Назад: * * *

* * *

Существует бесконечное множество возможностей быть правым.

К. Воннегут

— Ничего вы не понимаете! Болваны! Идиоты! Тупоголовые клоны! — голос женщины в черном платье с изумрудным скарабеем поднялся до неприличного визга.

Анастасия, пылая яростью, ходила взад-вперед по ковру своего роскошного Малахитового кабинета. Перед нею навытяжку замерли те самые черные автоматчики (вернее, те, кому удалось сбежать от спецназа, когда началась заварушка с драконом) и ждали самого худшего. Их крысиные глазки мрачно поблескивали.

— Вам был дан приказ: любой ценой обеспечить захват Хидэо Синдзена. Любой ценой! И он уже почти был у нас в руках! Почему вы его упустили?!

— Так ведь дракон, Госпожа… — пискнул один из автоматчиков.

— И вы испугались дракона? Бесстрашные самураи… Убирайтесь прочь с моих глаз.

— Но, Госпожа…

— Идите и вспорите себе животы, — непреклонно приказала старуха.

Автоматчики молчаливо-покорно вышли…

— Дрянные игрушки, — процедила им вслед Анастасия.

Она подошла к столику с вином и фруктами, налила себе бокал и выпила его, не почувствовав вкуса. Ее трясло. Все было просчитано на десять ходов вперед, этот слишком много о себе возомнивший человечишка уже был в ее власти — и на тебе!

— Племянница! Опять эта чертова племянница! — прорычала Анастасия и швырнула бокал в чадящий камин. Бокал разлетелся на мелкие хрустальные брызги.

— Никита, — успокаиваясь, проговорила Анастасия Либенкнехт в браслет, — пусть придут мои женщины.

Она села в кресло и принялась ждать. Впрочем, ждать пришлось недолго. В Малахитовый кабинет чинно, хоть и с некоторым страхом вошли женщины, благодаря которым образцовая колония УЗИ 567-9000 превратилась в кромешный ад, кишащий оборотнями.

— Твои резные крысы показали себя плохими воинами, Тамахоси, — резко сказала Анастасия, едва женщины расселись.

— Простите, Госпожа, — вздрогнула та. — Если угодно, я сделаю новых…

— Нет! Не угодно! От них все равно нет никакого толку!

— Тогда что ты нам прикажешь еще сделать, Госпожа? — спросила ровным голосом красавица Ама-но кавара. — В нашем подчинении целая колония чудовищ, готовых по одному твоему приказу уничтожить кого угодно…

— Им еще не время… Ах, я сама виновата, что слишком повысила ставки на этого мужлана! Но ведь он прошел такую подготовку…

— Этот полковник убит? — спросила Фусими. Она держала на коленях ноутбук, спеша закончить срочное задание Анастасии: выявить все легальные, а лучше нелегальные связи корпорации «Новый путь».

— Да. Эта дрянная японская кошка переломила ему хребет. Если бы не она, полковник наверняка бы расправился с Синдзеном. Из него получился неплохой боец, но что ж теперь жалеть о трупе!

… Вот здесь бывшая черная ведьма как раз ошибалась. Кем-кем, а трупом полковник Кирпичный не был.

Впрочем, на тот самый момент, когда происходила вышеозначенная беседа в Малахитовом кабинете, полковник не был полковником и даже не был Кирпичным. Его в состоянии каталепсии привезли в один из спецгоспиталей ФСБ и принялись всеми имеющимися в арсенале современной медицины средствами возвращать к жизни.

Полковник к жизни-то вернулся, причем именно в тот момент, когда дежурная медсестра случайно перепутала капельницы и вместо гемодеза ввела больному 95-процентный раствор этилового спирта. Полковник открыл глаза, огляделся, увидел вокруг себя больничную обстановку, прошептал: «Где я?» — и снова отключился. В течение двух недель он, впрочем, полностью пришел в себя. С одной, однако, особенностью, что он абсолютно не помнил, кто он, что он натворил, и не понимал, о чем его так настойчиво расспрашивают люди в строгих костюмах.

Но пока пусть дальнейшая судьба Дрона Петровича Кирпичного читателя не волнует. Читателю предстоит возвратиться в Малахитовый кабинет и выслушивать узурпаторские бредни Анастасии Либенкнехт.

Та меж тем водила золотой указкой по висящей во всю стену великолепно выполненной из самоцветов и драгоценных металлов карте. Между яркой бирюзой Охотского моря и насыщенным изумрудными переливами клочком Тихого океана словно разорванные звенья золотой цепочки блестели Курильские острова. Анастасия говорила о них так, как руководство аукциона Сотби могло бы говорить о неожиданно найденном и выставленном на продажу еще одном яйце Фаберже. Бывшие зэчки с японскими именами внимательно слушали лекцию своей наставницы, изредка встревая с робкими вопросами…

— Два пролива делят острова на три группы: южную, среднюю и северную. Две последние группы островов не должны нас интересовать. — И указка скользнула по россыпи золотых капель на карте. — Впрочем, Большая Курильская гряда вообще не представляет для нас особого интереса.

— Почему? — спросила Кагами и украдкой пригубила коньячку.

— Да потому, что это не интересует тех, в чьих руках ваша и даже моя судьба! Вот, смотрите на эти бриллианты, на эти сокровища — Южные Курилы!..

— Эх, я б сейчас покурила, — едва слышно сказала Асунаро. — А то от такой жизни совсем скурвишься…

— Попрошу внимания, сестры! — Анастасия легонько постучала указкой по стене. — Вообще я в последнее время наблюдаю среди вас некоторую леность и нежелание служить общему делу. Смотрите, сестры…

— Ой, да мы смотрим, смотрим! — раздался гул испуганных голосов. Никому не хотелось стать тем, чем стала загрызенная Иринка, после того как, ожив, сыграла в колонии роль давно сбежавшей Анастасии. Когда чары спали, от Иринки даже костей не осталось, а только три мерзкого вида крысы…

— То-то же, — успокаиваясь, буркнула Анастасия и снова принялась вести урок наглядной географии. — Вот этот остров, в светских изданиях его называют Шикотан, представляет чрезвычайную ценность для наших… благодетелей. Если кто-нибудь из вас в школе хорошо учил историю, тот должен знать, что некоторое время Курильские острова принадлежали Японии и лишь после 1945 года были переданы Советскому Союзу.

— Ну, так это ж хорошо, — подала голос Кагами. — Что они наши.

— Ничего хорошего! — отрезала Анастасия. — Впрочем, нам нет дела до официальной политики Японии. Мы действуем только в интересах наших благодетелей, которые желают возвратить себе Курильскую гряду и особенно остров Шикотан для того, чтобы получить великую силу и власть…

— А нам-то какая выгода с того, что какие-то неизвестные япошки получат эти острова? Если получат, конечно…

Этот вопрос скептическим тоном задала Ама-но кавара. В изящных, уже переставших быть по-тюремному грубыми, руках она вертела золотистый шелковый шнурок, пропуская его меж тонких пальцев с розовыми отполированными ноготками.

— Я удивлена твоему вопросу, Небесная река, — сказала Анастасия таким тоном, что, будь Ама-но кавара чуть проницательнее, она тут же удавилась бы на своем золотистом шелковом шнурке. — Разве не вы получили благодаря поддержке этих господ удивительную волшебную силу? Разве не вы получили свободу, которая грезилась вам в каждую вашу ночь, проведенную на тюремных нарах?! И разве говорила я вам хоть когда-нибудь, что поток их милостей для нас уже иссяк?! Говорила?!

— Нет, нет, — зашелестели испуганные голоса.

— Главное — чтобы вы были послушными и последовательными в исполнении тех приказов, которые даются вам! Тогда вам не грозит никакая опасность. Подчеркиваю: никакая. Но если вы задумаете нарушить данную вами еще в колонии кровавую клятву…

Анастасия прошлась вокруг стола, оглядывая женщин глазами, горящими, как два зеленых светофора.

— Лучше бы вам не родиться на свет, чем даже в мыслях предать это великое дело, — тихо закончила она.

После этого минут пять все подавленно молчали. Только бывшая хакерша Фусими, опустив голову, пощелкивала клавиатурой ноутбука. Неожиданно она пристально посмотрела на Анастасию.

— Госпожа, — негромко сказала она. — Я только что взломала один из секретных файлов корпорации «Новый путь». И теперь, кажется, понимаю, кем являются наши благодетелии зачем им нужен остров Шикотан. На языке духов-оборотней этот остров называется Дзий-ку-ицу, не так ли?

— Так, — тонко улыбнулась бывшая черная ведьма. — Но что из того, что ты это узнала?

Фусими заговорила таким голосом, словно находилась в трансе:

— Мы могли бы сами получить ту силу Незримого Сокровища, которое погребено в забытом подземелье на Дзий-ку-ицу. Незримое Сокровище сделало бы нас всесильными и бессмертными, как боги. Почему мы должны отдавать его каким-то лисам-оборотням? Воспользуемся им сами, сестры…

Речь Фусими была прервана появлением в комнате трех странного вида существ, которые словно соткались из темной свечной копоти. Эти существа были одеты в черные кимоно с широкими, похожими на крылья, рукавами, а вместо лиц у них были маски, подобные тем, в которых играют актеры японских театров. И выражение у этих масок было самое жуткое. Такое, словно художники-иллюстраторы знаменитого сериала «Покемон» переборщили с ЛСД и нарисовали такое, от чего сразу хотелось забиться в эпилептическом припадке.

Конечно, никто из сидящих в Малахитовом кабинете женщин в припадке не забился. Лишь Фусими молниеносно захлопнула ноутбук и втянула голову в плечи, словно уборщица, пришедшая помыть президентскую приемную и увидевшая в ней всех депутатов Государственной Думы. Анастасия же гордо выпрямилась и пристально смотрела на пришельцев.

— Неужели великие благодетели покинули свою обитель покоя ради нас, недостойных? — напыщенно спросила она на старояпонском языке. Что самое интересное, остальные женщины, не знающие этого языка, в целом поняли, что сказала их непосредственная начальница.

Существо, чья маска изображала гнев, заговорило. Точнее, это были не слова, а леденящий все вокруг порыв ветра, который пронизывал человеческие души насквозь, как булавка энтомолога — бабочку.

— МЫ НЕДОВОЛЬНЫ, — сказало существо.

— МЫ РАССЕРЖЕНЫ, — сказало второе существо в маске с позолоченными длинными клыками.

— МЫ РАЗОЧАРОВАНЫ, — добавило третье существо, чья маска была черной-пречерной, как таблетка активированного угля.

«Это и есть те самые благодетели? — подумала Тамахоси. — Больше на чертей из преисподней смахивают. Жуть-то какая».

«С кем я связалась, прости господи! Лучше б уж в колонии срок свой спокойно мотала! — ругала себя Катами. — Лучше б я парашу зубной щеткой чистила, чем сейчас с такими красавцами столкнулась».

— О владыки, — почтительно наклоняя корпус вперед, заговорила Анастасия, — чем вызвано ваше недовольство? Мы действуем по разработанному и утвержденному плану, согласно которому вы вскоре получите то, что вам требуется…

— ЛОЖЬ.

— ЧУШЬ.

— ГРУБОЕ НАДУВАТЕЛЬСТВО.

— ПОЧЕМУ ХИДЭО СИНДЗЕН ЕЩЕ НЕ В НАШИХ РУКАХ?

Последний вопрос принадлежал неожиданно сгустившемуся посреди комнаты четвертому существу. Его одежда была пурпурно-кровавой, а маска выглядела так, как выглядит тарелка с политыми кетчупом спагетти, в гущу которых угодила пуля «дум-дум».

Вот его бесстрашная Анастасия явно испугалась. Но страха своего старалась не демонстрировать.

— Мы делаем все возможное… — начала она.

— НЕТ, — прервал ее пурпурный. — ВАША ЗАДАЧА — СДЕЛАТЬ ВСЕ НЕВОЗМОЖНОЕ.

— ИНАЧЕ ВАМ НЕ ЖИТЬ.

— ДА.

— ИМЕННО.

— Хорошо, хорошо, — заторопилась Анастасия. — Я заверяю вас, что уже к Новому году вы получите подпись Синдзена и станете полноправными владельцами обетованной земли тэнгу… Только… Мы тоже хотели бы получить некоторые заверения, гарантии… Что и вы выполните наши желания…

Голос ее угас. Четыре существа в безобразных масках, казалось, смотрели на нее. Хотя глаз у них не было. Как не было и всего остального, присущего органическому миру земной фауны.

— ТО, ЧТО ВЫ ПОКА ЖИВЫ — ВОТ НАША ГАРАНТИЯ.

— Да, да, — Анастасия сникла, как девочка, которую выпороли.

— СРЕДИ ТВОИХ ПОДЧИНЕННЫХ ЕСТЬ ТА, КОТОРАЯ СТРОИТ ЗАМЫСЕЛ ПРОТИВ НАС.

— Нет! Быть такого не может! — загомонили бывшие зэчки и тут же утихли, цепенея от ужаса, который наводили на них эти порождения дурных снов.

Фусими, до лишения свободы звавшаяся просто Лида Смелякова, почувствовала, как вокруг нее образуется тягостная пустота. И хотя все женщины сидели на своих местах, не вставая из-за стола, бывшая банковская программистка Лида ощутила себя одинокой и абсолютно беззащитной перед существами в уродливых масках.

— ТЫ ЗАМЫСЛИЛА САМА ПОЛУЧИТЬ СИЛУ НЕЗРИМОГО СОКРОВИЩА, — лишенным всяких эмоций голосом изрекло существо в маске гнева.

— ТЫ ПОСЯГНУЛА НА ТО, ЧТО НЕДОСТУПНО ТЕБЕ, ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОТРОДЬЕ.

— ТЫ РАЗВОПЛОТИШЬСЯ.

— Постойте! — воскликнула Анастасия. — Эта женщина ценный слуга…

Из прорезей в маске гнева ударили два ярко-синих луча. Прямо в грудь и голову Лиды Смеляковой. Та не успела даже вскрикнуть и просто исчезла. С глухим стуком свалился на пол ноутбук, который Лида держала на коленях…

Оставшиеся в живых едва слышно вздохнули.

— ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ ВАМ УРОКОМ.

— ВЫПОЛНЯЙТЕ НАШУ ВОЛЮ.

— ИНАЧЕ ВАС ЖДЕТ ТО ЖЕ САМОЕ.

— Может быть, и я не представляю для тэнгу никакой ценности? — сверкнув глазами, спросила бывшая Великая черная ведьма.

— ДЛЯ НАС НИКТО НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ЦЕННОСТИ.

— КРОМЕ НАС САМИХ.

— ВЫПОЛНЯЙТЕ НАШУ ВОЛЮ.

— МЫ ЖДЕМ РЕЗУЛЬТАТОВ.

… И существа растаяли в воздухе, словно их и не было. О кошмаре их пребывания напоминал лишь неприятный аромат гниющего дерева да валяющийся на полу ноутбук Фусими, который никто не решился подобрать.

— Что ж, — выдержав тягостную паузу, заговорила Анастасия. — Теперь вы воочию убедились, что у вас нет другого выхода, как сделать то… что нужно сделать. Даже если вы передумаете, вы никуда не сумеете спрятаться. Не от меня. От них.

— Они — духи зла? — тихо спросила Кагами.

— Они — САМО ЗЛО!..

— Благодетели… — прошептала Ама-но кавара и в сердцах разорвала шелковый шнурок.

— Поймите и запомните это хорошенько! — Анастасия от волнения согнула в руках золотую указку так, словно это был стебель камыша. — Зло можно заставить служить себе. Только сначала надо самому послужить Злу.

— Это что же, мы заключили контракт с дьяволом? — громко, словно очнувшись ото сна, спросила Асунаро. — Ничего себе, обрели гармонию! Просветлились!

— А чего же ты хотела, милая? — ядовито усмехнулась Анастасия. — За удовольствия надо платить!

— Я что-то не испытала пока никаких удовольствий, — сумрачно ответила Асунаро и мельком глянула на потолок — не вывалятся ли оттуда опять эти уроды.

— Всему свое время, сестры. Вам же ясно дали понять: сначала мы должны выполнить возложенную на нас миссию, а уж потом…

— Ну да, ясно… Одного не пойму: а зачем мы всю колонию в оборотней превратили? — спросила Тамахоси, доставая нож и принимаясь вырезать очередную фигурку.

— А разве одним только тэнгу нужны рабы? — вопросом на вопрос ответила Анастасия. — Нам ведь они тоже понадобятся. Когда мы добьемся воплощения нашихжеланий.

При упоминании о желаниях лица женщин прояснились.

— А теперь перейдем к делу, которое нам предстоит выполнить. На сей раз никакого срыва быть не должно. Синдзена будем брать в его собственном офисе. Смотрите сюда…

Вместо драгоценной карты Курильской гряды на стене появился голографический план офиса корпорации «Новый путь». Анастасия распрямила указку и принялась отмечать точки размещения группы захвата.

— Сегодня для захвата Синдзена самая подходящая ночь. Умерла его сотрудница, и по традиции он должен бдеть над телом покойницы, читая Семь Сутр Лотоса. Тут-то мы его и возьмем. Получится лучше, чем в театре.

— Не пойму, — нахмурилась Тамахоси и поставила на стол свежевырезанную фигурку крысы. — А что мы так церемонимся с этим япошкой? Перо ему в бок, и дело с концом. И не надо ничего подписывать. И тэнгу получат сами все, что хотят…

— Не все так просто, Тамарочка, — вздохнула Анастасия. — Этот Синдзен — не просто человек. Он — Мироку.

— Будда грядущих времен? — ахнула Ама-но кавара, больше всех читавшая японскую литературу. — Бог?!

— Ну да. В их понимании… Но это нас останавливать не должно.

— Ничего себе! — ахнула Асунаро. — Жизнь как в сказке — чем дальше, тем страшнее.

— А чего же ты хотела, сестра, — усмехнулась Анастасия.

… Ближе к ночи женщины засобирались в офис корпорации «Новый путь». Они надевали на себя костюмы-хамелеоны, вооружались сетями, инъекторами с сильнейшим снотворным, нунчаками и сюрикенами.

— Пусть общий осмотр здания сделают мои крыски, — просила Тамахоси.

Анастасия согласилась, хотя, как показало предыдущее нападение, толку от оживших деревянных солдат было мало.

— Едемте, сестры, — сказала она женщинам, запрыгивая в крытый военный грузовичок. — Мы должны сделать это.

— Мы сделаем это, — ответили женщины. Они опять были в трансе — каждой перед операцией захвата Анастасия лично вколола по пять кубиков спиртовой настойки мухомора крапчатого.

Грузовичок отъехал от затерянного в лесу коттеджа почти бесшумно и, распугав неизменно ошивавшихся вокруг волков, помчался к Москве.

— Вы сделаете это для меня, — шептала Анастасия. — Чтобы тэнгу вернули мне ту великую силу, которая была отнята у меня. Чтобы я снова восстала непобедимой Великой Черной Ведьмой, словно сновидение, ставшее явью!..

* * *

Нельзя допускать, чтобы бдение у гроба проходило кое-как.

Ж. Амаду

… Словно сновидение, ставшее явью, снег сыпал мне на волосы, таял в моих ладонях, оставляя вместе с капельками воды ощущение того, что я будто родилась заново.

«Я Вика.

Я вернулась.

Чем вы все, черт возьми, занимались, пока меня не было?

Святая Вальпурга, этих родственников и на неделю-то нельзя без присмотра оставить, обязательно вляпаются в какие-нибудь малоприятные приключения».

Так я говорила сама себе, при этом безумно радуясь тому, что обрела-таки человеческий облик (кстати, не утратив при этом способностей превращаться в дракона), и сама себя казня за легкомыслие: не превратись я тогда в дракона, не было бы неприятностей у моего милого семейства.

А с другой стороны… Не будь я драконом, не подружилась бы я с Инари.

И не шла бы сейчас на ее похороны.

Это только мужчины в силу их непрошибаемой самоуверенности считают, что женская дружба существует в виде совместных походов по модным магазинам и перемывания косточек своих любовников. К стыду своему, я тоже до последнего времени так считала, хотя в моей жизни никогда не было закадычных подруг. Таких, чтобы можно было довериться, как самой себе. Ведьмам не нужны подруги. Ведьмы — принципиальные одиночки (семья в счет не идет).

Но когда я, обретя свободу ото всех и почувствовав за спиной неутомимые крылья, кружила в пустом черном московском небе, бессмысленно закладывая виражи и исходя безмолвным криком от ощущения собственного драконьего одиночества и ненужности, вдруг во тьме возникла ало-золотая молния и утешающе полетела рядом.

Так я подружилась с Инари Такобо.

Это была отличная дружба двух гордых драконих, которым чужды были зависть, ревность и мелочные страдания по поводу того, что у подруги очередное новое платье и новый ухажер, а я пятый год донашиваю старые джинсы и сплю с одним и тем же мужем. Полет — вот был лейтмотив такой дружбы, и немудрено, что в конце концов мы с Инари назвали друг друга сестрами по духу и Силе.

И потому я сейчас иду на похороны Инари.

Чтобы вернуть ей жизнь.

Своей Силой и властью истинной ведьмы.

И не будь я Викка, если не сделаю этого!

Подругами так просто не разбрасываются.

Это ведь только врагов наживать легко. Враги, они как грипп, — не заметишь, как уже подхватила себе какого-нибудь лютого недруга. А вот друзья… И тем более подруги… Сколько пустого, никчемного человеческого песка просеивается сквозь твое сердце, пока не блеснет тебе истинное золото родственной души!

… Церемония прощания с телом проходила в конференц-зале офиса корпорации «Новый путь». По обе стороны от возвышения, на котором лежала обернутая в белые погребальные пелены, осыпанная крошечными кусочками розового шелка, словно лепестками вишни, Инари, висели длинные полотнища с иероглифами. Из маленьких динамиков на стене доносились медленные печальные звуки лютни и флейты. Пол был уставлен вазами с белыми и желтыми хризантемами. Кажется, эти цветы считаются в Японии траурными. Ничего. Погодите править тризну.

Я подошла к постаменту и пристально осмотрела лицо Инари. Хотя прошло уже более суток с того момента, как шальные пули изуродовали великолепную фигурку моей подруги, признаков истинной смертина лице не было. Значит, еще не все потеряно. Инари не ушла.

Единственная проблема состоит в том, что я не могу предвидеть, в каком облике она вернется.

Человеком или драконом?

Впрочем, я ведь могу постараться и выспросить у нее, чего она сама желает. Так сказать, реинкарнационный образ в соответствии с требованиями заказчика.

Только возвращать Инари к жизни нужно, разумеется, в полночь. А мне, всего лишь скромной радиоведущей малопопулярного канала, вряд ли позволят устроить в офисе известной корпорации Японии полнощное бдение…

Что ж, придется ближе к времени X на себя чары невидимости напускать. Испытанный прием. А охрану — усыпить, чтобы не дергалась зря, заслышав подозрительные звуки из похоронного зала.

— Приветствую тебя, о светлый воин!

Я оглянулась удивленно, но оказалось, что приветствие относилось не ко мне. Пожилой, благородного вида японец, одетый в кимоно цвета увядшего ириса, преклонил колена перед телом Инари и коснулся ладонями пола. Когда он поднялся и посмотрел на меня, я узнала его. Это был тот человек, из-за которого моя безумная тетка чуть не взорвала театр.

— Господин Синдзен?

Он склонил голову, покрытую шапочкой с иероглифами:

— Здравствуйте, госпожа. Чем могу служить вам?

— Чем вы можете помочь… Я пришла отдать долг памяти и любви моей названой сестре и покаяться перед нею в том, что не сумела ее спасти.

— Разве вы были сестрами с Такобо-сан? Я не знал этого… Простите. Разговоры близ тела усопшей недопустимы, а нам все-таки необходимо поговорить.

— Я тоже так думаю.

— Прошу вас подняться в мой кабинет.

Кабинет руководителя корпорации «Новый путь» был обставлен с предельной скромностью. Кроме серого офисного стола с компьютером, нескольких кресел и большой вазы со стеблями сухого бамбука в углу, больше ничего в кабинете и не было. Даже вместо ковра просто поблескивал выложенный шашками паркет… Правда, из окна во всю стену открывался прекрасный вид на заснеженную столицу.

И сейчас снег сыпал снова.

— Инари так любила снег, — прошептала я, глядя в окно и чувствуя, что глаза щиплет от слез. Ну что я за дура! Зачем плакать, если сегодня в полночь я оживлю свою подругу!

Я ведь сумею это.

Я Викка!

О, первый снег на листьях хаги!

О, журавлиный плач!

Я провожаю друга.

— Красивые стихи, господин Синдзен. Но мне сейчас не до них. Вы позволите присесть?

— Да, разумеется. — Японец и сам уселся в кресло. — Как я понимаю, вы супруга господина Аудэу…

— Авдея?! Да… А каким образом вы познакомились с моей семьей?

— Благодаря Инари-сан. Она вела электронную переписку с вашим супругом, и, насколько я понимаю, они обсуждали вопрос вашего отсутствия. Кстати, а где вы встретились с госпожой Такобо?

Прежде чем дать ответ на этот вопрос, я пристально посмотрела на руку господина Синдзена. Нет. Нет никакого знака, указывающего на то, что он дракон. И ничего магического в этом человеке тоже не наблюдается. Значит, не следует говорить ему правду, которая может пошатнуть его восприятие реальности.

— Видите ли… Мы повстречались в одном московском клубе, занимающемся вопросами изучения эзотерических знаний, фольклорных традиций разных стран и народов.

— Вы не умеете лгать, Вика-сан, — тонко улыбается японец. — Скажите лучше, Инари тоже была драконом?

— А откуда вы знаете, что я… Ой, какие глупости говорю. Ведь вы же меня видели там, в театре.

— Да. Вы были ослепительны в своей мощи и ярости. Поначалу я не поверил своим глазам. Но глаза сказали мне: верь старик, ты еще и не такое увидишь… Итак?..

— Мы стали подругами, будучи в обличье драконов. Я не стану вам рассказывать, каким образом превратилась в дракона сама. Скажу лишь одно: вопреки всем легендам, истинные драконы не выносят одиночества, их полет на самом деле — призыв. Мой призыв услышала Инари. Она почувствовала, что я не могу превратиться обратно, слишком сильно драконье сознание подавило мое человеческое «я», и, вероятно, решила помочь мне. Помню, мне снились сны. В этих снах Инари представала передо мной в человеческом обличье и приводила ко мне моих близких, чтобы я их вспомнила. Но ничего не получалось. До того момента, когда меня в театре позвали собственные дети.

— О, да. Я видел ваше превращение. Впечатляющее зрелище…

Возникла пауза, в течение которой я размышляла о том, что ничего впечатляющего в этом кошмаре не было. Разве что непонятно откуда взявшаяся моя тетка, с лютой ненавистью глядевшая в мои драконьи очи.

— Скажите, Синдзен-сан, — прервала я тишину. — Зачем вы понадобились Анастасии?

— Кому? Ах, это так зовут Повелительницу Крыс…

Повелительница Крыс?! Ничего себе, авторитет у моей тетки! Фея Мышильда, блин! Какую аферу она опять затеяла?! Мотала бы себе спокойненько срок в колонии, амнистии дожидалась, так ведь нет!

— Вы наверняка знаете, Вика-сан, что отношения между Россией и Японией далеко не всегда были гладкими. Не последнюю роль в напряженности этих отношений играл вопрос о территориальной принадлежности островов Курильской гряды…

Так, так. Это что же, мою тетку опять понесло в большую политику и в игры за передел мира? Вот что значит незамужняя женщина! Все ей глобальные проблемы подавай, ничем другим она свой сексуальный голод утолить не может…

— Простите, Синдзен-сан, я отвлеклась. Продолжайте, пожалуйста.

— Так вот. В Японии помимо официально известной якудзы с давних времен существует преступный клан тэнгу, куда входят все отбросы общества и морали: оборотни, неспящие мертвецы, духи злых помыслов, гейши-упырихи, ведьмы… Простите, я забыл, вы ведь тоже, кажется, ведьма.

— Да. Но вы меня не оскорбили. Я очень хорошо представляю свое место в социальной лестнице этого мира и не обольщаюсь на свой счет.

— Клан тэнгу стремится получить власть над моей родиной. Сначала — завоевывая и подчиняя себе души людей, а потом… Словом, Япония, судя по их замыслам, должна превратиться в средоточие зла. Будут осквернены старинные храмы, забыты изящные искусства, нарушены традиции, попрана нравственность. И вы понимаете, что от такой, в полном смысле слова, империи зламир ничего хорошего ждать не может. Тэнгу ненасытны. Они все захотяет подчинить своей непотребной власти.

— Понятно. Но при чем здесь вы? И несчастные Курильские острова, вокруг которых уже столько копий поломано?..

— Без владения этими островами тэнгу не имеют должной силы. Ведь по сути все тэнгу — лишь отражение человеческих страхов, грехов и дурных мыслей. Они непрочны и могут рассеяться как дурной сон с наступлением рассвета. Но то, что хранится в недрах Курильской гряды, даст им способность быть несокрушимыми.

— Что же это?

— Я боюсь вам сказать…

— Потому что я тоже ведьма? Ну что ж… Хотя зря вы боитесь. На аглицкий манер хлеб русский не родится, и российской ведьме ни к чему чужеродная сила… Однако я отвлеклась. Какие у фонда «Тэнгу» претензии к вам лично?

— Я отказался подписать договор, согласно которому Россия будет вынужденапередать Японии Курильские острова. Поэтому сорвал планы злодеев. Я стою у них на пути, и они пытаются убрать меня любой ценой…

— Неужели вы и ваша подпись так много значите? — Я смотрела на скромного самоуглубленного японца во все глаза. До сих пор мне был известен только один из моих хороших знакомых, чья личность была столь значительна в мировом масштабе, — Баронет.

Японец молчал и смотрел в окно на падающий снег. И было в его лице что-то, что заставило меня, прошедшую все виды магии ведьму, благоговейно вздрогнуть.

— Кто вы, господин? — тихо спросила я.

— Жители Страны восходящего солнца называют меня Мироку. Это все, что я могу сказать.

Я мысленно обругала себя за незнание японской культуры и философии. Я безнадежно отстала от жизни. Пока я в драконьем облике летала и поглощала бананы, в мире, кажется, закрутились оч-чень интересные события. Впрочем, мне сейчас не до мира.

— Вы знаете, что я хочу оживить Инари Такобо? — спросила я Синдзена.

— Да. Я бы не советовал вам этого. Уверены ли вы, что это в ваших силах?

— Уверена. И даже если вы поставите охрану на каждом квадратном сантиметре вашего офиса, я все равно проберусь к Инари и сделаю то, что задумала. Вы не понимаете, что такое — потерять родного человека…

— Почему же, — вздохнул господин Синдзен. — Понимаю. Госпожа Такобо — моя внебрачная дочь… И я не буду препятствовать вам, Вика-сан. Делайте все, что сочтете нужным. Но помните: за все содеянное вы будете держать ответ перед своей совестью.

— Да. Я знаю. Позвольте мне откланяться. Меня ждет трудная ночь, а я еще хотела бы побыть с родными…

Я снова спустилась в траурный зал, попрощавшись с Синдзеном. До полуночи еще оставалось немало времени, и я хотела заехать домой, объясниться с родственниками, которые, по-моему, считают меня бессердечной негодяйкой, снова бросившей их на произвол судьбы. Особенно, наверное, страдает Авдей. Как он жил месяц с лишним без моих ласк?

Однако, видимо, не судьба мне сегодня рано вернуться домой. Потому что на выходе из «Нового пути» меня окликает незнакомый, но весьма импозантный молодой человек. Он выбегает за мной, даже не застегнув модного кашемирового пальто и не надев шляпы.

— Вика! Вика, постойте, пожалуйста!

Пожалуйста. Стою. Только недолго, потому что весьма спешу.

— Что вам угодно, сударь?

— Вика, вы меня не узнаете?

— А должна?

Он протягивает руку ладонью вниз. И я истинным зрением вижу над его ладонью размытое золотистое свечение.

— Вы дракон?

— Ну разумеется!

И тут я вспоминаю…

Эффектный дракон-самец благородного цвета маренго. Частенько навещавший меня в моем недавнем обиталище…

— Позвольте, Вика, теперь представиться вам как человек. Сергей Павлов. Бизнесмен.

— Очень приятно. Но я действительно спешу…

Для бизнесмена он, пожалуй, даже чересчур привлекателен. Весь такой элегантный, с дыханием мяты и ароматом явно недешевого одеколона. Его серо-стальные глаза смотрят на меня как-то очень изучающе и в то же время… Эй, сударь, я замужняя женщина, мать двоих детей! Не надо на меня так смотреть!

— Вика, я вас умоляю. Нам нужно поговорить.

— Какой вы, однако, настырный. Вы специально сюда пришли, чтобы меня отловить?

Он робко улыбается:

— Не только. Я еще прощался… с Инари.

У меня опять перехватывает дыхание.

— Да, конечно. Сергей, с вашей стороны тем более бестактно просить меня сейчас о каких-то разговорах…

Однако современный бизнесмен отличается воистину непоколебимым упрямством.

— Простите, Вика. Но я настаиваю.

Он усаживает меня в свой серебристый «лексус» на заднее сиденье, устраивается рядом и приказывает шоферу:

— В ресторан «Купец Платов».

— В ресторан?! — ахаю я. — Сергей, да вы рехнулись! Я, кажется, не давала вам санкции…

— Вика, — чересчур интимно шепчет дракон-бизнесмен. — Ну не в библиотеке же нам беседовать, в самом деле… К тому же я давно об этом мечтал — пригласить вас в ресторан. В человеческом облике.

Так, так… Бизнесмен набивается в потенциальные поклонники? Я краем глаза смотрю на него. Ну, не будь Авдея и не будь мне почти двадцать девять лет…

— Сергей, сколько вам лет?

— Тридцать два.

— Лжете.

Он вздыхает:

— Ну, двадцать четыре, а что?

— Ничего. А какой у вас бизнес? Или весь этот шик, — я обвожу рукой салон «лексуса», — достался вам от папы в ознаменование окончания финансовой академии?

— Напрасно вы так, Вика. У меня действительно серьезный бизнес. И на машину я сам заработал. И родителей обеспечиваю.

— И жену с детьми…

— Я не женат. Но, — пристальный взгляд на меня, — собираюсь.

— Похвально…

Давненько я не бывала в ресторанах! Пожалуй, с самого замужества.

Бизнесмен ухаживал за мной на полную катушку. Официанты, видя его рвение, тоже принялись порхать вокруг столика, как бабочки, сервируя парчовую скатерть умопомрачительными деликатесами.

— Шампанского? За встречу, — наполнил мой фужер Сергей.

— Хорошо.

Я выпила шампанского, съела дольку мандарина и вдруг почувствовала себя полной идиоткой. Зачем я поехала в ресторан с этим полузнакомым человеком? Больше других дел не нашлось?..

— Вика, — заискивающе улыбается бизнесмен. — У вас очень мрачный вид. Не нравится меню?

— Мне не до меню. Сергей, что вы хотели мне сказать? Давайте, не тяните.

Он побледнел, покраснел, отложил в сторону бутерброд с икрой, откашлялся и хрипловато проговорил:

— Вика, я прошу вашей руки.

— Ой, слава тебе, святая Вальпурга! — Я облегченно выдохнула и принялась обмахиваться салфеткой. — Я-то уж ожидала каких-нибудь дурных новостей…

Выражение глаз у бизнесмена было — словами не передать.

— Вика… — страдальчески выдавил он. — Я ведь серьезно.

При этом он полез в нагрудный карман пиджака и извлек на свет божий маленькую бархатную коробочку в форме сердечка.

— Вот, — он открыл коробочку.

Там лежало обручальное кольцо с крупным бриллиантом. Да, парнишка действительно серьезно готовился соблазнить меня. Не хухры-мухры.

— Сереженька, — я заговорила тоном медсестры, вкалывающей галоперидол буйнопомешанному. — Уберите колечко. Вы разве не в курсе, что я уже шестой год как замужем?

— В курсе, — бизнесмен захлопнул коробочку и поставил ее меж тарелок с салатами. — Только это не меняет моего решения.

— Вот как?

— Да. Потому что я вас люблю. И я добьюсь того, чтобы вы стали моей и только моей!

Разумеется, как замужняя дама, не изменяющая мужу даже мысленно, я должна была возмутиться. Но меня почему-то разобрал легкомысленный, даже определенно глупый смех. Видимо, шампанское в голову ударило.

— Пос-с-слушайте, мальчик мой, — прохихикала я. — Вы что, с-собираетесь нанять киллера и грохнуть моего мужа, чтоб потом жениться на безутеш… шной вдове? А моих детей куда денете? Это такие дети, о-о, такие! С ними никто не справляется, даже я. Даже моя мама, которая настоящий полковник. Глупость вы затеяли, деточка!

— Нет, не глупость, — заупрямился бизнесмен. — Вы не понимаете, что с тех пор, как я впервые увидел вас, я потерял покой и сон…

— Я что, была та-ик! — кая страшная?! Ненакрашенная я, ненакрашенная…

— Да что вы! Вика, я всю жизнь мечтал о такой, как ты. Любимая! Единственная! Я добьюсь тебя, чего бы мне это ни стоило… Выпей шампанского.

— Шамп-ик!.. Ой, у меня же еще дела на сегодня, а вы мне все наливаете. Так. Разве это шампанское?

— Оно самое.

— Фу. А на вкус — водка с пепси-колой. Гадость какая.

В голове у меня шумело, как в системном блоке со сломанным вентилятором, настроение вдруг стало грустно-лирическое, и глупый бизнесмен показался человеком, с которым можно поговорить по душам…

— Эх, Сер-режа… Мне уже не до любви. У меня семь-я. Де-ти. Какие тут, на фиг, романтические чувства. И вообще все плохо! Я даже близкую подругу не успела от смерти уберечь…

— Вика, это на самом деле не имеет никакого значения. Главное — ты сама. Ведь ты — наша надежда.

— Пщ-му?

— Потому. Давай выпьем за надежду!

— Ну ланно… Тока чуть-чуть. Я сегодня нощью иду на дело… На такое дело! У-у!

И тут голова моя окончательно и благополучно отключилась. Чудилось мне только в каком-то рваном, пестром сне, что везут меня в машине по заснеженным улицам, а потом кто-то несет меня куда-то на руках… И состояние липкого противного сна оплетает тело.

Но я же ведьма.

Я же могу себя выт… вытрез…

Что я могу?!

Очнулась я оттого, что чьи-то горячие ладони чересчур настойчиво тискали мои бедра.

— Авдей, ну… ну, не время сейчас… У меня голова болит…

И тут голова перестала болеть. А я, стремительно трезвея, села на кровати и увидела, что меня, голую и беззащитную, ласкает вовсе не законный муж!

— Ах ты, бизнесмен чертов! — шалея от гнева, прорычала я. — Ты что творишь, рожа паскудная!

От моего рыка Сергея Павлова воздушной волной снесло с кровати и припечатало к стене. Но он не растерялся, опустился на колени и таким манером пополз обратно к ложу греховной страсти.

— Вика, любимая, я тебе все объясню!

— Не надо объяснений! — Я, не стесняясь, встала в своей ослепительной наготе в полный рост. Бизнесмен просто прилип ко мне взглядом. — Ты, мерзавец, меня изнасиловал! Я тебя за это сейчас кастрирую без хирургического вмешательства!!!

— Не насиловал я!

— Да что ты говоришь?! Может, тогда ты своим инструментиком (кстати, он у тебя так себе, насколько я успела заметить) массаж мне делал?! Совратитель порядочных ведьм! Гад озабоченный! — Для того, чтобы окончательно не вскипеть от ярости, я выпустила из-под ногтей пару бело-голубых молний. Одна разнесла зеркало, а другая ударила в какую-то аппаратуру, кажется, в домашний кинотеатр. Запахло горелой пластмассой. — А ну натяни трусы, не заставляй меня превращаться в зверя!

— Не гневайся! Я сам не свой от любви к тебе!

— Иди ты знаешь куда со своей любовью, — я обессиленно уселась на подушку, посмотрела на скорчившегося у кровати голого бизнесмена, и весь мой безумный гнев исчез, уступив место истерическому хохоту. — Нет, моя жизнь — сплошная клиника неврозов!

Сергей Павлов, уловив перемену в моем настроении, робко присел на краешек кровати, осмотрительно прикрыв свое небогатое мужское достоинство одеялом. Видно, правда, поверил, что я его влегкую кастрировать могу.

— Пожалуйста, верь мне, — жалобно заныл он, а сам так и облизывал меня взглядом. Даже живот зачесался. — Я честный человек, я на тебе жениться хочу…

— Я за тебя замуж не хочу, — в тон ему проныла я и встала с кровати. — Куда одежду мою дел, нечестивец?

Одежда обнаружилась на полу возле розового пуфика. Я села на пуфик и принялась натягивать колготки. Попутно я еще и еще раз объяснила юному бизнесмену, что так с порядочными женщинами, а тем более — с ведьмами — не поступают. Уж на крайний случай, если хочешь стать любовником — выясни, требуется ли даме любовник на данный момент…

— Ты ведь, паршивец, мне чего-нибудь в шампанское подсыпал, да? — проницательно заметила я, застегивая бюстгальтер. — Сидеть! Одно движение — и останешься без гениталий. Говори оттуда.

— Ну, подсыпал. Немножко снотворного. Оно безвредное, честно…

— Я могу так свой организм настроить, что мне даже цианистый калий вреден не будет, чтоб ты знал! Это я просто бдительность утратила… Дурак ты этакий! Ты что, и впрямь меня так хотел?

— И сейчас хочу…

— Уймись. Кстати, могу сказать заклятие — неделю на секс не будет тянуть.

— Не надо!

— Ладно. — Я оделась, расчесала взлохмаченные страстным псевдолюбовником волосы и посмотрела на него истинным зрением. Фиолетовый отсвет моих глаз лег на его побледневшее лицо.

— Не дрожи, — холодно сказала я. — А теперь говори правду. Ты ведь не просто так хотел мною воспользоваться.

(Я правильно сформулировала: «хотел воспользоваться». В том, что похотливый мальчик не успел сделать желаемое действительным, я убедилась, быстренько проанализировав ощущения собственного организма)

— Вика, я…

— Правду.

— Хорошо. Пока ты была драконом, ты вряд ли могла знать, что тебя взяла под свою опеку Московская Управа драконов. Членом этой организации состою и я. В принципе, основной задачей нашей организации является сохранение и приумножение популяции драконов в Москве и в России. Но, к сожалению, чистопородных драконов, тех, в чьих жилах течет кровь древних драконов-прародителей, практически не осталось. А именно при помощи этих чистопородных мы могли бы восстановить численность российской популяции. Организация ведет поиск, у каждого вновь найденного дракона берется на анализ ДНК… И вот, когда взяли анализировать твой генетический код, оказалось…

— Что я чистопородный дракон?

— Да! Ты единственная наследница крови легендарного Змея Горыныча! Ты уникум!

— Не части, собьешься. Теперь я догадываюсь, с чего ты вдруг так захотел меня трахнуть. Чистопородный наследничек понадобился?

Бизнесмен молчит. Красноречиво молчит.

— Понятно. Значит, наследник…

— Я хочу, чтобы все было законно. Я бы на тебе женился…

— Ну, разумеется!

Меня опять разбирает смех.

— Это ж надо! Я — внучка Змея Горыныча! Ну, хорошо. Допустим, все было б так, как ты захотел: родила б я тебе наследника. Но где гарантия, что он стал бы драконом? Вот у меня две дочери. Они не ведьмы, хотя я… сам знаешь кто.

— Наследник стал бы драконом и нашим вождем в борьбе с техногенной цивилизацией, — уверенно говорит Павлов, словно цитирует какую-то книгу.

— Мне кажется, я уже слышала нечто подобное. Даже фильм есть на такую тему отцов и детей. «Терминатор» называется. Не смотрел?

Бизнесмен опять молчит. Вид у него совсем непрезентабельный.

— Так, можно считать наше свидание законченным, — говорю я. — Провожать меня не надо, сама дорогу найду. А ты… переживешь как-нибудь без наследника…

Я иду к двери, бизнесмен, закутанный в атласное покрывало, семенит за мной следом.

— Ну чего тебе еще? — утомленно вопрошаю я.

— Я только хочу сказать, — торопливо выпаливает Павлов, — что ты не ведьма! То есть не настоящая ведьма! Потому что все настоящие ведьмы делают это!

— Что — это?

— Ну… Мужу изменяют, например. Любовников заводят, и вообще.

Ой, как же он мне надоел!..

— Слушай, дорогой, — я подцепляю его пальцами за подбородок. При этом на пальцах у меня вырастают острые, как лезвия, длинные ногти. — Ты мне оставь телефончик, я тебе звякну как-нибудь. Как только решу, что мне пора стать настоящей ведьмой и завести любовника.

… Я выбираюсь на улицу (странно, что богатый бизнесмен живет в обычной панельной многоэтажке), осматриваюсь и чертыхаюсь на чем свет стоит! А что бы вы делали на моем месте, оказавшись вместо центра Москвы на окраине Царицыно?!

Глянув на часы, я принимаюсь чертыхаться еще громче. До полуночи, в которую мне надо сотворить чары оживления Инари, чуть больше двух часов. И примерно столько же времени мне надо потратить, чтобы добраться до офиса корпорации «Новый путь». А помело осталось дома…

А в дракона превращаться снова — страшно. Вдруг так им и останусь?

— Такси! — истошно кричу я, завидев машину с оранжевым огоньком на крыше. Машина тормозит.

— Пожалуйста, в центр, — распахнув дверцу, говорю я окутанному темнотой шоферу.

Он кивает, я сажусь, машина срывается с места.

— Если можно, побыстрее, — прошу я. — Я опаздываю.

— Не волнуйтесь, госпожа, — странным нечеловеческим голосом говорит шофер. — Вы уже никуда не опоздаете.

Он поворачивается и смотрит на меня — крысиная с алыми горящими глазками морда.

* * *

Мне явно недоставало любимого врага.

Эдогава Рампо

Крысиная с алыми глазками морда высунулась из-за матовой колонны. Из пасти зверюги торчал пучок обгрызенных разноцветных проводков.

— Вше ф порядке, — шепеляво отрапортовала крыса. — Шигнализация обешточена.

— За мной, — скомандовала женщина, чью изящную фигурку обтягивал маскировочный комбинезон, почти сливающийся с окружающей темнотой.

Отряд из людей и крыс-оборотней бесшумно миновал служебный вход офиса корпорации «Новый путь» и кинулся по пожарному коридору, предназначенному для эвакуации служащих в экстремальном случае. Но в это сумрачное время никаких служащих и даже охраны на пути вторгшегося отряда не попалось. К счастью. Иначе крысы-оборотни разорвали бы любого, кто встал на пути дела, которому служила Анастасия Либенкнехт.

По случаю окончания рабочего дня все лифты в здании были отключены. Впрочем, группа захвата в них и не нуждалась. Они быстро скользили по лестницам, на каждом пролете оставляя наблюдателя — крысу, которая в случае опасности должна была поставить в известность Анастасию, Повелительницу Крыс.

Буквально через четверть часа все здание уже находилось под контролем подчиненных черной ведьмы. Они взломали и проверили все кабинеты, прочесали залы для совещаний, буфеты, служебные помещения и туалетные комнаты.

— Все чисто, — доложила в браслет-наручник Тамахоси, которой достался для проверки конференц-зал. — Ни одного человека.

— У меня тоже тихо, — раздался голос Небесной реки. — Все кабинеты проверены.

— Третий этаж пуст, — отрапортовала Кагами. — Только в туалете свет не был выключен.

— Буфет и прилегающие помещения пусты, — подключилась к перекличке Асунаро. Голос у нее был такой, что казалось, она что-то жует.

— Хорошо, — приняла доклады своих подчиненных Анастасия. — Рассредоточьтесь по вверенным объектам и начинайте отслеживание. Я дежурю у главного входа, но это вовсе не означает, что Синдзен придет прямо с парадного крыльца. Помните: в его силах применить высокое искусство дзена, поэтому он может возникнуть когда угодно и где угодно. Будьте предельно внимательны. Мы не должны его упустить!

… Время шло. Для сидящих в засаде оно тянулось еще медленнее и действовало на нервы. Давящая пустота огромного здания, тишина и мрак кого угодно выведут из состояния душевного равновесия. Тем более что бывшие зэчки вовсе не были профессиональными террористами и захватчиками мирных представителей японской интеллигенции. Немудрено, что им вскоре стало скучно сидеть без движения и ждать…

— Девки, эй! — ожил в эфире голос Тамахоси. — Вы еще не заснули?

— Нет, — подключилась к разговору Кагами. — Вот сволочная жизнь! Сижу тут, как шпрота в банке, и жду незнамо чего… Даже закурить нельзя! И на хрена нам сдалось все это дело? Вот ты скажи, Тамар, ну на хрена?! Обещали нам, что бабок будет немерено, свобода, вилла на этих… блин, забыла… островах. И что? Кому-то достались виллы, а нам — опять грабли, на которые мы капитально наступили!..

— Хорош трепаться, девки, — встряла в монолог Кагами Небесная река. — У нас обратной дороги нет. Проезд закрыт. Сами видали, поди, что эти выродки с Лидкой-Фусими сделали…

— Да…

— И чего ради Анастасия под них прогибается? Умная ведь баба, таких дел может наворотить… Чего ей от них надо?

— А я знаю, чего надо, — неожиданно вклинилась в разговор Асунаро. — Она с ними договор подписала.

— Какой?

— Она для них возвращает Курильские острова, а они ей дают крутую магическую силу. Вы, бабоньки, разве не в курсах были, что Анастасия-то наша раньше самой настоящей черной ведьмой представлялась. Ну вот. И за какие-то темные невеселые делишки ее более сильные маги (или не знаю, кто еще) лишили всех волшебных способностей, а потом и в нашу колонию упекли. Ну, она поневоле и связалась с этими чертями японскими, видать, были у нее старые знакомства и свой блатняк в ихней хазе…

— Ну ты, блин, как Джеймс Бонд, все знаешь…

— В натуре. Чего мне пургу-то вам в уши гнать? Знаете, как дело было? Я подслушала один раз, еще когда на нарах срок мотала, как наша Анастасия этим тэнгу молилась и с ними переговаривалась. Мы ж в одной камере были, одну парашу делили! И вот однажды ночью, полнолуние как раз было, свет от луны так и пузырит в камеру, подлюка! И лежу это я, девки, глаза прикрыла, вроде сплю, а сама вижу: встает Анастасия посередке комнаты, руками разводит, вроде как рисует какой узор в воздухе. И шепчет что-то, быстро так, не разобрать. И вдруг такой холод у нас в камере, будто в морозилке, аж до косточек пробирает! А я одеяло не могу на себя натянуть, шевельнуться боюсь, даже дышу вполсилы, потому как оченно страшно. И вот лицо у Анастасии сделалось такое, ну, чисто покойница, а глазищи зеленым огнем горят-полыхают! И вроде как песню она запела, тихо-о-онечко, и под энту песню, бабоньки, повалил из нашей параши черный, густой такой дым! Ой, натерпелась я страху, особливо когда из дыма черная такая фигура нарисовалась с глазищами красными. И вонь от этой фигуры, скажу я вам, хуже не унюхаешь!..

Асунаро на минуту замолчала. Видимо, переживала заново давно забытые впечатления.

— Эй, Асунарка, ты че примолкла? — задышала в микрофон-браслет любопытная Кагами. — Давай бухти дальше, а то со скуки тут помрем.

— Да мне показалось, будто мимо прошел кто-то, я и напряглась… — включилась Асунаро. Голос у нее был слегка испуганным.

— И че? — забеспокоились ее товарки.

— А, фуфло. Ложная тревога. Крысы проверили — это сквозняк. Просто в одном кабинете форточка открытой оказалась.

Если бы Асунаро, в миру Даша Покукуева, была хоть немного ознакомлена с принципами работы офисной сигнализационной системы, она бы поняла, что никто из работников корпорации не мог оставить форточку открытой — иначе сигнализация просто бы не включилась. И значит, форточка открылась (или была кем-то незримым открыта) уже после того, как команда Повелительницы Крыс рассредоточилась в здании…

— Ну ладно, Асунарка, рассказывай, че дальше-то было? — возбужденно зашептала Кагами.

— А то и было! Черный урод этот вроде спрашивает Анастасию: зачем, мол, вызывала, как смела мой покой нарушить? Та ему в ноги кланяется и говорит: верни мне мою ведьмовскую силу, отнятую врагами, чтобы я могла им отомстить! А тот ей: за бесплатно только лохи горбатятся. Сделай для нас службу, тогда и свое получишь. Она: я на все согласна, выполню любой приказ, только сейчас во мне, мол, все силы на нуле, мне б, мол, хоть чуток начального капитала… И тут, девки, этот черный в нее вошел…

— Как вошел?

— Да как мужик! И принялся так ее драть, что она вся ходуном ходит, извивается, воет, но, правда, по-тихому. Боится, видно, орать громко, чтоб вертухаи не засекли… Уж он ее кобелил-кобелил во все места, я даже без страху глаза открыла: никогда такого сексу не видела!

— Брешешь.

— Собака брешет! Наша Анастасия-то уж вконец и стонать перестала и не заметила, как я за этой случкой подглядывала… Ну вот. Потом этот черный натешился и обратно дымом в парашу ушел. А Анастасия полежала на полу чуток, потом поднялась и этак тихо говорит: «Проверим силу». И тут… До сих пор не верится!

— Чего, ты говори, не томи!

— Поднялась она над полом под самый потолок и принялась по воздуху расхаживать! А потом взяла стульчак железный и на куски его, как бумагу, порвала… И хохочет-заливается: вернется ко мне вся моя великая сила! О как! Я после той ночи к вам-то и примкнула, поняла, что лучше против Анастасии не идти… Лучше уж с ней, глядишь, и мне сила какая-нибудь перепадет…

— Ага. От черного козла, который Фусимку спалил!

— Жалко Фусимку.

— Царство ей небесное. Тихая была девка…

— Девки, завязывай болтать! — шепотом закричала в передатчик Небесная река. — Я тут какой-то шорох услыхала. Проверю, может, это наш япошка явился…

И голос Риммы Пустяковой исчез из эфира. Всем вдруг стало неуютно, особенно Асунаро, которая уже кляла себя за болтливость и неосмотрительность. Ведь этот разговор могла подслушать и сама Анастасия. Вряд ли ей понравилось, что кто-то выбалтывает ее тайны.

Женщины притихли. Окружающая их темнота показалась им грозной и враждебной.

«А вдруг понаедут сюда менты, — думала Тамахоси. — Всех нас заметут. А Анастасия уйдет».

«Язык мой — враг мой. И чего я трепалась? — ругала себя Асунаро. — Ей же меня пришлепнуть как два пальца об асфальт. У нее таких, как мы, еще целая колония. Хватит народу, чтоб весь мир завоевать!»

«Сейчас бы водочки, — мечтала неисправимая Кагами. — И мужичка повеселей…»

А Римма Пустякова, она же Ама-но кавара, Небесная река, уже ни о чем не думала, не тревожилась и не мечтала. Она лежала на полу в состоянии глубокой комы, как и все подчинявшиеся ей крысы-оборотни. Словно кто-то наложил на них мощное заклятие. С руки Риммы исчез браслет-передатчик. Он теперь находился у невидимой и неощутимой Вики Белинской, пришедшей в офис «Нового пути» оживлять свою подругу.

Нет, сегодня мне определенно везет на приключения!

Я, природная ведьма Викка, кралась по коридорам «Нового пути», чтобы ухитриться одним ударом убить двух зайцев.

Нет, даже трех.

Задача № 1: оживить Инари и при этом не попасться в поле зрения своей тетушки.

Задача № 2: попасться в поле зрения тетушки, тем самым довести ее до инфаркта и сорвать ее планы, какими бы эти планы ни были.

Задача № 3: когда тетушка придет в себя, любезно осведомиться у нее насчет этих самых планов. И передать ее в руки правосудия!

Ну-с, как вам мой стратегический гений?

… Кстати, когда я села в такси с водителем-крысой, я ничуточки не испугалась. Если помните, в моей бурной биографии встречались монстры и похлеще. Тем более что я сама в какой-то степени монстр.

Простеньким заклятием я возобладаланад сознанием этой крысы и выяснила, что она является оборотнем, послана моей теткой и вовсе не для того, чтобы довезти меня до офиса «Нового пути», а благополучно сверзиться вместе со мной и машиной с подходящего откоса, после чего взорваться, тем самым навсегда прекращая мое бренное существование.

Я не могла не поаплодировать таланту тетки подстерегать меня в самых неожиданных местах. Но, как известно, на каждую голову найдется своя гильотина. Поэтому я несколькими простыми заговорами перепрограммировала крысу-камикадзе, благополучно и оперативно добралась до нужного места, высадилась и тут же поняла, что мне предстоит крайне беспокойная ночь.

Все здание японской корпорации было буквально напичкано подобными крысами. И, кроме того, еще находясь на улице, я ощущала ауру своей тетки так, как ассенизатор ощущает ароматы подземной канализации, даже взлетев на дирижабле.

Хидэо Синдзен, прощаясь, заверил меня, что я совершенно спокойно могу прийти в полночь в траурный зал, где он собирался читать священные сутры над телом Инари, что я не встречу никаких препятствий на своем пути и смело смогу творить чары оживления…

Видимо, сам господин Синдзен не предполагал, что к нему в офис пожалуют непрошеные гости. Значит, я должна действовать незаметно, оперативно и решительно. Чтобы никто не успел мне помешать.

Оставаясь невидимой, я проникла в траурный зал. Для пущей своей безопасности мне пришлось глубоко усыпитьсимпатичную дамочку в костюме-хамелеоне и подчиненных ей крыс, охранявших подходы к залу. Меньше свидетелей — чище работа, как говаривал Джек-потрошитель…

Возвышение с телом Инари я очертила тройным магическим кольцом: чтобы мне не мешали ни люди, ни демоны, ни тетка (которую я не могла классифицировать, поэтому выделила в отдельный вид и возвела против нее персональную защиту). Затем при помощи способностей, которые мне дал Обряд Тринадцати, я призвалабелого голубя и черного петуха, серебряную шпагу и обсидиановый жертвенный нож, пучок белладонны и букет белых лилий. Я собиралась заниматься не примитивной некромантией, а настоящим оживлением, поэтому мне были нужны компоненты, символизирующие и Добро и Зло. Потом я материализовала большую каменную чашу и поставила ее в ногах покойницы. В чашу, под непрерывно изрекаемые заклинания полилась кровь голубя, зарезанного черным ножом, и кровь петуха, заколотого светлой шпагой. Ничего не поделаешь. Настоящее колдовство бескровным не бывает. Нельзя сделать дела, не запачкав рук.

Искрошив в мелкую пыль белладонну и лилии, я всыпала их в чашу. Размешала полученную массу ножом и, самоблагословясь, как и положено всякой ведьме, вскрыла себе вену на левой руке. Моя кровь закапала в чашу.

— Это жертва за то, что я собираюсь сотворить. Да будет она принята!

Чаша вспыхнула золотистым пламенем и исчезла. Жертва принята. Теперь я могу вызвать Инари из царства мертвых, не опасаясь, что на мой зов вместо дорогой подруги явится какой-нибудь подсуетившийся кадавр.

Рана на руке кровоточила, как и положено. Прошептав тайные слова, я брызнула своей кровью на околевших петуха и голубя. Их раны тут же затянулись. Птицы ожили. Значит, оживет и Инари.

Раздвинув погребальные пелены, я обнажила левую грудь моей названой сестры, мимолетно отметив при этом, что на этой прекрасной белой груди красуется расплывчатый синяк как от слишком сильного и затяжного поцелуя. Бедная Инари! Видно, чересчур пылкий и неумелый был у тебя любовник. Торопливый. Ну ничего, я верну ему тебя.

С этой мыслью я погрузила острие шпаги в неподатливое ледяное тело. А потом, вытащив шпагу, над образовавшимся черным проколом я вытянула свою руку с каплющей прямо на грудь Инари кровью.

— Я делюсь с тобой своей кровью, своей силой, своей жизнью. Я делюсь с тобой дыханьем из уст, мыслью из разума, нежностью из сердца. Живи, сестра!

Словно ледяная игла прошила меня от головы до пят, раздирая мою плоть, забирая последние силы. Я закачалась от боли и вцепилась в погребальное ложе, чтобы не упасть. Закрыла глаза, переводя дух, заставляя сердце работать в нормальном режиме… Ну, успокойся, дурочка. Все ведь должнополучиться.

— Вика… Сестра…

Я открыла глаза. Инари сидела на своем ложе и смотрела на меня, как вполне живой, просто очень долго спавший человек. Не было в ее глазах стеклянного блеска, который присущ недоожившим мертвецам, зомби и прочей непотребной шушере.

Значит, у меня получилось.

Она жива.

Если меня уволят с радио, я устроюсь работать в какую-нибудь больницу реаниматологом.

— Ты вернула меня?!

— Ну да. С возвращением тебя, как говорится, на бренную землю…

Рот Инари жалобно округлился, из глаз полились слезы. Она протянула руки ко мне…

— Пустое, не благодари, — отмахнулась я. — Для ведьмы моего уровня это совсем несложное дело…

— Зачем ты это сделала!!!

Инари это так выкрикнула, что в первую минуту я подумала, что передо мной все-таки недооживший мертвец.

— Чур, чур меня! Что ты орешь, Инари, будто я тебе на кимоно наступила?! Неужели ты не рада снова жить и видеть меня?

— Рада, — вопреки своим словам моя подруга выдала очередную порцию бурных рыданий. При этом я заметила, что ее слезы превращаются в драгоценные камни и, как горох, сыплются на пол.

Я улучила паузу в ее рыданиях и сказала:

— Тебе не стыдно, дракон из клана Тодороки? Ты рыдаешь, подобно пьяному ронину!

— Я рыдаю именно из-за стыда, который разъедает мое сердце! — воскликнула Инари, но плакать перестала. — Смерть была для меня благом, покрывшим мои грехи, а ты вернула меня к жизни, чтобы я стыдилась смотреть тебе в глаза!

— Ох, успокойся ты, пожалуйста! Некогда сейчас реветь. Тут в ближайшее время намечаются такие события, при которых тебе, в силу твоего теперешнего состояния, лучше не присутствовать. Я отведу тебя в туалет (ты наверняка туда хочешь), а потом отправлю домой. Лады?

Я взяла подругу за руку, намереваясь свести ее с ложа скорби, но она отняла руку и соскочила сама. Нервно поправила на себе свою погребальную хламиду.

— О, ты явилась воплощением моего стыда и позора, сестра! — простонала она.

— Инари, ну зачем ты так? Я, можно сказать, из лучших побуждений… Ну что ты меня так уж стыдишься, а? Как будто мужа моего соблазнила, право…

Инари посмотрела на меня налитыми страхом и скорбью глазами.

— Ты догадалась… — прошептала она.

— Ты о чем?

— О том, что я… — голос моей дорогой подруги упал совсем уж до невнятного шепота, — что я… согрешила с твоим мужем.

Я помолчала, потом спросила:

— Ты это серьезно?

— Да. — Она опустилась передо мной на колени, коснулась головой пола. Ее распущенные волосы блестящей черной волной упали на носки моих сапожек… — Казни меня любой казнью. Этого невозможно простить. Я знаю.

Ничего ты не знаешь, Инари. Многое можно простить. Если есть на это сила…

Я опустилась с нею рядом, коснулась плеча. Она вздрогнула, посмотрела на меня.

— Инари, скажи мне честно, потому что это для меня важнее всего, — попросила я. — Дорожишь ли ты мною, как подругой?

— Да.

— Считаешь ли ты, что когда мы были драконами, то породнились по духу и силе?

— Да.

— Любишь ли ты меня, как свою названую сестру?

— Да. — Взгляд Инари стал твердым, как хрусталь. — И я могу тебе поклясться в этом своей жизнью и смертью, ибо мои жизнь и смерть принадлежат тебе.

Я облегченно вздохнула:

— Ну, тогда все нормально! И вообще, нашла из-за чего переживать. Точнее, из-за кого!

— Как? Сестра моя, госпожа моя, неужели ты не гневаешься на меня за то, что я посягнула на твоего супруга?

— Нет! — я искренне рассмеялась. — Не гневаюсь. Абсолютно. Было б там на что посягать! Подумаешь, сокровище! Хочешь, насовсем его себе забирай!

— Нет, что ты… Я знаю, он просто поддался моим природным чарам, а любит на самом деле только тебя. Это правда!

— Серьезно? Ну ладно. Кстати, это мой прелюбодей тебе такой поцелуй на груди насосал?

— Он, — смущенно потупилась Инари.

— Вот вандал! Никакого такта в интимных отношениях с приличной женщиной! Плохо я его воспитала!

— Ну, вообще-то он ничего, — зарделась подруга.

— Да, может, когда захочет, — лаконично отрезюмировала я потенцию своего благоверного. — Ладно. Теперь, когда мы разобрались с твоим оживлением и моим распутным мужем, нужно сделать еще кое-что…

— И ЧТО ЖЕ ТЫ НАМЕРЕНА СДЕЛАТЬ, НЕГОДНАЯ ТВАРЬ?!

Ой, какой до боли в копчике знакомый голос!

Я посмотрела на свою дражайшую тетушку, которая скребла руками прозрачную стену магической защиты и при этом не стеснялась в выражениях. Наверное, в этот момент на моей физиономии расцветала ухмылка, какой ухмылялся бы принтер, зажевавший единственную и бесценную распечатку в тот самый момент, когда вы уже успели удалить оригинал.

— Ma tante, — голосом, в котором сосредоточилось ехидство всех племянниц мира, обратилась я к тетушке. — Что вы там скребетесь, как отравленная мышь? Не суетитесь, ваш план уже провален.

Инари встала рядом со мной, прижалась к моему плечу. Я почувствовала тепло ее живого тела и еще раз порадовалась, что чары мне удались.

— Это та самая женщина, которая взяла в плен господина Синдзена, — тихо сказала подруга. — Она мерзкая негодная тварь, продавшаяся духам-тэнгу… Чего же ей теперь надо?

— А ты разве не в курсе? Ах да, ведь ты всего не успела увидеть… Когда ты вызвала меня, я прилетела, разогнала всю публику, и твой бесценный Синдзен освободился. Мы с ним беседовали не далее как сегодня днем на предмет твоего оживления.

Тетка прервала мой монолог, заколотив кулаками по защитной стене:

— Сними магическое поле, тварь негодная! Иди и сразись со мной!

— На фига?! — резонно спросила я. — Мне что, больше заняться нечем? Кстати, тетушка, если тебе это интересно знать: сегодня господин Синдзен не явится в офис. И завтра не явится. И послезавтра! Так что напрасно вы его так усердно караулите. Он согласно моему оперативному совету сейчас находится… в надежном месте. Весьма надежном! И еще. Ты своих ребятишек, девчонок и крысишек, которых я по дороге между делом в коматозное состояние отправила, подбери. Что им зря валяться? Еще пригодятся — старость твою немощную покоить…

После этой реплики тетка взвыла как аварийная сирена, глаза ее загорелись знакомым мне зеленым пламенем. Выглядела она, конечно, жутковато, но я уже привыкла к подобным эффектам. А вот Инари всерьез испугалась. Тем более когда на вой тетки со всех этажей, изо всех кабинетов стали подтягиваться крысы-оборотни и бывшие зэчки.

— Их больше, чем нас, — констатировала Инари, глядя, как холл вокруг нашего возвышения заполняется черной, враждебно настроенной толпой.

— Зато я поставила магический экран. Я смогу держать его довольно долго…

— А что потом?

— Ну, потом… Потом наступит утро, пропоет петух (да, вот этот самый, черный, который нагадил в вазу с хризантемами), и вся эта нечисть рассеется без следа…

— Правда?

— Во всяком случае, так гласят легенды. У нас с тобой есть исключительная возможность проверить, насколько легенды правдоподобны.

— Нет, — решительно сказала Инари. — Мы не можем ждать милостей от легенд и сказок.

— Что ты предлагаешь?

— Превращаемся в драконов и гоним этих преступников прямо в суд.

— Нет, уж лучше сразу на Лубянку.

— Можно и туда… В общем, куда-нибудь гоним. Ты лучше меня Москву знаешь.

И тут мы принялись хохотать под прицельными взглядами наших недругов.

— Хохочите, дуры, хохочите, — донесся до нас презрительный голосок Анастасии. — До взрыва осталось пятьдесят три секунды. Мы-то успеем сбежать. А вот вы не успеете стать драконами. Пока!

До взрыва?

Как это дети пели в своем воспитательном учреждении?..

Бомбочка, бомбочка, чистый тротил.

Дяденька злобный тебя зарядил.

Чтоб эта бомбочка в праздничный час

Весело прыгать заставила вас!

Раз-два-три-раз!

Своеобразный юмор у современных детей.

Но сейчас не об этом!

Как же я, дура бестолковая, не предусмотрела такого варианта?! Только на магию понадеялась!

Я автоматически отметила, что Анастасия со своим воинством маячит уже в дверях. Мгновение — и они исчезли, словно и не стояли тут.

— Мы не успеем добежать до выхода…

— И не успеем превратиться в драконов…

— А если попробовать?..

— Пробовать некогда, надо превращаться! Хоть в кого-нибудь!

… Безмятежный покой кварталов, прилегающих к зданию корпорации «Новый путь», потряс чудовищный взрыв, сровнявший офис и пару ближайших торговых центров с землей. В поднявшейся после взрыва суматохе никто не заметил, как над пылающими обломками взмыл ввысь ало-золотой дракон и стремительно растаял в затянутом снежными облаками небе. Вряд ли кто мог заметить дракона, а если бы и заметил, то вряд ли бы подумал, что этот дракон бережно и аккуратно несет в своей клыкастой пасти крошечного джунгарского хомячка, в которого успела превратиться Вика Белинская.

* * *

— Никогда не судите о людях по внешности, агент Молдер!

Агент Скалли

— Вика Белинская? Она сейчас в рубке, у нее прямой эфир. Передача «Для тех, кто не спит». Может быть, слышали?

— Может быть, — вошедший мужчина любезно улыбнулся хорошенькой секретарше-вампирше. Та зарделась и принялась разглядывать свой маникюр.

— Детка, — интимно понизил голос визитер, — можно я посижу здесь у вас, подожду Вику? Мы с ней старые приятели, не виделись уже несколько лет… Ужасно по ней соскучился!

— Вообще-то посторонним у нас не положено находиться, — посетитель явно нравился секретарше. — Но раз вы Викин друг, сделаем исключение. Присаживайтесь.

— Благодарю. — Мужчина неотразимо улыбнулся и изящным жестом вбросил в приоткрытый ящик секретаршиного стола большую плитку гематогена.

— Право, к чему так тратиться, — просияла секретарша. — Я вам кофейку сделаю. Мигом!

— Премного обяжете.

Секретарша вышла, покачивая бедрами, как это делают секретарши во всех мирах и измерениях. Посетитель проводил ее взглядом, а потом принялся осматриваться. Ведь в офисе полуночного «Еж-радио» было на что посмотреть…

Стены были оклеены глянцевыми постерами популярнейших в оккультном мире певцов и музыкальных групп. На многих постерах стояли автографы, причем некоторые — кровью. Красовались и улыбались зрителям с плакатов и экстремальная вампирская рок-группа «Челюсть свело», и хрупкая, бесплотная, как фея, певица Христина Отбрыкайте, и незаходящие звезды всех музыкальных рейтингов — оборотень Прилип Хипхопов и золотой голос полуночной России леший Ермолай Баксов.

Посетитель насмешливо полюбовался сияющей физиономией Баксова, рекламирующего свою новую сольную программу «Мне — 225!», и вдруг напрягся, прислушиваясь. Прислушивался он своеобразным манером: уши его, поначалу вполне человеческие, вытянулись, заострились и покрылись шерстью, как у волка. Он нетерпеливо дернул ухом, улавливая знакомый, исполненный профессионального оптимизма, женский голос:

— В эфире передача «Для тех, кто не спит» и я, Вика Белинская, снова говорю вам о том, что вы можете в течение нашей передачи позвонить к нам в студию по телефону (095) ХХХ-ХХ-ХХи передать музыкальное поздравление вашим родным, близким, как живым, так и уже почившим. Еще раз повторяю телефон…

— Алло…

— Да, да, говорите, пожалуйста! «Еж-радио» вас слушает!

— Я хотела бы передать большой привет моей дорогой подруге, замечательной ведьме Викке, и попросить, чтобы для нее прозвучала хорошая песня.

… Я беззвучно смеюсь в микрофон. Я в эфире, на рабочем месте, и мне нельзя демонстрировать, как я счастлива, услышав голос Инари Такобо. Вместо этого я просто нахожу нужный диск и ставлю песню:

Когда простым драконьим взглядом

Ты озираешь все вокруг,

Мне ничего уже не надо —

На свете лучше не было подруг!

Час колдовства и час полета

Мы делим на двоих с тобой!

У нас с тобой ведь есть работа —

Раскрасить купол неба голубой!

Зачем словами мучить душу,

Раз мы в полете так близки.

И нашей дружбы не нарушат

Ни ведьмаки, ни просто мужики!

Ведь мы с тобой на все готовы:

И на банкет, и даже в бой.

Давай взлетим мы в небо снова —

Собой украсим купол голубой!

… Из взорвавшегося офиса корпорации «Новый путь» мы с Инари вылетели благополучно. Точнее, вылетела она. Я в дракона превратиться не успела, и, когда Инари отчаянно закричала: «Вспомни хоть какое-нибудь животное и превращайся!!!», мне на ум почему-то пришла наша домашняя зверушка — хомячиха Фуфуня. Как Инари ухитрилась меня не раздавить в пасти во время нашего путешествия — ума не приложу. Вот что значит настоящая женская дружба!

Куда нам было лететь посреди ночи, как не в квартиру Инари? Там мы вновь обрели человеческий облик, Инари наскоро приготовила какие-то колобки из риса и сладкие лепешки, заварила чай… Я было подрядилась ей помогать, но она деликатно дала мне понять, что раз я гость, то должна сидеть и отдыхать, тем более что только полчаса назад мы пережили воистину сногсшибательные приключения…

Мы пили чай и думали, как нам быть дальше. В смысле, как обезопасить мир от бубонной чумы, роль которой сейчас играет моя тетушка. Кстати, я рассказала Инари о том, что родилась ведьмой именно благодаря теткиному черному проклятию, что тетка всю свою жизнь ненавидела меня и мою маму, и лишь совместными усилиями мамы и Баронета тетку удалось лишить всех магических способностей.

— Однако, — заметила Инари, — некоторые чародейные способности у нее все-таки появились.

— Наверное, эти тэнгу с нею поделились… Недаром она перед ними так землю роет…

— Роет землю? — удивилась Инари.

— Ну, старается очень. Вон как стремится заполучить твоего босса. Но у нее ничего не выйдет. Господин Синдзен в надежном месте.

— Где?

— Прости, сестричка, но даже тебе я этого сказать не могу. Не потому что не доверяю, а потому что дала слово молчать. А слово ведьмы должно быть нерушимо. Сама понимаешь.

— Понимаю, — взгляд Инари стал каким-то строгим. — Тогда дай мне слово ведьмы, что…

— Что?

— Ты не бросишь своего супруга и не станешь мстить ему за измену!

Она молитвенно сложила ладони и прямо-таки пронзила меня взглядом.

— Инари, ты ставишь меня в неловкое положение такой просьбой… Это что же, я ему даже приличного скандальчика по поводу адюльтера закатить не смогу? А если я решу завести любовника — это что, тоже будет расцениваться как месть?! Никакой личной жизни, одна магия?! А ведь стоило бы его, спиногрыза этакого, бросить! Он мне уже два года как цветы перестал дарить! Все, мол, финансы у тебя, пойди, купи! Нет, подруга, ты скажи: это нормально, чтобы женщина сама себе цветы покупала?! Вот на кой пес тогда нужен муж, если цветы — сама, подарки — сама, а вместо ресторана — пиццу себе домой заказываешь!

— Вика, но ты же его любишь!

— Люблю, — подтвердила я, проглотив рисовый колобок. — И детей люблю. И маму. И Баронета. И тебя. И хомячка… Хомячка своего просто обожаю! Ой, ты в чай случайно коньяку не наплескала? Что-то у меня настроение чересчур легкомысленное.

— С чаем все нормально. Вика, я тебя прошу как подруга…

Я посерьезнела. Даже вздохнула и прослезилась.

— Хорошо. Даю слово истиннойведьмы, что не испорчу семейную жизнь этому прохвосту! Кстати, который час, а?

— Скоро утро, — Инари подошла к окну, за которым все было матово-белым от выпавшего снега. — О Амиду! Я снова вижу снег…

Она подошла ко мне, коснулась плеча ладонью:

— Благодарю тебя, сестра.

Я смутилась.

— Ведьмы не любят, когда их благодарят, — шутливо проворчала я. — Инари, мне нужно к своим. Я ведь и не повидала их толком, как из дракона вылупилась. Они меня ждут. Наверное.

— Ждут, — ободряюще улыбнулась Инари. — Еще как ждут.

И я поехала домой по предрассветной, в розоватой морозной дымке Москве.

Я думала, что мои домашние нормальные люди. И как все нормальные люди, они в пять часов утра крепко спят.

Я ошиблась.

Едва я отмыкающим заклятием (ключа-то у меня нет!) открыла дверь и тихо проскользнула в прихожую, раздался негромкий, но внушительный мамин голос:

— Ну, наконец-то. Явилась!

— Доброе утро, мамочка! — я извлекла из своего арсенала самую обезоруживающую и нежную улыбку и, сбросив шубку и сапоги, двинулась в освещенную заходящей луной кухню. — Доброе утро… всем.

Все мое прекрасное семейство (исключая, правда, Баронета. Где он, кстати? Надо выяснить!) сидело, нет, восседало за кухонным столом и как-то странно глядело на меня.

— Дети, — обратилась я к своим прекрасным дочерям. — А что это вы не спите?

— Тебя ждем, — капризно поджав губки, ответила Машка. А Дашка кивнула и отвернулась.

— Ну так идите ко мне, поцелуйте маму!

— Ага. Разбежалась.

— Целуй ее. Рептилия.

Я придержала нижнюю челюсть, чтобы она не отпала. Посмотрела на мужа, понимая, что от такого приема, ото всего, что я испытала и узнала за последние несколько часов, моя душа просто начнет биться в истерике.

— Авдей, объясни мне, что происходит? — сдерживая себя из последних сил, чтоб не разреветься, спросила я.

— По-моему, это называется «семейный кризис», — весьма холодно ответствовал супруг, которого я поклялась беречь и не оставлять.

— Я… не понимаю.

— А тут и понимать нечего! — встряла мама, и голос у нее был, как у прокурора на суде. — Ты нам здесь больше не нужна. Мы без тебя прекрасно обходимся. Убирайся!

— Но это мой дом! Мои дети!

— Ничего подобного! Пошла прочь, ведьма!

Истерика все-таки дошла до критической точки. Глядя на равнодушно-ледяные лица любимых людей, я разрыдалась в голос и бросилась прочь из кухни. Зацепилась ногой за отогнувшийся уголок линолеума в коридоре и грохнулась посреди прихожей так, что с антресолей посыпались старые зонты…

— Святая Вальпурга, да за что же мне это!!! — проорала я в полный голос, понимая, что ко всем прочим несчастьям у меня еще и нога вывихнута…

— О господи, Вика! Что с тобой?! — из спальни (не из кухни!) выскочил заспанный Авдей в одних пижамных штанах. Бросился ко мне:

— Солнышко, ты упала? Тебе плохо!

— Не подходи! — провыла я. — Я тебе больше не нужна! Я всем вам больше не нужна! Я рептилия! Я тварь! Я ведьма!!!

Авдей поднял меня на руки, закричал перепуганно:

— Татьяна Алексеевна, Вика вернулась, и ей плохо!

— Она уже знает! — продолжала выть я. — Она меня уже выгнала!

— У тебя бред, родная, что ты говоришь! — Из гостиной, на ходу запахивая халат, вылетела мама. Всплеснула руками: — Доченька, что с тобой?! Авдей, неси ее в гостиную, надо дать ей успокоительное. Она вся трясется!

— Да! — закричала я, пытаясь вырваться из объятий Авдея, но он держал крепко. — Почему вы меня так ненавидите?

— Родная, успокойся, не кричи, детей разбудишь…

— Разбужу?! Дети сидят на кухне! И все вы — тоже!

И тут я умолкла, понимая, что в этой фразе есть некоторая странность.

Мама быстро прошла на кухню, включила там свет и вернулась со словами:

— Доченька… Там никого нет.

У меня все поплыло перед глазами.

— Я хочу видеть своих детей, — прошептала я, прижимаясь к мужу.

Он принес меня в детскую, и, опираясь на его плечо, я воочию смогла убедиться, что Машка и Дашка безмятежно спят.

— Святая Вальпурга, — прошептала я и потеряла сознание.

Очнулась я, когда за окнами был день. Левая нога распухла и противно ныла. Я осмотрелась. Напротив моей кушетки сидел в кресле Авдей и пристально меня рассматривал.

— Вика, что с тобой было? — тихо спросил он. У меня опять намокли глаза.

— Я пришла и увидела, как вы все сидите… там. И выгоняете меня!

— Это были не мы, — Авдей пристраивается рядом, обнимает меня и целует в макушку. — Это наверняка мороки. Знаешь, за время твоего отсутствия их в квартире ужасно много развелось. Я поначалу пугался, особенно когда шел ночью в туалет и встречал там морока твоей мамы, а потом привык.

— Мороки, значит, — выдохнула я. — Ну, я с ними разберусь. А я так напугалась! Особенно, когда девчонки отказались меня целовать…

— Мам, а можно мы уже зайдем? Мы даже зубы почистили!

И мои совершенно настоящие дочери врываются в гостиную, принимаются меня целовать и ласкаются, как шкодливые котята.

— Девочки! — тут появляется моя мама. — Вашей маме нельзя волноваться…

— Мы знаем, она видела привидения! Мам, ну ты же смелая! Чего испугалась, даже папа уже их не боится! Ну чего ты ревешь, как маленькая!.. Лучше поиграй с нами в «море-волнуется-раз», а то мы так по тебе соскучились!

Завтрак мы устроили в гостиной, чтобы мне с моей больной ногой поменьше приходилось двигаться.

— Мам, а ты наколдуй, чтоб нога прошла! — предложила Маша.

— Лучше я маме мазь принесу. Фастум-гель, — решила Даша. — От колдовства толку мало…

— Машута, я пока не могу колдовать. Я ночью потратила очень много сил…

— А что ты делала?

— Сейчас расскажу…

И когда все семейство жевало утренние бутерброды, запивая их какао, я изложила по пунктам, чем занималась прошедшим днем и ночью (опуская, правда, то, что меня похищал бизнесмен Павлов).

— Значит, ты оживила тетю Инари? — зашлись восторгом дочери, а муж поперхнулся какао. — Ты супермама, как в телерекламе! А когда мы ее увидим?

— Думаю, скоро. Она обязательно будет у нас в гостях. Ведь она моя названая сестра и лучшая подруга…

При этом я понаблюдала за реакцией мужа. Так себе была реакция. Бутерброд он все-таки уронил на ковер. Маслом вниз. Неудачник.

— Это еще не все. У меня был крупный разговор с тетушкой, которая пыталась опять посягнуть на свободу господина Синдзена, а когда у нее ничего не вышло, устроила взрыв в офисе «Нового пути». Так что, мам, надо быть настороже: Анастасия Либенкнехт снова на тропе войны.

— Я так и поняла, — помрачнела мама. — Я только не понимаю, как такое мог допустить мой муж! Уехал куда-то, и уж сколько времени от него ни ответа ни привета!

— Ну, мэтр тоже не всесилен… Мам, кстати, а что значит имя Мироку?..

Мама подобралась:

— А где ты его слышала?

— Господин Синдзен сказал, что так его называют в Японии…

Мама благоговейно сложила ладони:

— Это значит, что он — Будда грядущих времен, истинно просветленный, божественный. Его нельзя заставить себе служить, как нельзя заставить погаснуть солнце.

— Что ж, надеюсь, моя тетка это поймет и оставит свои затеи. Девочки, спасибо за завтрак, — расцеловала я дочек. — Помогите бабушке прибраться…

Авдей деликатно выпроводил всех из гостиной, закрыл дверь, подсел ко мне. Лицо у него было такое, ну, в общем, какое бывает у вполне порядочного мужчины, которому приходится признаваться в некоторых вещах…

— Вика, милая, я должен тебе сказать… Так получилось… Я и Инари…

— Я знаю, — спокойно перебила я его. — Ты и Инари. Так получилось.

— Она рассказала тебе?!

— Да. Понимаешь, мы настоящиеподруги. А у настоящихподруг нет тайн.

— И что ты решила? — тихо спросил муж.

— А надо что-то решать? Устраивать скандалы с выкидыванием чемоданов на лестничную площадку? Бежать в суд и требовать развода? Составить зелье из семнадцати видов цианидов и подать его тебе в качестве соуса к спагетти? Неужели ты считаешь меня такой глупой, мелочной и вздорной бабой?.. Лучше посмотри на меня и скажи мне, нет, не словами, а сердцем: ты меня все еще любишь?

— Да. А ты — меня?

— Да, паршивец ты мой…

— Понимаешь, увлекся…

— Фу, Белинский, прекрати эти тривиальности. Я все понимаю. И давай жить так…

— Как будто ничего не было?

— Нет. Как будто все было. Было. А мы живем в том, что есть.

— Вика… Если б ты знала, как я по тебе соскучился…

— У меня нога болит, не забывай.

— Хорошо, ногу я буду целовать в первую очередь…

Мужнины поцелуи подействовали на ногу исцеляюще. К тому же, чуть отдохнув, я вполне была способна к самоизлечению. И, кроме того, жаждала деятельности.

— Сегодня ночью я иду на работу, — предупредила я домашних. — Они там наверняка меня уже трижды сглазили и порчу навели.

— Насчет порчи не знаю, — сказал муж. — Но тут уже были твои коллеги.

— Кто именно?

— Сначала жуткий такой, красноглазый, серой воняет…

— А, это дем-джей, напарник. Сера — это у него дезодорант такой. Имидж, сам понимаешь…

— А потом явился вампир. Пальцев.

— Да ты что? Сам Пальцев? Мой шеф, с ума сойти! Ругал он меня за прогулы, да?

— Нет. Он… Ой, что ж я тебе сразу этого не сказал! Принес вампир такие жуткие кусочки человеческой кожи, а на них написаны угрозы в твой адрес! Он сказал, что тебе грозит опасность! Викочка, золотко, не ходи ты на эту работу, а?

— Авдей, тем более пойду. Чтоб ведьма да пряталась от опасности!

— Тогда — я с тобой. Буду тебя караулить. И защищать.

— Чем? Своим премиальным мечом?

— А хотя бы. И не спорь. Никуда одну не отпущу. Хватит!

— Ой, Белинский, какой ты тиран… Ой-ой, какой ты деспот… Ой, потирань меня еще вот в этом месте, пожалуйста…

— Милая, я же серьезно.

— Ну, хорошо. Так и быть. Возьму тебя на радио. Посидишь со мной в рубке во время эфира. Посмотришь, а главное, послушаешь, как жена работает. Может, тогда твой творческий кризис пройдет. Напишешь про будни радиовампиров…

— К черту все кризисы! Мне теперь приключений хватит на всю оставшуюся жизнь…

— Что ты, милый. Боюсь, приключения у нас только начинаются…

… Так мой любимый оказался рядом со мной. Сидел в кресле дем-джея (тот взял отпуск в преисподнюю по семейным обстоятельствам), рассматривал коробки с компакт-дисками, удивлялся, что существует столько разновидностей потусторонней музыки…

Конечно, если б не заклятие невидимости, которое я наложила на мужа, фиг бы его пропустили наши бдительные охранники-упыри. Но они, дежуря на вахте, так азартно резались в крестики-нолики, что даже меня не заметили, не то что мужа-невидимку.

… Отзвучала песня, заказанная Инари, я чуть расслабилась, ожидая новых звонков. И они не замедлили себя ждать:

— Передача «Для тех, кто не спит»? Вам звонит один безнадежно влюбленный дракон. Женщина моей мечты не отвечает мне взаимностью, потому что у нее есть другой. Но я не оставляю надежды завоевать ее сердце и прошу передать для моей любимой Вики Белинской песню феи Зефиры «Пожалуйста, не улетай. Или мне придется тоже…»

Я машинально нашла нужный диск и поставила его на трансляцию, избегая смотреть на мужа.

— Интересно, — протянул тот. — Это какой же такой дракон влюблен в мою жену?

— Авдей, не обращай внимания. Мало ли дураков на свете.

— Ну уж нет! Вика, посмотри мне в глаза! У тебя с этим драконом что-то было?!

Назад: * * *

Дальше: ЭПИЛОГ