78
Рома, штат Техас
5 ноября 1991 года
Прошло пять дней. Около полуночи вертолет президента приземлился на небольшом аэродроме в нескольких милях от города Рома. Президента сопровождали сенатор Питт и Юлиус Шиллер. Как только винты остановились, к вертолету подошел адмирал Сэндекер и тепло поприветствовал гостей.
— Рад видеть вас, адмирал, — любезно проговорил президент. — Примите мои поздравления, вы прекрасно справились с работой, хотя я, признаюсь, думал, что вашему агентству это дело не по плечу.
— Благодарю вас, господин президент, — ответил Сэндекер, как всегда похожий на бойцового петуха. — Мы все вам благодарны за то, что вы поверили в наш безумный план и позволили воплотить его в жизнь.
— Прекрасно сработано. — Президент обернулся и взглянул на сенатора Питта. — Но вам следует особо поблагодарить сенатора. Он умеет быть очень убедительным.
Обменявшись несколькими словами с Шиллером, Сэндекер пригласил гостей в машину. Они поднялись по короткой лестнице и через потайную дверь забрались внутрь платформы гигантского десятиколесного грузовика.
Два агента президентской секретной службы, облачившись в рабочую одежду, заняли места в кабине рядом с водителем. Еще четверо загрузились в старый, потрепанный «додж», припаркованный неподалеку.
Внешне грузовик выглядел грязным и непрезентабельным, но внутри все было оборудовано вполне пристойно. В небольшом помещении уместился бар и шесть стульев. Потолок этой комнаты немного выступал над боковыми направляющими и для лучшей маскировки был засыпан двухсантиметровым слоем гравия.
Дверь закрыли, пассажиры уселись на удобных стульях и пристегнули ремни безопасности.
— Извините за необычный транспорт, господа, — сказал Сэндекер, — но пока мы не можем позволить себе раскрыть все тайны. Слишком уж много случайного люда снует вокруг.
— Я впервые путешествую в грузовике, посыпанном гравием, — заметил президент. — Здесь испытываешь совсем другие ощущения в сравнении с лимузином Белого дома.
— Мы переоборудовали шесть таких машин для секретных перевозок, — объяснил Сэндекер.
— Хороший выбор, — рассмеялся сенатор и постучал костяшками пальцев по металлической стенке. — Они же пуленепробиваемые.
Улыбка исчезла с лица президента.
— Вам удалось сохранить открытие в тайне?
Сэндекер кивнул:
— Во всяком случае, здесь у нас я не заметил никаких признаков, указывающих на утечку информации.
— На этот раз утечки в Белом доме не будет, — сказал Шиллер, поняв намек. — Крышка плотно захлопнута.
Президент несколько минут молчат.
— Нам чертовски повезло, — в конце концов проговорил он. — Орда Топильцина могла устроить здесь настоящий ад.
— Когда первый шок миновал, — сказал Сэндекер, — мексиканцы еще долго бродили вокруг холма, заглядывали в кратер, словно ожидая, что оттуда поднимется дух Топильцина. Присутствие женщин и детей явилось сдерживающим фактором, поэтому никто не жаждал крови. Кроме того, толпу никто не подстрекал. Ближайшие помощники Топильцина, разобравшись в ситуации, быстро улизнули обратно в Мексику от греха подальше. Оставшись без духовного лидера, усталые и голодные люди постепенно тоже потянулись обратно.
— По данным иммиграционной службы несколько тысяч человек ушли дальше на север, но треть из них уже отправили назад, — сказал Шиллер.
Президент вздохнул:
— Самое худшее уже позади. Если наш план помощи Латинской Америке будет одобрен конгрессом, наши южные соседи рано или поздно сумеют подняться на ноги.
— А что будет с семьей Капестерре? — поинтересовался Сэндекер.
— Департамент юстиции в настоящее время занимается их делом. — Лицо президента оставалось бесстрастным, но глаза горели холодным блеском. — Строго между нами, господа, полковник Холлис планирует проведение учений в Карибском море, тренировочное нападение на некий остров, пусть он останется пока безымянным. Если кто-нибудь из семейства Капестерре в этот момент окажется на острове, что ж… значит, им не повезет.
Сенатор Питт саркастически усмехнулся:
— Без Язида и Топильцина в наших международных отношениях воцарится тишь да гладь.
Шиллер решительно потряс головой:
— Вовсе нет. Мы заткнули только две дыры в плотине. Худшее еще впереди.
— Откуда столько пессимизма, Юлиус? — весело спросил президент. — В Египте ситуация пока стабильная. А когда президент Хасан уйдет в отставку по состоянию здоровья и передаст бразды правления министру обороны Абу Хамиду, исламские фундаменталисты окажутся под сильным давлением и решат отказаться от своих требований.
— Тот факт, что Гала Камиль дала согласие выйти замуж за Хамида, тоже не повредит ситуации, — подвел итог сенатор.
Беседа прервалась, поскольку грузовик остановился. Открылась дверь, к которой быстро приставили лестницу.
— Только после вас, господин президент, — улыбнулся Сэндекер.
Мужчины вышли и огляделись. Площадка была огорожена забором и освещена. Большая вывеска над въездными воротами гласила: «Песок и гравий. Компания Сэма Тринити». Людей, видно не было. На площадке стояло несколько погрузчиков, большой ковшовый экскаватор, самосвалы и трейлеры. Электронное оборудование, которого здесь было довольно много, было хорошо замаскировано и оставалось невидимым постороннему глазу.
— Я могу встретиться с мистером Тринити? — спросил президент.
— Боюсь, что нет, — ответил Сэндекер. — Сэм — прекрасный человек и настоящий патриот. Он добровольно подписал передачу всех прав на артефакты правительству и отбыл в большое кругосветное путешествие. Собирается изучать организацию работы самых известных в мире гольф-клубов.
— Надеюсь, мы выплатили ему компенсацию?
— Десять миллионов не облагаемых налогами американских долларов, — ответил Сэндекер. — Причем нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы упросить его взять эти деньги. — Сэндекер повернулся и показал на углубление, расположенное в нескольких сотнях метров в стороне. — Перед вами, господа, все, что осталось от холма Гонгора. Теперь это просто карьер для добычи гравия. Так что наши манипуляции в конечном счете оказались даже прибыльными.
Президент заглянул в яму, и его лицо омрачилось.
— Вам удалось найти останки Топильцина и Язида?
Сэндекер кивнул:
— Два дня назад. Мы отправили их на хранение в одну из лабораторий ЦРУ.
Президент одобрительно кивнул.
— Где тоннель? — спросил Шиллер, озираясь по сторонам.
— Там. — Сэндекер показал в сторону потрепанного трейлера, переделанного под офис. Над одним из окон виделась табличка «диспетчер».
Четыре агента секретной службы, ехавшие в «додже», уже вышли из машины и приступили к патрулированию площадки. А те двое, что ехали в кабине, отправились проверить офис.
После того как гости вошли в помещение офиса, Сэндекер предложил им остановиться в середине комнаты и нажал на рычаг, торчавший из пола. Одновременно он помахал рукой в телекамеру, расположенную под самым потолком в углу. Пол трейлера начал медленно опускаться.
— Как здорово! — восхитился Шиллер.
— В самом деле, — пробормотал президент. — Теперь я понимаю, почему о ваших находках еще не прознали.
Лифт опустился по прорубленной в известняке шахте и остановился в тридцати метрах под поверхностью. Мужчины очутились в широком тоннеле, освещенном люминесцентными светильниками. Вдоль тоннеля стояли скульптуры.
Возле выхода из лифта гостей встретила женщина.
— Господин президент, — торжественно произнес Сэндекер, — позвольте вам представить доктора Лили Шарп, директора программы каталогизации.
— Доктор Шарп, мы все в неоплатном долгу перед вами.
Лили покраснела.
— Боюсь, моя роль не самая значительная, господин президент, — ответила она.
Поле знакомства с Шиллером Лили начала показывать гостям сокровища Александрийской библиотеки.
— Мы осмотрели и занесли в каталоги четыреста двадцать семь разных скульптур, — сказала она, — представляющих собой лучшие творения начала бронзового века, начиная с трехтысячного года до новой эры и заканчивая трансцендентальным стилем византийской эры начата четвертого века. Если не считать нескольких пятен, возникших из-за просачивания воды сквозь известняк, которые легко удалить химическими веществами, мраморные и бронзовые скульптуры сохранились превосходно.
Президент, лишившись дара речи, медленно брел по длинному тоннелю, часто останавливаясь, чтобы лучше рассмотреть великолепные классические скульптуры. Некоторым из них было уже по пять тысяч лет. Он был потрясен одним только их количеством. Каждый век, каждая династия и империя были представлены своими лучшими скульпторами.
— Неужели я действительно вижу и даже дотрагиваюсь до экспонатов музея Александрийской библиотеки! — прошептал он. — После взрыва я не мог поверить, что все это не пострадало.
— Сотрясение безусловно подняло здесь пыль, с потолка даже откололось несколько кусков известняка, — сказала Лили. — Но артефакты не пострадали. Вы видите скульптуры именно в том виде, в котором их оставил Юний Венатор в триста девяносто первом году.
После двухчасового созерцания этой необычной экспозиции Лили остановилась у последнего артефакта, находящегося перед входом в главную галерею.
— Перед вами золотой саркофаг Александра Великого, — понизив голос, сообщила она.
У президента возникло чувство, будто он сейчас предстанет пред ликом Божьим. Он нерешительно приблизился к золотому ковчегу, ставшему местом последнего упокоения величайшего властителя, и опасливо заглянул в хрустальное окно.
Македонцы уложили своего героя в гроб в его парадных доспехах. Кираса и шлем были из чистого золота. Персидский шелк, из которого была когда-то сшита туника, в основном истлел: почти двадцать четыре столетия — слишком большой срок для ткани. И не только для ткани. От великого Александра теперь остались только кости.
— Клеопатра, Юлий Цезарь, Марк Антоний, — рассказывала Лили, — все они, как и вы, стояли рядом с гробом и с почтением взирали на эти останки.
Постояв у гроба, гости пошли дальше. Лили повела их в главное хранилище.
Здесь работало около тридцати человек. Одни изучали содержимое деревянных клетей, уложенных в центре галереи. Картины, покрывшиеся грязью и пятнами, но вполне поддающиеся реставрации, а также тончайшие предметы, вырезанные из кости и мрамора или отлитые из золота, серебра и бронзы, заносились в каталоги и упаковывались в ящики для перевозки в музейный комплекс Мэриленда, где их будут реставрировать и хранить.
Большинство археологов, переводчиков и экспертов по реставрации и хранению произведений искусства с особым почтением обращались с бронзовыми цилиндрами, в которых хранились древние свитки. Они переводили надписи на бронзовых табличках с названиями и краткими содержанием. Контейнеры и их бесценное содержимое также упаковывалось для отправки в Мэриленд.
— Взгляните сюда, — взволнованно сказал Лили. — Нам удалось обнаружить все книги Гомера, многие труды греческих философов, считавшиеся утраченными, раннеиудейские манускрипты и историческую информацию, проливающую свет на истоки христианства. Карты, на которых отмечены ранее неизвестные гробницы древних правителей, расположение забытых торговых центров, таких как Таршиш и Саба, а также месторождения полезных ископаемых. Теперь удастся заполнить многие пробелы в наших знаниях относительно событий древности. История финикийцев, микенцев, этрусков, а также цивилизаций, о существовании которых до нас дошли лишь слухи, изложена в этих свитках со всеми подробностями. После реставрации картин мы получим возможность полюбоваться шедеврами, созданными несколько тысячелетий назад.
Президент потрясенно молчал. Ему попросту нечего было сказать. Он никак не мог постичь всей грандиозности находки. Однако только собрание произведений древнего искусства было бесценным, а стоимость знаний древних и вообще не поддавалась подсчету.
Наконец он заговорил, и его голос звучал глухо и хрипло:
— Когда вы намерены здесь закончить?
— Сначала мы вывезем свитки, потом картины и произведения искусства, — ответила Лили. — Скульптуры в последнюю очередь. Мы рассчитываем, что все артефакты окажутся в Мэриленде к Рождеству.
— Почти шестьдесят дней, — сказал Сэндекер.
— А как насчет хранения и перевода свитков?
Лили пожала плечами:
— Хранение древних текстов — процесс длительный и тонкий. Полагаю, потребуется от двадцати до пятидесяти лет, чтобы все перевести и осознать, чем мы обладаем. Многое, конечно, зависит от финансирования.
— О финансировании можете не беспокоиться, — пообещал президент. — Проект получит высший приоритет. Я об этом позабочусь.
— Мы не можем больше заставлять международную общественность считать, что все это уничтожено, — сказал Шиллер. — Придется сделать заявление, причем в самом ближайшем будущем.
— Это точно, — подтвердил сенатор. — Интерес нашего народа и правительств других государств к этой проблеме не иссяк.
— Рейтинг моей популярности и без того понизился на пятнадцать пунктов, — пробормотал президент. — Конгресс готов сожрать меня с потрохами, а теперь еще и лидеры иностранных государств возжелали повесить мой скальп у себя над входной дверью.
— Если позволите, джентльмены… — нерешительно начала Лили. — Думаю, что мы могли бы дней за десять снять прекрасный фильм о главных сокровищах библиотеки.
Сенатор Питт взглянул на президента:
— Доктор Шарп совершенно права. Ваше выступление и документальный фильм — превосходная идея.
Президент с чувством пожал руку зардевшейся Лили:
— Спасибо, доктор, вы только что сделали мою жизнь намного легче.
— Вы уже решили дальнейшую судьбу артефактов? — спросил Сэндекер.
Президент широко улыбнулся:
— Если я смогу убедить конгресс выделить соответствующие фонды, а я думаю, мне это удастся, то на Вашингтон-Молл будет построена копия Александрийской библиотеки, в которой будет выставлен каждый артефакт, доставленный Юнием Венатором в Америку из Египта, а также артефакты, иллюстрирующие жизнь и быт древних жителей нашего континента. Если другие страны захотят показать это своим народам, мы с радостью будем представлять экспозицию, но она останется собственностью американцев.
Адмирал Сэндекер с чувством пожал руку президенту:
— Спасибо, сэр. Вы приняли правильное решение.
А Шиллер шепнул на ухо Лили:
— Позаботьтесь, чтобы информация, касающаяся месторождений, была переведена в первую очередь. Произведения искусства можно придержать, но знаниями придется поделиться с остальным миром.
Лили согласно кивнула.
После того как первые восторги утихли и поток вопросов заметно уменьшился, Лили проводила президентскую группу в небольшой закуток, где Питт и Джордино сидели за складным столиком вместе с переводчиком, изучающим ярлык на одном из цилиндров через увеличительное стекло.
Президент узнал сидящих и с улыбкой приблизился.
— Рад видеть вас живым и здоровым, Дирк, — тепло сказал он. — От имени благодарной нации я хочу сказать вам большое спасибо за этот удивительный подарок.
Питт встал, тяжело опираясь на трость.
— Я тоже очень рад, что все так благополучно завершилось. Если бы не мои друзья Алберт Джордино и полковник Холлис, я бы остался под холмом Гонгора.
— Может быть, все-таки раскроете нам тайну? — спросил Шиллер. — Как вы узнали, что сокровища библиотеки находятся именно под этим холмом, а не под холмом Гонгора?
— Должен признать, — сказал президент, — что вы заставили нас изрядно поволноваться. Мы все время думали: «А что, если мы взорвем не тот холм?»
— Приношу свои извинения за то, что не был точен, — сказал Питт. — Но вы же видели, что для длительных разъяснений времени не было. — Он сделал паузу и улыбнулся отцу. — Но я счастлив, что вы мне поверили. У меня не было никаких сомнений. Данное Юнием Венатором описание, высеченное на камне, который нашел Сэм Тринити, гласило: стойте на северной стороне и смотрите на юг, на речной утес. Когда я стоял к северу от холма Гонгора и смотрел в южном направлении, то обнаружил, что отвесный берег, на котором расположен город Рома, находится почти в полукилометре к западу справа от меня. Я переместился дальше на запад и немного к северу к первому холму, соответствующему указаниям Венатора.
— Как он называется? — спросил сенатор.
— Холм? — Питт беспомощно развел руками. — Насколько мне известно, у него нет названия.
— Теперь есть, — рассмеялся президент. — Как только доктор Шарп позволит мне объявить всему миру о величайшем открытии в истории человечества, мы станем именовать его Безымянным холмом.
Над рекой стелился предрассветный туман, уже ставший чуть розоватым от первых лучей восходящего солнца. Президент и его спутники вернулись в Вашингтон, все еще пребывая под впечатлением от увиденного.
Питт и Лили сидели на вершине Безымянного холма, наслаждались свежестью утра и любовались восходом, не менее прекрасным, чем на полотнах Гранта Вуда.
Лили улыбалась, заглядывая в глаза своего спутника. Из них исчезло напряжение, они стали ласковыми и теплыми. Утреннее солнце осветило лицо Питта, он чувствовал приятное тепло, но солнца не видел. Лили знала, что мысленно он находится в далеком прошлом.
Она знала, что этот мужчина никогда не будет принадлежать одной женщине безраздельно. Его любовь была чем-то призрачным, иллюзорным, уходящим далеко за горизонт, тайной, манящими звуками лиры, которые слышат только он. Он был человеком, которого женщина могла страстно желать, но не хотела бы выйти за него замуж. Она понимала, что их отношениям скоро придет конец, и хотела полностью использовать каждый оставшийся момент. Ведь очень скоро она проснется и обнаружит, что он ушел раскрывать новую тайну, ждущую его за следующим холмом.
Лили опустила голову на плечо Дирка.
— Что было написано на табличке?
— На какой табличке?
— Той, на свитке, которой ты и Ал заинтересовались.
— Дразнящий ключ к другим сокровищам, — спокойно ответил Питт, продолжая глядеть вдаль.
— Где?
— На дне моря. На ярлычке было написано: «Кораблекрушения при перевозке ценных грузов».
Лили подняла на Питта заинтересованный взгляд.
— Карта подводных сокровищ?
— Сокровищ на свете много, — ответил он почти отстранение.
— И ты хочешь их найти.
Питт ласково улыбнулся:
— Ну посмотреть-то никогда не мешает. К сожалению, дядя Сэм редко дает мне на это время. А ведь я еще не успел поискать Эльдорадо в бразильских джунглях.
Лили улыбнулась в ответ и легла на траву, глядя на тускнеющие в небе звезды.
— Интересно, где они похоронены?
Питт не сразу избавился от видения затопленного клада, но в конце концов все же спросил:
— Кто?
— Те, кто помогал Венатору спасти коллекцию Александрийской библиотеки.
Питт тряхнул головой:
— Юний Венатор — человек непредсказуемый, угадать его поступки очень сложно, почти невозможно. Он мог зарыть своих византийских коллег в любом месте на холмах, на берегу — где угодно.
Лили обняла Питта и привлекла его к себе. Из губы встретились, и на несколько секунд воцарилось молчание. В оранжевом небе над Ними закружил ястреб, но не обнаружил ничего интересного и полетел на юг, в Мексику. Лили открыла глаза и застенчиво потупилась:
— Как ты думаешь, они не будут возражать?
— Возражать против чего? — не понял Питт.
— Если мы займемся любовью на их могиле. Ведь вполне может оказаться, что они лежат как раз под нами.
Питт только крепче обнял Лили и прижал к груди. Потом он поднял голову, и на его губах заиграла задорная улыбка.
— Полагаю, что они не будут в претензии. Я бы, во всяком случае, точно не возражал.
notes
