Глава третья
Основной космопорт на Менигуэне расположен так, что там постоянно стоит отличная погода. Мне об этом сказала стюардесса, когда я обронил замечание по поводу бури на Атлании — предпоследней остановке нашего лайнера. Там за бортом хлестал такой ливень, что с пяти метров ничего не было видно. Я даже и не подумал высовываться. Благо моя подопечная придерживалась сходных взглядов.
Менигуэн же и вправду оказался солнечным и теплым. И еще очень шумным. Последнее объяснялось просто: население этой ничем не выдающейся планетки составляло около восемнадцати миллиардов жителей Многовато, хотя бывает и больше.
Сразу возле космопорта возвышались огромные небоскребы самых разнообразных форм, построенные из самых разнообразных материалов. Между ними на всех уровнях сновали бесчисленные средства передвижения и транспортировки грузов — медленные и скоростные, большие траки и маленькие «жуки» — казалось, здесь представлено все, что только выпускается в Галактике.
Я с интересом смотрел на это зрелище суеты.
Женщина не проявила никакого желания брать билет еще куда-либо.
Вместо этого она спокойно вышла с территории космопорта и влилась в поток пешеходов. Мне пришлось поступить так же.
Успев отвыкнуть от толчеи, я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Постоянно кто-то обгонял меня, слегка зацепив своей одеждой, иногда доводилось пробираться сквозь скопления людей, оживленно обсуждающих что-то прямо посреди улицы, в ушах звоном стоял шум голосов и проносящихся мимо машин, а в глазах рябило от мелькающих фигур. Я начинал раздражаться, что бывает со мной редко. Впрочем, мне удалось собраться и не упустить из виду мою подопечную.
С другой стороны, в такой толпе «висеть на хвосте» было даже в некотором роде проще: на меня никто не обращал внимания. Еще один посторонний, еще одна песчинка на пляже или капля в море. Много ли?
Меня такое положение дел устраивало, но все же я давненько не бывал в мегаполисах. Из-за этого и день казался не таким солнечным, и прохожие не слишком вежливыми, и дома могли бы быть пониже. В общем, все оставляло желать лучшего.
Так мы прошли метров пятьсот, которые отделяли космопорт от стоянки такси. Там женщина подошла к первому попавшемуся водителю и что-то ему сказала. Он кивнул, и она приготовилась сесть в машину. Но в последний момент — видимо, повинуясь внезапному импульсу, — она обернулась, взгляд ее скользнул по толпе и, словно острое лезвие, упал на меня. Я безмятежно изображал обычного неприметного служащего, озабоченного своими проблемами и спешащего на работу после обеденного перерыва. До только что прилетевшей откуда-то светло-рыжей особы средних лет мне не было никакого дела. Однако что-то изменилось в ее лице, прежде чем она села в такси. Что-то, заставившее меня сбиться с темпа.
Такси стартовало — плавно, но быстро — и, перестроившись во второй ряд на четвертом уровне, скрылось за поворотом. Я тихонько присвистнул. Мои мысли побежали сразу по двум направлениям, что не помешало, впрочем, их ясности.
Первое. То, что она взяла такси, означало, что ее цель находится где-то в пределах этого города. Легче ли мне от этого? Хм. Согласно туристическим проспектам, в Калго проживает около двадцати четырех миллионов человек. Это не считая собак и кошек. Осталось зажечь свечу и на недоуменные вопросы окружающих: «Что ты ищешь?» гордо отвечать: «Человека ищу, человека».
Второе. Сейчас я уже не был уверен, что действительно видел изменение в ее лице, но мне не давала покоя мысль: неужели она запомнила мое лицо там, на Сайгусе, в кафе? Лишь мельком заметив меня боковым зрением?
Невероятно! Ведь потом я не попадался ей на глаза. И все же…
В любом случае стоять и размышлять не было времени. Я направился к одной из машин-такси. Водитель сидел за пультом и мирно читал газету. Темные, коротко остриженные волосы, среднего роста, с животиком, на вид около девяноста. Я постучал по стеклу. Водитель опустил газету и вопросительно посмотрел на меня.
— Привет, — сказал я. — Как дела?
— Подвезти куда-нибудь? — сразу перешел он к делу.
— Не совсем.
— То есть как это «не совсем»? Везти, куда вы скажете, и потом высадить на полпути?
Мне он положительно понравился — эдакий добродушный здравомыслящий человек с чувством юмора, живущий своей работой и семьей.
— Понимаете, — начал я, — мне нужно проследить, куда уехала женщина, только что взявшая такси.
Он оглядел меня с ног до головы и поинтересовался:
— А что случилось?
Я вытащил удостоверение:
— Галактическая полиция, отдел расследования убийств. Эта женщина подозревается в соучастии при покушении на жизнь.
Водитель внимательно изучил все мои регалии.
— Да? Ну ладно, я думаю, кое-что можно сделать, раз уж вы притащились из такой дали, — произнес наконец он. — Садитесь в машину.
Мы поднялись с посадочной площадки и нырнули в неиссякаемый поток городского транспорта.
— Она взяла синюю машину? — уточнил таксист.
— Да.
— А номер вы не запомнили? Запомнил, конечно. Я назвал цифры, и он кивнул, указав на экран:
— Эта.
Экран представлял собой, по-видимому, карту города со множеством точек разного цвета. Чаще всего, однако, попадались желтые и зеленые. Таксист ткнул в одну из желтых, и вокруг нее сразу же возник кружок.
— Компьютер отметит место, где выйдет ваша подозреваемая, — пояснил водитель. — А потом что?
— Отвезите меня туда.
Он пожал плечами и улыбнулся:
— Это не проблема. Но пока мы доедем, она может уже скрыться. Странно, что вы работаете в одиночку.
— В этот раз по-другому нельзя. Приходится.
Ехали мы быстро, перескакивая с уровня на уровень и с полосы на полосу. По мере удаления от космопорта, находившегося фактически в центре города, мы покидали наиболее оживленный район. Улицы становились уже, дома — меньше, а дороги — не так запружены автомобилями. Появилось больше зелени, и вообще местность начала приобретать более цивилизованный вид, хотя, конечно, до Сайгуса Менигуэну было далековато. Кстати, во многих отношениях. Менигуэн принадлежал к числу тех периферийных миров, которые существовали по своим законам. Здесь был совершенно иной дух, если вы понимаете, о чем я. То, что уже давным-давно не встретишь в нашем «развитом» сообществе, могло считаться здесь обычным явлением, и наоборот. Раньше мне не приходилось бывать на Менигуэне, но я посетил достаточно много подобных мест, и иногда у меня возникало такое чувство, будто я попал в прошлое человечества. Впрочем, не всегда было бы правильным считать так, потому что Менигуэн, к примеру, был развитым в том смысле, что он пользовался всеми достижениями современного человечества. Однако жизненный уклад здесь остался от минувшей эпохи.
— Часто бываете на других планетах? — поинтересовался водитель.
— Постоянно, — рассеянно кивнул я.
— А на Менигуэне были?
— В первый раз.
— Ну и как вам у нас? Я поморщился:
— Шумно здесь. А так вроде ничего. Он широко улыбнулся:
— Почти все так говорят. А я не представляю, как иначе можно. Мне бы, наверное, у вас там показалось скучно. Я люблю город.
— У нас тоже хватает городов.
Водитель пренебрежительно махнул рукой:
— Деревни какие-то. В иных и двухэтажного дома-то не увидишь. Не то что здесь, — не опуская после взмаха руку, он с гордостью обвел каменные громадины.
Да уж. В нагромождении булыжников Менигуэну нашлось бы очень немного конкурентов. 'Мне даже пришла в голову мысль, что строители Калго пришли из горных долин и ущелий: им непривычно было видеть солнце целый день напролет, и они попытались восстановить привычное окружение. Своеобразный антураж, и все такое. Человеку всегда было свойственно стремление к комфорту.
— Мрачновато все-таки, на мой взгляд, — сказал я вслух.
— Просто вы еще не вошли во вкус, — заверил таксист.
Мы сократили расстояние между нами и преследуемой машиной почти вдвое, когда выделенная точка сменила свой цвет на зеленый. В том месте, где она это сделала, остался мигать крестик. Водитель проследил за моим взглядом и усмехнулся:
— Все просто.
— Если бы так можно было следить не только за машинами… — пробормотал я. И внутренне содрогнулся при этой мысли.
— Вечная мечта галактической полиции?
— Вряд ли. В галактической полиции тоже разные люди работают. И у большинства есть еще и личная жизнь, которую не любят выставлять на всеобщее обозрение. Мы ведь не бездушные механизмы.
— У механизмов тоже есть своя душа, — он ласково погладил приборную доску. — Уж я-то знаю. Не первый год работаю. Но вы меня, честно говоря, удивили. Чтобы полицейские не мечтали видеть всех и вся?!
— Зачем мы тогда были бы нужны!.. — усмехнулся я. — Расследовать, раскрывать преступления и есть наша работа. Вот вы разве мечтаете, что люди перестанут пользоваться такси? Так ведь уже произошло на большинстве планет.
На лице водителя отразилось легкое негодование:
— Это плохо. Но при чем здесь…
— Передать свою работу кому-нибудь или чему-нибудь — это только первый этап. Второй же будет состоять в том, что мы перестанем получать за нее деньги.
— Логично. Я об этом действительно как-то не подумал.
Мы уже почти добрались до обозначенного на карте места. Шумный центр с высокими домами и дорожным движением в несколько уровней остался позади. Теперь узенькая улочка вела между небольшими частными домиками. Мне снова невольно вспомнилась Земля с ее просторами и Сайгус с его роскошью. Здесь жили поскромнее. Бросалось в глаза, что сады вокруг домиков распланированы очень рационально, чтобы как можно выгоднее использовать имеющуюся площадь. Комфорт создавался практически из ничего.
Пока я глазел по сторонам, точка, обозначавшая нашу машину, слилась с мигающим крестиком. Моей леди, однако, видно не было.
— Где остановить? — спросил водитель.
— Чуть дальше. Вон возле того столба. Когда я достал карточку, таксист вскинул брови в удивлении:
— Вы что, действительно собираетесь платить?
— А что, у вас на Менигуэне такси бесплатное? — удивился и я.
— Нет, но вы же… Вы же выполняете служебные обязанности.
— Ах, это… В данном случае я не обладаю правом бесплатного использования частного и коммерческого транспорта. Не пытайтесь понять, инструкции у нас совершенно жуткие и недоступные для осмысления. Насчет транспорта там сорок два параграфа.
— Вы шутите?
— Хотелось бы. А так пришлось это все запоминать. Ладно, большое спасибо вам. Вы мне очень помогли.
— Да не за что. Всегда рад.
Улица была пустынна. Так непривычно оказалось после суеты и толчеи космопорта окунуться в тишину и спокойствие. Вот он — другой мир. Никак не укладывалось в голове, что все это может мирно сосуществовать на одной планете.
Слышался слабый шелест листьев, откуда-то издалека доносился собачий лай. Изредка проезжала машина, нарушая идиллию. Я почему-то вдруг почувствовал беспричинную печаль. Как будто сам воздух источал меланхолию. А может, что-то напомнила мне эта улица, только я никак не мог уловить, что именно. Но ведь давно известно: чувства и мысли ходят разными путями.
Небольшой двор вокруг каждого дома был огорожен забором Аккуратные дорожки, нередко обсаженные с обеих сторон подстриженным кустарником, уводили от калиток вглубь, подбираясь к крохотным крылечкам. Сами дома произвели на меня впечатление ухоженных и очень приятных, но непривычно маленьких по занимаемой площади. Впрочем, большинство было построено в два этажа, а остальные довольствовались мансардами.
Вдоль заборов проходила узенькая асфальтированная дорожка для пешеходов. От собственно дороги ее отделяла полоса открытой земли с деревьями, создающими приятный зеленый коридор, и высокой травой. Местами виднелись цветы. В воздухе порхали бабочки и жужжали пчелы. Немного дурманил аромат мяты. Мне почему-то подумалось, что жить здесь, в общем-то, не так уж и плохо, несмотря на тесноту. Даже наоборот, эти маленькие дворики внушали мысль о покое, довольствовании малым и тихом счастье.
«Вот и мне захотелось обзавестись домом», — улыбнулся я про себя.
Минутное наваждение прошло, и я стал прикидывать, куда направилась моя подопечная. На карте место было указано довольно точно. Плюс-минус сотня метров — это несущественно. Значит, где-то здесь. Правда, я принимал во внимание еще два варианта, которые она могла использовать, но их вероятность была куда меньше: во-первых, выйти раньше, попросив таксиста еще некоторое время не выключать счетчик; во-вторых, наоборот, выйти позже. Однако для этого она должна была сперва заподозрить слежку, потом обратить внимание на эти самые карты в машинах, догадаться, что они могут выдать ее местоположение и еще страстно пожелать оторваться от хвоста. Конечно, ничего невозможного нет, но я слабо представляю, что в таком случае мне делать. Поэтому нужно исходить из хоть и крохотной, но определенности.
Спешить было некуда, и я спокойно шел по аллейке, пытаясь мыслить логически. Если оставить предположение, что она хотела оторваться от хвоста, то есть меня, то тогда ей просто не было смысла выходить из такси не там, где нужно. Хорошо. Значит, она вошла в один из этих домов. Для чего? Я снова вспомнил разговор в кафе. «Ты со всеми нашими…» — сказал мужчина.
Логическая цепь построилась, но это меня ни в чем не убедило. Впрочем, чувство, что я на правильном пути, меня пока не оставляло. Только чувство…
И все же я продолжил нить рассуждений. Она вошла в дом. В какой? Я взглянул по сторонам. Странно, но плакатов с надписями типа: «Минут десять назад сюда вошла женщина, прилетевшая с Сайгуса», нигде не было. Можно, конечно, походить, поспрашивать… Ладно, пока примем за неизвестное. Что делать? Караулить на улице? Я ведь даже не знаю, на какой стороне улицы дом. Однако более или менее вероятно, что она там пробудет некоторое время.
Только вот какое время?
Я добрел до перекрестка. Перпендикулярно моей шла еще одна похожая улочка. Тоже частные дома, но чуть дальше виднелось здание с вывесками «Бар», «Кафе». За ним начинался квартирный район.
Вдруг из-за угла с веселыми криками выбежала орава ребятишек лет по двенадцать. Один из них бежал, не глядя перед собой, и с разбегу врезался в меня.
— Ой, дяденька, извините! — подняв голову, звонко выкрикнул он и побежал дальше.
Я все еще занимался логическими построениями, а мои руки уже приняли решение и приступили к его выполнению. Неожиданно для меня самого левая рука выстрелила в сторону и, ухватив мальчишку за шиворот, поставила передо мной.
— Ой, что вы! Я ведь не хотел! — снова крикнул он. Остальные ребята почему-то сразу бросились врассыпную.
— Чего не хотел? — спросил я задумчиво. — Дурачок, ты хоть посмотри, что там.
— Где? — мальчишка вполне натурально начал оглядываться по сторонам.
— У тебя за пазухой.
— А что там такого? — недоумевал он.
— Посмотри, — пожал я плечами. Он взглянул мне в глаза уже с меньшей уверенностью.
— Не отпущу, — пригрозил я. — Давай, давай! Неохотно он полез за пазуху и вытащил то, что раньше лежало у меня в кармане.
— Ой, что это? — на его лице было написано настоящее удивление.
— Смотри.
Карточки вдруг выпали у него из рук, а сам он мелко задрожал: из пачки высовывался легко узнаваемый краешек с надписью «Галактическая полиция».
Я усмехнулся:
— Что скажешь?
— Я не хотел… — пробормотал он.
— Ну да, ты случайно залез в мой карман, это понятно и младенцу.
Мальчишка угрюмо засопел. Я свободной рукой собрал свои вещи.
— Пойдем.
— Вы отведете меня в полицию? — интонация в его голосе была полуутвердительной.
— Пока что вон в то кафе. Есть хочешь? Я, например, ужасно проголодался. Сегодня даже не завтракал.
Сквозь маску угрюмости скользнуло удивление, но мальчишка покорно зашагал рядом. Я не отпускал его, сделав для посторонних вид, что просто положил руку ребенку на плечо. Он не сопротивлялся, и так мы прошли больше половины пути до кафе.
Все произошло молниеносно. Левая рука потеряла опору и начала выкручиваться, пальцы разжались сами собой. Вырывался мальчишка умело, я даже не ожидал такого от двенадцатилетнего карманника. Однако тело уже все продумало за меня. Продолжая заданное им движение, я крутанулся вокруг своей оси, сделав подсечку. Потом оставалось лишь подхватить падающего неудачника.
— Ты так сильно не хочешь есть? — удивился я.
Мальчишка еще больше помрачнел.
— Я не хочу в полицию.
— Но мы же идем в кафе. Он метнул быстрый взгляд, полный недоверия. Я провел пальцем по его щеке и объяснил:
— Я совсем не собираюсь вести тебя в полицию. Мне нужна твоя помощь.
— Помощь?
— Да. Я расследую преступление, куда более серьезное, чем обирание карманов прохожих. А ты здесь как раз очень кстати.
В его глазах промелькнула заинтересованность.
— И вы меня отпустите?
— Ну не буду же я тебя привязывать, — улыбнулся я. — Я хочу, чтобы ты кое-что разузнал и сообщил мне.
— А как вы узнаете, что я не сбегу?
— А ты хочешь заработать деньги? Он облизнул верхнюю губу.
— Хочу.
— Вот и хорошо.
— А вдруг вы потом, когда я все расскажу, что вам там надо, отведете меня в полицию? Я вздохнул:
— Далась тебе эта полиция! Если уж на то пошло, то я сам полицейский. Но подумай: ты поможешь офицеру галактической полиции при расследовании серьезного преступления! Разве это плохо?
— Я у вас пытался украсть деньги.
— Ерунда, — отмахнулся я. — Если бы мне не были нужны ловкие помощники, то я давно тебя отпустил бы.
— Почему же не отпускаете?
— Посуди сам, что бы ты сделал первым делом, освободившись? Правильно, дал деру, даже не выслушав мое предложение, — я показал ему открытые ладони, чтобы убедить, что теперь он свободен. — Ну как? Выбор за тобой. Можешь уходить хоть сейчас.
Молодой карманник осторожно отошел на несколько шагов. Потом отбежал метров на тридцать и обернулся. Я пожал плечами. Он снова отвернулся и побежал.
Когда торопливое шлепанье сандалий по асфальту стихло за поворотом, я побрел к кафе. Есть в самом деле хотелось, на корабле я довольствовался лишь соком, а с момента не очень плотного обеда на Сайгусе прошло уже больше девяти часов. Так что это здание здесь поставили специально для меня.
На стене, под вывеской, для прохожих было вывешено меню, но я пришел сюда поесть, а не почитать, поэтому лишь мельком скользнул по нему взглядом. Название кафе, кстати, было написано таким мелким шрифтом, что я едва разобрал: «У Константина». Действительно, хвастаться нечем: слишком банально. Впрочем, Константин — это хорошо. Значит, «постоянный». Своего рода торговая марка.
Внутри было мало народу, как и снаружи. После центра мне вообще этот район казался вымершим. Я купил первое, что попалось на глаза, и устроился недалеко от окна. За едой думается куда лучше, а спокойный шорох тихих разговоров создавал хороший фон для размышлений. Во всяком случае, посидеть лучше, чем без толку шататься по улицам. В ногах правды точно нет. К тому же я совсем запутался со своими внутренними часами из-за этих перелетов, и временами на меня накатывало удивительное отупение. Не помешало бы с ним справиться.
Но не успел я как следует заняться поглощением пищи — а ведь это целое искусство, — как в зале появился мой недавний знакомый. Глаза его безошибочно нашли меня, и он уверенно направился к моему столику.
— Будешь есть? — поинтересовался я.
— Давайте! — выпалил он без малейших колебаний.
Я придвинул ему заранее взятую порцию местного деликатеса. На его лице отразилось крайнее изумление:
— Вы знали, что я приду?!
— Догадывался. Ты ведь просто хотел проверить, отпущу ли я тебя на самом деле.
— Отпустили… Но если вы знали, что я приду… Я развел руками:
— Ты и сейчас свободен. Я играю честно, не так ли?
— Ну да, — нехотя признался мальчишка.
— Тогда давай поговорим о деле. Итак, ты согласен мне помочь. Конечно, я отнюдь не рассматриваю тебя как бесплатную рабочую силу и готов заплатить.
— Сколько? — сразу же поинтересовался он.
— Ну, скажем, кредитов сто.
— Сколько?!
— Сто кредитов, — спокойно повторил я. — Хватит?
— Хв-хватит, — он поспешно закивал, а я подумал: вот где чистая душа. Другой на его месте в любом случае попытался бы выжать больше.
— Ты же еще не знаешь, что нужно сделать. Впрочем, работа несложная. Я хочу узнать, в каком доме сейчас находится женщина, прилетевшая сегодня с Сайгуса. Причем лучше поторопиться, а то она может уйти. И очень важно, чтобы она не заметила, что за ней следят.
— Понятно. А почем я узнаю, она ли это?
Я с интересом наблюдал, как лицо молодого собеседника приняло деловой вид, пояснил, где ее нужно искать, и набросал словесный портрет. Мальчишка внимательно слушал, морща лоб.
— Хорошо, — сказал наконец он. — А как в общем? Какая она? Красивая или нет?
— Ну… — протянул я. — По-моему, достаточно симпатичная. Но это только по-моему, а у каждого свои вкусы.
— Это только взрослые так говорят, чтобы никому не обидно было, — махнул рукой собеседник, — А что симпатичная, это хорошо: здесь все такие уродины. Легко искать будет. А вы где будете?
— Пока здесь. Но это еще не все. Мне нужно еще узнать, чем она занимается. Возможно, вам придется последить за домом.
— Кому «нам»? — насторожился мальчишка.
— Тебе и твоей компании, которая ждет тебя на улице, — с улыбкой сказал я.
— Как вы узнали?..
— Что, снова угадал?
— Угу.
Действительно угадал, потому что в окно их видно не было.
— Не понимаю, как у вас это получается.
— Пойдешь в галактическую полицию — тебя тоже много чему научат.
После этой фразы у мальчишки загорелись глаза, но тут же он как-то сник:
— Туда меня не возьмут.
— Почему?
— Вы же знаете…
— Глупости. Ты — отличный парень. Не вешай нос! Держи вот. — Я протянул ему пять кредиток: на Менигуэне наряду с остальными ходили бумажные деньги.
— За что?
— Пусть это будет задатком. Чтобы подтвердить, что у нас все по-честному. Ну как, справишься с заданием?
— Да, наверное, — он уже доел и сейчас вытирал рот рукавом. — Ну, я побежал.
— Я буду ждать здесь, — повторил я. — Постой! Как тебя зовут хоть?
— Анри, — уже на ходу сказал мой юный разведчик.
Когда он выбежал, я целиком сосредоточился на еде. Готовили у Константина вкусно, и я с трудом удерживался от того, чтобы не начать глотать не пережевывая. Недаром в Библии сказано, что не хлебом единым жив человек. И уж тем более не апельсиновым соком.
Покончив со вторым, я начал медленно потягивать горячий кофе, занимаясь в это время наведением порядка в своем эмоционально-психическом состоянии. Все еще давали о себе знать отголоски сумасшедшего эксперимента, а ведь после него события бежали одно за другим, не останавливаясь. И все же я сам удивлялся своей стойкости: я не только не свихнулся, но уже, по-моему, начинал приходить в норму. Для полного счастья не хватало только мягкой постели и часиков десяти спокойного сна.
Мечты, мечты… Как вы прекрасны!
Ребята справились даже быстрее, чем я ожидал. Намного быстрее. Я как раз допивал вторую чашечку кофе и прикидывал, что бы еще такого взять, когда снова появился Анри — на этот раз с еще одним парнем. Они изрядно запыхались, но лица были довольными. Пригласительным жестом я показал на кресла возле моего столика.
— Нашли, — выдохнул Анри, с размаху упав в кресло так, что оно даже крякнуло. — Она?
И он протянул мне лист очень плотной бумаги с портретом той женщины, за которой я следовал с Сайгуса. Я с интересом рассмотрел его. Похоже на самую простую фотографию. Женщина смотрела прямо мне в глаза и улыбалась. Фон за нею был однородный сине-зеленый, так что где она снималась, было непонятно.
— Да, — признал я. — Где вы взяли это фото?
— Стащили, — похвастался Анри. — Седьмой дом от перекрестка, с этой стороны улицы. Она там живет.
Вот это было для меня неожиданностью!
— Как живет?
— Как и все остальные, — пожал плечами Анри. Я невольно заметил, что он скопировал мой жест. — Часто уезжает. Сегодня приехала из очередной поездки.
— Ну вы даете! Вы, ребята, прирожденные разведчики! А как вы это все разузнали?
— Соседи сказали. Они ее недолюбливают.
— А от них она не узнает, что о ней расспрашивали?
— Нет, — обиженно сказал напарник Анри таким тоном, каким говорят: «Что мы, по-вашему, дураки?» — Во-первых, они даже не здороваются. А во-вторых, мы не расспрашивали. Они сами нам все рассказали.
Я посмотрел на мальчишек с еще большим уважением. Сделать так, чтобы человек сам рассказал о том, что тебе нужно, — великое искусство. А если ребята не врут, они с этим справились. Только подумать: какие таланты пропадают!
— Хорошо же вы потрудились!
— Это еще не все, — заявил Анри. — Мы подумали, что вам будет интересно узнать, как ее зовут.
— Ну и?..
— Ее имя — Маргарет Хейли. Где работает — неизвестно. Уезжать пока никуда не собирается. В доме, кроме нее, никого нет.
— Ух ты. А это вы тоже у соседей спрашивали?
— Ну, мы же были внутри ее дома. Там и фото нашли, — Анри быстро взглянул на меня и, словно оправдываясь, скороговоркой произнес: _ Мы его взяли, чтобы вам показать. А то вдруг это не та, кого вы искали.
— Спасибо, ребята. Честно говоря, не ожидал, что ваша помощь будет такой… значительной. Однако меня волнует… Если вы были внутри дома, то она ведь могла заметить это. Вот и фото взяли…
Анри недовольно засопел:
— Не заметит. А фото лежало среди кучи остальных, сваленных в углу комнаты. Там были еще такие же. Мы все оставили так, как было.
— Хорошо. Так… Говорите, пока она никуда не собирается?
— Не-а, — хором подтвердили мальчишки.
— Тогда вот что. Где здесь ближайшая гостиница?
— Далеко. Километра четыре будет. Но можно снять квартиру буквально в соседнем доме. Просто подойдите к первому подъезду, там прямо и увидите.
Быстро ребята соображают.
— Сможете незаметно следить за этой Маргарет? Хотя бы за ее домом? Они лишь хмыкнули:
— Проще простого!
— Хорошо. Я сейчас подыщу себе жилье, где можно будет хотя бы выспаться, а вы сообщайте мне обо всех изменениях в обстановке. Наше соглашение в силе?
— Еще бы! — подтвердил Анри. — Ты, кстати, не представил своего напарника. Мальчишка спохватился:
— Это Джекки. А вас нам как называть?
— Зовите меня Гарри, — сказал я, изучая в этот момент выражение его лица. Оно даже не дрогнуло, хотя я мог бы поклясться, что он прочитал мое имя на одной из карточек — на той, что была сверху. А там значилось: Алдор Свенд, как и почти на всех моих документах. Дело в том, что созданный мною облик Алдора соответствовал моему собственному и мне не нужно было изменять внешность с помощью разнообразных ухищрений. — Значит, договорились?
Они закивали.
— А если вдруг эта Маргарет все-таки куда-то соберется прямо сейчас… ну, вы меня найдете. Через пятнадцать минут встречаемся на том же перекрестке. По местам!
Преисполненные деловитости, мальчишки покинули кафе. Я смотрел им вслед, все удивляясь причудам жизни. Надо же, эти ребята подвернулись, когда были больше всего нужны!
Найти жилье оказалось нетрудно. Анри подсказал правильно, и уже минут через семь я стал счастливым обладателем двухкомнатной квартиры с прекрасной кроватью — в тот момент это было единственным из удобств, которое меня интересовало. Правда, заплатить пришлось за месяц вперед, ну да благо, что деньги еще пока не собирались заканчиваться. Мельком взглянув на комнаты, я поспешил на встречу со своими разведчиками.
Они уже ждали меня. Снова Анри, и с ним еще один новый паренек.
— А где Джекки? — спросил я.
— Караулит, — сказал Анри так, будто это было само собой разумеющимся.
— Изменения есть?
— Нет. Она ходит из комнаты в комнату.
— Собирает вещи?
Анри пренебрежительно махнул рукой:
— Бездельничает. Бывает, просто останавливается и смотрит в потолок. И так несколько минут. Потом идет дальше.
— Ей никто не звонил?
— Нет, я бы сказал.
Я продолжал потихоньку изумляться. Похоже, мои разведчики держат под наблюдением весь дом, и разрази меня тройной молнией, если я понимаю, как это им удается! Вслух я произнес:
— Отлично. Продолжайте в том же духе.
— Понятно, — в голосе Анри промелькнула деловитая пренебрежительность. По-моему, он просто гордился тем, что помогает такому серьезному человеку, как офицер галактической полиции. И что его помощь кое-чего стоит.
Мальчишки, подумалось мне. Рады, когда выпадает возможность чем-то разнообразить свою жизнь. Ищут приключения, опасности. Не потому ли, кстати, занялись чисткой карманов прохожих? Ведь едва ли от горькой жизни: на Менигуэне, насколько я успел заметить, нищеты как таковой не существовало вообще.
Я быстро объяснил, где мое новое жилище, и дал команду в случае чего немедленно сообщать самым быстрым и доступным способом. Приятель Анри — его звали Кир — сразу же конкретизировал: «Значит, бегом». На этом мы с ними и расстались.
Вернувшись в квартиру, я первым делом принял душ. Так восхитительно было после долгих часов пути смыть с себя дорожную пыль. Ну, может быть, пыли на Менигуэне и не слишком много, но я-то привез еще с Сайгуса. В общем, стоя под ласкающими тело струями, я чувствовал себя как космонавт, выбравшийся из скафандра, который носил двое суток без перерыва. Мне даже попрыгать захотелось — такая появилась легкость.
Ну и попрыгал — чего уж там, раз никого поблизости нет. Потом быстренько подсушил волосы и, несмотря на явные поползновения тела в сторону кровати, начал одеваться. Без спешки, вдумчиво и серьезно.
Минут через десять из зеркала на меня оценивающе глядел ссутулившийся старичок с глубокими морщинами на лбу и вокруг глаз, с пышной копной ниспадающих на плечи седых волос, с кустистыми, тоже седыми, бровями, выцветшими водянистыми глазами и с целым набором других ничем не выдающихся черт. По крайней мере, на Менигуэне я видел уже нескольких похожих стариков и приложил все усилия, чтобы не отличаться от привычного типажа. Не удержавшись, я подмигнул, и у старичка в глазах блеснул озорной огонек, когда он подмигнул в ответ.
— Ну что, пойдем прогуляемся, — предложил я чуть надтреснутым голосом, входя в роль.
Народу на улице, как мне показалось, стало больше. Да и понятно: дело к вечеру, самое время подышать воздухом, людей посмотреть, себя показать. Многие возвращаются с работы, тоже некоторым образом увеличивая поток пешеходов. Самое время.
Не торопясь, я прошествовал до перекрестка, где впервые встретил Анри, всю дорогу усиленно изображая рассеянного философа, поглощенного осмыслением внутренней структуры мироздания и не обращающего внимания на все окружающее. Но прохожим до меня и так не было никакого дела. Одинокий и на вид очень вредный старикашка никого не интересовал.
Когда я повернул за угол, моему взору немедленно предстало подтверждение рабочей гипотезы, заключавшейся в том, что вечернее оживление коснулось всего района, а не только улицы, на которой я нынче проживал. Навстречу мне двигались, активно обсуждая что-то, трое весьма прилично одетых джентльменов, за их спинами я видел еще нескольких человек, куда-то направляющихся; кто-то подстригал траву на газоне; с противоположной стороны улицы кто-то открывал ворота для стоящей перед ними машины, — в общем, жизнь кипела. Я рассеянно поглядел по сторонам и снова ушел в себя. То есть, конечно, для прохожих. На деле я вполне целеустремленно осматривал окрестности, пытаясь определить местоположение моих «разведчиков». Их нигде не было видно. Ну что ж, пока хорошо. Неспешно я зашагал дальше.
Седьмой дом от перекрестка не выделялся среди остальных. Да, он был построен по-своему, со своими архитектурными изысками, но то же самое можно было бы сказать обо всех остальных домах окрест. Сад вокруг него изобиловал высокими деревьями и зарослями кустарника, по которым было заметно, что порядок здесь наводят лишь иногда, и то на скорую руку. Это и понятно, если владелица в частых разъездах, а садовники с, у местных жителей вообще не в моде — просто не имеет смысла нанимать садовника, имея такой крохотный участок земли.
Я прошел во двор. Дорожка от калитки вела не прямо к дому, а причудливо извивалась среди кустов, клумб и деревьев, кое-где растущих прямо посреди нее. Со всей возможной сосредоточенностью и непринужденностью я последовал ее изгибам, время от времени взирая по сторонам и покачивая головой. Ага, вот над головой едва заметно шевельнулись листья роскошной кроны каштана. Нет, это не дуновение ветерка. Кто-то из ребят?
Не подав виду, что заметил любопытство веток в отношении моей скромной персоны, я продолжил свое настойчивое движение к дому, уже выросшему прямо передо мной. Несколько невысоких ступенек восходило от садовой дорожки к открытой веранде, расположенной уголком. Во внешнем углу стояла колонна, поддерживавшая второй этаж, недалеко от нее располагался столик с пепельницей на нем и два кресла с кожаной обивкой. На полу были расставлены горшки с самыми разнообразными растениями, создававшими на веранде почти такие же заросли, как в саду. Боковая дверь вела в дом.
Я позвонил с помощью старомодного звонка. В глубине дома раздалась мелодичная трель. И никакого ответа. Ну что ж, попробуем еще раз.
После четвертого звонка дверь распахнулась. Передо мной стояла та самая женщина. Теперь я имел возможность рассмотреть ее как следует. Она действительно была красивой, я не соврал Дири. Тонкие аристократические черты лица удачно сочетались с голубовато-серыми глазами и светло-рыжими волосами. Волосы, кстати, сейчас были мокрыми и свободно ниспадали на плечи, придавая ей какую-то особую притягательность. Сама она была закутана в домашний халатик, под которым, насколько я понял, ничего не было. Очень похоже, что я вытащил ее прямо из ванной.
— Добрый вам день! — поприветствовал я ее, имитируя старческий голос.
— И вам день добрый, — вежливо улыбнулась она. О! Выдержка у нее превосходная. Если бы ко мне так настойчиво трезвонили во время того, как я блаженствовал в ванной после утомительного путешествия, то я вышел бы только с явным намерением надрать уши надоедливому невеже, кем бы он там ни оказался.
Строго (а про себя с удовольствием) осмотрев чересчур высоко открытые ножки, я заявил:
— Бог спасет вас! Ваша душа обретет мир! Верьте же!
На ее лице отразилась смена разнообразных чувств, но улыбка не исчезла, напротив, стала более доброжелательной. И из-за этой улыбки насмешка в ее словах выглядела необидной:
— Каждый проповедует своих богов, и все говорят, что им открыта истина.
— Многие принимают за истину лишь ее крохи, — недовольно буркнул я. — Иначе они не говорили бы так наивно о своих богах. Истина в том, что Бог един. Поверьте в Него, и вам откроется небесная благодать. Поверьте! Вы еще молоды и сумеете искупить свои грехи молитвами!
— Вы что же, представляете какую-нибудь церковь?
— Я представляю Бога! — я гордо выпрямился. Она тихонько рассмеялась. Потом, все еще смеясь, проговорила:
— Простите, но это очень интересная концепция. Обычно говорят, что Бог не нуждается в презентациях. А вы приходите и так спокойно, будто какой-нибудь торговый агент, говорите: «Я представляю Бога!»
Я скромно потупился:
— Мне открылась Истина лишь после долгих лет жизни во грехе. И я хочу, чтобы другие не повторили моих ошибок. Ведь мне уже немного осталось. Надеюсь, вы понимаете меня.
— Да, но…
Она вдруг сделала то, чего я уж никак не ожидал, — отступила в сторону и сказала, сопровождая свои слова пригласительным жестом:
— Заходите, пожалуйста. Вы, наверное, устали, а я держу вас на пороге.
— Благодарю вас. Да, в моих ногах уже правды не осталось. Но вера дает мне силы!
С этой патетической фразой на устах я и вошел. Внутри, нужно сказать, было довольно-таки уютно. Хорошо освещенная благодаря окну прихожая широкой аркой была связана с гостиной, тоже очень светлой и просторной. Там располагалась лестница на второй этаж и несколько дверей — к другим помещениям дома.
— Присаживайтесь, — открытой ладонью хозяйка показала на кресло возле невысокого чайного столика. — Вы пьете кофе? Или ваш Бог не позволяет?
— Не нужно говорить «ваш Бог», — сварливо заметил я. — Бог един. Он и ваш тоже… Нет, это все глупости, что Бог может чего-то там не позволять. Позволяет или не позволяет наша совесть, а какое отношение имеет она к пище?.. Что же касается кофе, то я бы с удовольствием, но, знаете ли, возраст.
— Тогда чай? Я поморщился:
— Ну, разве что не очень крепкий.
— Подождите, я вскипячу воду, — и она скрылась за одной из дверей.
Мои мысли лихорадочно заметались, высекая искры при столкновениях между собой. События, словно насмехаясь над моей предусмотрительностью, приняли совершенно невероятный ход. На всех планетах все обычные люди стараются как можно быстрее отделаться от разного рода религиозных фанатиков. Потому что, может, истина и рождается в спорах, но вера — нет. И каждый человек старается не терять времени на словоблудие без должной аргументации, коим чаще всего и оказываются подобные споры. Как раз на это я рассчитывал, неся стандартную чушь. И что же? Меня внимательно выслушали и пригласили в дом. Наверное, для более подробного обсуждения.
Черт меня подери, если я что-нибудь понимаю. Ну не может нормальный человек так реагировать! Особенно, если его вытащили из ванны специально для того, чтобы уведомить, что Бог не забыл о нем.
Я как раз прикидывал, что мне делать дальше, когда снова вошла хозяйка. Теперь она была одета в длинное зеленовато-синее платье, почти касавшееся пола, полностью закрывавшее грудь и руки, — заметила, видно, тогда мой неодобрительный взгляд. Волосы были подсушены и собраны заколкой, открыв прелестные маленькие ушки с небольшими серебряными серьгами в мочках. На правом запястье появился браслет, достаточно скромно украшенный драгоценными камнями. Обувать она не стала ничего, предпочитая, по-видимому, ходить босиком, что не доставляло особых неудобств: полы везде были покрыты приятными на ощупь пышными коврами. Из-за этого ее походка была мягкой и грациозной.
Мне стало неуютно. Зачем она пытается завоевать мое расположение? Этого я не понимал, а я давно привык опасаться того, чего не силах объяснить.
— Простите, что заставила вас ждать, — сказала Маргарет с неловкой улыбкой, и в этот момент она непонятно чем вдруг напомнила мне Наташу. Другая фигура, сложение, ростом пониже — нет, не во внешнем облике сходство. Может, в том, что и Наташа тогда вела двойную игру… Ох уж эти женщины! Они всегда могут быть особенно обворожительными, когда это нужно для дела. Только на кой, спрашивается, так распинаться перед каким-то рядовым старикашкой, от безделья ударившимся в религиозные проповеди?
— Мне нужно было переодеться, — продолжила она тем же тоном. — А чай уже готов.
На столик передо мной она поставила поднос с чашками и чайником и вазу с печеньем. Потом ловко взяла чайник и налила мне и себе золотисто-коричневого чаю. Я автоматически отметил про себя экономность и отличную координацию движений.
— Ну что, давайте поговорим о Боге, — предложила она, подхватив свою чашку и скользнув в кресло по другую сторону столика.
Я воодушевился и воспрянул духом (если это не одно и то же) и сделал еще целую уйму подобных вещей, мысленно выразив любовь к своему двоюродному дядюшке так, что он наверняка перевернулся в гробу, хотя и был здесь совершенно ни при чем.
— Бог — это наш создатель и наше спасение, — начал я вдохновенно. — Бог создал нас и наш мир, и в его власти…
— Постойте, — попросила хозяйка, — объясните, пожалуйста, свою фразу. «Я представляю Бога», — кажется, так вы сказали?
— Да.
— Не ставите ли вы себя на пьедестал пророка? Судя по фразе…
Эх, блажить так блажить!
— Пророки никогда не ставили себя на пьедестал сами, это делали другие. Но они всегда говорили от имени Бога.
— Вы грешите гордыней.
— Нет. Я несу слово Божие заблудшим. Это ли гордыня?
Она усмехнулась:
— Ну, может, вас и назовут пророком. Вы, как я успела понять, относитесь к приверженцам Единого.
Я вполне закономерно обиделся и начал рассматривать дно своей чашки, не желая продолжать разговор. Хозяйка мгновенно вскочила и, приблизившись, накрыла мою левую руку, лежавшую на подлокотнике, своей ладонью. Жест получился примирительным и одновременно успокаивающим. Непонятное ощущение протекло через руку и наполнило все тело. Впрочем, почему непонятное? Ощущение тепла и комфорта — и душевного, и физического.
— Простите, если я сказала что-то не то, — мягко заговорила она. — Но вы еще так мало рассказали. Не молчите же!
Если бы я не изучал психологию, если бы я не знал, что она делает и как она это делает, я бы спокойно поверил, что она опутывает меня чарами. Но в таких случаях знание конкретных приемов и умение разложить все воздействие на такие приемы, — иначе говоря, аналитическое мышление — может совершенно нейтрализовать подобную магию. К тому же я вспомнил, что нахожусь в весьма преклонном возрасте и прикосновения красоток, как бы молоды те ни были, вроде бы не должны отражаться на активности моих сердечных мышц. Посему я покряхтел и сперва неохотно, а затем со все большим энтузиазмом начал рассказывать придумываемую по ходу дела концепцию Божественной благодати. Конечно, концепция эта не отличалась оригинальностью, ну да в данных условиях и не требовалось утверждать, что, к примеру, Вселенная — это некий организм Бога, а Галактики — отдельные органы, связанные между собой и воздействующие друг на друга по неизвестным человеку принципам. Мне приходилось сталкиваться с последователями этого направления, но вообще-то они немногочисленны. Понятно, почему: слишком все материально. Скучно и неинтересно. Вот если бы с райскими садами да с огненными безднами — ну да это романтика далекого прошлого. Красиво, но никто не верит, потому что тоже материализация. Кстати, существует интересное мнение, что рай и ад выдумали материалисты, — это они без материи никак обходиться не могли.
Дорожка была накатана задолго до меня, и мне оставалось лишь синтезировать разные детали — для получения новой картины. Я говорил долго и увлеченно и, несмотря на регулярные пополнения содержимого моей чашки, в конце концов почувствовал, что у меня пересохло горло. Именно тогда я понял, что уже пора бы и закругляться.
Маргарет слушала с искренним интересом и не проявляла никаких признаков скуки. Это заставляло меня мучительно размышлять. Загадка. Я снова вспомнил Наташу. Та не казалась мне загадочной, когда мы с нею разговаривали. Зато показалась потом. А теперь Маргарет. Она кажется загадкой сейчас. О чем это говорит? О том, что мне станет все ясно позднее?
Ладно, аналогии здесь совершенно неуместны, тем более столь примитивные. Нерешенная задачка может со временем превратиться и в неразрешимую.
А может, я сам это все себе придумал. Может, Маргарет на самом деле такая.
— Интересно вы рассказывали, — сказала она после того, как я наконец замолчал.
«Это еще что! — заявил я про себя. — Ты еще не слышала сказку о гоблинах в моем исполнении! На ночь лучше не слушать — потом не заснешь. А о вампирах и вурдалаках — у-уу…»
— Вы все также слушали умом, а не сердцем, — сокрушенно покачал я головой. — Вам было только интересно.
— Поверьте, я во многом согласна с вами, — призналась она. — И согласна как раз сердцем, а не только умом.
— Правда? — немного повеселел я. — Это здорово! Ваша душа еще не полностью огрубела и способна увидеть свет. Но, — я сделал паузу и очень строго посмотрел на собеседницу, — но вы должны отдать себя служению.
— Думаю, в чем-то вы правы и здесь. Не хотите ли еще чаю?
— Спасибо, нет. Засиделся я у вас, пора идти. Многие еще ищут Путь, нужно успеть…
Я поднялся с кресла и направился к выходу.
— Спасибо вам, — проговорила Маргарет, ловко скользнув вперед и открывая мне дверь. — Нет, правда, было очень интересно. Мы, кстати, так и не познакомились. Меня зовут Маргарет, или Марго.
— А меня — Лакор. Лакор Ли — к вашим услугам всегда.
— Очень приятно. Заходите еще, — пригласила она и добавила с такой интонацией в голосе, что это никак не походило просто на стандартную формулу вежливости: — Пожалуйста.
По дороге домой я зашел еще в несколько домов — для реалистичности образа и еще для того, чтобы проверить, все ли здесь так терпимо относятся к проповедникам. Оказалось, что в остальных случаях дело обстоит совсем наоборот, так что эти походы заняли у меня не больше времени, чем если бы я просто шел домой не спеша. Вот вам пример духовной глухоты.
Когда я наконец добрался до своей квартиры и, сняв свой дурацкий грим, попытался вздремнуть, в дверь настойчиво позвонили.
— Кто там в такую рань?.. — простонал я. Это был Анри.
— К вашей Маргарет недавно какой-то старик заходил, — сообщил он, возбужденно теребя рукав рубашки. — Я прибегал сюда, но вас не было. Они проболтали полтора часа.
— Хорошо, — я прогнал подступивший было сон. — Кто он такой и о чем они говорили? Мальчишка пожал плечами:
— Не знаю. Просто старик.
— И вы не проследили за ним?
— Нет, — он немного растерялся.
— Ну, конечно, это моя ошибка, — пробормотал я. — Совершенно забыл сказать. В случаях подобного наблюдения еще обычно хоть немного следят за гостями.
— А-а, — понимающе протянул Анри. — Будем знать.
— Не сомневаюсь, — я подмигнул ему. Потом снова спросил серьезно: — А что Маргарет делала после того, как старик ушел?
— Ничего. Нет, правда ничего. Она закрыла дверь, прошла в комнату — туда, где они разговаривали, — села на диван. И все.
— Как все?
— Ну, так она там и сидит… Сидела, — поправился Анри, — когда я там был.
Размышляет о смысле жизни после нашего разговора? Кто ее знает.
— Больше никаких новостей?
— Не-а.
Я улыбнулся:
— Хорошая работа. Такое впечатление, будто вы всю жизнь за ней следили.
— Нет, — замотал головой мальчишка. — Раньше мы только за яблоками лазили. Ну я пошел?
— Давай.
Закрыв дверь, я с удовольствием повалился на кровать. Сейчас я слышать ничего не хотел о каких-то там проблемах. Какие могут быть проблемы, если под головой мягкая подушка?.. Помню, последней мыслью было: интересно, как там сейчас Алек?
