Глава 12
Душа-без-Тени

Они стояли друг напротив друга, человек с «Винторезом» в опущенной руке и краснокожее существо, немного похожее на человека и оттого еще более чуждое, и беседовали, словно старые приятели.

– Где Сханнф? – поинтересовался Пустынник. – Странно видеть тебя без нее.

– Дома, ждет второго ребенка, – негромко ответил Веффрн.

– Я очень рад за вас.

– Спасибо. Мы тоже очень рады.

Сталкер улыбнулся:

– Вы весьма вовремя. Не думаю, что это совпадение.

– Ты прав, – согласился Веффрн, – наблюдатель заметил бой между вами и степняками и подобрался поближе, посмотреть, чем кончится. А когда подобрался, узнал тебя в лицо и заметил, что твои спутники не похожи на железных шапок. Железные шапки слишком трусливы, чтобы ходить малыми отрядами без своих панцирных жуков. Но теперь им и жуки не помогают – ведь ты научил нас жечь их.

– Жаль, что вам пришлось использовать мои знания.

– Нам тоже, но железные шапки не оставили выбора. Мы вспоминали о тебе время от времени, но я не ждал, что увижу когда-нибудь снова. Что привело тебя обратно и кто твои спутники? Люди из страны льдов? Они нам враги?

– Из страны льдов. И всего пять минут назад они вообще не знали, что вы существуете.

Веффрн выглядел слегка озадаченным:

– Почему ты им не сказал? Почему не подал знак и не встретился с наблюдателями? И когда собирался сказать им и нам?

– Я не собирался. Хотел повидать вас, но решил, что было бы проще для всех, если бы они не знали о вас, а вы – о них. А теперь мне приходится объяснять вам, кто такие они и зачем тут, а потом еще придется объяснять им, кто такие вы. Я хотел избежать этих сложностей.

Несколько других краснокожих переглянулись, но ничего не сказали. Макс мимоходом отметил, что у некоторых разные глаза и даже руки различаются: у кого-то длинные когти, у некоторых одна рука превратилась вообще в когтистую лапу с негнущимися пальцами, у многих правая или левая рука почти не отличается от человеческой. Вся эта асимметрия глаз и рук делала краснокожих более чем странным зрелищем: двух похожих среди них Макс не заметил. И вместе с тем в облике этих существ чувствовалась некая гармония, так нехарактерная для уродливых, омерзительных алчущих.

– Так зачем ты привел их сюда?

– Предки оставили для них неподалеку одно особое лекарство, которое очень нужно на севере. Я привел этих людей, чтобы они взяли лекарство и ушли обратно в страну льдов. Они не враги никому, жаль лишь, что степняки напали на нас, приняв за железноголовых.

– Мы сообщим им, что вы не железные шапки, – сказал Веффрн.

– Вы с ними теперь общаетесь? – удивился сталкер.

– Да. Железноголовые заставили их. И нас тоже. Общий враг сближает.

Пустынник повернулся к отряду, в молчаливом удивлении наблюдающему за диалогом:

– Мне надо сходить поговорить со старыми знакомыми. Просто оставайтесь в этой комнате. Они не враги вам, хоть и немного похожи на алчущих. Повторяю: оставайтесь тут и отдыхайте перед ночным походом. Я скоро вернусь.

– Куда ты?! – встрепенулась Ольга.

– Я же говорю – пойду побеседую. Не нужно за меня опасаться – они мои друзья.

– Странный выбор друзей, – прокомментировал Михаил.

– А я и не выбирал. Они оказались первыми, кого я встретил после… после того как попал сюда без памяти.

И он притворил за собой дверь.

– Просто зашибись, – выдохнул ему вслед Виктор.

– Я насчитал семнадцать краснокожих, – сообщил Михаил, – это слишком много для нас, они же просто растерзали тучу алчущих.

Люди, все еще не в силах справиться с удивлением, смотрели друг на друга, потом Влад спросил:

– Что это было? Умные алчущие?

– Вряд ли, – покачал головой Слепнев, – они ничем на них не похожи, разве только цвет кожного покрова такой же. Я не знаю, кто они такие, но предчувствие у меня нехорошее.

– Постойте, но ведь эти краснокожие ребята нас только что спасли, перемолов вручную целую стаю алчущих, – напомнил Макс. – Вам не кажется, что вы…

– Послушайте меня, – медленно выговорил Слепнев, – вы все отдаете себе отчет, что мир, как мы теперь знаем, изменился невероятно, и сказать «до неузнаваемости» – значит ничего не сказать?!

Макс переглянулся с Владом и Игорем:

– Я думаю, мы отдаем себе отчет в этом. И что дальше? Как по мне, то встреча с этими типами для нас с вами в данный момент ничего не меняет. Мы продолжаем наш поход – благо, остался день пути.

Игорь только покачал головой:

– Я не верю этим краснокожим. Я не верю Пустыннику – теперь уже, я надеюсь, вы все понимаете, что он лгал нам о потере им памяти?! Я это сказал еще вчера вечером, а понял и того раньше! И ты, – он ткнул пальцем в сторону Ольги, – даже ты думала, что контролируешь его. И что же? Ты знаешь Пустынника лучше, чем кто-либо из нас, но он провел всех, и тебя в том числе. Скажите мне, это только я один думаю, что этот чертов сталкер, если он, конечно, сталкер, манипулирует нами и ведет игру, смысл которой понятен только одному ему?!

Макс потер подбородок и уселся в ветхое кресло. Безусловно, Игорь прав: Пустынник действительно темнит. И что хуже всего, его поведение не укладывается ни в какие рамки. Если раньше еще можно было с горем пополам предположить, что он запал на Ольгу и делает все, что она скажет, просто для того, чтобы оставаться с ней, то теперь оказалось, что Пустынник лгал даже своей подруге… или, точнее, не лгал, а просто умалчивал важнейшие вещи. Самое первое впечатление, составленное Максом о сталкере во время их первой встречи, оказалось самым правильным: хитрый, умный, находчивый и совершенно непредсказуемый сукин сын с абсолютно непонятными мотивами.

– А давайте мы просто подождем Пустынника и послушаем, что он нам скажет? – предложил Латышевский. – В противном случае можно долго гадать на кофейной гуще и в итоге ошибиться.

– Ну а какая гарантия, что он скажет нам правду?! – задал риторический вопрос Игорь.

– Артур не лжет, – ответила Ольга, – даже тогда, когда солгать выгодно. Повторяю для тебя персонально: он потерял память! И вспоминает только то, что видит!

– Да брось! Ты же слышала – он специально решил ничего не говорить про них!

Латышевский усмехнулся в усы:

– Да, верно. Но и мы не спрашивали. А значит, Пустынник нам не лгал, по крайней мере формально. Право человека держать в секрете информацию, которой он не хочет делиться, пока еще никто не отменял.

– Послушайте, – внезапно сказал Сергей, – а кто такие эти парни с когтями?

– Скорее всего, еще одна разновидность мутировавших людей, – предположил Петруха. – Вы заметили, что они все разные? И при этом в них есть что-то общее, объединяющее их. Все алчущие непохожи друг на друга, каждый изуродован по-своему…

– А эти, несмотря ни на что, не производят впечатления уродцев, – закончил Латышевский, – хотя почерк вируса «химеры» налицо.

– Так ведь и однороги с волкарями не уродливы, – пожал плечами Макс, – отчего эти должны?..

– У меня такое чувство, будто алчущие – какая-то странная ошибка в механизме изменчивости «химеры», – негромко сказал Слепнев. – Вы так не считаете?

– Да леший с ними, – махнул рукой Михаил, – не жаждут нас сожрать – и на том спасибо. Кто они такие – вопрос десятый.

Виктор согласно закивал:

– Найдем «Чистильщика» и уберемся отсюда. Пустынник прав: и для нас, и для них самый лучший выход – это просто разминуться и уйти своими путями.

– Но мы в этом случае можем потерять больше, чем они! – встрепенулся Сергей. – Вы подумайте только – они живут тут, это место – их дом. Вы представляете, как много они знают?! А их помощь была бы неоценима…

– Ну и с какой стати им помогать нам? Что будет, если «Чистильщик» на них действует негативно? – прищурился Латышевский.

Игорь ухмыльнулся:

– Ну и славно было бы. Все равно рано или поздно пришлось бы с ними воевать. Это наш мир, они в нем не нужны.

Макс, не принимавший участия в дискуссии, скосил взгляд на Ольгу. Наверняка все мотает на ус и молчит. Игорь – дурак, свои взгляды мог бы при себе держать.

Эта же мысль пришла в голову и Петрухе:

– Тогда будет очень плохо, если Пустынник до этого додумается. Он вроде не глуп, должен понимать, что помогает нам искать оружие против своих, так сказать, друзей…

Слепнев сделал успокаивающий жест:

– На самом деле «Чистильщик» вряд ли им повредит. Скажем, волкари и однороги точно никак не пострадают. Я чуточку больше знаю о «Чистильщике», просто поверьте мне.

– И ты еще катил бочку на Артура, он-де не говорит, что знает? – фыркнула Ольга. – Ты сам поступаешь точно так же, лицемерный старый пердун!

Слепнев позеленел от возмущения и одарил Рысь взглядом, в котором ясно читалось, что бы он сделал с нею, если б мог. В ответ девушка послала ему воздушный поцелуй.

– О господи, только не опять! – вздохнул Влад.

Пустыннику потребовалось совсем немного времени на дружеский разговор с краснокожими: он появился как раз в разгар перепалки.

– Я только что узнал, что колонна автомашин СШЕ выдвинулась ориентировочно в нашем направлении около трех часов назад. Их лагерь находится примерно километрах в сорока за рекой, так что сейчас они пытаются расчистить один из мостов. Предположительно, они остановятся где-то возле города на ночевку, и потому, если мы выйдем, как только стемнеет, то доберемся до лаборатории еще затемно, если нам повезет. Или можем рискнуть выступить прямо сейчас в надежде, что поблизости не будет вертолетов, а их у железноголовых минимум два.

– Мы не найдем лабораторию ночью, у нас могут уйти дни на поиски, – возразил Игорь.

Ответ Пустынника поразил и ошарашил всех:

– Нам не придется искать. Я знаю, где находится лаборатория. Всегда знал.

– Артур, ты не считаешь, что должен кое-что объяснить? – спросила Ольга негромко, первой нарушив короткое молчание. – Хотя бы мне!

– Полагаю, что так и есть, – согласился сталкер, садясь у импровизированного очага. – Провести вас туда и обратно, ни с кем не повстречавшись, у меня не вышло. Спрашивайте, что хотите знать.

Латышевский задал вопрос быстрее всех:

– Кто это такие? И почему они твои друзья, а, сынок?

– Потому что они стали первыми, кого я встретил здесь десять лет назад и кто при этом не попытался меня съесть. Я нуждался в помощи, так как ничего не помнил, ничего не понимал, ничего не знал. И они мне помогли, так что я в долгу перед ними. Кто они такие? Семья – так они называют свое сообщество. А себя – людьми.

– Но они же вовсе не люди! – возразил Петруха.

– Для кого как, – сказал Пустынник, и в его голосе зазвучали жесткие нотки. – По крайней мере, в их обществе ко мне отнеслись куда человечнее, чем в вашем.

– А что насчет биографии? – поинтересовался старый инженер.

– Обычная история человека без памяти. Я крайне смутно помню то время. Месяца два скитался по здешним местам, выживал, как мог, дрался со всеми, кто пытался меня схарчить. Потом случайно встретил Веффрна и его подругу, когда они искали пропавшую козу. Я тогда даже не удивился, когда они заговорили со мной. Примерно полтора года жил среди них. А потом верховный правитель Семьи, которого они зовут Бог, рассказал мне вкратце о мире и о местах далеко на севере, где живут такие же, как я. И я отправился за Предел. Вот и вся биография. Полагаю, нет нужды говорить о том, что среди вас я до сих пор чувствую себя чужаком, вы это и так понимаете.

– Бог? Сильно, однако, – заметил Сергей.

Макс поерзал в кресле, устраиваясь поудобней, и как будто невзначай спросил:

– А что насчет «жечь жуков»?

– А, ты про это… Лет девять назад или около того сюда пришли эти, из СШЕ. Поначалу они настроили против себя дикарей-степняков, обращаясь с ними, мягко говоря, негуманно. Затем продвинулись на территорию Семьи и напали без предупреждения, убивая всех подряд. Тогда самые сильные бойцы со всех окружающих селений собрались и ночью нанесли ответный удар, полностью уничтожив походной лагерь железноголовых и убив всех, кто сопротивлялся. Ушли только некоторые, на броневиках. – Сталкер вздохнул, погрузившись в воспоминания, затем продолжил: – Когда люди из СШЕ поняли, что не могут противостоять Семье без тяжелой техники, появились бронетранспортеры – много бронетранспортеров – и новая, хорошо укрепленная база. Вот тогда-то я и научил своих друзей пользоваться бутылками с зажигательной смесью. Саму смесь для них составил тоже я. И стрелять из захваченного оружия они учились у меня. Война закончилась, когда Семья и степняки независимо друг от друга атаковали базу СШЕ, убив более пятисот человек и захватив в плен тех, кто не пытался сопротивляться… Таких было немного.

– И что стало с пленниками?

– Для них по приказу Бога построили отдельный охраняемый лагерь. Веффрн сказал мне, что сейчас там живет около трехсот пленников, включая детей возраста меньше десяти лет.

– Детей?!

– Ну да. В войсках СШЕ есть и женщины, как вы знаете, в основном медицинские и технические специалисты. Немного, правда, но как раз именно они, парализованные страхом и паникой, не оказали сопротивления и потому не были убиты.

– Так, а зачем твоим краснокожим друзьям пленники? – полюбопытствовал Петруха.

– Вначале они и сами не знали, почему Бог так решил. Потом поняли: пленники – это в основном обученные специалисты. Когда я уходил, они строили для Семьи водяную мельницу и дома, учили их детей. Хотя, может статься, у Бога на них есть и другие планы. Он мыслит категориями десятилетий, а не сегодняшним-завтрашним днем.

– Наверное, ты был солдатом до потери памяти? – спросила Ольга.

– Видимо, да. Иначе нельзя объяснить мои навыки и знания.

Слепнев переглянулся с Латышевским, затем спросил:

– А какова тогда ситуация сейчас? Почему СШЕ воюет с Семьей?

– Со слов пленников, с которыми я говорил девять лет назад, это произошло потому, что Соединенные Штаты придерживаются политики уничтожения всего, имеющего отношение к вирусу «химеры». Со степняками у них вышла заминка – ведь люди как люди, по крайней мере внешне. А люди Семьи на них совсем непохожи, вот им и попытались устроить геноцид. Просто за то, что они не такие. А сейчас все идет к тому, что СШЕ пытаются в третий раз завладеть здешней территорией. Теперь у них есть вертолеты, а с ними бороться уже куда труднее. Около двух месяцев назад тут были небольшие разведывательные отряды, но Семья прогнала или уничтожила их. И в данный момент планирует упреждающий удар по основным силам экспедиционного корпуса.

– А кто такой Бог? Совпадение имен очень странное, я бы сказал…

– Нет никакого совпадения. Бог есть Бог. Его воля не обсуждается, а мудрость не подвергается сомнению. Конечно, он не дух бесплотный. Веффрн сообщил мне, что Бог болеет уже год с чем-то. Он очень стар…

– Но ведь ты же видел его? – спросил Сергей.

– Конечно. И говорил с ним. Он похож на остальных, но поменьше. И без когтей.

Пустынник выглянул в окно:

– Скоро стемнеет. Давайте собираться в путь.

– Последний вопрос, – сказала Ольга. – Как ты узнал про лабораторию?

Сталкер пожал плечами:

– Некоторое время я ночевал в метеостанции посреди степи. Там в подвале стальная дверь. А больше ничего похожего на замаскированное сооружение нету – голая степь, я ее на километры вокруг исследовал. И только на восток от той станции уже поселения Семьи и заброшенные города и деревни. Так что когда речь зашла о секретной лаборатории, первое, о чем я подумал, – о двери в подвале. Я тогда так и не смог ее открыть.

– Ладно, все это, конечно, занимательно, – сказал Макс, – но нам сейчас не до истории, самим бы в нее не влипнуть. Я так понимаю, краснокожие готовятся к войне с экспедиционным корпусом, и мы того и гляди попадем меж двух огней.

– Так и есть. Но войска СШЕ не рискнут передвигаться или как-то иначе действовать ночью, так что у нас все шансы добраться до цели затемно.

Однако осуществить намеченный план не удалось: буквально через десять минут после того, как отряд покинул свое убежище и миновал поле боя, усеянное трупами алчущих, Пустынник уставился в небо и прислушался.

– В чем…

– Назад! – скомандовал сталкер. – Надвигается пылевая буря! Нам необходимо укрытие, лучше всего в подвале!

И они побежали обратно. Угрожающее мутное облако, от которого луна потеряла былой блеск, действовало ничуть не хуже допинга.

– Вот черт, Артур, стоило бы тебе вспомнить о бурях раньше, и мы взяли бы респираторы и очки, – с досадой выдохнул Макс, – и не теряли бы драгоценное время. У нас был такой шанс добраться до…

Пустынник, не оборачиваясь, зловеще сообщил:

– Я не уверен, что эти бури опасны именно пылью. Когда видимость всего два метра – ты легкая добыча для тех, кто охотится без помощи зрения. Я не помню, что же это за опасность, – но все бури я пережидал в подвале метеостанции, опасаясь выйти наружу.

Укрыться решили в подвале первого попавшегося дома на самой окраине города. Дверь в подъезд оказалась насквозь прогнившей, зато подвальная – корявая, толстая и прочная. Макс толкнул ее, но не тут-то было.

– Черт, заперта! Только я не вижу замочной скважины…

– Видишь скобы? Она запиралась на висячий замок.

– Давайте я попробую, – вызвалась Ольга, – у меня есть некоторая практика отпирания дверей.

«…в чужих жилищах», – мрачно подумал Макс, но ничего вслух не сказал.

Девушка быстро осмотрела дверь:

– Здесь и правда нет запирающего приспособления. Дверь заперта изнутри. Артур, дай свой нож, пожалуйста, мой слишком короткий.

Сталкер молча протянул клинок рукояткой вперед. Ольга просунула лезвие в щель между дверью и косяком у самого пола и начала передвигать вверх, нащупывая засов или другую задвижку.

– Не понял, – сказал Игорь. – Как – изнутри? Я сталкерил года четыре, обшарил за это время не меньше тысячи подвалов и никогда не видел ни одного с двумя входами. Подвал просто невозможно закрыть изнутри!

– Можно, – мрачно отозвался Макс, – при условии, что ты сам останешься там.

– Значит, там есть кто-то живой, – ухватил мысль охранник. – Ну-ка, Семен Борисович, отойдите от двери в сторонку – не ровен час, пальнут.

– Я думаю, там был кто-то живой. – Пустынник сделал удаление на слове «был». – Лет примерно восемьдесят восемь назад.

– Засова нет, – сообщила Ольга, – его и правда нет смысла делать в подвале. Значит, дверь подперта.

Она вернула нож сталкеру и принялась постукивать костяшками в разных местах двери.

– Что ты делаешь? – удивился Петруха. – Нам валить надо, другой подвал искать!

– Не дрейфь, очкарик, – насмешливо отозвалась Рысь, – я знаю, что делаю. Лучше приставь-ка пулемет вот сюда и сделай одиночный выстрел.

– А-а, – догадался тот, – ты постукиванием определила, где именно прислонен подпирающий предмет!

Он прицелился в указанное место и нажал на спуск. Грохот выстрела эхом прокатился вверх, до самого последнего этажа, и умолк. Ольга толкнула дверь:

– Добро пожаловать в склеп.

За дверью на ступеньках лежал толстый деревянный брус с расщепленным пулей концом. Пустынник посветил внутрь фонарем, затем стал спускаться.

– Чисто, – сообщил он.

Отряд укрылся в подвале, и Михаил снова подпер дверь брусом.

– Он трухлявый малость, не очень надежно. Думаю, дверь можно было бы вышибить хорошим ударом.

Макс кивнул:

– Заметано. Сейчас что-то сообразим.

У самой стены, под крохотным окошком, луч фонаря выхватил два детских скелета. Тот, что побольше, обнимал второго, который положил голову на колени старшему, словно уснул. Рядом валялась пустая пластиковая бутылка.

Видавшие виды охранники крестились и отворачивались, не в силах выдержать это зрелище.

– Они заперлись здесь, когда весь мир сошел с ума и люди начали пожирать друг дружку, – чуть слышно прошептала Ольга. – Им некуда было деваться, и они сидели тут, ожидая, что кто-нибудь спасет их… Боже…

– Надеюсь, те, кто придумал вирус «химеры», варятся в аду в особо горячей смоле, – мрачно изрек Виктор.

– Дело не в них, – покачал головой Пустынник, – дело в нас с вами. Я говорил – наше прошлое определяет наше будущее. Наша природа определяет нашу судьбу. Что мы делаем тут? Пытаемся возродить тот мир, который сами же и разрушили, тот же порядок, который привел нас на грань. И если нам удастся это – человечество снова станет таким, как было. Снова будут войны, снова будет оружие массового уничтожения. Снова будет то, что уже произошло восемьдесят лет назад. Повезет ли нам в следующий раз? Вряд ли. Все, что мы делаем, – пытаемся продлить свою агонию, бегая по замкнутому кругу, из которого нет выхода.

– Да, ты прав, – вспылил Виктор. – Давай сейчас все вместе застрелимся к чертовой бабушке! Зачем продолжать агонию?!

Сталкер равнодушно пожал плечами:

– Ты со мной не согласен? Я рад за тебя, ты, по крайней мере, смотришь в будущее с оптимизмом. Иногда умственная близорукость – достоинство.

– Да пошел ты!

Латышевский тяжело вздохнул.

– На самом деле не все так плохо, сынок, – обратился он к Пустыннику. – Да, насчет круга ты прав. Но пока мы живы, жива и надежда, что однажды мы соберемся с силами и разорвем его. Эволюция не стоит на месте, когда-нибудь мы, может быть, поумнеем. А покамест наша задача – дать возможность потомкам выжить достаточно долго для того, чтобы эволюция сделала свое дело. Вот так вот…

– Извините, что прерываю, – вмешался Макс, – но снаружи какой-то шум. Нам бы дверь подпереть чем-то.

– Начинается буря, – кивнул Пустынник, – давайте поищем что-то прочное. И останки уберем отсюда.

Дверь подперли более-менее прочными досками, выломанными из двери в одну из каморок. В самой каморке обнаружились банки с тем, что осталось от всевозможных солений. Макс, увидев это, помрачнел. У детишек не хватило сил выломать замок, и они умерли в трех шагах от целого склада провизии.

– Не бери близко к сердцу, – посоветовал сталкер, каким-то образом угадавший мысли товарища. – Если б они добрались сюда – только продолжили бы свои муки и в итоге все равно погибли бы.

Макс лишь покачал головой: гребаный Пустынник прав, как всегда, но порой кажется, что этому ненормальному чуждо что-либо человеческое.

Костер разводить не стали: в подвале и так воздух затхлый донельзя, вентиляции никакой. Холодную тушенку ели молча, без аппетита, как будто призраки умерших голодной смертью детей заглядывали в рот.

– У меня аккумулятор ПНВ сел, – сообщил Сергей невпопад.

Оказалось, что не у него одного. Игорь и Слепнев тоже остались без ночного видения.

– Полагаю, у всех остальных дела не многим лучше, – вздохнул Латышевский. – Аккумуляторы не ахти, а зарядить не от чего. Хорошо хоть для фонарей сумели сделать приличное питание, иначе еще пара часов – и были бы ночью совсем слепые.

Макс кивнул:

– Да уж. От передвижения ночью придется отказаться: уж лучше днем идти, а заметит кто – так и мы его заметим хотя бы. Ночью же вляпаться кому-то в пасть – плевое дело. Будем беречь аккумуляторы на самый крайний случай.

На несколько минут воцарилась тишина. Затем Пустынник негромко сказал:

– Готовьте пулеметы. Снаружи что-то есть.

В тот же миг в дверь что-то ударилось. Несколько затворов лязгнули одновременно.

– Что это? – испуганно спросила Ольга.

– Не знаю. Сидим тихо. Если проломится – включаем фонари и стреляем.

Послышался шорох: сначала за дверью, потом на улице, у самого окошка. Однако кромешная темень спустившейся на землю ночи не позволила разглядеть существо снаружи.

Оно знает, что в подвале люди, без всяких сомнений, подумалось Максу. Проломит дверь или нет? Выдержит ли брус?

– А это не может быть наш мстительный знакомец? – шепотом спросил он.

– Нет. Алчущий превосходно знает свои шансы в лобовой атаке. Это что-то другое… Что-то с множеством ног. Да и звуки другие. И я вообще не уверен, выследил ли алчущий нас до этого подвала. Мы тихо сидели… Оно учуяло нас не на слух и не зрительно. Запах, возможно, или что еще.

Минут сорок прошло в напряженном ожидании и полной тишине, не считая шума ветра снаружи.

– Запах, – сказал Слепнев, продолжая прерванную беседу, – больше никак нельзя – вкус и осязание отпадают.

– Вы, как биолог, должны знать, что пять чувств – не предел, – парировал Пустынник. – Более того, я уверен, что это существо охотится не с помощью зрения, слуха или обоняния. Во время песчаной бури ничего не видно, вой ветра и шорох песка глушат звуки, о запахе тем более нечего говорить: вихревые движения воздуха не позволят определить направление к добыче по запаху. Вкус и осязание отпадают. Получается, у этого охотника есть шестое чувство. Например, телепатия.

– Как же ты меня утешил и успокоил, – вздохнула Ольга.

– Кажется, поспать нам не удастся, – заметил Влад. – Как-то не спится, когда снаружи бродит нечто с шестым чувством. Артур, ты не хочешь рассказать нам немного о… своих друзьях?

Сталкер кивнул.

– Что вас интересует?

– Ну, например, сколько их?

– И каков их общинный уклад? – добавил Петруха.

Пустынник на миг задумался, затем ответил:

– Мне сложно сказать. Люди как люди. В ближайших районах раньше жило около трех тысяч их, теперь, полагаю, чуть больше. Правит ими, как я уже говорил, лидер, которого называют Богом.

– А как они выучили русский язык?

– Я не знаю. Их собственный язык ни на что не похож – они сами изобрели его, подобно тому как глухонемые сами выработали язык жестов.

– Они разумны настолько же, насколько и мы? – полюбопытствовал Латышевский.

– Да. И, если вас интересовало именно это – им известны понятия дружбы, доброты, сострадания, чести… а также ненависти, ярости и гнева.

– У них есть естественные враги?

– Есть. Железноголовые. Алчущие не представляют для них угрозы – вы сами видели результаты схватки между отрядом Веффрна и стаей алчущих.

Слепнев тяжело вздохнул:

– А вы не думали, что в будущем эта Семья может стать врагом всего человечества?

– Это возможно, теоретически. Но если это случится – вина будет всецело на вас. Люди Семьи неагрессивны по своей природе и добродушны, хоть и выглядят хищниками. Не позволяйте вашим глазам обманывать вас. В конце концов, первые полгода я жил у них в гостях, ничего не давая взамен. Они жалели меня. Это уже потом мои знания пригодились им в войне против захватчиков.

Макс молча слушал и мотал на ус, косо глядя на Пустынника. Да, прав Латышевский, слишком уж заумно говорит этот сталкер, слишком много знает, слишком много умеет. Не испытывает эмоций, боли, страха, сострадания… или не показывает, по крайней мере. Кто же он такой и какой сюрприз держит в рукаве? Вопрос на полтонны патронов, но без ответа.

Ночь прошла спокойно: что бы ни пыталось пробраться в подвал, оно быстро оставило свои попытки. Наутро, когда сквозь толстый слой пыли на крохотном оконце пробился лучик света, Макс собрался вновь продолжать путь. Но когда отряд приготовился осторожно проверить, не караулит ли ночной хищник за дверью, снаружи послышался вначале неясный, но все нарастающий рокот моторов и свист воздуха, рассекаемого винтами. Минутой позже появились и автомобили.

– Что теперь делать будем? – задал риторический вопрос Влад.

Слепнев переглянулся с Петрухой, затем взглянул на Пустынника.

– Переждать?

– Не выйдет.

Теперь уже все взгляды остановились на сталкере.

– Моторы выключаются, слышите? Они здесь надолго.

Сергей переглянулся с коллегой:

– Слышь, Петруха, а все-таки по-нашему вышло. Мы с тобой изначально стояли за контакт – и вот теперь и выбора особого нету.

– Я вас разочарую, – сухо сказал Пустынник. – Этот контакт будет стоить вам жизни, если затянется. Вы не забыли про Семью? Она может нанести удар в любой момент, и тогда вы попадете под горячую руку.

Внезапно Виктор лязгнул затвором.

– Не будет никакого контакта.

Его автомат смотрел в пол возле ног Сергея. Чуть поднять дуло – дело одного мгновения.

– Ты в своем уме?!

– Абсолютно. Эти ребята из СШЕ заберут «Чистильщика» себе, и моя семья умрет. Если кто-то попытается выйти из подвала – буду стрелять. Макс, Влад, вы со мной?

Макс тяжело вздохнул. Что за черт, осложнение за осложнением. Виктор, конечно, прав по-своему, ведь он в таком же отчаянном положении, как и сам Шрайк. Но слишком уж скованно и медленно мыслит.

– Витек, мы не сможем просто отсидеться. Если эти, – Макс кивнул в сторону окошка, – собрались устроить тут лагерь, они нас пересидят. А мы с тобой в отчаянном цейтноте.

– А какой выход?!

Вместо наемника ответил Пустынник:

– Выход есть всегда. Мы выберемся, вступим в контакт и скормим им какую-нибудь байку, объясняющую, что мы забыли тут, так далеко от наших холодных краев. Выразим огромную радость от встречи… и при первом же случае свалим.

– Проще сказать, чем сделать. Я не уверен, что прием будет теплым. Да где вообще гарантия, что нас не шлепнут на месте?!

– А смысл? Мы представители севера, потенциальный союзник в войне против степняков и краснокожих. – Губы Пустынника тронуло слабое подобие усмешки.

– И это говорит человек, якобы никогда не лгущий? – негромко спросил Латышевский.

– Я и не буду лгать, – возразил сталкер. – Вы будете. Мои принципы запрещают мне лгать лично, но предложить такой вариант вам – нет.

– Эх, была не была, – вздохнул Виктор и опустил автомат дулом книзу. – Ничего лучше я не могу придумать.

Сергей с облегчением вздохнул, старый инженер покрутил ус.

– Я не уверен, что так действительно будет хорошо. Сынок, почему бы тебе не признаться, что ты сам агент СШЕ?

Пустынник склонил голову набок:

– Это бред. Они мои враги.

Ольга, Виктор, Игорь – да все, за исключением разве только Макса, в изумлении уставились на Латышевского. А тот шагнул ближе:

– Артур, помнишь, ты говорил, что немного знаком с айкидо? Так вот, ты не мог выучить его на севере. Последний владеющий этим боевым искусством человек умер сорок лет назад – до твоего рождения, потому что ты выглядишь на тридцатник, не более. Значит, остается только СШЕ.

– Я никогда и не занимался айкидо, – ответил Пустынник, – мои навыки у меня были всегда. С самого начала.

– Все равно ты должен был где-то когда-то их получить – с навыками не рождаются. Не у Семьи же!

– Нет, конечно. Даже если бы я действительно когда-то принадлежал к гражданам СШЕ, то после этого я потерял память, жег их броневики и учил Семью воевать с СШЕ. И после этого вы подозреваете меня в шпионаже?

– Он прав, – кивнул Макс. – И у нас все равно нет иного выхода.

Слепнев кивнул:

– Согласен. Осталось только решить, что мы им расскажем.

– Например, что мы здесь ищем место для переселения, – предложил Макс, – потому что у нас на севере дела идут все хуже и хуже. Цинга, сокращение численности и так далее. А нас послали, чтобы разведать ситуацию и выяснить, нет ли тут пригодного для жизни места, которое было бы легко оборонять.

– А еще скажем, что мы уже дрались с краснокожими, – добавил Пустынник, – и упаси вас бог назвать их Семьей. Наша легенда – мы дрались с группой, равной по численности, и отбили нападение, не подпустив их близко.

– Ладно, так и порешим, – согласился Игорь, – при встрече проявляем опасение и не идем на контакт, пока не поговорим с их командиром. И мы должны окликнуть их охрану до того, как они нас заметят, – тогда не подумают, что мы подкрадываемся… Они хоть на каком языке говорят?

– На английском, скорее всего, – ответил Сергей, – документы той женщины, по крайней мере, были написаны на этом языке.

Макс и Пустынник первыми выбрались из подвала. Прямо перед ними на небольшой площади кольцом расположились автомобили – внедорожники, грузовики, пара бронированных вездеходов. В центре стояли три автоцистерны. И везде – люди в униформе цвета хаки.

– Да их тут человек двести, – присвистнул Макс.

– В прошлый раз было больше.

Их заметили – ближайший часовой находился всего в тридцати метрах от них. Макс помахал солдату рукой, выдавив неестественную улыбку.