ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
ПОВЕЛИТЕЛЬ ГОЛЕМОВ
Я вскочил. Мгновенно оценил обстановку: утро, тишина, вчерашние знакомые собрались вокруг чего-то, приковавшего их внимание. Лишь одна леди держалась чуть в стороне и со страдальческим выражением на лице гладила лежащего у ее ног огромного черного зверя. Нечто похожее на мастиффа, но более крупное и злобное высунуло язык и дышало как испорченный компрессор.
Когда я перехватил взгляд чудовища, то понял сразу три вещи: первое, этот зверь, мягко выражаясь, далеко не собака; второе, он обладает разумом, лишь немного уступающим человеческому, и третье, он боится. Боится меня! Боится до помутнения сознания. Сбежал бы, если бы не клятва…
— Но что же это такое?! — наконец раздался голос Альфонсия.
Опасаясь и в то же время не веря, что моя догадка верна, я протиснулся в круг и увидел жалкое зрелище. Мне и вправду стало жалко!
Перед нами лежал раздавленный, изуродованный, но все еще узнаваемый металлический паук. МОЙ СКАУТ!
— Что тут произошло?! — вырвалось у меня.
— Демон Лейи ночью схватился с этим, — снизошел до ответа Альфонсий. — Госпожа, как здоровье вашего демона?
Рыжая повернулась к нам, страдальческое выражение на ее лице никуда не исчезло.
— Сломаны два ребра, и еще он чего-то очень боится… Чего ты боишься, милый? — спросила она, обращаясь уже к зверю… то есть к демону.
— Демоны славятся скоростью исцеления собственных ран, — проговорил Альфонсий. — Скоро он придет в норму, а нам лучше вернуться.
Все кроме, Лейи, окинувшей Альфонсия ненавидящим взглядом, кивнули и принялись собирать пожитки. А я смотрел на своего мертвого слугу и не знал, что делать. Столько сил и стараний пошли прахом! Это просто нечестно!
Фактически робот превратился в раздавленную и скомканную жестяную банку, но, конечно, в нем еще теплилась вдохнутая мною жизнь, и он при желании мог шевелиться. Но процессор, а главное, глаз, позволяющий ориентироваться в пространстве, были перемолоты зубами проклятого слуги рыжей стервы. В восстановлении робота просто не было никакого смысла.
Вдобавок меня тяготило то, что свои способности я не понимал и изучил далеко не до конца, поэтому оставлять слепок своей личности в изуродованном куске металла я не хотел. Кто его знает, вдруг я все растрачу и внутри ничего не останется?
Предусмотрительно оглядевшись и убедившись, что все заняты своим делом и никто, кроме разве что демона, не смотрит в мою сторону, я вытянул из паука «розовый туман».
Зверь дико взвыл. Его хозяйка непонимающе посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на демона, прижимающего уши к голове и закрывающего свои уродливые глаза.
Впрочем, пронесло. Невероятное поведение ручного демона она со мной никак не связала и успокаивающе погладила его холку.
Отряд наконец собрался. Лорд Балаут, который при свете дня оказался вполне молодым парнем, наверное, моим ровесником, снял со спины копье-крест и встал впереди отряда. За ним гуськом последовали менестрель со своими учениками и я. Баронесса какое-то время возилась со своим демоном, но затем быстро нас догнала.
Ее мерзкое настроение передалось всем, и люди шли молча, угрюмо понурив головы. Один лишь Балаут с копьем наперевес шел с прямой осанкой и независимым видом.
Уже через пару минут я понял, что в россказнях менестреля было много правды. Неожиданно и мгновенно Балаут сорвался с места и в один прыжок оказался около возвышающейся над трясиной кочки. Обрушившийся на эту самую кочку удар копья был такой силы, что задрожал воздух, а донесшийся следом рев живо напомнил вчерашнюю грозу. Мелькания лезвий я даже не видел — настолько умопомрачительной была скорость ударов. Бедный василиск был раскромсан раньше, чем успел понять, что уже мертв.
В общем, такой демонстрацией силы я восхитился без преувеличения. И даже поверил, что этот воин мог победить серебряного дракона, не имея установки ПВО. Впрочем, случившееся проняло всех, даже лицо рыжей ведьмы приняло обычное, страстное выражение. Кажется, не пройдет и получаса, как она вновь станет домогаться внимания лорда.
Так и вышло. Через полчаса хождения по трясинам, когда Альфонсий взмолился о передышке, Балаут остановил отряд на подвернувшемся сухом месте. Одинокая гнилая осина все еще мелькала зеленью на верхушке, а лягушки тут квакали не в пример яростней и громче, чем где бы то ни было. И вот тут сбылось мое предсказание.
Баронесса изъявила желание выпить чего-нибудь горячего и, несмотря на все возражения, стала лично собирать хворост для костра. На то, что хворост мокрый, а коряги, которые она собирала, не годились для розжига, стерва не обращала никакого внимания. Делая так, чтобы оставаться в прямой зоне видимости Балаута, она наклонялась, не сгибаясь в коленях, и с успехом демонстрировала всем окружающим свою подчеркнуто обтянутую кожей пятую точку и довольно длинные ноги.
Балаут не знал, куда деться, его взгляд вновь и вновь натыкался на зад рыжей баронессы, и, будто в поисках спасения, лорд то и дело оглядывался на стеснительное выражение лица Анивэй, но, видимо, это помогало мало. Лицо же юного Сака пылало до кончиков ушей, а старый менестрель тихо ворчал себе под нос. Я прислушался.
— …и какой извращенец ввел такую дурацкую моду для ведьм?
В общем, день я провел почти неплохо: изредка, когда никто не видел, посмеивался, иногда, когда на меня, а точнее, на мое деревенское поведение катили бочку, делал вид, что раскаиваюсь, но большую часть времени проводил, обсуждая во внутреннем диалоге, какая же эта рыжая — кхе-кхе! — женщина легкого поведения. Я отдавал себе отчет, что готов поразвлечься с ней денек. Ну а что такого? Мужик я или погулять вышел?..
Через какое-то время игра «смотри, какая я красивая и фигуристая» баронессе надоела, и она принялась работать языком. Пока наша маленькая компания шла по трясине, рыжая несла полную чушь и ахинею, начиная от последних сплетен ее баронства и заканчивая идиотскими шуточками и еще более идиотскими россказнями, как и над кем она шутила и изгалялась. Причем демонстрировала стерва это, что называется, в лицах: корчила обезьянью физиономию, когда изображала того несчастного, волей судьбы вынужденного составить ей компанию, и надменное личико, когда рассказывала, с каким поведением и тоном она к нему обращалась.
Я подумал, что неплохо где-нибудь найти скотч, прежде чем прыгать к ней в постель. Иначе она убьет меня бредотерапией раньше, чем начнем развлекаться.
По-видимому, поняв, что улыбки окружающих излишне натянуты, леди пришла в ярость и перестала молоть языком. Но благодарить бога я поспешил — теперь она цеплялась ко всему, что, по ее мнению, было неправильным. Начала она с юного Сака:
— Чего ты пялишься на мои ноги, прохиндей?! Как ты смеешь оскорблять меня взглядом своих масляных глазок?
Залепив пощечину опешившему мальчишке, она на время успокоилась, но потом, улучив момент, когда Балаут отвернулся, схватила Анивэй за волосы и приложила губы к ее уху. Что она ей сказала, я не слышал, но, наверное, что-нибудь в духе: «Эта добыча моя». Когда менестрель попытался ее образумить, рыжая шикнула на него как разъяренная кошка, и тот покорно втянул голову в плечи.
Я заметил, что стервочка несколько раз поглядывала на меня в раздумье, но, видимо, слой общества, к которому я относился, по ее мнению, и мой внешний вид (с ног до головы в засохшей грязи и тине) служил мне надежной защитой от ее нападок. «Пачкаться об холопа, фи!»
И вот баронесса решилась наконец переключиться на самого тупого и бесчувственного из нас — на Балаута. Как оказалось, это стало ее роковой ошибкой. Совершив пару маневров, повертев хвостиком, почирикав что-то на ушко лорду, она добилась его улыбки и игриво дала ему подзатыльник.
Балаут вскипел, схватил стерву за запястье, вывернул, притянул к себе и бросил в лицо:
— Слушай внимательно, потаскуха! Если ты еще раз меня ударишь, я выбью тебе все зубы и тебя не спасут никакие демоны. Поняла?
Испуганная леди кивнула и отвернулась, пряча от всех слезы. «Что, деточка, не ожидала такого? — порадовался я мысленно. — То-то же!»
Дуру было нисколько не жаль, но и злорадствовать над слабоумными как-то не принято, поэтому я стал размышлять о своем, космическом: «Как там, интересно, поживает инспектор? Надеюсь, он ничего не сделал с моей Эльвой?..»
Потом космическая тема сменилась средневековой: «Какие, однако, доверчивые здесь люди. Сидят себе у костерка в центре болот, тут подходит крестьянин, и они, как-то не особо интересуясь, откуда он тут взялся, верят ему на слово. Да и почему бы в болотах не быть деревне? Охотничья, собирательная или торфокопательная (если такая профессия в этом мире есть) — жить вполне можно. А ведь я лицом явно не вышел для сходства с местными крестьянами, к тому же прокололся и заиграл на незнакомом инструменте, будто оканчивал консерваторию. И опять вроде бы все поверили в сооруженную наспех легенду…»
Рыжая пришла в себя ближе к вечеру, когда мы наконец вышли из этих проклятых болот, и навстречу ей бросилось животное, весьма напоминающее черного скакуна. Правда, острые зубы, человеческие глаза, да и поведение скорее говорили о том, что это еще один демон.
Вскочив на него, Лейа гордо выпрямилась и, будто дружелюбно посматривая на всех сверху, красиво улыбнулась. На самом деле я кожей чувствовал ее затаенную обиду. И что-то подсказывало, что, если та крепость, к которой мы приближались, является ее владением, то туда заходить не стоит. Мстительная тварь наверняка прикажет гарнизону схватить Балаута, ну и нас, остальных, как свидетелей ее позора.
На дороге средь бела дня вдруг возникли тени. Группа всадников, похожих на черных рыцарей на тяжелых боевых лошадях, выехала из засады и перегородила нам путь. Вперед, навстречу Балауту выдвинулась фигура в серой рясе с клобуком на голове. На груди — цепь с круглой золотой бляхой, на которой выбит непонятный знак. Человек в капюшоне заговорил, не поднимая головы:
— Лорд Балаут, именем Ануида и консулата, приказываю оказать содействие в поимке мерзкой ведьмы, присутствующей в твоем отряде.
— Ведьмы?! — опешил Балаут. — С каких это пор ведьмы вне закона божьего?
— С тех самых пор, сын мой, как закончилась война с эльвиями. Их бесчинства и грязные пороки терпели, покуда они были полезны. Теперь же, указом консулата, все ведьмы должны быть пойманы и преданы суду, который решит, достойны ли они права смерти без пролития крови.
Лейа побледнела, вцепилась пальцами в гриву коня-демона, оглянулась в поисках пути спасения, но и впереди, и сзади уже стояли наготове черные рыцари.
— Святой отец, — качая головой, произнес Балаут, — в других обстоятельствах я бы первый набросился на ведьму. Но она в моем отряде, и честь не позволит мне предать ее. Я не стану помогать вам. Более того, я воспротивлюсь любым попыткам ее схватить.
— И вступишь с нами в бой? — рокочуще произнес монах, откидывая капюшон.
Под ним оказалась весьма уродливая голова: лысый череп, лицо в шрамах и глубоких рубцах, отрезанный нос, пустая глазница. Одинокий белесый глаз впился в лицо Балаута.
— Да, — твердо ответил лорд, — даже если придется вступить в бой со святыми рыцарями.
Глаз священника налился гневом.
— Да как ты… — начал он и осекся, обратив взгляд на меня.
Никогда не видел подобной метаморфозы человеческой физиономии — секунду назад он краснел от праведного гнева, а теперь побледнел от страха и ужаса.
— Назад, рыцари! — хрипло прокаркал он, не сводя с меня мутного взора. — Все назад!
Черные всадники развернулись и, пришпорив коней, бросились в разные стороны. Балаут покачал головой:
— Никогда не думал, что увижу, как паладины бегут от боя. И уж тем более не думал, что они побегут от меня.
Все пришибленно молчали, а лорд повел свой крохотный отряд к стенам виднеющейся вдали крепости из черного камня.
Черный замок оказался стоящим на огромном утесе, вокруг которого раскинулся симпатичный город. Правда, городом он был только для местных, мне же, привыкшему к тесному столпотворению домов мегаполиса, он казался в лучшем случае городком — возможно идеальным, европейским, но маленьким и малолюдным.
Утес, на котором стоял замок, окружала высокая стена, отделяющая внутренний город от внешнего. Яркая черепица сверкала на солнце, опрятные, стоящие в ряд перед внешней стеной дома были окружены садиками, цветочками, фруктовыми деревьями.
Резвящаяся детвора, завидев наше приближение, побросала свои игры и следовала за нами на почтительном удалении. Всю дорогу до самых внешних ворот до меня доносились восторженные вопли. Все обсуждали копье Воина, но приближаться никто не смел. То ли боялись нрава лорда и предпочитали любоваться им на расстоянии, то ли признали во всаднице на черном скакуне ведьму — повелительницу демонов-людоедов.
Стража у городских ворот блестела начищенными кирасами и топорами на длинных древках.
Четверо стражей поклонились всаднице, игнорируя лорда. Я было удивился, однако их дальнейшее обращение расставило все по местам.
— Госпожа Лейа, барон просил передать вам, чтобы вы немедля следовали в замок. Кроме того, вами интересовался отряд святых рыцарей. Должно быть, вы с ними разминулись.
Лейа почернела лицом и, ничего не ответив, тронула своего коня.
— Госпожа! — бросил страж ей вдогонку. — А они в вашей свите?
Но прежде чем Лейа успела ответить, заговорил истинный командир отряда.
— Я — лорд Балаут! — грозно и величаво произнес он.
Все четверо стражей вытянулись в струнку.
— Простите, мой лорд! — гаркнул старший, с силой ударяя древком топора в землю. — Великая честь лицезреть вас!
Явно довольный произведенным впечатлением, Балаут оскалился и поинтересовался, не началась ли какая-нибудь ярмарка — он намеревается прикупить снаряжение. Стражи радостно закивали, мол, да, ярмарка в самом разгаре. Тогда Балаут, важно бросив: «Эти со мной», двинулся в центр города.
Тут, кстати, все было еще круче. Черный замок, возвышающийся на огромном основании-утесе над трехэтажными зданиями, казалось, парил над городом. Сами же дома были великолепны: в одинаковом стиле, с одинаковой темно-голубой покраской, с огромными, блестящими на солнце застекленными окнами. В общем, провели бы здесь канализацию и пустили бы электричество — не отказался бы пожить.
Широкая, малолюдная улица вывела на огромную площадь, на которой бурлила толпа крикливого люда. То есть нет, далеко не толпа, но после тишины и спокойствия пройденных улиц даже сотня рассредоточенных по площади людей показалась сущим балаганом.
Торговцы, кто в тюрбанах и синих халатах, а кто в элегантных черных, белых, серебряных и прочих мантиях, стояли возле своих явно временных лавок и расхваливали товар покупателям и зевакам.
Балаут подвел нас к одному из них. По тому, с какой скоростью зеваки уступали рыжей всаднице дорогу и убирались с ее пути, а потом шептались за спиной, можно было сделать вывод о том, что в лицо «легендарного героя» тут не знали, а вот прелести баронессы были узнаваемы, да еще как!
Не подавая вида, что задет до глубины души, Балаут подошел к столам, заваленным разнообразным оружием, и стал ворошить эту груду, присматриваясь в основном к двуручным мечам.
С моей точки зрения, кроме внешних параметров и веса мечи все одинаковы, но профи, разумеется, думает иначе. Тут учитываются и заточка, и балансировка, и форма рукояти и… В общем, оказывается умных слов я знал много, вот только смутно представлял, что они означают. Меня заинтересовал полуторный (ого, я и это знаю!) меч тем, что он весь, от кончика лезвия до навершия рукояти, был абсолютно синим. Непонятно было, покрасили его или таким выковали, но трогать клинок я не решился — выходить из образа крестьянина я не хотел. Вряд ли нищий крестьянин осмелился бы лапать грязными руками благородное оружие.
— Сколько стоит этот меч? — спросил лорд, поднимая двуручный клинок с прилавка и обращаясь к продавцу. — Эй, ты чего, в землю вмерз?
Я оторвался от синего меча и бросил взгляд на продавца. Поначалу ничего не понял. У человека в ярком фиолетовом кафтане было лицо идиота, точнее, лица я так и не рассмотрел — все затмевали огромные, величиной с блюдца глаза, которые вперились в меня и позабыли мигать. Через секунду до меня дошло, что он так стоит уже долгое время, по крайней мере, Балаут не мог его растормошить. В конце концов он яростно его тряхнул и заорал в ухо:
— Ты здесь или в астрале паришь?! Почем меч, я спрашиваю?
Глаза продавца приняли наконец осмысленное выражение, он оторвал от меня взгляд, упал на колени и ударился лбом о мостовую:
— Бесплатно, господин! — прохрипел он оттуда.
Балаут, как, впрочем, и остальные, смотрели на продавца, принявшего молитвенную позу, ошарашенными глазами. Но когда лорд повернулся, оглядываясь в поисках причины столь странного поведения, то увидел, что все смотрящие на его отряд продавцы на площади один за другим падали на колени. Правда, некоторые не падали, замирая в ступоре, и не сводили с нас глаз по пять копеек. Но от этого вопросов меньше не становилось.
Зеваки и другие покупатели при виде подобного тоже цепенели и следили за нами, но скорее с любопытством и недоумением, чем с великим трепетом, страхом или изумлением.
В конце концов Балаут пришел к выводу, что его узнали, и, расплывшись в широкой улыбке, немного запинаясь, громко произнес:
— Спасибо, люди! Не стоило, право слово… Я тронут!..
Обернувшись к так и не поднявшемуся с колен продавцу и забросив стальную обновку на плечо, Балаут сердечно его поблагодарил:
— Спасибо за подарок. Не забуду! — С этими словами, довольно улыбаясь и поглаживая рукоять «рельсы» на плече, он зашагал в направлении спирального подъема, ведущего в крепость.
А я, украдкой оглядываясь на немногих из продавцов, оставшихся стоять и провожавших меня неверящими глазами, глубоко задумался. То, что Балаут тут ни при чем, было ясно, как божий день. В моем мире столько известных людей, поп-звезд и политиков иногда прохаживаются по улицам, но еще никто и никогда не падал перед ними на колени. А учитывая схожесть этой странной ситуации с предыдущими, недоразумением или случайным совпадением тут не пахнет.
«Демон» на трапе шаттла, вместо того чтобы атаковать, бросился от меня наутек; одноглазый, собиравшийся приказать паладинам атаковать лорда, наткнувшись на меня взглядом, отдал приказ о бегстве; а продавцы на ярмарке упали на колени. Не перед лордом, не перед баронессой — уверен, передо мной. Вот только в чем причина?
— Балаут, ступайте в мой замок, — вдруг сказала баронесса, — а мне надо кое-что прикупить. Я догоню.
Лорд кивнул и, больше не обращая внимания на развернувшую коня ведьму, продолжил движение все с тем же важным видом. Через минуту мы оказались на дороге, обвивающей высокий утес — еще пара оборотов, и выйдем прямо к воротам черного замка. Наверное, такой легко оборонять: мало того что он сложен из массивных блоков, выкрашенных в черный цвет, и имеет высоту стен в пару десятков метров, так вдобавок штурмующим пришлось бы подступать к воротам по вьющейся дороге, где они стали бы легкой добычей лучников гарнизона.
Вновь поймав убежавшую мысль за хвост, я продолжил накручивать ее, как волос на палец. Надо срочно разобраться, что происходит, — не люблю странности и неопределенности.
Самые большие странности, с тех пор как очнулся после катастрофы на космическом корабле, стали происходить со мной после надругательства над моим мозгом извергов-ученых. Логичнее всего предположить, что первопричина всех происходивших с той поры вокруг меня странностей лежит именно в этом.
Возможно, «демоны» чувствовали, что я умею оживлять металл, и боятся этой странности до чертиков. Ну и, соответственно, предпочитают держаться от меня подальше. А тот одноглазый священник, возможно, тоже почуял во мне что-то необычное. Но как тогда быть с продавцами на площади? Они что, тоже экстрасенсы какие-нибудь?
— Дядечка, — шмыгая носом, обратился я к Альфонсию, — а чего это продавцы так упали?
Менестрель почесал нахмуренный лоб, глянул на своих учеников, удостоверился, что идущий впереди Балаут не услышит, и пожал плечами:
— А кто их, магов, разберет? Мне не понятно, что они увидели в Балауте.
— Магов, дядечка?!
— Да, Зыко. Это ярмарка магических товаров, зачарованного оружия и артефактов. Раз в год, почти во всех городах, она устраивается гильдией магов. Конечно, продавцы не боевые маги, да и вообще не самые сильные, но тем не менее… Нет, не понимаю я их поведения.
Я мысленно присвистнул: маги! Вот те на. Значит, все три вида — «демона», священника и мага — объединяет повышенная чувствительность. Они почуяли, что я не простой человек, и… И упали на колени? Бред! Но этот бред произошел в реальности — от этого никак не отвертеться. А раз так, встает новый вопрос: кто я для них в таком случае? Маг? Убермаг? Архимаг? Мм… гадать бессмысленно.
Я почувствовал между лопаток пристальный взгляд, повернулся, вздернул голову и уставился в крайне задумчивое лицо ведьмы. Она на своем скакуне с человеческими глазами уже догнала нас, и, кажется, у нее ко мне есть вопросы. И надо же было, но именно в этот момент лорд наконец соизволил обо мне вспомнить. Хотя мы подошли к гигантским, медленно растворяющимся дубовым воротам, на лицах обоих привратников, казалось, было написано аршинными буквами: «Крестьянам прохода нет».
— Ну все, парень, — провозгласил лорд, — до крепости мы тебя доставили, а теперь можешь проваливать. Думаю, не пропадешь.
Анивэй тихо вздохнула, юный Сак бросил на меня равнодушный взгляд, а Альфонсий глянул вопросительно, но вновь предложить ученичество не успел — вмешалась Лейа.
— Нет-нет, — всплеснула она руками, — ни в коем случае! Я приглашаю всех в свой замок, и его в том числе.
Все посмотрели на нее с недоумением и даже с подозрением, но уточнять никто ничего не стал. А ведьма тем временем быстро спешилась и поставила своего скакуна так, чтобы отгородить меня и себя от остальных. Люди, двинувшиеся к воротам, не оглянулись, но стражи мигом растопырили уши.
— Я знаю, что ты не тот, за кого себя выдаешь! — шепнула мне рыжая, чтобы не слышали привратники. — Кто ты?!
Я сделал вид, что утер рукавом сопли, и посмотрел на нее бараньим взором.
— Тетенька, чего вы сказали?
Против ожиданий на ее лицо не легла гримаса отвращения, напротив, баронесса улыбнулась:
— Не притворяйся, я сразу, как только тебя увидела, догадалась, что ты вовсе не глупый крестьянин!
— Спасибо, тетенька.
— За что? — поинтересовалась она, хлопая ресницами.
— За то, что вы сказали, что я умный крестьянин, тетенька! — Я нес ахинею, чтобы выиграть хоть немного времени на раздумья. Мне этот разговор ну никак не нравился.
И снова она не выказала на лице негативных эмоций, только вздохнула едва слышно и продолжила:
— Поначалу я удивилась, когда заметила, что ты не испытываешь к моему телу интереса, словно не молодой здоровый парень, а старик, переваливший за полвека, как Альфонсий. Потом ты сыграл так, как не играют и во дворцах, а спел, как не поет лучший менестрель в мире. Потом от тебя сбежал отряд паладинов, а теперь все маги на площади пали перед тобой ниц. Вот я и спрашиваю: кто ты?
Пожевав сопли (все бы отдал за то, чтобы они сейчас действительно были) и почесав затылок, я окинул рыжую красотку (жаль, что не блондинка!) долгим, задумчивым, бараньим взором и протянул:
— Че-е-го, тетенька?
От такой наглости она чуть не поперхнулась. Посмотрев на меня злобным, ненавидящим, проклинающим и одновременно (как она ухитряется?) заискивающим взглядом, она понимающе улыбнулась:
— Да, мастер, я понимаю ваше стремление скрыть свои планы от всех. Но в гаком случае извольте быть моим гостем, и раз уж вы выбрали себе амплуа деревенщины, прошу не мстить бедной, несчастной ведьме и ее слугам, если вас вдруг что-то оскорбит.
Никак не прореагировав на тираду этой умной с… стервы, я театрально поглядел на остановившегося за открытыми воротами лорда и компанию. Они в окружении стражей и челяди смотрели на нас удивленно и даже ошарашенно. Перехватив мой взгляд, Лейа улыбнулась еще более понимающе и прошелестела почти на ухо:
— Мастер, не беспокойтесь за свой секрет, я никому не скажу.
М-да, пожалуй, я бы с ней поразвлекся не один, а два денька. Только вот интересно, кто такой этот самый «мастер»?
Баронесса приподняла ногу скакуна и притворилась, что осматривает подкову. Потом, будто удовлетворившись увиденным, сделала приглашающий жест в сторону ворот.
— Знаете, мастер, — не удержалась она от шепота, когда мы проходили ворота, — для меня великая радость принимать столь могучего чародея в своем замке!.. Хи-хи. Представляете, эти торгаши на площади даже приняли вас за бога! Хи-хи-хи!..
Она прикрыла губы ладонью и хитро смотрела на меня, словно приглашая разделить с ней шутку. Вот только мое лицо внешне не изменилось. Бог… Они приняли меня за бога! Почему?!
— Чем вы там занимались? — грубо спросил лорд, которому, видимо, надоело стоять в окружении конюхов и солдат, ожидая хозяйку.
— Я попросила крестьянина осмотреть подкову моего скакуна, — ответила ведьма, обольстительно улыбаясь. — Он в этом разбирается.
— Лучше, чем твои конюхи? — не поверил лорд.
— Не знаю… Мои конюхи боятся скакуна как огня, — нашлась рыжая. — Ну чего вы все тут стали? Пройдемте в нашу обитель… Капитан, можешь не сопровождать нас.
— Простите, миледи, — поклонился воин в закрытом шлеме, — но я должен провести гостей к барону. Таков порядок.
Конюхи схватили узду и повели коня-демона в конюшню, несколько лакеев, низко кланяясь, засеменили перед нами, будто хозяйка замка не знала дорогу. А капитан с десятком солдат «парадного эскорта» последовали сзади.
Замок разрушил мои представления о цитаделях и прочих средневековых оборонительных сооружениях хотя бы тем, что сразу за плацем перед воротами стоял не донжон, а весьма нехилый трехэтажный особняк, тянувшийся от правой до левой стены. Никаких бойниц, никаких выступов и бастионов — в черные стены встроены огромные застекленные окна без всяких решеток. Черные кирпичи украшены вычурными барельефами, а крыша здания — статуями горгулий.
Двери особняка были еще одними воротами, правда, меньше размером. Они оказались гостеприимно открытыми нараспашку, и из них, как язык из черного зева демона, наружу выбегала красная дорожка, которая, спускаясь по ступенькам, терпеливо ждала, когда лорд на нее ступит. Хитрые лакеи обошли дорожку и встали по бокам в почтительном поклоне.
Топча красную дорожку латными сапогами, из дома на крыльцо вышел рыцарь… Не щадя ковра, он ткнул в него острием двуручного меча и оперся на рукоять. Когда он поднял забрало шлема, я понял, что именно мне показалось в нем не так: рыцарь был стар. И стар до такой степени, что вызывало удивление, как он был в силах носить на себе столь тяжелые латы. И вообще, как он еще ходит?..
Землистое лицо избороздили глубочайшие морщины. Белая, как снег, жидкая борода опустилась до самого пояса (поначалу, когда забрало было закрыто, я принял ее за какое-то необычное украшение). Бесцветные глаза с бессмысленным выражением смотрели на то, как рыжая девушка в обтягивающих одеждах вышла из рядов гостей и, поднявшись на ступени, преклонила перед ним колено.
— Муж мой, — сказала Лейа, — я так рада снова тебя видеть.
— Как смела ты, — надтреснутым голосом провозгласил он, — жена моя, уйти из замка, не спросив на то моего разрешения?
— Но…
— Молчи, ведьма! — вновь вскрикнул старый рыцарь. — Твои проделки больше не интересуют меня. Ко мне приходили святые жрецы Ануида и показывали указ консулата. Отныне ведьмы вне закона! Жена моя, ты арестована и скоро будешь отправлена на суд.
— Что ты говоришь?! — вскрикнула баронесса, поднимаясь. — Опомнись, я твоя жена!
— Такова воля бога. Артур, брось ее в темницу.
— Слушаюсь, барон! — отозвался тот самый капитан, который вел за нами эскорт.
— Стой! — остановил его лорд. — Я не позволю…
— Кто ты такой, чтобы не позволять мне что-либо в собственном замке?! — воскликнул белобородый барон.
— Я — лорд Балаут и не дам в обиду эту женщину до тех пор, пока она сама не откажется от моего заступничества!
— Я ее муж!
— А я — ее соратник! В эльвийских лесах одна из ведьм спасла мне жизнь, и я должен искупить свой долг.
— Ну тогда ты умрешь! Артур, убить всех, кроме Лейи!
Мечи солдат с лязгом вылетели из ножен, громыхающая лавина ринулась на наш маленький и практически невооруженный отряд, с тем чтобы затоптать и утопить нас в собственной крови. Однако Балаут успел раньше.
Бросив мешающий двуручник на землю, он вытянул из-за спины копье и одним прыжком ворвался в гущу солдат. Несколько неуловимых взмахов языческого креста, и три головы в закрытых шлемах покатились со ступеней вниз. Еще несколько взмахов крест-накрест, и рассеченные латники посыпались на землю, как горох из прохудившегося мешка. Балаут расправился с капитаном и со всем его эскортом за десяток секунд, однако из дома, из караулок — вообще отовсюду бесстрашно бежали новые солдаты.
Я оглянулся на барона. Он, все так же опираясь на меч, стоял неподвижно, двое солдат рядом с ним удерживали трепыхающуюся, как рыба в сети, рыжую ведьму. Неожиданно старый хрыч снял с руки латную перчатку и уставился на камень перстня, оказавшегося на его костлявом пальце.
Одновременно с этим притулившийся к стене деревянный барак взорвался изнутри. Я успел подивиться, что в этом мире изобрели порох, но все оказалось сложней и проще. Из барака с тяжким грохотом выбежали пять гигантских фигур. Роботы — не роботы, целиком сделанные из металла, вооруженные огромными мечами, похожими на остро заточенные рельсы с рукоятью, они бросились в нашу сторону.
Земля заходила у меня под ногами, грохот сотрясал весь замок и заставлял дребезжать стекла, а двух с половиной метровые фигуры уже вступили в бой. Успевший расправиться с первой волной солдат, Балаут бесстрашно бросился на железных людей, высек из одного искры, увернулся от сокрушающего удара, но почти мгновенно сломал копье.
Пока лорд ужом вертелся между противниками, я обратился к бледному как полотно Альфонсию:
— Что это за гиганты?!
— Големы, — шепнул он. — Нас всех ждет смерть!
Глянув на переставшую брыкаться в руках солдат и до крови искусавшую губы ведьму, на улыбающегося рыцаря-старика, я понял, что дело действительно плохо. Даже добравшийся до своего двуручного меча Балаут был не в силах совладать со стальными гигантами. А тем временем солдаты и пара големов перестали обращать на лорда внимание и нехорошо посмотрели на нашу застывшую компанию…
Когда первый голем добрался до ступенек и взмахнул мечом-рельсом, намереваясь смахнуть нас всех одним движением, я вселил в него «розовый туман».
Он так и замер с занесенным мечом. Постоял немного, а потом бросился на опешивших солдат.
Спустя десяток секунд я управлял уже всеми големами. Нет. Даже не управлял, а будто бы их перепрограммировал. Казалось, они стали умней и сами решали, кто друг, а кто враг. Весь плац за минуту превратился в пересеченный рытвинами фронт, где кровавая каша тянулась от особняка до ворот.
Балаут, некоторое время хлопавший глазами и не соображавший, с какой это стати враги вдруг стали друзьями, наконец перестал пялиться на големов, лихо уничтожающих солдат, и обратил внимание на ведьму и ее старого мужа. Прыжком оказавшись подле него, лорд буквально располовинил рыцаря одним ударом двуручного меча.
Оставшиеся в живых солдаты и челядь благоразумно попрятались, а двое, державшие ведьму за руки, отступили и упали перед ней на колени.
Улыбаясь от уха до уха и простерши руки к небу, Лейа закричала громко, звонко, счастливо:
— Теперь у меня нет мужа! Я свободна и богата! Я баронесса!
Через секунду ее пыл поутих, она посмотрела на меня, перевела взгляд на выстроившихся в линию за моей спиной стальных гигантов, с которых медленно стекали ручейки крови, и просительно произнесла:
— А ты вернешь мне управление этими големами? А то мне придется несладко… Вернешь, а?
