– Где Лэндон? – спрашиваю я, когда мы занимаем наши места.

Хардин берет круассан.

– Не знаю.

– Хм, ты сказал, он меня искал?

– Искал, но где он сейчас, понятия не имею.

– Хардин, не говори с набитым ртом.

Позади него появляется бабушка.

Он глубоко вздыхает и поворачивается.

– Извини, – бормочет он.

– Я хотела бы встретиться с вами еще перед отъездом – бог знает, когда снова увидимся. Можешь потанцевать с бабушкой? – мило спрашивает она, но он отрицательно качает головой. – Почему? – спрашивает Гамми с улыбкой.

Я понимаю, почему Хардин так замер, когда увидел ее. Между ними такое напряжение, что мне недостаточно просто положить руку ему на колено, чтобы успокоить.

– Я собирался принести Тессе выпить, – врет он, вставая из-за стола.

Она неловко смеется:

– Что это с ним?

Я не знаю, что ответить. Первое желание – защитить его, но она, кажется, не относится к этому серьезно.

Тут Гамми резко поворачивается ко мне.

– Он все еще пьет?

– Что? Н-нет, – заикаюсь я, застигнутая врасплох. – Ну, то есть выпивает иногда, – объясняю я, когда вижу, что он идет к нам с двумя бокалами, полными розовой жидкости.

Он протягивает мне один, и я улыбаюсь, поднося его к губам. Вино вкусно пахнет, и когда я наклоняю бокал, пузырьки сразу начинают щекотать мне нос. Вкус такой же замечательный, как и запах.

– Шампанское, – поясняет он.

– Тесса! – В двух шагах от меня появляется Карен. Она почти кричит. Карен сменила свадебное платье на облегающее белое, до колен, в котором она выглядит не менее потрясающе. – Я так рада, что вы пришли! Ну, как это было? – спрашивает она.

Карен – единственный человек, который спросил бы, как прошла ее собственная свадьба; она очень добрая.

– Это было так здорово! Очень красиво, – улыбаюсь я.

Хардин кладет мне руку на талию, и я склоняюсь к нему. Чувствую, что ему неудобно находиться в обществе бабушки и Карен, а сейчас к нам подходит и Кен.

– Спасибо, что пришел, – говорит он Хардину, протягивая ему чуть дрожащую руку.

Хардин быстро пожимает ее. Замечаю, что Кен поднимает другую руку, чтобы обнять Хардина, но тот уклоняется. Тем не менее, Кен, кажется, рад.

– Тесса, ты замечательно выглядишь, дорогая! – Он обнимает меня, потом с нетерпением спрашивает: – Вам тут нравится?

Я не могу не чувствовать себя неловко с ним теперь, когда я лучше знаю, кем он был годы назад.

– Да, все замечательно.

Хардин делает все возможное, чтобы быть вежливым с отцом. Я кладу руку ему на спину, легонько поглаживая, чтобы ему стало легче.

Бабушка Хардина кашляет и смотрит на Кена.

– Я не знала, что вы общаетесь.

Кен потирает шею, жест, который, как я подозреваю, Хардин унаследовал от него.

– Да. Давай поговорим об этом в другой раз, мама, – говорит он, и Гамми кивает в знак согласия.

Я отпиваю еще из своего бокала, стараясь не зацикливаться на том, что я, несовершеннолетняя, пью со взрослыми. С ректором моего колледжа.

Официант в черном проносит мимо поднос с шампанским, и когда Кен хватает бокал, меня передергивает. Но он протягивает его невесте, и я расслабляюсь, потому что рада видеть, что он не пьет.

– Хочешь еще? – спрашивает меня Хардин, и я смотрю на Карен.

– Давай, сегодня праздник, – говорит она мне, и я улыбаюсь.

– Конечно, – отвечаю я, и Хардин уходит, чтобы принести мне еще бокал.

Мы говорим о свадьбе и цветах, и через минуту Хардин возвращается с одним бокалом. Карен обеспокоенно спрашивает:

– Тебе не понравилось шампанское?

– О нет. Оно хорошее, но я уже выпил бокал, и я за рулем, – сообщает он.

Карен смотрит на него с обожанием. Потом поворачивается ко мне:

– У тебя будет время зайти на этой неделе? Я заказала семена для теплицы.

– Да, конечно. Я свободна каждый день после четырех.

Я замечаю приятно удивленный взгляд Гамми, когда она смотрит на меня и Карен.

– Вы давно знаете друг друга? – спрашивает она нас с Хардином.

– Несколько месяцев, – тихо отвечает Хардин.

Иногда я забываю, что никто, кроме горстки наших общих друзей, точнее, друзей Хардина, не знает, что два месяца назад мы ненавидели друг друга.

– А, значит, скоро я дождусь правнуков? – смеется она, и лицо Хардина вспыхивает.

– Нет-нет. Мы только начали жить вместе, – отвечает он.

Мы с Карен одновременно давимся шампанским.

– Вы теперь живете вместе? – спрашивает Кен.

Я не ожидала, что сегодня Хардин об этом расскажет. Черт возьми, я даже не была уверена, что он вообще расскажет им об этом, учитывая его характер. Я потрясена и одновременно смущена собственной реакцией, но в целом рада, что он не скрывает этого.

– Да, мы переехали в Artisan несколько дней назад, – поясняет он.

– Ничего себе! Это хорошее место, и на стажировку Тессе теперь ближе, – замечает Кен.

– Да, – отвечает Хардин, явно пытаясь определить, насколько все шокированы нашей молниеносностью.

– Ну, я очень рад за тебя, сынок. – Он кладет руку на плечо сына. – Я никогда не думал, что ты будешь так счастлив и так… спокоен.

– Спасибо, – отвечает Хардин, улыбаясь.

– Может быть, мы могли бы прийти как-нибудь посмотреть на ваш дом? – спрашивает Кен, и Карен опускает глаза.

– Кен… – одергивает она, видимо, вспомнив, как Кен зашел слишком далеко в прошлый раз.

– Э-э, да, думаю, вы могли бы, – отвечает Хардин к всеобщему удивлению.

– Правда? – спрашивает Кен, и Хардин кивает. – Хорошо, тогда дай нам знать, когда вам будет удобно. – Его глаза блестят.

Начинается музыка, и Карен хватает Кена за руку.

– Это так здорово! Еще раз спасибо, что пришли, – говорит она и целует меня в щеку. – Ты так много сделала для нашей семьи, ты даже не представляешь! – шепчет она мне на ухо, и на глазах ее сверкают слезы.

– Первый танец жениха и невесты! – объявляет голос через динамики.

Бабушка Хардина, вместе с остальными гостями, уходит посмотреть.

– Ты их только что осчастливил, – говорю я Хардину, целуя его в щеку.

– Пойдем наверх, – говорит он.

– Что? – в голове у меня слегка шумит от двух бокалов шампанского.

– Наверх, – повторяет он, посылая через мое тело знакомый разряд.

– Сейчас? – смеюсь я.

– Сейчас.

– Но тут столько людей…

Не отвечая, он берет меня за руку и ведет через толпу из палатки. Когда мы оказываемся в доме, он берет мне еще шампанского, и я пытаюсь не пролить его, поднимаясь вверх по лестнице, не отставая от него.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, когда мы закрываемся в спальной.

– Ты мне нужна, – мрачно говорит он, сбрасывая пиджак.

– Все в порядке? – Сердце в груди бьется часто-часто.

– Да, просто нужно отвлечься.

Он делает шаг ко мне, и я ставлю бокал на комод. Он делает еще шаг, беря меня за запястья, и поднимает мне руки над головой.

Я рада отвлечь его от того напряжения, которое свалилось на него внизу, – встреча с бабушкой впервые за много лет, присутствие на повторном бракосочетании отца, приглашение в нашу квартиру. Это слишком много для Хардина за такой короткий срок.

Вместо расспросов хватаю его за воротник рубашки и прижимаюсь к нему бедрами. Он уже возбужден. Со стоном отпускает мои руки, позволяя мне запустить пальцы ему в волосы. Когда его губы приближаются к моим, его язык горяч и сладок от шампанского. Через несколько секунд он сует руку в карман и достает знакомую упаковку.

– Если ты согласна сама позаботиться о контрацепции, я готов не пользоваться этим. Я хочу чувствовать тебя по-настоящему.

Он хрипит и соблазнительно посасывает мою нижнюю губу, что заставляет меня желать его еще больше.

Я слышу, как он расстегивает штаны и шипит, когда я протягиваю руки вниз и стягиваю его брюки и трусы на колени. Руки Хардина двигаются по моему платью, он цепляет длинными пальцами мои трусики и стягивает их вниз. Я неуклюже выбираюсь из них, держась за его руку, чтобы не упасть. Он посмеивается, легонько целуя меня в шею. Хардин сжимает руками мои бедра, поднимает меня, и я, тихонько постанывая, обвиваю его талию ногами. Хочу снять с себя платье, но он шепчет в промежутках между поцелуями:

– Нет, оставь, это платье так сексуально… так сексуально, когда ты в белоснежном… и трахать тебя… это очень возбуждает. Ты такая красивая.

Он поднимает меня повыше и сажает прямо на себя. Я выпрямляю спину, и Хардин двигает меня вверх и вниз. В нем чувствуется такая страсть и такое нетерпение, каких я не замечала раньше, мы словно лед и пламя. Мы такие разные и такие одинаковые.

– Тебе… так… нормально? – задыхается он, обнимая меня за спину.

– Да. – Я облокачиваюсь спиной на дверь, ноги обвиты вокруг его талии; очень напряженная, но такая приятная поза.

– Поцелуй меня, – просит он.

Я провожу языком по губам и сливаюсь с ним в поцелуе. Держу его за волосы, прикладываю усилия, пока он движется в меня и из меня все быстрей и быстрей. Наши тела энергично двигаются, но поцелуй остается медленным и нежным.

– Я не могу насытиться тобой, Тесс, я… черт. Я люблю тебя, – говорит он, и я задыхаюсь от ощущения, растущего внизу живота.

Через некоторое время он сдавленно стонет, я кричу, и мы кончаем одновременно.

– Отпусти меня, детка, – говорит он.

Он снова целует меня, глотая стоны, снимает и завязывает презерватив. Несколько раз тяжело вздохнув, он кладет мне голову на плечо, продолжая держать меня на руках. Потом опускает на пол. Я прислоняюсь к двери, чтобы отдышаться, а Хардин аккуратно вкладывает презерватив обратно в обертку и, натянув брюки, кладет в карман.

– Напомни выбросить его, когда мы спустимся, – говорит он, и я хихикаю. – Спасибо. Не за то, что мы только что сделали, а за все.

– Ты не должен благодарить меня, Хардин. Ты так же много делаешь для меня, как и я для тебя. – Я смотрю в его ярко-зеленые глаза. – И даже больше.

– Не может быть. – Он качает головой и берет меня за руку. – Давай вернемся вниз, пока кто-нибудь не пришел и нас не застукал.

– Как я выгляжу? – спрашиваю я, оглаживая волосы.

– Как будто только что трахалась, – дразнит он, и я закатываю глаза. – Ты выглядишь прекрасно.

– Ты тоже.

Когда мы возвращаемся, почти все танцуют, и кажется, наше отсутствие осталось незамеченным. Когда мы садимся, начинается другая песня. Я ее знаю, это «Never Let Me Go» группы Florence and the Machine.

– Хочешь потанцевать? – спрашиваю я. Хотя знаю, что он ответит.

– Нет, я не танцую, – отвечает он, глядя на меня. – Если, конечно… ты хочешь? – добавляет он.

Я удивлена его предложению и рада, что он будет танцевать. Он держит меня под руку, но на самом деле это я веду его на танцпол, быстро, чтобы он не успел передумать. Мы встаем сзади, довольно далеко от других.

– Понятия не имею, что нужно делать, – смеется он.

– Я тебя научу, – заверяю я, положив его руки себе на бедра.

Сначала он неловко топчется, но быстро ловит ритм. Никогда бы не поверила, что Хардин будет танцевать на свадьбе собственного отца.

– Странная песня для свадьбы, тебе не кажется? – смеется он мне в ухо.

– Нет, на самом деле она универсальная, – отвечаю я, положив голову ему на грудь.

Я знаю, что мы не танцуем, а скорее покачиваемся из стороны в сторону, обнимая друг друга, но мне все равно. Мы танцуем под следующие две песни, которые тоже оказываются моими любимыми. «You Found Me» группы Fray смешит Хардина, и он обнимает меня, потом играет какая-то популярная песенка, я улыбаюсь, а он закатывает глаза. Во время танца он рассказывает мне о другой своей бабушке. Она все еще живет в Англии, но он не видел ее и не разговаривал с тех пор, как она позвонила ему на двенадцатилетие. Во время развода она приняла сторону отца и защищала его пьянство, обвиняя во всем мать Хардина. Этого хватило, чтобы он не хотел с ней больше разговаривать. Ему, кажется, приятно выговориться, и я молчу, только кивая и время от времени поддакивая. Хардин шутит по поводу того, как его раздражает плаксивость песен, и я смеюсь.

– Не хочешь вернуться наверх? – шутит он, опуская руку мне на спину.

– Может быть.

– Надо чаще поить тебя шампанским. – Я перемещаю его руку обратно мне на талию, и он обижается, отчего я смеюсь еще больше. – На самом деле я неплохо провел время, – признается он.

– Я тоже. Спасибо, что пришел со мной.

– Я не хотел бы быть где-то в другом месте.

Я понимаю, что он хотел бы находиться не столько на свадьбе, сколько со мной рядом. Эта мысль меня очень греет.

– Могу я вас пригласить? – спрашивает Кен, когда начинается другая песня.

Хардин хмурится, смотрит на меня, потом снова на отца.

– Да, только на одну песню, – ворчит он.

Кен смеется и повторяет за сыном.

– Одну песню.

Хардин отпускает меня, и рука Кена ложится мне на талию. Я подавляю сложный комок нахлынувших чувств и обнимаю его. Во время танца он непринужденно беседует, и неприязнь притупляется. Мы смеемся над явно нетрезвой парочкой, качающейся взад-вперед рядом с нами.

– Посмотри-ка, – говорит Кен, и в голосе его слышна заинтересованность.

Я поворачиваюсь туда, куда он показывает, – и слышу собственный вздох: Хардин неловко покачивается вместе с Карен. Она смеется, когда он наступает на ее белые туфли, а он смущенно улыбается. Сегодня он лучше, чем я даже мечтала.

Когда песня замолкает, Хардин быстро подходит ко мне, а Карен следует за ним. Мы сообщаем счастливым молодоженам, что собираемся ехать, обмениваемся объятиями, в случае Хардина уже менее неловкими, чем раньше. Кена кто-то зовет, и он кивает. Они с Карен еще раз прощаются с нами, благодарят за то, что мы пришли, и исчезают в толпе.

– Ой, ноги просто отваливаются! – Я впервые в жизни так долго ходила на каблуках, и мне нужна неделя, чтобы восстановиться.

– Хочешь, я тебя понесу? – насмешливо спрашивает Хардин детским голосом.

– Нет, – хихикаю я.

Когда мы выходим из шатра, то видим Тревора, прогуливающегося с мистером Вэнсом и Кимберли. Кимберли улыбается мне и, оглядев Хардина с головы до ног, подмигивает. Я стараюсь не рассмеяться, притворяясь, что кашляю.

– Вы разрешите мне потанцевать с вашей дамой? – дразнит Вэнс Хардина.

– Ни в коем случае, – смеется Хардин.

– Ты уже уходишь? – спрашивает Тревор.

– Мы ненадолго, честно говоря, – отвечает за меня Хардин. – Рад был повидаться, Вэнс! – кричит он через плечо.

– Это было грубо, – выговариваю я ему, когда мы садимся в машину.

– Он флиртовал с тобой. Я имел право на грубость.

– Трев не флиртует, он просто был вежлив.

Хардин закатывает глаза.

– Он хочет тебя, я уверен. Не будь наивной.

– Просто, пожалуйста, будь с ним повежливей. Я с ними работаю и не хочу проблем, – спокойно говорю я.

Сегодня был слишком хороший вечер, чтобы портить его ревностью.

Хардин недобро усмехается.

– Я всегда могу попросить Вэнса его уволить.

Я не могу сдержаться и смеюсь над его самоуверенностью.

– Ты с ума сошел! – фыркаю я.

– Только когда дело касается тебя, – говорит он, выезжая на дорогу.