Глава 9
КРОН МАГ ЖАРЗАНИИ
По окончании обеденной церемонии кронмаг Жарзании отослал всех придворных из дворцовой столовой. Оставшись наедине с внуком, он жестом подозвал двадцатилетнего паренька к себе.
— Как думаешь жить после моей смерти, Зулг?
— Ваше магичество… — Светловолосый паренек невольно отшатнулся — подобного вопроса он не ожидал.
— С сегодняшнего дня наедине можешь звать меня дедом. Я разрешаю.
В Девятиград, столицу Жарзании, внук прибыл пять дней назад прямо с похорон отца. В холодном чопорном дворце деда парень чувствовал себя очень неловко, но старался этого не показывать. Он не привык к высоченным потолкам, затемненным стеклам и мрачным серым стенам огромного строения. Даже в самый разгар дня в этой столовой, одной из немногих уютных комнат дворца, несмотря на безоблачное небо за окном, было темновато.
— Спасибо, дед. Честно говоря, я пока не задумывался о своем отдаленном будущем.
— Зря. Не такое уж оно и отдаленное. Мне не дотянуть до столетнего юбилея. Последние два года я живу только благодаря постоянному воздействию хороводной магии. Но всему когда-нибудь наступает конец.
— Дед, для умирающего ты на редкость хорошо выглядишь. Не верю, что через месяц…. — В роду Фиренгов, к которому относились и дед, и внук, не было принято выказывать сожаление об ушедших или готовившихся перейти в мир предков, поэтому Зулг даже улыбнулся, высказывая недоверие.
— Все произойдет гораздо раньше. Иначе бы я не начал этот разговор. Скажи честно, ты собираешься становиться кронмагом?
Вопрос поставил молодого человека в тупик. Несмотря на знатное происхождение, пока у него за плечами был небогатый жизненный опыт. Проведя двадцать лет в имении родителей, он ни разу не бывал в центральной области страны, в Жарзане. Только несколько дней назад парень первый раз увидел возведенный на девяти холмах главный город Жарзании и был принят во дворце правителя.
Зулг еще не успел оправиться от одного горя, как вдруг… Пауза длилась почти десять ударов сердца, потом внук ответил:
— Почему бы и нет? Думаешь, у меня не получится?
— Да тут и думать не о чем. Я уверен — тебе еще рано во власть.
— Но ты же сам сел на трон в двадцать два года.
— Ну сравнил! Время тогда какое было?
— Война?
— Если бы, — махнул рукой кронмаг. — Воевать было уже некому. К моменту моего воцарения сильные противники практически истребили друг друга. У меня не оказалось достойных врагов, но появились неплохие союзники. Сами они по разным причинам не могли стать правителями, вот и старались, преследуя каждый свои цели, двигать наверх выгодного им претендента, то есть меня. При их поддержке удалось справиться с другими жаждущими посидеть на троне и установить в стране свой порядок. Правда, не всем из моих тогдашних соратников он понравился.
— Они тебя бросили?
— Нет, Зулг, — улыбнулся бородатый старик, — мне попытались указать, как нужно править страной, при этом довольно непрозрачно намекнув, что будет, если я ослушаюсь.
Приближающаяся смерть пока не успела наложить свой безжизненный отпечаток на внешний облик кронмага Франуга. Походка оставалась уверенной и величественной, глаза цепко следили за происходящим вокруг, и еще никто не замечал дрожь в руках этого волшебника. Единственное, что иногда напоминало о старости и болезнях, — долгий удушающий кашель.
Вот и сейчас очередной приступ заставил правителя на несколько секунд прервать разговор. Дождавшись, когда дед восстановит дыхание, Зулг заговорил.
— Но ты их ослушался? — молодой человек спросил больше для того, чтобы проверить свою догадку.
— В первые годы правления я не мог открыто противостоять более сильным союзникам. Но они сами подсказали выход.
— Как?
— Каждый тянул власть, как одеяло, на себя, вот я и стравил их между собой. Несколько мелких заварушек — и советы, как мне должно управлять, прекратились. После этого в Жарзании у меня не осталось достойных соперников даже среди бывших друзей. Нынче время другое.
— Так ведь сейчас у нас тишь и гладь. Твой порядок незыблем.
— Болото только с виду кажется спокойным и безопасным, а на самом деле путников в нем гибнет гораздо больше, чем в горах с их камнепадами и снежными лавинами.
— Что ты хочешь этим сказать? — Парень сдвинул густые брови.
— Мы слишком долго жили в мире, внучок. Историю хорошо учил? Вспомни, когда в Жарзании последний раз была буча?
— Тридцать лет назад, — не задумываясь, ответил молодой маграф. — Восстание в Арзансе.
— Вот именно. Тогда я хорошенько почистил ряды тамошней знати. А ведь недовольных вельмож и в других провинциях было не меньше, просто они оказались умнее и ждали более подходящего шанса. Чтобы уж наверняка.
— Какой смысл в смене правителя, дед? Голода в стране нет, лавки ломятся от товаров, внешние враги присмирели. Я не понимаю…
— Потому что еще молод и глуп! — не сдержался кронмаг.
Юноша вскочил, но магия деда заставила его тут же сесть на место.
— Я думал, отец хоть чему-то тебя научит, ан нет. Он ничего тебе не передал, да еще и умудрился сам помереть раньше меня. — Единственный сын кронмага скоропостижно скончался неделю назад где-то на окраине Дамутории.
— Отец научил меня работать с агровыми деревьями и передал знания магии мысли. — Парнишка сильно переживал внезапную смерть отца, и пренебрежительные слова деда больно задели его чувства.
— Ну и что? Будь ты трижды кудесником, это не спасет от серебряного кинжала в спину. Но я сейчас не об этом. Постараюсь объяснить, почему знатные господа Жарзании мечтают посадить нового правителя на мое место.
Кронмаг сделал небольшую паузу, чувствуя приближение нового приступа кашля. Когда спазм прошел, он продолжил:
— Придя к власти, мне пришлось существенно сократить права вельмож.
— Введением подушного налога? — Видя, что деду с трудом удается справляться с дыханием, Зулг решил подсказать.
— Суть не в самом налоге, а в том, что все подданные низкого происхождения, проживавшие на землях маграфов, магринцев и гермагов, объявлялись собственностью кронмага. Убийство или наказание крестьянина, охотника или рудокопа без соответствующего решения верховного суда теперь расценивалось как посягательство на собственность правителя. Судья же подчинялся только моим приказам.
— Ты тогда и деньги за каждого работника стал взимать?
— Естественно. Используешь мою вещь — должен раскошелиться. Работает на твоих полях батрак — плати в казну, нанял людей руду копать — плати в казну…
— Какой тогда смысл держать на своей земле крестьян, если за каждого надо платить?
— Да в общем-то никто и не заставляет — хозяин может сам пашню возделывать или ископаемые добывать — дело личное. Только учти, что тогда, после большой войны, от голода полегло много народу, и каждый работник был на вес золота. В некоторые области, где имелась плодородная земля, а обрабатывать ее было некому, мне даже пришлось отправлять крестьян по специальному указу.
— И никто не возражал?
— Меня в те годы боялись. К тому же многие начали понимать, что надо каким-то образом выползать из нищеты. Я предлагал способ и средства, а выжившим вельможам ничего не оставалось, как их принять. А когда через сорок пять лет держава крепко встала на ноги, окрепли и дворяне. И начали выражать недовольство моими порядками. Далеко не каждому хотелось отдавать деньги в казну за тех, кого они и людьми-то не считали. Чем это кончилось, знаешь?
— Ты отправил двести латников и тридцать разящих в Арзанс.
— Не только. Еще до начала назревавшего восстания мне пришлось потратить немало времени и сил на передислокацию войск из этой провинции в другие регионы, даже спровоцировать несколько инцидентов на границе, чтобы появился веский повод для отвода армейских сил от Аруграда. Полной уверенности в их лояльности у меня не было, а я не имел права проиграть ни одной схватки, иначе арзанская зараза сразу бы расползлась по всей державе.
— Тебя могли свергнуть?
— В то время и те люди — нет. Однако они заставили крепко задуматься. После событий в Арзансе я решил создать мощный противовес магринцам и маграфам. Они действительно представляли большую силу и при грамотном руководстве могли запросто смять моих щитников и разящих. Если ты не в курсе, дворец охраняет не больше сотни человек.
— Армия явится в столицу по первому зову…
— Зулг, не будь таким наивным. Кто у нас во главе армейских подразделений? Сынки знати. При желании они сделают все, чтобы к сроку помощь не успела.
— Но они же не посмеют?.. — отпрянул молодой человек.
— Конечно. Но только в том случае, если, кроме меня, им будет противостоять не менее серьезная сила.
— Почему бы не увеличить количество латников, щитников и разящих и не разместить их в главных городах провинций?
— Ты знаешь, в какую сумму это обойдется казне? Нет. Для реализации твоих предложений денег потребуется в пять раз больше, чем имеется сейчас. Где их взять? Увеличить налоги? Это автоматически породит новые недовольства. Я избрал другой путь, в свое время значительно расширив права среднего сословия. Позволил купцам нанимать собственную магическую охрану, уменьшил грабительские налоги вельмож, дал право торговать с потусторонним миром и главное — вывел их из подчинения титулованных волшебников.
— А что это дает? Торговцы против воинов — ничто.
— Ты снова говоришь не подумав, Зулг. Знаешь, сколько ветеранов служило телохранителями и охранниками у торговцев еще два года назад? Сколько нетитулованных магов подрабатывали, сопровождая караваны?
— Нет.
— Почти столько же, сколько задействовано во всех армейских подразделениях Жарзании. А денег у купцов вдвое больше, чем у нашей знати, и, поверь, стоит только торговцам почувствовать, что кто-то собирается лишить их достатка, и сила поднимется немалая. И эта мощь будет на моей стороне, поскольку гарантом прав торгового люда выступает кронмаг.
— Да, некоторые из бизнесменов нынче живут в такой роскоши… — с нескрываемой завистью произнес маграф.
— Что еще за…
— Это словечко пришло из потустороннего мира. У них так называют купцов.
— Что, и тебе чужой достаток не дает покоя? — с досадой в голосе спросил Франуг.
— Если откровенно, то да.
— Вот видишь. А каково гермагам и магринцам? Они ведь раньше могли запросто присвоить имущество любого из обывателей, который проживал или находился на их землях.
— Я бы некоторых торгашей и сам с удовольствием…
— А вот тут ты не прав, внучок. Думаешь, почему восемьдесят лет назад разразилась большая война?
— По-моему, в тот год был страшный неурожай, — неуверенно ответил маграф.
— Да, но причиной его стало нежелание черни работать на полях. И их тоже можно понять — какой смысл вкалывать, если все, что они соберут, уйдет в закрома зажравшихся местных дворян, а остатки подчистят грабители? В те годы именно разбой был самым популярным занятием у знати. Тот, кто сам не сумел организовать работы на своих землях, нападал на соседей, те — на других. Потом такое началось…. Ты желаешь возращения к старому?
— Нет, — сразу ответил Зулг.
— Вот и я не желал.
— Не проще ли было сразу после восстания навести порядок в тогдашней армии? Сменить ненадежных командиров, подкорректировать устав, ужесточить дисциплину. Да мало ли… — Паренек на досуге любил читать мемуары знаменитых полководцев древности. Помимо описания сражений там попадались и ценные замечания по обустройству армейских подразделений.
— В Жарзании испокон веку были слишком сильны традиции. Восемьдесят лет назад я не догадался их сломать, а потом уже было поздно. Пришлось идти другим путем. Потому-то я и создал в лице крепко стоящего на ногах торгового сословия противовес власть имущим чародеям. До недавнего времени это являлось неплохим сдерживающим фактором.
— А теперь нет?
— Возникли проблемы. Здоровье у меня уже не то, что раньше, сам видишь, вот я и прозевал момент, когда наша заносчивая знать вдруг пошла навстречу торговцам. Спесивые господа, которые раньше среднее сословие ни во что не ставили, неожиданно резко прекратили притеснения и даже сами взялись обеспечивать охрану караванов. Причем почти бесплатно.
— И что в этом плохого? — пожал плечами маграф.
— Все плохо! — с раздражением в голосе воскликнул Франуг. — Погнавшись за легкой прибылью, многие торгаши уволили своих воинов и боевых магов. Из-за этого в стране резко увеличилось число ниших и недовольных, а сами купцы, став компаньонами вельмож, остались без защиты. Моя вторая армия практически распалась, превратившись в толпу голодных и обозленных людей. И эта ситуация ухудшается с каждым днем.
— Но должен же быть выход!
— Выход есть, только реализовать я его не успею.
— Какой?
— Как ни странно, сейчас нынешнюю власть в Жарзании могла бы спасти небольшая победоносная война.
— С кем? Насколько я знаю, у нас подписаны мирные договоры со всеми соседями.
— За полгода можно поссориться с любым. Зато представляешь, сколько добровольцев направится в армию, сколько из них погибнет, уменьшив число недовольных властью? Опять же военный налог заметно снизит активность тех же вельмож. От него ведь не откажешься — сразу запишут в изменники. Это лучший выход из сложившейся ситуации, Зулг. Избыток силы нужно вовремя направить в боковое русло, пока его не перехватили твои враги. — Кронмаг ударил ребром ладони по столу.
— Война — это не слишком жестоко?
— Нет, но, пожалуй, уже поздно. Да и не справишься ты с этой задачей. Если дворяне в ближайшее время решат лишить своих компаньонов накопленного богатства, их некому будет остановить. Противовеса больше не существует.
— Пусть только кто-нибудь попробует нарушить закон! Небольшой отряд латников — и права будут восстановлены.
— Латников в столице три сотни. Допустим, жалобу на противоправные действия титулованных магов пришлют из одного города. Согласен, полсотни моих бойцов за пару дней с единичным случаем разберутся. Но дело как раз в том, что при хорошей организации дела притеснения начнутся одновременно по всей стране. И новый кронмаг ничего не сможет сделать.
— Почему?
— Его поставят в такие условия, когда любое действие лишь ухудшит положение. Посуди сам: в стране помимо Жарзана, где тоже не все гладко, еще восемь провинций. В каждой с полсотни городов. Сколько людей потребуется, если спланированные дворянами беспорядки начнутся хотя бы в одном из каждых десяти городов? — Дед устало откинулся на спинку стула и закрыл глаза, — А тут еще эта непонятно из каких глубин всплывшая легенда.
— О пришельце из другого мира? — воодушевился молодой человек.
— Даже ты знаешь, — вздохнул правитель и закашлялся.
Они сидели за длинным прямоугольным столом, накрытым желтой скатертью. Желтые цвета вообще доминировали в гербе рода Фиренгов. И облако, и две молнии, и пятна на огромной, увенчанной короной гюрзе, запечатленной на гербе древнего рода, придавали необычайную яркость геральдическому знаку, висевшему за спиной Франуга. Ожидая окончания приступа, маграф внимательно разглядывал картинку. Сам он видел поющих змей всего два раза. Как-то еще ребенком он был с отцом в интересном ущелье на территории соседней Гетонии. Мальчику тогда очень хотелось увидеть королевскую певунью, но так и не довелось.
— Среди обнищавшей черни сейчас упорно ходят разговоры о скором прибытии мессии, — продолжил правитель. — А ведь воспользуются этой сказкой другие. Разумеется, против того, кто будет в ближайшее время сидеть на моем месте.
— В легенде говорится о могучем чародее, который явится из другого мира и восстановит справедливость в Жарзании.
— Опасное слово — «справедливость», — ухмыльнулся в бороду Франуг. — Никто толком не знает, что это такое, но именно им любой ловкач старается прикрыть свои злодеяния. А толпа готова совершать любые глупости, стоит ей пообещать справедливое устройство мира. Проверено на личном опыте.
— Ты не веришь в легенду? Говорят, ее нашли в древнем схроне в горах Бирзани. Бумага вспыхнула черным пламенем, стоило лишь прочитать пророчество…
— Пойми, эта небылица специально придумана для того, чтобы одурачить наш доверчивый народ. Зулг, если ты до сих пор веришь в сказки, тебе точно рано во власть. По закону после моей смерти стать кронмагом имеют право всего четыре человека. Если же в Жарзании поднимется крупная буча, появление какого-нибудь легендарного парня с безупречной репутацией сразу позволит сменить правящую династию. И я нутром чую, что дело идет именно к этому.
— И что мне делать?
— Тебе? — Кронмаг оценивающе посмотрел на внука, покачал головой и произнес твердым голосом: — Отказаться от власти.
— В чью пользу? — спросил парень, хотя задать ему хотелось совершенно иной вопрос: почему дед в него не верит?
— Лучший вариант, если согласится гермаг Дамутории. Он хоть и в годах, но обладает некоторым влиянием и сумеет перетянуть на свою сторону гермагов Зангарса и Сиргалии. Плюс Жарзан. Фактически это половина всей страны.
— А что, он может отказаться?
— Худший для тебя вариант, если откажутся все трое.
— Почему? — опешил Зулг.
— Это будет означать, что они тоже почуяли неладное. И тогда ты будешь принесен в жертву в качестве платы за многие годы унижений. Мне-то они уже ничего сделать не смогут.
— Но я не хочу!
— Тогда думай. Пора начинать жить своим умом, маграф Зулг. Вы с отцом и так все эти годы уютно отсиживались за моей спиной. Жили себе, не высовываясь, на юге Дамутории. Под боком море, мягкий климат, никаких тебе козней…
— Ты же сам не желал видеть отца во дворце. А теперь еще ему и пеняешь?! — не сдержался наследник.
— Я кронмаг, имею право, — усмехнулся правитель. — Опять же, кто знает, сколько бы твой отец прожил, если бы появлялся в Девятиграде чаще?
— Ты считаешь, что его… Не может быть! Так они и меня… Дед, есть хоть один преданный человек, на кого я смогу опереться после твоей смерти?
— Двое. — Правитель снял с пальца кольцо с желтым камнем. — Если к тебе когда-нибудь подойдет человек с таким же перстнем, можешь доверять ему, как себе самому.
— А кто он?
— Один из потомков моего сподвижника. Из тех, кто помогал в первые годы правления. Когда-то по молодости мы поклялись друг другу страшной клятвой. Настолько нерушимой, что, узнай я сейчас, что обладатель такого же кольца из рода Савайров в беде, бросился бы на помощь, несмотря на недуг. После моей смерти это бремя ляжет на тебя.
— Савайр? Я даже не слышал про него. Где его искать и чем он может помочь?
— Искать его бессмысленно. Но если он узнает, что кто-то из нас в беде, сам явится. — Кронмаг отдал кольцо внуку.
— А он как узнает?
— Если попадешь в переделку, из которой не сможешь выбраться, поднеси перстень к губам, дыхни на него три раза и скажи: «Нужна помощь». Потомок моего соратника сразу узнает, где ты находишься и что с тобой произошло. Говорят, можно обойтись и без этого, дескать, кольцо и само знает, когда человек в опасности, но я бы не рисковал зря.
— А вдруг Савайр не захочет или не сможет?
— Бездействие приведет к мучительной смерти. Так что, внучок, если когда-нибудь кольцо запросит о помощи, не мешкай.
Зулг поднес ладонь к глазам и внимательно осмотрел подарок.
— Ты уверен, что из Савайров хоть кто-нибудь до сих пор жив?
— Пока камень желтый, наша клятва в силе, и значит, есть, кому ее выполнять. Почернеет — род закончился.
Франуг очень долго не имел детей, хотя жен у него было немало. Первый ребенок появился, когда единственному на то время представителю рода Фиренгов перевалило за пятьдесят. Это была девочка. Через пять лет родился отец Зулга — Стогур. В отличие от папаши, Стогур не увлекался многоженством, зато Нгунст послал ему четырех дочерей и одного сына. Еще трое претендентов на верховную власть происходили из второй линии наследования и являлись представителями рода Дилургов.
— А кто второй?
— Бизнесмен, — не без труда вспомнил сложное слово кронмаг. — Я пару лет назад потехи ради вытащил беднягу из реки, практически вернув мужика к жизни. Потом мы несколько раз с ним встречались, он привозил товары для отправки через столичные Врата. Ты знаешь, у этого торговца голова хорошо варит. Будешь в Гетонии, найди там Анварда…
— Дед, а что бы ты сделал, окажись на моем месте при нынешних обстоятельствах? — Маграф не любил купцов и не стал дослушивать до конца историю о несостоявшемся утопленнике, он задал более важный для себя вопрос.
— Попытался бы исчезнуть на время. — Франуг решил не обращать внимания на поспешность внука.
— Бежать? Но тогда все сочтут меня трусом.
— Нет, маграф. Я бы обставил дело так, чтобы все решили, будто меня похитили. А потом где-нибудь на берегу реки подбросил пару личных вещей со следами собственной крови и беднягу, которого на глазах у нескольких случайных прохожих сожрала шкаронда. Но тебе это вряд ли удастся.
— Почему?
— Силенок у тебя маловато. А во дворце врагов гораздо больше, чем друзей. Даже сейчас они пытаются проникнуть под мою завесу, чтобы подслушать наш разговор.
Несмотря на болезнь и старость, кронмаг до сих пор считался одним из сильнейших магов Жарзании, и ни один из чародеев не мог преодолеть его барьеры. Во время общения родственников окружала стена искажений. За ее пределами ни слов, ни четкого изображения происходящего внутри разобрать было невозможно. Только отдельные звуки и расплывчатые контуры, из чего даже самый лучший специалист чтения по губам не мог восстановить ни единого предложения.
— А магкон? Насколько мне известно, там много сильных волшебников.
— У них лет семь назад сменился гранмаг. Нового вроде зовут Холгом, но что он за человек, я и сам не знаю. Не исключено, что именно он сейчас пытается обойти мои чары, — усмехнулся Франуг.
— Но хоть кому-нибудь доверять можно?! — совсем сник молодой человек.
— Доверять правитель может только самому себе, а вот из тех, кто по своей воле никогда не всадит тебе нож в спину… — кронмаг задумался. — Главный ключник, церемониймейстер, смотритель конюшен и оба офицера моей личной охраны.
— Значит, я могу рассчитывать на щитников и разящих? — обрадовался маграф.
Маги королевской охраны всегда считались грозной силой. Щитники специализировались на оборонительных чарах, разящие лучше владели атакующим колдовством. Кроме них порядок в столице обеспечивали и обычные воины, так называемые латники. Магическими способностями они не обладали, но доспехи у этих бойцов имели секрет, благодаря которому далеко не всякое заклинание могло преодолеть защиту латников.
— Естественно. Если помнишь, мои охранники при поступлении на службу дают клятву защищать правителя, которую нарушить можно только после смерти. И еще у меня неплохие отношения с главой клана сумеречных вархунов Гарногом.
— Ты дружишь с убийцами магов? — удивился Зулг.
— А ты наивно полагал, что можно удержать власть и не вымарать рук в чьей-то крови? Сумеречные вархуны — лишь одна из составляющих моей силы. Знаешь, почему они поклоняются поющей змее? — Повелитель небрежно указал на герб Фиренгов у себя за спиной. — Гарногу подчиняются около двух сотен волшебников, ремесло которых состоит в том, чтобы убивать себе подобных. Очень полезное, я тебе скажу, ремесло. Иногда, вовремя по-тихому убрав двух-трех человек, удается избежать большого кровопролития.
— Бр-р-р, — вздрогнул наследник.
— Я же говорю: ты абсолютно не готов управлять Жарзанией, — усмехнулся Франуг.
— Как с ним связаться? — отбросил эмоции в сторону внук.
— Наконец-то вопрос по существу, — одобрительно кивнул правитель. — Возле западных городских ворот есть небольшой трактир. Нанеси на его входную дверь магический рисунок королевской гюрзы с нашего герба, и человек от Гарнога прибудет во дворец в течение трех дней. Только учти: заказы правителя Жарзании оплачиваются по особому тарифу. Собираешься устранить маграфа — готовь пятьсот монет, магринц стоит три тысячи, а за гермага придется выложить сразу двадцать тысяч.
В завратной реальности послания магическими рисунками использовались довольно широко. Они были невидимы не только для обычных людей, но и для волшебников, которые точно не знали, что именно нужно высматривать.
— А как он проникнет во дворец?
— Пусть сие тебя не беспокоит. Появление этого парня никто, кроме тебя, не обнаружит. — Франуг снова закашлялся. Когда дыхание восстановилось, он поднес к губам платок, ткань которого тут же окрасилась кровью. — Зулг, мне пора отдыхать. Все, что я мог и хотел, я сказал. У тебя остается неделя, от силы — две. Сумеешь подготовиться — выживешь. Если ума и сил не хватит… что ж, придут другие. Будешь уходить из столовой, скажи слугам, пусть позовут лекаря и шамана.
Парень поднялся из-за стола и направился к выходу. Только сейчас он осознал всю серьезность собственного положения. Его дед действительно доживал последние деньки, а будущее, казавшееся Зулгу ясным и безоблачным, вдруг нависло над ним черной грозовой тучей.
Маграф распорядился вызвать лекарей и шамана. Внук кронмага знал о жизненных силах хороводной магии. Пляски опытного чародея действительно помогали безнадежно больному человеку, от которого отказывались даже целители, но мучений и боли это волшебство не устраняло.
«Дед — сильный человек. Другой бы на его месте так долго не сопротивлялся. А этот держится за жизнь, да еще как! Ни за что не скажешь, что он умирает!»
— Как его магичество? — Вкрадчивый голос тайного советника отвлек парня от невеселых размышлений.
— Нормально. Отчитал меня за безделье, как мальчишку! — не стал откровенничать маграф.
— Это он правильно сделал, — почти пропел чиновник. — Вам пора вникать в дела государства, знакомиться с дворцовыми людьми, начинать проявлять свою силу.
— Предлагаете помошь?
— Мой долг ввести будущего правителя в курс дел. Не желаете ли пройти в кабинет раторов? Там нам никто не помешает.
Имевший титул магира, начальник тайного прихода почему-то напоминал Зулгу пирожок из тех, которые здесь подавали к чаю. Узкие плечи, тонкие ноги и абсолютное отсутствие талии. Вернее, место, где она теоретически должна была находиться, у этого толстяка являлось самым объемным. А его шерстяная рубаха едва сходилась на животе, образуя заметные прорехи между пуговицами. Наследник попытался вспомнить имя чиновника. Кажется, дед называл его Бролгом.
Они миновали западное крыло дворца, где находились личные апартаменты кронмага и его приближенных, поднялись на второй этаж центральной части и вошли в комнату с невысоким потолком. Советник плотно прикрыл за собой дверь и попросил Зулга занять кресло за полукруглым столом в центре помещения. Сам он скромно уселся на придвинутый сюда же стул. Похоже, чиновник был весьма педантичным человеком. Он вытащил из внутреннего кармана сложенные вчетверо листы бумаги, аккуратно расправил их, сложил в стопку четко один поверх другого и только после этого начал говорить:
— Не хотел вас расстраивать, маграф, но Жарзания в данный момент переживает далеко не лучшие дни.
— Догадываюсь, — вздохнул внук кронмага, настраиваясь на продолжение только что законченной беседы.
— Его магичество Франуг, надо отдать должное его прошлым заслугам, за последний год болезни сильно сдал свои позиции.
— Он давно болеет?
— Первый раз шаман наполнял его жизненной энергией пять лет назад.
— С жертвоприношением?
— Да, использовался именно этот метод. Кронмаг не мог позволить себе слабость тела и духа, поэтому для перекачки подбирались молодые и здоровые мужчины. За счет них он сумел оттянуть смерть. Но бесконечно этот процесс длиться не может. Сегодня повели последнего — тридцать шестого, большего количества перекачек не в силах выдержать ни один организм. — Бролг выдержал паузу. — Прошу прощения за откровенность, но вы, как преемник своего деда, должны знать правду. Франуг протянет не больше недели. Потом во дворец начнут съезжаться гермаги, чтобы отдать последние почести усопшему и присягнуть на верность новому кронмагу. То есть вам.
Мягкий голос и протяжность произношения слов абсолютно не вязались с жестким смыслом слов тайного советника. В подобной манере обычно сказки детям читают, а не о государственных делах вещают. Зулг немного растерялся:
— Но я…
— Прекрасно вас понимаю, ваше будущее магичество. Для столь молодого человека все это неожиданно и весьма нелегко. Но я потому и начал эту беседу загодя, чтобы подготовить вас. В Жарзании вы не найдете более осведомленного человека, чем я. Под моим началом около сотни наблюдателей, проживающих во всех значимых городах державы. Каждый день по разным каналам мне приходит не менее десятка писем о делах знати, видных гражданах и странных происшествиях. Только я один знаю, как лучше подобраться к тому или иному вельможе.
— Вы? А как же правитель?
— Увы, — развел руками толстяк. — Вот уже полгода, как кронмаг потерял интерес к подобным докладам. Болезнь сужает возможности каждого человека, и тут ничего не поделаешь. У меня сложилось ощущение, что ваш дед сейчас видит врага в каждом из придворных. Вам самому так не показалось?
— Есть немного, — не стал отрицать Зулг. — А вы что-нибудь предпринимаете после ознакомления с доносами?
— Если налицо явное нарушение закона, преступников ждет арест, суд и наказание, но есть сведения, решения по которым не входят в мою компетенцию.
— Например?
— Вот, пожалуйста. — Советник придвинул к себе верхний лист бумаги. — Из Ливаргии сообщают о задержании группы туристов, которые должны были пройти через Врата. Магринц Оршуг пригласил их в свой замок, нарушив тем самым сроки пребывания чужаков. В этой провинции оцепили зону расположения обоих Врат. Проникнуть туда моим наблюдателям не удалось.
— Надо послать туда латников и разобраться на месте, — заявил Зулг.
— Для этого у меня нет веских оснований. Посудите сами: земля принадлежит магринцу, поэтому он волен делать на ней, что пожелает. А от людей, которые являются собственностью правителя Жарзании, жалоб не поступало. Среднее сословие также в суд не обращалось. Нарушений закона не зафиксировано.
— Но что-то же там происходит?
— Для прояснения ситуации я направил в Ливаргию своих тайных ищеек. Надеюсь получить более подробные данные.
— Когда?
— Все будет зависеть от сложности обстановки. Крайний срок — через два дня. — Бролг взял второй лист. — Вот еще одна довольно любопытная информация — из Гетонии. Наблюдатель сообщает о появлении в Пуролграде необычного волшебника.
— В чем его необычность?
— Очевидцы утверждают, будто он с легкостью преодолевает защиту антимагических медальонов. В частности, упоминался амулет «Опаленная роза».
— И что это за чародей? — насторожился маграф.
— Согласно донесению — некий Вирлен, прибывший к своему дяде Дихрону. За пару дней этот молодой человек умудрился навести шороху во всем городе. По слухам, пуролградский магир отправил на его поиски лучших гончих.
— Неизвестный самородок из местных решил показать свою силу?
— Не совсем, — усмехнулся тайный советник. — Дело в том, что никакой Вирлен из хутора, где он действительно проживает, не выезжал. И тот, настоящий племянник Дихрона, чародеем не является. Он родился в год белого осьминога за сутки до синего заката.
— А какой смысл одному чародею выдавать себя за другого, а второму его покрывать?
— Будем выяснять. Последнее сообщение из Пуролграда извещает, что гончие магира вернулись ни с чем и изрядно потрепанными.
Гончими называли группу охотников на людей, в которую входили два воина, чародей и следопыт. Им вменялось по свежим следам найти человека, схватить его и доставить к хозяину живым.
— И где сейчас этот необычный волшебник? — Сообщение тайного советника заинтриговало маграфа. — Я хочу знать о нем все.
— Точных сведений у меня пока нет. Определенно могу сказать только одно: подставной Вирлен, покинув Пуролград, еще не объявлялся в больших городах Жарзании, но стоит ему показаться на глаза моим наблюдателям, через полдня донесение попадет в Девятиград. Если будет на то ваша воля, я могу отдать приказ на задержание этого чародея.
— Нет, сначала я хочу узнать, кто он такой. Как вы думаете, может оказаться, что он явился в Жарзанию извне?
— Из-за границы?
— Я имею в виду — с другой стороны Врат.
— Вы о легенде про чужака? — протяжно спросил Бролг.
— Да. В отличие от деда, я не считаю ее сказкой и, честно говоря, хотел бы более подробно ознакомиться с ее содержанием.
— Нет ничего проще. — Советник вытащил самый нижний листок из стопки и протянул собеседнику.
Зулг быстро пробежался глазами по строчкам.
— Откуда это у вас?
— Текст составлен по наиболее распространенной версии легенды из донесений моих наблюдателей.
— Выходит, необычный чужак должен появиться в Жарзании в течение пятого месяца нынешнего года? А о какой именно напасти идет речь? Здесь сказано, что могучий пришелец должен избавить Жарзанию от нежданной напасти.
— Любую беду можно считать нежданной. Так что выбор может быть очень широк.
— Наверное, ты прав. Когда стало известно о Вирлене?
— Он вполне годится на эту роль, но на чужака не похож. Опять же в Гетонии нет Врат.
— Я пару раз видел туристов, прибывших с другой стороны Врат. Нацепи на них нашу одежду, ознакомь с обычаями — и от жителей Жарзании не отличишь. Они ведь даже говорят на одном с нами языке.
— За время моей работы на этой должности волшебники среди туристов не попадались ни разу. — Бролг поправил и без того безукоризненную стопку бумаг и со значением добавил: — А я в тайных советниках без малого двадцать лет.
— Про обычных чужаков пророчеств не пишут, — возразил маграф.
— Этот человек точно не проходил ни через одни из Врат. Мои люди четко фиксируют проход туда и обратно каждого. Последний из пришельцев, кто не вернулся в свою реальность, некий Анвард. Его сначала посчитали утонувшем в речке, а потом он нашелся, но возвращаться назад отказался.
— Так он, оказывается, тоже чужак? — удивился наследник.
— Вы его знаете?
— Кое-что слышал. На всякий случай соберите сведения и на него.
— Будет исполнено.
Зулг собрался уходить, посчитав, что разговор окончен.
— У вас все?
— Хотелось бы поговорить о наших гермагах, если вы не возражаете. У меня тут кратко изложены данные на каждого из них.
— Очень хорошо. Я возьму бумаги с собой и до ужина их внимательно изучу. Вечером давайте встретимся еще раз.
— Буду рад оказать любую помощь, маграф.
