Книга: Сокровище
Назад: 62
Дальше: 64

63

Питт медленно, нехотя выплывал из черных глубин небытия на ярко освещенную поверхность сознания, а вернувшись, тут же почувствовал сильную боль. Он попытался вернуться обратно в милосердный мрак, но непроизвольно моргнул и открыл глаза. А значит, обратной дороги не было. Первое, что он увидел, было румяное, улыбающееся лицо.
— Так-так-та-ак, — жизнерадостно возвестил старший помощник Фини, — с возвращением! Я немедленно доложу капитану.
Когда Фини вышел, Питт, не поворачивая головы, скосил глаза и обнаружил маленького лысого человечка, сидящего на стуле возле его постели. Судовой доктор, вспомнил Питт, но его имя вылетело из головы Дирка.
— Просите, ради бога, доктор, но я не могу вспомнить ваше имя.
— Генри Уэбстер, — заулыбался человечек. — Если же вы не знаете, где находитесь, могу сообщить: вы в самых лучших апартаментах «Леди Флэмборо», которую в данный момент «Саундер» буксирует к Пунта-Аренас.
— Сколько времени я был без сознания?
— Пока вы беседовали с капитаном Холлисом, я занимался вашими ранами. Сразу же после окончания разговора я дал вам сильный седативный препарат. Вы спали около двенадцати часов.
— Неудивительно, что я умираю от голода.
— Я позабочусь, чтобы наш шеф-повар прислал вам что-нибудь особенное.
— А как дела у Джордино и Финдли?
— Воистину достойно восхищения то, что вы спрашиваете о ранах ваших друзей раньше, чем о своих. Джордино — парень крепкий. Я вынул из него четыре пули, слава богу, жизненно важные органы не задеты. К новогодней вечеринке он уже будет готов плясать. У Финдли положение серьезнее. Пули пробили правое легкое и почку. Я сделал для них все что смог здесь, на корабле, потом их вертолетом доставили в Пунта-Аренас, а оттуда — в Вашингтон. Финдли прооперируют лучшие специалисты по пулевым ранениям Медицинского центра Уолтера Рида. Если не будет осложнений, с ним все будет в порядке. Между прочим, ваш друг Руди Ганн решил, что нужен им больше, чем вам, и полетел вместе с ними.
Прежде чем Питт сумел вставить слово, доктор ловко сунул ему в рот градусник, извлек его обратно, прочитан показания и удовлетворенно кивнул:
— Что ж, мистер Питт, могу отметить, что вы идете на поправку. Как самочувствие?
— Как вам сказать… Думаю, триатлон мне сейчас был бы не под силу. Что же касается остального, если не считать шума в голове и жжения в области шеи, я в порядке.
— Вы счастливый человек. Ни одна из пуль не задела ни костей, ни внутренних органов, ни артерии. Я заштопал вам ногу и шею или, если быть более точным, трапециевидную мышцу. И наложил шов на порез на щеке. Позже пластический хирург уберет шрам, если, конечно, вы не сочтете, что он добавит вам привлекательности. Рентген не показал ни одного перелома, даже трещин нет. По моим прогнозам, не пройдет и трех месяцев, как вы будете плавать в Английском канале и играть на скрипке.
Питт расхохотался и сразу почувствовал, как со всех сторон подступила боль. Веселая улыбка Уэбстера сменилась искренним участием.
— Мне очень жаль. Боюсь, я не должен был вызывать у пациента слишком бурную реакцию.
Питт расслабился, и боль вскоре стихла. Ему нравился английский юмор. Он снова рассмеялся, правда соблюдая осторожность, и взглянул на Уэбестера с нескрываемым уважением. Он не сомневался, что доктор, несмотря на свою сдержанность, изрядно потрудился над ним.
— Если можно, — сказать Питт, — я бы хотел получить счет.
Теперь настала очередь доктора смеяться.
— Не сейчас, не хочу, чтобы моя кропотливая работа пошла насмарку.
Питт осторожно сел и протянул доктору руку:
— Я очень благодарен вам, доктор, за то, что вы сделали для всех нас.
Доктор встал и крепко пожал протянутую руку.
— Для меня большая честь, мистер Питт, лечить вас. Ну я ухожу. Вы сейчас самая популярная личность на корабле, и за дверью уже выстроилась целая очередь посетителей.
— До свидания, доктор, и еще раз спасибо.
Уэбстер подмигнул и слегка поклонился пациенту, потом открыл дверь и знаком пригласил стоявших там людей войти.
Первым порог переступил сенатор Питт, за ним шли Гала Камиль, полковник Холлис и капитан Коллинз. Мужчины обменялись рукопожатиями, а Гала наклонилась и поцеловала Питта.
— Надеюсь, вам понравилось обслуживание на нашем судне? — весело поинтересовался капитан Коллинз.
— Мне никогда еще не приходилось лежать в таком роскошном госпитале, — ответил Питт. — Жаль только, что я не смогу поваляться здесь еще месяц-другой.
— К сожалению, ваше присутствие уже завтра необходимо на севере, — сообщил Холлис.
— О нет! — простонал Питт.
— О да, — сказал сенатор, глядя на часы. — Через девяносто минут «Саундер» дотянет нас до Пунта-Аренас. Там уже ждет самолет, на котором ты, я и мисс Камиль полетим в Вашингтон.
Питт беспомощно всплеснул руками:
— Вот и закончился мой роскошный круиз.
Затем последовал ряд стандартных вопросов, касающихся состояния и ощущений Питта. А через несколько минут Холлис задал вопрос, интересовавший его больше всего:
— Вы узнаете Аммара, если снова его увидите?
— Конечно! Неужели вы его так и не нашли? Я же дат вам подробнейшее описание, прежде чем доктор Уэбстер послал меня в нокаут.
Холлис передал ему маленькую стопку фотографий.
— Здесь снимки всех террористов, сделанные и проявленные судовым фотографом. Тут и убитые, и те, кого взяли живыми. Среди них есть Сулейман Азиз Аммар?
Питт внимательно просмотрел все фотографии, особое внимание уделяя искаженным лицам мертвых. Во время сражения все они казались ему безликими. Отложив последнюю фотографию, он отрицательно покачал головой:
— Его нет ни среди живых, ни среди мертвых.
— Вы уверены? — вздохнул Холлис — Смерть меняет человеческие лица.
— Я видел его так же близко, как вижу вас, причем в обстоятельствах, которые довольно трудно забыть. Поверьте мне на слово, полковник, Аммара среди этих людей нет.
Холлис извлек из конверта фотографию большего формата и без слов передал Питту.
Через несколько секунд Питт вопросительно взглянул на полковника.
— Что вы хотите от меня услышать?
— Это Сулейман Азиз Аммар?
Питт вернул фотографию.
— Вы прекрасно знаете, что это он, иначе в вы не предъявили мне его фото, сделанное в другом месте и в другое время.
— Полагаю, полковник Холлис хочет сказать, — вмешался сенатор, — что Аммара или его останки еще предстоит найти.
— Возможно, его люди спрятали тело? — предположил Питт. — Я уверен, что не промахнулся. Он получил одну пулю в плечо и две в лицо. Я видел, как один из террористов тащил его в укрытие, когда Аммар упал.
— Действительно, возможно, что его похоронили свои же, — признал Холлис — Мы прочесали все, но не обнаружили его на острове.
— Значит, лиса все-таки не дала себя перехитрить, — протянул Питт, обращаясь к самому себе.
— Что ты имеешь в виду? — не понял сенатор.
— Аммар говорил о койоте и лисе, — задумчиво сказал Питт. Потом оживился и оглядел своих слушателей. — Бьюсь об заклад, он сумел улизнуть. Вы со мной не согласны?
Холлис угрюмо взглянул на Питта:
— Лучше бы нам всем надеяться, что он мертв. А если нет, Дирк Питт возглавит его следующий список.
Гала подошла к изголовью кровати Питта, и он поневоле залюбовался легкостью и грациозностью ее движений. На ней было легкий шелковый халат золотистого цвета. Она присела на край кровати и обняла раненого за плечи.
— Дирк очень слаб, — сказала она. — Ему необходимо хорошее питание и отдых. Давайте оставим его на часок одного.
Холлис аккуратно убрал фотографии в конверт, положил конверт в карман и встал:
— Я должен попрощаться. Меня ждет вертолет. Я возвращаюсь на Санта-Инес продолжать поиски Аммара.
— Передайте мой теплый привет майору Диллинджеру.
— Непременно. — Холлис секунду помедлил, словно не мог на что-то решиться, потом глубоко вздохнул и заговорил: — Я приношу свои извинения, Дирк, вам и вашим товарищам. Вынужден признать, что недооценил вас. Если захотите перейти из НУМА в спецназ, я первым подпишу рекомендацию.
— Ну это вряд ли, — не задумываясь, ответил Питт, — у меня аллергия на получение приказов.
— Это я понял, — невесело усмехнулся Холлис — Демонстрация была очень наглядной.
Подошел сенатор и сжал руку Питта:
— Увидимся на палубе.
— Я тоже попрощаюсь с вами там, — сказал капитан Коллинз.
Гала не произнесла ни слова. Она проводила мужчин к выходу и закрыла за ними дверь на защелку. Потом медленно пошла обратно. Ее шелковое одеяние мягко струилось по смуглому телу. Питт понял, что под легким шелковым покровом нет никакого белья.
Женщина подтвердила его догадку, развязав пояс халата и сбросив его с плеч. Питт услышал легкое шуршание шелка, соскальзывающего с гладкой кожи. Она на мгновение застыла, словно бронзовая статуя: совершенной формы грудь, длинные, стройные ноги, изящные бедра. Она наклонилась и потянула одеяло.
— Я вам кое-что должна, — чуть охрипшим голосом прошептала она.
Питт взглянул на свое отражение в зеркале, висящем на закрытой двери каюты. На нем не было никакой одежды — только бинты. Голова была забинтована, шея и раненая нога тоже. Он неделю не брился, а белки глаз были еще красными. По его мнению, он больше всего походил на рухлядь, за ненадобностью выброшенную на помойку, которую любая уважающая себя нищенка побрезгует подобрать.
— Я сейчас не слишком похож на Дон Жуана, — пробормотал он.
— Для меня ты самый красивый мужчина на свете, — шепнула Гала. Она легла рядом, положила легкую ладошку ему на грудь и стала перебирать длинными тонкими пальцами волосы на его груди. — Мы должны поторопиться. У нас меньше часа.
Питт издал глубокий, протяжный вздох. Интересно, что скажет доктор Уэбстер, если от перенапряжения у пациента разойдутся швы? Он преисполнился искреннего сочувствия к Джеймсу Бонду. Нелегко, должно быть, было парню.
* * *
Проснувшись, Аммар увидел непроглядную темноту. Плечо болело, словно кто-то засунул в рану горячий уголь. Он попытался поднять руки к лицу, но одна рука буквально взорвалась адской болью. Аммар сразу вспомнил, как одна пуля впилась ему в плечо, а другая раздробила запястье. Он прикоснулся здоровой рукой к лицу, и пальцы нащупали бинт, окутавший лицо от лба до подбородка.
Он знал, что глаза уже не спасти. А жизнь слепого не для него. Он пошарил рукой в поисках оружия, но не обнаружил ничего, кроме мокрых, холодных камней.
Аммар пришел в отчаяние. Впервые в жизни он почувствовал страх и полную беспомощность. Он попытался встать, но не смог.
Его удержали крепкие руки.
— Не двигайся и не кричи, Сулейман Азиз, — очень тихо проговорил Ибн-Тельмук. — Американцы нас ищут.
Аммар стиснул здоровой рукой руку товарища и обрел некоторую уверенность. Он попытался заговорить, но с членораздельной речью дела обстояли совсем плохо. Из-под окровавленных бинтов, поддерживающих раздробленную челюсть, вырвались только горловые звуки, больше напоминающие речь животных.
— Мы находимся в маленькой камере внутри одного из тоннелей шахты, — тихо сказал Ибн-Тельмук. — Американцы прошли очень близко, но мне хватило времени, чтобы соорудить стену, скрывшую наше убежище.
Аммар кивнул. Он лихорадочно соображал, каким образом дать понять Ибн-Тельмуку, что он хочет сказать.
Создавалось впечатление, что в экстремальных условиях его друг обрел дар телепатии. Он сумел проникнуть в мысли Аммара:
— Ты хочешь умереть, Сулейман Азиз? Нет, ты не умрешь. Мы уйдем отсюда вместе, но только тогда, когда это будет угодно Аллаху, и ни секундой раньше.
Аммара охватило отчаяние. Еще никогда в жизни ему не доводилось чувствовать себя таким беспомощным, неспособным контролировать ситуацию. Боль была нестерпимой, а мысль провести остаток дней своих слепым калекой в безопасности тюремной камеры, сжигала душу, лишала способности мыслить здраво. Инстинкт самосохранения его покинул. Он не мог и подумать, что ежедневно и ежечасно будет от кого-то зависеть, пусть даже от преданного Ибн-Тельмука.
— Отдохни, брат, — мягко сказал Ибн-Тельмук. — Тебе понадобятся все твои силы, когда настанет пора покинуть остров.
Аммар, сделав неловкое движение, сполз с импровизированной лежанки, устроенной для него заботливым другом, на пол тоннеля. Он был неровным и мокрым, и вода начала быстро проникать сквозь одежду. Однако терзавшая Аммара боль была такой сильной, что он даже не почувствовал этого.
Его все больше охватывало ощущение безысходности. Он потерпел неудачу, обернувшуюся катастрофой. Находясь на грани между бредом и реальностью, он увидел стоящего над собой и презрительно ухмыляющегося Ахмеда Язида. Потом где-то в потаенных глубинах разума Аммара появился занавес, который медленно раздвинулся. Сначала в кромешном мраке возникло слабое свечение, которое постепенно усилилось и взорвалось ослепительной вспышкой. В этот момент он увидел будущее.
Он выживет, потому что обязан отомстить.
Аммар снова и снова мысленно повторял эту фразу и сумел все-таки обрести самоконтроль.
Первое решение, которое следовало принять, кто умрет от его собственных рук: Язид или Дирк Питт. Он не мог действовать один. Теперь, к несчастью, он не имел физической возможности убить обоих ненавистных ему людей собственными руками. Но он уже начал обдумывать план. Ему придется доверить осуществление миссии возмездия Ибн-Тельмуку.
Последнее Аммару не нравилось, но выбора все равно не было.
Ибн-Тельмук убьет койота, а Аммар раздавит гадюку.
Назад: 62
Дальше: 64