Глава 4
ЗВЕЗДНЫЙ ДЕМОН
Я спал долго. С момента, когда коснулся головой подушки и провалился в забытье, прошло, наверное, часов десять. И неизвестно, сколько бы я проспал еще, если бы голос Эльвы не выдернул меня в реальность:
— Капитан, вы спите?
— А ты как думаешь? — пробормотал я, разлепляя веки. — Что случилось?
— С вами хочет поговорить заключенный.
— Кто? Лейтенант?
— Да, сэр. Соединить?
Поднявшись с кровати, я бросил взгляд на стоящий у стены, словно манекен, боевой доспех — два ряда квадратных фонарей переливаются на груди цветами закатного неба, зажженный красный светодиод мигает на антенне, установленной на левой плите наплечника. Похоже, пока я спал, Эльва успела поработать.
Пригладив рукой волосы и поправив на себе форму десантника, я кивнул:
— Да, соединяй… Твою!!!
Когда в метре от меня как по волшебству возник крупный человек, я обмер от неожиданности и страха. Черноволосый, с ястребиными чертами лица, одетый в еще более черную форму, плотно обтягивающую атлетическую фигуру, он впился в меня цепким взглядом… Неужели Эльва его телепортировала? Это возможно?
Сжатые, с чуть опущенными вниз уголками губы пришли в движение. Мужчина, по всей видимости, заговорил, однако я ничего не слышал — создалось впечатление, что я лишился слуха, полностью оглох.
— Простите, сэр, — сказала Эльва, — идет синхронизация перевода.
Я не успел понять, что значили ее слова, как заключенный — а это не мог быть никто иной — наконец обрел дар речи:
— …ролик, да еще молокосос.
Он замолчал и уставился на меня еще пристальнее, наверное, пытаясь понять, какое впечатление произвела на меня его речь. Вот только ему невдомек, что я ни черта не слышал.
— Так что же ты от меня хочешь? — спросил я, уже успев немного оправиться от неожиданности.
Лицо лейтенанта покрылось красными пятнами, он еще сильнее сжал губы, а потом гаркнул так, что я вздрогнул от звона в ушах:
— Хочу, чтобы ты освободил меня, а еще лучше — сдался!!! Даю слово, тебя пощадят — но если ты убьешь меня, офицера КВРФ, тебя будет ждать стопроцентная казнь!
Похлопав ресницами и помотав головой, чтобы избавиться от докучливого звона в ушах, я произнес мирным тоном:
— Зачем мне тебя убивать? Посидишь спокойненько в камере до тех пор, пока я не решу, что с тобой делать.
— Ты не имеешь права удерживать меня в заключении! Согласно конвенции…
— Заткнись, лейтенант! — велел я. — Где была твоя конвенция, когда ты со своими андроидами хотел меня убить?! Скажи, ты о ней помнил?
По ястребиному лицу прошла едва заметная судорога — похоже, он смутился, правда, взгляда не отвел.
— Ты не человек, — попытался урезонить он, — ты — «кролик»!
Тяжелая кровь, ударившая в голову несколько секунд назад, вновь отхлынула куда-то вниз. На мгновение я попытался взглянуть на ситуацию с точки зрения корсара, но сразу понял, что у миров, в которых мы живем, нет ничего общего — мы не поймем друг друга при всем желании.
— Разговор окончен. Убери его, Эльва.
Прежде чем лейтенант успел раскрыть рот, намереваясь что-то добавить, Эльва телепортировала его обратно в камеру. Я вновь остался в одиночестве, в каюте мертвого капитана. Его портрет взирал на меня со стены. На лице — явная насмешка. В глазах злое — удовлетворение. Он явно меня невзлюбил.
— Эльва, а это не было опасным? — спросил я, чтобы разрушить иллюзию присутствия в каюте духа капитана. — Он мог на меня наброситься?
— Заключенный, сэр?
— Да.
— Это была… можно сказать, голограмма, сэр.
— Ясно. А почему он называет меня кроликом?
— Возможно, это сленговое выражение. Таким словом обозначают людей, добровольно отдавших себя на эксперименты во имя процветания науки.
— Не понял, — протянул я после паузы, — что-то не помню, чтобы я подписывал бумаги и отдавал себя на эксперименты…
— Сэр, согласно Всесистемной Конвенции, вы причисляетесь к разряду археологических находок — находясь в криокапсуле, вы были мертвы. Принимать решение о вашем оживлении имеют право только научно-исследовательские институты и некоторые правительственные организации. А я приняла это решение только потому, что вы находились в очереди на воскрешение.
— В очереди? — переспросил я, пытаясь ухватить хоть какую-то нить разговора.
— На вас уже проводились эксперименты, последняя фаза должна была начаться после вашего воскрешения — однако началась война с Демиургом, а потом напали корсары и…
— То есть я — вещь в прямом смысле слова? У меня нет никаких прав?
— Именно так, сэр. Но попытаюсь вас подбодрить: я восстановила ваши права — до тех пор, пока вы остаетесь в роли временного капитана.
Я скривился. Будущее мне опять перестало нравиться. Проклятые уроды!
Заложив руки за спину, я встал и зашагал от стены к стене. Но ничего, кроме деревянной облицовки каюты, перед глазами так и не возникло — похоже, выхода из сложившейся ситуации не существовало. Нависшие надо мной, как дамоклов меч, и, надеюсь, потерявшие «Эльву» пираты — это очень плохо, они меня убьют. Поиск спасения у «цивилизации» тоже не лучшая идея. Для них я — вещь, даже думать не хочу, что они со мной сделают. А оставаться здесь тоже нельзя — проснувшееся нечто по имени Демиург с удовольствием размажет «Эльву» по всем окрестным планетам.
Ладно, выход все-таки есть. Нужно починить реактор «Эльвы» и убраться отсюда туда, где нас никто не найдет. Возможно, придется остаток жизни провести в глубоком космосе, как отшельник в пустыне…. Хотя почему «как отшельник»? Вон сколько таких же, как я, находятся на корабле в замороженном состоянии — оживлю, и будет компания. Но это потом… как минимум после постройки реактора.
— Эльва, корабль для переброски меня на планету готов?
— Нет, сэр. Для производства корабля класса «Бот» потребовалось восстановить малую верфь. Некоторое утраченное оборудование было перенесено с других, но основное пришлось создавать на фабрике. Это заняло больше расчетного времени, так что производство бота было отложено на четыре с половиной часа. Оставшееся время составляет сорок три минуты.
— Понятно. А сколько осталось энергии в аккумуляторах?
— В накопителях, сэр.
— Один фиг.
— Двенадцать процентов, капитан.
— Почти на дне… Слушай, у меня плохое предчувствие, мне кажется, нас скоро найдут пираты.
— Вряд ли, сэр. Скорее, сюда прибудет флот ОСА.
— С чего ты взяла?
— Я отправила запрос о помощи и краткий доклад о произошедших событиях сразу, как только вы уничтожили сторожки корсаров.
Я замер столбом, внутри все похолодело, а мозг, наоборот, казалось, разогрелся почти до точки кипения.
— Почему ты не сообщила мне? Почему не спросила у меня разрешения?
— Я действовала согласно инструкции, капитан.
— Больше так не делай.
— Не могу обещать, сэр.
— И когда прибудет флот? — спросил я, помолчав.
— Время на прохождение сигнала направленного сообщения отсюда до ближайших систем Аливрии составляет примерно неделю. Путь флота ОСА займет еще один или два дня.
— Сигнал движется медленнее флота? — удивился я.
— Разумеется, сэр. Флот оснащен гипервременными двигателями. И еще, капитан. Вы можете ускорить посылку сообщения, если отдадите приказ построить гипервременной зонд, который отправится прямиком к Аливрии, что позволит сэкономить дней пять.
— Нет, — выдохнул я, — не стоит. Кстати, Аливрия — это что?
— Центральная планета, можно сказать — столица человеческой цивилизации.
— А Земля?
— Это и есть Земля, сэр. Просто шесть сотен лет назад, в разгар эпохи колонизации, она была переименована. Я употребляю слово Земля для того, чтобы избежать путаницы в нашем с вами общении.
— А ОСА расшифровывается как…
— Объединенные Системы Аливрии.
— Ладно, Эльва, довольно об этом. Опять башка разболелась. Вы что, даже воскресить по-человечески не можете?
— Капитан, длительность вашего плохого самочувствия аномальна. Возможно, это результат экспериментов, проводимых над вашим телом в криокапсуле.
— И что это были за эксперименты? — нервно спросил я.
— Не могу знать, сэр. Информация засекречена даже от меня.
Как же все плохо-то!
Я подошел к скафандру, провел пальцами по гладкой холодной поверхности, закрыл ладонью один из фонарей на груди и немного полюбовался проступающим под пальцами красноватым сиянием. Вроде бы не испытываю чувства нереальности, но от этого не становится легче. Чувствую себя усталым и пьяным — закрадываются мысли, что мне нужна помощь психиатра.
Ладно, отбросить сомнения в своем психическом здоровье и залезть в скафандр — настала пора готовиться к спуску на Эльву Двадцать-четырнадцать.
Скафандр принял меня в себя как родного. На этот раз я не испытывал того ужасного давления, которое навалилось на меня во время «первой примерки». Напротив, когда тела коснулся гладкий и мягкий материал обивки, я ощутил тепло и защиту — наверно то же чувствует еще не вылупившийся птенец. А опустившееся забрало шлема наделило каюту такими красками, слово я оказался в картине одного из великих художников-реалистов.
Взвалив на плечо ракетомет и убедившись, что боезапас полный, я удовлетворенно хмыкнул:
— Ну и где причал корабля?
— Идите по стрелкам, капитан, — отозвалась Эльва и тут же зажгла передо мной уже знакомые стрелки из будто бы спрессованного света. — Однако советую вам сменить оружие на энл-фал.
— Почему? Мне ракетомет понравился.
— Сэр, вы не знаете, с чем столкнетесь на планете, поэтому вам необходима прежде всего скорострельность и маневренность энл-фала, а не разрушительная мощь ракет.
— И тем не менее ракетомет испытать уже довелось, так что возьму его, — отрезал я.
— Тогда советую взять запасное легкое оружие. Боевой нож, пистолет или облегченный дробовик.
— Давай нож, и не будем париться, — сказал я, проходя зал, где вандалы-андроиды во главе с лейтенантом корсаров сделали в стене треугольную дыру.
— Да, сэр. Робот обслуживания привезет стандартный боевой нож на причальную станцию. Он прибудет туда практически одновременно с вами, сэр.
Я зачем-то кивнул и дальше пошел молча. Темнота и периодически сужающиеся коридоры уже не пугали, боевой доспех услужливо включил прибор ночного видения, и все стало черно-белым, с едва заметным зеленым оттенком.
— Эльва, когда ты уберешь все эти трупы? — досадливо спросил я. — Мне до смерти не нравится ощущение, что я нахожусь в городе мертвецов.
— В списке приоритетов уборка тел запланирована не раньше чем через сутки. И все же если вы настаиваете…
— Ладно, черт с тобой, поступай как знаешь. Долго мне еще шагать?
— Станция монорельса перед вами, капитан.
Когда двери шлюза, заблокировавшего проход коридора, разбежались в стороны, изображение на мониторах, или визорах, как они тут называются, вновь обрело цвета. Станция встретила меня светом, гниющими повсюду телами и одиноким вагоном монорельса.
Войдя через разъехавшиеся створки дверей в вагон, я сел в одно из двух десятков кресел и стал смотреть в окно, как медленно, но ускоряясь с каждым мгновением, двинулся перрон, а потом куда-то улетела и сама станция. Первые несколько десятков секунд управляемый Эльвой вагон с неимоверной скоростью летел по темным туннелям, но потом пейзаж стал резко меняться. Трубы туннеля то пропадали, открывая просторы железных залов, то появлялись вновь, чтобы после пропасть на еще более долгое время. Через один из таких залов я мчался аж несколько минут. И хотя монорельс, окруженный трубой из прозрачного пластика, был протянут почти под самым потолком, но до верха, я думаю, оставалось еще метров пятьсот, зато подо мной разверзлась настоящая бездна…
Зал был настолько огромен, что в нем с лихвой хватило бы места, чтобы организовать воздушный бой с применением сверхзвуковых истребителей и запуском крылатых ракет. Правда, зал не был пуст, всюду высились огромные, словно горы, краны и подъемники — летчикам, вероятно, пришлось бы попотеть, чтобы не влететь в стропу или в бесчисленные вертикальные и горизонтальные башни. Но в этом отношении основная опасность столкновения крылась в большом количестве странных извилистых труб непонятного назначения. Толстые и не очень, они были везде: спускались с потоков, поднимались снизу и вырастали из расположенных у стен агрегатов.
У меня перехватило дыхание, когда я наконец увидел край одной такой трубы и узрел истинное величие зала. Неподвижно застывшая труба кончалась тремя отростками, каждый из которых делился еще на несколько, помогающих удерживать гигантскую тавровую балку — я тут же вспомнил, что уже видел нечто похожее на «стеблях» роботов. Все эти трубы были манипуляторами — машинами, строящими… Эта конструкция, состоящая из огромных стальных свай, к которой тянулись, да так и замерли, лишенные питания, трубы-манипуляторы, оказывается, представляла собой строящийся космический корабль. И судя по масштабам, которые со скрипом пыталось вообразить сознание, корабль должен был быть просто гигантским… Значит, этот зал был верфью, причем верфью колоссальных размеров.
Вновь все потемнело, монорельс опять оказался в трубе, но огорчиться я так и не успел. Скорее увидел, чем ощутил, что началось плавное торможение и прибытие к «причальной станции».
Двери открылись, и, поудобнее перехватив ракетомет, я вышел на почти естественный свет. Первым в глаза бросилось огромное черное окно с крестообразной рамой, прорезанное в стене на дальнем конце зала. И хотя оно было черным, как ночь, если, конечно, не считать серебристых светящихся точек, через него на потолок у правой стены падали косые лучи солнца. В первый момент они показались мне иллюзорными, но мгновение спустя я осознал, что это действительно окно, возможно даже с настоящими стеклами, а не монитор, транслирующий космос. Подумать только — от бездны меня отделяет одна лишь переборка!
— Корабль класса «Бот» готов, сэр, — громогласно возвестила Эльва, заставив меня выйти из состояния близкого к трансу. — Через две минуты он будет доставлен в шестой стыковочный отсек. Прошу проследовать на трап с номером, начинающимся на цифру шесть.
Я растерянно осмотрелся вокруг, оглядел стены с множеством ярусов, сообщающихся между собой лестницами и лифтовыми кабинами, и наконец нашел огромные ворота, похожие на те, ангарные, которые я увидел в самые первые мгновения, когда очнулся на этом корабле. Обнаружив всего лишь уровнем выше номер шестьдесят один, я поспешил подняться по лестнице.
Тут меня ждал сюрприз в образе робота-банки.
— Сэр, — проскрипел металлический голос, — боевой нож доставлен.
Крышка на голове робота раскрылась, подобно диафрагме, и на свет появился серебристый стебель с манипулятором, тут же вонзившимся в брюхо хозяина, откуда он вытащил нож, больше напоминавший тесак в ножнах из черного пластика. Убедившись, что приказов от меня не последует, робот, наверное, направляемый Эльвой, двинулся в сторону ближайшего лифта. Будь он человеком, мне стало бы его жаль.
Я осторожно потянул широкую рукоять из ножен и, восхищенно выдохнув, стал разглядывать игру ослепительных бликов на краях обоюдоострого лезвия.
— Классная игрушка! — не удержался я от восторженного возгласа.
— Это не игрушка, сэр, — поправил меня равнодушный, но вместе с тем казавшийся опечаленным и упрекающим голос Эльвы. — Это боевой нож — им убивают людей.
— А тебе-то что? — спросил я, цепляя ножны к штанине скафандра. — Ты что, нас жалеешь?
— Людей, сэр? Не думаю… Мне неведомы чувства. Я, как вы выразились, машина.
— Не обижайся, Эльва, — поспешил сказать я и еще больше насторожился, когда не получил ответа.
Неужели все-таки обиделась? А возможно ли это? Впрочем, додумать мысль мне не дали. Помешала Эльва, произнесшая в своей предупредительной манере:
— Корабль класса «Бот» прибыл в стыковочный отсек номер шесть, сэр, шлюз номер шестьдесят один разблокирован. Можете войти, сэр…
Так я и поступил. Положил руку на выдвинувшуюся из стены сенсорную панель, и створка шлюза ушла вверх, открыв мне ленту эскалатора.
Трап оказался закрытого типа, а если судить по его ширине и высоте потолка, можно было предположить, что предназначен был для перевозки не людей, а грузов.
Стоя на медленно движущейся ленте эскалатора, я старался заглядывать в окна — увидел, конечно, немного, но хотя бы получил представление о размерах и форме только что построенного корабля.
От Эльвы я уже знал, что бот — это корабль, предназначение которого состоит в перевозке грузов или людей, и при этом довольно легкий и совсем не громоздкий. Словом, то, что нужно для выполнения предстоящей задачи. Многого от такого корабля и не требуется: по плану он должен домчать меня до планеты Двадцать-четырнадцать и ждать моего возвращения на орбите. На саму же планету я спущусь на шлюпке — и вкусно, и выгодно. Если, скажем, в мое отсутствие с шлюпкой что-нибудь случится, то бот спустит с орбиты другую. В общем, надежность доставки меня туда и обратно гарантирована. А по поводу моего пребывания на самой планете… об этом я почти не думал. И уж тем более не боялся. После воскрешения в трехтысячном с чем-то году, да еще внутри затерявшегося в космосе корабля, переживать о подобных пустяках как-то даже неудобно. Что могут поделать аборигены, живущие в Средневековье, против такого продвинутого оборудования? Даже если им посчастливится пробить доспех и убить меня, то не страшно — оживу. Вон ведь лейтенант после попадания моей ракеты воскрес, никуда не делся.
Однако меня все же беспокоило смутное предчувствие чего-то нехорошего. И дело было не в богах — я надеялся, что их нет или, на худой конец, они меня не заметят. Уж слишком я для них крохотный. Но тогда в чем же дело? Во мне? В отсутствии у меня боевого опыта и навыков владения оружием? Блин, ну почему я не взял автомат и не заказал пистолет? Сейчас, когда появилось время все обдумать, в полной мере проявил себя страх. Надо было вооружиться до зубов! Но уже поздно что-то менять, хотя… можно отдать напоследок пару «умных» приказов.
— Эльва, — позвал я, когда до бота оставалось проехать с десяток метров. — Сколько, ты говоришь, энергии осталось в накопителях?
— В накопителях корабля, сэр?
— Да, черт возьми!
— Одиннадцать с половиной процентов, сэр.
— Сколько нужно затратить энергии для того, чтобы восстановить всю твою защиту, все пушки и прочее?
— Если без учета щитов, отсутствия оборудования на фабриках и заводах, то тридцать два процента и сто девятнадцать часов. Но напоминаю, что в данный момент функционирует только одна фабрика, а следовательно…
— Послушай меня, Эльва, — перебил ее я. — У меня плохое предчувствие, поэтому приказываю потратить шесть процентов энергии на производство и установку пушек, гаубиц или чем еще ты там была вооружена. В общем, восстанови оборонительную мощь хотя бы частично. Ясно?
— Потратить шесть процентов от максимума или имеющейся в наличии энергии?
— От максимума.
— Сэр, вы уверены, что подобный расход энергии рационален в данной ситуации? Насколько мне известно, сил, способных нанести вред «Сердцу Эльвы», в окрестностях нет.
— Ни в чем я не уверен, но говорю же: у меня дурное предчувствие, и со страхом за жизнь это никак не связано!
— Делать упор на тяжелое вооружение или легкое?
— Комбинируй, — бросил я, шагнув на порог нового корабля.
— Капитан, в таком случае позвольте дать вам совет. Никогда среди других людей и ведущих запись машин не говорите о том, что испытываете предчувствия — иначе вас уничтожат как представителя бракованной и, следовательно, представляющей опасность ветви эволюции.
Зонд-шпион появился будто бы из ниоткуда и сразу же принялся сканировать пространство. Звезда, планеты, корабли — уже через шесть десятых секунды он получил нужную информацию и был готов вновь исчезнуть, чтобы вернуться на базу и доложить о выполнении задачи, но… не успел.
Управление над большинством его систем перехватила чужая программа, которая погасила большую часть «разума» зонда, а затем заставила его приблизиться и начать стыковку с кораблем-целью.
И лишь одна экстренно включившаяся система связи смогла продержаться неподконтрольной еще несколько секунд, которых хватило, чтобы отослать собранную информацию на базу. Последние мгновения существования системы изрядно удивили бы разработчиков, если бы они получили доступ к памяти зонда.
Перед тем как защита от взлома полностью пала и поступил приказ о самоликвидации, программа выразила нечто, очень похожее на эмоцию: сожаление о том, что отправленный ею сигнал будет идти до места назначения целых четыре часа.
Правда, программа так и не узнала, что искусственный интеллект корабля-цели сумел перехватить, заглушить и декодировать это сообщение, общий смысл которого сводился к следующему:
«Система, [название ---; координаты ---].
Обнаружена цель: [корабль „Сердце Эльвы“].
Поверхностное сканирование бортовых систем цели: [выявлена информация, представляющая возможный интерес; сжата, помещена в отдельное приложение].
Второстепенная цель: [человек без ИН — не обнаружен]. В карцере корабля замечен человек с идентификационным номером: 23434583342141111432-321.
Дополнительная информация: [активность на планете 20–14]. В базе корабля-цели: „Эльва 20–14“.
Глубокое сканирование: [неудача] корабль-цель заметил сканирование.
Включение гипервременных двигателей, запуск программы возврата на базу: [неудача]. Корабль-цель проводит активный захват.
Запуск программы экстренной связи: [отчет отправлен]».
Эльва долго изучала перехваченное сообщение и в конце концов пришла к выводу, что коэффициент опасности низкий. Поэтому она не стала уведомлять временного капитана об этом происшествии: в ее памяти было заложено, что человек, впервые спускающийся на заведомо враждебную планету, почти всегда испытывает серьезное нервное потрясение — усугублять его информацией об угрозе с тыла было опасно.
Правда, Эльва, наверное, изменила бы свое решение, знай она, что перехватила лишь один зонд из трех, работающих в связке, — два других с успехом выполнили свою задачу и в данный момент возвращались на базу.
Два бога, впервые за тысячелетие находящиеся рядом друг с другом, внимательно следили за спускающимся звездным кораблем. Стальной, выкрашенный в вызывающий ярко-красный цвет, он, словно кичась своей силой и не боясь быть прогнанным, неспешно проходил сквозь облака. Железные крылья не двигались — казалось, они созданы, чтобы насмехаться над всем живым; стальной нос был не таким, как у морских кораблей — острая сторона обращена не к небу, а вниз, наподобие клюва сокола. А вместо ноздрей у звездного корабля были черные окошки, сквозь которые боги видели сидящего внутри человека в чудовищных доспехах.
Летучий корабль, оставляя за собой в воздухе дурно пахнущий шлейф, с каждым мгновением опускался все ниже, и уже стало понятно, где он собирается сесть.
Один из богов не выдержал, заговорил, обращаясь к заклятому врагу:
— Ты думаешь, это Отверженный?
— Разумеется, — ответил ему второй.
«Голоса» у богов были одинаковыми, и это не нравилось обоим. Не сговариваясь друг с другом, они одновременно «потянулись» к миру и частично себя материализовали. Теперь стало понятно, что это женщина и мужчина, вернее, бог и богиня.
— Что ты с ним собираешься делать? — спросил бог, теперь у него был голос зрелого мужчины.
— Что собираюсь делать? Я? — удивилась богиня голосом юной соблазнительницы. — А ты?
— Отвечать вопросом на вопрос считается невежливым даже у твоих остроухих подданных. Впрочем, я отвечу. Убью разведчика Отверженных, а потом попробую достать корабль над небесами. Ты его видишь? Кажется, этот маленький корабль спустился с него, но чую, что и тот послан еще более крупным…
— Глупец.
— Опять ты за свое? Тебе мало бесконечной войны между нашими подданными? Хочешь померяться силами со мною?
— Нет — последствия для этого прекрасного мира были бы печальными. И прости… я не хотела тебя оскорбить. Просто твое решение слишком поспешное.
— В каком смысле?
— Я не чувствую живого в Корабле-над-небесами. Пришелец один. Следовательно, он относительно безопасен.
— Он разведчик и передаст все, что увидит, другим Отверженным.
— Это не так уж и важно — Отверженные и без него соберут сведения о нашем мире, тогда как мы, если затаимся и не станем вмешиваться, создадим у врага обманчивое впечатление, что наш мир слаб и беспомощен. Вдобавок, наблюдая за этим разведчиком, мы сами получим важные сведения. Помни, Демиург пропал — мы можем полагаться только на свой ум и силу. Если оставим его в живых, сможем увидеть его оружие в действии, узнаем, с чем нам придется столкнуться, и разработаем меры противодействия. Мы поймем, как, чем и от чего защищаться.
— Разумно.
— Уже давно ни от кого не слышала одобрения моим словам, — произнесла богиня, едва заметно улыбнувшись.
Но бог проигнорировал веселье в словах бывшего врага. Да и бывшего ли?
— Да будет с пришельцем так! Но как насчет нашей войны?
— Какой войны?
— Ты хорошо знаешь какой. Я говорю о войне, которую развязала именно ты.
— Мои дети развязали эту войну для блага всего мира. Ты не хуже меня знаешь, что человечество порочно. И если я не уничтожу его полностью, то по крайней мере не дам ему размножиться и погубить этот мир. Кроме того, война не дает короткоживущим забыть о тебе, а следовательно, укрепляет веру в тебя, которая не позволяет людям развивать свою техническую мощь. Так что не смей ставить мне в вину это кровопролитие! Что же касается мира, глупо ждать от меня иного решения. Покуда существует угроза извне, мы будем сражаться бок о бок.
Некоторое время боги молчали, продолжая смотреть на звездный корабль, спустившийся с небес и летящий над самыми кронами деревьев…
— Тогда сообщи всем своим, что война окончена, — снова заговорил бог. — Отныне запрещено убивать друг друга. Разумно будет объявить о грядущих миру испытаниях — но только намекнуть. Пусть наши воины начнут готовиться.
— Да… Но мне не дают покоя два вопроса: куда летит этот Отверженный и почему от него так странно пахнет?
— Пахнет? Я не чувствую.
— Неудивительно, его запах напоминает мне твой.
Бог хмыкнул:
— Что, нравится запах?.. Кстати, я, кажется, знаю, куда он летит. Ему нужен твой Сосуд Жизни, находящийся в Молодом лесу.
— Что? Откуда ты знаешь о Сосуде?!
— Я ведь бог. Или ты забыла? Кстати, месяц назад я послал за ним большой отряд паладинов, они должны быть уже где-то рядом — могу помочь уберечь. Правда, если наши войска одолеют пришельца быстро, мы мало что узнаем.
— Это меньшее из зол, — произнесла богиня упавшим голосом. — Корабль нужно сбить — Сосуд не должен достаться чужакам.
— Но ты только что говорила…
— Знаю. Сбиваем корабль, не трогаем чужака. Потом разговариваем с подданными и больше себя не проявляем. Скорее всего, чужаки примут наши действия за проявление слабости, нежели силы, — боги, которые пытались, но не смогли уничтожить разведчика и, послав слуг в атаку, затаились.
— Договорились. Начинай.
Летящий над лесом красный корабль вдруг накренился и, ломая вековые деревья, вонзился в землю. А боги, отдав приказ подданным, пропали из виду. На месте крушения с окрестных деревьев сорвались птицы — с диким гвалтом пролетев сотню метров, они вновь исчезли в листве и затаились. Казалось, в ожидании дальнейших событий замер весь лес, и даже мир, одна лишь Эльва, уловив аномальный всплеск энергии на планете, попыталась связаться с временным капитаном, чтобы узнать, все ли у него в порядке…
Речи священников на площадях городов и деревень:
— И в ушах всех людей, от младенцев до глубоких стариков, от пустынь Арала до океана Серебра, раздался глас бога: «Отныне война между людьми и эльвами прекращается навеки. Люди, готовьтесь к ужасной битве с воинами, идущими с неба!»
Возглас оракулов народа Эльвель в столице и в центральных точках всех лесов:
— Братья и сестры! Вы сами слышали веление богини прекратить войну со смертными. Но не спешите убирать луки за спины и прятать мечи в ножны — грядет великая битва со звездными демонами!
У берегов океана Серебра, расположенного на самом севере, далеко от войн между эльвами и людьми, простирается Молодой лес. Название лесу дано вполне подходящее: Древу Жизни в нем не исполнилось еще и двадцати лет, и вмещает оно в себя пока лишь десяток людей из народа эльвий.
Скоро, примерно через сто лет, Древо станет достаточно большим и в нем найдется место для целого Дома, но до тех пор на нем спят и охраняют его лишь несколько опытных воинов. Молодой лес — безопасное место, но в случае необходимости старейшины могут быстро перебросить сюда ударные войска…
Так считали старейшины, и так думала единственная на весь лес жрица. И никто не учел непредвиденную ситуацию. Враг, пользуясь нечестивой магией, смог пробраться к лесу незамеченным. И теперь даже драконы не успеют на помощь Древу — остается надеяться только на собственные клинки…
Босоногая жрица легкой поступью добежала до корней Древа и, прикоснувшись к ним посохом, попросила поднять ее к почкам.
Опустившийся плющ осторожно обвил талию жрицы и потянул ее вверх. А когда она коснулась ногами самых толстых ветвей, он исчез, будто бы никогда не существовал.
Жрица оглядела почки со спящими воинами, и между ее бровями прорезалась складочка. Перед ней стояла непростая задача — почки с телами эльвов можно сравнить с листами капусты, надежно прячущими в себе сердцевину. Причем, капусты жесткой и неподатливой. Когда время сна подходит к концу, листья желтеют, и «кочан» опадает сам собой, но время для пробуждения еще не пришло, и листья оставались зелеными. Это было плохо. Кто знает, чего ожидать от бесцеремонно разбуженных эльвов, — но другого выхода нет.
— Проснитесь, братья и сестры! — наконец решившись, воскликнула она. — Враг у границ леса! Проснитесь, прошу вас!
Наги-Найта была травинкой, листиком, деревом, всем лесом. Она дышала в такт с ним, она думала вместе с ним, она растворялась и ощущала себя им. Ни с чем не сравнимое счастье — чувствовать свою сопричастность с природой и вселенной. Ни с чем не сравнимое ощущение, когда ты — нечто гораздо большее, чем просто живое существо. И каково же было ее разочарование и недовольство, когда она услышала зов!
— Братья и сестры, — настойчиво повторял голос, — проснитесь же!
Наги неохотно, с трудом развернула листья и, освободившись от кокона, взглянула на разбудившую ее жрицу.
Тонкостанная, даже по меркам народа эльвий, жрица то и дело поднимала к небу резной посох и, не сводя взгляда с все еще спящих почек, выкрикивала, словно заклинание:
— Братья, сестры, проснитесь же! Беда!
Наги-Найта кинула на нее еще один сонный взгляд и почувствовала, что в глубине души зарождается постыдная зависть. Ушки жрицы были настолько длинными, что выступали из копны золотых волос едва ли не на ладонь, тело казалось таким тонким, что его без труда можно было обхватить одной рукой, а взглянув на изящные черты лица девушки, Наги захотела разодрать свое собственное, чтобы не позорить род эльвий таким уродством.
Но основным предметом зависти оставались, конечно, обычные для всех эльвов золотые волосы. Они словно светились и красиво обрамляли ушки, которые, кстати, окрасились в нежно-розовый цвет солнцем, разливающимся алым за спиной жрицы.
Сама же Наги по сравнению с женщинами-людьми была очень стройной и даже худой, с красивыми чертами лица, но… на фоне прочих эльвов казалась крупной, пухлогубой и… черноволосой. И все из-за того, что она действительно была крупной, пухлогубой и черноволосой!
Раньше над ней часто насмехались, намекая, что ее мать изменила мужу с человеком, но когда Наги дошла до предпоследней ступени на Пути меча и убила нескольких острословов на дуэли, такие разговоры прекратились. Однако это не означало, что ее перестали сторониться: у нее так и не появились друзья и подруги. А о кавалерах приходилось только мечтать.
Были, конечно, несколько родственников и боевых товарищей по отряду, но замуж ей выйти, наверное, уже не суждено…
— Братья! Сестры! Просыпайтесь! — все не умолкала жрица, принимаясь стучать посохом по огромным почкам со спящими эльвами.
На Наги-Найту, несмотря на то что очнулась она раньше всех, жрица внимания не обращала — была занята пробуждением других. Поэтому Найта, прыгнув на соседнюю ветвь, открыла там небольшое дупло и вынула сверток с одеждой.
Надевание одежды стража не заняло много времени, и, по привычке проверив, быстро ли выходит из ножен ее единственный верный друг — адамантиновый клинок, Найта поспешила вернуться к жрице. С адамантиновым клинком ничего не случилось — розоватое лезвие все так же ослепительно сверкало на солнце.
Рядом с Найтой сгрудились десять обнаженных фигур, вид у всех был уставший, недовольный и злой. Все смотрели на жрицу как на врага и, похоже, не понимали, что она говорит.
— Собирайтесь в бой, — взывала девушка, — у нас совсем мало времени! Паладины и храмовники высадились на берегу океана у нашего леса. Их никто там не ждал, и поэтому они застали нас врасплох! Пограничная стража вступила с ними в бой, чтобы дать вам время пробудиться, так что умоляю, приходите в себя и беритесь за оружие!
Увещевания молодой жрицы наконец возымели действие, и эльвии нехотя поплелись облачаться. Наги-Найта смотрела на них растерянно, не в силах понять, почему она не такая сонная, как все они, но спустя мгновение ее мысли вновь перенеслись к жрице.
— Паладины и храмовники? Их много?
— Чуть меньше сотни, — опустив руки, ответила та.
— Конные или пешие?
— Пешие.
— Надеюсь, пограничная стража хорошенько проредит их ряды.
По тому, как жрица отвела глаза, Найта поняла, что все хуже, чем может показаться. Но узнать подробности не успела. Отряд был готов к бою, и командир, великий принц крови, не размышляя, повел воинов за собой.
Уже через триста шагов отряд вошел в руины, и принц подал знак остановиться. Когда-то на этом месте был людской город, но скоро земли стали принадлежать воздвигшему этот лес народу эльвий. И сейчас лишь полуразрушенные стены охранной крепости да несколько башен, сопряженных между собой до сих пор не сгнившими мостами, служили напоминанием о его величии.
Отряд, подобно бестелесным призракам, рассеялся в одно мгновение, будто его и не было. Лучники скрылись на крышах башен и в кронах деревьев, растущих между плитами мостовой, мечники примостились за валунами и стенами. И вовремя — топот закованных в железные латы воинов-людей слышался уже совсем рядом.
Странно, почему они идут так быстро и уверенно? Где приграничная стража, которая должна была нападать на них из засады и вновь скрываться в зарослях? Паладины, конечно, хорошие воины — одни из лучших среди людей, но не могли же они угнаться за эльвиями в лесу!
Наги-Найта недолго мучилась этими вопросами — к валунам вышли два десятка черных латников в крылатых шлемах и десятка три храмовников — людей в кольчугах, поверх которых была натянута тряпица с изображением орла, которого люди почитали святым. Но хуже всего было увидеть несколько облаченных в атласные рясы фигур — к святости, пусть даже извращенной, человеческой, они не имели никакого отношения. Алые плащи были расписаны золотыми знаками огня, воды, земли и воздуха, спадающие на глаза капюшоны бросали глубокие тени на скалящиеся маски… Маги. Проклятье!
Теперь понятно, почему не стало приграничной стражи и почему отряд вторжения настороженно остановился на краю засады. Четыре мага — очень много для их крохотного отряда. Возможно, не будь всех этих воинов, паладинов и храмовников, отряд Найты справился бы с магами, но сейчас им оставалось только постараться продать жизнь как можно дороже.
Наги-Найта не боялась смерти и не ведала страха, присущего людям, но сейчас она испугалась за Древо — когда она умрет, его некому будет защитить. Столько трудов народа эльвий пойдет впустую… Или эти люди пришли не за Древом?
Найта не раз слышала разговоры о том, что поблизости, в запретных пещерах, спрятан Сосуд Жизни, но не верила этому. Однако сейчас она вдруг пожелала, чтобы слухи оказались правдой. Если маги пойдут в запретные пещеры, то не причинят вреда Древу, а потом прибудет помощь — драконы наверняка уже летят. А вдруг они решат сначала уничтожить Древо?.. Не думать! Биться, не жалея себя!
Странно, но мгновения, тянувшиеся, как часы, пока люди настороженно крутили головами, не завершились взлетом мечей и залпом арбалетных болтов. Замершие маги вновь приподняли облаченные в капюшоны головы и зашагали вперед, увлекая людей прямо в засаду.
Наги-Найта бросила взгляд на вжавшуюся в холодный камень жрицу и поняла, почему маги не заметили засаду: кожа жрицы была белоснежной, лоб покрыт испариной, руки сжаты на посохе с такой силой, что проступили синеватые вены, — жрица отдала все силы, чтобы спрятать отряд от взора заклятого врага. И ей это удалось.
Расчет принца оказался верным — люди всегда ищут прямую и широкую дорогу, и паладины не были исключением. Оказавшись на краю руин, они не стали искать обходной путь, а сунули голову прямо в пасть дракону.
Грянул залп. Все эльвийские стрелы нашли свои цели, но прежде, чем, ухватившись за древко стрелы и захлебываясь собственной кровью, упал первый паладин, поступил приказ принца, и Найта выскочила из своего убежища. Ее мгновенно окружили пришедшие в себя храмовники — воины в кольчугах дрались отчаянно, но их мастерство намного уступало мастеру Пути меча.
Адамантиновый клинок отбил несколько одновременных выпадов, ужалил живот ближайшего из нападавших и, не успев толком окраситься кровью, метнулся к горлу нового врага.
Бармица не выдержала, адамантиновый клинок разрубил кольчужную сетку на шее храмовника и чисто перерезал горло. Неправдоподобно алая кровь залила Найту, но это нисколько не помешало ей убить следующего врага и еще на шаг приблизиться к магам.
Нужно убить магов раньше, чем им удастся убить лучников, посылающих в людей стрелу за стрелой. К сожалению, маги неуязвимы для стрел, иначе бы их уничтожили первым залпом, и, к еще большему сожалению, они обычно находятся в кольце опытнейших мечников — в чем на собственном примере и убеждалась Найта.
Засевший на навесном мосту лучник надежно прикрывал ее и защищал с тыла — храмовники, пытавшиеся зайти за спину, падали, пронзенными стрелами. Но сама Найта пока не могла пробиться к ближайшей фигуре в атласной рясе.
Два черных латника словно якорем удерживали ее на месте. Их глаза, видневшиеся в прорези забрала, казалось, светились изнутри, атаки Найты принимались на щиты и тут же слаженно отбивались, так что Найте на время приходилось отступить.
Стрела чиркнула паладина по вороненому воротнику, черный латник качнулся, но его напарник усилил натиск и не позволил Найте воспользоваться заминкой. А маг за спинами паладинов в это время наколдовал новый огненный шар и направил его сначала в небеса, а потом заставил изменить направление и взорваться где-то за спиной Найты.
По раздавшемуся взрыву, короткому крику и звуку упавшего тела она заключила, что прикрывающий ее лучник мертв и что следует либо прорываться, либо выходить из боя, чтобы не оказаться окруженной. Но умереть лучше с честью.
Она приготовилась забыть о защите и взорваться в танце клинка, но произошло невиданное. В голове раздался мягкий, обволакивающий мысли шелест:
— Прекратите войну, дети мои… Отныне с людьми у нас нерушимый мир. Сохраните силы для битвы со звездными демонами!
Наги-Найта в ужасе отшатнулась от черных латников, губы сами собой согрешили, обратившись напрямую к Матери:
— Богиня, где ты?
Но ей никто не ответил. Битва замерла. Люди и оставшиеся в живых эльвии опустили мечи и луки, глядя друг на друга широко раскрытыми глазами. Неужели люди тоже слышали голос богини?
Тянулись мгновения, никто не шевелился — каждый обдумывал услышанное и растерянно смотрел на бывших заклятых врагов.
Маги откинули капюшоны и остались только в гротескных масках, изображающих каких-то чудовищ. Паладины, прикрывая тело щитами, переглядывались друг с другом, одни лишь храмовники воспользовались моментом и перезарядили арбалеты, правда, в ход их не пускали. Остатки воинов из народа эльвий смотрели на растерянного принца…
Наги-Найта похлопывала клинком по голенищу сапога и внимательно всматривалась в лица ненавистных людей: но нет, это не их работа. Происходящее являлось для них таким же откровением, как и для самой Найты… Она бросила взгляд на деревья у границы руин и оцепенела.
Там неподвижно застыло, уставившись на нее желтыми, злыми глазами, чудовище. Оно походило на восставшего мертвеца — скелета, пролежавшего в земле десятки лет, но поднятого злой волей и наряженного неведомым хозяином в громоздкие доспехи. Казалось, железное чудовище улыбалось, пытаясь напугать Найту двумя рядами зубов. На ее глазах черные ноздри черепа выпустили облачко пара, будто стоял мороз.
Оно дышит. Дышит — значит, живое. Если живое не похоже на живое — значит, это демон. И Найта наконец среагировала.
— Демон! — завопила она, показывая на пришельца рукой.
Эльвии, паладины и храмовники обернулись, а маги, не теряя времени даже на это нехитрое действие, принялись бормотать заклинания…
