18

Прямо с борта крейсера адмирал Пинкван отправился в Государственное Собрание, которое располагалось в центре Квакбурга, в большом пятиугольном здании, чаще называемом Пентакваном.

От порта до города адмирал добирался на персональном квамузине. Аппарат стремительно нёсся над покрытыми дымкой низинами, вся площадь которых была нарезана правильными квадратиками лягушачьих ферм.

Адмирал помнил времена, когда здесь были тихие болота, где росли квалотосы и кваромашки.

Но это осталось в далёком прошлом.

Качнувшись на воздушном потоке, квамузин изменил курс. Через несколько минут за стеной молочно-серого тумана стали проступать величественные здание Квакбурга — Города Городов и Столицы всех Столиц.

* * *

Пробиваясь сквозь низкую облачность, солнечные лучи выхватывали то один, то другой район города, и это великолепное зрелище так взволновало адмирала, что он невольно стал напевать песню из популярного фильма «Квакбург в сердце моем».

— Квак-бу-у-ург, о-о-о, Квак-бу-у-ург! — гундосил адмирал, а сидевший за ним адъютант кривил губы и тряс от омерзения кожистым гребнем. Пение адмирала ему не нравилось.

Когда Пинкван заголосил: «…я помню твои ночи, Квакбург…», лейтенант наконец не выдержал и, вскочив со своего места, закричал, перекрывая вой адмирала:

— Не желаете ли лягушечку, мой адмирал?!

— Лягушечку? — переспросил адмирал, внезапно почувствовав голод. — Да, пожалуй, я съем лягушечку… м-м… э-э… Двенадцатый номер, пожалуй.

Приняв холодную лягушку, Пинкван успокоился. Ква-музин пошёл на снижение, осторожно маневрируя между высотными зданиями и избегая столкновения с другими квамузинами. Он на мгновение завис над пятиугольной крышей Пентаквана, затем стал медленно опускаться, пока не коснулся посадочного квадрата, обозначенного цепочкой мигающих огней.

Распахнулась дверь, разложился трап, адмирал, опираясь на лапы встречавших его служащих, сошёл на бетон.

— Ты нас просто спас, дружище, спасибо… — поблагодарил пилот квамузина, когда адъютант адмирала проходил мимо него. — Когда старик заголосил про ночи Квакбурга, я был готов штурвал бросить…

— Не стоит благодарности, — усмехнулся лейтенант. — Это моя работа.

Спускаться на нужный этаж пришлось довольно долго — помещение, где заседало Государственное Собрание, надходилось глубоко под землёй. Это диктовалось не только требованиями безопасности, но и неспособностью многих престарелых дунтосвинтских сенаторов выдерживать сухой воздух верхних этажей. Чем старше становились дунтосвинты, тем сильнее они чувствовали свою принадлежность к водоплавающему народу.