108

Утром следующего дня, часов около девяти, Живолуповой позвонили.

— У телефона, — отозвалась она.

— Бабушка, это я, агент Пленум.

— Слушаю тебя, агент.

— Есть важная информация!

— Минутку, я возьму блокнот. — Гадючиха вооружилась всеми необходимыми принадлежностями и сказала:

— Ну?

— Тютюнин Сергей Викторович не явился на работу. Позвонил директору Штерну и сказался больным. Его место занял помощник Кузьмич…

— Не спеши, Пленум, я не успеваю.

— Ага. Говорю по слогам: «Кузь-мич».

— Дальше.

— А дальше я у него хитро так незаметно спросил, не связано ли отсутствие самого Тютюнина с кое-каким ведром?

— Вот ты дурак, Пленум, — не одобрила Живолупова. — И что он тебе сказал?

— Ой, чего он мне только не наговорил, алкоголик синюшный. Сказал, что я самый настоящий…

— Не торопись!

— Ага, тогда я снова по слогам: «казел», сказал. Ка-зел, через "о" краткое.

— Ну ты дебил, Пленум!

— Нет-нет, он сказал именно «казел». И ещё это… вали отсюда, в смысле — уходи совсем. По крайней мере я примерно так это себе понял. Хотя я, конечно, могу ошибаться, ведь в русском языке…

— Заткнись!!! — проревела Живолупова.

— Я весь внимание, босс.

— Сиди на работе и никуда не отлучайся.

— В смысле из своего кабинета? Жаль. Я собирался пойти в приёмную, чтобы ронять авторучки. Когда там Елена Васильевна, я часто роняю авторучки. Она совсем ничего не понимает и говорит: «Фригидин, вы какой-то безрукий». А я про себя говорю: «Зато глазастый» — и нагиба-а-аюсь. Правда смешно?

Сопя от гнева, Живолупова молча положила трубку, однако деятельный бухгалтер сейчас же перезвонил.

— Что ещё? — прошипела Живолупова.

— Так я не понял, босс, мне идти ручку бросать или выдвигаться на позиции? Я хочу зарабатывать, босс, я почувствовал запах денег.

— Сегодня побудешь в резерве. Получишь за это пять баксов.

— Намёк понял. Если что, я на месте. До связи.

С чувством огромного облечения Живолупова отошла от телефона и стала быстро собираться. Ей снова предстоял нелёгкий день.