107
Пока в квартире Гадючихи шла эта отвратительная торговля, Сергей и Леха на глубине трех с половиной метров фильтровали в гараже спиртовые настойки.
Лампочка давала слабый свет, по углам деловито шуровали обнаглевшие крысы, но друзья не отвлекались на посторонние звуки и, мирясь с неудобствами, продолжали фильтровать.
— Первая прошла полностью… — сообщил Леха, который следил за струйкой получаемого продукта, тёкшей в пластмассовый тазик «садовый». — Цветность в норме, осадок допустимый. Готовь вторую…
— Ага, — ответил Сергей и, взяв с полки следующую трехлитровку, снял с неё крышку.
— Исходные данные? — запросил Окуркин. Понюхав сырьё и прикрыв глаза, Тютюнин стал читать будто по писаному:
— Южный склон, почва — суглинок, запах — осенняя калина с примесью майской земляники. Спирт гидролизный, из сосновых опилок высшего сорта…
— Хорошо, начинай…
Тютюнин наклонил банку, и золотистая жидкость полилась в пионерский сачок для ловли бабочек, в котором теперь находилась фильтровочная трава.
— Одна треть отгружена, — через какое-то время проинформировал Сергей.
— Принято. Струеж нормальный, брызги умеренные… Струйка целительного продукта бодро журчала в тазике «садовый», и вскоре Сергей отчитался о полной отгрузке второй трехлитровки.
— Отлично, перерыв пять минут, — сказал Леха. — Я пока фильтронабивочный препарат поменяю.
— Чего? — не понял Сергей.
— Ну, траву в сачке…
— А-а, теперь понятно.
Окуркин вывалил использованную траву в угол — к крысам, и те с радостью на неё набросились.
— Ишь как взыграли, говноеды, — брезгливо заметил Окуркин.
— Они не говноеды, задумчиво возразил Сергей, — Они, Леха, крысиные диггеры. Как тот парень, что приносил нам мамонта…
— Вам что же, и мамонтов носят?
— Носят. Нам все носят. У нас же народ безграничный, особенно когда выпить захочется…
— Тут я с тобой согласен.
Леха сменил «фильтронабивочный препарат», встряхнул сачок и сказал:
— Эх, где ж ты детство моё золотое!
— Ты это о чем?
— Да я этим сачком, Серёга, однажды японского маходрона поймал. Он с самой Японии летел, а я его поймал в лагере в Сухопарово и сменял на жвачку «секонд хенд». По тем временам это был хороший обмен, а сейчас этой жвачки… — Леха снова вздохнул. — Одним словом, не стало стимула меняться, ловить бабочек, покупать сачки и, значит, вся сачковая промышленность рухнула. Вот до чего нас коммунисты довели.
— Да ладно тебе. — Сергей взял с полки очередную банку. — Готов?
— Давай.
— Поехали…
Ещё через полчаса вся технологическая цепочка была закончена, специально приготовленное ведро было заполнено до краёв тем самым препаратом, который уже завтра должен был перевернуть мир или, по крайней мере, мог вызвать волнения во всем столичном регионе.
— Предлагаю отнести домой. Нельзя такую вещь в гараже оставлять, — сказал Сергей.
— Полностью с тобой согласен. Я его к себе на кухню унесу…
— А Ленка?
— Ленка поймёт. Когда дело касается государственной безопасности, она драться не будет.
— Хорошо тебе. А мне ещё с моей хунтой разбираться.
— Да они, наверное, уже все поприклеили назад.
— Может, и поприклеили, — угрюмо кивнул Серёга. — А может, и кафель на кухне сняли. Латифундисты, одно слово.
Пока Серёга предавался невесёлым мыслям, Окуркин тщательно закрывал ведро, которое им организовал Кузьмич.
Ведро было не простое, а космическое. Такие раньше отправляли на станцию «Салют» для хозяйственных нужд, но, когда станцию сбросили, ведра оказались лишними, и Кузьмич выхлопотал одно для себя. И теперь оно должно было послужить целям государственной безопасности.
— Вот ведь какое военное изделие, Серёг. Крышку прикрыл и хоть вверх тормашками переворачивай — ни одна капля не упадёт
Погасив в подвале свет, друзья выбрались в гараж, а затем, со всеми предосторожностями, выглянули на улицу.
За то время, пока они работали, спустились летние сумерки.
Сергей вышел первым и, осмотревшись, сделал Окуркину знак, что можно выходить.
Леха вышел с ведром, будто доярка с подойником, и они пошли к дому.
— Видите, что происходит, — пропищал в засаде Фригидин. — У них там, наверное, корова…
— Откуда в гараже корова? — возразила Живолупова.
— Оттуда, что в квартире она гадит. Однажды я был в деревне и наступил в огромную лепёшку…
— Ну и что?
— А то, что одно дело в деревне и совсем другое — в квартире.
— Нет, — покачала головой Живолупова. — Не может там быть никакой коровы. Это они, наверное, самогонку тащут.
— Столько самогонки не выгонит ни один аппарат. Это я вам как бухгалтер говорю. И вообще, давайте сверхурочные. Вы же обещали!
— Ладно, держи. И давай расходиться. Завтра чтобы была у меня про это ведро полная информация, понял? А не та дребедень, которую ты сегодня принёс.
