Людей сопровождали восемь летунов, включая Белолобого. Они держались чуть сзади и по сторонам. Даже не видя своих стражей, люди постоянно чувствовали их колючие взгляды, нацеленные в те точки на спинах, куда в случае неповиновения должны были вонзиться острые лезвия бумерангов.

Они шли без отдыха почти полдня, пока не оказались возле широкой и быстрой реки, за которой начинался крутой подъем. Перед ними лежали горы, подпирающие острыми пиками небо.

На берегу возникла заминка – летуны решали, как переправить через реку пленников. После короткого совещания Белолобый подошел к людям и похлопал в ладоши, призывая их к вниманию. Убедившись, что все смотрят на него, он сначала показал пленникам бумеранг, а затем, развернувшись всем корпусом, метнул его в сторону реки. Бумеранг сверкающей молнией перелетел на другой берег, сделал там широкую петлю и, вернувшись назад, упал к ногам хозяина. Белолобый поднял его и снова показал пленникам.

– Комментарии излишни, – усмехнулся Киванов. Белолобый кивнул головой и выжидающе посмотрел на людей.

– Он ждет, чтобы мы подтвердили то, что поняли его предупреждение, – сказал Чжои. Все быстро закивали. Четверо летунов подошли к пленникам и, подхватив с двух сторон под руки Киванова и Кийска, подняли их в воздух. Перелетев через реку, они опустил их на берег и полетели назад за остальными.

– Не думал, что у этих малышей такая подъемная сила, – поднимаясь на ноги, удивленно произнес Кийск.

– Если предстоит карабкаться в горы, то я бы предпочел, чтобы меня и дальше несли по воздуху, – ответил Киванов. После того как все благополучно переправились через реку, отряд двинулся дальше.

Дорога становилась все круче. Летуны то и дело поднимались в воздух, чтобы перенести людей через возникающие на пути преграды, перебраться через которые они со связанными за спинами руками не могли. Долгий нелегкий путь утомил не только пленников, но и их стражей, которые прежде добирались до цели куда быстрее – на крыльях.

Наконец, перебравшись через очередной каменный завал и пройдя по узкому карнизу за водопадом, широкий поток которого, играя лучами заходящего солнца, переливался всеми оттенками алого цвета, они вышли на обширное плато. Миновав заросли невысокого, но колючего кустарника, они вошли в рощу высоких стройных деревьев, похожих на те, что росли за рекой. От своих низинных собратьев они отличались только тем, что кроны их раскидывали свои ветви гораздо выше от земли, на высоте пяти-шести метров. На каждом большом дереве чуть ниже основания кроны был сооружен широкий круглый помост. Подняв головы, пленники увидели, что со всех площадок, свесившись через край, на них с любопытством глядят летуны. И было их огромное множество.

– Тебе не кажется, что не очень-то радостно нас встречают? – спросил Киванов шедшего рядом с ним Берга. – Я не вижу ни цветов, ни оркестра, не слышу приветственных речей...

– Ну, по крайней мере, нас привели если и не в столицу, то в довольно крупный населенный пункт, – ответил Берг.

– Надеюсь, не за тем, чтобы предать суду военного трибунала, – недовольно проворчал Борис.

Кроме платформ на деревьях, в городе летунов имелись и дома, выстроенные на земле. Это были небольшие деревянные строения с незастекленными оконными проемами и плоскими крышами. Короткие каменные трубы, высовывавшиеся из-под крыш, курились струйками сизоватого дыма.

Стражники остановились, и Белолобый жестом дал понять пленникам, что они могут сесть на землю.

Вокруг сразу же стала собираться толпа. Воздух наполнился клекотом, повизгиванием и хлопаньем крыльев. Здесь были и женщины, и совсем маленькие дети, и старики, чей ворс на скулах и плечах поседел от времени. Все старались протолкнуться вперед, – все равно, по земле или по воздуху, – чтобы взглянуть на пленников. Однако люди Белолобого держали толпу на расстоянии. Для этого им даже не требовалось прибегать к силе, достаточно было сердитых окриков.

– Ну, какие у тебя впечатления, Чжои? – спросил Кийск у дравора. – Что движет этой толпой?

– Главным образом любопытство, к которому примешиваются страх и ненависть.

– За что они могут нас ненавидеть?

– Мы им кого-то напоминаем. Белолобый, кстати, уже разобрался, что мы не те, за кого он нас вначале принял.

– Похоже, что этот Белолобый сообразительный парень, – обрадовался такому повороту событий Киванов. – Он мне определенно начинает нравиться.

– Но если летуны с кем-то нас перепутали, то это означает, что, кроме них, на планете живут такие же люди, как и мы, – предположил Кийск.

– Это совсем не обязательно должны быть люди, – сказал Вейзель. – Если у тех, кого ненавидят и боятся летуны, так же, как и у нас, нет крыльев, то нас могли принять за них только по одному этому признаку.

Толпа заволновалась и расступилась в стороны. Вперед вышли четверо старых, убеленных сединами крылатых людей.

Взглянув на пленников, они подошли к Белолобому и стали о чем-то с ним говорить. Когда один из них поднял руку, чтобы указать на пленников, люди увидели, что у него с плеча вместо крыла свисают изорванные кожаные лохмотья.

– Должно быть, это у них от старости крылья секутся, – поделился своим наблюдением Киванов.

– Нет, – возразил Вейзель. – Я заметил и молодых с изуродованными крыльями.

– Следствие ранений? – высказал предположение Кийск.

– Может быть, – пожал плечами Вейзель.

Закончив совещание, старый летун с оборванными крыльями подошел к людям и, обращаясь к ним, что-то прощелкал.

Кийск движением плеч и выражением лица попытался дать понять, что они не понимают его слов.

Старик подошел еще ближе и, протянув руку, потрогал волосы на голове у Кийска. Затем, захватив волосы в кулак, несильно дернул их. Отпустив волосы, он пару раз дернул Кийска за ухо. Испытание, похоже, вполне удовлетворило его. Он обернулся ко всем собравшимся и произнес короткую речь, после которой толпа начала расходиться.

Прежде чем уйти, старик что-то долго говорил Белолобому. Тот слушал внимательно и пару раз почтительно наклонил голову.

Когда старик ушел. Белолобый подошел к пленникам и, жестом велев им подняться, указал направление, куда следовало идти.

Отряд летунов проводил людей до дерева, должно быть, самого высокого в роще. Пленников снова подняли в воздух и опустили на помост, выстроенный почти на десятиметровой высоте, где с их рук наконец-то сняли путы.

С некоторой опаской ступили люди на помост, сложенный из широких, ровных досок. Вопреки их ожиданиям, расположенная высоко над землей площадка не раскачивалась и не ходила ходуном при каждом шаге. Сделана она была надежно и прочно. Края круглой площадки ограничивал тридцатисантиметровый бортик. Над головой нависала покатая крыша, сложенная из соломенных циновок. Такие же циновки, развешанные под потолком, делили внутреннее пространство площадки на отдельные помещения. Перевешивая циновки, можно было изменять планировку жилья по собственному усмотрению. Судя по тому, что две высокие стопки новых циновок стояли возле самого ствола, эта вещь была самой необходимой в повседневной жизни летунов. Рядом лежали свернутые покрывала из звериных шкур. Из мебели присутствовали только три низких восьмигранных столика.

Доставившие людей крылатые люди сразу же разлетелись. Остались только Белолобый и еще трое, которые, сняв одну из секций бортов, уселись на краю помоста, свесив ноги вниз.

Представляя пленникам их жилье, Белолобый обвел открытое почти со всех сторон помещение широким жестом рук. Нос его при этом сморщился, а зубы слегка клацнули, что, как решили люди, должно было изображать улыбку гостеприимного хозяина. Мимика у летунов была довольно живой, но людям пока еще было трудно разобрать, что именно выражает то или иное движение мышц лица.

Через пару минут вернулись двое летунов, которые принесли несколько комплектов деревянной и глиняной посуды. Здесь было все, от маленьких чашечек до глубоких блюд.

– Ну, кажется, сейчас будет банкет в нашу честь, – довольно потер руки Киванов.

– Не радуйся прежде времени, – усмехнулся Кийск. – Когда я служил в Галактической разведке, на некоторых планетах аборигены предлагали нам такие местные деликатесы, после которых вся команда мучилась животами и два дня смотреть не могла ни на какую еду. Отказываться-то, когда угощали, было неудобно. А кок наш собирал рецепты экзотических блюд, готовясь после отставки издать книгу, для которой уже и название придумал: "Кулинария далеких планет". Все кулинарные рецепты, что ему удавалось выведать у абори-тенов, он потом во время полета проверял на нас. Одно время командир даже запретил ему выходить из корабля на незнакомых планетах.

– Очередная байка из репертуара космопроходчиков, – отмахнулся Киванов. – Мне уже доводилось слышать нечто похожее.

– Не знаю, где ты слышал эту историю, но родилась она на нашем корабле.

– Тебе лишь бы какую-нибудь гадость сказать, – недовольно поморщился Киванов. – И слушать тебя не желаю. Буду надеяться на лучшее.

– Ну, надейся, надейся, – ехидно улыбнулся Кийск.

Наконец доставили и еду. Белолобый жестом пригласил людей к сдвинутым вместе столикам. К ним присоединились и трое оставшихся на площадке охранников.

В маленькие круглые чашки для питья Белолобый разлил темный дымящийся напиток, от которого исходил душистый, немного терпкий аромат. По вкусу он напоминал хорошо настоявшийся цветочный чай. По тарелкам он разложил нарезанное небольшими кусочками тушеное мясо с гарниром из овощей. После этого Белолобый протянул людям металлические двузубые вилки и показал, как на них надо накалывать еду.

Положив в рот кусочек мяса, Киванов блаженно зажмурился.

– Прекрасно, – сказал он, проглотив еду. – Вкус необыкновенный.

– Только не спрашивай, чье это мясо, – шепнул ему Кийск.

Не обращая внимание на насмешливое замечание Кийека, Борис быстро управился с предложенной ему порцией, после чего Белолобый, правильно оценив его старания, вновь наполнил пустую тарелку.

После того как трапеза была закончена, посуда убрана, а обеденные столики сдвинуты к центру площадки, Белолобый подошел к Кийску и, цокнув языком, похлопал его по плечу. Жест, как показалось Кийску, был вполне дружелюбным. Иво улыбнулся в ответ, стараясь при этом скалить зубы также, как и летун.

Вытянув руку, Белолобый коснулся пальцем рукоятки ножа, что висел у Кийска на поясе. Кийск достал нож и рукояткой вперед протянул его летуну. Белолобый уверенно обхватил рукоятку ножа пальцами, покачал рукой, привыкая к его тяжести, а затем, пару раз быстро и ловко взмахнув, со свистом рассек лезвием воздух. Проведя ногтем по лезвию, он оценил его остроту и, одобрительно кивнув головой, вернул нож владельцу.

Кийск хотел убрать нож обратно в ножны, но Белолобый остановил его, взяв за руку. Летун вытащил из-за пояса маленький четырехлопастный бумеранг и почти без замаха, одним коротким и резким кистевым движением, метнул его в дерево. Пропев свою боевую песню, бумеранг вонзился в ствол. Летун пальцем указал на Кийска, затем на нож в его руках и на дерево. Кийск, усмехнувшись, подбросил нож, поймал его за рукоятку и, размахнувшись от плеча, кинул. Лезвие ножа воткнулось в ствол в двух миллиметрах от бумеранга Белолобого.

Летун, клацнув челюстями, снова похлопал Кийска по плечу. Иво ответил ему тем же жестом.

Когда стемнело, летуны зажгли светильники с круглыми колбами из толстого, мутноватого стекла. Неизвестно, что за горючее использовалось в них, но фитили горели ярким, ровным светом, почти не давая копоти.

Летуны умело и быстро навесили под крышу по краю помоста циновки, создав таким образом вокруг жилища стены. Остальные циновки они расстелили на полу и, бросив сверху покрывала, жестами дали людям понять, что пора ложиться спать.

– Давно я не укладывался спать с таким комфортом, – сказал, натянув на себя покрывало, Киванов. – Должен честно признать, что сегодняшний день далеко не самый худший в моей жизни. И знаешь почему? – повернулся он к Кийску.

– Почему? – без особого любопытства спросил тот.

– Потому что там, на поляне, когда на нас с неба посыпались летуны, я вовремя сообразил, что следует поднять руки. И теперь ни капли об этом не жалею. Я ожидал каких-нибудь страшных пыток, а нас вместо этого накормили, напоили и уложили спать. И, заметь, не в темном и сыром подвале, по которому бегают голодные крысы, а на веранде, на свежем воздухе.

– Вот только убежать отсюда не проще, чем из каземата, – сказал Кийск, переворачиваясь на бок. – Посмотрим, что будет завтра.