Назад: 16 апреля, понедельник, день. Морганз Пойнт, округ Харрис, Техас, США

Дальше: 16 апреля, вторник, день. Уичита, Уичита Метрополитэн, Канзас, США

16 апреля, вторник, утро. Морганз Пойнт, округ Харрис, Техас, США

Погода с утра была тихая, хоть солнце пока не выглянуло, и было довольно прохладно, что вообще необычно для этих мест и этого времени года. Но облака висели высоко, GPS работал, так что помехой для полета я такую погоду не счел.

Я все же снял два кресла из салона «сессны», это оказалось нетрудно. Если полетим на этой машине, то установить одно обратно, для Сэма, совсем легко, а вот сейчас это даст нам лишних километров… может быть, пятьдесят, а может, и семьдесят. Центровка особо не нарушится от этого, справа от меня Дрика, в ней веса всего ничего, а сумки закинем назад, в багажный отсек. В таких легких самолетах каждый фактор играет свою роль, и все это отражается на дальности полета, а до Уичиты, что в штате Канзас, путь все же не близкий. Облажайся я с подсчетами и планированием, и обратно долететь на одной заправке не сможем.

Сэм настоял на том, чтобы мы летели не совсем уж налегке. Может, и правильно, кто знает, как все сложится и где нам потом придется выживать, и оказаться даже без запаса еды — катастрофа. Поэтому взяли еды из расчета на три дня, воду, оружие — по карабину, пистолету, а у меня еще и спрятанный револьвер имелся, и боекомплект посолидней.

Затем я сообразил, что нужен, на всякий случай, еще и «обменный фонд» — мало ли? Может быть, кто-то контролирует аэродром, и тогда придется торговаться. В сумку полетели «галил», одна из М-4 и все лишние пистолеты, даже единственный дробовик, к каждому — запас патронов, пусть и не слишком большой. Не получилось налегке, в общем, два больших рюкзака и сумка.

Более или менее разбиравшийся в автомобильной электрике Сэм помог мне справиться с замком зажигания в своем пикапе и в самолете. В самолетах замки простенькие, вроде как на старых «жигулях», никакой электроники, и предназначены не для безопасности, а для переключения режимов зажигания скорее, так что разобрать и замкнуть провода, а то и просто переделать их с ключа на плоский металлический шплинт — проблема невелика, но надо уметь. А сообразил в самый последний момент.

Пришлось брать еще и инструменты, причем немало, и даже трос — кто знает, как все сложится? Второй попытки не будет, как я уже говорил.

— Сэм, живи здесь как можно тише, вообще не высовывайся из ангара, — наставлял я нашего спутника, в глубине души молясь о том, чтобы он не передумал и не уехал к себе обратно, обзаведясь новым фургоном и запасом всяких полезных вещей.

Нет, я ему верил, разумеется, но если откровенно, то знакомы мы всего несколько дней, так что… ладно, чего уж теперь.

Очередная проблема возникла с выкатыванием самолета из ангара. Нет, разумеется, можно было и своим ходом, на винте выкатиться, но что бы при этом творилось внутри — не описать словами: вихрь и бедствие. Пришлось срочно делать импровизированный тягач из моего «экспресса» при помощи толстого, многократно скрученного нейлонового троса, накинутого на переднюю стойку шасси. За руль уселся Сэм, и нас с Дрикой, уже сидевших в удобных креслах «сессны», потащило вперед.

Отцепились сразу, как выбрались на рулежную дорожку. Обнялись, сказали друг другу: «Удачи!» — после чего Сэм с фургоном исчез в ангаре, быстро закрыв за собой ворота. Все правильно, не надо нам лишней активности.

Так… пора лететь. Все знакомо, все понятно, но волнуюсь так, словно экзамен сдаю. Нет, вру, куда больше.

Наружный осмотр я еще в ангаре провел, опять же чтобы не мельтешить, а сейчас взялся за пластиковый планшет, сидя уже в кабине.

Так, погнали… его по трубам… Авионика выключена, все выключатели на «Off», подогрев карбюратора отключен, вся электрика выключена «мастер-свитчем», уровень топлива… закрылки вниз… селектор баков… органы контроля… окна чистые… все в порядке.

— Пристегнулась? — спросил я Дрику.

— Конечно.

— Пока летим — слушай радио, может, чьи переговоры или запросы услышим, о’кей?

— О’кей, — кивнула девушка.

— Хорошо, порулили.

Так, тормоза проверим… вроде все в порядке, работают. Смесь на «Rich», сектор газа на половину… главный тумблер… закрылки вверх… Ключик в зажигание, на первую позицию… Навигационные огни — на фиг, не нужно уже, стартер!

Мотор немного почихал — и с третьего раза схватился, замельтешив перед стеклом пропеллером и попытавшись потащить самолет вперед. Рано, пока еще рано. Я сдвинул ручку сектора газа на семьсот оборотов, немного обуздав «сессну». Так, дорожка чистая, впереди никого. А кому тут быть? Разве что очередной мертвяк бы забрел, но и их нет.

Так, еще раз… селектор на питание из обоих баков, смесь… обороты на тысячу семьсот… тормоза… Магнето… подогрев карбюратора. Сейчас не надо, но на всякий случай, влажность очень высокая, хоть и тихо, так что от обледенения сетчатого фильтра никто не застрахован. Так, сделано… Все приборы работают штатно… кажется… порулили.

Самолет легко сдвинулся с места и неторопливо и солидно, мелко покачиваясь, покатил по рулежной дорожке. Я чувствовал сейчас даже не волнение, а скорее некое возбуждение, словно кровь в шампанское превратилась и в венах у меня бесились колючие пузырьки. Этот полет… он словно какой-то знак, как будто Рубикон переходим, как будто сдвиг в жизни.

Подрулили к полосе под номером 12, которую я выбрал как самую безопасную, почти километр триста метров в длину и двадцать три метра в ширину, покрытую идеально гладким серым асфальтом. Да и по описанию ближайшие деревья в направлении взлета находились в трех сотнях метров, так что для набора высоты пространства много, а «сессне» много не нужно: самолет-то маленький, откуда хочешь взлетит.

Ветер был совсем не сильный, полосатый конус обвис на шесте, время от времени поднимаясь до половины, а затем вновь бессильно падая. Но все же, соблюдая правила, я развернул самолет носом немного против ветра. Тормоза. Обороты на две тысячи двести, оба магнето переводим в позицию «полет» с позиции «старт». Рули высоты на нейтраль, полный газ!

Самолет прыгнул вперед словно от пинка, легко покатил, быстро разгоняясь, по полосе, все быстрее, быстрее, быстрее… Чуть-чуть тащит влево, но это не страшно, это мы ногой поправим, педалью… Скорость набрана, пробег с большим запасом, на разбег все влияет — и высота над уровнем моря, и температура, и направление ветра… и на заводах на самолетах летают испытатели-профессионалы, на новых машинах, вот от них данные в мануалы и записываются, а мы в умениях отстаем, так что нам запас нужен. Оторвалось от полосы переднее колесо, машину потащило влево энергичней, опора-то теперь слабая, да и вращение винта туда же уводит, но мы тоже не дремлем, еще ногу, сильнее…

Самолет пошел выше, оторвавшись от асфальта. Впереди еще оставалась добрая половина полосы, так что поднимал я его максимально плавно, под лозунгом «экономия топлива — наш главный приоритет». А еще наш приоритет — осторожность. Не больше восьми градусов угол подъема, чтобы и скорость набиралась, и высота одновременно.

— Класс какой! — тихо пискнула Дрика. — Я в первый раз вот так, в кабине.

— Мне тоже нравится, — усмехнулся я.

Мелькнули под нами деревья, дома, вскоре показалось то самое шоссе, по которому мы, по ступицы в воде, прорывались к контейнерному терминалу. А вот и он, опустевший после того, как его покинул контейнеровоз, проезды, забитые длинномерными прицепами и грузовиками.

Самолет разгонялся, можно было забираться вверх круче, и я чуть-чуть увеличил угол подъема. Можно уже и больше по условиям полета, только зачем нам больше? Нам и так хорошо. И риску меньше, потому как на больших углах угол атаки становится угрожающим, еще чуть-чуть — и возможен срыв потока, и тогда проблемы. Все должно делаться плавно и умеренно. Оптимально — тридцать метров в минуту, тогда и горючка меньше тратится.

Ну вот, можно обороты и прочее переводить в штатный режим. Заложив широкий и очень плавный вираж, я положил самолет на курс, который на экране навигационной системы обозначался ярко-синей чертой, так и тянущейся до самой Уичиты. Раньше, до Катастрофы, так летать было нельзя, путь прокладывался по воздушным коридорам, но сейчас можно экономить на всем. Вот и полетим по кратчайшему расстоянию между двумя точками.

Поплыл под нами канал с огромными мостами, промзона, затем потянулись кварталы Хьюстона.

— Смотри, сколько их! — заметно испуганно сказала Дрика, показывая вниз.

Высота у нас была еще не слишком большая, крыши зданий проплывали под нами, как казалось, в паре десятков метров, и разглядеть множество зомби на улицах города было нетрудно. Их было очень много, казалось, что все его население, превращенное в бродячую нежить, шлялось по улицам. Страшно. Очень страшно. Вроде и привыкаешь, а потом вот так увидишь этот ужас в масштабном и панорамном виде — и страх берет тебя ледяной когтистой лапой за затылок.

— Это из-за урагана, — сказал я банальность. — Всех разбудил, выбрались. Скоро снова по убежищам попрячутся.

— В любом случае — нам туда не надо, — добавила Дрика явно с целью самоуспокоения.

Вскоре угловатый, застроенный небоскребами центр Хьюстона остался позади, потянулись пригороды, а затем и они исчезли, потому что наша маленькая «сессна» ушла за облака.

Летели молча, я вообще включил автопилот и только поглядывал на приборы, контролируя его поведение.

— Сколько будем лететь? — спросила Дрика.

— Где-то три с половиной часа, — посчитав в уме, ответил я. — Даже четыре: мы в самом экономичном режиме из возможных. Высота два километра, мощность чуть больше чем на половину.

— Понятно, — кивнула она и погрузилась в какие-то свои размышления.

А я погрузился в свои. Было о чем подумать. Хотя бы о том, как там мои в Москве. Или где они сейчас? Москва по сравнению с другими городами в чем-то в выигрышном положении — войск вокруг много.

Тут и Таманская дивизия с Кантемировской, и ОДОН — бывшая Дзержинского, внутренние войска, и Софринская бригада от того же ведомства, и всяких частей поменьше пруд пруди. Наверняка ведь сумеют организовать безопасные анклавы.

Если бы им просто с самого начала дали волю, да еще начали бы раздавать оружие со складов длительного хранения, в которых Родина на случай войны запасла столько всего, что можно вооружить все население, включая младенцев, и завалить патронами выше маковки, так отбились бы — не было бы вот этого коллапса всех структур.

Сколько мы уже без связи? Долго. Тяжело. Плохо без них. Тоскую я. И сколько еще я буду добираться? И как? Вот ведь тоже вопрос вопросов — как? Ну долетим мы, предположим, до Исландии, а то и до Гренландии. А сможем перелететь дальше? Найдем ли топливо? И как мы его найдем?

Для себя я давно решил, что пойду до конца. Надо будет — я и силой захвачу топливо, или судно, или то, что мне понадобится. Важно то, чтобы это получилось и было что захватывать.

Север Канады. Интересно, доберутся ли туда мои попутчики из Калифорнии? Хотелось бы, чтобы добрались, ребята они были неплохие. И там, кстати, нефть. И нефтеперерабатывающий завод. А значит, есть некая вероятность разжиться бензином для самолета. А если не для самолета, то для машины, с которыми особых проблем нет — сколько их, брошенных, в городах? Главное, чтобы не съели, пока захватываешь.

Ладно, далеко думаю, надо с сегодняшним заданием так или иначе справиться. Хотя бы просто вернуться в Ла-Порт, если не получится добыть «Супер Карго-Мастер». Хотя как подумаю, что придется бросить все «нажитое непосильным трудом», так аж зубы болят. Нас ведь потом каждая мелочь может спасти. Вот представим, что удастся загрузить в машину все полтора центнера мотоцикла, если считать с заправкой и запасной канистрой. Так с этим мотоциклом мы можем сгонять куда угодно, добыть себе машину, например, или просто на разведку скататься.

Или канистры. Они у нас еще и с бензином, но это ладно, а вот их пустые вполне можно использовать для заправки самолета. Конечно, в любом аэропорту нечто подобное можно найти, но… мало ли, опять же.

И так по каждой мелочи. Я ведь, собираясь в свое путешествие, продумывал все сто раз, а то и больше, составлял список, думал над каждым его пунктом еще по сто раз. Хотя бы еда. Она и весит много, понятное дело, но вот момент — пока нам ни разу не пришлось задуматься, что же мы будем есть, и нам не пришлось ее разыскивать. И в ближайший месяц разыскивать не нужно будет, но это если мы все повезем с собой. А вот «Супер Карго-Мастер» способен взять больше даже, чем «Шеви Экспресс», и без всякого ущерба для дальности. И заправить ведь эту машину в Ла-Порте не проблема: топлива там хватит не только чтобы заправить, но даже чтобы утопить в нем самолет. Эх, мечты, мечты…

Через полчаса полета в облаках начали появляться разрывы, а потом они и вовсе исчезли, открыв нам потрясающий вид на землю — техасскую прерию. Расчерченную дорогами, нечасто усыпанную фермами и какими-то строениями, перемежаемыми время от времени небольшими, просторно построенными городками. Разглядеть отсюда и отличить признаки жизни и не-жизни было трудно, но сама картина поражала своей неподвижностью — по дорогам не ехали машины, поезда стояли недвижимо у станций, и даже широкие автострады, всегда загруженные, настоящие артерии этой страны, были пусты. Просто серые полоски на пыльной земле.

Примерно через час полета с небольшим впереди показался еще один город, большой, широко раскинувшийся, возвышающийся в степи как груда скал посреди моря. Его небоскребы, хоть и были оставлены людьми совсем недавно, смотрелись какими-то пыльными и заброшенными. Даже озеро, прижавшееся к городу с востока, как-то совсем не оживляло пейзаж. Его вообще ничто не оживляло.

— Это что? — спросила Дрика.

— Даллас, — ответил я, глянув на экран навигатора. — Можно считать, что треть пути позади.

Пока нам везло — похоже, дул попутный ветер, топливо расходовалось более чем умеренно. Мотор на половинных оборотах работал спокойно и негромко, «сессна» неслась над землей, оставляя за собой людские анклавы, мертвые города с до сих пор виднеющимися тут и там дымами пожарищ и целыми выгоревшими кварталами, оставляя за собой весь этот увечный и полумертвый мир.

— Поедим?

— Давай, — кивнул я.

Зашуршала фольга, Дрика вытащила сооруженные ею с утра сэндвичи и бутылку с водой.

— А жизнь налаживается, — пробормотал я по-русски, вцепляясь зубами в еду.

Дрика переспрашивать, что я сказал, не стала — привыкла к тому, что на родном языке я ругаюсь, а переводу наши ругательства не поддаются. Да и не требуют такового, если честно. Нечего детей портить, у нее еще возраст нежный.

Вскоре прерии под нами начали сменяться холмами и пустыней, тянувшейся бесконечно, из чего я заключил, что мы пересекли границу штата Оклахома. Навигатор эту теорию подтверждал, а потом мы увидели Оклахома-Сити, пролетев справа от него.

— Треть пути осталась, — объявил я, когда пригороды Оклахома-Сити остались позади, а под нами вновь потянулась однообразная и бесконечная пустыня.

— Как быстро, — то ли огорченно, то ли обрадованно сказала Дрика.

Забавно, но я понял ее настроение. Полет и мне давал ощущение некоей неуязвимости. Все банды, вся бродячая мертвечина, все мутанты и все проблемы там, внизу, в двух километрах от нас. Нас им не достать и не разрушить тот спокойный уют, который царил в кабине. Если бы этот самолет мог лететь бесконечно — это была бы просто мечта. Но так не выйдет: все, что летает, потребляет бензин в больших количествах, так что приходится опускаться на грешную землю. А теперь еще не только на грешную, но и за грехи покаранную кем-то. И примерно через час нам все же придется это сделать, у нас там, внизу, дела вообще-то. Важные дела.

И вот…

— Уичита, — сказал я, показав на горизонт.

Воздух идеально чист в этих местах, и город виден издалека. До него еще лететь и лететь, но можно было разглядеть чуть ли не все детали.

— Если верить карте, аэродром «Сессна» находится к юго-востоку от города, — сказал я, начиная снижение. — Будем искать, никаких радиоприводов уже не видно и не слышно, спасибо, что навигатор еще работает.

— А если бы не работал, как бы тогда добирались? — спросила она.

— Над дорогой. Здесь хайвей идет как раз от Хьюстона до Уичиты, над ним бы и летели.

Постепенно самолет опустился примерно до пятисот метров. С такой высоты разглядывать землю легко, да и приборы вели точно, разве что на экране не отображались теперь узенькие лучи, показывающие траекторию захода на посадку. Ну ничего, с этим мы справимся, у нас не лайнер с сотнями пассажиров, а простенькая такая винтовая тарахтелка, ее куда угодно посадить можно, хоть на дорогу.

— Вот он, — сказал я.

Довольно большой аэродром с длинными и широкими полосами. Много самолетов. Не сотни, но много. Длиннющий ряд ангаров, а за ним, сзади, огромный завод, окруженный, по американскому обычаю, нескончаемыми автостоянками.

— Как думаешь, там люди? — спросила Дрика, выглядывая в окно.

— Не знаю пока, — честно ответил я. — Сейчас снизимся и сделаем кружок. Если здесь есть те самолеты, которые нам нужны, — где они могут быть?

— А ты фото из журнала не запомнил? — удивилась она.

— В журнал вставляют любое фото, просто из архива. Это вовсе не значит, что для этой заметки они посылали фотографа в Уичиту, чтобы он сделал снимок.

— А-а… — протянула она, удивленная.

Ну да, газеты не врут — не умеют.

— Крутанемся, надо выбрать направление, да и вообще оглядеться, — сказал я. — Ищи скопления мертвецов и вообще все подозрительное.

Неожиданно радио разразилось целой речью:

— Вы вторглись в воздушное пространство базы ВВС Мак-Конелл. Повторяю, вы находитесь в воздушном пространстве базы ВВС Мак-Конелл. Назовите себя и цель полета.

Забавно, но голос звучал и решительно, и озадаченно одновременно. Похоже, что нас тут никто не ждал и как правильно реагировать — не знал. База не была «зоной без полетов», иначе не прилегала бы вплотную к публичному аэродрому, каким являлось поле «Сессны». Человек по ту сторону радио знал только одно: реагировать надо и импровизировал на ходу. Значит, и мы будем импровизировать:

— Это гражданская «сессна» Эн четыреста девяносто Ай-Эл, следуем из Хьюстона, Техас. Ищем посадки и, возможно, заправки.

— Сколько людей в самолете?

Голос изменился — похоже, что за микрофон взялся кто-то при власти и полномочиях.

— Двое гражданских.

Кто сейчас вообще «гражданский» и при чем тут это? А без разницы, для военного это все равно звучит мирно.

— Передаю связь на поле «Бичкрафт», — сказал голос и, похоже, отключился.

Самолет между тем слегка завалился на правое крыло и начал описывать большой круг, в центре которого была военная база и авиазавод с аэродромом. А затем я ощутил нечто, напоминающее вполне полноценный шок — совсем недалеко от аэродрома «Сессна», километра три, не больше, мы увидели аэродром поменьше и рядом с ним тоже заводские корпуса, а на этих корпусах, прямо на крыше, была надпись: «Бичкрафт».

— Оба-на… — поразился я, — не понял… Это что, их тоже в Уичите делают?

— Там есть самолеты, — сказала Дрика, всматриваясь в бинокль. — Есть самолеты, и я не вижу людей.

— Запомним, — сказал я и сам увидел, что на земле пристроилось несколько «Бич-Бонанз» и «баронов». От «барона» и я бы не отказался — он груза тащит поболее нашей «сессны». Правда, если с «Карго-Мастерами» обломаемся.

Второй аэродром остался позади, под нами замелькали одноэтажные домики пригорода, «мобильные дома», то есть трейлерный поселок. Я пошел на круг.

Снова заговорило радио, передача связи состоялась. Хриплый мужской голос, наплевав на все стандартные фразы, поинтересовался:

— Одинокая птичка в пустом небе, которая Эн четыреста девяносто Ай-Эл, это башня «Бичкрафта», как принимаете?

— Чисто и громко, — сразу ответил я.

— Откуда и куда?

— Из Хьюстона, Техас. Планировали сесть на поле «Сессны». Это реально?

— Не рекомендуется, там теперь запретная зона. Таких, как вы, сажают к нам, так что добро пожаловать. Кофе гарантируем.

— А бензин у вас есть? — сразу поинтересовался я главным.

— Бензин? — Голос вроде как даже удивился. — У нас здесь мало бензина.

Голос заметно выделил слово «здесь», явно что-то под этим подразумевая. Не думаю, что они бы предлагали нам сесть просто так, понимая, что свое топливо мы сожжем, а нового никто не зальет.

— Хм… — даже растерялся я, не зная, как поступить дальше.

— Садись к нам, не все так плохо, — вновь сказал голос. — Есть варианты.

— Как скажешь, — чуть обнадежился я. — Откуда ветер?

— Заходи с севера, на восемнадцатую полосу, ветер почти встречным будет, немного слева, — подсказал он. — Пять миль в час примерно. И поосторожней: у нас давно не было гостей, так что предпочел бы поболтать в мирной обстановке, а не соскребать вас с асфальта.

— Как скажешь, — пробормотал я.

Собеседник отключился. Посадочных процедур никто не запрашивал, всем на все плевать, похоже.

Пришлось сделать еще один круг — выход на полосу я уже пропустил. Заходил теперь с большим запасом, за четыре километра примерно, воздуха не жалея. Глянул на альтиметр — идеально, примерно пятьсот пятьдесят футов, если пойду прямо на номер, то получу траекторию снижения в три градуса примерно. И время выровнять машину, случись чего, остается.

Дрика заметно волновалась, ерзала в кресле, я даже спросил:

— Нервничаешь?

— Да, в первый раз так, когда сама все вижу.

— Тут особо ничего страшного, — сказал я, — просто надо аккуратно действовать, вот как мы сейчас.

— Она такая маленькая, эта полоса!

— Это только кажется. Смотри, все очень просто: надо как бы «насадить» номер на полосе на свой капот, чтобы между ними был зазор… ну в ладонь примерно. Номер дальше — ты садишься рано, перед полосой — придется задирать нос. Если номер частично закрыт — ты сядешь далеко, может не хватить длины.

— А мы?

— Мы в самый раз…

— А почему ты про ветер спрашивал? — снова полюбопытствовала она.

— Потому что воздушная и наземная скорости отличаются.

— В смысле? — не поняла она.

— В простом: у нас сейчас скорость… девяносто миль в час. Ее определяет датчик, по давлению встречного потока воздуха. Но на самом деле мы летим со скоростью восемьдесят пять миль в час — минус ветер. И полосы мы коснемся на этой скорости, и с ней побежим по земле. Что будет с пробегом?

— Сократится?

— Верно, — кивнул я. — Поэтому и садиться надо против ветра. А если он попутный, то скорость увеличится на те же пять миль в час, хотя приборы будут показывать девяносто. И пробег увеличится. Все, помолчи минутку!

Полоса набегала, самолет, поддерживаемый подкрылками в чуть наклоненном назад положении, словно парашютируя, опускался на нее. Затем я перекинул подкрылки на больший угол атаки, нос задрался еще больше, а саму полосу видно стало хуже. Под шасси промелькнули широкие белые полосы и огромные цифры «36», нос еще немного задрался, уберегая переднюю стойку от преждевременного касания, раздался взвизг резины, заставивший меня гордо заухмыляться — касание получилось чистым, без «козления» и прочих неудач. Для новичка, которым, если уж честно говорить, я и являлся, сел чище некуда.

— Ангар перед самым заводом видишь? — снова заговорил голос в рации. — Поворачивай и рули сюда.

— Принял.

На самом деле полоса этого аэродрома была бесконечно длинной, километра два длиной, а то и больше, и считалась сразу двумя ВПП. Зайдешь с юга — это будет полоса «36», зайдешь с севера — «18». В середине от нее крестом расходились рулежные дорожки, одна из которых вела к терминалу аэропорта, а вторая — к авиазаводу.

Перед заводом находился скорее не ангар, а очень большой навес, под которым стояло несколько самолетов, в основном реактивных. Дальше, у самого завода, выстроился ряд из примерно десятка все тех же «бонанз» и «баронов».

— Ставь птичку, как тебе удобно, все равно никто никуда не летает, — продолжал поучать голос. — Но тебе самому нужно в двухэтажный домик, похожий на сундук. Увидел? Прямо с торца длинного такого корпуса.

Я увидел, упомянутый домик был как раз у меня перед глазами. В окне второго этажа я увидел стоящих и наблюдающих за мной людей, мужчину и женщину. Когда самолет остановился окончательно, кривовато наехав на одно из «Т», мужчина перехватил мой взгляд и помахал рукой.

— Ну что, пойдем? — спросил я Дрику.

Она молча кивнула.

— Ну и пошли, — добавил я.

Подхватил из кабины карабин, накинул петлю ремня на шею и затолкал его набок, где он и повис на манер пистолета в кобуре. И не враждебно, и схватиться в любую секунду можно. Новые правила вежливости, пожалуй.

Пока шли к двери, я обратил внимание на то, что территория аэродрома до самых заводских стен огорожена колючей проволокой. Причем всерьез так огорожена, на совесть, такая ограда и грузовик остановит, пожалуй: запутается он в ней. Огромное и совершенно плоское поле было чистым и даже с виду безопасным. Далеко, у больших ангаров, что расположились возле главного терминала, работали какие-то люди, но что делали, отсюда было не разобрать. В любом случае работали они спокойно, без суеты, ничего не опасаясь.

На большой бетонной площадке на углу заводского комплекса стояли рядами автомобили. Много автомобилей, причем целенаправленно подобранные — пикапы, джипы, небольшие грузовики, среди которых тоже хватало полноприводных. Похоже, эти машины кто-то тщательно собирал из разных мест и стаскивал сюда, на хранение.

Дверь в здание, куда нас пригласили, была открыта, возле нее стоял молодой парень в камуфляже «вудлэнд» и солдатской кепи, на груди у него висел укороченный карабин «коммандо», тот, который совсем короткий, аналог нашего «огрызка». При определенных условиях — вполне эффективное оружие, просто не надо от него ждать чудес на больших дистанциях боя.

— Привет, — сказал парень, — поднимайтесь наверх, Маркус вас ждет.

Лестница на второй этаж оказалась металлической и гулкой и привела нас в просторный и светлый офис, в углу которого стояли две раскладушки с заправленными постелями. У дальней стены возвышалось целое нагромождение блоков всякой радиоаппаратуры, явно подававшей признаки жизни. Посреди офиса стоял совещательный стол, на котором были расставлены чашки. Пахло кофе.

Средних лет и такого же среднего телосложения мужчина с рыжими волосами и веснушчатым лицом, одетый в джинсы и клетчатую рубашку, шагнул вперед, протягивая руку:

— Привет. Я — Маркус, это — Сэйра, моя жена. Парень, что открыл дверь снизу, — Аарон, мой сын. Здесь еще дочь, Рэйчел, но вы ее не видели, она в автомастерской сейчас.

Жена Маркуса тоже была рыжей и веснушчатой. Стоило ли удивляться, что от волос парня, открывшего нам дверь, можно было прикуривать? Интересно, какого цвета волосы у их дочери?

— Кофе? — спросила Сэйра. — Как раз варили, когда вы появились над аэродромом, так что вы вовремя.

— Это было бы здорово, — обрадованно сказала Дрика.

Я тоже отказываться не стал — пах кофе хорошо, густо. Расселись вокруг стола, Сэйра прошлась с кофейником по кругу, разливая.

— У вас здесь вроде бы спокойно, — осторожно начал я разговор.

— Сейчас да, — кивнул Маркус. — В первые дни Катастрофы погибло очень много народу. Телевизор болтал какую-то ерунду, люди не знали, что им делать, в общем, городу здорово досталось. Там и сейчас полно мертвецов, хотя их уже начали отстреливать.

— Так много патронов лишних? — удивился я.

— Видишь, в чем проблема… — начал Маркус объяснять. — Все важные для людей территории находятся рядом с городом, мертвецы все время идут оттуда, появляются и «суперы»… знаешь таких?

— Знаю, — уверенно ответил я. — Так хорошо знаю, что сам удивляюсь, как мы еще живые.

— Понятно, — кивнул собеседник. — Вот и приходится все огораживать и отстреливать хотя бы тех зомби, которые бредут в сторону аэродромов и заводов.

— А патроны?

— Патронов у нас много, дружище, — усмехнулся Маркус. — Когда подлетал сюда, видел большие-большие ангары возле базы ВВС? Те, что слева, они там частыми рядами, вплотную…

— Видел.

Действительно, их было трудно не заметить: огромный комплекс размером с большой завод. Я даже поначалу подумал, что это и есть авиазавод, но потом понял, что ошибся.

— Так вот, прямо за этими корпусами пункты призыва резерва армии и флота. А в этих корпусах — склады резерва. Вон, видишь?

Он указал на оружейную стойку рядом с «радиостолом». В ней в рядок стояло что-то около десятка автоматов — и длинных М-16, и укороченных М-4, и совсем коротких «коммандо», таких, каким был вооружен сын Маркуса Аарон.

— Впечатляет, — кивнул я.

— Именно. Так что оружия у нас здесь горы, дружище.

Честно сказать, я не очень обрадовался такому известию. Ценность моего «обменного фонда», лежащего в кабине самолета, резко обрушилась до нуля. Вряд ли кого-нибудь это заинтересует.

— А почему вояки заперлись и никого не пускают?

— Так у них горы ценного добра, вот и охраняют. Когда все началось, сюда пригнали батальон из Форт-Райли, слышал о таком?

— Нет.

— Там была расквартирована Первая Пехотная дивизия. Когда началось, они сохранили примерно половину состава, чуть меньше. Часть осталась там, а часть пришла сюда, помогла отбиваться. Если бы они так поступили в первый день, то с городом вообще бы ничего не случилось, но они появились не сразу, когда уже все под горку понеслось.

— И что?

— Помогли отбиться, потом оставили много своих людей на базе ВВС и на заводе «Сессны».

— А что там такого ценного? — немного удивился я.

— Ты знаешь, что за база Мак-Конелл?

— Откуда мне знать?

— Там базировались воздушные заправщики. И там до черта авиационного топлива. Правда, все больше «Джет-Гас», для поршневых не так уж много. Ну и склады, естественно, там до сих пор столько всего, что можно рехнуться. Даже когда начали раздавать оружие и сбивать выживших в отряды, все равно все раздать не успели. Тебе что-нибудь нужно?

— Бензин, — сразу сказал я. — И вообще я летел сюда в надежде поменять самолет. Нужна птичка побольше: у меня груз.

Маркус заметно удивился, почесал в затылке, затем спросил:

— Где груз?

— В Ла-Порте, это в Техасе, рядом с Хьюстоном.

— В муниципальном аэропорте? — уточнил он.

— Точно, — кивнул я. — Знаешь такой?

— Знаю. И хорошо знаю тамошнего менеджера, Стива Джиллета. Не встречал?

Хотел отрицательно покачать головой, но спохватился, вспомнил. Сказал, что встречал.

— Да? — удивился Маркус. — И как он поживает?

— Когда я его встретил, он уже никак не поживал, — честно ответил я. — Он сидел у себя в кабинете, потому что не мог открыть дверь, но не поживал при этом.

— Он, точно? Такой крупный блондин, бледный…

— Бледный был, точно, — подтвердил я. — Здорово бледный, как все зомби. У него была табличка на лацкане, так мы и познакомились.

Маркус вздохнул, затем спросил:

— Надеюсь, ты его…

— Разумеется, — подтвердил я. — Незачем ему так шляться.

— Понятно. Ты вот что мне скажи: а почему ты в такую даль полетел за большим самолетом? Ближе не нашел?

— Я не очень опытный пилот, хоть и разбираюсь в механике, — честно начал я рассказывать. — Я один не смогу определить состояние не нового самолета, а потом взлечу и расшибусь. В Техасе и, как мы думаем, в Луизиане прошел ураган. Все аэродромы повреждены, самолеты сорваны с якорей, так что выбрать целый я просто не сумею.

— А здесь?

— Прочитал статью, что «ФедЭкс» отказался от кучи «Карго-Мастеров», которые остались на заводе. Надеялся, что удастся добраться до них и поменять один такой на «Скайлэйн».

Маркус в некотором удивлении поднял брови, а до сих пор сидевшая молча Сэйра сказала:

— Не ближний путь. А если бы ничего не получилось, как бы вернулся назад?

— В обрез топлива хватить должно, — сказал я. — А так бы поискал в брошенных самолетах и в цистернах хранилищ, пару сотен килограммов всегда бы нашел, уверен.

— Килограммов? — немного споткнулся на непривычном слове Маркус.

— Да, мы не местные, нам еще до Европы добираться, — сказал я, и в комнате словно бомба взорвалась — настолько рыжие супруги обалдели.

— Рассказывай, — сказал Маркус.

Назад: 16 апреля, понедельник, день. Морганз Пойнт, округ Харрис, Техас, США

Дальше: 16 апреля, вторник, день. Уичита, Уичита Метрополитэн, Канзас, США