110
Достаточно поплутав и совершенно сбившись с дороги, Леха и Сергей все же приехали к знаменитому на всю страну заводу «Кристаллический рубин».
«Запорожец» пришлось оставить далеко, поскольку оказалось, что близлежащие переулки забиты автобусами с ОМОНом и минивэнами с людьми из частных охранных агентств.
Здесь же попадались машины с надписями ППС, ДПС, «Налоговая полиция», «Экологическая милиция», «Служба судебных приставов», «Скорая помощь» и «Предварительное расследование».
— Чего это может значить, а? — спросил Леха, проталкиваясь со своим ведром мимо журналистов с фото- и видеокамерами. — Может, уже без нас все началось, как ты думаешь?
— Может, и началось, — пожал печами Тютюнин. — В наше время ни в чем нельзя быть уверенным.
— Посмотри по карте, к какому нам входу пробиваться.
— Вход номер один. — Тютюнин ткнул пальцем в свёрнутую вчетверо схему.
— Так это он и есть, — сказал Леха, останавливаясь с ведром прямо напротив крыльца с бетонными ступеньками.
Возле самого крыльца никто не стоял — опасались, а весь асфальт вокруг него был усеян клочками одежды, кусками окровавленных бинтов и пустыми гильзами от дробовиков «ремингтон».
На усыпанных осколками стекла ступеньках лежали две скрученные алюминиевые рамы.
— Не ходите туда, они вас убьют! — крикнула молодая журналистка, которой изменило профессиональное чувство.
— Заткнись, — оборвал её кто-то из старших товарищей. — Пускай идут, у меня ещё плёнка осталась…
— О чем это они, а? — спросил Леха и посмотрел на Серёгу, ища у него поддержки.
— Думаю, пугают. Пойдём посмотрим. Если что — сбежим.
— Точно — сбежим, если что! — приободрился Леха, но было видно, что сбежать ему хотелось уже сейчас.
Взойдя по скрипевшему, словно свежий ледок, битому стеклу, друзья оказались в небольшом предбаннике, сразу за которым начинались баррикады, сложенные из столов, стульев и голубых финских унитазов.
— Вы кто, журналисты? — строго спросил человек в чёрном бронежилете и с фаустпатроном на плече.
— Нам бы поговорить… — растерянно разведя руками, сказал Серёга.
— Эй, старшой, к нам гости! — крикнул часовой, и из-за угла показался человек в дорогом костюме и с часами за пятьдесят тысяч долларов на запястье.
Несколько мгновений он изучал двух странных посетителей, один из которых держал в руке какое-то ведро.
Видимо решив, что гости не представляют опасности, старшой в сопровождении полудюжины двухметровых громил выбрался из-за баррикады и подошёл к Сергею и Лехе.
— Чем обязан, господа? Представьтесь, пожалуйста.
— Меня зовут Алексей, а его — Серёга, — повёл переговоры Окуркин. — Мы представляем это… общественную организацию нашего двора.
— Ну а я Юрий Павлович и представляю простой народ Рублевского шоссе. Мы боремся за свои права на владение этим поистине народным предприятием. Даёшь «Кристаллическому рубину» нашего директора!
— Даёшь! — выбросив вверх пудовые кулаки, закричали громилы.
— Вот видите, — улыбнулся Юрий Павлович. — Кстати, а вы-то сами за какого директора выступаете, за Бананова или за Фиговского?
— Мы? — Леха недолго думал и рубанул сплеча:
— Мы за товарища Бананова!
В следующую секунду громадный кулак вошёл в соприкосновение с его головой.
Удар получился сильный, Леха, сбив с ног Серёгу, скатился вместе с приятелем по бетонным ступенькам. За ними, с небольшим опозданием, прогремело космическое ведро.
Спешно защёлкали фотоаппараты прессы, кто-то восхищённо воскликнул:
— Вау! Какой кадр!
Тютюнин первым поднялся на ноги и, нагнувшись над Окуркиным, спросил:
— Ты живой, Лех?
— Живой, конечно, — ответил тот. Он сел и потрогал появившуюся на лбу шишку. — Хорошо, что не в лицо, а то бы убили.
— Так по лбу же!
— Это ничего. Лобовая броня у меня крепкая.
Леха встал на ноги и под вспышками фотокамер отряхнулся. Затем поднял ведро и сказал:
— Посмотри по схеме, где у них здесь другой вход имеется.
— Другой вход? — Серёга повозил пальцем по схеме. — Есть такой вход и называется он «вход номер два».
— Веди. А то мы из графика выбиваемся.
Серёга ещё раз взглянул на схему и решительно пошёл вперёд, раздвигая толпу оживившихся журналистов, совавших объективы в схему, чтобы её сфотографировать.
Выбравшись на запруженную автомобилями проезжую часть, Тютюнин провёл Леху до следующего скопления людей и сказал:
— Здесь.
— Здесь? А почти как там…
— Это только похоже, на самом деле мы здесь.
— Ну ладно.
Леха взвесил в руке ведро и уже привычно врезался в толпу представителей СМИ и простых зевак из соседних домов.
— Ой, да кто же так толкается? — возмущались люди. — Опять, что ли, ОМОН?
— Какой-то он маломерный, — усмехнулась незнакомая женщина.
— Я большой, просто ты на меня не с того конца смотришь, — парировал Окуркин и вскоре оказался у крыльца входа номер два. И отличалось оно лишь тем, что выбитое из рам стекло здесь было голубоватого цвета.
Леха поднялся по ступенькам и совсем не удивился, увидев баррикаду из стульев, столов и рукомойников красного цвета от знаменитой фирмы «макдоналдс».
Как и полагалось, возле баррикады дежурил часовой в сером милицейском бронежилете и с базукой на плече.
— Вы кто такие? Поломойщики? — строго спросил он и на всякий случай получше пристроил на плече реактивную трубу.
— Мы бы хотели поговорить с вашим командиром, товарищ солдат, — сказал Леха.
— Я вам не товарищ солдат. Я этот, как его… — Часовой почесал голову в шлеме и наконец вспомнил:
— Я пёс войны! Ну ладно, стрелять в вас я не буду. Старшего позову… Господин офицер, к нам гости!
Из-за угла появился широкоплечий человек в сером костюме, с глазами, похожими на серые ноябрьские льдинки.
Оценив гостей, он пошёл вокруг баррикады, и следом за ним, не размыкая строй, двинулись человек восемь закованных в титановые бронежилеты молодцов.
— Итак, все флаги в гости к нам, — произнёс господин офицер и помассировал одной ладонью другую, непринуждённо продемонстрировав перстень с огромным бриллиантом:
— Чем обязан, господа? Кто такие и откуда будете?
— Меня зовут Алексей Окуркин, а это мой друг Сергей Тютюнин. Мы от нашего ЖЭКа — вот, ведро вам принесли.
— Ведро — это хорошо, — нейтрально произнёс господин офицер. — А меня зовут Павел Юрьевич. Я представляю «Орден трубы».
— А какой трубы?
— Нефтяной трубы, ребята. Обычной нефтяной трубы.
— Ой как интересно! — обрадовался Окуркин. — Значит, вы те люди, которые эту нефть качают?
— Ну, если честно… — Павел Юрьевич смущённо заулыбался, — то мы качаем бешеные бабки. И практически — анлимитед.
— О!
— Так-то вот. Предлагаю вам поддержать кандидатуру именно нашего директора. «Кристаллический рубин» должён принадлежать достойным людям. Кстати, вы-то сами за кого будете — за Бананова или за Фиговского?
Сделавший выводы из предыдущего экзамена, Леха Окуркин знал, что поддерживать Бананова опасно.
— Ну конечно мы за Фиговского. Фиговский — наш выбор!
На этот раз Леху ударили ногой. Удар пришёлся в живот, и Окуркин полетел кормой вперёд, припечатав приятеля Серёгу, который уже было подумал, что все обошлось.
Ведро, как всегда, подкатилось к распростёртым телам с некоторым опозданием.
— Чего-то я не понимаю, как отвечать нужно было, — держась за живот, простонал Леха. — То ли они не все варианты нам дают….уй, как больно… то ли что-то не так с теорией вероятности.
— Может, буря магнитная виновата, Леха? — с трудом поднимаясь с бетона, предположил Сергей. — Я слышал, передавали — вспышки на солнце.
— Даже не знаю, Серёга, что тебе сказать.
— Господа, может, вам вызвать врачей «скорой помощи»? Они здесь рядом! — предложил кто-то из журналистов.
— Нет, спасибо, — покачал головой Леха. — Мы ещё не закончили.
