113
Не считая привязчивого велосипедиста и досадного прокола прямо на шоссе, до дому они добрались без происшествий.
Деревянная запаска, на которую Окуркин заменил пробитое колесо, немного постукивала, однако дело своё знала.
Возле гаража Окуркин ещё раз осмотрел крышу своего броневика и пришёл к выводу, что Серёге повезло.
— Ладно, — сказал он. — Отдыхай и скажи спасибо, что дядя Лёша машину корабельной краской красил.
— Спасибо, дядя Лёша, — усмехнулся Тютюнин.
Они закатили «запорожец» и уже собирались идти домой, когда Окуркин, вспомнив рассказ друга, неожиданно вернулся к машине и, нагнувшись, крикнул под самое днище:
— Завтра «нескафе» вам куплю! Собирайте вещички, гады!
— Ты это кому орал? — удивился Тютюнин.
— Крысам, кому же ещё?
— А-а! — кивнул Серёга, едва сдерживая смех. Он и не подозревал, что Окуркин попадётся на такую «дезу», однако виду не подал.
— А ты знаешь, жаль, что мы с тобой не близнецы, — неожиданно, с мечтательными интонациями в голосе проговорил Леха. — Нас бы тогда тоже в милицию взяли.
— Да, — поддержал его Серёга. — Я бы там тоже меха принимал. И шили бы мы нашей милиции шапки. Тёплые.
Когда друзья наконец разошлись по подъездам, над деревянным бортиком песочницы появилась голова в хоккейном шлеме, а затем, с трудом разогнувшись, показалась и вся Живолупова.
— О-о-ох! — простонала она, выволакивая трехколесный велосипед. — И когда же этот триатлон, блин, закончится… Автомобиль надо покупать. Автомобиль для оперативной работы, а то у лисапеда подвеска жестковата… Жестковата подвесочка для бабушки…
Отчаянно кряхтя, Живолупова вылезла из песочницы и заковыляла домой, чтобы написать подробный отчёт.
Тем временем Сергей Тютюнин уже пришёл к себе домой и очень удивился произошедшим изменениям.
В квартире было чисто. Все сорванные обои оказались заклеены новым скотчем, а супруга Люба гремела кастрюлями на кухне, а не сидела в кресле, тупо уставившись в телевизор или вышивку.
— Привет, — сказал Серёга, появляясь на кухне.
— Ой, это ты? А я тебе супчику и кашки сварила.
— Да я уже чувствую, — улыбнулся в ответ Тютюнин и, стараясь не дышать в сторону Любы трехслойным перегаром, подошёл к плите, где действительно дымились, источая ароматы, самые настоящие горячие блюда, а не добытые на банкетах трофеи от Олимпиады Петровны. — Чего это ты вдруг ориентацию поменяла?
— Ну… тебя опять по телевизору показывали. Тебя и Лешку. Говорили, что вы — третья сторона.
— Какая ещё третья сторона? — насторожился Серёга.
— Третья сторона в разделе акций «Кристаллического рубина».
— Да не правда все это!
— Как же не правда, Серёж, если я сама видела, как вы с Лешкой вверх тормашками из дверей вылетали… Я, между прочим, здесь даже расплакалась…
Люба достала платочек и зашмыгала носом.
— Ну-ну, не плачь, все уже позади… — сказал Сергей, обняв супругу.
— Ой, да ты, никак, пьяный.
— Я не пьяный, — сразу отстранился Сергей.
— Как же не пьяный, если от тебя так разит.
— «Разит» и «пьяный», Люба, это разные человеческие понятия. Я трезвый, а пахнет от меня потому, что мы с Лехой здорово надышались этих самых испарений. Мы же, Люба, на производстве были — на основном спиртовом. Там этого спирта моря целые… Пока противогазы принесли, мы уж чуть живые были.
Сергей вздохнул. Затем подумал, что хорошо бы сменить тему.
— Так ты говоришь, по телевизору?
— По телевизору, — кивнула Люба.
— Тогда надо новости посмотреть, чтобы знать, чего ожидать.
Довольный, что сумел прекратить вредные разговоры, Сергей вышел в комнату и, включив телевизор, присел на диван.
Вскоре он нашёл один из выпусков новостей, который начинался нейтральными и не связанными с Тютюниным сообщениями.
— В пригороде столицы сотрудниками местного райотдела, — сообщала дикторша, — поймана девочка-педофилка, жертвой которой за последнюю неделю стали несколько педагогов соседних школ…
— Ой, ужас какой! — отреагировала пришедшая с кухни Люба. — Куда катимся…
— Другая новость пришла буквально «с колёс», — продолжала дикторша. — Только что нам сообщили, что в центре столицы был жестоко избит один из высокопоставленных чиновников министерства левых финансов.
Примечательно, что тяжкие телесные повреждения ему нанесли двое милиционеров-близнецов по фамилии Стогов и Снегов. Оба милиционера на момент задержания оказались нетрезвыми и требовали, чтобы им дали добить «обезьяновую рыбу», которой якобы и являлся сотрудник левого министерства.
