Назад: 15 апреля, воскресенье, день. Округ Орандж, Порт-Артур, Техас, США

Дальше: 15 апреля, воскресенье, вечер. Морганз Пойнт, округ Харрис, Техас, США

15 апреля, воскресенье, день. Округ Орандж, Порт-Артур, Техас, США

Нас с моста никто не гнал, поэтому я решил все же потратить лишние полчаса на подготовку здесь, чтобы не дергаться потом, если что-то пойдет не так.

— Собираем «тревожные мешки» — все, что надо иметь с собой, если придется смываться пешком.

— Что может случиться? — чуть удивилась Дрика. — У нас же две машины.

— Что угодно: мы едем в большой город, — ответил я. — Может быть, там банды, может быть, мутанты открыли сезон охоты — понятия не имею. Автомат, пистолет, аптечка, немного еды — все надо иметь с собой. Причем так, чтобы за секунду можно было схватить и утащить на себе.

— Он прав, — кивнул Сэм, указав в мою сторону большим пальцем, — хуже будет, если нам придется бежать и собираться одновременно. Или бежать, унося с собой только свои задницы и ничего больше, да, сэр.

Помимо всего сказанного я еще переложил все имеющееся оружие, кроме «тревожного запаса», в две большие сумки. Если паники будет меньше и нам просто придется быстро перебираться на борт судна, затащить все будет легко. На несколько тонн солярки нам это все не поменяют, а вот на тот же проезд до места или что другое…

Опять выбирать, что предпочесть в качестве основного оружия: автоматический огонь М-4 или надежность «зига»? Если все будет развиваться по плохому сценарию, я так и останусь с тем, что выберу сейчас. В общем, долго думать не стал, предпочел «швейцарца», быстро переставив на него отличный коллиматор с «американки». Родственник Паблито предложить мне такого не смог, а вот Толстяки, ныне покойные, оставившие нам трофеи, где-то разжились хорошей оптикой военного класса. Новенькие «EoTech», и к ним в дополнение хорошие, мощные фонари «Surefire». Незаменимая вещь.

Патронов побольше, патронов. Два автомата я не унесу — просто неудобно, мешать будут, а вот двойной и даже тройной боекомплект унесу наверняка. И даже больше унесу, куда больше. И к пистолету запас, сорок пятый калибр в короткой сшибке куда как хорош, тем более что пули в основном «пустоголовые», удар у них что надо.

Прицел со «штайра» тоже снять — и в рюкзак. Десятикратка на карабине типа «зига» только на первый взгляд смешно выглядит, на самом деле метров до трехсот такая винтовка работает безукоризненно. И если не торопиться и стрелять по тем же мертвякам с безопасной позиции, таким образом можно хорошо и экономно расчистить себе путь, например. Не тратя лишних патронов.

Ну и уже неразлучный «хеклер» возьму — благо он тоже с модерновым цевьем, увешанным планками. Если куда с зачисткой лезть — лучше не придумаешь. Поставил на него один из фонарей, вертикальную «штурмовую» рукоятку, тоже из трофеев, приложился… Баланс немного сместился вперед, фонарь увесистый, но не страшно, зато с ручкой можно ухватить по-другому, вроде как поудобней.

— Все готовы?

Оказалось, что все. Пока я оружие перекладывал, Сэм даже машины дозаправил, так чтобы уже никаких случайностей.

— Еще раз, — обратился я к двум своим спутникам. — Едем в большой город, может быть что угодно. Связь держим постоянно, не теряем друг друга из виду, не разделяемся ни при каких условиях, все время держимся вместе. Вперед.

Сэм на своем пикапе поехал вперед, проводником, а мы пристроились ему вослед, созерцая большую надпись «Форд» на задней стенке багажника. Выпустили с моста нас без возражений и особых эмоций, даже рукой никто вслед не помахал. Что мы им? Что они нам? Хотя вру, они нам дали наводку на «Алисию», контейнеровоз под панамским флагом, который вроде бы должен идти в Роттердам. А это почти что в Амстердам, Дрика сразу оказывается дома. Если, конечно… ладно, не буду об этом.

Сколько дней занимает путь? Неделю? Все равно сколько. Главное, что там, посреди бесконечного океана, не будет ни мертвяков, ни врагов, никого. Только вода, палуба и ожидание. Только это.

Если, конечно, с экипажем проблем не возникнет. Что-то мне не верится, что экипаж будет из добропорядочных голландцев: они уже давно матросами на судах не ходят. Не по нраву, и зажрались. Наверняка какие-нибудь филиппинцы, да и то вовсе непонятный сброд, скорее всего. Ну мне так кажется. Кстати, а почему они все же собираются в Роттердам, а не куда-нибудь в Манилу? Может быть, просто так сказали? Или судно оттуда, а куда они на самом деле, никто и не спрашивал? Ладно, там видно будет, у них самих поинтересуемся. И если в Манилу, то что? Захватить судно и заставить идти куда нам надо? Блажь нелепая, хрен получится. Если они умудрились выбить под себя заправку, обменяв на нее груз, а ведь его могли бы просто отобрать, то, значит, они не лыком шиты и вооружены наверняка. Следует учитывать в планировании. Впрочем, и об этом тоже рано пока говорить — нам бы в порт прорваться.

Настроение все равно было каким-то неуместно праздничным. Умом понимаешь, что еще все трудности впереди, что все может пойти по звезде и ею же накрыться, но хоть какой-то свет в конце тоннеля забрезжил, робкая надежда на то, что я все же оказался прав в своих предположениях. Хоть в чем-то прав, хоть чуть-чуть.

Ветер заметно усилился, я даже чувствовал, как он норовит стащить увесистый, но высокий фургон с дороги, парусность у нас хоть куда. Несло сухие листья, какой-то мусор — байю остались позади, и ехали мы теперь по неширокой двухполоске посреди какого-то странного редколесья.

— Что-то мне ветер не нравится, — сказала до сих пор молчавшая Дрика. — Здесь вечно какие-то ураганы с Мексиканского залива приходят, насколько я из телевизора помню.

— Да, есть такая местная особенность, — согласился я с нею и добавил: — Но не думаю, что это может всерьез помешать, разве что выход судна задержит. Эти контейнеровозы — огромные такие корыта, и стоит эта самая «Алисия» в порту, то есть безопасно. И выходят не сегодня, нам же сказали.

— Если что-то начнется до того, как мы до него доберемся, могут быть проблемы, — сказала она, подумав.

— Ну и судно в ураган в море не выйдет, как мне кажется, — возразил я. — Зачем им? Можно переждать и идти себе куда надо без всяких приключений. Прорвемся.

Хорошо бы так, мне самому погода чем дальше, тем меньше нравилась. Когда всегда солнечно и вдруг вот так резко… и про ураганы, которые приходят с залива, Дрика тоже очень права…

— Сэм, как слышишь? — запросил я по рации.

— Слышу.

— Как ты думаешь, это не ураган идет сюда?

— Ураган, — ответил. — Ты только сейчас догадался?

— Я же не местный.

— Это и не местному должно быть ясно, — хмыкнул Сэм. — Но он пока не пришел, должны успеть доехать. И спрятаться там можно будет. Суда в сильный шторм из порта не выходят. Успеем, если судно действительно там и действительно намерено идти в Европу.

Спасибо, успокоил. Но вроде даже ускорился Сэм, я понемногу начал отставать, пришлось прибавить ходу. Но умеренно прибавить: Сэм не дурак и тоже понимал, что гонять по дорогам, где может попасться за поворотом что угодно, надо с осторожностью — целее будешь.

Пропетляв по проселкам, которые здесь называются дорогами «ферма — рынок», мы выбрались на трассу Хьюстон — Бимон, как следовало из попавшегося нам на развилке указателя. До Хьюстона оказалось уже совсем недалеко, меньше ста миль, даже для нас всего лишь два часа ходу. Сама трасса была пустынной, пыльной, здорово засыпанной сухой листвой и всяким мусором, по ней явно никто давным-давно не ездил. Из Бимона кататься в эту сторону смысла не было, а из Хьюстона в Бимон… скорее всего, уже и некому. Большим городам кранты, там такое творилось, что и телевидение, пока оно еще работало, при всем своем красноречии, описать затруднялось. Ад разверзся в больших городах во всей своей красе. Мертвые пожрали живых, превратив их в свои подобия.

— Ты нервничаешь? — спросила Дрика, сама, как я заметил, постоянно кусавшая губы.

— Есть немного.

— А если не получится, что будем делать?

— Советоваться.

— Поедем во Флориду? Искать траулер?

— И топливо?

— Ну можно что-то придумать, наверное.

— Можно, — кивнул я. — Все можно, когда особого выбора нет. Но если из вас с Сэмом хоть кто-то в этом разбирается, хотя бы немного.

— Немного я разбираюсь.

— Настолько, что рискнула бы?

Она задумалась. Явно сама для себя в такой форме вопрос пока не формулировала — больше рассматривала в качестве теоретического. Но, подумав, кивнула и ответила с обычной для нее обстоятельностью:

— Вести траулер не так уж и трудно. Навигация работает, есть карты и компасы, примерно можно даже курс проложить, я немного умею.

— Умеешь? — решил я уточнить.

— Ну видела, как это делается.

— Видеть и я видел, — пожал я плечами.

Но вообще в одном она права: если знать хотя бы основы, то можно проложить курс так, чтобы попасть, например, «в страну». И GPS пока не подавал никаких признаков того, что он собирается отключиться. То ли им продолжают управлять, то ли просто спутникам пока все равно — энергия есть, вот они и выполняют свою работу. В общем, верно, можно как-то справиться, как мне кажется.

— Самое трудное в таких делах — это швартовка, маневры в маринах, соблюдение правил в местах, где сильное движение, — продолжала Дрика. — Тогда — да, могут быть проблемы. А нам, как мне кажется, даже швартоваться не слишком обязательно, можно как-нибудь зайти в порт и как-нибудь подвалить к причалу. Все равно у нас путь в один конец, так ведь?

— Так, — согласился я. — Именно что в один конец. Останется только найти топливо.

— Знаешь, мне кажется, что его можно найти в тех маринах, которые в больших городах. Там точно никто не должен был мародерствовать на лодках. Если удастся прорваться.

— Если удастся прорваться, — повторил я за ней с сомнением. — И быть уверенным, что не накроет штормом, в который вести судно ты наверняка не умеешь. А я — тем более.

— Я знаю теорию, как вести судно в шторм. И все же попробовала бы.

Ее крепнущий на глазах героизм начинал удивлять. Или это все же наивность, а не героизм? Черт его знает, что бы это ни было, но удивляет.

— Можно попытаться договориться, чтобы кто-то привез нас в марину на лодке, — ответила она по поводу больших городов. — На нашем топливе, если останется. Тогда не придется и прорываться.

— Мертвяки с суши вполне могут зайти на пирсы.

— Пирсы в тех маринах, где гуляет много людей, часто закрыты. Особенно те, где большие и дорогие лодки. Если так, то там должно быть пусто.

— Может быть, не специалист, — вроде бы даже согласился я, — но ведь мародеры тоже с моря могли приплыть. Хорошая большая лодка, поставленная на якорь в тихом месте, сейчас превращается в удобный и безопасный дом.

Но, в общем, не лишено здравого смысла ее заявление. Это я далек от моря так, что ни черта в этом не понимаю, вот и сомневаюсь. А она выросла в портовом городе, так что вполне может знать те детали, о каких я никогда и не слышал. Почему бы нет? Наверняка какие-то живые люди во Флориде остались, можно как-то решить вопрос с «заездом с моря». Наверняка. Если… если ничего не выйдет в Хьюстоне.

А как хочется, чтобы вышло! Черт, мать его, как же хочется, чтобы сейчас все вышло, чтобы я уже был на борту и знал, что приближаюсь к дому, к жене, к детям, что я вырвался наконец за очертания североамериканского континента и движусь в нужном направлении по голубому пространству океана, а не мечусь в его границах, как муха в стеклянной банке, как хомячок в аквариуме.

Мелькают за окнами брошенные фермы, пустынные дома, заброшенные промзоны. Людей нет, хотя в тех же промзонах наверняка можно разжиться многими полезными вещами. Хотя «нефтяникам», скорее всего, и так принесут все, что нужно, на блюдечке, зачем им рисковать своими людьми? Им надо лишь свое неожиданно приобретенное имущество охранять как можно крепче, и все будет как надо.

Ошибся, попались навстречу два восьмиколесных бронетранспортера с длинными носами, явно патрулирующие дорогу. Ну тоже полезно — мало ли кто подкатит к Порт-Артуру с этого направления? Разведка подступов и все такое, правильно.

Думаю о чем угодно — лишь бы не думать о том, что нас ждет впереди. Начну гадать — выйдет запланированное или нет, — с ума сойду, наверное, мне и так жена с детьми и даже коты каждую ночь снятся, если обломаюсь… Да ни хрена не будет, если обломаюсь, все равно доберусь. Я упрямый, я всегда добиваюсь своего, подчас просто из принципа.

Ближе, ближе город Хьюстон, сильнее ветер, хуже погода. Тоже на нервы действует так, что дальше некуда. Почему все так некстати? Вчера еще от жары изнывал, и позавчера, и вообще все последние месяцы напролет, а вот именно сегодня гадская погода начала портиться. Специально так? У кого-то там, наверху, нездоровое чувство юмора?

В таком напряге просидел больше часа, молча, глядя вперед и пытаясь молиться непонятно кому о том, чтобы чертов ураган, который явно приближается, не испортил нам все. Ну не должно так быть, не может, это просто ни в какие ворота.

Сэм еще прибавил скорости — значит, тоже нервничает.

— Далеко еще? — спросил я его по рации.

— Час, не больше. Успеем до урагана. Нам только Бэйтаун проскочить бы без происшествий, и мы почти на месте.

— Там еще мост впереди? — уточнил я, глянув на карту, которую заботливо держала развернутой Дрика.

— Мост. Но там еще два моста есть, — ответил он. — Через какой-нибудь проедем, как я думаю. Или придется объезжать весь город по кругу, а заодно и озеро. Это уже чертовски далеко.

Я ничего не ответил, но занервничал сильнее. Мосты… мало ли что на тех мостах сейчас. В Хьюстоне тоже нефтяные терминалы под контролем, могли и мосты перекрыть. А если перекрыли, то за каким чертом через них тогда кого-то пропускать? Проще послать куда подальше. А мы не в тех силах, чтобы на это возражать. Вон как в Порт-Артуре они окопались, даже с броней.

Начали срываться первые капли дождя, летевшие с ветром почти горизонтально, вперемешку с пылью и мелким мусором. Они застучали по лобовому стеклу фургона, пришлось включить щетки, которые, давно пересохшие, поначалу просто размазывали воду, мешая смотреть.

Где-то вдалеке, над Мексиканскими заливом, сверкнула молния, и там же небо становилось все темнее и темнее, превращаясь даже не в свинцовое, а в нечто почти черное.

— Ой, что это будет? — пробормотала Дрика, вглядываясь во тьму приближающегося шторма.

— Будут проблемы, — исчерпывающе ответил я. — Большие такие.

Ветер временами закручивался в маленькие слабые торнадо, один такой смерч поднял большой мокрый пальмовый лист и швырнул его нам навстречу, налепив на решетку, закрывавшую лобовое стекло, прямо у меня перед лицом. Пришлось остановиться. Когда попытался выбраться из машины, ветер чуть не вырвал у меня из рук открываемую дверь, я даже испугался, что не удержу и ее просто выворотит из петель. Но ничего не случилось, пока он был еще не настолько сильным.

Но и не слабым. Он все же трепал рукава майки, щекотно ворошил волосы, и чувствовалось, что он только начинает набирать силу, что вся его мощь проявится очень скоро, вот-вот, как только быстро приближавшиеся тучи достигнут нас.

Я сдернул лист с решетки, и он улетел дальше, подхваченный вихрем.

Тигр тоже заметно беспокоился. Он даже не спал, хотя занимался этим благородным делом практически все время, пока мы были в пути, а искал уголок поукромней в большом кузове фургона — вроде как спрятаться намеревался от грядущих неприятностей.

— Что у тебя? — запросил по радио уехавший вперед, но притормозивший Сэм.

— Все нормально, еду.

— Надо торопиться, парень.

— Я понял.

Еще немного, и наши машины влетели на широкую центральную улицу городка Бэйтаун, обязанного названием тому факту, что расположился он на берегу бухты Таббс. Даже не на улицу, а просто катили по широченной трассе, рассекавшей тело городка и окрестных многочисленных промзон. Мелькнули одноэтажные дома на лужайках, наклонившиеся под напором ветра деревья, разоренный магазин, какие-то пустынные склады, торговый центр, снова дома.

В городке оказалось неожиданно много мертвецов, я даже подумал, что привычка строить широко и просторно, укоренившаяся в этих краях, нас сейчас спасает от проблем, иначе пришлось бы их таранить, рискуя повредить машину, а то и завязнуть в толпе. Зомби были активными, многие пытались гнаться за нами. К счастью, крутились они ближе к домам почему-то, поэтому не успевали добегать до едущих посреди дороги машин, прижавшихся друг к другу и идущих почти бампер в бампер. Да и с дороги съехать не проблемой было, местность ровная как стол, плоскость шоссе переходит в такую же плоскость зеленых газонов, уже заметно заросших.

— Почему их столько? — с недоумением спросила явно напуганная Дрика.

— Ураган, наверное, побеспокоил, — предположил я. — И еще шумно, и влажность, и вообще все не так, как было последнее время. Вот и задергались.

— Это плохо?

Странный вопрос. А как она еще думает?

— Плохо, наверное, — не стал темнить я, — лучше быть готовыми ко всему.

— Мы сможем подъехать прямо к судну?

Тоже вопрос на пятерку. И тоже требует честного ответа.

— Понятия не имею. Надеюсь.

— Я боюсь, — сказала девушка, немного подумав по обыкновению.

— Я тоже, — легко объявил я себя солидарным, поскольку мало того что очень боялся, так еще и мучился нехорошими предчувствиями, — но ты домой хочешь?

— Хочу, — ответила она, на этот раз без всяких пауз на обдумывание.

— Ну и я хочу, поэтому намерен рисковать и прорываться. Меня семья ждет.

— Когда с ними пропала связь?

— Больше месяца уже, но у них был толковый план, что делать дальше. Было оружие, была еда, все было, в общем, из того, что сейчас необходимо.

— А у меня с мамой вообще никакой связи с тех пор, как я прилетела сюда, — нервно вздохнула Дрика.

Вслух об этом она сказала вообще в первый раз, и я старался этой темы избегать. Не то чтобы не знал, а просто чтобы пальцем в ране не ковырять. Прекрасно понимаю, каково ей в неизвестности пребывать.

Неожиданно сильный порыв перемешанного с мусором ветра чуть не столкнул фургон с полосы — настолько увесисто наподдало в борт. Но я удержал машину, лишь в очередной раз выматерившись. Кстати, Дрика к матюгам уже привыкла, примерно знала значение кратких выразительных слов моего родного языка, и более того — начала при сильных эмоциях сама вворачивать их в речь. Дурной пример заразителен.

— Скоро мост, и мы почти в нужном месте, — послышался в рации голос Сэма.

— Сколько еще?

— Минут десять, не больше, если все будет по плану.

Это верно, если по плану. А еще бывает, когда все планы идут лесом, и выясняется, что лучше бы ничего и не планировал. Ладно, рано об этом, рано…

Оказалось, что не рано. Мост мы увидели издалека — широкую полосу серого асфальта, плавно поднимающуюся вверх и зажатую с двух сторон ажурными опорами. Прямо на середине этого подъема лежали два перевернутых набок восемнадцатиколесника, как здесь принято называть огромные грузовики, волокущие длинные фуры и цистерны по бесчисленным американским дорогам. А на бортах их, превратившихся теперь в удобные поднятые помосты, сидели люди. Агрессивно настроенные люди, вооруженные винтовками, которые точно не были расположены пропускать нас через мост. Они вообще никого не собирались пропускать, потому что сразу же открыли огонь, стоило нам подъехать метров на четыреста.

Нам повезло, что «экспресс» шел вторым, целились преимущественно по пикапу Сэма. Я услышал брань в рации, затем его машина пару раз опасно вильнула, едва удержавшись от заноса на мокром асфальте, затем резко свернула направо. В какой-то момент мне показалось, что с Сэмом что-то случилось и грузовичок потерял управление, но в ту же секунду увидел, что он лишь ускорился и с набором скорости рванул в проезд между двумя большими ангарами, видневшимися справа. Я направил наш фургон за ним, ощутив, как он дважды едва заметно вздрогнул, и услышав глухой стук попавших в металлический борт пуль.

Затем от обстрела нас укрыли постройки.

— Кто это был? — испуганно спросила Дрика, побледневшая и вцепившаяся руками в автомат.

— Откуда я знаю? — выдохнув с облегчением воздух, ответил я. — Какие-то придурки, которые не хотят, чтобы ездили по мосту.

— Куда мы теперь?

— Тут, насколько я помню, мостов хватает.

Действительно, на связь снова вышел Сэм и сказал:

— Попробуем проехать через мост Хартмана. Это не очень хорошо, придется объезжать Ла-Порт со стороны Хьюстона, но думаю, что прорвемся, да, сэр.

— Там нигде не застрянем?

— Ты видишь, как здесь строят: всегда есть запасной путь.

Это хорошо, когда он есть. Если бы идиоты, сидящие на перевернутых фурах, хотели бы нас уничтожить или просто догадались бы подпустить поближе — нам хана, никто бы не ушел. Куда денешься с моста, пусть и широкого? Тысячу раз успели бы расстрелять. Скорее всего, нас просто отпугнули. А вот что они делают на мосту? Их баррикада непохожа на капитальную, такое можно было только сымпровизировать.

Домики справа и слева, затем впереди показались высокие трубы и еще черт знает что большого завода.

— Сэм, что это впереди, я имею в виду завод? — спросил я.

— Нефтеперерабатывающий, естественно, здесь другого не бывает. Я бы не стал туда близко соваться — смотри, какие все нервные.

Именно это я и сам собирался ему сказать. Если здесь кто-то имеет привычку стрелять в первых встречных, значит, он вполне способен был распространить эту традицию на окружающих. Или от окружающих ее позаимствовать, тем более что людям на этих заводах есть что защищать — свое будущее процветание.

Дождь вдруг как-то неожиданно стал интенсивней, мгновенно превратившись из редкого в настоящий ливень, тяжелые капли выбивали барабанную дробь из железной туши нашего фургона, щетки стеклоочистителей метались по стеклу с максимальной скоростью. Я включил кондиционер, чтобы не давать запотевать стеклам.

Кот занервничал, покинул свой пост и забрался куда-то за мотоцикл. Я лишь сказал ему:

— Если нам придется быстро бежать из машины, шевели задницей сам, мне оттуда тебя не достать.

Тигр ничего не ответил, да я и не ожидал от него, если честно.

Мертвяков от дождя не убывало — более того, они становились все активней. Двоих или троих грузовичок Сэма сбил на поворотах, там, где приходилось сбрасывать скорость и они успевали подскочить ближе. Тела отлетали в стороны от удара тяжелого пикапа, а в рации слышалась ругань водителя.

Светофоры на перекрестке, висевшие на перекинутом через улицу тросе, плясали как бешеные под напором ветра. Деревья гнулись, теряя промокшие листья, уносимые ветром. Машина раскачивалась и рыскала по дороге, равно как и пикап Сэма, все время норовивший убежать с полосы. А сам Сэм вскоре крикнул:

— Мост!

У меня желудок сжался от плохих предчувствий, но ничего не произошло — мост, совсем не такой длинный, как тот, от которого нас недавно отогнали, был пустым, лишь на самой его середине стояли две столкнувшиеся машины, не мешая, однако, проезду. Когда мы проскочили мимо, я увидел в салоне одной из них, бордового старого «линкольна», шевелящегося зомби, так и сидевшего за рулем. За опорами моста показалась покрытая мелкой быстрой волной поверхность реки, в которую заходили суда, я даже увидел эти самые суда у причалов, а затем мне пришлось сосредоточиться на управлении — ветер на мосту был как в аэродинамической трубе, машина едва держалась на дороге, причем накренилась направо с такой силой, что вызывала опасения, как бы нам на два колеса не встать. При этом он завывал как банши в решетках, защищавших стекла.

После моста напор ветра немного ослаб — прикрыли постройки, — с обеих сторон замельтешили бесчисленные заборы и стены припортовой промзоны. Мертвяков стало меньше. Район был в прошлом нежилой, так что забредало их сюда немного. Дождь шел стеной, причем почти горизонтальной, видимость упала метров до пятидесяти.

Дальше я окончательно потерялся, доверившись Сэму. Тот вел уверенно, нигде не останавливаясь и явно не сомневаясь в выбранном пути. Одна широкая улица сменяла другую, из-под колес поднимались фонтаны воды, сплошными потоками струившейся по дорогам, скорость все же пришлось скинуть, машины начали подплывать, теряя контакт с асфальтом.

— Еще немного, мы уже близко, — подбодрил нас Сэм.

— Хорошо бы, — пробормотала вконец изведшаяся Дрика, бледная и сосредоточенная.

— Это точно, — поддержал я ее.

Вскоре машины выскочили на порядком разбитое, но широкое шоссе, в котором встречные полосы были разделены серьезным бетонным барьером, а еще один барьер не дал бы съехать на обочину. Мы оказались как будто в русле реки, что опять же заставляло нервничать, потому что маневр — это единственное, что у нас оставалось на случай возникновения неожиданных проблем. А здесь возможностей для него не предвиделось.

Кстати, эти кретины на мосту, которые счастливы пострелять в кого попало, так там и торчат, на диком ветру и под ливнем? Что им здесь понадобилось в такое неправильное время? Ладно, проскочили их — и очень хорошо, у нас теперь других проблем навалом.

Воды на дороге становилось все больше и больше, машины поднимали огромные фонтаны, и я с ужасом представлял себе, как мы останавливаемся с залитыми двигателями и дальше бежим пешком, подгоняемые ураганом и вихрями летящего мусора, которого становилось все больше и больше вокруг. Пока нас спасала высота подвески машин, но если вода будет скапливаться с такой скоростью, не в силах вырваться из бетонных берегов, всякое может случиться.

Контейнеры. Огромные штабеля контейнеров надвигались на нас из-за пелены дождя. Штабель за штабелем, ряд за рядом, показались железнодорожные пути, заставленные груженными все теми же контейнерами платформами, собранными в составы, затем вновь штабеля и штабеля. Белые, красные, синие, желтые, похожие на кубики какого-то невероятного великана. Как в этом всем разбирались?

Справа мелькнули какие-то склады, большой офис из сборных панелей, опять склады, слева потянулся решетчатый забор, почти пустая автомобильная стоянка, покрытая водой по щиколотку, выстроенные в ряд грузовики-восемнадцатиколесники, затем Сэм резко свернул направо.

— Пропускной пункт, — объявил он по радио.

Пропускной пункт на территорию контейнерного терминала Ла-Порт больше напоминал въезд на платную автостраду — такие же узкие обтекаемые будки контролеров, такие же автоматические шлагбаумы, и все это под широкой двускатной крышей, которая должна была защищать от дождя. Сейчас ей это удавалось плохо — дождь летел горизонтально, и под крышей КПП ветер завывал как в аэродинамической трубе. Когда мы остановились, я почувствовал, насколько сильно он может раскачивать машину.

Четыре проезда из шести были закупорены грузовиками, но два оставались свободными, только бело-красные барьеры шлагбаумов опущены. К разочарованию моему, шлагбаумы были основательными по конструкции, к тому же еще и опускались «в упор», то есть сшибить машиной их было трудно, почти невозможно.

— Сиди, надо открыть проезд, — сказал я Дрике, осторожно открывая дверь фургона.

Ветер, налетевший взбесившимся бультерьером, рванул ее у меня из рук, но я все же удержал, не дал оторваться окончательно и затем, навалившись, сумел ее закрыть. Дождь барабанил по металлическому борту машины с таким громким стуком, словно это не вода, а гравий. Идти к пикапу Сэма пришлось с наклоном назад, было такое ощущение, что какой-то расшалившийся здоровяк толкает меня в спину. Стало трудно дышать, ветер словно пальцами лез в нос и рот, стоило его только приоткрыть.

— Открою! — крикнул я, указав пальцем на шлагбаум.

— Электричества нет, но там должен быть стопор на такой случай! — крикнул Сэм в ответ через приоткрытое окно. — Специально, чтобы если отключат, то машины в порту не застряли навечно.

Я кивнул и отметил про себя, что вид у него был заметно обеспокоенный. Думаю, что и у меня примерно такой же быть должен, если не хуже: поводов к тому, чтобы расслабиться, жизнь нам пока старательно не давала.

Будка была заперта, причем снаружи, на нейлоновую веревку, обмотанную вокруг ручек, а в будке сидел мертвец в форме охранника. Точнее, он раньше сидел, когда был охранником, а сейчас он стоял, тупо глядя на меня через стекло. Я вскинул карабин, прицелился ему в лоб, но почему-то сразу стрелять не стал, подошел ближе. Когда нас разделяло метра три, он вдруг резко бросился вперед, заколотив полуразложившимися ладонями по прозрачному пластику кабинки, оставляя на них следы бурой слизи. Мне было видно, как пластик вибрирует под его ударами, лицо мертвяка, до того совсем безучастное, вдруг перекосилось какой-то неестественно злобной гримасой. Встретившись с ним взглядом, я снова ощутил ледяную сыпь страха возле позвоночника, и выстрелил.

Второй мертвец почти сразу же появился из-за будки. Я совершенно не ожидал его появления, поэтому испугался и даже отпрыгнул назад, выругавшись.

Мертвяк тоже был не из свежих — толстый человек в дешевом сером костюме, промокшем сейчас насквозь, раскачиваемый ветром, который явно мешал ему идти. Толстое лицо зомби обвисло, щеки пепельно-зеленоватого цвета лежали почти на плечах, когда-то туго застегнутый воротничок, теперь пропитанный запекшейся кровью, почти исчезал в складках шеи.

Еще частые звонкие выстрелы, и ходячий труп завалился лицом вперед, сначала осев на колени, а затем со всего маху рухнув в воду, подняв множество брызг. Я поймал себя на трусливой мысли, что пули снесет ветер, даже на таком ничтожном расстоянии, поэтому и стрелял несколько раз.

Коллиматорный «Эо-Тех» совершенно залило водой, мешая не только целиться, но даже видеть прицельную марку, и я снял его с карабина, откинув лапки крепления. Пока хватит и пип-сайта, «железа», так оно надежней по такой погоде. В карман его пока.

Огляделся вновь и понял, что мертвяки в порту есть, кроме тех двух, что я только что застрелил. Как минимум трое или четверо были в поле зрения, правда, пока еще относительно далеко, и ветер, дующий навстречу, мешал им быстро добраться до нас. Но то, что нас заметили, сомнения не вызывает. Мертвецы сегодня действительно какие-то встрепанные, слишком уж шустрые. Не к добру эта погода, точно не к добру, и есть у меня предчувствие такое, что неприятности только начинаются. Хорошие такие, большие, настоящие неприятности. Слишком все хорошо шло в последние дни — хватит.

Перемахнул ножом державшую дверь веревку, отскочил от облака трупной вони, вырвавшейся через открытую дверь. Мать ее… отвык уже от такого, пропади оно совсем. Другие зомби уже и вонять почти перестали, выветрились вроде как, а этот, запертый, видать, все равно «парил» понемногу, скопилось.

Удержав позыв рвоты и сдерживая дыхание, шагнул вперед, стараясь не вляпаться в натекшую с трупа на пол лужу гнилой слизи. Пусть за порогом вообще море воды разлилось и с подошв все смоет мгновенно, но все равно противно.

Где этот чертов стопор? Плоский экран компьютерного монитора, какие-то тумблеры и кнопки на пульте… ага, вон рычаг внизу, прямо на стене, и какая-то желтая табличка с предупреждающей надписью. Американцы такие везде развешивают, предупреждая обо всем на свете, чтобы потом поводов в суд подать было меньше: мол, «мы же вас предупреждали».

Ухватился за рычаг, дернул, в стене что-то мягко щелкнуло, и за стеклом шлагбаум плавно поплыл наверх — путь свободен, можем двигать дальше.

Высунулся из будки, и ветер чуть не снес меня. Зомби были уже в нескольких десятках метров, но я решил не стрелять — не до того сейчас — и пошел обратно.

Идти к фургону было хуже, чем от него: ветер бил прямо в лицо, дождь норовил залить глаза, не давая смотреть вперед. Влезть в кабину было нетрудно, а вот дверь захлопнул с трудом. Сиденье подо мной мгновенно промокло, с меня лила настоящая Ниагара. До сих пор я так и не удосужился натянуть хотя бы непромокаемую куртку, лежавшую в сумке прямо у меня за спиной.

— Нормально! — объявил я, хотя Дрика и так все видела из машины.

Она, кстати, уже надела ярко-желтый дождевик и была в куда более выигрышном положении, если со мной сравнивать.

— Здесь мертвецы, — вместо ответа констатировала она уже известный мне факт.

— Точно. Но и мы пока в машинах.

Фургон тронулся с места, следуя за яркими габаритными огнями едущего впереди пикапа.

— А как мы попадем на борт? — спросила Дрика. — Неужели думаешь, что они стоят с опущенным трапом? Сейчас и нас не разглядишь, и докричаться не получится.

Замечание было больше чем резонным, я тоже об этом подумывал. Поэтому ответил:

— Сначала доберемся — там видно будет. Может, они вообще никуда не идут или уже ушли — чего сейчас гадать? Если на месте, то придумаем что-нибудь.

Это не было отговоркой, я так и думал на самом деле. Хотелось, чтобы все сложилось так, как планируем, но… заранее я был готов уже к любому результату — мертвому экипажу на борту, выброшенному ураганом на берег судну, чему угодно, в общем. Если все получится — пусть это лучше будет приятным сюрпризом, нежели обрушением хрустального замка последней надежды. Да и не последняя она, тут уж хрен дождетесь: надо будет, я и вплавь погребу в Европу, здесь не останусь.

Видимость продолжала падать, метрах в пятидесяти уже было почти ничего невозможно разглядеть. Стало темно, темно по-настоящему, как в самые темные сумерки, когда до наступления ночи остается всего ничего. В воздухе неслись не только листья и ветки, но и мусор поувесистей. Пластиковый синий ящик, кувыркаясь, вылетел откуда-то сбоку и со всего маху врезался в борт фургона, гулко, как в барабан, ударив. Мусорный контейнер на роликах катился, гонимый ветром, потом с грохотом врезался в стену контейнеров, остановившись.

Щетки стеклоочистителя выполняли уже декоративную функцию, эдакая движущаяся в сумасшедшем темпе художественная инсталляция на лобовом стекле. Промелькнул мимо окна колченого бредущий, совершенно дезориентированный зомби, и мне показалось, что я заметил выражение недоумения даже на его мертвом и полуразложившемся лице. Да это понятное дело, тут и мертвый офигеет от того, что творится вокруг.

Без Сэма, как мне кажется, мы бы даже дорогу к причалам не нашли. Может, и преувеличиваю, но контейнерный терминал поражал своими размерами и планировкой. Настоящие стены и небоскребы из железных ящиков поделили его на кварталы, районы, образовали улицы и проспекты, и понять, куда сворачивать, учитывая то, что очередная разноцветная стена выплывала из дождя только перед самым носом, было почти невозможно.

Когда мы выскочили на причал, стало страшно уже по-настоящему. Казалось, что ураганный ветер подхватит нашу увесистую машину и просто зашвырнет ее во взлохмаченную серую поверхность воды в бухте. Вода плескалась совершенно беспорядочно, словно какой-то придурок часто колотил снизу по дну этой бухты, заставляя плясать ее содержимое. Огромные портовые краны, выстроившиеся вдоль причала, ажурные и легкие при всех своих невероятных размерах и мощи, казалось, должны были развалиться под первыми ударами непогоды, но почему-то пока держались. Но ветер в их опорах выл, как тысячи озверевших от голода призраков, я поначалу даже подумал, что включились какие-то сирены.

Пикап так и ехал перед нами, чуть накренившись на левый борт под напором ветра. Было видно, что Сэм вынужден постоянно подруливать, чтобы его не снесло, да и мне приходилось постоянно заниматься тем же самым. Причал казался бесконечным, я даже не представляю, на сколько он вытянулся — километра на два, наверное, не меньше. Мы проезжали под кранами, чуть не затыкая уши от воя ветра, время от времени ветер слабел, когда нас прикрывала от него стена контейнеров, приготовленных, наверное, к погрузке и выложенных неподалеку, затем нас опять трепало как тряпку, но… двигались, в общем.

Краны, рельсы, по которым они двигались между штабелями, грузовики, длинные низкие транспортеры для перевозки все тех же контейнеров, и везде мусор, горы мусора, летающего, катящегося по бетону, скопившегося в кучи в углах.

Судно сначала скорее угадалось, чем увиделось сквозь занавес дождя. Серая угловатая громада, пришвартованная в самом конце причала и возвышающаяся над ним своим покатым бортом на добрый десяток метров, наверное. Неприступно возвышающаяся. Что подтвердилось окончательно, когда мы проехали вдоль него: никаких трапов и сходен не наблюдалось. Ничего, только гигантского размера надпись с названием компании-владельца — во весь борт, белым по синему, а не по серому, как показалось сначала. И загружено оно не сильно, ватерлиния над водой высоко-высоко, так что забраться на этот борт и мечтать незачем.

— Надо подумать, — сказал Сэм, разворачивая машину.

— А что нам еще остается, — добавил я и повторил его маневр.

Еле заметное сквозь занавес дождя судно было молчаливо и негостеприимно, как туда попадать — надо еще придумать. А где мы будем думать, стало понятно сразу: прямо напротив пришвартованного судна, метрах в тридцати, виднелся вполне капитального вида домик. Не кирпичный и не бетонный, разумеется, а из легких панелей, как все в этих краях, но все же укрытие. И самое важное — этот домик стоял в некоем «кармане» стены контейнеров, возвышавшихся над ним в три яруса и защищавших от ветра. Очень, очень хорошо, как раз то, что нужно для того, чтобы взять тайм-аут.

Действительно, я «машиной ощутил», как напор ветра стих, стоило подъехать к дому поближе. Домов было даже два — одноэтажный, вроде конторки, возле которого в рядок выстроилось несколько легковых машин, и второй, побольше, на два этажа, напоминающий собранные в два яруса строительные бытовки с наружными металлическими лестницами, по которым в такой ветер карабкаться совсем не хотелось.

Машины мы втиснули в узкий, на первый взгляд вообще похожий на щель, технологический проезд между рядами контейнеров. Места было оставлено ровно на рельс и катающуюся по нему ногу крана, который наподобие арки катался над штабелями, выдергивая нужное. Но метров шесть-семь ширины в этой «щели» все же было — такие тут были масштабы.

Встали. Решив, что мокнуть достаточно, я перегнулся через спинку сиденья, покопался в кармане своего рюкзака и выдернул оттуда такой же желтый нейлоновый дождевик, как тот, что был надет на Дрику.

— Выходим? — спросила она, решительно ухватившись за автомат.

— Да, пожалуй, — кивнул я и полез наружу.

Кот, естественно, выходить в непогоду не стал, так и сидел за привязанным мотоциклом, настороженный до невозможности.

Ветер, несмотря на то что мы тут как в ущелье были, все же не так наваливался, как на свободном пространстве. Можно было и стоять, не опасаясь, что тебя понесет, как тот ящик, и даже разговаривать, хотя, скорее, все же не разговаривать, а орать.

— Деваться нам некуда, но и судно никуда не пойдет, — прокричал Сэм, придерживая рукой капюшон старой парки. — Они не могут быть настолько психами, чтобы попытаться покинуть порт в ураган.

Слышно его было как-то странно, ветер словно уносил по половинке каждого слова, стоило тому вылететь изо рта нашего приятеля. Звучало все как испорченная запись.

— И тот парень в Порт-Артуре сказал, что они выходят завтра, — прокричала Дрика, прикрывая рот ладонями на манер рупора.

— Верно, — кивнул Сэм, — а нам надо пока забраться в тот домик и там почесать в затылке. Оттуда и «Алисия» под надзором, незаметно не сбежит, да, сэр.

— Согласен, — кивнул я. — В домик для начала схожу я сам, а вы прикрывайте, в порту полно мертвецов.

— Я с тобой, — решительно сказала Дрика.

— Не надо, — покачал я головой, — мы с тобой этого не отрабатывали. Выскочит какая-то тварь неожиданно, а я получу очередь в спину. Оставайся с Сэмом.

Я думал, что она обидится, но «хороший ребенок» остался самим собой — Дрика только кивнула.

Хорошо, что Сэм догадался прихватить монтировку из машины: не пришлось бить стекла и лишать нас самих укрытия от ветра и дождя. Дверь была заперта, но она была тоже американская — хлипкая и с никудышным замком. Сэм ловко поддел ломиком, напрягся — что-то хрустнуло, и она распахнулась.

Вошли все втроем, светя фонарями, но Сэм с Дрикой должны было остаться прямо на пороге, мы так договорились. Укрываться сейчас на улице было неразумно — и видно плохо, и шум все равно не услышишь, и какой-то мертвяк мог подойти неожиданно, а тут все же какое-то укрытие. Заскочивший с ними Сокс, не бросивший своего спутника, в отличие от самовлюбленного полосатого кота, пристроился у порога, отряхнувшись так, что забрызгал всех вокруг. При этом вел себя спокойно, а это обнадеживало, я как раз на его чутье больше всего и рассчитывал.

Мне надо было осмотреть всего пару комнат, как оказалось, зря даже выпендривался перед девушкой, изображая из себя крутого специалиста по зачистке помещений: тут и зачищать-то нечего. Сейчас мы были в чем-то вроде приемной — пустая бутыль в кулере для воды в углу, стойка с компьютером, какие-то плакаты на стенах, простенькие виниловые диваны вдоль стены. Простенько. Но ветра нет.

Дверь в следующую комнату открыл пинком — тут наружу ничего не открывалось, пожарный надзор не разрешал. Проблем это не составило, бац — и настежь, стукнувшись о стену. Луч наствольного фонаря метнулся по углам. Стол, стеллажи, компьютер, несколько разномастных обшарпанных кресел, еще диванчик, рассыпанные по полу бумаги. За распахнутой дверью никто не прятался. Окно прикрыто жалюзи. Подошел, поднял и обнаружил обе наши машины, стоящие прямо под окном. И следить можно без проблем, случись чего.

Во второй комнате был еще один кабинет, уже на троих, но тоже ничего опасного или интересного не обнаружилось — конторка как конторка, чуть больше месяца назад я сам в такой заседал на складе дренажной сетки в Уэлтоне. Правда, там склад был поскромней.

— Чисто, — объявил я, выходя в приемную, — можем располагаться. Только «тревожные сумки» сюда надо принести.

Принесли. Сбегали вдвоем с Сэмом, навьючились рюкзаками, заодно я и Тигра притащил, спрятав его под дождевиком, испуганного и утробно мяучащего. Я было подумал, что это его ветер напугал, но все оказалось проще — по проходу ко мне решительно и довольно быстро шел зомби — высокий, пузатый, в рваных джинсах и клетчатой фланелевой рубашке, сильно искусанный. Дождь, лупивший его плетьми, смыл кровь с его ран, и они смотрелись странно, словно манекен повредили или просто муляж человека.

Слева под мышкой у меня был кот, вновь предупредивший об опасности, причем на свою голову — пришлось бросать его на мокрый асфальт, прямо в лужу, чтобы схватиться за «зиг». Кот пострадал незаслуженно, потому что застрелил мертвяка Сэм, пальнув у меня почти над ухом из М-16. Тот как шел, решительно и быстро, так и повалился вперед, со всего маху ударившись лицом о стальной широченный рельс, утопленный в бетон.

Обосновались в конторке мы даже с определенным уютом. Тигр наворачивал сейчас в углу мясные консервы с расстеленной бумаги, причем совершенно заслуженные, а на карауле его сменил Сокс, который улегся у самых дверей, и, хотя мне казалось, что учуять и услышать сегодня ничего невозможно, он время от времени поднимал голову, прислушивался к чему-то, может, даже к голосам в этой самой голове, после чего укладывал ее обратно на скрещенные лапы.

Дверь мы относительно прочно закрыли, привалив ее металлическим шкафом и диваном, так что напасть на нас можно было через маленькие подслеповатые окошки — не так просто, если просто лезть, а не стрелять: любая пуля могла пролететь насквозь через это дистрофичное строение.

Однако строение продолжало держаться под ударами ливня и ветра, лишь панели его стен время от времени довольно громко потрескивали. За крышу не беспокоились — она тут была точно такой же панелью, как и все остальное, так что оторвать ветром и унести ее было не должно. На стекла, гудевшие и даже этим немного пугавшие, опустили жалюзи: лопнут — так хоть от осколков прикроют. Но все же мы на них рассчитывали: окошки маленькие, должны держаться, если в них, конечно, какой-то предмет не прилетит.

Не все коту масленица, а если точнее, то не все одному лишь коту масленица, надо и о себе подумать. Поэтому мы тоже ужинали, усевшись кто на что вокруг выдвинутого на середину кабинета стола, на котором под кастрюлей горела спиртовка «Кулэнз Кэмп Хит» — хорошая штука, кстати.

Мне наконец удалось переодеться в сухое и вытереть волосы, так что я даже блаженствовал, несмотря на всю очевидную противоестественность такого состояния в данных исторических условиях. Дрика выглядела нервной, покусывала губы, хотя и старалась не подавать виду — ее томила неизвестность нашего будущего. Вот оно, судно до Роттердама, прямо за окном, но как туда попасть и как связаться с экипажем — никто не знает.

— Завтра у них вахта на палубе появится, когда буря закончится, — сказал я, перехватив ее взгляд, обращенный в окно. — Сегодня все попрятались, потому что все равно никакого толку, не видно ничего, а как успокоится — без нее никуда. Так капитана и вызовем.

— Это я понимаю, — кивнула она. — Я другого опасаюсь.

— Чего?

— Куда они идут на самом деле?

— Ну… да, — согласился с ней я, — это действительно вопрос всех вопросов. Но не спросишь — не узнаешь, верно?

— Вообще я не верю в голландскую команду, — хмуро усмехнулся Сэм. — Наверняка какие-то ребята из Азии, и соберутся они к себе домой. — Посмотрев на Дрику, он добавил: — Думаю, что лучше быть готовым к такому повороту событий, дочка.

— Я уже готова, — серьезно ответила она. — Я всю дорогу размышляла над этим. Если не получится, будем искать другой способ.

Я мысленно перекрестился с чувством глубокого и полного облегчения. Реакция Дрики на возможную неудачу меня пугала больше всего. Не то чтобы меня так уж волновали ее душевные переживания, хотя и они небезразличны, я к ней уже как к своей дочери привязался, пожалуй: слишком много пришлось вместе пережить, но больше меня пугало другое — попутчик в глубокой депрессии, а то и в ступоре. Это уже совсем никуда. Собственно говоря, я в качестве «прививки» все время заводил в дороге разговор о возможной неудаче. Не назойливо, но так, чтобы хотя бы раз в день на эту тему не порассуждать — не было такого.

Впрочем, ладно, все будет видно потом, нам бы ураган переждать, и так, чтобы на наше хлипкое строение какой-нибудь контейнер сверху не свалился. Пока они не падают, но и ветер не слабеет, скорее — наоборот, становится все сильнее и сильнее.

Шумно было и до этого, но сейчас на улице выло, грохотало, дождь дробью барабанил в стенки металлических контейнеров так громко, что их было слышно внутри офиса, где мы укрылись. Доставалось и его тонким стенкам — я даже не представлял, что дождь вообще способен так стучать. Или это уже град? Да и вообще, несмотря на могучую защиту от ветра из контейнерных штабелей, прочность нашего убежища внушала опасения. Я выглянул в окно и увидал, как покачиваются наши не самые легкие автомобили. Да, серьезно, настоящего урагана я пока еще никогда не видел и вот теперь сподобился.

— Сэм, это надолго? — спросил я у нашего нового попутчика.

— Ураган? — кивнул он в сторону окна. — Может быть, на сутки. И затихнет не сразу, будет еще ветрено, будет лить дождь. Здесь хоть наводнения не будет, а то богоспасаемый город Галвестон залило совсем недавно не хуже, чем Новый Орлеан: тоже весь город попытался куда-то уплыть.

— Странно, а я даже и не слышал… кажется, — подумав, сказал я.

Действительно, Новый Орлеан со своей «Катриной» у всех на слуху, а Галвестон тоже куда как не маленький город, и на тебе.

— В Новом Орлеане живут в основном черные, — сказал Сэм и, помолчав, повторил: — Черные, да, сэр. Не афроамериканцы, мать их так и лошадь под ними, а черные. Так вот: где живут черные, там при любой возможности начинается резня и мародерство — так уж эти люди устроены, в голове чего-то не хватает. А в городе Галвестоне жили просто люди, белые и спики, те, кто от работы не бегает. Поэтому там ничего такого особого не случилось: сначала все пытались отбиться от наводнения, а потом убирали город, после того как вода сошла. Никто не грабил и не насиловал друг друга на местном стадионе, полиция не сбежала первой, никто не мародерствовал в домах и магазинах. О чем тут писать? Это прессе неинтересно, скучно, наверное, да, сэр.

Тут я с ним согласился. Действительно, ну что хорошего для телевидения в том, чтобы показывать, как нормальные люди дружно восстанавливают город? Скука смертная, наверное. То ли дело Содом и Гоморра в городе Марди Гра , «горячие репортажи», экстренные выпуски, озабоченные лица корреспондентов с микрофонами на фоне разорения. Сразу понимаешь: люди работают, себя не щадя, вон в какое экстремальное место забрались. И рекламное время в цене растет опять же. Кому от этого плохо? Если только нам, зрителям, но никак не тем, кто за него платит.

— Впрочем, от черных тоже бывает польза, — усмехнулся Сэм и спросил у меня: — Знаешь, как называется место, где мы сейчас?

— Ла-Порт?

— Нет, Ла-Порт нас как бы окружает, а именно здесь — Морганз Пойнт, назван в честь одного плантатора, который выращивал здесь сахарный тростник во времена войны за независимость Техаса.

— А при чем тут черные? — спросил я.

— Слышал когда-нибудь про «Желтую Розу Техаса»?

— Песню слышал, она в этом твоем Техасе вроде неофициального гимна.

— Верно. Но история длиннее, — сказал Сэм, усевшись поудобней. — У Моргана были черные рабы. А еще была служанка-мулатка, Эмили Уэст, не знаю, за какие конкретно заслуги, но вот так вышло, расщедрился старый Морган, дал ей вольную, рабыней она не была. Еще про эту служанку говорили, что очень она была хороша.

— Поэтому и отпустил? — предположила Дрика.

— История прямо об этом не говорит, — усмехнулся Сэм. — В общем, когда сюда пришла мексиканская армия генерала Санта Анны, эта самая Эмили Уэст оказалась у него в трофеях. Ну и генерал, не будь дурак, решил трофеем воспользоваться.

— Понравилось? — уточнил я.

— Естественно, — засмеялся Сэм. — В этом и суть всей истории. Генерал Санта Анна закрылся у себя в палатке с Эмили Уэст и был абсолютно счастлив. Он так увлекся, что проспал или протрахался, детали мне неизвестны, прибытие техасского войска под командованием Сэма Хьюстона. Он даже проспал, утомившись в постели, начало битвы при Сан-Хасинто и был захвачен врасплох, вынужденный бежать без одежды и оружия, после чего еще и попал в плен.

— Может, он просто сделал свой выбор? — предположил я.

— Возможно, — кивнул Сэм. — Я же говорил, что от черных бывает и польза, да, сэр.

Дрика, как продукт новейших времен, да еще и родом из насквозь политкорректных Нидерландов, поморщилась, но вслух ничего не сказала, разве что явно записала Сэма в список реакционеров. Но ему и по фиг, как мне кажется.

— А что будем делать сейчас? — спросила Дрика, явно для того чтобы сменить тему разговора.

— Займем здесь круговую оборону, — ответил я. — Все равно нам ничего другого не остается, лучше даже не соваться на улицу.

— Надолго?

— Пока не закончится, — пожал я плечами. — А какие у нас еще варианты? Даже если с судном ничего не получится, сейчас все равно не лучшее время пытаться отсюда уехать: лучше пересидеть в безопасном месте.

— А здесь безопасно? — с неким сомнением взглянула она почему-то на потолок. — Кажется, что этот домик скоро унесет ветром, как пустую обувную коробку.

— Это только кажется. Пока он в самом безопасном месте порта находится. В любой другой точке — хуже.

Назад: 15 апреля, воскресенье, день. Округ Орандж, Порт-Артур, Техас, США

Дальше: 15 апреля, воскресенье, вечер. Морганз Пойнт, округ Харрис, Техас, США