Глава 9
ЛОВЛЯ НА ЖИВЦА
ДУРАКИ И ДЕЛОВЫЕ, ДОРОГИ И ДОБЫЧИ
Каждому сообществу нужен свой краеугольный миф.
Мне показалось, что в селениях вблизи перевала давным-давно таковым стал миф про Шаумян — некогда почти приватную «партизанскую тропу» местных жителей, которую в последние годы перед вселенской катастрофой грузовики и фуры использовали в хвост и в гриву. Так постепенно миф о загадочном да страшном Шаумянском перевале начал разрушаться.
Маршрут действительно захватывает дух, а вот чего-либо особо примечательно-сурового я не увидел. Ну да, он проходит высоко в горах, обрывы не огорожены, покрытия дороги на большом участке просто нет — словно скрепер содрал, мелкие камни, за кормой пыль столбом. Зато живописно и пробок нет.
Мы быстро проехали мимо нескольких поселков, ясно видимых признаков жизни нет ни в одном, что, впрочем, не исключает проживания там одиночек. Наверняка многие прячутся.
Километр за километром отличного асфальта убегали под ребристые колеса «егеря», по сторонам все выше поднимались поросшие лесом горы — скалы Индюка, горы Семашхо, Семиглавая, а мы с Гобом все ждали: когда начнется обещанная жесть? Не начиналась. Разметка качественная, со светоотражателями, иногда попадаются разгоняющие сонливость надписи типа «Пересечение сплошной белой полосы приведет к черной в жизни!», специальные отстойники для магистралов с фурами, все цивилизованно.
Вот так. Спокойно любовались видами, рядом тянулась ветка железной дороги, машина легко входила в пологие повороты вполне комфортной горной трассы, без сюрпризов. Сомов даже замурлыкал себе под нос что-то псевдомелодичное.
Пару раз видели следы падения маленьких метеороидов, все по краям, не препятствия.
Потом все чаще и чаще стали попадаться мятые остовы легковых машин, сброшенных на обочину, а также вполне целые авто, по неизвестным причинам оставленные хозяевами на аварийных съездах и в карманах. Асфальт уже не радовал, становилось понятно: эвакуация по направлению проходила сложно, было много аварий и прочих ЧП. Гоблин мурлыкать перестал, подтянулся, проверил свой «тигр», то и дело хватал бинокль и что-то выглядывал, чаще всего не говоря ни слова. Я не настаивал, какое-то время сосредоточившись исключительно на вождении. Меньше всего мне хотелось останавливаться. Быстрей бы проскочить перевал и подобрать место для короткого ночлега — в кромешной тьме по незнакомой дороге мы не поедем.
Вечера при таком небе темнее, чем раньше, еще и горы заслоняют слабый закатный отсвет, разливающийся над морем. Постоянный сумрак. Скоро стемнеет, надо торопиться.
Брошенной техники с каждым пройденным километром становилось все больше, начали попадаться уже и КамАЗы. Я поехал помедленней.
Опа! Табличка! «Шаумянский перевал». Неожиданно, но скучно.
В целом же нормально, вполне подходит для проезда любой легковушки. Мне было еще проще — никого навстречу или вдогон. Никто неожиданно не вылетает из-за поворота, не сигналит в дискретной истерике, не обгоняют ухари на иномарках, не ревет раненым зверем догоняющий МАЗ с очень нервным водителем, а в лобовое стекло не летит пыль, поднятая тяжелой техникой, из-за чего порой не видно идущей впереди машины…
Промелькнул щит-предупреждение — длинномерам здесь ездить запрещено, — и почти сразу за ним стояла чудом не свалившаяся в ущелье реки фура: магистральный тягач удержался, уткнувшись мордой в деревья. Ну да, послушаются они…
Заметно похолодало, я включил печку. Хороший отопитель, сушит моментально.
Показалось сгоревшее дотла большое село Шаумян, тяжело смотреть. Следов небесного удара не видно. Халатность или иное действие рук человеческих.
На самой вершине великого и ужасного мифа-перевала был асфальт, всего пара сотен метров. Тут создана нехитрая инфраструктура скоротечного отдыха.
И даже памятник есть — вертикальный белый меч, установленный острием вверх.
«Егерь» замер в маленьком кармане-стоянке, а мы вылезли из кабины, подошли ближе. На рукоятке меча выбито знаменитое от Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет — от меча и погибнет!» Обелиск поставлен в честь защитников перевала в 1942–1943 годах, именно здесь проходила линия обороны Туапсе и всего Черноморского побережья. Около памятника расположено ничем не примечательное кафе, внешне целое. Заведение не производит впечатления места, где хочется посидеть и отдохнуть. Бросилась в глаза непонятная фанерная табличка, прибитая к дереву, на которой был изображен верблюд. Откуда тут взялся двугорбый? Что, есть такая порода: горные верблюды?
— Наверняка хозяина кафе скотинка. Клиентов катал, фотались за бабки, — догадался Мишка.
Вряд ли владелец забрал верблюда с собой, так и бродит где-то в лесу. Волки тут есть? Да что там волки — я поверю, если мне скажут, что в этих местах вновь появились снежные барсы или леопарды, проложившие свои охотничьи тропы.
Не нравится мне тут.
— Поехали, пока совсем не стемнело. Нехорошее место. Все время кажется, что кто-то в спину смотрит…
— Есть такое дело! Притормози, посмотрю, — попросил Гоблин, поднимая к глазам монокуляр тепловика, в который он только что вставил очередной комплект новых батареек. Убить надо наших технарей за такую матподготовку группы.
Теперь дорога побежала вниз.
В глаза сразу бросился очередной феномен — на склонах очень много поваленного леса, лежит волнами. Скорее всего, именно в таких местах горы экранируют все ударные волны падений крупных метеороидов, перелетевших через хребет, собирая их в пучок на каких-то участках склонов. Вот интересно, ученые, моделирующие постапы, предполагали такое? Или все случившееся оказалось полной неожиданностью и для них?
Один раз в небе появился трассер падающего метеороида — траектория проходила далеко южней, но Мишка все равно заснял дымный след: отныне это обязательная процедура, если у операторов есть время и возможность зафиксировать событие. Компактные видеокамеры лежат в карманах у обоих. Пусть потом научники разглядывают.
Гравийный грейдер закручивало в уже настоящий серпантин, стало повеселей. Обрывы реально напрягали! Никаких ограждений, езжай как хочешь.
Грунтовка закончилась через одиннадцать километров, замерял по одометру.
После очередного крутого поворота я еле успел затормозить — на дороге у самого обрыва замер перевернутый лесовоз, длиннющие лесины беспорядочной грудой лежали на проезжей части. В принципе отвернуть успел бы, но неприятно. Видно, что рассыпавшиеся бревна толкали, чем-то сгребали к обочине, спешно расчищая проезд. Одно бревно, диаметром поменьше, скатилось ниже и теперь лежало поперек дороги. Цеплять и выдирать его из переплетения кривых деревьев мы не стали, «егерь» осторожно перевалил через препятствие. Пусть лежит — далеко не каждая машина сможет повторить такой трюк, все спокойней за тылы будет.
Проехали под железнодорожным мостом через реку Пшиш, старым и очень красивым, наверняка это была местная достопримечательность. Когда-то здесь стояла охрана, видны будки-фишки, предмостные укрепления. Сейчас нет никого. Короткая остановка.
— Дверь опечатана, — доложил Мишка, посмотрев в бинокль на подсвеченное фарой-искателем маленькое здание охраны.
— Ясно, уходили организованно, забрали все.
Несмотря на вновь появившийся под колесами асфальт и полосатые отбойники, ехать становилось все сложней и сложней, к темноте подступающей ночи примешивался туман, с каждой минутой становившийся все более плотным. Соваться в город ночью, да еще и в тумане? Вот уж нет!
— Место надо искать поспокойней, — лениво констатировал Гоблин, смачно позевывая. Хорошо паразиту. Развалился и уже почти мочит. Посадить его за руль, что ли?
Смотрим! Лучше не дожидаться момента, когда от усталости и ближайшая лесная поляна покажется пятизвездочным отелем. Это очень плохой вариант, опасный, нельзя останавливаться на ночь абы где, у ребят с большой дороги тоже мозги имеются.
В Навагинском останавливаться не стали: слишком хорошо просматривается. Брошенных машин стало меньше. Либо их позже растащили местные.
— Гоблин, внимание!
Впереди возле разбитой автобусной остановки стоял БТР-80. Не поломка и не брошенка, бронетехника горела.
— Я пошел, — засуетился Сомов, хватая гангстерский «спектр». — Надо глянуть.
Поставив незаглушенную машину поближе, я тоже взял автомат и начал пасти кругозор через люк и все окна сразу. Нервная ситуация, стою тут, как на выставке! Инстинктивно хотелось спрятаться, да нельзя водителю покидать кабину — в любой момент может случиться срыв когтей.
Гоблин разведывал недолго.
— Не порадую, Кастет. Гранатомет! — доложил Сомов, отряхиваясь перед открытой дверью. — Измазался… Поехали! Два попадания, ишь ты, еще и добавляли.
— Что-то деловое? — безнадежно спросил я.
— Болт, все ценное отжали, одна коробочка. Хренас-се, Кастет, кто тут с кем воевал?
— Да черт его знает! И не знать бы вовек.
Настроение опустилось ниже плинтуса. Надо останавливаться, тяжело уже.
Подходящее место мы нашли в опустевшем хуторе Шубинка, в саду возле крайнего дома, у самой излучины реки Пшиш.
Мишка, в отличие от меня, в процессе езды ухватил сколько-то минут сна и по-честному предложил фишковать несправедливо, благодаря чему я более-менее перезагрузился. Ночью было зверски холодно, дрыхли в спальниках, печь не затопишь. Утром еле вылез.
Гоблин, запалив на веранде газовку, готовил что-то скоростное.
— Кофе держи.
Я с благодарностью взял большую кружку и вышел на крыльцо.
Хмурое утро встретило меня уходящей грозой, облачками тумана в распадках и высокой мокрой травой вокруг. Сходил к реке, умылся, взбодрился. Мы быстро перекусили, заодно оперативно обсудив маршрут на ближайшие пару часов.
Углы я срезать не собираюсь, памятуя наставление старлея и рассказы людей знающих. Они говорили, что гравийка Шаумяна выглядит настоящим автобаном по сравнению с дорогой, что начинается от Хадыженска в сторону Горячего Ключа. Точнее, она там заканчивается. Сначала жуткий асфальт с ямами и провалами, потом зубодробилка километров на двадцать, а дальше оползни и слетевшее пластами полотно. Поэтому мы сразу двинем на Майкоп, дабы выскочить там на трассу М-29 и по ней подобраться к Белевцам, оставив нежелательный Краснодар в стороне. Быстрее будет.
Впереди лежал путь в долины предгорий, а дальше — в огромные равнины Краснодарского края. Что там сейчас творится, и представить страшно.
Небольшие общины выживших, мононациональные и смешанные банды и полубанды, все против всех, их подстегивает вскипевшая память былых обид и взаимных территориальных претензий… Предположения складывались в нехитрую модель — впереди Дикое Поле, иначе не назвать.
Там пьянящие степные ароматы крепко разбавлены запахом неожиданно свалившейся анархической свободы. Огромное пространство, пораженное заразой вседозволенности, в котором пытается реализоваться коллективная дурь, накопленная в горячих головах.
Да, я могу ошибаться и внизу все в пряниках. Какая вероятность всеобщей благости?
Шесть лет назад, если считать по времени Платформы, мы с приятелем ехали через Сальские степи на Ростов. Очень меня впечатлили транспаранты-предупреждения — мол, в автомобилях не ночуйте, возможны нападения. С мотелями и кемпингами в тех краях не ахти — по этому вопросу транспаранты ничего не советовали, пришлось понервничать. А за год до переноса Демченко ездил к сослуживцу в Челябу, рассказывал интересное: кругом стоят таблички, предлагающие сопровождение лицензированными вооруженными охранниками на собственном транспорте. Один раз его остановили, прямо предложив заплатить за проезд в город. Мол, сам не разберешься, страсть как сложно в Челябинске ездить. Начали намекать на путевые неприятности вплоть до коробочки или гайки в лобовое. Демон отказался, двинулся сам. Все обошлось, но стрессик Серега словил.
Это в мирное время, и не в Сомали!
А сейчас какие надписи на щитах?
Мне представилась почти сказочная развилка в форме аномально многопалой руки.
Стоим мы, значит, с Гобом, ушибленные, и задумчиво читаем белые надписи на синих прямоугольных табличках, установленных перед уходящими в даль степную дорогами: «Бандиты обыкновенные», «Террористы неясного генезиса», «Злые салафиты», «Переобувшиеся менты», «Мародеры-выживатели», «Новые хуторяне-душители», «Князь всея Адыгеи», «Дорвавшиеся казаки», «Новый солдатский порядок»…
Зашибца выбор, да?
Все есть. Нет только надписи «Нормальные люди».
Через десять минут «егерь», покинув пусть и безжизненный, но по-прежнему гостеприимный хутор, возле железнодорожного переезда выкатился на трассу. Спокойно проехали мимо платформы «1824 км», впереди показалась станция Куринская.
Хорошо идем! Километров тринадцать — и мы в Хадыженске.
Нас остановили возле развилки, здесь на север отходит дорога к поселку с чудным названием Городок, прямо напротив пешеходного перехода и автобусной остановки — убогого сооружения зеленого цвета с гнутыми трубами стоек и крышей из профнастила.
Она выскочила как черт из табакерки, я не понял, откуда именно — может, на остановке же и сидела, расслабляясь на постепенно прогревающемся воздухе и покуривая в ожидании добычи.
Чуть дальше за большим деревом с раскидистой кроной виднелся павильончик примитивного придорожного магазина с круглым белым столом под козырьком крыши, в стороне — старый провисший тент. Когда-то в этом удобном месте, где идущий транспорт снижает скорость, целыми компаниями тусили местные коммерческие бабушки с ведрами, банками и корзинами, продававшие нехитрый садово-огородный товар проезжающим автопутешественникам.
— Помогите!!! — заорала она с ходу, спеша навстречу с поднятыми руками. — Помогите! Мужчины! Стойте, стойте!
Сканер, подключенный к бортовому питанию, по-прежнему молчал.
Машин в пределах видимости нет, людей тоже. Сомов тут же схватил тепловик, оглядывая пространство в непосредственной близости от магистрали.
Адыгейка или черкеска. Или армянка. Или кто угодно из любых других горских народов — порой очень сложно определить национальность, особенно у женщин, в отличие от мужчин практически не использующих внешних общинных маркеров типа ныне модной в регионе рубашки или мелочной фишки.
Девица из современных, ни платка, ни национальных одежд, никакого внешнего религиозного проявления, призванного подчеркнуть вторичность пребывания женщины на этом свете. Черные джинсы с низкой талией, темно-сиреневая вязаная кофта, стильные очки. Городская штучка.
— Да остановитесь же вы!
Я начал останавливаться.
— Нет, немного дальше протяни, — тихо бросил Гоблин с заднего сиденья, где он до последней минуты во второй раз перебирал любимый пулемет. — Еще, еще немного давай. Не вижу… Стоп!
«Егерь» скрипнул тормозами.
— Я говорю.
— Понял, наблюдаю.
Отлично, разделились, пусть он сканирует. Я успел заметить только одинокую тощую корову, спокойно стоявшую в тридцати метрах на второстепенной дороге и с интересом смотревшую на сцену.
Девушка подбежала к машине, остановившись возле моей двери, присела, как бы рефлекторно хватаясь за живот, тут же выпрямилась — видите, мучаюсь!.. Глаза влажные, выпученные, встревоженные.
— Ребята, помогите!
— Да что случилось, подруга?
— Ребенка надо срочно в больницу отвезти, похоже, аппендицит! — выпалила она без малейшего акцента. — Ой, я не знаю что делать!
— В какую больницу?
— В центральную городскую, куда же еще! — удивилась черненькая.
— Да иди ты! В Хадыжах есть больница? — Я, в свою очередь, тоже удивился, для порядка пару раз стрельнув глазами по сторонам.
— Конечно есть! Там и полиция есть, армия стоит, администрация работает. Ребята… Время дорого! Ребенок мучается! Я сейчас с ума сойду!
— Вообще-то в город заезжать не планировали, — недовольно скривившись, соврал я, разворачивая карту с многочисленными пометками. — Мы же хотели сразу после Станционного налево уйти, к лесу… Вот здесь примерно. Подруга, нам на Кабардинскую надо, потом на Тверскую и сразу на Белореченск.
— Покажи! — потребовала она, вставая на подножку, а когда я быстро убрал карту, сразу же опустилась на землю. — Да зачем вам такой геморрой?! Из города свернете — там и дорога получше. Ребята, я так бежала… Очень вас прошу! Ну очень! Я сейчас под колеса лягу!
Грамотно излагает. Коротко и по сути.
— Тихо пока. Болтай, — прошептал за спиной Сомов.
Что же ты тогда не запыхалась, подруга? Бежала она!
— А где там больница?
Я не знаю расположения в этом городе объектов здравоохранения. А она знает?
Пара секунд молчания. Девица, еле заметно поджав губу, машинально оглянулась, словно в поисках подсказчика.
— Да это совсем недалеко от центра! — наконец сообщила приманка. — Я покажу, высадите, а потом поедете по своим делам. Бог вам спасибо скажет!
— Э-эх… Ладно, если близко, — с явной неохотой сказал я. — Тащи свою дитятю!
Она отступила на два шага назад, посмотрев на меня со святым родительским возмущением. Как все отработано, а! Вот только эмоций маловато, девочка, артистизма тебе не хватает — не липового, детского, а настоящего, профессионального. Сколько человек они уже поймали на живца? Немного: много тут не бывает. Значит, это просто попутный бизнес, одна из схем, заготовленных для работы на большой дороге.
— Мужчина, да вы что такое говорите! Дочка не дойдет, она от боли корчится, с ней бабушка сидит! Едем быстрей!
— Какой дом, говоришь?
— Вон тот, самый дальний, — она уверенно показала пальцем в сторону второстепенной дороги. — С красной крышей, двухэтажный.
Я бы на ее месте внакидочку нам что-нибудь про машину наплел. Дескать, была, кормилица, а как же, да сломалась в самый роковой момент, вот же незадачка! Ибо невозможно сейчас существовать без автомобиля. У тебя должна быть машина, хоть старенькая «шаха»! Не хватало средств в прошлой жизни? Ничего, их, брошенных и вполне исправных, после эвакуации было везде в достатке. Ты же коренная, поди, про соседский транспорт все знаешь, наверняка ведь подобрала?
Иначе получается перебор. Мужика нет. А ты каким-то чудом уцелела, упрямо проживая не в спасительном полисе, где все так шоколадно, а в заброшенном поселке. В достаточно опасном месте, причем без всякой необходимости. И никто тебя не грохнул или не затрахал до смерти.
И еще один нюанс. Нет никакой такой государственной власти в Хадыжах. Ни вояк, ни полиции. И больницы, соответственно, тоже нет — уж про такие «особенности ближнего круга» мы у старлея все выпытали. Нормальный постапокалиптический город, оставленный в пользу более перспективного места.
— Вижу, работаем, — сообщил Гоблин.
Я высунул в форточку водительской двери оба локтя, затем просунул голову и внимательно изучил сначала одну сторону шоссе, потом другую, всем видом выражая неуверенность и раздражение. Радуется сейчас девка, представляя, как будет хвастаться под дружный хохот дружкам — на три счета провела вокруг пальца фраера ушастого!
— Где дом, говоришь? — спросил хмуро.
— Вон там!
С обреченной решимостью хлопнув ладонью по металлу, я решил:
— Ладно, что теперь делать… Садись рядом, сейчас развернусь.
Вот теперь она обрадовалась абсолютно искренне, теперь верю!
Быстро обойдя «егерь» спереди, девица ловко забралась на пассажирское место, повернулась ко мне… И тут ее схватил Гоблин. Как удав.
Одним рывком выдернув ее с места, он почти по воздуху перенес девицу на заднее сиденье. Послышалась скоротечная глухая возня, но я не оглянулся. Уже не вникал, включая передачу и трогаясь с места.
В Замке есть главный мастер несимметричных ответов — это Сотников.
Так ведь и мы у кого учимся? У него. Вдумчиво, со всем тщанием.
Погнали! Асимметрично порадуем бандосов!
— Три рыла, прячутся плохо, салажата. Светлая «Приора» напротив, эту приткнули на полкузова.
— Точно «Приора»? — поразился я, набирая скорость. — Не иномарка?
Все-таки хорошо гонять по пустынному шоссе!
— Оторвись подальше, сейчас стартанут, черти… Вроде «Приора», я че, волоку? Не автокроила, как некоторые… Кастет, что за мода такая? У них что, кэшью на нормальные тачки не собрано?
— Ты же носишь тельник. А не футболку от Гуччи!
Сомов лишь крякнул, повозился опять, а потом произнес:
— Ну что, девочка, начнем беседы на отвлеченные темы? Отвечай очень быстро, поняла дядю? Точно поняла? Хорошо, обозначь, чьим кульком шелестишь.
Пленница что-то ответила, не расслышал. Я обернулся. Сомов уже успел надеть на нее стальные наручники, кляп не ставил — нет необходимости, пленница была в шоке.
— Сколько их, быстро!
Пауза. И резкий высокий вскрик.
— Трое, трое! Мальчики, не убивайте!
— Заткнись. Точно трое?
Это уже неинтересно, я сосредоточился на дороге.
Шок не только у нее, мне ловля на живца тоже не в радость — хреново, если кругом такая практика. Тем не менее это проходной эпизод, пролетели и забыли.
Мишка продолжал короткий допрос, не позволяя девице молвить ни одного лишнего слова, только по сути дела. Слева промелькнул очередной ряд бесхозных белых домиков, и «егерь» на высокой скорости полетел вдоль высокой слоистой скалы с выступающими в сторону дороги зубьями огромных камней. Отраженный шум мчавшейся машины возвращался в кабину приятным низким гулом.
— Гоб, ты смотришь?
— Смотрю. Да сиди ты тихо, падла! Не мешай дяде… Появились! «Приора», Кастет, что я тебе говорил! — обрадованно доложил напарник с гордостью в голосе.
Где удобней встать?
Почти без потери скорости «егерь» проехал через железнодорожный переезд, теперь покрытые ржавчиной рельсы зазмеились слева.
Впереди показался подвесной мост, они тут не редкость, самое доступное средство переправы, их штамповали где только можно — встречаются даже такие, по которым может пройти легковая машина. Этот «пешеходник» был длинным, старым и потому фактурным, я даже засмотрелся, на секунду забыв о деле. Мост нависал над рекой и небольшим серповидным пляжем. Вот бы искупаться… Не получится: прохладненько.
Вокруг много зелени. Кстати, чувствуется, что за хребтом начинается другая климатическая зона. На южном склоне климат теплый, субтропический, на северном — умеренно континентальный. Огромный теплообменник Черного моря уже не влияет на текущую погоду, а горы мешают ветрам.
И деревья здесь другие, более привычные, что ли.
Нормальное место, встаем.
— Лежи на полу, сучара! Замечу малейшее движение — прострелю ногу, — приказал Гоблин, одной ногой утаптывая пленницу поглубже. — А я замечу!
Злая баба, резкая.
— Пристегни ее к чему-нибудь, — приказал я.
Напарник запыхтел, но выполнил.
Резко повернув, поставил машину за группой высоких деревьев с густыми низкими кронами и выскочил из кабины с автоматом в руках. «Егеря» не видно, удачно встал. Осмотрелся — позади хорошо виден участок шоссе, почти прямой. А что, отличная позиция!
— Костя, ты патроны пока не трать, я поработаю.
— Лады. Пулемет брать?
— Еще чего! Чистил-чистил… Еле отдраил после тех козлов! И этим много чести будет.
Всем советую при случае посмотреть, как Гоблин «работает».
Мишка решил стрелять с колена, с ременной поддержкой.
Скрывавшие группу кусты были довольно густыми, а при наличии такой растительности, напрочь блокирующей директрису, всегда лучше поднять ствол на высоту локтей с поддержкой ремнем. Так что Гоб, найдя среди веток небольшой просвет, выстроился стандартно, с перемещением руки в сторону спусковой скобы — так карабин будет более устойчив.
«Приора» вылетела из-за поворота.
Автомобиль обалдевших от нашей наглости преследователей шел в погоню напористо, зло, но несколько неуверенно — водителю постоянно приходилось снижать скорость. Он нервничал, маневрировал, газовал и тут же тормозил, двигаясь рывками. За полотном дороги отныне никто не следит, дорожной службы не существует. Асфальт-то цел, но на некогда красивой серой ленте с сохранившейся разметкой теперь полным-полно веток, камней и прочего мусора. «Егерю» эта россыпь — как по чипсам ехать. Искусственно заниженной «нашемарке» приходилось тяжко. Нет, инерция мышления — страшная штука.
Метров четыреста, с таким стволом можно начинать.
Бах! Бах!
Быстро отбив серию, Гоб еще быстрей перезарядился и продолжил. «Приора» начала резко, с заносом, тормозить, но метаться было уже поздно. Я все еще держал АК-103 на уровне груди стволом вниз, не торопясь вскидывать, просто смотрел — прямо и по сторонам. К концу второй обоймы легковушка наловила прилично — раненый или мертвый водитель на малой скорости воткнул «Приору» между деревьями.
Пш-шш…
Кар-рамба, сработало, есть контакт! Включенный на повышенной громкости сканер широкодиапазонного трансивера поймал частоту! Я молнией метнулся к машине.
Пш-шш…
— Лоба, ты там слышишь меня, не? Че? Говорю, слышишь?
Рация что-то прохрипела, связь у них не из лучших.
— Короче, мы их защемить хотели, а они Инку отжали! — опять проорал в рацию чей-то голос. — Уаще внагляк, прикинь! Кинули в машину и подорвались! Шмаляют в нас!
— Тихо, Тибет! Ур-роды… Накосорезили? Сколько их, че за машина?
— Вроде двое! Грузовик какой-то с краном в кузове, прет как танк, это бомба! Лоба, они Магу дыранули, похоже, наглухо!
«А вы в больничку его свезите, в больничку! — злорадно подумал я. — В Хадыжах, там совсем недалеко от центра, очень удобно и быстро!» Гоблин стоял рядом, как и я, напряженно прислушиваясь.
— Ур-роды! — повторил бандит. Собеседник Тибета званием был явно постарше. — Где находитесь? Сколько вас там?
— Было четверо. Они перед Станционным встали, у подвесника, знаешь? В вашу сторону сваливают.
— Понял, сейчас подъедем в две тачки, разберемся. Автоматы у них есть?
— Не в курсе я.
— А вы вообще в курсе хоть чего-нибудь?! Пока прижмите их там, а как мы появимся, не стрелять, понял меня! Чурбаны… Нормально прижмите!
— Щас зажмем, отвечаю! Ждем! Вы побыстрей, а то у нас тут…
— Выполнять! Конец связи! — Лоба резко подрезал базар.
Мы молча переглянулись: былое спокойствие быстро испарялось. Похоже, немножко влипли. Ну, баба, ну, зараза! Я тоже хорош, расслабился: мы умные, а остальные дурни. Ага, как же!
Вдали грохнула пара пистолетных выстрелов, потом простучала очередь из «калаша» — гляди-ка, с трассерами набивают, какие богатые буратинки! И тут же подумал: «Это мы буратинки, по пятки деревянные! А ты у них — старший».
Стреляют не прицельно, пули легли на левой стороне, в районе железки.
— Трахома… Не такие уж они и идиоты, рано мы обрадовались. Две машины, Мишган, и группа позади. Это уже не шутки.
И что теперь делать, позиционную войну устраивать? А если в перестрелке они «егеря» зацепят, тогда как? Брр… Начинать все заново в таком тревожном месте будет очень непросто. Еще одна короткая очередь. И еще… Подчиненные, не высовываясь, как могли, выполняли приказ босса.
— Сваливать надо, Костя, пока вся камера не накинулась.
— Эт точно.
Полезли в машину, где Гоблин сначала прямо с земли ногой отодвинул пленницу в сторону, чтобы не мешала сидеть.
Пристегнувшись, я обернулся и тихо сказал:
— Трое, говоришь? Ну, ты олениха… Что, даже в такие моменты думать не хочешь? Смотри, сама себе голову откусываешь.
Чернявая в ответ по-мужски смачно сплюнула на пол и посмотрела на меня с откровенной ненавистью.
— Гоб, заткни ей пасть, пусть носом тянет.
Так, что решил? Надо уходить.
— Гоб, глянь пока там на дорогу, я по карте прикину.
— Слышь, Костя, а вдруг у них граник есть? Кто-то же всобачил по бэтру!
— Прекрати, очень прошу, хватит! Нашел гранатометчиков…
— Да не, я ж просто подумал! Эй, подстилка, головой кивни куда-нибудь, у них граник есть? Молчишь? Один хрен соврет… Ладно, я пошел.
Вдали опять застучали выстрелы из автомата.
Не видят… Зачем тогда стрелять? Хорошо им тут, патронов бесхозных навалом, если время есть, всегда найдешь. Это в окрестностях Сочи военных частей — с гулькин нос, в Диком Поле их должно было много.
Или же я ошибаюсь и реально с боеприпасами дела обстоят не так уж и радужно, как представлялось самонадеянным футурологам апокалипсиса? На склады, которые не успели вывезти организованно, давно и прочно, как на золотой запас, сели крепкие банды. Практика использования в расчетах «патронной валюты» распространяется…
Один раз грохнул выстрел из «тигра». Сомов думает, выжидает, бьет точно, но очень редко, дабы не демаскировать позицию.
Впереди виден поселок Станционный, там есть развилка, можно встать в неплохого качества засаду. Нет, не годится! Хватит воевать, всех бандитов в Диком Поле не зачистишь, пусть местные сами разбираются. Я начал прикидывать дорожку отхода, цветным карандашом проводя трассер драпанья и нанося на карту пометки — где плюсы, а где вопросительные знаки. Время не ждет, уйти надо качественно, причем так, чтобы не было погони.
Вернулся Сомов.
— Докладываю: смельчаки сидят за машиной, характер показывают. До приезда босса дергаться в нашу сторону не будут, им теперь приказ нужен.
— Садись быстро, едем.
— Куда?
— Куда надо! И пристегнись, а то нос расшибешь.
— Понял.
Давненько я бродом не ходил! Присмотрел подходящее местечко, перепад высоты метра три, скатимся нормально. Воды немного, течение допустимое, спрятавшиеся барбосы не увидят, здесь мертвая зона, главное — двигаться без кипеша. «Егерь» без проблем медленно спустился к реке, вновь обмыл колеса в ледяной воде, покачался на песчаных отмелях и выбрался на противоположный берег, почти сразу оказавшись на узкой дачной улочке, вдоль которой стояли ряды садовых участков с фруктовыми деревьями.
Слабо им повторить такой фокус? Если братва подкатит на заряженных джипах, во что мне верилось слабо, то смогут.
Проскочив переулками, я быстро вывел машину за границу поселка, прямо по курсу показалась колея грунтовой дороги через луг. За ним опять будет брод, ведущий на сенокосы, там и форсирую Пшиш еще раз. Если карта не врет, конечно. Неплохо, но место совершенно открытое, негодное.
Заметив впереди недостроенный дом, я подъехал ближе, сразу укрывая машину за стеной. Вокруг стройки на земле стояло несколько поддонов с белым силикатным кирпичом, старательно накрытые пленкой. Это же просто сокровище! Мне бы пару десятков таких поддончиков, да на Кордон… Поставил бы у реки дачный домик небывалой, по меркам Платформы, крутизны: вся Волга съедется посмотреть на такое чудо — у Кости Лунева дача из силикатного кирпича! А внутри мы с мужиками после рейда, все в полном оттяге!
Или лучше гараж-мастерскую забацать?
От сладостных мечтаний я чуть экстатически не застонал. Помните такой игральный автомат, стоящий в магазинах, с цанговым захватом в стеклянном кубе? Мамы кормят приемник монетками, а их несчастные дети потом мучаются и плачут, безнадежно пытаясь ухватить цангой специально подобранные скользкие игрушки — изобретателя этого девайса я бы четвертовал лично тупой пилой, в особо замедленном режиме.
Дали бы нам Смотрящие такой волшебный захват-терминал! Хорошо себя ведете, товарищи? Вот вам маленький. Еще лучше — держите побольше. Навис над местностью, высмотрел, что приглянулось, да прямо из подпространства хвать такой вот домик — и на Платформу!
Тьфу ты, наваждение…
Тут и остановлюсь, больно вид красивый. И что главное, место удобное.
— Гоб, дальномер передай. — Взяв прибор, я лазером прострелил расстояние. Четыреста восемьдесят, если мерить до большого рекламного щита за развилкой. Наверняка там они и привстанут. Оглядятся, перераспределятся и начнут искать нас возле подвесного моста.
— ПКМ все еще жалеешь?
— Ради такого дела? Костян, это же реальные цели, под такие и патронов не жалко! — радостно осклабился Сомов. — Щас поставлю добрый пенис им навстречу!
Пш-шш…
— Тибет, здесь Лоба, ответь!
— На трубе!
— Где они, ты их видишь?
— Отсюда вообще плохо видно, прикинь… — уныло ответил непутевый бандит. — Они еще недавно у моста сидели, отвечаю! Двигатель вроде заводили, может, к тебе рванули?
— Так ты их видел?
— Нет.
— А че ты сидишь там, где плохо видно? Почему не переместились, обхезались, что ли? Ясно с тобой все, не очкуй, подходим. Тибет, вообще-то у меня есть острое желание выстрелить тебе в голову и решить кадровую проблему.
Что у вас за заботы, барбосы вы шелудивые! Разве за нами гоняться надо… Спрятавшись за одним из поддонов, я приподнял плотную черную пленку и с тоской провел пальцем по почти гладкой поверхности кирпича. Эх!
Сидим, ждем. Наконец пошел разгон событий — на небольшую площадку у развилки выскочили два автомобиля и сразу же остановились. Молодцы, я бы тоже выбрал это место. Серебристый «харриер» и фольксовский темно-синий «транспортер». Да уж, тут явно не два человека на помощь прикатили! Заряженные джипы, говоришь? А зачем им джипы? По грунтовкам не шатаются, добычи там нет, дороги хорошие, обе бибики вполне поскачут и по веткам на асфальте.
Рекламный щит высится как раз за ними, отличный ориентир.
Пш-шш…
— Видим вас!
— Ты не на нас смотри! Их сейчас видишь?
— Лоба, это… Их опять не вижу, прикинь! Прячутся, черти, хорошо, может, какие-нибудь спецназовцы?
— Джеймсы Бонды! Слышь, Тибет, а зачем тебе глаза вообще-то? Не лишние? Жди команды. И в нашу сторону не шмальните, кожу сниму! Пару вперед!
Гоблин уже установил на земле пулемет, примостился и теперь простреливал дальномером сам. Я же смотрел в бинокль. Из головного «харриера» вышли четверо, вижу два «калаша», один с оптикой. Остальные двое — командиры — достали бинокли, начав издалека всматриваться в зеленый пятачок у моста. На секунду у меня возникло мальчишеское желание похулиганить: воткнуться в эфир, представиться, после чего весело попросить повернуться в профиль.
Один из подъехавших боссов призывно махнул рукой, из «транспортера» тут же выскочили еще четверо, ну вот вам еще две машинки — «ксюхи». У остальных в руках гладкоствольные полуавтоматы, на ремнях висят кобуры ПМ. Выслушав приказ, двое из них быстро растворились в кустах.
Да… Хорошая банда, местами даже дисциплинированная. Значит, надо гарантированно их обездвиживать как минимум. Иначе они в ближайшее время обнаружат, что мы смылись, увидят следы — тут не надо быть Карацупой — и постараются перехватить нас на въезде в город, на таких машинах это не проблема…
Пулемет стукнул короткой ознакомительной очередью патрона на четыре. И почти сразу, с поправкой, три короткие очереди. Попав по «транспортеру» уже со второй очереди, Гоблин посмотрел на результат, почесал затылок, переложил левую ногу поудобней — и всадил еще пару раз. Дальше пошло еще веселей: уж если пристрелялся, то все, олени предгорные, держите панаму. ПКМ такая удобная штука, что при правильной изготовке промахнуться из него трудно — надо умудриться или же вообще быть в стрельбе полным лохом.
Я пока не стрелял.
Не ожидавшие удара во фланг братки похвально быстро сориентировались и свалились за противоположный отбойник.
— Вот там и лежите, — пробормотал я, не отрываясь от оптического прицела.
Можете стрелять, можете не стрелять — результат будет одинаков, хрен вы из «калаша» на такой дистанции куда попадете, это шаманство в чистом виде.
Через минуту напарник распахал обе машины. Просели сразу, а из-под капота «харриера» повалил сизый дым.
— Кастет, включись!
Поймав цель, я представился группе прибывших, которые так и сидели в кустах за швеллером отбойника. Пока поверху. Барбосы наверняка неприятно удивились, обнаружив вторую единицу автоматики, прижались тщательней.
Гоблин тем временем поменял ствол и вновь коротко стукнул.
Напряжение выплеснулось эмоциями, по рации они начали базлать одновременно, без пауз, плохо слыша друг друга. Этот Тибет, судя по всему, вообще не любитель дисциплины в эфире. Я уже потирал руки, рассчитывая уйти спокойно, как и планировал, но тут в игру включились новые силы: со стороны реки, чуть левее позиции подоспевшего подкрепления, короткими очередями ударили два автомата. Через несколько секунд очередь простучала и правее.
— Гоблин, в дом!
Э, э! Вы куда?! Это уже плохо! Если сводная банда растечется по фронту, поливая нас огнем и постепенно приближаясь среди зеленки и по складочкам, нам будет непросто. Я быстро отстучал по огонькам вспышек слева, перекинулся на другой фланг, полоснул туда, мысленно отметив, что мне привычно жалко тратить патроны. Очнись! Не удержался и добавил в сторону побитых машин, наудачу, старясь не попасть, а положить пули перед укрывшимися, а не над головами: пусть увидят фонтанчики на асфальте, это хорошо отрезвляет. Опустошив магазин, пристегнул другой и еще добавил. Мишка уже пристроил ПКМ в незавершенном проеме окна.
— Финиш, срываемся!
Сомов, выпустив последнюю очередь, вслед за мной побежал к машине.
Метров через триста грунтовка уходила в лес. Оказавшись среди деревьев, я поехал вдоль реки — там, впереди, через триста есть очередной подвесник. Из опыта я уже знал — рядом обязательно найдется брод. Позади все еще раздавались выстрелы, теперь бандосы поливали ни в чем не виноватый недострой, кроша красивый кирпич пулями со стальным сердечником.
С бродом ошибочка вышла, он оказался чуть дальше. Особенной осторожности я не проявлял, времени не было, поэтому уверено загнал «егеря» в реку — и тут же чуть не поплатился за свою самонадеянность! Колеса провернулись, и машина встала посреди течения. Вот зараза! Вывернуть. Блокировка, понижайка… Осторожненько! Не газуй… Только не хватало тут застрять! Мишень на полигоне! У меня даже пот на лбу выступил. Ты чего раздухарился?
Конечно, группа всегда может уйти в лес, хрен вы нас там поймаете. Но это будет равнозначно срыву задания. Учимся, учимся!
Кое-как выбравшись на другой берег, я посмотрел назад. Нет, тут им не пройти. Даже если барбосы Лобы оперативно найдут какую-то машину, да пусть хоть заряженный джип, — не пройдут, глубоко.
Через минуту мы уже ехали по прямой как стрела инспекторской дороге вдоль линии ЛЭП, проходящей через лес.
О, сюжет! Остановиться бы надо, дыхание перевести, на карту глянуть.
Заблаговременно сделанные пометки помогали сориентироваться сразу. Так… Пока иду по просеке, но скоро надо будет сворачивать направо, там обозначен какой-то проселочек, совсем узкий. Тропка выводит на большую поляну, в плане похожую на гротескный детский автомобильчик. А там в двух шагах Хадыженск!
Непростой маршрут, только уж лучше еще раз сбить со следа — вдруг все-таки попрутся? Спокойней будет. Неприятно удивленный цепкостью бандитов и собственным легкомыслием, я был готов дуть на воду.
Такой неожиданный ход позволял выскочить к единственному мосту и, соответственно, трассе Р-254, с юго-запада, а не от западного въезда в город. Замечательно! Сканер пока молчит, значит, группы объединились, и разгневанный до зеленого цвета Лоба теперь снимает, как и было обещано, кожу. Или хотя бы бьет дураку морду.
Возле выезда из леса я опять остановился, напряженно всматриваясь в открывшуюся панораму города. Вот он, единственный мост! Рядом небольшой автовокзал. Правее виднелся шпиль какого-то памятника и симпатичный фронтон старого здания с надписью «Дом культуры нефтяников». Все как обычно, самый центр типичного небольшого городка. Теперь вот по этой тихой улочке — и сразу на круг у моста! Сканер пока радует молчанием, так что есть большой шанс проскочить без гофры, скорее всего, людской ресурс у Лобы невелик и никто здесь группу не перехватит.
Внезапно я понял, что мне что-то не нравится… Вот не нравится, и все!
Говоришь, мастер несимметричных ответов? Так и не суйся туда вообще! Я уже увидел две колеи, тянущиеся к берегу, значит, кто-то там систематически проходит, ускользая от неуместных в оперативной ситуации глаз ГИБДД. Брод? Опять… Я поежился. Кошмар! Решиться мешал появившийся после нервной переправы комплекс. Ма-аленький такой. Но мешал!
— Огородами пойдем, без моста, — наконец дал команду.
— Козел! — внезапно прозвучавший позади женский голос заставил меня вздрогнуть! — Козлина драная! Думаешь, уйдете? Болт вам в грызло! Ты даже не представляешь, что с тобой Лоба сделает! В страшном сне не приснится!
Оглянувшись, я поморщился — Гоб какого-то черта открыл фонтан.
— Мишка, а мы сколько будем эту склочную бабу возить? До покоса?
Сомов кивнул, откладывая бинокль, молча вышел из кабины, отстегнул наручники и одной рукой легко потащил пленницу наружу. Я вздохнул и тоже вылез, встав рядом.
Что с ней делать? Женщина все-таки.
— Медаль повесим, — негромко ответил напарник, задумчиво глядя на пленную. Я и сам не заметил, что спросил вслух.
— Сдохнете все! — крикнула она.
Откуда в тебе столько лютой ненависти, девочка? Откуда… Стихийная спецподготовка, как у леопарда, — на злобе выехать вместо силы. Плюс позорно упущенная добыча.
Мы же тебе ничего не сделали, просто проезжали мимо.
— Не баба она. Тварь ядовитая, — добавил Гоблин и с этими словами быстро вытащил парабеллум. Приставил и выстрелил.
Чернявенькая мешком обвалилась в траву. Мишка спрятал пистолет, зачем-то вытер руки о штаны, повернулся и сказал с невеселой улыбкой:
— Видишь, командир, уже исправился, как и обещал…
Я прислушался к своим ощущениям. Ничего, никаких вибраций.
Какая-то звенящая пустота. Словно муху газеткой пришибли.
Хороший урок мы получили. Вот ведь странно: два бандита, и два столь разных финиша. Почему вышло именно так, а не иначе, где тут маркеры и критерии? Задачка для единичных философов. А мы не философы, мы сталкеры, наше дело трудовое.
Сложное оно, Дикое Поле, скажу я вам. Плохо тут.
График движения уже просто пугал.
Если группа и дальше будет двигаться такими черепашьими темпами, с потом и кровью продираясь через каждый поселок, не говоря уже о городах, то мы ни хрена не успеем сделать. Поэтому я гнал как только мог и насколько позволяли условия дороги. Как угодно, но к ночи мы должны быть в чертовых Белевцах. Еще немного, и я заранее начну ненавидеть этот аэродром.
Сутки на возможные разборки и мародерку, и еще один день на дорогу назад. Иначе терминал катапультирует сборный багаж без нас.
С Апшеронском было просто — города больше не существовало.
Метеорит-убийца упал не на городскую территорию, а немного северней, в районе поселка Вперед. Ударная волна и вспыхнувший следом пожар сделали свое дело — окружающий пейзаж напоминал исторические фотоснимки Хиросимы после роковой американской бомбардировки. Произошло это относительно недавно, в воздухе все еще стоял запах гари и какой-то ядовитой гадости, вполне может быть, что на путях стоял состав с химикатами.
В общем, пролетел я его на максимальной скорости — километров тридцать в час, больше никак: то завалы, то ямы, попадались места, где улица была почти полностью усыпана битым кирпичом. Мост через реку Пшеха чудом уцелел, чему способствовал его низкий профиль и удаленность от эпицентра! Признаюсь, обнаружив его целым и невредимым, я вздохнул с колоссальным облегчением: еще немного — и от частых переправ у меня разовьется какой-нибудь невроз.
После Апшеронска я решил, что теперь за руль может сесть Гоблин, чему Мишган только обрадовался — надоело ему потраченные ленты кузьминовскими охотничьими патронами набивать, а я получил возможность расслабиться. Относительно, конечно: впереди нас ждал Майкоп. Вот уж куда соваться не хочется… План объезда у меня имелся — посмотрим, что выйдет на самом деле.
Дорога пока в отличном состоянии. Мне подумалось, что в момент удара в Апшеронске жила нормальная община, организованная: за дорогой явно следили. Брошенных машин нет, а должны быть, если их не прибирали позже. Встречаются только битые. Нигде не видно валяющихся на асфальте кустов и лежащих поперек трассы деревьев, один раз даже заметил пятно кустарного ямочного ремонта, вроде того что производят у себя в секторе ребята из Нового Шахе.
И это сообщество нормальных людей, готовых жить и созидать, единомоментно убила Судьба из Космоса! Вот не сука ли она? От таких мыслей на душе стало погано до изумления. Разговаривать не хотелось.
Какое-то время я тупо смотрел в окно и читал таблички типа «Водитель, помни! Скорость на дорогах 90!». Какие там девяносто, в задницу… Вселенская напасть по-прежнему делала свое дело: на полотне появились воронки от ударов несгоревшей в атмосфере каменной или железной небесной мелочи — их латать уже некому. Вдобавок ко всему пошел сильный дождь, настоящий, проливной, дорога стала скользкой. Тяжелые капли барабанили по крыше, создавая монотонный шум, дворники еле успевали снимать со стекла потоки воды, видимость снизилась, скорость опять замедлилась. Трахома, сплошная тоска!
Похоже, в мои расчеты вкралась ошибка — дорога жрет больше времени, чем я предполагал.
Поняв, что устал от всех этих напрягов, как собака, решил немного отдохнуть и перебрался назад. Пристегнулся ремнем поперек живота — у Гоба есть нехорошая манера тормозить резко, — поворочался и попытался уснуть. Получилось.
На целых пятнадцать минут.
— Командир, разлепись! Здесь сворачиваем, а? — гнусный и образцово невежливый голос ворвался в короткое небытие, как ураган.
Кто-то бесцеремонно тянул меня за ногу. Проклятье, что? На хрена! Где я? Резко рванулся, забыв о ремне, выругался и кое-как сел, первым делом посмотрев на часы. Голова тугая, дурная… Надо же было суметь так глубоко провалиться за столь короткое время! Говорят, японцы так умеют делать, на обеденных перерывах — для профилактики инфарктов. Но я-то не японец.
«Егерь», тихо урча двигателем, стоял на развилке.
— Черт его знает, дай карту…
— Держи. И термос возьми рядом, глотни кофейку. Так что, тут сворачивать?
— Так точно… Сворачивай потихоньку, сейчас очухаюсь.
Уф-ф… Я осмотрелся. Вот оно, Дикое Поле.
Ровная, как стол, равнина разбегалась плоским кругозором, потому и панорамы города не видно. Да и не очень хочется, если честно, извиняй, Майкоп, нам не до тебя.
А что позади? Вдали в сером мареве смутно просматривается угловатый абрис трехкилометровых вершин Северо-Западного Кавказа. Ближе — лесистые холмы.
Машина, покачиваясь, ехала по лесной дороге.
Выбранный заранее съезд позволяет нам без засветки обойти большой город с запада, что и требуется, никто не заметит, большая часть этого участка пути проходит по лесу. Грунтовка хреновая, неухоженная, и это нормально. Если практически во всех южных городах России на магистралях и центральных улицах относительно чисто, то на грунтовых дорогах — кисло, особенно после дождя. Даже если это улицы пригородов. Администрации вечно не до них — чего тут парадного? Поэтому грейдеры проходят раз в пять лет, ливневых канав никто не роет, тротуаров порой просто нет. Чего же тогда требовать от дороги лесной? Пробили — и ладно, и на том рахмат.
Примерно через семь километров езды лесными загогулинами верная «воровайка» наконец выбралась к мосту через реку Белую. Три километра — и мы выйдем на ключевую в маршруте трассу Р-253.
— Стоп! — крикнул я, едва мы подъехали к переправе.
— Что ты так пугаешь! — возмутился вздрогнувший Сомов, резко останавливая машину. — Понос прихватил?
— Мужик какой-то стоит на берегу… Елки, да он рыбу ловит! Так, надо побеседовать.
— Может, ну его? — усомнился Мишка. — Не к добру все эти контакты с местными, опять в задницу залезем.
— Мирный человек. Информация зарез нужна, Мишка, информация… Автомат оставлю, чтобы не пугать. Прикрой, если что.
Гоблин остался наверху возле авто, а я полез по склону вниз.
Сидящий со спиннингом в руках маленький седоватый дедок лет семидесяти услышал, мельком глянул и вновь продолжил крутить катушку. Рядом лежал еще один спиннинг — да он и нахлыстом может, по-разному пробует! А что, на безлюдье рыба в реках и водоемах, искусно угробленных техногенкой, восстановится очень быстро.
— Бог помощь, дедушка!
— И тебе в добрый путь, — сомнительно ответствовал ветеран-рыболов.
— Неужели форель появилась?
— Есть немного.
То да се, вы откуда и куда, а как тут у вас — постепенно мы разговорились, абориген был не прочь поболтать, скучно одному сидеть. Сам из местных, живет в двух шагах отсюда, в Приречном. Дедок оказался отличным собеседником, человеком широких взглядов, с весьма оригинальным чувством юмора.
— Бабка моя ухи просит. На тахте лежит, кряхтит. Она у меня молодая, на двадцать лет меньше меня прожила, вот ума и не набралась, ведьма… Представляешь, поехала на «москвиче» в город, на базар, и воткнула машину в осину! Вдребезги!
Представив охающую на перинах женщину, я участливо спросил:
— Как она, нормально?
— Какой там нормально! Говорю же, вдребезги! Двигатель разбит! Садись вот рядом, чего ноги мучить.
Я послушно присел на обрубок бревна.
— Поговорим… Тут и поговорить не с кем. Был соседушка, и тот придурок.
— Что так? — молвил я для смазки беседы.
— Продукты он у людей тырил, вот что, продуктовый вор. Нет бы магазины поискать, ведь консервы еще много, круп разных, на всех хватает… Нет же, у людей пер! Даже крюк себе специальный сделал, длинный, чтобы через форточки тащить. Пару раз его чуть не поймали — а суд тут скорый: повесят на площади, и вся недолга. А он все не унимался, каженную ночь шастал! И что, спрашиваю? Бог все видит! Вчера пилил сухое дерево в саду, так оно на него и упало — сломало дураку руку. И этот урод додумался поехать в больницу, там его и спеленали. Я, грешным делом, когда все это началось, думал, что идиотов сама жизнь быстро выкосит, а нате вам — их становится все больше и больше!
Из неспешного разговора я быстро понял, что в Майкопе установлен какой-никакой, а порядок. Народу проживает немного. Городская территория поделена между кланами и группировками всех мастей, они уже отвоевали и притерлись. В сектора просто так лучше не соваться, можно нарваться на неприятности, а вот в самом центре города — полный нейтралитет, там находится рынок, больница и небольшая воинская часть с каким-то майором во главе. Вояки пытаются сцементировать весь этот винегрет в нормальный анклав. Все почти как в том наваждении с табличками у перекрестка.
Крупные метеориты пока не падали, Космос этот город щадит.
Впрочем, выпытывать хитрыми методами ничего не надо, да и не получится — ушлый дед готов и сам все рассказать. За плату.
— Вижу, юноша, люди вы с другом состоятельные, пистолет вон крутой какой, одежда добрая, да и машина на зависть… Так что не обессудь: два патрона — и расскажу тебе про все майкопские расклады. Легче будет в общество входить.
— Да нам в Майкоп не надо, мы на Белореченск идем, — улыбнулся я.
— Тогда рассказываю о порядках на наших главных дорогах, — ничуть не смутился дед, перелистывая меню. — Понимаешь, добрый человек, на дорогах тут правила сложились особые, их выполнять надо…
— Два патрона? Любых?
Лучезарно улыбнувшись, дед кивнул. Я тоже. Ха! Предполагая такое развитие событий, подготовился загодя — в кармане позвякивало. Лихие времена, лучше носить с собой, в кисете вместо кошелька.
— Могу поведать о делах северней, это еще парочка.
— Север не интересует, дедушка.
— Как скажешь.
— А вы только патроны принимаете?
— Отчего ж? Лекарство можно, мыло, спички-зажигалки, батарейки, носки… Много чего в обороте ходит. Патроны проще всего имать — ты же не знаешь, касторка мне нужна для себя или карбофос для бабки.
Получив плату, рыболов начал рассказывать.
Оказывается, бывшие федеральные трассы, как и часть региональных, тоже объявлены нейтральными зонами с достаточно строгим регламентом. Дорога Р-254, по которой мы приехали сюда, в список не попала, на фиг она никому не нужна, в Туапсе ездунов практически нет, используется очень вяло. Ну, это я заметил. Нужная нам Р-253 — в регламенте.
Кроме собственно трассы, защищенной является и полоса земли по десять метров в обе стороны. Грабить нельзя. Случаи, конечно, бывают, но большинство проезжающих требование выполняют — если поймают, наказание последует очень суровое, за разбой на магистрали натурально рубят головы. Работает патруль, разные общины несут вахту по очереди и согласно графику. Вообще тонкостей оказалось много, мне даже пришлось записывать, переспрашивать и уточнять. Дед не сопротивлялся, честно отрабатывая две «семерки».
Например, такое правило: обгонять можно только через полосу, не в прижим, а вот пристраиваться в хвост идущей впереди машины ближе ста метров вообще нельзя… Трассу запрещено кому-либо блокировать препятствиями, взимать плату за проезд, а также ставить самодеятельные досмотровые посты. На съездах к родной деревне — пожалуйста.
Нечто подобное действует и на некоторых дорогах Платформы-5. Например, на Пакистанке. Но столь жестких регламентов нет, все так, на словах. Надо будет рассказать Сотникову о таком опыте.
Вызнав все, что мог рассказать дед по моему интересу, тепло попрощался с рыболовом и сжато пересказал разведданные Сомову.
— Забавно, конечно, — напарник отреагировал несколько непривычно. — Эволюция есть… Только все без толку. Видел, что с Апшеронском случилось? Тоже порядок был. Им не возюкаться надо, а принимать радикальные меры. Под землю лезть, что ли…
— Ты про легендарное московское метро?
— Может, и так. А это все, — Мишка мотнул головой в сторону города, — детский сад, путь в никуда.
Черт, неужели я доживу до того момента, когда помудревший Гоблин отложит пушку в арсенал и начнет преподавать науку жизни юным скаутам анклава?
Возле переплетения бетонного разъезда локальной трассы с отныне главной для группы магистралью стоял щит-указатель. До Белореченска столько-то, до Краснодара столько. Был указатель и на Туапсе. Добровольные информаторы не поленились: перед стрелкой кто-то пририсовал красной краской жирный восклицательный знак, а сама стрелка была перечеркнута двумя скрещенными костями.
Да… Спасибо, бляха, раньше надо было показывать!
Тронулся я медленно, даже опасливо. Регламенты эти, как все будет работать…
Вскоре позади показался быстро приближающийся автомобиль. Минута — и надраенный до предпродажного блеска белый «Йети» согласно местным правилам резко ушел на крайнюю левую полосу и обогнал нас как стоячих. Настоящее автомобильное движение! Непривычно-то как!
Трансивер молчит. Радиоспектаклей не будет.
— Может, музычку врубим? — предложил Мишка. Нет, все-таки мы с ним давно одно целое.
— Че там есть, покажи.
Сомов вытащил из бардачка пачку коробок и, развернув веером, показал мне.
— Давай этот воткнем! — я показал на альбом «The Very Best Of: Rancho Texicano» группы ZZ Top.
— Приемлемо, — согласился Гоблин, доставая матово-серый диск.
Точь-в-точь как хмурое небо у нас над головами.
