побежал к фонтану, придерживая слетающую с головы шляпу.
— Ходу, ходу отсюда, — заторопился Мар, — сейчас здесь весело будет. А у нас своих проблем хватает!
— Эт-точно, — угрюмо сказал Семён и, более не оборачиваясь, вышел из парка.
На близлежащих к парку улицах волнений не наблюдалось: жизнь шла своим чередом. Возможно, этому способствовало большое количество патрульных полиментов — люди в синий форме мелькали то там, то здесь; Семён шёл, поначалу шарахаясь от стражей порядка, но вскоре убедился, что в своём сером костюме он нынче стал вроде невидимки: его в упор не замечали. Ни полименты, ни прохожие.
Семён перестал нервничать и пошёл дальше уверенной походкой значительного человека: неторопливо, расправив плечи и сурово поглядывая на встречных. Словно всех их подозревал в чём-то нехорошем. Как минимум — в заговорах, диверсиях и тайных связях с чужими; встречные принялись ещё старательнее не замечать Семёна.
Улицы, — сплошь вымощены плиткой, с аккуратными деревцами вдоль чистых тротуаров, — всё равно оставляли впечатление какой-то неухоженности и безнадёжной провинциальности. Возможно, виной тому были дома: двух-трёхэтажные здания «купеческой» постройки, с распахнутыми ставнями окон, — они вызвали у Семёна неприятное ощущение, что он опять вернулся в свой родной город. В один из его старинных, никогда не реконструируемых районов.
Вдалеке, за крышами малоэтажек, виднелись более солидные здания: высотные, с зеркальными окнами-стенами, очень похожие на Нью-йоркские небоскрёбы. Видимо, там находилась деловая часть города.
Небоскрёбы сияли так, что при взгляде на них хотелось надеть тёмные очки. Или зажмуриться.
— Мар, — шепнул Семён, — ты в этом Мире был раньше, так что давай, выручай! Мне надо поскорее найти умельца, который смог бы отремонтировать браслет. А по этим улочкам можно бродить долго и безо всякого результата… Ты, помнится, говорил, что кто-то из твоих прежних хозяев обращался к некому мастеру по поводу изготовления спецоборудования. Можешь меня к тому умельцу доставить?
— Конечно, — отозвался Мар. — Хоть сейчас! Только жив ли он? Я-то у него лет двадцать тому назад был… Адресок в моём списке сохранился, так что можно попробовать.
Но сначала зайди-ка в любой подъезд или подворотню, а уже оттуда и перенесёмся куда надо. Не хочу на улице, у всех на виду… чёртовы полименты! Они хоть морды от тебя и воротят при встрече, а на самом деле краем глаза наблюдают, причём внимательно. Это не с проста… И, кстати, два шпика в серых костюмах следом за тобой идут! Улицы две-три тому назад к нам прицепились.
— Где они? — всполошился Семён и хотел было оглянуться.
— Тихо! Не оборачивайся! — быстро предупредил Мар, — не давай им повода сообразить, что ты слежку заметил… Вот подходящая подворотня, заходи, — Семён с беспечным видом свернул в сторону, за угол дома, и…
Вспышка темноты, и перед Семёном оказалась высокая дверь.
Дверь выглядела солидно — массивная, тяжёлая, чёрная; на уровне глаз к двери была привинчена никелированная табличка с выгравированной надписью: «Ломбард. Норти Бук и сын».
Семён огляделся: фирма Норти Бука находилась в деловой части города. Не в небоскрёбе, а в кирпичном доме, узком и высоком, кое-как втиснувшимся между двумя зеркальными гигантами, с тыльной стороны зданий: дверь ломбарда выходила в просторный двор, залитый асфальтом. Видимо, двор по необходимости использовали как служебную автостоянку: он был расчерчен белыми линиями вдоль и поперёк, с вписанными в ячейки номерами; сейчас двор был пуст.
Семён хотел было войти в ломбард, но Мар вовремя остановил его:
— Погоди, прикид сменить надо! Встречают-то по одёжке, ты мне сам когда-то говорил. Если зайдёшь в облике штатного сыскаря, кто ж тогда с тобой разговаривать станет! В таких заведениях полиментов не жалуют… Ты не смотри, что здесь «Ломбард» написано! На самом деле там…
— Дрова лежат, — закончил Семён фразу и расхохотался.
— Какие такие дрова? — насторожился медальон. — Не понял.
— Я тебе потом объясню, — пообещал Семён, быстро изменяя свой «прикид». — Ты мне напомни, ладно?
— Непременно, — сказал Мар. — Наверняка похабщина какая-нибудь! Эт-хорошо. Это я люблю. Кстати, а кем ты нынче вырядился? Что-то знакомое, но я не соображу…
Семён критически оглядел себя — вроде всё было нормально. Как и задумано.
— Я, Мар, нынче самим собой вырядился. Джинсы, спортивная майка и кроссовки. Я точно так же был одет, когда тебя нашёл. Только в тот день на мне рубашка была… Майка, она, знаешь, в данном случае уместнее будет: я такую на институтском субботнике у одного типа видел. Прикольно, правда?
— Правда, — согласился Мар. — Особенно надпись «Слава труду!» на груди. Это, я так понимаю, намёк на то, что воровать — тоже работа?
— В точку, — с серьёзным видом произнёс Семён и вошёл в ломбард.
Внутри ломбарда было прохладно, полуденная жара осталась за дверью, на улице. Впрочем, Семён от летнего пекла ничуть не страдал: маскировочный комбинезон прекрасно защищал своего владельца как от жары, так и от холода.
Вдоль стен ломбарда стояли застеклённые стеллажи с различными предметами на полках — наверное, выставленные на продажу вещи, вовремя не выкупленные их владельцами; Семён не стал задерживаться возле полок, а прямиком направился к длинному столу, перегородившему дальнюю часть зала.
За столом, на фоне двери с надписью «Служебный ход», подперев голову руками, сидел оценщик — человек неопределённого возраста, который мог быть как и самим Норти Буком, так и его постаревшим сыном. Сидел и смотрел на Семёна пустым взглядом.
— Здравствуйте! — бодро сказал Семён, подойдя к столу. — Я к вам по делу.
— Ломбард закрыт, — не меняя позы, скучным голосом сообщил безвозрастный оценщик. — На неопределённое время, по техническим причинам.
— Кому закрыт, а кому и нет, — Семён поискал взглядом стул, но ничего подходящего не нашёл, потому присел на стол. — Порекомендовали мне вас. Знакомый один посоветовал — он лет двадцать тому назад здесь кое-какое оборудование заказывал… Специальное.
— Мы не изготавливаем никакого оборудования, — тем же скучным голосом сказал оценщик. — И не изготавливали. Никогда. И ничего не ремонтируем.
— Так. Разговор становится унылым и беспредметным, — решил Мар. — Надо его оживить. Этот заторможенный — не Норти, хотя и похож… Семён, скажи юноше, что нам нужен его папашка. И пусть он передаст папику следующее: «Золотое ухо ещё не отыграно!» Должно подействовать, уверен.
— Уважаемый! — Семён закинул ногу на ногу и, демонстративно разглядывая кроссовку, продолжил:
— У меня дело к вашему отцу. Личное. Передайте ему, будьте так любезны, что золотое ухо ещё не отыграно. И пусть он подойдёт сюда немедленно! Не то я ваш клоповник сейчас вдребезги разнесу, — Семён повернулся к оценщику и широко улыбнулся в его невозмутимое лицо. — И заодно передайте, что к нему пришёл Искусник Симеон.
В рыбьем взгляде Бука-младшего что-то изменилось: то ли интерес появился, то ли уважение — Семён не разобрался. Но страха во взгляде не было.
— Минутку, — приёмщик легко поднялся, открыл дверь и скрылся за ней.
— Правильный подход, — заметил Мар, — верный. Оно, конечно, можно было и не представляться, но ничего… Главное, что подействовало. Насчёт уха: помнишь, я тебе рассказывал, как мы уши и носы у идолов отпиливали? Одно ухо хозяин себе оставил, на память о Песчаном Мире. Но недолго оно у нас было: мой хозяин, после заключения сделки на снаряжение, сел в картишки с мастером Норти перекинуться, да слишком много на грудь принял… А-а, вот и сам Норти! Лёгок на помине.
Человек, который вышел к Семёну, выглядел постарше приёмщика, но, в общем-то, сходство было несомненным. Особенно в сравнении с сыном: приёмщик вышел следом и встал у стены, сложив руки на груди.
Норти Бук был одет в пёструю рубаху-гавайку навыпуск, полотняные брюки и мягкие тапочки. По-домашнему одет. Просто.
— Приветствую вас! — дружелюбно сказал Бук-старший, протягивая Семёну руку через стол. — Очень, очень неожиданный визит! — рука у Норти была твёрдая, а пожатие крепким. — Извините моего оболтуса, молодой он ещё, неразумный… Серьёзного клиента от рядового посетителя не смог отличить, мальчишка! — преувеличенно гневно воскликнул Норти, грозя молодому оболтусу пальцем: Бук-младший слегка пожал плечами. Расстроенным он не выглядел.
— Прошу, — Норти указал на дверь служебного хода. — Давайте поднимемся в специальную комнату, там и поговорим.
— Давайте, — Семён перемахнул через стол и направился к двери.
— А ты, Рони, оставайся здесь, — распорядился Норти Бук, проходя мимо сына. — Кто бы ко мне не пришёл — меня нету. Всё ясно?
Рони молча кивнул. И проводил Семёна долгим-долгим взглядом. Оценивающим.
К сожалению, ни Семён, ни Мар этого взгляда не увидели.
