26

Стрельба с левого крыла стала вдруг гораздо плотнее, пули засвистели, залетая даже в центр построений на площади. Князь дошел до одной из телег, которые должны были укрыть гвардейских офицеров, и стал смотреть на дворец герцога. Батюшка, все же чуть пригибаясь, пошел с ним. Грохот слева так уже усилился, что он должен был чуть не до крика поднять голос:

— Князь, ты бы не высовывался так-то!.. Если нужно смотреть, то можно и не подставлять голову под пулю.

Но князь, даром что военная косточка, не обращал на тяжелые мушкетные пули с крупный лесной орех никакого внимания. Одна из них, сухо взвизгнув, ударила в доски, пробила одну, но застряла в другой, прямо перед батюшкой, тот дрогнул, но все же не отступил. А князь словно бы и не заметил того.

— Отец Иона, смотри, — он чуть не за шиворот выволок батюшку повыше, чтобы и тому было видно. — Вон служба, там — конюшни, жаль, что открытые, может коней поранить… Главные залы дворца этого… Эх, жалко, я не знаю их обычного устройства, мне бы сейчас сообразить, где у него может быть магическая лаборатория.

— Полагаешь, он затащил машину эту в самый дворец? — спросил батюшка.

— В службах каких-нибудь ее располагать бессмысленно, и неосторожно, батюшка, слишком там много народу толчется всегда, и всех не отследишь, не проконтролируешь… И вот нам нужно сообразить, где она находится, чтобы… — Он чуть помолчал, потом продолжил размышлять вслух. — Наверное, не в этих башнях, раз, два… Всего четыре башни, и две из них большие, можно было бы, кажется… Нет, наверное, все же не там. Машину, а она немаленькая, верно, тащить вверх по ступеням неудобно, значит…

Но что это значит, князь не пояснил, умолк, продолжая разглядывать дворец герцога.

— Да о чем ты, князь?

— Нам придется, отец Иона, пробиться туда раньше всех, ну, кроме защитников, конечно… Придется оказаться там едва ли не прежде, чем герцогские начнуть сдаваться.

— А они будут сдаваться?

Пробурчав что-то, чего батюшка не разобрал, князь еще более вылез вперед, и над телегой и даже чуть не в нее, чтобы рассматривать дворец перед собой с высоты. Почему-то всегда кажется человеку, что сверху он увидит все точнее и яснее, а может, думал отец Иона, и впрямь, лишь каких-то мелочей, какого-нибудь ряда малых окон не хватает сейчас князю, чтобы знать, по каким ходам-переходам следует ему бежать, когда они окажутся внутри герцогского терема, как сказал Стырь. А кстати?..

Батюшка стал оглядываться, и вдруг заметил и княжеского ординарца. Тот тоже занимался делом, нет, он не воевал, конечно, но он где-то сумел раздобыть почти с полдюжины гранат, которые сейчас и принес к князю в какой-то сетке, увязанной, словно бы небольшой мешок. Перебежал он из какой-то улочки, не подумав, как казалось, что одной пули достаточно, чтобы они все взорвались от того пороха, которым гранаты были начинены.

Стырь добежал, тяжко вжался в борт телеги, за которой стоял и князь.

— Князюшка Диодор, я вот тут… сообразил, — он с торжеством поднял свою сетку перед князем. Тот рассеянно оглянулся, кивнул.

— Отлично, Стырь, молодец, удачно раздобыл.

Батюшка приоткрыл было рот, чтобы спросить — что же тут удачного, если их сейчас так легко всех взорвать, но не успел. Откуда-то слева на штурм дворца пошли королевские гвардейцы. С десяток из них сумели перебраться через неглавные ворота, которые оказались сделаны в ограде сбоку.

— Верно, там должны быть и ворота, — проговорил князь негромко, — а то кареты въезжают во двор, а выезд им может быть закрыт другими подъезжающими… Все же разумно у феризов такие штуки устроены.

Кто-то довольно умело принялся палить по атакующим гвардейцам, трое из них растянулись, но один был еще жив, он пытался отползти, оставляя за собой страшный след изрытого и густо окровавленного снежка. Кажется, это и решило дело. Кто-то из тех, кто остался по другую сторону ажурных и не слишком высоких ворот закричал, и тогда на штурм с той, левой стороны ограды бросилось уже гораздо больше людей.

Некоторые стреляли, некоторые уже и стрелять переставали, попросту отбрасывали мушкеты и вытаскивали из ножен шпаги либо сабли. Впрочем, сабельщиков было немного, привычка феризов драться тонкими и легкими клинками взяла вверх, летели вперед именно для того, чтобы фехтованием одолеть противника, доказав и свое умение, и свою смелость.

Маршал Рен, который незадолго до того ушел на правый фланг, к графу Абитуру д`Атуму, вдруг снова появился в центре, он уже и за телеги не прятался.

— Хоть и дурень, — промолвил князь, приглядываясь к нему, — а все же не трус. И на том спасибо.

Маршал во всем своем великолепии являл, конечно, самую выгодную мишень, но в него никто не попадал, или не стрелял изначально. Он вился в дыму близких выстрелов и спереди, и сзади, словно бы заговоренный против любого ранения. Даже свой роскошный зимний плащ, подбитый мехом, сбросил где-то, чтобы тот ему не мешал. Неподалеку от него творилось что-то малопонятное. И лишь присмотревшись, батюшка Иона разобрал, что это капитан гвардейцев шевалье Манрик тет Алкур готовит что-то особенное.

Наконец, началось… Вперед выбежало трое гвардейцев, впрочем, сам капитан от них далеко тоже не отставал. Одного из них свалили пулей, тяжело пробившей грудь храбреца навылет, так что кровищи сзади, из его спины, брызнуло даже больше, чем при попадании спереди. Он упал, из его ослабевшей руки выкатилась граната с длинным, тлеющим фитилем. Капитан успел добежать до нее и вырвал этот фитиль прежде, чем граната взорвалась, по сути, среди его людей. Двое же других, вызвавшихся на это отчаянное дело, все же добежали, один пристроил гранату у замка, закрывающего ворота, успев ее к тому же примотать чем-то вроде длинного и узкого шарфа. Другой втиснул гранату в основание створки у петли, чтобы она эту петлю разбила, и одним движением тоже как-то укрепил… Батюшка смотрел во все глаза.

Оказалось, что этот второй, вероятно, более опытный воин, собрал в подобие равновесной связки две гранаты, и сейчас они повисли через черную, чугунную петлю заранее увязанные воедино, как две огромные и страшные градины… Оба храбреца попытались отбежать назад. Один вдруг поскользнулся на льдистой мостовой, тяжко, подняв в воздух неслежавшиеся снежинки, грохнулся, второй, не задумываясь, подскочил к нему, вздернул вверх, обхватив сзади, со спины, и оба уже успели отбежать-отковылять от приговоренных ворот, когда раздался взрыв. Все же оба этих молодца стояли слишком близко к разрыву, обоих повалило, с одного из них, который не удосужился поскользнуться, даже шляпу сорвало. Но когда снег и дым рассеялись, они оба поднялись под приветственные крики своих товарищей, которые тотчас с жердями, более похожими на оглобли, в руках бросились вперед, чтобы и ворота доломать, и в парк перед герцогским дворцом ворваться.

— Стырь, — оказалось, что князь Диодор тоже за всем внимательно следил, — а ты кресало с кремнем раздобыл?

— А как же, князюшка? У меня и получше чего есть, — и Стырь торжественно хлопнул по кожаному мешку, из которого поднимался дым, в таких хозяйки носили фитили для разжигания печей, когда пальцы драть об кресало было лениво.

— Тогда — вперед, — скомандовал князь. И не слишком громко добавил: — От меня — ни на шаг…

Они добежали до каменных столбов ограды, чуть передохнули, потом когда впереди прозвучали взрывы, раскрывшие и главные ворота дворца, снова побежали. Как ни отчаянно атаковали гвардейцы, люди герцога тоже не дрогнули, многие из них продолжали отстреливаться, даже Стырь, уж на что был вояка, а и то споткнулся об одного из застреленных, но тут же поднялся и бросился догонять князя, почему-то давясь от смеха… Видеть это было совсем необычно в таких-то обстоятельствах, вот князь, когда они добежали до дворца и уже поднялись по широкому, сделанному на руквацкий манер, крыльцу, прокричал, пробуя перебить пальбу изнутри, которая тут стала гораздо громче:

— Чего ржешь?

— Увидел, как наш батюшка, — Стырь переложил, не торопясь, гранаты в левую руку, и указал на Иону, — придерживая ряску, в атаку бежит.

— Вот дурень, — отозвался батюшка. — Мне же неудобно, если не придерживать полы-то повыше!

— Ты, отец Иона, не серчай на него, он всегда такой шебутной в бою бывает. Ты, главное, не отставай только, очень тебя прошу, — сказал князь твердо.

В прихожем зале дворца на уровне груди плавал дым от выстрелов, как низкое облако, вот только запах был совсем не такой, как пахнут облака, а отдавал вонью серы, гари и смерти. Этот запах батюшка потом вспоминал, просыпаясь по ночам…

На полу кто-то бился, еще кто-то стонал, но над ним уже склонился кто-то, пробуя облегчить муку боли или даже тоску по уходящей, истаивающей жизни. Батюшка чуть было не шагнул к раненным, но князь уже откуда-то спереди зарычал, да так страшно и нечленораздельно, что отец Иона тут же бросился за ним, будто и не его это было дело — помогать умирающим.

Они спустились вниз, и никто из них, кажется, кроме князя, уже не понимал, почему нужно искать подвалы, когда самая жаркая рубка поднималась по ступеням наверх, на крышу дворца и в его стрельчатые башни, которые князь посчитал по углам главного здания.

Тут-то к ним выскочило двое перепуганных солдатиков, в иных, не гвардейских колетах, Стырь тут же выволок пистолет, спрятав за собой связку гранат. В руке у князя тоже была сабля, но он поднял руку, пробуя избежать кровопролития.

— Предлагаю вам сдаваться, ребята, — звонко сказал он, и его голос так уверенно разлетелся по коридорам, что один из герцогских стал опускать протазан, которым всерьез собирался сражаться.

— А ну, дураки, — на рукве, но с очень внятной интонацией угрозы, прорычал Стырь, — делай, что говорят, не то!..

И его голос помог поболе, другой из стражников тоже дрогнул и вдруг со звоном уронил свою рапиру на каменный пол, повернулся и побежал назад, в густую темноту, которая лишь далеко по коридору рассеивалась неярким факелом.

— Та-а-ак, — удрученно проговорил князь. — И где же нам теперь искать эту проклятую магическую лабораторию? Я-то думал этих вот остолопов спросить…

— Так их догнать, что ли? — спросил Стырь.

Батюшка подумал, и вдруг понял, что князь-то прав, магическую машину герцог убрал в подвал, и она, определенно, находилась где-то поблизости. Если бы он был чуть менее взволнован сражением, если бы сумел успокоиться, он бы ее почувствовал даже сквозь стены. Она давала ощутимый магический фон — тяжелый, густой, насыщенный, и в то же время… чем-то очень опасный. Да, именно ощущение опасности батюшка и ощутил, а вовсе не магическую составляющую этой радиации. Но что это такое, и чем было вызвано, он не знал, не понимал еще. Не в том он был состоянии, чтобы помочь князю… Или все-таки в том, что надо, и помочь мог бы, если бы был храбрее?

— Тогда давайте рассуждать, — сказал князь почти спокойно. — Машина не маленькая, иначе бы ее не на повозке специальной везли, а в карету бы она уместилась. Значит… — он прошелся вдоль коридора, вернулся, сказал, останавливаясь возле дверей со свежими следами переделки. — Взрывай тут, Стырь. Только не переборщи, чтобы ничего не сломать внутри.

Стырь стал прилаживать бомбу к замку и пару навесил на петли одной из створок двери. Князь с батюшкой отошли подале.

— Все будет, как надо, князюшка, ты уж не сомневайся… Вот черт! — Он распахнул свой камзол, оторвал от рубахи полосу ткани, стал что-то подвязывать. Запалил длинные фитили посередине, чтобы они догорели быстрее, вернулся к князю, чуть запахавшись даже, видимо, придерживал дыхание от старательности. — А огонь чуть не погас в сумке-то, едва раздул его снова.

Они встали за угол коридора, князь посмотрел на батюшку своими очень светлыми серыми глазами так спокойно, словно бы чему-то тихо, проникновенно радовался, и даже чуть улыбнулся, кивнул. Потом грохнуло так, что у отца Ионы уши заложило, и что-то тяжко просвистело в сразу ставшем густым воздухе, от этого трудно сделалось дышать. Но все были, конечно, целы. Батюшка хотел выглянуть, но князь дернул его и так закричал, что даже через временную глухоту после близкого взрыва было его слышно:

— Назад!

Снова грохнуло, на этот раз в отдалении. Стырь выглянул все же, подумал, потом, тоже поднимая голос, сообщил:

— Я не виноват, князюшка мой, это первым взрывом бомбу с петли откатило.

— Хорошо, хоть догадался с другой стороны петли рвать, не то ее бы прямо к нам и… откатило, — вздохнул князь. — Балбесом ты все же бываешь, Стырь.

— Нет, я догадался, куда их навешивать, — они вышли и потопали по коридору к двери, от которой мало что осталось. — Не первый же раз… Только узлы из рубашки ненадежные, князюшка, вот и не выдержали.

— А еще гранаты у тебя остались? — спросил князь. — Вдруг мы ошиблись, и другие двери тоже рвать придется?

Но они не ошиблись, и другие двери подрывать не пришлось. Они это поняли сразу, как только вошли в пролом и миновали густой дым. Они были в магической лаборатории герцога д'Окра, вот только… Это была еще недействующая лаборатория, ее еще не успели запустить в дело.

В большом, и даже весьма высоком зале на специальном постаменте, срубленном из неструганых досок, стояло что-то, похожее на… Собственно, батюшка не знал, на что это похоже, лишь в каких-то книгах, которые он когда-то читал, он видел похожее сооружение. Сложная и тяжелая, местами из мрамора, а местами из черного гранита пирамидальная тумба, вся пронизанная нежными, стеклянными трубочками, в которых текли какие-то жидкости, среди которых были и синие, и зеленые, и даже желтые, но больше всего было красных, иногда как кровь, но порой розоватые и почти прозрачные. Под некоторыми из колб, в которые они втекали или из которых вытекали, на сложных державках приделанных к основной тумбе, горели почти невидимым пламенем горелки, издающие тяжкий, мертвящий запах. На самой вершине была установлена какая-то тарелка, размером с колесо от экипажа, и она блестела так ярко, что становилось ясно — это золото, не иначе. На этой-то тарелке лежал огромный, чуть не в две головы человека стеклянный шар, в котором…

Батюшка пригляделся, так и есть, в этом шаре странно и неопределенно, словно дым, промелькивали какие-то образы, и было это настолько необычно, настолько дико, что он… Он и не заметил, как начал читать одну из молитв против воздушных бесов, приносящих ужасные видения в наш мир, и вызывающие у людей мороки и сомнения, сокрушающие крепость их духа и мыслей.

Стырь с саблей наголо в одной руке и пистолетом в другой быстро обошел все помещение, чтобы проверить, не прятался ли кто-нибудь по углам зала, но никого не нашел, все ушли либо защищать дворец, либо попросту разбежались, как давешние охранники.

Князь осмотрел машину, внимательно проследил, как к ней подходят металлические трубки из трех других сооружений. Первым был большой чан, в котором явно производился газ для светильников, другой был похож на батарею резервуаров, из которых в машину закачивались какие-то жидкости, еще более яркие, чем текли по трубкам самой главной машины, а третий был вовсе ни на что не похож. У него имелись какие-то круглые, как у часов, циферблаты с делениями и странно выглядящими знаками, незнакомыми даже батюшке. Еще тут были какие-то краны, только открывающие не жидкости, а что-то еще, словно бы что-то могло протекать по простым пруткам металла, и перекидные включатели из яркой меди, то есть, в одном положении эти включатели держались сбоку, а в другом соединяли медные щеки одинакового размера. Все это было непонятно, незнакомо, чудно, и пахло… магией. Хотя, не только магией.

— Князь, а ведь тут не только магия, я полагаю, — сказал батюшка. — Тут есть и человеческая выдумка, вроде инженерного искусства.

Для верности он продолжал молиться, вспомнив уже такие молитвы, которые полагал прежде давно и прочно забытыми. Некоторые из них могли бы помочь, некоторые, как он и сам думал, помогали не очень. Но он же не знал, что тут может пригодиться, вот и старался, на всякий случай, использовать все, что только приходило в голову.

— Жаль, что Густибуса тут нет, — сказал князь. — Он бы многое запомнил и даже понял, не в пример нам. А теперь я и не уверен, дадут ли нам еще на нее посмотреть, не заграбастает ли всю эту… прелесть король себе для исследований, не поделившись открытыми знаниями с Империей?

— А нужны ли такие-то знанья нам? — спросил вдруг Стырь чуть иным, чем обычно, голосом — трудным, несмешливым, едва ли не сдавленным.

— Раз уж такие знания будут у Парса, — отозвался князь, — то лучше, чтобы они и у нас имелись. Иначе, что же мы за империя такая, которая меньше, чем наши подчиненные союзники осведомлена?

В коридоре послышались тяжкие шаги сразу многих людей. Стырь бросился к дверям, в руке у князя вдруг появилась сабля, но пистолет он еще не выхватил. Батюшка тоже сделал шаг вперед, будто и он был вооружен, хотя никакого оружия у него, конечно, не имелось.

В дверь ввалилось сначала четверо гвардейцев, а за ними… Князь опустил свой клинок. Это был капитан тет Алкур. Он быстро осмотрелся, дернул усы в знакомой уже ухмылке, спрятал шпагу в ножны.

— А ты быстр, князь, прежде нас тут оказался. И как узнал, где искать следует?

— Сообразил вот… — отозвался князь. — Что с защитниками?

— Что тебе за дело до них? — спросил капитан. — А-а, понятно… Нет, магов герцогских или его мастеровых подручников мы трогать не будем, понятно же, что они нам потребуются. — Капитан подошел к машине. Произнес неожиданно: — Красиво, никогда не думал, что магия может быть не вонючей или тошнотворной, но и красивой… А солдат его добивают на крыше, маршал предлагает им сдаваться, но там герцог засел, и они не сдаются пока, его слушают.

— Говорили — магия, а тут вона што, — простонародно сказал один из гвардейцев, разглядывая машину. Это был пожилой уже, усатый пикинер с таким количеством бросательных ножей на перевязи, что они блестели, затмевая его легкую кираску.

Блестели?.. Князь резко обернулся. Так и есть, машина изменилась, стала другой, чем вначале, когда только трое имперцев вошли в этот зал. Шар наливался светом, в нем даже появилось что-то пульсирующее, мягко, но отчетливо бьющее по глазам. И звук в зале стал иным — густым, тяжким, басовым, будто кто-то рядом мягким молотком бил по тяжелому кимвалу… Князь еще раньше, чем батюшка, все понял.

— Капитан, — Диодор подлетел к гвардейцам, дернул т`Алкура за плечо, потому что тот неотрывно смотрел на стеклянный шар, то ли задумавшись, то ли зачаровавшись его вспышками. — Уводи всех отсюда, и даже с крыши уводи… Всех! — Капитан едва сумел повернуть к князю голову, глаза у него сделались бессмысленными, в них не было обычной для этого человека воли и силы. — Уводи всех! И маршала… Маршала Рена не забудь.

А потом они пошли назад, сначала неуверенно, потом побежали уже. Некоторые из солдат бросились наверх, где еще продолжалась реденькая стрельба, чтобы предупредить товарищей, кто-то и не послушал распоряжений капитана, становящихся все более толковыми и резкими, выскочил наружу, некоторые тут же, во дворе герцогского двора остановились, не решаясь отступать дальше, но князь толкал их, отводя как можно дальше, даже за ограду…

Из дверей дворца повалили гвардейцы, их было немало, но все же не все, как с тоской понял князь. Была их едва ли половина того числа, что должны были в сам дворец пробиться, и объяснялось не потерями их в стычках с защитниками, а просто капитан не решился совсем оставить взятый с таким трудом дворец без своих людей. И капитана между этими выходящими не было, а был… Да, в середине самой большой команды гвардейцев выступал маршал Рен, который вышел, прищурившись, осмотрелся, заметил имперцев, стоящих перед воротами ограды, и решительно направился к ним. Еще издалека он заорал своим привычно-зычным голосом:

— Что за черт тебя попутал, принц Диодор?! Разве ты не знаешь, что теперь мы — хозяева положения, зачем отрываешь моих людей от того, что им приказано сделать?..

Договорить он не успел. Страшный, невероятной силы взрыв поднял, как на миг показалось, весь дворец герцога д'Окра в воздух, а потом все скрылось в пламени необычайного синего и красного цветов, которые потемнели, слились воедино, и уже фиолетовым грибом поднялись выше к низкому из-за облаков небу. От этого взрыва и облака изменили, как показалось, свой цвет, стали бурыми, прорываясь черно-красными сполохами догорающего пламени.

Удар от этого взрыва был таков, что гвардейцев, успевших выбежать из дворца, раскидало, как игрушечных солдатиков могло бы свалить настоящее пушечное ядро. Даже маршал полетел по воздуху, будто ему приделали сзади крылья, с которыми он никак не мог совладать… Это было последнее, что увидел князь Диодор, чуть прежде, чем ударило его самого. Он понял, что его тоже опрокинуло и волочит по мостовой, но все же пробовал подняться. Хотя бы ничего не видел там, где только что стоял герцогский дворец и немалое количество людей. Там клубился дым и была жуткая, едко пахнущая гарью и магией чернота. И едва он это понял, чернота накрыла и его.