29 апреля, вторник, утро. Нью-Йорк Сити, США
Когда Сэм вышел на палубу, явно пораженный до глубины души увиденным, а заодно несущий в руках три отличных японских спиннинга, я спустился в каюты сам — посмотреть. Их было три, все оформленные в разных стилях, назойливо роскошные, экипированные плазменными телевизорами, хай-эндной музыкой и прочими малыми радостями честного труженика юридического фронта. Осматривал я их больше с целью выяснить, что можно безболезненно выбросить за борт с целью облегчения яхты и ради возможности принять дополнительное топливо в бочках. Пользоваться втроем тремя спальнями нам все равно не удастся — есть такая вещь, как посменные вахты, да и подвахтенному, то есть «бодрствующей смене», лучше спать поближе к штурвалу, то есть на диванчике в рубке. Так что как минимум две спальни нам тоже не нужны, а в совокупности они вполне способны дать нам тонну лишнего веса, если считать все шкафы-кровати-электронику.
Когда я вернулся в салон, Дрика сообщила:
— Лодка почти новая, ей четыре года. В танках есть около тонны топлива, может взять еще четырнадцать с лишним.
— А что с дальностью?
— Примерно три тысячи пятьсот морских миль, хватит до самого Амстердама, — сказала она. — Если ничего неожиданного не случится. Но мы можем еще и бочки загрузить, верно?
— Верно, — радостно подтвердил я, обнадеженный со всех сторон. — Выбросим все к чертовой матери отсюда и загрузим. Правда, есть еще момент…
— Какой? — насторожилась она.
— У нас мало воды.
— Здесь бак почти на четыре тонны пресной, — сказала Дрика таким тоном, что вроде проблема решилась сама собой.
— А они в нем есть, эти самые четыре тонны? — поинтересовался я.
— Нет…
— А где их теперь брать? Не думаю, что водопровод работает. Сколько времени будем добираться? Если по оптимистическому сценарию?
— Круизная скорость по мануалу… — она потрясла небольшой, но толстой книгой, — равна десяти узлам, значит…
Она глубоко задумалась, поэтому я чуть поторопил события, спросив:
— Двести сорок миль в сутки? И всего около трех тысяч миль ходу? Так?
— Да.
— Примерно две недели, если грубо, — выдал я результат. — Надо иметь как минимум три литра в день на человека. Желательно намного больше. Бытовую воду можно, черт с ней, из реки накачать, подняться по течению чуть выше только, и опреснитель здесь есть, насколько я понимаю.
— Опреснитель есть, но для начала неплохо бы заправиться, — сказала Дрика. — Потом встанем на якорь в тихом месте и будем думать насчет воды. Что-нибудь придумаем. Плохо, что воду обычно сливают: с других лодок не наберешь.
Запустить двигатель «Проныры», названного, видать, в честь бывшего владельца, удалось без труда. Да и вывести судно из марины, управляя им с «летящего мостика» тоже оказалось не слишком сложно, как мне показалось, — даже я бы справился. Подруливающие двигатели аккуратно развернули яхту почти на месте, направив ее носом вдоль дока, а затем она медленно и величественно пошла по неширокому проходу, плавно заворачивая в створ. Тут я немного испугался, когда мне показалось, что лодка собирается боднуть противоположную стенку, но потом успокоился — траектория разворота оказалась намного круче ожидаемой, и судно вышло со стоянки.
Труднее оказалось пришвартоваться к заправочному доку: мы чуть не дважды описали круг по Гудзону, прежде чем Дрике удалось направить «Проныру» на оптимальную траекторию. Все это время она, судя по всему, ругалась по-фламандски, но я их ругательств не знал и оценить не мог. Надо будет как-нибудь расспросить поподробней.
В конце концов и с этим справились. Оставили Дрику на борту осваивать новую матчасть, а сами выбрались на плоскую площадку заправочного дока. Вот будет прикол, если тут полно солярки, а мы столько мучились.
Прикола не вышло: топлива не было ни литра. Похоже, что весь его запас кто-то откачал — благо это совсем нетрудно, док виден прямо с реки.
А потом случилось целое событие — я сам встал за штурвал «Туга». Дурь, конечно, но надо когда-то и начинать. Отшвартовался, запустил дизель, примерился к подрулькам, сдвинул сектор газа на самый малый ход и медленно тронул лодку с места.
Ощущения были странные — вроде бы все просто, но с заметным запаздыванием: каждый маневр приходится заказывать заранее. Когда скорость немного увеличилась — испугался, побоялся врезаться в лодку напротив, до которой было еще метров двадцать. Я скинул обороты, но оказалось, что зря: поворот штурвала плюс подруливающий двигатель ситуацию легко исправили — завернули нос налево. Поэтому я опять сдвинул рычаг вперед и повел лодку по тому маршруту, по которому только что вышел «Проныра».
— Дрика, швартуемся к большому заправочному доку, где ночевали, — оповестил я ее. — Там будем перекачивать — здесь не смогу к тебе притереться. Боюсь.
— Хорошо, — лаконично ответила она на мое честное заявление.
Я опять задумался над вопросом: насколько удачной была идея самостоятельно встать за штурвал — и решил, что удачной, — начинать точно надо, и чем раньше — тем лучше. Я океан собрался пересечь, неплохо бы и штурвал крутить научиться. Так, для разнообразия.
«Туг» шел тяжеловато, на повороты штурвала отзывался вяло, и я сообразил, что это от перегрузки. А заметная валкость — от высокого центра тяжести. Может, и вправду надо было в другой раз начинать практиковаться, да что уж сейчас говорить…
Ладно, мне тут километров пять-шесть всего идти, вопрос в другом — швартоваться тоже придется самостоятельно. Гроздь кранцев так и болталась на корме, из чего я сделал вывод, что делать это надо кормой вперед. Потом подумал — и мнение переменил: весь док по наружному борту был обвешан огромными покрышками, и я решил, что они точно должны помочь, — хоть в щепки лодку не разнесу. Вспомнил примерную траекторию для швартовки бортом — мне ее Дрика нарисовала предварительно. Так, почти впритирочку, потом задний ход включить, чтобы совсем остановиться… или стенка остановит.
Получилось. Только не сразу, а с четвертой попытки — до этого или промахивался, с перепугу отворачивая лодку и просто ложась на параллельный доку курс, или отскакивал от покрышек мячиком, с диким скрипом сжимаемой резины. К тому времени «Проныра» уже стоял у стенки, а Сэм с Дрикой бегали по пирсу, сопровождаемые путающимся под ногами котом, размахивая руками и давая всякие полезные советы в рацию. Ладно, получилось в конце концов, чего теперь-то?
Подтягивали лодки ближе друг к другу наполовину вручную, опять же проложившись кранцами, но и с этой проблемой справились. А затем перекинули шланг с борта на борт, и Сэм первым начал крутить ручку помпы. Десять галлонов в минуту, пять с половиной минут на бочку. Учитывая необходимость перетаскивания всего с места на место, надо было готовиться к нескольким часам скучной и утомительной работы. Но это уже почти последняя стадия подготовки к походу, а дальше… дальше еда еще и вода, потом все остальное.
Пока Сэм качал, а Дрика ему помогала, я взялся за «лишние вещи». Глубина под нами была изрядная, я померил веревкой с грузом, поэтому смело начал швырять за борт «Проныры» все, что мог поднять и до чего мог дотянуться. Первым упорхнул телевизор из салона, большая плазменная панель, следом полетели кресла, разобранный стол — и так далее, дел хватало, на пару-тройку тонн в общей сложности лодку точно можно разгрузить. Для нас каждый килограмм может быть спасением — это плюс либо к дальности, либо к остойчивости. Ничем нельзя пренебрегать, тем более что мы собираемся брать топлива куда больше нормы.
Пустые бочки выкатывались на корму «Туга», откуда я их легко перекидывал на «Проныру» и тащил вниз, в машинное отделение. Понимаю, что не дело размещать там топливо, но мы сочли, что самое лучшее место именно там, поближе к танку — на случай, если придется переливать: именно эти бочки мы собирались заново заполнить соляркой. Для устойчивости я просто сматывал их друг с другом нейлоновым шнуром, после чего прихватывал его ко всему, до чего удавалось дотянуться.
Затем пришла очередь кают экипажа — были здесь и такие, скромные, маленькие, с откидными койками: владелец такой большой лодки сам управлять ею не мог — нанимал людей для выходов в море. И как раз возле машинного отсека. При поднятых полках туда влезло двадцать четыре бочки, после чего мы сочли запас достаточным. Перегружать тоже боялись, а сколько всего можно загрузить — понятия не имели, мануал про это молчал. Грузить что-то на палубы опасались — и шланг не везде дотянется, и опять же боялись нанести ущерб остойчивости яхты: ей через океан идти, а там всякое бывает. Все вниз, как можно ближе к днищу, чтобы как ванька-встанька.
Интересно, что самих мысль о грядущем переходе нисколько не пугала, — просто хотелось быстрее справиться с подготовкой. После всего происшедшего с нами за последнее время не пугало уже, кажется, ничто. А перспектива же оказаться в лодке посреди Атлантики даже немного радовала: никаких зомби в течение двух недель — разве плохо?
Потом за рукоятку насоса взялась Дрика, и дело с вышвыриванием деталей обстановки пошло веселей: мне взялся помогать Сэм. Одну спальню разгромили совсем, лишив даже обшивки стены и двери, вторую — до стен. Разобрали шкафы, выбросили аппаратуру. Одну каюту все же оставили нетронутой — вдруг кто заболеет или еще что… пригодится. В салоне из всей мебели оставили только диван и маленький столик перед ним. Смотреться стало так, как будто здесь затеян переезд и осталось дождаться, когда придет фургон за вещами. А вещей-то и нет — утонули к черту.
К четырем часам дня последний литр солярки — что из бочек, что из танка «Туга» — с журчанием переселился в танк «Проныры». А следом отправился весь наш груз — еда, одежда, боеприпасы, оружие — все, в общем. С этим справились. С «Туга» сняли блок навигатора, кранцы, наколупали предохранителей про запас, прихватили огнетушители. «Под занавес» с помощью шлюп-балки подняли с «Туга» мотоцикл, который и закрепили на верхней палубе, замотав полиэтиленом. Пусть хоть какой-то наземный транспорт, но сохранится.
Совет собрали на палубе. Дождик прекратился, все взмокли, так что проветриться было самое дело. Полукруглый диван «летящего мостика» дал нам для этого прекрасную возможность: все равно его выкинуть не получилось бы, да и нужен он был, прикрывая большие рундуки, в которых хранился спасательный плот и жилеты на случай чего.
— Ну что, — спросил я, обращаясь не только к Сэму и Дрике, но и к самому себе, — когда займемся генератором на нефтебазе?
— Думаю, что завтра, — сказал Сэм. — Все устали, можем наделать ошибок, да и до темноты близко: будет неприятно напороться на зомби, которого не заметишь.
Это верно, и не заметить очень легко, они ведь неподвижные, как статуи, когда не шевелятся, даже не дышат, и цвет у них все больше становится грязный — от окружающей среды не сразу отличишь.
— Тогда распределяем смены и уходим спать пораньше, — выдал я решение. — А пока давайте думать, где разжиться едой. И водой. И как сюда это все доставить. Кстати, как все же будем лить солярку? Шланги ведь не подходят.
— Лодку пригоним, — устало зевнул Сэм. — Сделаем в ней заземление и будем лить в нее, как в корыто. А оттуда откачивать насосом — ничего другого в голову не приходит, да, сэр.
— Да, пожалуй, — согласился и я, массируя ноющие плечи. — У меня предложений вообще никаких нет. Хорошо, с этим решили, — закрыл я тему, после чего заявил: — А теперь спускаем «зодиак».
— Зачем? — удивилась Дрика.
— Прокачусь по реке — посмотрю, что есть на берегу или близко к берегу. Еду искать все же надо. И воду. Тигр со мной пойдет, поможет.
— А мы?
— А вы на охране и обороне вверенного объекта. Нам нельзя потерять эту лодку и этот док. Стреляйте во все, что приблизится.
Где-то вдалеке послышались неторопливые и раскатистые очереди из крупнокалиберного пулемета, к нему присоединился второй. Все разом обернулись к далекому силуэту нефтеперерабатывающего завода: звук шел оттуда. Кто же сомневался, что в таком месте люди засядут? Что Хьюстон, что Нью-Джерси — нефтяные ворота. Тут и хранилищ хватает, я внимательно карты разглядывал.
А вот пересекаться с ними не хочется. Увидят, что мы покушаемся на «уже их» солярку, — и начнут стрелять из крупнокалиберного в нас. Быстрее шевелиться надо — и сваливать отсюда куда подальше. Рискованно здесь торчать — наверное, даже рискованней, чем лезть на нефтебазу, полную мертвяков.
